Небесная птаха Рейдо Диана
Каким образом она, цветущая и юная, когда-то жизнерадостная и весёлая девушка, оказалась в полной изоляции от мира и близких людей? Почему не пытается хоть немного изменить ситуацию к лучшему?
Она осталась одна, совсем одна… Если бы за кружкой воды на днях к ней не занесло пилота, у которого закончился бензин, лежала бы тут без возможности поесть, попить и сказать хоть кому-нибудь, как она себя чувствует…
Заслышав на лестнице легкие шаги авиатора, Мирабель стремглав помчалась в постель и даже успела принять прежнее лежачее положение, прежде чем он появился в комнате.
– Садись, – велел он, – и осторожно: горячее.
…И вот теперь наконец-то она проснулась, ощущая себя относительно здоровой, относительно всех прочих дней, разумеется. Голова больше не болела, за окном было ясное висконсинское утро, слабость в теле прошла, и даже как будто прилив сил появился.
Мирабель осторожно села на кровати. Не почувствовав привычного головокружения, она улыбнулась и поднялась. Сейчас, сейчас она наконец-то примет душ, а еще, конечно, вымоет голову. Сколько дней она ждала этого момента истины! Можно, в принципе, даже ванну принять. Но это дело небыстрое, а если Дик проснется и заявится проведать её прежде, чем она вынырнет из душистой пены, то велик риск нарваться на очередные нотации.
Мирабель захватила нарядный шелковый халатик и отправилась в душ…
5
В честь своего выздоровления Мирабель испекла целую гору золотистых и ароматных блинчиков. Из недр кухонного шкафа был извлечен земляничный конфитюр, и забавная парочка с двойным энтузиазмом принялась за поедание лакомства.
Когда первый голод был утолен, Мирабель спросила сидящего на противоположном конце стола Дика:
– Скажи, а когда ты планируешь улетать?
Дик едва не поперхнулся блинчиком:
– Да как сказать… Сперва я должен убедиться, что с тобой всё будет в порядке. По правде говоря, мне почему-то кажется, что с тобой ничего никогда не будет в окончательном порядке.
Мирабель замерла. Слишком уж это было похоже на… своего рода признание. Но в чем? И… зачем?
– Хотя, конечно, пора бы мне и честь знать, – продолжил Дик, – я в самом деле подзадержался в вашем городке, хоть меня никто и не приглашал.
Мирабель промолчала.
– Скажи, какие у тебя планы на завтрашний день? – Дик щедро намазывал маслом очередной блинчик, а у Мирабель, казалось, подчистую пропал аппетит…
– А почему ты спрашиваешь?
– Ну, я не знаю. Может быть, у тебя запланированы какие-нибудь сверхважные и неотложные дела. Там, копать картошку, доить коров, гладить бельё, – Дик шутливо подмигнул.
– У меня нет коров, – сердито ответила Мирабель, – и привычки копать картошку тоже нет.
– Как же ты выживаешь здесь, в этом городке, где добрая половина населения занимается фермерским хозяйством?
– Представь себе, как-то выживаю.
– Ладно, это твоё дело, чем ты тут занимаешься. Моей целью было выяснить, не занята ли ты завтра.
– А в чем дело-то?
– Мирабель, – торжественно произнес Дик, – я хочу пригласить тебя полетать со мной.
– Что?! Полетать? Зачем?
– Знаешь, море положительных эмоций, которое ты получишь в полете, наверняка поможет тебе выздороветь окончательно.
– Но я и так хорошо себя чувствую, – воспротивилась Мирабель. – Кроме того, я… ммм… не уверена, что получу от полёта положительные эмоции.
– Вот как?
Дик внимательно и с легкой улыбкой поглядел на неё.
– Ты боишься летать?
– А если и так? Что с того?
– Просто возмутительно. Девушка, которую я хочу прокатить на своём самолетике, оказывается, боится летать.
– Тем лучше, – пожала плечами Мирабель, – значит, тем быстрее ты сможешь отправиться, куда ты там собирался лететь дальше…
Дик не слушал её.
– Я решил поделиться с ней самым бесценным, самым дорогим из того, что я знаю, одним из счастливейших переживаний в этой жизни, а она, оказывается, боится летать!
– Да, боюсь! – взорвалась Мирабель. – Когда мы ехали сюда из Нью-Йорка, я села в самолёт, по уши накачавшись успокоительным, а если бы мне позволили, то накачалась бы и алкоголем! Я боюсь, боюсь, боюсь летать, и единственное, ради чего я села в самолёт тогда – это близкий человек. При этом я не собиралась проделывать обратный путь, учти. Я знала, что мне не придется подвергнуть себя пытке обратной дорогой. А теперь ты предлагаешь мне сесть в твой биплан! Не в комфортный пассажирский самолёт, где стюардессы разносят чай и кофе, а в продуваемый всеми ветрами биплан, который, очень может быть, скоро развалится на ходу!
Улыбка, с которой Дик выслушал гневную тираду Мирабель, была для неё неожиданной. Он поднялся со своего места, обошёл стол, присел перед девушкой на корточки и, взяв её руки в свои, заглянул в глаза.
– Вот поэтому я и хочу, чтобы ты полетела со мной… Пойми, бояться – глупо. С каждым из нас может случиться всё, что угодно, и не в воздухе, не в полёте, а на дороге, на лестнице, в магазине… Если ты полетаешь со мной, ты почувствуешь, что это такое – настоящий полёт. Разве в громадных пассажирских самолётах чувствуешь, как поёт ветер? Разве там можно ощутить движение? Сел и сидишь, а железная птица «везёт» тебя… С таким же успехом, Мирабель, можно прокатиться и на поезде. По уровню комфорта – то же самое. А вот по уровню свободы, радости и ощущения подлинного полёта – ничего похожего ты не найдешь, если попробуешь полететь со мной.
– А стихи ты, случайно, не пишешь?..
Дрожа от предрассветного холодка, еще не уползшего восвояси под первыми солнечными лучами, Мирабель куталась в замшевую курточку. Она прикидывала так и эдак, подходящим ли образом она вырядилась для полета на биплане, но лучшего варианта, чем оставшийся после ремонта комбинезон в пятнах краски, не нашла.
К тому же Мирабель, как выяснилось, изрядно похудела… Комбинезон, когда-то плотно сидящий на ней, теперь чуть ли не болтался, как на вешалке. А Дик проехался относительно «боевой» расцветки комбинезона:
– Какая бодрая раскраска. Зачем ты собрала на этой несчастной вещи все цвета радуги? Надеешься выманить настоящую радогу из её берлоги? Если это так, то знай, что я против! Я дождь на наш сегодняшний полёт не заказывал.
– Будешь бурчать, я откажусь лететь, – улыбнулась Мирабель.
– Откажешься лететь – я останусь в Висконсине навсегда. И ты будешь обречена регулярно видеть мою унылую персону.
Мирабель не выдержала и звонко рассмеялась. Уж кого-кого, а Дика можно было меньше всего назвать «унылой персоной».
Биплан, вольготно раскинувший свои крылья на диком, заросшем хвощом и сорной травой поле, выглядел, как подбитая птица. Во всяком случае, Мирабель он показался довольно заброшенным. Даже сиротливым.
Впрочем, когда Дик протер ветровое стекло своего самолётика и завел мотор, биплан словно оживился. Фыркая и чуть подрагивая, он замер в ожидании команды на взлёт.
– Садись, – гостеприимно пригласил Дик девушку на борт.
Он помог ей забраться в кабину, пристегнуть ремни. Подмигнув, он с легкостью запрыгнул на место пилота рядом с Мирабель.
– Уверена, что не замерзнешь? – с сомнением спросил он.
– Уверена.
– Может, дать тебе мою лётную куртку?
– Нет, спасибо. Сам-то смотри, не замёрзни. Свитер у тебя довольно тонкий, – заметила Мирабель.
– Ерунда. Давно не припомню такого тёплого утра. Ну что, старина, соскучился? – крикнул Дик, перекрывая шум мотора. Мирабель улыбнулась.
Он бросил ей на колени очки.
– Зачем это? – удивилась девушка.
– Надень. Это специальные лётные очки. Я буду спокоен за твои глаза. Кроме того, я хочу, чтобы ты видела те места, над которыми мы будем пролетать, а не щурилась от ветра.
– Спасибо, – поблагодарила Мирабель. – Куда же мы полетим?
– Куда глаза глядят. Куда захочешь. Сегодня ты – мой штурман. Выбирай, Мирабель! Куда лететь?
– Куда-нибудь, чтобы мы потом не слишком долго возвращались домой. Я ведь не умею читать все эти лётные карты… Поэтому придется полностью на тебя положиться.
Биплан поднялся в воздух…
6
Мирабель не могла прекратить таращиться из кабины самолёта вниз. Она упивалась зрелищем: тут, сверху, всё выглядело совсем иначе, нежели когда она твёрдо стояла на земле.
Дик управлял самолётом так же непринужденно, как и вёл машину. Казалось, что рожден он был именно для этого. Его лицо было невозмутимым, глаза улыбались, а уши словно ловили малейший звук со стороны Мирабель.
Сначала девушка была нема, как рыба, но потом её прорвало. Вслух она комментировала всё, на что падал её взгляд, она сыпала впечатлениями и восторгами.
– Просто дух захватывает!
– И ведь это мы пока только ровно летим, – засмеялся Дик, – я еще не сделал ни одного воздушного пируэта.
– Даже не вздумай! Что, если меня стошнит?
– А тебя что, укачивает? Или страдаешь от морской болезни?
– От воздушной, – поправила Мирабель, – не знаю.
Дик усмехнулся. Биплан заскользил выше.
Мирабель не узнавала мест, над которыми они пролетали, из-за набранной самолётом высоты. Вроде как это бензоколонка? Да, а, может, и нет… Внизу стадо коров? Эти крохотные пятнышки? А вон там золотистым полем разлилась поверхность местного озерца… Минуточку, почему же поверхность золотистая?
Дик направил биплан подальше от города. Они пролетели над зелёным лесным массивом.
– Хочешь, мы заставим качаться макушки деревьев?
– Шутишь? Конечно, не хочу! А если мы разобьемся?! Не надо, не надо!!
– Успокойся, я пошутил.
– Шутник.
Безукоризненно спокойным и темным зеркалом под ними проплыло ещё одно озеро, больше и крупнее предыдущего.
Мирабель мимолетно подумала о том, что можно было бы в кои-то веки и искупаться… правда, для этого им придется приземлиться, а тут не видно подходящих стоянок для бипланов… правда, у неё с собой нет купальника… правда, она совсем не уверена, что хочет остаться наедине с мужчиной в такой опасной дали от людей… правда…
Мысли мелькнули и пронеслись, а биплан летел дальше.
И наконец солнце окончательно поднялось, и тогда Мирабель показалось, что мир окутало золотое солнечное сияние, что оно окружило их и проникло внутрь, в самую душу, в глубину сердца…
– Я и не знала, что так бывает…
Мирабель прошептала это или ей показалось, что она прошептала? Может быть, это были лишь её ощущения?
Дик покосился на неё и усмехнулся:
– Одно дело, когда ты находишься на земле… или, допустим, распахиваешь окно, а в него проникают солнечные лучи, которые гладят и согревают тебя… и совсем другое дело – когда ты влетаешь в самый центр этого залитого золотом пространства.
– Тебе хорошо, для тебя это пройденный этап, а я вижу восход солнца подобным образом впервые…
– Вот поэтому я и позвал тебя с собой. Не разочарована?
– Нет.
– У вас тут хорошо, есть, где разгуляться. Широкая река, озера, лесные поляны и дикие поля… Красота радует глаз. Но вот летать над городами и населенными пунктами не так интересно, поверь.
– Почему же?
– Ну ты представь себе: те же самые дома-коробочки, заборы и ограды, банки и магазины – только вид сверху. Рисунки из учебника по черчению! Скучно…
– Тогда давай не полетим в город.
– Что, совсем не возвращаться?
– Я не это хотела сказать… Давай еще полетаем над каким-нибудь лесом. Вдруг увидим диких животных?
– А какие тебе нужны животные? Дикобраза или медведя мы всё равно толком и не разглядим с такой высоты.
– А если удастся увидеть белого оленя? У индейцев, живущих в местных резервациях, это считается добрым знаком: обязательно к счастью!
Дик снова усмехнулся, но очень по-доброму:
– Разве что ради белого оленя. Только не заставляй меня на него охотиться!
– Обязательно! То есть ни в коем случае, – поклялась Мирабель. Зажмурив для разнообразия глаза, она попыталась представить, что летит самостоятельно – без самолётных крыльев, без мотора и жесткого сиденья под попой. Сама выбирает, куда двигаться дальше, и наслаждается ощущением невесомости и виражами…
– А как насчёт «мертвой петли»?
– Ты с ума сошёл! – Мирабель тут же очнулась.
– Должен же я продемонстрировать тебе всё, на что способен пилот такого уровня.
– В следующий раз покажешь! – не думая, выпалила Мирабель, но, впрочем, тут же прикусила язык. Какой еще следующий раз, о чём она думает?
Неужели он начал всерьёз ей нравиться, этот заезжий бродячий пилот? Да она же ничегошеньки о нём не знает, хотя его вроде бы нельзя подозревать ни в чём таком…
Как бы то ни было, нужно держать себя в руках. И голову – тоже, пока не заработала себе новую головную боль…
Белого оленя они так и не обнаружили, хотя Дик довольно долго кружил над перелеском и лесными полянами. Предположили, что зверей может отпугивать шум мотора. Хотя, конечно, это и не шум вовсе по сравнению с современными авиалайнерами… Во всяком случае, так Мирабель казалось.
Изо всех сил она старалась запомнить растертую вокруг них небесную краску. Едва видневшиеся поодаль облака напоминали гигантскую кружевную шаль слоновой кости, сильно продырявленную во многих местах. Синева слепила глаза и наполняла душу, Мирабель дышала ею и не могла надышаться. Столько неба сразу одновременно она никогда раньше не видела. Даже когда ей случалось залечь в высокой траве посреди заброшенного поля, раскинуть руки и представлять, что она падает в небо, у неё не возникало таких феерических и пьянящих ощущений.
Это было невероятно. Это было волшебно. Мирабель уже позабыла обо всех своих страхах, связанных с полётами… «Наверное, теперь я могла бы вернуться в Нью-Йорк», – подумала она, но тут же одернула себя: ещё чего не хватало! И отогнала от себя эту мысль.
Мысль о том, что потрясающую картину небесной синевы, изумрудных полей зелени и тонкой облачной пены она могла бы нарисовать, воспроизведя всё это на холсте ничуть не хуже, а, возможно, даже и лучше, она вовсе не подпустила к собственному сознанию.
7
После того как полет был завершён и они приземлились, Мирабель была даже рада вновь ощутить твердую и надежную почву под ногами.
Дик коротко спросил:
– Понравилось?
И она кивнула.
Он не стал спрашивать её, полетит ли она с ним ещё. Он извлёк откуда-то из закромов грязную тряпку и вновь принялся протирать лобовое стекло. Мирабель отошла на несколько шагов, присела прямо на траву, стянула с себя курточку и подставила лицо солнечным лучам.
– Осторожно, обгоришь, – предостерёг её Дик. – Ты ведь белокожая…
– Вот еще, – фыркнула девушка. – Я греюсь…
– Тогда не сиди на земле – простудишься, – засмеялся он.
Мирабель пожала плечами.
Дик почти закончил протирать лобовое стекло, когда неподалеку от них послышались голоса.
Мирабель обернулась с ленивым любопытством. И сморщилась от досады.
Пит, сын бакалейщика. Всё бы ничего, но вместе с ним к самолёту вразвалочку подходил Рон. На треть пьяница, на треть бездельник, а в минуты просветления – механик в городской автомастерской под строгим руководством своей сестрички… Вот его Мирабель хотелось видеть меньше всего. Она не любила людей, которые по поводу и без повода лезли не в своё дело, делали выводы, о которых их никто не просил, и без надобности трепали языком. Короче говоря – сплетничали. Особенно если эти сплетни распускались без повода.
Но деваться было некуда. Покусывая травинку, она постаралась принять как можно более безмятежный вид. Что, собственно говоря, им тут нужно?
– Мирабель? Неужели это ты? Собственной персоной! Глазам своим не верю! – Это был Рон.
– Привет, – поздоровался Пит, – как жизнь?
– Всё о'кей, – Мирабель с досадой отвернулась. Мысленно она надвинула воображаемую шляпу на глаза и представила, что их тут нет…
– А мы с дороги увидели – самолёт! В нашей глуши, а не на аэродроме. Думали, может, случилось что? Решили подойти, разузнать.
– Всё в порядке, спасибо, – весело отозвался Дик.
– Это твой самолёт, приятель?
– Ага. Мой.
– Ты сам-то откуда?
– Издалека.
– И как тебя сюда занесло?
– Да вот, путешествую.
– А как же тебя занесло в компанию к нашей Мирабель? – Рон оглушительно заржал.
Дик едва заметно нахмурился. Впрочем, горизонтальная морщина на его лбу тут же разгладилась.
– Она мне помогла, и в благодарность я устроил для неё полёт.
Рон почесал в затылке.
– Ну, а теперь двинешься дальше?
– Двину, – согласился Дик, – когда придёт время.
– А, так ты решил погостить в нашем городе? Дело хорошее. Да где ж ты остановишься?
– Меня приютила Мирабель, – ответил Дик сдержанно. – Она была столь добра…
Мирабель мысленно застонала. По её мнению, эта информация была уже абсолютно лишней. Но поделать ничего было нельзя.
– Слушай, приятель, – неожиданно вступил Пит, – а нас ты можешь прокатить? Сколько это будет стоить?
– Могу, – прикинув что-то в уме, ответил Дик, – только денег мне не надо.
– Брось, как это – не надо? Возьми хотя бы на бензин, – Пит уже неловко вкладывал в руку Дика десятидолларовую купюру.
Дик попытался отказаться, но Пит уже полез в кабину.
– Эй, приятель, осторожнее… Я покажу, как. А ты тоже хочешь лететь? – обратился он к Рону.
– Почему бы и нет? – кивнул тот. – Когда еще выдастся случай прокатиться на подобном агрегате? Ты, парень, мог бы деньги на этом зарабатывать…
– Спасибо, не нуждаюсь. Тогда придется подождать: двух пассажиров одновременно я взять не могу.
– Что ж, значит, подожду.
Мирабель мысленно ойкнула: замечательно, теперь ей придется сидеть тут уйму времени с неприятным для неё человеком. Скорее бы Дик вернулся!.. Если еще Рон начнет задавать свои вопросы с подковыркой… Что ж, пусть полезет – наедине, без свидетелей, она найдёт, чем ему ответить и как поставить на место.
Впрочем, кажется, Рон и не собирался лезть в бутылку. Он отошел на пару шагов от Мирабель, долго смотрел вслед улетающему биплану, потом плюхнулся на примятую траву и жадно закурил.
Дик вернулся через двадцать минут. Он помог выбраться из кабины Питу, у которого вид был совершенно обалдевший.
– Вау! Круто! Приятель, да ты просто монстр! Рон, залезай! Не забудь только дать ему десятку.