Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности Альпер Мэтью
Поскольку каждый вид обрабатывает информацию по-своему, каждый интерпретирует действительность со своей уникальной точки зрения. Поскольку все наши точки зрения относительны, никакой вид и никакой индивид не может претендовать на соответствие своей интерпретации действительности какой-либо абсолютной истине. Как выразился Кант, мы никогда не будем обладать абсолютным знанием о «вещах в себе» — только относительным знанием о «вещах, какими мы воспринимаем их». Муха обладает мушиными знаниями, и точно так же человек обладает человеческими знаниями. У мухи своя, мушиная «истина», у человека — человеческая «истина», и ни одна из них не является подлинной или «реальной», они просто разные. Значит, следует принять, что такие понятия, как абсолютная истина — недостижимый идеал. Вместо него мы навечно привязаны к нашей относительной, человеческой точке зрения, обусловленной тем, как наш мозг обрабатывает информацию. Следовательно, чтобы понять природу человеческой реальности, прежде всего надо понять лежащую в ее основе природу работы нашего мозга.
Человеческий мозг представляет собой интерактивную сеть отдельных областей, каждая из которых обрабатывает информацию по-своему. Это наши когнитивные функции. У нас есть языковая функция (центр Вернике, центр Брока и угловая извилина), функция тревоги (базирующаяся в миндалевидном теле), нравственная функция (в среднедорсолатеральной префронтальной коре головного мозга) и т. п. По сути дела, для каждого ощущения, восприятия, мыслительного процесса или поведения, являющегося кросскультурным для нашего вида, есть конкретная область мозга, отвечающая за генерирование определенной функции. Следовательно, чтобы лучше понять, как наш мозг обрабатывает информацию, необходимо изучить природу каждой из этих отдельных когнитивных функций, из которых исходит вся совокупность нашего осознанного опыта. Задача каждой из этих отдельных когнитивных функций — обрабатывать массу данных, причем разными способами. Только после того, как обработанные по отдельности данные снова обобщаются, мы получаем всеобъемлющую картину того, что называем действительностью.
А если мы рассмотрим то же самое на примере человеческой духовности? Что, если духовность представляет собой проявление одной из когнитивных функций, одного из внутренних режимов мозга, служащих для когнитивной обработки информации? Поскольку во всех культурах бытуют представления о духовной сфере, разве нельзя предположить, что духовность — один из способов, которым наш вид «запрограммирован» обрабатывать информацию и, следовательно, интерпретировать действительность? Если так, подразумевается, что наша кросскультурная «духовная» вера в такие понятия, как Бог, душа, загробная жизнь — не что иное, как проявления способа, которым представители нашего вида обрабатывают информацию и интерпретируют реальность. В таком случае Бог — уже не абсолютная сущность, а скорее, порожденная когнитивной деятельностью человека субъективная концепция, не божественный, а органический феномен. В сущности, Бог — такой, как мы до сих пор интерпретировали его, как реальную и абсолютную сущности, — согласно предположению Ницше, мертв. Уже не абсолютная реальность, Бог низведен до уровня еще одного относительного восприятия, свойственного нашему виду, до проявления эволюционной адаптации, механизма преодоления, встроенного в нас, чтобы помочь нам справиться с жизненными тяготами и парализующим осознанием собственной смертности.
Я понимаю, как трудно многим людям смириться с этой упрощенной / эволюционной / органической / когнитивной / рационалистической, иначе говоря, научной интерпретацией Бога. Так как большинство представителей нашего вида запрограммировано воспринимать духовную сферу, для многих из них в буквальном смысле слова невозможно уловить суть этой концепции, противоречащей их внутреннему восприятию реальности. Как следствие, попытки убедить того, кто запрограммирован верить в духовную реальность, что ничего подобного не существует, могут оказаться такими же тщетными, как попытки убедить шизофреника, что голоса, которые он слышит, исходят от него самого, а не из какой-то внешней реальности. Это не значит, что наше духовное восприятие представляет собой физическую дисфункцию, хотя для шизофрении это справедливо. Напротив, духовное сознание — нормальный компонент когнитивного опыта человека.
Попытки убедить того, кто запрограммирован верить в духовную реальность, что ничего подобного не существует, могут оказаться такими же тщетными, как попытки убедить шизофреника, что голоса, которые он слышит, исходят от него самого, а не из какой-то внешней реальности
А если существует какой-то способ объяснить шизофренику, что его ложные ощущения — всего лишь продукты возникших у него внутри превратных представлений? Что, если можно научить его здраво оценивать свои иллюзии? И аналогично: что, если можно научить весь наш вид здраво оценивать свою иллюзорную веру в сверхъестественное? А вдруг нам удастся признать, что подобная вера — отнюдь не свидетельство существования какой бы то ни было трансцендентальной реальности, а проявления возникших в нас заблуждений: Бог как когнитивная иллюзия. Что, если мы сумеем признать, что духовное сознание существует как следствие нейрофизиологического рефлекса? Как планарии рефлекторно поворачиваются к свету, так и человечество под действием рефлекса обращается к воображаемым силам.
Представьте себе робота-андроида, которого запрограммировали верить, что он человек. Для того чтобы заставить андроида поверить в это, производитель встроил в него компьютерную микросхему с фиктивными воспоминаниями о сфальсифицированном прошлом (напоминает сюжет фильма «Бегущий по лезвию» — Blade Runner). Внезапно мнимый человек оказывается андроидом, а его воспоминания — результатом воздействия компьютерной микросхемы, побуждающей андроида воспринимать иллюзорное прошлое. Теперь, когда этот андроид осознал, кто он такой на самом деле, он обрел свободу исследовать возможности совершенно новой парадигмы. Он уже не привязан к ложной реальности, заложенной в него программой: теперь андроид может заново определить свое предназначение и продолжать исследовать новые возможности в соответствии со своей «истинной» природой.
Аналогичный пример: представим себе, что люди вдруг осознали факт своей запрограммированности силами природы воспринимать духовную реальность, столь же сфальсифицированную, как фиктивное прошлое андроида. Как андроид был сконструирован из компьютерных микросхем, обусловивших его иллюзорные представления, так и люди снабжены сетью нейронов, подобным образом обусловивших наши представления. А если тем же образом, каким андроид понял, что его воспоминания существуют не как собрание реальных впечатлений прошлого, а скорее как следствие работы заложенной в него компьютерной программы, мы придем к пониманию, что духовное сознание существует не как влияние какой-либо реально существующей трансцендентальной действительности, а скорее, как следствие органической программы, рефлекса, встроенного в систему нейронов нашего вида? Вероятно, если мы научимся относиться к духовности именно таким образом, мы тоже разработаем для себя совершенно новую парадигму, с помощью которой сможем заново определить свое предназначение, опираясь на свою «истинную» природу. Вместо того чтобы цепляться за иллюзорное сознание, которым нас наделила природа, мы могли бы воспользоваться новообретенным знанием, чтобы составить о себе более здоровые и продуктивные представления.
Еще одно сравнение: представим себе, что мы смотрим в зеркало и отражаемся в нем. Теперь представим, что между нами и этим достоверным отражением поместили ряд невидимых линз, которые искажают тем или иным образом наше отражение, которое в противном случае было бы совершенно точным. Поскольку мы не подозреваем о линзах, мы не в состоянии понять, что наше самовосприятие искажено. Мы верим, что видим перед собой идеальное отражение самих себя, но в действительности мы дезинформированы. Только когда мы поймем, что существуют линзы, когда научимся смотреть поверх них, отводить их в сторону, тогда мы и увидим свое истинное отражение.
Я убежден, что человеческая духовность — подобие этой линзы, искажающей наши представления о действительности, заставляющей нас воспринимать духовный элемент, которого на самом деле нет. А если мы осознаем существование такой линзы? Если предпочтем отвести ее в сторону, избавить свое восприятие от «духовных» искажений, позволить себе беспрепятственно увидеть более четкую и точную картину реальности? Да, поначалу будет неуютно и даже тревожно столь радикально пересматривать свои представления о себе. Но неужели искаженную панораму действительности мы предпочтем более точной? Неужели предпочтем обман истине?
Человеческая духовность — подобие этой линзы, искажающей наши представления о действительности, заставляющей нас воспринимать духовный элемент, которого на самом деле нет
Духовное сознание представляет собой «ложь во спасение», механизм преодоления, которым природа в процессе естественного отбора наделила наш вид, помогая ему бороться с парализующей тревожностью, вызванной уникальным для нашего вида осознанием своей смертности. Но действительно ли природа могла запрограммировать некий вид на ошибочное восприятие, встроенную ложь? Истина, ложь, действительность — все это человеческие понятия, не имеющие никакого отношения к тому, какими природа создала нас. Процесс естественного отбора никак не связан с такими высокопарными человеческими выдумками, как «реальность» и «истина». Единственное стремление природы — создать более жизнеспособный организм, способный эффективно передавать свой генетический материал будущим поколениям, и ничего более. Как выразился автор «Эгоистичного гена» Ричард Докинз, «мы, как и все прочие животные, — машины, созданные генами. Мы всего лишь машины для выживания, самоходные транспортные средства, слепо запрограммированные на сохранение эгоистичных молекул, известных под названием генов»[36].
Лишив среднестатистического человека его религиозной веры, мы, возможно, увидим перед собой одни страдания и порожденный ими разлад
Какой бы ужасающей ни была перспектива неизбежной и неминуемой смерти, разве не в наших интересах принять органическую теорию духа и Бога, если она действительно верна? А если все существующие религиозные парадигмы ошибочны? Достигается ли что-нибудь сознательным отрицанием истины? Может быть. Лишив среднестатистического человека его религиозной веры, мы, возможно, увидим перед собой одни страдания и порожденный ими разлад. Может статься, без преимуществ, которые дают искажающие линзы, мы утратим всю свою живучесть. Следовательно, прежде чем мы решим отказаться от всех прежних парадигм, следует тщательно взвесить все «за» и «против» ситуации и задать себе вопрос: можно ли чего-нибудь достичь, приняв на вооружение научную интерпретацию духовности и Бога, и если да, то чего?
20. Дает ли что-нибудь научное толкование человеческой духовности и Бога, и если дает, то что?
«Религия — источник всех мыслимых безумств и потрясений. Она порождает фанатизм и разлад в обществе. Это враг человечества».
Вольтер
«Наука — прекрасное противоядие, средство от яда суеверий. Страждущему миру не повредит дотянуться до верно выбранного флакона в аптечке».
Адам Смит
«Естественные науки, которые согласуются с духовной природой человечества, способны значительно превзойти технические науки недавнего прошлого по вкладу, вносимому в благосостояние человека».
Доктор Бенджамин Сэдок
«Либо мы договоримся с нашими подсознательными инстинктами и стремлениями, с жизнью и смертью, либо неизбежно погибнем».
Норман О. Браун
Предположим на минуту, что все мои рассуждения смехотворны, что это бред озлобленного атеиста. Предположим, что на самом деле есть и духовная сфера, и творец, и душа, и загробная жизнь. Предположим, что сущность сознания — на самом деле бессмертная душа. Если так, человечеству незачем бояться смерти. Если мы действительно бессмертны, тела, которые мы населяем в настоящий момент, — не что иное, как внешняя оболочка, которую можно сбросить и заменить другой, или, еще лучше, вообще ничем не заменять — духи беспрепятственно перемещаются в пространстве, вечно свободные от бремени и любых ограничений материальной реальности. Независимо от того, что именно принесет вечная жизнь, пока есть Бог, пока есть некая высшая трансцендентальная сила, наделившая нас бессмертной душой, человечество спасено.
Но если Бог существует, что плохого в простом предположении, что его может и не быть? Если Бог есть, что мы теряем, задумавшись о его возможном несуществовании? По крайней мере, почему бы не развлечься небольшим умственным изысканием, раз уж впереди у нас вся вечность?
Вот и представим на минуту, что Бога нет. Предположим, что сами понятия Бога и духа — просто порожденные нейрофизиологией иллюзии, когнитивные фантомы, конфабуляции, заложенные в наш мозг. Если так, что это может означать для нас как отдельно взятых людей и для нашего вида в целом? Каковы возможные последствия существования во вселенной, где нет ни духа, ни Бога? Как нам в отсутствие Бога оценивать свое поведение? Где искать цель и смысл нашей жизни? Все ли неизбежно окажется потерянным, если нет Бога? Действительно ли мы настолько беззащитны и безнадежны, или же можно найти смысл и цель другими способами? Могут ли наши новообретенные представления изменить к лучшему нашу жизнь? Даст ли научная интерпретация человеческой духовности и Бога нам хоть что-нибудь, и если даст, то что?
Что может означать для нас как отдельно взятых людей и для нашего вида в целом факт несуществования Бога?
Для того чтобы ответить на эти вопросы, сначала нам следует спросить: чего мы хотим от жизни? Чего надеемся достичь? Более того, сходимся ли все мы хоть в чем-нибудь? Существует ли универсальная цель? И если да, зависит ли ее достижение от существования Бога?
Итак, есть ли хоть что-нибудь, чего хочет от жизни любой представитель нашего вида? По рекомендации одного из величайших мыслителей в истории предположу, что такая всеобщая цель существует. Как указывал Аристотель раньше кого бы то ни было, более двух тысячелетий назад, все люди стремятся получить от жизни как можно больше счастья. Согласно постулату Аристотеля в этом и заключается величайшее благо человечества, его summum bonum. По мнению Аристотеля, каждый свой поступок мы совершаем в надежде, что он принесет нам еще больше счастья (или, согласно буддийской концепции, по крайней мере уменьшит нашу боль и страдания). Я согласен с тем, что эта цель выглядит универсальной для всех людских поступков. Более того, тот же принцип остается справедливым независимо от существования бога. В конце концов, при каких условиях люди стремились бы стать менее счастливыми или, наоборот, больше страдать от невзгод и боли? Следовательно, можно утверждать, что независимо от существования Бога наша конечная цель остается одной и той же. Значит, и без Бога далеко не все потеряно.
Допустим, что максимальное увеличение счастья и минимализация страданий — желаемый исход всех человеческих поступков. Каким же тогда образом мы должны достичь этой цели, особенно во вселенной, которая вполне может оказаться лишенной бога? Если достижение счастья представляет собой всеобщую цель всех действий, есть ли всеобщие средства, с помощью которых мы могли бы достичь этой цели? Поскольку краткий период пребывания здесь, на Земле, может оказаться единственным для нас существованием, особое значение приобретает способность успеть найти за свою жизнь ответ на этот вопрос.
Независимо от существования Бога наша конечная цель остается одной и той же
В поисках всеобщего ключа к счастью я вновь обратился к одному из великих древних мыслителей. Сколько бы ни спорили между собой выдающиеся философы, практически все они сходились во мнении, что ключ к счастью — это приобретение познаний (ведь и само слово «философия» дословно означает «любовь к мудрости»). И как уже было сказано, величайшая из многообразных форм знания — знание о самом себе. Сократ говорил, что прежде всего следует «гноти сэ аутон» — «познать самого себя».
Только по той причине, что наш вид обладает уникальной когнитивной способностью к самосознанию, люди могут стремиться приобретать знания о себе, то есть все глубже познавать себя. Ни один другой вид не обладает такой способностью. Следовательно, ни одно существо не в состоянии выявить собственные изъяны. Так как мы в состоянии распознать свои недостатки, то можем и меняться, превращая слабые стороны в сильные. К примеру, если мы считаем свою неспособность летать недостатком, то можем сконструировать себе крылья. Если нам кажется, что мы передвигаемся недостаточно быстро, мы можем изобрести колесо и двигатель, позволяющие нам передвигаться быстрее любого другого существа на Земле. Благодаря этой способности люди лучше приспосабливаются к окружению, а чем лучше мы приспособлены к нему, тем больше у нас шансов на выживание. Чем больше шансов на выживание, тем увереннее мы чувствуем себя в этом мире. Чем крепче наша уверенность, тем меньше тревожность. Чем меньше тревожность, тем мы счастливее. Таким образом, человек наделен уникальной способностью изменять себя так, чтобы становиться более счастливым.
Еще один пример физических изменений, доступных нам, уже упоминался ранее: если наступит новый ледниковый период, вместо того, чтобы ждать, когда в процессе естественного отбора у нас появится густой волосяной покров, мы сможем за считаные часы сшить себе меховую одежду. На более индивидуальном уровне человек может признать, что физически он слабее сверстников. И чтобы компенсировать этот физический недостаток, может предпринять различные действия — от занятий на тренажерах, чтобы стать сильнее, до развития какой-нибудь другой способности, например, интеллекта, чтобы эффективнее конкурировать со сверстниками. Чем эффективнее человек соперничает со сверстниками, тем увереннее чувствует себя, а чем увереннее человек, тем он счастливее.
В качестве примера способов, которыми мы можем изменить себя не физически, а поведенчески, рассмотрим человека, обнаружившего, что он одинок в мире, и потому несчастного. Обдумав свою ситуацию, этот человек понимает, что в значительной мере его одиночество объясняется его же эгоизмом, свойством, которое отталкивает от него большинство родных и друзей. Осознав, что главная причина его одиночества, а следовательно, и отчаяния, — собственный эгоизм, этот человек может воспользоваться результатами познания самого себя, чтобы изменить ситуацию, в которой оказался. К примеру, он может благодаря новообретенному осознанию вести себя более альтруистично. В итоге у него появится больше друзей, а вместе с ними прибавится и счастья. Еще раз повторю, что только люди наделены этой способностью к самоизменению. В сущности, она представляет собой одно из важнейших преимуществ самосознания.
Мы можем преображаться не только по отдельности, но и как вид в целом. Всего одной идеей, одной концепцией, одной технологией любой человек за свою жизнь может изменить ход развития целого вида. Можно ли представить себе еще более универсальное и разностороннее существо? Повторюсь: знание — сила, а самопознание — самое эффективное из всех знаний, или, как красноречиво высказался древнекитайский философ Лао-цзы, «знания о других — ум, знания о себе — мудрость. Повелевать другими — сила, повелевать собой — могущество».
Признав справедливость объединенных наставлений Аристотеля и Сократа, мы согласимся с тем, что всеобщее средство достижения максимального счастья и сведения страданий к минимуму кроется в росте нашего самопознания, то есть в том, чтобы узнать лично о себе и о виде в целом как можно больше. Более того, если в значительной степени наше поведение определяется генетически унаследованными стремлениями, тогда для максимального развития нашей способности к самопознанию, и, следовательно, к достижению счастья, мы должны прежде всего стремиться как можно лучше понять эти унаследованные стремления, которые во многом определяют наши мысли и поступки. Так как некоторые биологические импульсы, особенно в их крайних проявлениях, могут привести нас к потенциально деструктивному поведению, то мы, научившись понимать эти импульсы, сумеем успешнее сдерживать их и препятствовать им. Да, никакой биологический импульс невозможно искоренить полностью. Однако, зная глубинную природу своих биологических импульсов, мы можем попробовать направить часть потенциально опасной энергии в более продуктивное русло. Специалист по генетике и поведению Ричард Докинз выразил подобную мысль в книге «Эгоистичный ген», утверждая: человек должен знать, что если он
…стремится к созданию общества, члены которого великодушно и самоотверженно сотрудничают во имя общего блага, ему нечего рассчитывать на помощь со стороны биологической природы человека. Давайте попробуем учить щедрости и альтруизму, ибо мы рождаемся эгоистами. Осознаем, к чему стремятся наши собственные эгоистичные гены, и тогда у нас по крайней мере будет шанс нарушить их намерения — то, на что никогда не мог бы посягнуть ни один другой вид живых существ{121}.
А если выяснится, что духовность и религиозность человека — не что иное, как следствие унаследованного биологического импульса? И если это правда, разве не следует нам хотя бы поинтересоваться основополагающей природой столь важного компонента нас самих?
Как уже было сказано, совершенных характеристик не существует. Несмотря на то, что каждая физическая характеристика, которой мы обладаем, приносит нам некую пользу при адаптации, у каждой есть свои недостатки. Следовательно, если духовность и религиозность представляют собой внутренне присущие нашему виду физические характеристики, каковы их недостатки? Какое негативное воздействие духовная или религиозная функция оказывает на человека как вид? Лишь когда мы выясним это, мы сумеем довести до максимума позитивные аспекты данного импульса и свести негативные к минимуму. Только когда мы начнем воспринимать духовное и религиозное сознание как эволюционные адаптации, мы сумеем дать объективное определение отрицательному воздействию, которое они оказывают на нас, а значит, приступить к преобразованию в наши сильные стороны.
В общем случае духовные склонности человека довольно безобидны — это всего лишь средство, позволяющее на время сбросить психоэмоциональное напряжение, неизменно присущее нам. Проблемы возникают, только когда наша духовная восприимчивость связана некой стесняющей и догматичной религиозной верой. Поэтому моя критика будет направлена на потенциальные недостатки религиозного импульса.
При всех преимуществах обладания религиозным инстинктом, при всей социальной сплоченности, которую он дает, и чувстве общности, которое он стимулирует, а также при всем смысле и целях, которыми он нас обеспечивает, религия уже неоднократно доказывала свою потенциальную опасность для нас. Как высказался философ Альфред Норт Уайтхэд,
…история вплоть до сегодняшнего дня — мрачный отчет об ужасах, которым может сопутствовать религия: принесение в жертву людей и в особенности детей, каннибализм, плотские оргии, дремучие суеверия, расовую ненависть, насаждение отживших обычаев, истерию, ханжество и фанатизм — все перечисленное можно записать на ее счет. Религия — последнее прибежище человеческой дикости{122}.
Да, ни одна из основных мировых религий в настоящее время не практикует принесение в жертву детей или каннибализм. Но несмотря на запрет этих варварских обычаев религия продолжает выступать в роли разобщающей силы, способствует дискриминации и нетерпимости, разжигает вражду, агрессию и войны.
При всех преимуществах обладания религиозным инстинктом, при всей социальной сплоченности, которую он дает, и чувстве общности, которое он стимулирует, а также при всем смысле и целях, которыми он нас обеспечивает, религия уже неоднократно доказывала свою потенциальную опасность для нас
Но почему религии мира, основные учения которых опираются на принципы любви и справедливости, так часто вступают в ожесточенные конфликты друг с другом, вызывают столько враждебности, агрессии, а в худшем проявлении — даже случаев геноцида? Несмотря на то, что представителям всех культур присущи одни и те же унаследованные религиозные импульсы, они по-разному проявляются в каждой культуре, так как все они развивались в специфических исторических и внешних условиях. Именно по этой причине сложилось столько разных религий. И поскольку каждая религия подразумевает веру в то, что ее и только ее учение представляет собой «истину», в самих догмах и учениях каждой религии заложено ее противоречие всем прочим. К примеру, если истинным является мой Бог, как может быть истинным и ваш? А если законы и принципы, которым вы подчиняетесь, установлены Богом, откуда же тогда взялись мои? В результате этой злополучной психодинамики неотъемлемой частью каждой религии оказывается антагонизм всем прочим.
Более того, наши религиозные функции внушают нам внутреннюю веру в то, что мы бессмертны. Поскольку каждая религия по-своему интерпретирует бессмертие, она рассматривает любую другую интерпретацию как угрозу ее представлениям о бессмертной душе (то есть «если мои понятия о райских кущах истинны, как же могут быть истинными и твои?»). Как следствие каждая система убеждений воспринимает любую другую как угрозу для своего ощущения бессмертия, а для любого человека или общества угроза бессмертию души — это не шутки. В итоге наш вид склонен к поведению, которое следовало бы назвать религиозным трайбализмом, предрасположенным оправдывать территориальные завоевания именем бога — этой тенденцией отмечена наша кровопролитная, полная эпизодов насилия история.
Возможно, если бы мы научились рассматривать религиозность исключительно как генетически унаследованный импульс, мы сумели бы успешнее противостоять ее деструктивному влиянию. Если мы разберемся в основополагающей природе этого инстинкта, может, научимся сдерживать неизбежный антагонизм, который каждая религия неизбежно питает ко всем прочим. Если бы мы признали, что наши порожденные религией опасения и антипатии — просто эффекты унаследованного импульса, в противоположность явлениям, имеющим рациональную причину, мы научились бы контролировать тот самый импульс, который столько раз на протяжении истории ввергал наш вид в религиозные войны. Сколько еще мы будем оправдывать зверства, убийства и геноцид именем Бога и религией, прежде чем научимся подавлять в себе этот деструктивный импульс? Даже в наши дни достаточно обратить взгляд на Ближний Восток, Индию с Пакистаном, Северную Ирландию, Тимор, Сербию с Хорватией, — а если считать и 11 сентября, то и весь мир, — чтобы убедиться, что религиозный инстинкт держит человека как вид в своих деструктивных тисках.
Религиозный инстинкт держит человека как вид в своих деструктивных тисках
Только когда человек примет как данность то, что родился в ментальной матрице, нейрологической паутине обмана, у нас появится шанс компенсировать в себе потенциально деструктивный импульс. Знания — сила, научные обоснования духовности и религиозности давно пора сделать доступными всему миру, чтобы человек как вид осознал, что есть и другой путь. Пора принять учение о духовности и религиозности из рук философов, метафизиков и богословов, и рассмотреть его с точки зрения биологии.
Это не значит, что мы должны стремиться полностью искоренить религиозность: скорее, наша задача — применить к ней научный подход. В религиозном импульсе как таковом нет ничего плохого, ведь он объединяет нас в сообщества, благодаря вере помогает снизить уровень стресса и улучшить общее самочувствие. Наиболее серьезную угрозу представляет скорее избыток религиозного импульса. В сущности, избыточность почти любых стремлений — будь то к пище, любви, сексу или материальным благам, — может оказаться потенциально опасной, если не смертельной. В случае религиозного импульса его крайние проявления способствуют радикальным идеологиям, а те в свою очередь порождают дискриминацию, фанатизм и мученичество.
В период возникновения человека как вида, когда люди жили небольшими кочующими группами, обладать религиозным импульсом было, вероятно, необходимо. В то время религиозное сознание являлось для нас не просто способом справиться с тревожностью и смертью, но и средством установления порядка в обществе и социальной организации. Однако с тех пор многое изменилось. За время своего существования человечество успешно заселило планету и при этом эволюционировало, превратилось из маленьких, тесно сплоченных, изолированных кочевых сообществ в разнообразные крупные цивилизации.
За сравнительно короткий период люди преобразили свое окружение, кардинально изменив его по сравнению с тем, в котором они развивались изначально. В момент своего возникновения мы представляли собой «голых обезьян», по выражению Десмонда Морриса, — обезьянолюдей, которые жили в пещерах, умели разводить огонь и делать примитивные каменные орудия. Прошло всего сто тысяч лет (очень малый срок по эволюционным меркам), и вот мы уже живем в бетонных мегаполисах и пользуемся достижениями развитой энергетики, транспорта и коммуникации. По сути дела, физические условия, в которых происходил первоначально естественный отбор нашего вида, поменялись до неузнаваемости с тех пор, как появились первые люди. В итоге некоторые аспекты заложенной в нас «программы» уже не соответствуют новым условиям нашего существования, из-за них можно расценивать нас как вид, плохо приспособленный к окружению.
Вероятно, на заре истории человечества, когда люди едва успели расселиться по планете и все еще жили в изолированных сообществах, религиозный трайбализм не представлял такой угрозы, как сегодня, а скорее помогал сохранять идентичность группы и способствовал ее выживанию. Но время шло, численность нашего вида увеличивалась, представители различных культур со своими многочисленными религиями и идеологиями расселялись по своим и чужим территориям, в итоге религиозный трайбализм становился неуклонно растущей угрозой для самой структуры нашего нового общественного устройства. Писатель Герман Гессе жестче выразил ту же мысль: «Человеческая жизнь низводится до подлинного страдания, до адских мук, только при наложении двух эпох, двух культур и религий». Следовательно, когда мы живем в обществе, глобализация в котором неуклонно растет, стремление сохранять все разнообразие религиозных убеждений уже не является жизненно важной задачей для нашего вида. Вместо этого нам может понадобиться усвоить один общий набор религиозных и духовных принципов, направленных на достижение глобальной гармонии. Возможно, если мы усвоим единую для всех гуманистическую идеологию, опирающуюся на принципы равенства, толерантности, милосердия и умения прощать, мы сумеем оптимизировать свои шансы на счастье и снизить до минимума проявления боли и страданий во всем мире.
Люди обречены оставаться «религиозными и духовными животными». То, что именно так мы «запрограммированы», следует признать как факт
Люди обречены оставаться «религиозными и духовными животными». То, что именно так мы «запрограммированы», следует признать как факт. Значит, нам надо попытаться найти практические решения проблемы религиозного трайбализма. Предлагаю одно из возможных решений: лидеры религий мира должны организовать консорциум с целью разработки духовной конституции — свода общепринятых духовных принципов и указаний, которым согласятся следовать приверженцы всех религий. К примеру, если лидеры мировых религий договорятся принять «не убий» как базовый этический принцип, действующий в любых обстоятельствах, одного этого хватит, чтобы прогресс нашего вида резко ускорился. Если в дальнейшем кто-либо бросит вызов этой религиозной конституции, то будет единодушно признан террористом и, следовательно, лишится возможности строить свою извращенную логику на религиозном фундаменте. Есть Организация Объединенных Наций, участники которой стремятся к миру, сотрудничеству и стабильности во всем мире, и мировым религиям требуется подобное объединение. Не стоит недооценивать или принимать как должное стимулирующее воздействие религии на людей. Значит, надо сделать так, чтобы религиозные институты несли ответственность за соблюдение международных законов, как отвечают перед мировым сообществом отдельные государства.
Пока мы не перестанем учить свое потомство уважать только тех, с кем его объединяет религиозная идеология, мы поощряем укоренение всевозможных дискриминирующих ценностей и видов поведения, а это может привести к нашему всеобщему и окончательному уничтожению. Чего еще ждать, если одному поколению за другим промывают мозги, убеждая, что жизнь всех, кто существует за пределами одной конкретной религиозной ниши, менее священна? Уважение к окружающим не следует ограничивать узкими рамками одной религиозной парадигмы — оно должно распространяться на человечество в целом. Подобно тому, как европейцы отказались от национальных валют и заменили их едиными евро, я предлагаю заменить религиозные идеологии разных стран одной согласованной духовной парадигмой, единственной мировой религией, в основе которой лежит братство. Объединившись, человек как вид получит шанс выстоять; если мы будем разобщены, нас в конце концов ждет упадок. После окончания последней мировой войны Эйнштейн обратил к народам мира пламенные слова: «Всего несколько коротких лет осталось, чтобы найти духовную основу для мирового братства, или же цивилизация в том виде, в каком мы знаем ее сейчас, неизбежно уничтожит сама себя».
Идеи подавления наших саморазрушительных импульсов выглядят особенно уместными сегодня в мире, где оружие массового уничтожения становится все более доступным. Разве можем мы в такое потенциально опасное время довериться своим самым примитивным инстинктам? Если во всем, что касается прочих инстинктов, следует остерегаться крайностей, разве не означает это, что и к религиозным инстинктам мы должны относиться точно так же? Вместо того, чтобы просто искать новые способы избегать войн путем переговоров, не лучше ли будет постараться понять стремления, побуждающие нас вступать в войны, и в результате научиться сдерживать их? Времени на переговоры уже не осталось. В зале переговоров мы уже разыграли свою последнюю карту. Любая следующая мировая война окажется страшнее всех предыдущих и может ознаменовать конец жизни в том виде, в каком она нам известна. Еще раз приведем красноречивое высказывание Эйнштейна: «Не знаю, какое оружие будет применено в Третьей мировой войне, но в Четвертой наверняка придется сражаться палками и камнями».
Поскольку человек как вид уже некоторое время остается «царем горы», мы привыкли считать себя неуязвимыми. Мы словно возложили ничем не подкрепленное доверие на силы природы, оберегающие нас, как будто могущество, которым мы в настоящее время обладаем, — гарантия, что мы не вымрем. Вероятно, мы убеждены в этом, поскольку продолжаем верить в миф о своей «богоизбранности». Для того чтобы понять, насколько инфантильны подобные убеждения, достаточно взглянуть на три с половиной миллиарда лет истории жизни на суше и осознать, что она представляет собой не что иное, как хроники массового вымирания. В сущности, на каждый вид, существующий в настоящее время, приходится бесчисленное множество уже вымерших видов.
Если нам посчастливилось жить в относительно мирное и спокойное время (если наше время вообще можно считать мирным и спокойным), это еще не значит, что так будет всегда. История человечества — эпическое повествование о войнах, зачастую находящихся в прямой зависимости от экономического положения в мире, цикличного по натуре и представляющего собой чередование периодов роста и спада. В период роста мы успокаиваемся и расслабляемся. В период спада отправляемся воевать. Положите сто буханок хлеба перед сотней голодных людей, принадлежащих к двум разным религиям, и получите мир. Положите десять буханок хлеба перед сотней голодных людей, принадлежащих к двум разным религиям, и получите геноцид. И все наши достижения медицины, снижающие младенческую смертность и увеличивающие продолжительность жизни, в итоге способствующие росту численности населения, лишь усугубляют вероятность мирового экономического кризиса.
Для того чтобы понять, насколько инфантильны убеждения о «богоизбранности» того или иного народа, достаточно взглянуть на три с половиной миллиарда лет истории жизни на суше и осознать, что она представляет собой не что иное, как хроники массового вымирания
Вдобавок мы позволяем себе быть расточительными, так как наши религиозные функции побуждают нас верить в загробную жизнь. Так как мы внутренне воспринимаем себя бессмертными, то придаем меньше смысла и важности самосовершенствованию в жизни и сохранению условий нашего существования на Земле. В конце концов, зачем нам беспокоиться о Земле, если остаток вечности нам суждено провести в другом месте? Чем еще можно объяснить беспечность, с которой мы продолжаем эксплуатировать и уничтожать эту планету, словно мы последнее поколение, которое на ней живет?
Так почему бы нам не обратиться к той же методологии, к науке, которая помогла нам управлять своим окружением, чтобы с ее помощью управлять собой? Не пора ли направить упорство, с которым мы совершенствуем свои игрушки — космические корабли, компьютеры и автомобили, — на совершенствование самих себя? Сколько еще мы будем оставаться рабами своих деструктивных религиозных убеждений, прежде чем уверуем в естественные науки? К чему эта потребность цепляться за те же отжившие свое парадигмы, в духе которых нас растили? А если наши прапрапрадеды ошибались? А если те, кто считал дождь манной небесной, а молнии — гневом Божиим, понятия не имели, о чем говорят?
Так как же мы поступим? Примем ли основополагающие принципы научной методики, принципы разума, или упрямо будем держаться за устаревшую систему убеждений, — наследие нашего донаучного, невежественного прошлого? В давние времена считалось кощунством верить, что Земля вращается вокруг Солнца. С тех пор люди благодаря науке успели побывать на Луне и вернуться обратно. В прошлом считалось грехом проводить вскрытия трупов, изучать анатомию и физиологию человека. Теперь же, благодаря естественным наукам, у нас есть множество медицинских технологий, облегчающих наши страдания и продлевающих нам жизнь. Тем не менее в нашем современном обществе, в самой могущественной демократической стране мира нам по-прежнему приходится вести борьбу с гнетущими силами религиозного ультраконсерватизма и фундаментализма. В наш современный век мы по-прежнему живем в государстве, где за преподавание в учебных заведениях теории эволюции, благодаря которой наша жизнь так заметно изменилась к лучшему, приходится сражаться. И все почему? Потому что религиозные ценности, которые так часто стремятся препятствовать развитию науки и разума, продолжают играть значительную роль в человеческой природе, а значит, и в политике.
Мы рассчитываем, что религия объяснит нам, что приемлемо и неприемлемо, как мы должны или не должны поступать, что можно думать и говорить, а что нельзя. Религия действует как сдерживающая сила, постоянно пытающаяся встать на пути потока любой информации, которая воспринимается как угроза для устаревшей идеологии. Так религия ограничивает нас. Сужает наше поле зрения. Пытается поместить нас в замкнутое пространство и держать в нем. За попытки покинуть это замкнутое пространство или хотя бы просто посмотреть на мир за его пределами нас наказывают. Но если эта жизнь для нас последняя, с какой стати мы должны настолько жестко ограничивать себя?
Все это не значит, что человек вправе вести себя как заблагорассудится. Нет ничего плохого в нормальных, здоровых ограничениях, если их придерживается общественное животное, импульсы которого зачастую выходят из-под контроля. Я никоим образом не призываю отменить разом все кодексы поведения. Вот только обязательно ли нам нужны кодексы, основанные на древней мифологии? Благодаря вдумчивому применению научного метода мы знаем об истоках и особенностях человеческого поведения больше, чем когда-либо прежде. С какой стати нам допускать, чтобы системы, основа которых — прихоти человеческого воображения, непроверенные и ничем не подтвержденные предположения, определяли социальную доктрину? Если человек страдает психозом, к кому он должен обратиться за помощью — к квалифицированному психиатру или к экзорцисту? Разве не пора наконец избавиться от устаревших парадигм и заменить их методами, достоверность которых по крайней мере можно подтвердить? Сколько еще доказательств мы должны получить, прежде чем наконец примем на вооружение научный процесс? А когда примем, разве не означает это, что и свои социальные и этические дилеммы мы должны решать теми же средствами? Как сказал социолог Огюст Конт, «лишь мнение того, кто готов подчиняться жестким условиям научной методологии и канонам научных доказательств, должно считаться авторитетным в управлении делами человека. Свобода убеждений не имеет смысла в астрономии или физике и в равной мере она неуместна в общественных науках»{123}.
Допустим, что духовной реальности нет. Допустим, что мы — исключительно материальные существа, случайные комбинации молекул, и в нас нет никакой скрытой духовной составляющей. Да, энергия несотворима и неуничтожима. Да, та же энергия, из которой мы состоим сегодня, будет существовать в той или иной форме до конца времен. Тем не менее, как только наш мозг умирает, как только прекращаются когнитивные процессы, прекращается и наш осознанный опыт. Форма, в которой запасы энергии, прежде бывшие нашими, перераспределятся в обширной вселенной после нашей смерти, то, чем они станут, — почвой, газом, космической пылью, — не имеет никакого отношения к нам нынешним и нашему опыту. Больше никогда мы не будем существовать как точно такая же комбинация молекул. Следовательно, нам уже никогда не повторить тот же осознанный опыт. Как бы нам ни хотелось верить в то, что мы нечто большее, нежели сумма наших физических составляющих, скорее всего, это не так. Значит, вероятнее всего, целое прекратит функционировать сразу после того, как прекратят функционировать его части. Хотим мы верить в это или нет, смерть — вероятнее всего, окончательный и бесповоротный конец нашей личности. И поскольку наше нынешнее существование останется одним-единственным, разве не следует нам задуматься о расстановке приоритетов и сделать акцент на самореализацию здесь, на Земле, — вместо того чтобы возлагать все свои надежды на сомнительную перспективу жизни после смерти?
Предположим, что мы состоим из материи и больше не из чего. Если так, мы должны научиться относиться к себе, как к органическим машинам. Только тогда мы сумеем эффективно играть роль механиков для самих себя. Если у нас действительно есть религиозная функция, наделяющая наш вид импульсами, влекущими за собой акты агрессии, враждебности и войны, неужели нам не стоит стремиться контролировать ее? Если мы на самом деле биологические бомбы с часовым механизмом, разве мы не должны стремиться обезвредить самих себя?[37]
И кроме того, если никакой духовной реальности нет, только представьте себе, сколько времени и энергии мы тратим, практикуя свою иллюзорную веру. Задумайтесь обо всех бессмысленных ритуалах и церемониях, в которых мы участвуем, о жертвах, которые приносим, о кошельках, которые наполняем, о зданиях, которые возводим, о людях, которых мы угнетаем, подвергаем остракизму, бьем и убиваем, о плодах нашего воображения, которым мы поклоняемся и к которым обращаем мольбы, — и все это совершенно напрасно! Если духовной сферы действительно нет, тогда мы — «абсурдный вид», запрограммированный поклоняться пустому месту.
Представим себе, что за нашим поведением наблюдают представители внеземных цивилизаций, говоря: «Только посмотрите на этих болванов, которые приносят жертвы пустоте, убивают, вредят, воюют друг с другом в буквальном смысле слова попусту, бьют себя в грудь и воют, вторя ветру, в тщетной надежде, что некая воображаемая сущность спасет их от неминуемой участи».
Задумайтесь обо всех бессмысленных ритуалах и церемониях, в которых мы участвуем, о жертвах, которые приносим, о кошельках, которые наполняем, о зданиях, которые возводим, о людях, которых мы угнетаем, подвергаем остракизму, бьем и убиваем, о плодах нашего воображения, которым мы поклоняемся и к которым обращаем мольбы, — и все это совершенно напрасно! Если духовной сферы действительно нет, тогда мы — «абсурдный вид», запрограммированный поклоняться пустому месту
Впервые за всю историю нашего вида мы располагаем рациональным объяснением Бога. В первый раз мы можем с полным основанием отказаться от прежних религиозных и метафизических парадигм как иллюзий и препятствий на пути к прогрессу и процветанию. Ницше лишь предположил, что Бог мертв, а наука подтвердила это. Теперь, когда мы можем с уверенностью развеять давние мифы, давайте избавимся от примитивных идеологий, которые учат нас угнетать женщин, вольнодумцев и гомосексуалистов, побуждают нас к дискриминации тех, кого учили другим сказкам, не таким, как нас. Давайте без колебаний примем для себя гуманистическую философию, чтобы наконец добиться прогресса в нашей социальной эволюции.
Если действительно нет духовной реальности, нет Бога, души и загробной жизни, тогда давайте примем себя такими, какие мы есть сейчас, и постараемся извлечь из нынешнего положения всю пользу. Возможно, такие перемены в нашем самовосприятии помогут нам сместить приоритеты, ориентироваться не на будущее существование, а на жизнь здесь и сейчас, воздерживаться от нетерпимости, антипатий и войн, тем самым снижая до минимума страдания и повышая свои шансы на счастливую жизнь. Именно ее больше, чем что-либо еще, я надеюсь обрести с помощью научной интерпретации человеческой духовности и Бога.
Так пусть же начнется нерелигиозная революция…
Эпилог. Финал исканий
«Пусть мы не те богатыри, что встарь Притягивали землю к небесам, Мы — это мы; пусть время и судьба Нас подточили, но закал все тот же, И тот же в сердце мужественный пыл — Дерзать, искать, найти и не сдаваться!»[38]
Альфред Теннисон. Улисс
«Ключ к обретению бессмертия — прожитая жизнь, достойная воспоминаний».
Блаженный Августин
Это финал моих личных, продолжавшихся всю жизнь поисков знаний о Боге. Несмотря на то, что я не исключаю полностью возможности существования духовной/трансцендентальной сферы, до тех пор пока оно не будет доказано, я рассчитываю — иначе говоря, верую — в решение, которое нашел для себя сам.
Да, я предпочел бы, чтобы итогом моих исследований стало доказательство Бога, доказательство существования некой трансцендентальной сферы, в которой мое сознательное «я» обрело бы вечную жизнь. Разумеется, вечное существование я предпочел бы неизбежной смерти. Или нет? Только представьте себе последствия бессмертия, осознания, что ни покоя, ни отдыха от вечного существования не будет никогда!
И потом, какие цели или мотивации могут быть в вечности? Насколько они уместны? В конце концов часы, годы и эры сольются воедино, существование превратится в бесплодные усилия. Оно будет напоминать гонку без финиша, в которой нет ни победителей, ни проигравших — нет ничего… только существование ради существования. В таких обстоятельствах что может помешать утратить интерес, сбавить темп, уже не подхлестывать себя и ни к чему не стремиться? Что вообще значат достижения в таком свете? Возможно, уж лучше сгореть быстро и ярко, чем чадить всю вечность. Возможно, без смерти жизнь утратит присущую ей прелесть и смысл. Может, да, а может, и нет. И я просто пытаюсь дать рациональное объяснение подсознательной боязни, вызванной моей неизбежной участью.
Так что же дальше? Зная, что я обречен состариться, стать немощным и в итоге умереть, что я потеряю все, что имел и любил, в том числе самого себя, зачем мне, спрашивается, затруднять себя продолжением жизни? К чему лишний день втаскивать на гору сизифов камень посреди вселенной, в которой нет бога? Почему бы не покончить со всем сразу и не наложить на себя руки прямо здесь и сейчас? Хотя в самые трудные минуты жизни я позволяю себе подобные мысли, меня утешает осознание: если на самом деле нет духовной сферы, нет души и загробной жизни, тогда в моем распоряжении вся вечность, чтобы не существовать и не терпеть выходки капризной реальности. Но если так, почему бы не извлечь максимум пользы из мимолетного опыта, называемого жизнью, пока он все еще доступен мне? Даже если в дальнейшем мне суждено испытать всего один момент подлинного счастья, это лучше, чем ничего.
Возможно, одного факта наличия у нас способности к осознанию уже достаточно, чтобы радоваться жизни. Сколько еще форм материи способны на то же, что и мы? Сколько молекулярных сущностей умеют смеяться и любить, обдумывать свою жизнь, ценить музыку, живопись, литературу, дерзать, надеяться и мечтать? Даже если окажется, что мы всего лишь сочетания атомов, лишенные духовного компонента и резвящиеся в пустоте, мы тем не менее высшая форма материи, олицетворение ее сложности, лучшие из лучших, избранные макромолекулы природы.
И кроме того, даже если окажется, что наше так называемое счастье — не что иное, как проявление исключительно физиологических процессов, будем ли мы реже испытывать его? Смертный я или бессмертный, духовная сущность или бездуховная органическая машина — какая разница, разве мой опыт не принадлежит мне? Разве в каком-то из этих случаев я — в меньшей степени я? И еще: поскольку мне никогда не узнать заранее, что принесет следующий момент, моя жизнь, какой бы механической она ни была, остается для меня удивительной и прекрасной тайной.
Приложение. Эксперименты, которые могли бы помочь с доказательством существования духовной функции
«Современные научные методы достигли таких же успехов в понимании человеческого разума, как во времена Гальвани и Ампера — в понимании электричества. Фарадеям и максвеллам психологии еще только предстоит появиться; несомненно, понадобится создать новые инструменты для исследований, прежде чем мы сможем проникнуть глубже — точно так же, как изобретение телескопа и математического анализа стало необходимым предшественником великих обобщений Ньютона в механике».
Джулиан Хаксли
«Правда должна выйти на свет!»
Уильям Шекспир
1) Соберите десять высокодуховных и/или религиозных приверженцев десяти отдельных религиозных направлений (принадлежащих как к обособленным культурам, в которых бытует примитивный анимизм, так и к технически развитым культурам Запада с организованной религией и спиритуализмом нью-эйдж), и проведите для них функциональную МРТ во время молитвы или медитации. Посмотрите, оказывают ли последние сходное воздействие на нейронную активность каждого участника.
1а) Проведите тот же тест для тех же участников, но вместо функциональной МРТ возьмите у них пробы крови, чтобы проверить, оказывает ли религиозная/духовная деятельность какое-либо влияние на биохимический анализ крови.
1b) Проведите два описанных выше теста для группы нерелигиозных лиц или атеистов, представителей разных культур, и сравните результаты для этой и предыдущей группы.
2) Соберите группу годовалых детей. Проведите для них функциональную МРТ. Проводите подобные обследования раз в год до достижения участниками двадцати лет. Выявив участок мозга, связанный с духовной когнитивной деятельностью, наблюдайте за его изменениями при каждом последующем сканировании. Благодаря этому можно составить схему развития духовных и религиозных функций человеческого мозга.
2а) Изучая результаты функциональной МРТ, уделите особое внимание участникам эксперимента, обратившимся в веру. Сравнивайте результаты обратившихся в веру участников не только с результатами их прежних, проведенных до обращения сканирований, но и с результатами других участников, которые не обращались в веру.
3) Определив вместилище духовного и/или религиозного сознания, изучайте состояние тех, у кого этот участок мозга удален хирургическим путем, а также тех, у кого эта область повреждена (например, в результате инсульта или травмы головы). Выясните, влияет ли все это на духовное восприятие человека, на его религиозные взгляды и поведение, и если влияет, то как. Подобные тесты должны подтвердить или опровергнуть возможность возникновения у людей духовной или религиозной афазии.
Библиография
American Psychiatric Association. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders . (4th ed.) Washington, D. C.: American Psychiatric Association, 1994.
Armstrong Karen. A History of God: The 4,000 years quest of Judaism, Christianity and Islam . New York: Knopf, 1993.
Aurobindo S. The Future Evolution of Man . All India Press, 1963.
Barrett David, George Kurian and Todd Johnson in World Christian Encyclopedia (2001). Oxford University Press.
Bateson G. Mind and Nature . E. P. Dutton, 1979.
Batson C. D. and W. L. Ventis. The Religious Experience . Oxford University Press, 1982.
Becker E. Denial of Death . The Free Press, 1973.
Benedict R. Patterns of Culture . Houston Mifflin, 1989.
Benson H. The Relaxation Response . New York: Morrow, 1975.
Benson H. Timeless Healing . Scribner, 1996.
Blacking J. How Musical is Man? Faber&Faber, 1976.
Bootzin R., Acocella J. R. and Alloy L. B. Abnormal Psychology . McGraw-Hill, 1993.
Brooks J. S. and Scarano T. «Transcendental meditation in the treatment of post-Vietnam adjustment». Journal of Counseling and Development (1985): 65:212–215.
Brown N. O. Life Against Death . Vintage Books, 1959.
Bucke R. M. Cosmis Consciousness: A Study of the Evolution of the Human Mind . University Books, 1961.
Campbell J. Transformations of Myth Through Time . Harper and Row, 1990.
Cavendish R. Mythology . Rizzoli International Publications Inc., 1980.
Chance M. R. A. «Social Behavior and Primate Evolution». In M. F. Ashley Montagy, ed. Culture and the Evolution of Man . Oxford University Press, 1962.
Choron J. Death and Western Thought . Collier Books, 1963.
Clark W. H. Chemical Ecstasy: Psychedelic Drugs and Religion . Sheed and Ward. 1969.
Coren S., Porac C. and Ward L. Sensation and Perception . New York: Academic Press, 1978.
Cohen D. The Circle of Life: Rituals From the Human Family Album . Harper San Francisco, 1991.
Cooper M. and Aygen M. «Effect of meditation on blood cholesterol and blood pressure». Journal of the Israel Medical Association (1978):95:1–2.
Coser A. L. Masters of Sociological Thought: Ideas in Historical and Social Context . Harcourt Brace Jovanovich, 1997.
Davidson J. and Davidson R. The Psychology of Consciousness . Plenum, 1979.
Davie Grace. Religion in Modern Europe . Oxford University Press, 2000.
Dobzhansky T. «Anthropology and the Natural Sciences-the Problem of Human Evolution». Current Anthropology (1963):4:138, 146–148.
D’Onofrio B., Eaves L., Murrelle L., Maes H. and Spilka B. (67;6) Journal of Personality: Understanding Biological and Social Influences on Religious Affiliation, Attitudes and Behaviors: A Behavioral Genetic Perspective . Blackwell, 1999.
Durant W. The Story of Philosophy . Washington Square Press, 1961.
Eccles J. C. The Neurophysiological Basis of Mind . Clarendon Press, 1953.
Eck Diana. A New Religious America: How a «Christian Country» Has Become the World’s Most Religiously Diverse Nation . Harper San Francisco, 2001.
Eliade M. The Encyclopedia of Religion . MacMillan, 1987.
Eliade M. The Sacred and The Profane: The Nature of Religion . Harcourt Brace Jovanovich, 1959.
Einstein Albert. Ideas and Opinions . New York: Crown Publishers, 1954.
Etcoff Nancy. Survival of the Prettiest: The Science of Beauty . New York: Random House, 1999.
Fordham F. An Introduction to Jung’s Psychology . New York: Penguin Books, 1953.
Forman R. K. The Problem of Pure Consciousness . Oxford University Press, 1980.
Freud S. Civilization and Its Discontents . W. W. Norton and Co., Inc., 1962.
Freud S. The Future of an Illusion . J. Strachey, Trans. New York: Norton, 1927.
Freud S. Inhibitions, Symptoms and Anxiety . New York: Norton, 1926.
Froese Paul. «After Atheism: An Analysis of Religion Monopolies in the Post-Communist World». Sociology of Religion (2004):65:57–75.
Fromm E. The Sane Society . Fawcett Publications, 1955.
Foucalt M. Madness and Civilization . New York: Random House, 1965.
Fox Robin. The Cultural Animal . Smithsonian Institute Press, 1971.
Furst P. Flesh of the God: The Ritual Use of Hallucinogens . Praeger Publishers, 1972.
Gallup George and Michael Lindsay. Surveying the Religious Landscape . Harrisburg, PA: Morehouse Publishing, 1999.
Gallup G. G., Jr. Chimpanzees: Self-recognition. Science (1970): 167:86–87.
Gallup G. G., Jr. MIrror-i stimulation // Psychological Bulletin . (1972): 70:782–783.
Geschwind N. «Language and the brain». Scientific American (1972): 226:76–83.
Goleman D. The Varieties of the Meditative Experience ., New York: Irvington Publishers, 1977.
Goleman D. and Davison R. Consciousness: Brain, States of Awareness and Mysticism . Harper and Row, 1979.
Greeley Andrew. Religion in Europe at the End of the Second Millenium . New Brunswick, NJ: Transaction Publishers, 2003.
Greyson B. «The Psychodynamics of a Near-Death Experience» // Journal of Nervous and Mental Disease . (1983): 376–380.
Grof S. Realms of the Human Unconscious . The Viking Press, 1975.
Hamilton W. D. «The Genetical Theory of Social Behavior». I, II. Journal of Theoretical Biology (1964): 7:1–52.
Hamilton W. D. Selfish and Spiteful Behavior in an Evolutionary Model (1970) 228:1218–1220.
Heelas P. Social Anthropology and the Psychology of Religion . Elsmsford, NY: Pergamon Press, 1985.
Heobel E. and Frost E. Cultural and Social Anthropology . McGraw-Hill Book Company, 1976.
Hill P. C. Affective Theory and Religious Experience . Birmingham AL: Religious Education Press, 1995.
Hinde R. A. Animal Behavior . New York: McGraw-Hill Press, 1970.
Hinde R. A. Biological Bases of Human Social Behavior . New York: McGraw-Hill Press, 1974.
Hood R. W. Jr., Spilka B., Hunsberger B. and Gorsuch R. The Psychology of Religion . The Guilford Press, 1996.
Hutchinson R. William. Religious Pluralism in America: The Contentious History of a Founding Ideal . New Haven: Yale University Press, 2003.
Ingelhart Ronald, ed. Human Values and Social Change . Boston, MA: Brill, 2003.
Jansen K. L. R. Transcendental Explanations and the Near-Death Experience. Lancet. (1991): 337, 207–243.
Jansen K. L. R. Non-Medical use of Ketamine // British Medical Journal . (1993): 298, 4708–4709.
Jansen K. L. R. Neuroscience, Ketamine and the Near-Death Experience; The Role of Glutamate and the NMDA Receptor in the Near-Death Experience . New York: Routledge, 1995.
Jansen K. L. R. «The Ketamine Model of the Near-Death Experience: A Central Role for the NMDA Receptor». Journal of Near-Death Studies (1996) ed. B. Greyson.
Janssen J., de Hart J. and Gerhadts M. «Images of God in Adolescence // International Journal of the Psychology of Religion . (1994): 4, 105–121.
Johnstone Patrick. Operation World . Grand Rapids, MI: Zondervan Publishing House, 1993.
Jorde L. B., Watkins W. S., Kere J., Nyman D. and Eriksson A. W. Gene Mapping in Isolated Populations // Journal of Human Heredity (2000): 50:57–65.
Joselit Weismann, Jenna. Immigration and American Religion . Oxford University Press, 2001.
Jung C. G. The Undiscovered Self . Mentor, 1958.
Jung C. G., Man and His Symbols, Psychology of Religion, and Symbolic Life . Translated by R. F. C. Hull. Bollingen Series XX. Princeton Univ. Press, 1967–1978.
Jung C. G. The Portable Jung . Edited by Joseph Campbell. Translated by R. F. C. Hull. New York: Penguin Books, 1976.
James W. Varieties of the Religious Experience . Collier Books, 1902.
Jennings J. George. «An Ethnological Study of Glossolalia». Journal of the American Scientific Affiliation . (March 1968).
Jesses R. «Entheogens: A brief history of their Spiritual Use». Tricycle (1996): 6:1.
Jones W. L. A Psychological Study of Conversion . London: Epworth, 1937.
Kabat-Zinn J., Lipworth L. et al. Four-year follow-up of a meditation-based program for the self-regulation of chronic pain. Clin. J. Pain (1986): 2:150–173.
Katz S. T. Mysticism and Language . Oxford University Press, 1992.
Kedem Peri. Dimensions of Jewish Religiosity. Israeli Judaism, ed. Shlomo Deshen. Charles Leibman and Mishe Shokeid. London: Transaction Publishers, 1995.
Koenig H. G. Aging and God: Spiritual Pathways to Mental Health in Midlife and Later Years . New York: Haworth Press, 1994.
Kierkegaard S. Sickness Unto Death . Princeton University Press, 1974.
Keeton William. Biological Science . W. W. Norton and Company, Inc., 1980.
Kohlberg L. Essays on Moral Development : Vol. 2 // The Psychology of Moral Development: The Nature and Validity of Moral Stages. San Francisco: Harper and Row, 1984.
Kolb B. and Whishaw L. Q. Fundamentals of Human Neuropsychology . (3rd ed.). New York: W. H. Freeman, 1990.
Lambert F. The Founding Fathers and the Place of Religion in America . Princeton University Press, 2003.
Leary T. F. Flashbacks, an Autobiography . J. P. Tarcher, L. A., 1983.
Lee Hotz Robert. Seeking the Biological Origins of Spirituality // Los Angeles Times (April 26, 1998).
Le Doux Joseph. Emotion, Memory and the Brain // Scientific American (1994): 270:32–39.
Le Doux Joseph. The Emotional Brain . New York: Simon&Schuster, 1996.
Leiman A., and Rosenzweig M. Physiological Psychology . D. C. Heath and Company, 1982.
MacKenzie N. Dreams and Dreaming . London: Aldus Books, 1965.
Mahesh Yogi M. Transcendental Meditation . New American Library. New York, 1963.
Malinowski B. The Group and the Individual in Functional Analysis // American Journal of Sociology (1939): 959,44.
Martin W. T. Religiosity and United States Suicide Rates, 1972–1978 // Journal of Clinical Psychology (1984): 40, 1166–1169.
May R. The Meaning of Anxiety // Ronald Press, 1950.
Mayr E. Animal Species and Evolution // Harvard University Press, 1963.
Melton J. G. Encyclopedia of American Religion . 6th ed. Dale Publishing, 1999.
Merkur Dan. Gnosis: An Esoteric Tradition of Mystical Visions and Unions . Albany, NY: State University of New York Press, 1993.
Morris D. The Naked Ape . Jonathan Cape, 1969.
Morris D. The Human Zoo . Jonathan Cape, 1970.
Noelle C. David. Searching for God in the Machine // Free Inquiry, Summer 1998.
Ostow M. and Scharfstein B. A. The Need to Believe // International University Press, 1953.
Noll Mark. Religion and American Politics: From the Colonial Period to the 1980s . Oxford University Press, 1989.
Parrinder G. World Religions: From Ancient History to the Present // Facts on File Publications, 1971.
Persaud Raj, God’s in your Cranial Lobes // Financial Times, May 8/May 9 1999.
Persinger Michael. Neuropsychological Bases of Belief . New York: Praeger, 1987.
Pfeiffer F. The Emergence of Man . McGraw-Hill, 1977.
Pratt J. B. The Religious Consciousness: A Psychological Study . New York: MacMillan, 1920.
Читать бесплатно другие книги:
