Сейчас и больше никогда Соловьева Анастасия
– А как тебя зовут? – произнес он.
– Вот! – тихо улыбнулась она. – Что бы тебе не задать мне этот вопрос тогда, а не стоять пеньком?!
– Слушай… – осторожно предположил Дмитрий, – а не училась ли ты играть на скрипке?
– Училась, – скромно призналась Саша, но вдруг не выдержала и засмеялась. – Училась! Еще как училась! И со скрипичным футляром ходила!
– Так, значит… – изумленно проговорил он, – той девочкой со скрипкой была ты?!
– Я!..
И Дмитрий вспомнил тоже: десятый класс. Последние два урока – контрольная по физике, которую он решил прогулять. Вместо нее он побрел куда глаза глядят. Петляя переулками у метро «Кировская», свернул в какой-то скверик. И там вдруг чуть не столкнулся с тремя девчонками. Они, весело переговариваясь, шагали со скрипичными футлярами, наверное, в музыкальную школу. С одной он мельком встретился глазами. И пошел дальше, но почему-то ее серые внимательные глаза запали ему в душу и весь вечер не давали покоя.
На следующий день, вместо последних уроков, он топтался на бульваре возле метро «Кировская» и еще издали заметил трех девчонок со скрипичными футлярами. Ему стало стыдно, он отвернулся. Но когда они уже были рядом, не выдержал – посмотрел и опять увидел ее глаза. Девочки ушли, а он остался стоять, не понимая странной притягательности ее серых глаз.
«Нет в ней ничего особенного, – говорил он себе тогда. – Самое обыкновенное лицо, прямые русые волосы, пальтишко как у всех».
Однако на другой и на третий день его вновь тянуло в этот сквер. Но он стыдился. Ведь она догадается, и тогда он, Дмитрий, предстанет дураком. И больше он в скверик не пошел.
Однако через две недели у них вновь была контрольная по физике, и он в назначенное время стоял в заветном сквере. Но ни в этот день, ни на следующий и ни на третий ее там не оказалось. Вот и вся история.
– Я туда потом еще приходил, – сознался Дмитрий.
– А у нас заболела учительница, – Саша грустно улыбнулась, – и мы сидели дома. Если хочешь знать, я только из-за тебя не бросила музыкальную школу.
Наконец они достигли волнующегося центра толпы.
– Есть офицеры?! Стройтесь у «Арагви»! – зычным голосом выкрикивал невысокий парень в кепке. – Офицеры! Подходите к ресторану «Арагви»!..
Дмитрий инстинктивно двинулся к «Арагви». В университете, где он учился, была военная кафедра, и теперь он считался офицером запаса, хотя в армии не служил.
– Как жаль… – вздохнул Дмитрий, глядя на Сашу.
– Чего?
– Что у нас с тобой получилось все… так нескладно, – признался он.
– Конечно! – кивнула Саша, с интересом разглядывая его лицо. – Но ты ведь отдаешь себе отчет, что виноват-то в этом только ты?!
– Отдаю… Но если честно и откровенно сказать… – Он смущенно запнулся.
– Говори, говори откровенно. – Саша внимательно рассматривала его лоб, волосы. – Столько времени прошло – нечего смущаться.
– Честно говоря, если бы ты мне тогда просто понравилась… Даже нет. Не так…
– Не понравилась? – лукаво улыбнулась Саша.
– Это не то слово, – серьезно продолжал Дмитрий. – Ты мне в душу запала. Понимаешь? Очень запала!..
– Понимаю. Ты мне тоже.
– Если бы ты произвела на меня не такое сильное впечатление… Я, может быть, действительно вел бы себя посмелее. Порасторопнее.
– Так я произвела на тебя сильное впечатление?
– Очень! И главное – я не мог понять почему?! У меня такого никогда не было до этого. И после тоже не было, – прибавил он.
– И у меня… Мне так хотелось увидеть тебя опять, – призналась Саша. – Я долго представляла нас с тобой. Как мы встречаемся. Идем вместе. Говорим…
– Правда?! – радостно удивился Дмитрий. – И я точно так же, не поверишь! Я думал: вот мы с тобой встречаемся, идем по улицам…
– А по каким улицам, ты помнишь, мы ходили с тобой? – У Саши разгорелись глаза, она затаенно смотрела на Дмитрия, не видя ничего вокруг.
Они не заметили, как медленно сквозь толпу подъехал автобус. Их оттеснило к его открытым дверям.
– Офицеры! Заходите скорее, только без давки! – напористо выкрикивал парень в кепке.
– Я выходила из музыкальной школы, а ты ждал меня на улице, – вспомнила Саша.
– Точно. И мы шли с тобой молча. Я нес твою скрипку. Мы всегда шли с тобой по Кирова…
– Правильно! – счастливо кивнула Саша. – А потом?
– Потом сворачивали в переулок…
– Говори точнее! В какой?
– В Кривоколенный.
– Так. Верно. И дальше как?
– По Кривоколенному мы выходили на улицу Чернышевского. Сейчас она называется…
– Сейчас… – Саша многозначительно и радостно посмотрела на него, – она называется Чернышевского. Потом что?
– А потом я тебя обнимал.
– Это когда же?! – удивилась она.
– Уже около твоего дома. Когда мы расставались.
– Да! – весело согласилась Саша. – Все было совершенно так. Около моего подъезда ты возвращал мне скрипку. И нежно-нежно меня обнимал…
– …И осторожно целовал в щеку, – смущенно продолжил Дмитий.
– Да, все так и было, – кивнула она.
– Значит!.. – Он выразительно посмотрел на Сашу. – Я знаю твой дом!
– Но я уже давно там не живу…
– Ребята! – весело крикнул им парень в кепке. – Не навсегда же расстаетесь! Прощайтесь скорее!..
Они стояли у раскрытых дверей автобуса. Сзади на Дмитрия наперли – он загораживал вход. Осторожно, как в детских мечтах, Дмитрий обнял Сашу и нежно-нежно поцеловал в щеку.
Толпа надавила на него сильнее, и он влетел в автобус. Сразу за ним следом в салон вбегали такие же, как и он, офицеры запаса. Потом двери закрылись, и автобус тронулся. Дмитрий лишь успел обернуться и через головы разглядеть среди волнующейся толпы одиноко стоящую Сашу.
Глава 4
Из справки ГУКВВ МВД РФ за 3 октября:
«17.30. К телецентру на автотранспорте прибыла группа вооруженных мятежников во главе с А. Макашовым и В. Анпиловым, которые обратились к военнослужащим и сотрудникам милиции с требованием сдать оружие, перейти на сторону Верховного Совета и пропустить их в охраняемые здания.
Для усиления караула ТРЦ «Останкино» прибыло подразделение (6-й ОСИ) в количестве 130 военнослужащих и 10 БТРов.
17.45. В Останкине проводился митинг. Численность толпы достигает 10 – 12 тысяч человек».
«…Макашов приказал подойти к телецентру всем вооруженным и построиться вдоль него, не подпускать к зданию безоружных. В две шеренги выстроились баркашовцы – боевики Русского национального единства. Они были вооружены стрелковым оружием.
Два грузовика ЗИЛ-131 стали попеременно таранить стеклянный холл здания. Со звоном рушились стекла…
Раздался взрыв, и тут же на людей обрушился огневой шквал. Началось с хлопков выстрелов подствольных гранатометов и разрывов гранат. Одновременно стоявших вдоль стены автоматчиков и всех находившихся около входа в телецентр людей стали с двух сторон сечь пулеметными и автоматными очередями. Огонь велся из автоматов и пулемета в упор по толпе из здания телецентра. Стреляли прямо через стекла из боковых окон второго этажа и с пролета центральной лестницы. Перекрестным автоматным огнем их поддержали из четырех точек с крыши телецентра.
…Оставшиеся в живых, лежа в груде раненых и убитых, с ужасом смотрели на офицера «Витязя», который, словно в тире, встав у окна второго этажа в учебную позицию с пистолетом Макарова в вытянутой руке, не спеша выцеливал и всаживал пулю за пулей в залегших у входа в АСК-3 демонстрантов…
…Наступила какая-то режущая ухо тишина. Кричали раненые. Двое мужчин подтащили и усадили возле дерева 18-летнюю девушку с простреленной ногой. Кто-то кричал, что убили журналиста. У рощи лежали еще раненые… В метре от бордюра как-то нелепо и практически вся на виду залегла девушка. Она села и неожиданно громко засмеялась. Это был не истеричный, а обычный смех. Девушка еще не поняла, что вокруг уже много убитых. Для нее это пока еще были необычайные приключения на воскресной прогулке…
…Несколько мгновений кто-то методично, одного за другим, убивал с крыши телецентра замешкавшихся – стоящих у самого входа демонстрантов. В темноте были хорошо видны длинные трассирующие очереди, которые пронзали людей, хлестали упавших и раненых. Тех, кто не был убит сразу, добили буквально через несколько секунд.
Спецназовцы вели беспорядочный огонь во всех направлениях. Убиты люди в разных местах улицы Королева, ярко залитой белыми фонарями.
Раздались крики: «Сливай бензин с грузовиков! Делай бутылки с зажигательной смесью!» Казаки кричали, что нужно поджечь угол телецентра, откуда били автоматчики, чтобы оттеснить их в глубь здания… Загорелся угол телецентра, и сразу же в это место пошли трассеры с крыши телецентра. Очереди прошили несколько казаков… БТР у торца корпуса телецентра АСК-1, взревев мотором, ударил длинными очередями из крупнокалиберного пулемета по углу корпуса АСК-3. Затем он двинулся к зданию телецентра, где снес огнем весь второй этаж: в районе центрального входа. Демонстранты закричали ему: «Ура!» Протаранив автобус, БТР вернулся к пруду за угол телецентра, развернулся и так же методично стал обстреливать людей в роще из крупнокалиберного пулемета, освещая рощу прожектором…
В 21.15 колонна БТРов вышла на улицу Королева и, давя колесами раненых и мертвых, стала кружить между корпусами АСК-1 и АСК-3. Остановившись напротив входа в АСК-3, БТРы принялись расстреливать людей в роще, поджигать зажигательными пулями брошенные грузовики и автобус с людьми…»
www.pms.ortodoxy.ru/ Хроника государственного переворота
Тихим осенним утром московский поезд приближался к Губернскому Городу. Саша, заспанная и хмурая, с непричесанными волосами, сидела на нижней полке плацкартного вагона. Всю дорогу она проспала и потому не слышала досужих разговоров попутчиков, обсуждавших события минувшей ночи. В вагоне говорили много, ссорились, не дослушав, перебивали друг друга, спорили и непритворно огорчались, будучи не в силах переубедить собеседника. А Саша все спала, крепко и тяжело, уткнувшись в серую непросушенную вагонную наволочку.
За час до прибытия в Губернский Город ее разбудил проводник. Она вздрогнула, резко поднялась, пробормотала что-то невнятное и только тогда окончательно проснулась. Вспомнила, что едет в поезде, возвращается домой из командировки. Командировка была в Москву. В Москве по центральным улицам раскатывали грузовики и БТРы. В Москве стреляли длинными очередями из автоматов по людям… В Москве она впервые заглянула в глаза смерти и впервые поняла, чего стоит человеческая жизнь.
Человеческая жизнь не стоит ничего…
…Прошлой ночью Саша случайно оказалась на Никитском бульваре и видела, как неизвестная вооруженная группировка пыталась захватить здание ТАСС. Саша в страхе метнулась в ближайший проулок, но тут же решила, что это еще опаснее. В проулке можно наткнуться на резервные силы атаковавших… Дальше она уже совсем ни о чем не думала – бежала куда глаза глядят, лишь изредка с замиранием сердца оглядываясь по сторонам. Пресловутый инстинкт самосохранения с каждой минутой все громче и настойчивее заявлял о своей ничем не ограниченной власти. Движимая инстинктом, Саша не проявляла ни малейшего интереса к происходящему на улицах города и при первой возможности с неимоверным облегчением нырнула в метро.
Однако ни в метро, ни в гостиничном номере она не почувствовала себя лучше. Хотелось поскорее выбраться из Москвы.
В гостинице Саша вспомнила, что ежедневный поезд на Губернский Город уходит с Белорусского вокзала в половине двенадцатого. Часы показывали только начало седьмого, но она, долго не раздумывая, бросилась на вокзал, купила плацкартный билет и все оставшееся до отхода поезда время просидела в зале ожидания с напряженным лицом и неестественно прямой спиной.
Только в поезде ей стало немного легче. Она успокоилась и мгновенно заснула, но, проснувшись, опять испытала тревогу, тяжесть…
И она еще собиралась обо всем этом писать! Надеялась таким образом поднять свои акции на работе… Говорят же: кому война, а кому мать родна. Вот и она хотела попробовать прибиться к этим людям. К тем, кому мать родна. Да куда там!..
…Совершенно ни к селу ни к городу среди войны ей встретился тот человек. Раньше, пятнадцать лет назад, она называла его про себя «тот мальчик». Но тому, кого Саша увидела вчера на Тверской, слово «мальчик» совсем не подходило… И опять она не узнала даже его имени!..
Хотя в имени – какой смысл? В церкви записки за упокой подать?.. Что с ним стало после ночи войны? Может, и он, где-то у Белого дома или в Останкине, сраженный автоматной очередью, рухнул лицом на асфальт. А почему нет? Где их выгрузили из автобуса? На какой огневой позиции?
Вспомнив о мимолетной встрече с «тем человеком», Саша потом уже весь вечер была не в силах забыть о ней. Когда-то он долго и мучительно умирал в ее сердце. Умер, потом неожиданно воскрес, чтобы через несколько часов умереть уже по-настоящему… И все же Саша не могла представить его мертвым. Решила в конце концов, что он жив… Но доведется ли ей увидеть его еще раз? А если да, то при каких обстоятельствах?
Да и какие теперь их ждут обстоятельства? Она ничего не знает о событиях, произошедших за последний день в стране. И даже о том, что случилось в ее собственной квартире, она, оказывается, не имеет ни малейшего понятия.
– Вот! Дождались мы! – На пороге Сашу встретила разгневанная соседка Валентина. – Ты ведь еще ни ухом ни рылом…
– Нет! – Саша вздрогнула. – А что случилось? Переворот? Диктатура фашистская?
– Меня это не колышет, какой там переворот!.. Ты сейчас упадешь, когда узнаешь, кого к нам подселили.
– А кого? – отозвалась Саша на этот раз почти равнодушно.
– Уголовника!.. Я своему сказала: ты как хочешь, а я с таким жить не стану! А он мне: ты ненормальная.
– Конечно, чего тебе переживать?! Вы, может, переедете скоро. Вам же квартиру обещали к Новому году.
– Кому теперь чего дадут, – отмахнулась Валя. – Ты посмотри, что вокруг творится!
– Да… – протянула Саша. – Я насмотрелась в Москве…
– Так что куковать с уголовником придется!
В другое время Саша бы еще постояла в коридоре, посетовала бы на произвол службы распределения жилой площади или просто на произвол судьбы. Но сейчас ей вдруг страстно захотелось поскорее отделаться от Валентины. Игнорируя гневную соседкину тираду, Саша ушла в свою комнату и там, не снимая куртки, присела у стола. Да так и просидела весь вечер.
Она была утомлена и взволнована и, казалось, думала сразу обо всем. О путче, о судьбах России, о «том человеке» – жизнь словно решила дразнить ее им, о бесследно исчезнувшем муже, о дочери и о свекрови, которым надо немедленно позвонить, о шеф-редакторе, о приближающейся зиме, о матери, умершей уже почти шесть лет назад, о Павле, который тоже, наверное, ждет ее звонка… Но Павлу нельзя звонить домой – у него дома жена и дети.
В прихожей Валя что-то громко и сердито объясняла своему пятилетнему сыну. Потом голоса перенеслись в глубину квартиры. Валентина ушла укладывать ребенка, а из-за двери доносились теперь незнакомые бодрые шаги. Видимо, уголовник неплохо чувствовал себя на новом месте: энергично прошелся по коридору, из ванной направился в кухню… Хлопали двери, щелкали выключатели. Обойдя места общего пользования, новый сосед вернулся к себе. Дверь опять хлопнула, Саше даже почудился звук поворачивающегося в замке ключа. Она подождала еще, но больше уголовник никак не обнаруживал своего присутствия в их квартире.
Утром следующего дня Саша уже напрочь позабыла об уголовнике. Проснувшись, она принялась обдумывать визит в родную редакцию и особенно разговор с шеф-редактором, или, как в шутку говорили о ней сотрудники журнала, с шефиней. Шефиня конечно же отчитает ее за самовольные действия, но, возможно, ей понравится Сашин материал: не только репортажи с художественных выставок и театральных премьер, но и обзоры московских магазинов. Моды, цены… Цены, между нами говоря, такие, что дух захватывает. В смысле цен более-менее доступными ей показались американские сетевые магазины «Ле Монти». Но даже им далеко до «Лужников» – самого большого московского рынка. Можно было бы написать честно: в Москве для большинства провинциалок приемлемы только рынки. Однако про рынки в «Bte noire» не смей даже заикнуться! Их журнал, твердила без устали шефиня, элитный. Поэтому, отправляясь на встречу с ней, Саша прихватила с собой витиеватые опусы о романах Кафки и их воплощении на московских театральных подмостках. Кафка в этом сезоне стал необычайно моден. Еще лично ей очень понравился театр-кабаре «Летучая мышь». Стильно, изысканно, красиво, хотя, наверное, не очень в тему. На дворе – 90-е годы XX века, женщины разгуливают по городу в легинсах! Знаете, что скрывается за этим иностранным словом? Обычные тренировочные штаны! В магазинах на Тверской пара таких штанов потянет на целое состояние!
– А что еще можно купить на Тверской? – спросила с интересом шефиня.
– Куртки-парки, офисные костюмы… Кашемировые накидки-палантины за сто долларов…
– Сто долларов?!
– На Тверской теперь парижские цены!
– Отличная фраза, Сашенька! Как эффектно она будет выглядеть на бумаге! Что-нибудь про парижские цены и парижский шик… Пишите! И про Кафку, и театр-кабаре, и про магазины… Я даже думаю, нам стоит подумать над специальной рубрикой. «Столичное ревю», например. Как вам название?
– Симпатичное.
– В Москву будете ездить регулярно, дышать столичным воздухом… Ах, я вам даже завидую! Но найдутся дела и кроме Москвы. Я тут подумала, посоветовалась… Что ни говори, а о последних московских событиях придется давать материал. Однако будем сдержанны. Никаких, знаете ли, личных оценок. Самое целесообразное – взять интервью у спикера Городской думы господина Боброва и, уже отталкиваясь от его позиции, написать краткое редакционное вступление. Попробуете?
– Но, – начала было Саша, – до сих пор моей областью считалась культура…
– А культура – само собой. Вы не слышали, что Городской драматический театр приступает к репетициям спектакля под названием «Кукольный домик»?
– По Ибсену? – уточнила Саша. – Нет, я пока не в курсе.
– А кто исполняет главную роль? Ну-ка догадайтесь-ка, специалистка по культуре!
– Рябова?
– Нет, Сашенька, ошибаетесь! Холодно.
– Неужели Алятина?
– И как вам в голову могло такое прийти? В главной роли – сама Шидловская! Кристина Шидловская собственной персоной!
– Шидловская? – не поверила Саша. – Так она же давным-давно в Москве! В сериалах главные роли играет.
– Было время – играла, – согласилась шефиня. – Было да прошло. В кино она, наверное, быстро примелькалась, а в театре зацепиться не смогла. Вернулась на родину… Ну тут-то ей рады!.. Загляните в театр, потолкуйте с режиссером, может, она вас на репетиции пригласит. Вы ведь знакомы с ней? С Мариной Заварзаевой?
– Я писала об их театре в прошлом году.
– Значит, – подытожила шефиня, – эти два материала с вас к декабрю. А что касается Москвы – даю вам неделю срока. Московские материалы пойдут в ноябрьском номере и станут, надеюсь, его украшением, – закончила она с приятной улыбкой.
Саша почтительно кивнула. Она слегка побаивалась шефини. Элегантная седая дама всегда держалась приветливо и ровно. Но разве поймешь, что скрыто за этой ровной внешней приветливостью?
Люди, давно знавшие шефиню, говаривали о ней разное. Все, однако же, сходились на том, что нрава она крутого и не дай бог что не по ней… И Саша понимала: лучше не нарываться. Темпы обработки московских материалов, сроки написания статей – глубоко личное Сашино дело. Ей за это, между прочим, зарплату платят.
– Железная леди, – вздохнула Сашина приятельница Вика. – А как она считает, тебе не надо есть, пить, спать и гулять?
– Нет, наверно. Вот закончу, тогда поем, высплюсь и погуляю.
– А вдруг окажется, что уже поздно?
– Почему поздно? – удивилась Саша.
Но в это время на рабочем столе у Вики зазвонил телефон. Прежде чем снять трубку, она улыбнулась приятной улыбкой, как две капли воды напоминающей шефинину, и проговорила мягко и немного жеманно:
– Добрый день. Вы позвонили в редакцию журнала «Bte noire».
Персонал у шефини был вышколен по-настоящему!
«Строим из себя, – оглядывая неказистый Викин кабинетик, с презрением подумала Саша. – А по сути – такое убожество кругом!»
Редакция «Bte noire» находилась на втором этаже доходного дома провинциальной постройки. При помощи фанерных перегородок некогда просторные комнаты превратили в узкие пеналообразные помещения. Фанеру обклеили дешевыми, теперь уже давно выцветшими обоями, наборный паркет застелили разномастными кусками линолеума. Как после пожара!.. А в Москве у всех на слуху красивое слово «евроремонт». У Саши оно рождает ассоциацию с чем-то светлым, респектабельным, очень просторным.
– Почему поздно? – переспросила Вика, закончив говорить по телефону. – Потому что потом будет уже не с кем гулять! Твой суженый – твой Павлик – может и не дождаться тебя! – Она лукаво рассмеялась.
– Может и не дождаться, – умехнулась Саша.
– Вчера два раза звонил, интересовался, не приехала ли. Волнуется, в Москве такие дела творятся.
Саша молчала.
– Ну, чего ждешь? – рассердилась Вика. – Позвони ему.
– А я в Москве, – вспомнила Саша, – одного человека встретила…
– Ты с кем-то познакомилась? – спросила Вика, усаживаясь поудобнее и вся обращаясь в слух. – Рассказывай, не томи.
– В том-то и дело, что не познакомилась, – заметила Саша грустно.
– Не клюнул?
– Да клюнул! Только толку чуть. Его сразу увезли на позиции и там убили.
– Откуда ты знаешь?
– Наверное, убили. Там людей убивали пачками.
– И все? – протянула Вика разочарованно.
– Не все! Не все… Я ведь его знала раньше. Давно, до Вадима, когда еще в Москве жила.
– До Вадима? Сколько же тебе было лет?
– Четырнадцать или пятнадцать.
– А ты говорила, у тебя до Вадима не было никого!
– Так и не было. Мы с ним не были знакомы, просто виделись несколько раз на улице.
– И ты его не забыла?! – воскликнула Вика в недоумении.
– И он не забыл меня… А теперь его убили, наверное, – вздохнула Саша горестно.
– Да может, и не убили. Давай позвоним в Москву!
– Ну ты даешь! То Павлу звони, то в Москву! Я что, по-твоему…
– По-моему, надо позвонить и хотя бы узнать, все ли с ним в порядке.
– Не получится. – Саша улыбнулась, как бы извиняясь за свою безалаберность.
– Это почему?
– У меня нет его номера.
– Ерунда, по справочной найдем!
– Не выйдет. Его адреса и фамилии у меня тоже нет.
– Ну хотя бы имя? – спросила Вика с интонациями последней надежды.
– И имя…
– Как это так?
– Да какая разница, – покачала головой Саша. – И Павлику мне почему-то не хочется звонить.
– Не звони, раз не хочется… Только так недолго и между двумя стульями оказаться.
Саша с выражением злой досады принялась накручивать диск допотопного телефонного аппарата.
– Не хочешь – не звони! – обиделась Вика. – Зачем делать такие зверские морды?
– Нет уж, позвоню!.. – отрезала Саша. – Алло, Павел! Все, я, слава богу, приехала… Сейчас?.. Нет, я не могу прямо сейчас. – Саша засмеялась. – Я тоже соскучилась, но сейчас нет… к сожалению. Давай вечером… Хорошо, хорошо…
– Ну что, не жалеешь, что позвонила? – Вика с укором глядела на повеселевшую, разрумянившуюся Сашу.
– Жалею! – улыбнулась она. – Работать, получается, некогда. Вечером с Павлом встречаюсь…
– Все надо успевать! – заметила Вика строго.
– А как работать? – продолжала Саша. – На следующей неделе пойду брать интервью у Кристины Шидловской.
– Кошмар! Лучше откажись.
– Не стоит. Мы с ней теперь в одинаковом положении. Вадик бросил нас, потом еще какую-то балерину и женат теперь на итальянской оперной певице.
– Это уже карьера.
– Своего рода, – согласилась Саша.
– Карьера настоящего мужчины! – не унималась Вика.
Но тут у нее на столе снова зазвонил доисторический телефон. И, приятно улыбнувшись, она пропела в трубку:
– Добрый день. Вы позвонили в редакцию журнала «Bte noire»… Хотите разместить рекламу на страницах нашего журнала?.. Мы всегда рады вам помочь!
Саша поняла, что это надолго. Поднялась, кивнула подруге и вышла из кабинета.
Теперь ее путь лежал к свекрови.
До современного микрорайона Заречье из центра можно было доехать лишь с пересадкой на двух трамваях, которые, как назло, вовсе и не ехали – скорее ползли. А на мосту через Днепр трамвай просто замер на какое-то время. Пассажиры приготовились к тому, что сейчас им предложат выйти и продолжить путь пешком, однако обошлось – трамвай поднапрягся и поднялся на мост… В общем, несмотря на это и другие злоключения, в час обеда Саша входила в квартиру родителей своего бывшего мужа.
За столом на кухне сидела Сашина одиннадцатилетняя дочь Оля и ела суп. Ее мягкие, русые, абсолютно такие же, как у Саши, волосы были заплетены в короткие тугие косички, и, когда Оля наклонялась над тарелкой, становился виден тоненький бледный безупречно ровный пробор.
– Бабушка ушла в магазин, – сообщила Оля, не отрываясь от супа. – За пирожными.
– Сейчас попьем чаю и поедем домой.
– Домой? Я не хочу домой. – Оля доела суп и бросила недоеденный хлеб в тарелку.
– Поедешь, – сказала Саша спокойно.
– Дома я все время одна. А Неля уроки со мной делает…
– Я тоже буду делать с тобой уроки, – поспешно пообещала Саша.
– Тебе всегда некогда… И приходишь ты поздно. И тетя Валя ругается, что мы не моем посуду и на кухне не убираемся.
Все это было чистой правдой. Саша действительно забывала мыть посуду, редко убиралась на кухне и не делала уроки с дочерью. В свое время с ней тоже никто не делал уроков, и она от этого не страдала. Но это она. А Оле нужна помощь и просто человеческое внимание. Только Саше некогда. Все у нее работа, да интервью, да еще в последнее время – Павел. И получается, должна ее Оля просиживать целый день одна. Выслушивать Валентинины недовольства… а тут еще уголовник нарисовался. Как она сможет оставлять свою девочку в одной квартире с уголовником?
– Ну что, можно я у бабушки поживу?
– А можно Олечка до конца четверти останется у меня? – вернувшись из магазина, спросила деликатная свекровь. Это, мол, не насовсем – так, ненадолго. – Андрюша мой полюбил жить на даче, – продолжила она, словно в свое оправдание. – Может, и ты пока переедешь к нам?
– Спасибо, Нелли Константиновна. Но мне там до редакции ближе. И я привыкла… – неуверенно ответила Саша, думая при этом про уголовника. – Но если что…
– Если что, мы будем тебе рады.
– И правда, мамочка! Почему? Перебирайся к нам, – оживилась Оля. – Перевези только свою машинку! Остальное все тебе Неля даст… Да, бабушка?
– Я постараюсь, – совсем уже невпопад ответила Саша – теперь ее мысли перенеслись от уголовника к Павлу. Как она объяснит им свое долгое отсутствие вечерами? Ольга еще пока верила в байки про срочную работу, но Нелю такими вещами не проведешь.
– Я постараюсь… – рассеянно пробормотала она, уже застегивая куртку в прихожей.
– Куртка у тебя красивая, – заметила свекровь. – И идет тебе. В Москве покупала?
– Куртку? Да, в Москве.
– И вообще ты очень похорошела после командировки.
«Похорошела… – раздумывала Саша, сидя в трамвае по дороге домой. – Не покупала новой косметики, плохо и мало спала, ела что придется…» И вдруг догадалась. Такая уж у них жизнь в Губернском Городе – от нее одуреешь и подурнеешь! Она похорошела потому, что прокатилась в Москву. И в Москве встретила того человека…
Саша так размечталась, что чуть не проехала свою остановку. Да… Хорошего понемножку. Москва – коротенький эпизод, яркий всплеск. И снова до боли знакомая улица, бывшая Малая Дворянская, а ныне – улица Карла Либкнехта. Вот ее дом, третий от угла… На улице Карла Либкнехта круглый год затишье. Изредка пройдут пешеходы, проедет машина. «Волга» или девятая модель «жигулей» – ничего интереснее здесь конечно же не появится.
Услышав шелест шин, Саша машинально оглянулась. Так и есть – «девятка». Обогнав Сашу, темно-синий автомобиль припарковался напротив ее парадного. Из машины вылез парень – худощавый, с аккуратной стрижкой, в светлых джинсах и черной по моде кожаной куртке. Окинув улицу быстрым цепким взглядом, он остановился у машины, постоял, поигрывая ключами, и, когда Саша проходила мимо, нацелил на нее внимательный, словно ощупывающий, взгляд, не спеша провел им снизу вверх от туфель по ногам, туго обтянутым джинсами, и, не задержавшись на куртке, скользнул по лицу, глазам и волосам. Она отвернулась, но взгляд по-прежнему чувствовала.
«Наглец!» – подумала Саша, но парень все продолжал шарить по ней взглядом – он, должно быть, не владел искусством чтения чужих мыслей.
Тогда Саша решила смутить дерзкого юношу – уставилась на него вызывающе, в упор. В ответ он только улыбнулся, Саша не поняла – задорной или наглой улыбкой.
«Лишнего себе позволяешь! – негодовала она про себя. – И откуда это в последнее время столько всякой швали повылезло?! На пустынной улице он будет третироват одинокую женщину, дай такому в руки автомат – откроет огонь по безоружным людям…»
Но – странное дело! Проговаривая мысленно весь этот монолог, Саша не испытывала неприязни. Чем-то этот парень оказался ей симпатичен.
Она уже взялась за ручку двери подъезда и боковым зрением заметила, что молодой человек направляется за ней. Нет, это уж слишком! Какой бы он там ни был, но перспектива очутиться вместе с ним в безлюдном подъезде абсолютно Саше не улыбалась. Она отошла в сторону, пропуская вперед нахального парня. Для убедительности поставила на асфальт небольшой пакетик с рукописями. Парень, недолго думая, подхватил сейчас же Сашин пакет.
Читать бесплатно другие книги:
