Кинжал в постели Романова Галина

Глава 4

Он сел в свою машину, любовно протер панель кусочком байковой тряпочки, поцеловал рулевое колесо:

– Ласточка моя! Дождалась! Хоть ты-то…

В горле тут же засаднило от воспоминаний. Вот они все вместе, всей семьей, грузят багажник складными походными стульями, мангалом, столом, посудой. Ведерко с мясом Маша ставила всегда возле ног и всю дорогу придерживала.

– Чтобы не пролилось ни капли, – улыбалась она ему. – Весь цимес в маринаде, Сереж. Если маринада не будет, мясо высохнет, и можно его выбрасывать.

Ему было плевать, какое мясо есть и под каким маринадом, он наслаждался близостью семьи. Слушал их веселый треп, смех, улыбался их шуткам. Потом суетился вместе с ними у мангала, накрывал вместе с ними стол. Резал помидоры, доставал соль, если они ее не забыли. Часто забывали, очень часто. Маша сердилась, хмурилась, ворчала. И сколько откусывала от помидора, столько причитала, что с солью было бы вкуснее.

Он и за это любил ее тоже.

Счастье! Какое же это было счастье любить их, быть любимым ими.

Сын садился всегда сзади, за ним. Маша рядышком. И в дороге без конца наблюдала за мужем, оборачивалась на сына, улыбалась.

Как же их не хватает! Как же больно! По возвращении стало еще больнее, чем там, хотя и вещей их не было, и фотографии припрятали заботливые соседи. Все равно было больно.

А что? Может, плюнуть на предложение печальной женщины с красивым именем Алика и вернуться обратно на зону, а? Может, пусть она сама разгребает свои беды, ищет убийцу своего мужа? Почему он должен?!

– Для начала мы с вами несколько дней проведем в фирме моего мужа, – сообщила она ему вчера расписание на ближайшие несколько дней. – Там вы подробно изучите направление его бизнеса. Определите круг лиц, которые могли быть причастны к его гибели. Мы с вами составим список и…

– Вы ведь наверняка все это сделали до меня, – вдруг догадался Боголюбов.

– Это не важно. Мой взгляд и ваш – это разное.

Она разозлилась. А когда она злилась, ее лицо бледнело еще сильнее, а глаза из голубых превращались в фиолетовые.

Он разглядел, да! Разглядел в ней женщину. Молодую, сильную, гибкую. Она прятала тело под тряпками большего размера. Нелепые юбки до полу, в которых путались ее длинные ноги. Широкие кофты, скрадывающие тонкую талию и грудь. Простая прическа, никакого макияжа. Она не была, она хотела казаться тусклой и серой. Но он разглядел. И то, что разглядел, его расстроило.

Зачем ему общество такой интересной, сильной женщины?! К чему это?! Он может увлечься, потому что долго был один. Долго был без женщины. А это ни к чему хорошему не приведет. Он не мог себе даже представить развития возможных отношений именно с ней. Потому что он давно забыл, как это все развивается! Как сохнет во рту, как колотится сердце, как трясутся руки и бледнеет лицо, оттого что кто-то просто обнял тебя, прижался к тебе. Он забыл, и вспоминать не хотелось. Поэтому он старался рассматривать ее тайком, украдкой, как вор. И никаких мыслей не допускал на ее счет. Не домысливал, не фантазировал.

Он начал работать. Составил списки возможных недругов ее мужа самостоятельно. Показал ей, она удовлетворенно кивнула. Потом он две недели сопоставлял и анализировал. Проверял алиби, тут Алика все же снизошла до милости и выложила ему сведения, кто где был в те дни и чем с кем занимался. Потом начал проверять, что кто поимел после смерти ее мужа. Как изменилась жизнь того или другого подозреваемого?

Список из пяти имен и фамилий он выбросил.

– Здесь некому было желать его смерти, – заключил он, устало моргая возле монитора. – Люди не были в долгах, не планировали никаких покупок, также не случилось их и после смерти вашего мужа. Никто не обзавелся домом, квартирой, машиной. Никто, кроме…

– Кроме кого? – Ее лицо не дрогнуло, видимо, она знала, кого он имеет в виду.

– Кроме той самой женщины, которая когда-то встала между вами.

– Я же сказала, что он оставил ее!!! – закричала она вдруг так громко и так звонко, что Боголюбову уши заложило от неприятно высокого звука. – Он не мог поддерживать с ней отношений и…

– Я не сказал, что он поддерживал с ней отношения. Я просто сказал, что у нее незадолго до его гибели появился дом в пригороде. И стоимость его почти та же, что и сумма выкупа, которую вы неосмотрительно отнесли по требуемому адресу. Только и всего.

– Но ведь это до его гибели, не так ли?!

– Да.

– И к чему тогда весь этот разговор?

– К тому, что она могла взять деньги в долг. Ваш муж мог ей пообещать, а обещание не выполнил. Вариантов много.

– Он не мог! – снова взвизгнула Алика и с силой стукнула правым кулачком в левую распахнутую ладошку. – Он не мог так поступить со мной! С нами!!! Мы… Понимаете, Сергей, мы тогда только-только возрождались! У нас с ним все было просто замечательно!!! И тут это… Нет! Он не мог пообещать ей деньги на дом. Он не мог купить ей его. Я проверила все до копейки в нашей фирме. Никаких сумм не снималось со счетов. И он уж точно не мог пообещать компенсировать ей ее покупку.

– Вы говорили с ней об этом?

По тому, как резко она отшатнулась, сделавшись еще бледнее, он понял, что нет – не говорила.

– Я не смогла, – призналась Алика и схватилась за горло, будто ее душили. – Я не смогла перешагнуть через себя.

– Ага! И теперь этим надлежит заняться мне?

– Догадливый, – кивнула она, рассеянно осматривая стены кабинета, бывшего когда-то мужниным. – Вам надо взять ее в разработку, как говорят в полиции. Надо узнать, на какие деньги она купила дом. Кто оплатил ей покупку? С кем она живет? Чем дышит и как дышит? Все, все, все…

– Скажите, Алика, – Сергей двинул курсор к надписи «пуск», пора было сворачиваться, он устал, хочет есть и спать, – после того как вы заплатили выкуп, дела фирмы пострадали?

– Нет, почти нет, – качнула она головой и догадливо поднялась со своего места. – У меня были свои средства. Родители оставили. Я их почти никогда не трогала. Их, конечно же, не хватило, пришлось выдергивать и отсюда, но… Но прошло это почти безболезненно. Свернули пару проектов, на три недели задержали зарплату, и все. Коллектив, кстати, отнесся с пониманием. Некоторые даже свои деньги предлагали.

– Все были в курсе?! – удивился Сергей. – Разве ваш муж не говорил вам, чтобы вы никому не рассказывали?

– Я и не рассказывала. Материальную помощь предлагали уже после… – Голос ее сел, глаза наполнились слезами. – После того, как все случилось.

– Как он погиб?

– Обстоятельства гибели такие же, как и в случае с вашим сыном. Искореженный сгоревший автомобиль, обезображенное тело. Но не настолько, чтобы его было невозможно опознать.

– Да… Не настолько… – Он резко поднялся и шагнул к ней, взял ее под руку и повел к двери, почти не ощущая сопротивления с ее стороны. – Нам надо перекусить, Алика. У меня уже кружится голова.

Они заехали в первое попавшееся на пути кафе. Уселись в самом дальнем углу, заказали свинину с грибами и картофелем. Салаты, десерт. И все время почти не разговаривали. Ни когда им готовили, ни когда ели. Она все время смотрела либо в сторону, либо в стол. На него ни разу. Поэтому он без зазрения совести рассматривал ее и даже представил без одежды. Но, почувствовав легкое возбуждение, тут же осадил коней.

Нельзя! Ничего этого нельзя! Она освободила его из тюрьмы не для того, чтобы он спал с ней. Она освободила его из тюрьмы, платит за него в кафе, кормит у себя дома потому, что надеется на его помощь. Да и сложно с ней это все будет. Очень сложно. И помогать он ей должен, а не спать с ней.

Но вот сможет ли он ей помочь, еще вопрос!

Никто из сотрудников фирмы и близкого окружения ее мужа, на его взгляд, не мог быть причастен к его похищению с целью вымогательства, а затем и убийству. Тут и следствие хорошо поработало, он видел копии справок. Всех не то что проверили. Всех просто раздели донага, проверяя! Алиби, свидетели защиты, распечатки телефонных звонков и сообщений. Никто не был причастен. А если и был, то замечательно замел свои следы.

В это Боголюбов мало верил. Если этим дерьмом занимался не профессионал, то он непременно наследил бы. Непременно! А ни одна прослушка подозреваемых, ни одно наружное наблюдение не дали ничего.

Странно, конечно, что бывшую любовницу Алексея Гладьева никто не потревожил. Очень странно. Она-то наверняка была в обиде, что Алексей ее бросил. Уж она-то, как никто, могла жаждать возмездия с энной суммой материальной компенсации.

– Кто это вам сказал, что он меня бросил??? – вытаращилась на него днем позже красивая высокая брюнетка с роскошным бюстом. – Лесик и не думал меня бросать! И никогда бы он меня не бросил, если бы не этот ужасный случай.

Смерть своего любовника она называет случаем, здорово!

– Это вам его жена рассказала, так? – Она растянула пухлый рот в довольной улыбке. – Знаю, знаю! Она, больше некому. Ой, да что же мы с вами на пороге-то? Входите, конечно, входите…

Он переступил порог ее аккуратного двухэтажного коттеджа. Захлопнул за собой дверь. Растерянно глянул на свои выпачканные в грязи ботинки и ее сверкающий глянцем плиточный пол.

– Не смущайтесь, проходите, – игриво хохотнула она и поманила пальчиком. – Сюда, сюда. Все потом уберут. Не переживайте.

Он не переживал, конечно, просто было неловко оставлять за собой грязные следы.

Гостиная была белоснежной. Белые стены с яркими громадными постерами. Белые цветочные горшки, белые диваны, кресла, пуфы. Белый ковер. Над ним Боголюбову захотелось воспарить, чтобы не запачкать. Поэтому он присел на самый краешек дивана. Того, что стоял сразу у входа в гостиную. Скрестил ноги в грязных ботинках, сцепил пальцы в замок, глянул исподлобья на хозяйку дома.

Дамочка была роскошной. Ноги, грудь, попка – все было упругим, сочным, загорелым. Все удалось рассмотреть беспрепятственно: на ней почти не было одежды. Крохотная рубашка без рукавов, застегнута на одну пуговицу на пупке и там же завязана узелком. Короткие джинсовые шортики, красиво обтрепанные по краю.

Она была кричаще красивой. Иссиня-черные волосы, очень красиво причесаны, черные глазищи, высокие скулы, полный рот, изящная шея. И самое главное ко всему у нее имеющемуся, она умела этим пользоваться. Она умела носить свою красоту, умела преподать себя.

Не то что глупая Алика, не без раздражения вдруг подумал Боголюбов. Наверняка и при муже вела себя так же сухо и одевалась в рубище. Хотя, напяль на нее эту рубашечку и эти шортики, была бы не намного хуже брюнетки.

– Меня зовут Мари, – представилась брюнетка. – И я не люблю, когда корежат мое имя.

Искорежила-то она его сама, мама с папой назвали девочку Мариной. Но о том, что ему это известно, Сергей промолчал. Односложно представился.

– Интересный у нас с вами разговор. – Она улыбнулась. – Вы с порога навалились на меня с вопросами об Алексее, а теперь мы с вами знакомимся.

– Я лишь спросил, правда ли, что перед смертью Алексей вас бросил? Вы сказали, что это…

– Неправда! – весело хлопнула она в ладоши. – Он меня не бросал и никогда бы не бросил, если бы не умер. А умер он, я так подозреваю, по вине его серой стервы!

– То есть?! – не понял Боголюбов. Правильнее, понял, но не ожидал такого поворота. – Вы имеете в виду его жену?

– Кого же еще! Конечно, Алька его угробила! Все обставила очень грамотно… Она ведь… Вы в курсе, что она долго работала в городском суде?

– Что?! – Он, мало сказать, опешил. – Кем?! Судьей?!

– Нет, не судьей, конечно. То ли помощником судьи, то ли секретарем. Точно не знаю. Но долго проработала.

– А когда ушла?

– Да перед тем, как Алексей решил уйти от нее.

– Он все же решил уйти?

– А она что вам сказала? – Мари пренебрежительно скривилась, поиграла пальчиками правой руки, чуть выставила безымянный. – Вот здесь! Здесь уже было колечко. Он уже сделал мне предложение. Мы должны были пожениться. А потом она узнала!

– И? Стоило тайному стать явным, как любовь прошла?

Историю эту от Алики Сергей слышал. Про то, как ее муж прозрел, раскаялся, выбрал из двух женщин законную супругу, как чувства их возродились. Все это он слышал, правда не очень верил. Теперь, рассматривая в упор Мари, верил еще меньше.

– Кто вам рассказал эту чушь??? – возмущенно отозвалась Мари, часто задышала, грудь ее волнующе заколыхалась. – Погодите, угадаю! Снова она?!

– Других источников у меня нет, – признался Боголюбов.

Его разморило в теплой гостиной после холодной мокрой улицы. Осень началась стремительно. После теплых солнечных дней сразу холодно и сыро.

Захотелось снять грязные ботинки. Залезть с ногами на диван к Мари поближе. Обнять ее. Прижаться лицом к ее груди. Потрогать, так ли девушка хороша на ощупь, как кажется? У него ведь так давно не было женщины! Он искупил свою вину тюрьмой, одиночеством и болью, он заслужил хотя бы крошечку ласки. И совсем он не обязан искать убийц совершенно незнакомого ему мужика. Вдова которого, кажется, немного привирает. К тому же с этой девчонкой все будет много проще, много проще.

– Любовь не прошла, если вам так интересно знать! – выпалила Мари с чувством. – Мы просто на время притихли, и все. Стали осторожнее. Послушайте… А вы ведь совсем не похожи на корреспондента, их у меня знаете после смерти Лесика сколько побывало! И не записываете ничего. Кто вы?! Из какой газеты?!

Ее взгляд заметался по комнате, ощупывая мебель.

Ищет телефон, догадался Боголюбов и тут же выставил обе руки щитом перед собой.

– Не стоит волноваться, Мари. На самом деле я не из газеты. Я автор.

– Автор чего?! – Она все еще настороженно косилась в его сторону.

– Задумал написать роман. В основу хочу положить реальную историю. Мне, кстати, ее мой хороший друг предложил. Он в полиции работает. Воскобойников Олег Иванович, может, слышали?

– Конечно, слышала! – выдохнула Мари с облегчением и тут же затараторила: – Мы с ним пересекались. Он сначала дело Лесика вел, потом его куда-то перебросили, и дело передали другому. Сушилин, может, слышали?

– Нет, – будто бы с сожалением качнул Сергей головой. – Я дружу только с Воскобойниковым.

В памяти всплыл нескладный мужик с неприятным невыразительным лицом. На нем тогда – в день задержания – была кожаная куртка. Да, точно, кожаная куртка, чуть облагораживающая неказистого милицинера. И пистолет, который смотрелся в вялой руке обычной пукалкой.

Сергей не оказывал сопротивления. Но этот Воскобойников все же счел своим долгом пару раз больно его пнуть под ребра. И шипел еще что-то в его адрес гневное и возмущенное, хотя глаза его оставались пустыми и равнодушными.

– Так поможете моей истории? – Он широко улыбнулся.

– А что это будет за книга? – Все, она сдалась.

– Детектив. Скорее всего детектив. Ну, а в центре ваша с Алексеем многострадальная любовь.

– Знаете, любовь наша не была страданием. – Она удивленно вскинула четко очерченные брови. – Она была прекрасной! Чистой и красивой! Страдания начались, когда Алика узнала. Вот тут она нам крови попортила. И не столько мне, сколько Алексею! Она… Ему даже пришлось уехать ненадолго.

– Уехать? – Об этом он тоже слышал от своей освободительницы. – С целью? Разобраться в чувствах?

– Он в них давно разобрался. Нет, тут другое… – Мари наморщила лоб, глянула на него как-то странно, будто пыталась вспомнить или хотела показать, что переживает. – Он просто стал ее бояться.

– Кого?! Жену?!

– Ну да, ее. А что вас удивляет? Она долго проработала в суде. У нее знаете какие связи!

Об этом он знал не понаслышке. Именно поэтому сидел теперь перед красивой голоногой девчонкой, волнующей его все сильнее и сильнее.

– И как же ее связи отразились на нем? Что способствовало рождению в его душе страхов?

– То ему казалось, что за ним кто-то идет. То будто кто-то наблюдает за ним. То кто-то звонил и не представлялся, бросал трубку. А один раз… Это случилось как раз перед самым его отъездом… его на светофоре столкнули с тротуара.

– Оп-па!!! Подробнее можно?

Он все же стянул с ног грязные ботинки и пересел к девушке на диван. Нельзя предугадать, захочется ей или нет опереться о его сильное плечо. А вдруг? Воспоминания расстроят, возродят былые страхи и все такое. Лучше, если расстояние между ними будет максимально коротким.

– Ему тогда чудом удалось увернуться! – Ее красивое лицо сделалось бледным и растерянным, и кажется, она немного к нему пододвинулась. – Его сильно толкнули в спину прямо на проезжую часть. Леша упал и откатился, водитель успел затормозить.

– Ужас! – Боголюбов сочувственно качнул головой. – И после этого он перепугался настолько, что сбежал?

– Это было не бегство. И если он и сбегал, то только от нее, не от меня! Я знала, где он был, мы созванивались каждый день, – не без раздражения перебила его Мари. – Он отсиживался, правильнее сказать. Отсиживался и думал. Думал и гадал, кто это может быть? Кто так гадит ему?!

– А потом? – Он осторожно пристроил руку на подголовнике дивана так, что кончики его пальцев почти дотягивались до ее волос.

– Потом он вернулся, попросил меня быть осторожнее. Мы с ним начали шифроваться, как в шпионском триллере. А затем с ним эта беда… Что хотите, Сергей, но это она руку приложила к его гибели. Больше некому!

Мари вдруг очень резко повернулась к нему и тут же обнаружила, что ее гость жадно и беззастенчиво таращится на ее грудь и ноги. И застигнутый на содеянном вовсе не засмущался, и не отвел глаза. А стал смотреть еще бесстыднее и агрессивнее.

– Ну что, автор… – ухмыльнулась она с пониманием дела. – Кофе? Или чего-нибудь покрепче?

– Пожалуй, я сделаю свой выбор в пользу второго, – проговорил Боголюбов севшим голосом и протянул к Мари руки…

Глава 5

Жанна остановила машину в дальнем углу маленького аккуратного дворика. Ни к чему было привлекать внимание своим визитом. Она для этих целей и машину взяла из гаража фирмы, старый отечественный неприметный автомобильчик. Поцарапанный «Москвич» бледно-серого цвета с помятым задним бампером. Сама вырядилась не пойми во что. То ли малярша, то ли дворничиха.

Не в бриллиантах же ей было сюда являться!

Остановилась, осмотрела двор. Никого. Ни мамаш с детьми, ни пенсионеров. Поглазела по окнам трехэтажки сталинских времен, тоже чисто. Никто не маячит. Только потом вышла из машины. Отряхнула спецовку, поправила на голове платок, полезла в багажник за здоровущей сумкой. Эта сумка тоже была частью ее конспиративного плана. Останови ее кто подозрительным вопросом: «Дамочка, а что это вы тут делаете?» – она тут же найдется с ответом. «Платки пуховые продаю, не интересуетесь?»

Платков в сумке было два, один совершенно новый, второй пару раз надеванный. Но по внешнему виду было не отличить от нового. К тому же не факт, что ее кто-то остановит бдительным вопросом. Не факт, что придется доставать платки из сумки. Все это было маскировкой.

Она прошла сначала к первому подъезду, постояла недолго под козырьком, внимательно осматривая улицу. Никого! Прошла ко второму, так же постояла. Для чего? Для тех же бдительных граждан, кто мог видеть ее из окна. Ходила, мол, по подъездам торгашка тут одна, что-то предлагала. Потом прошла к последнему третьему подъезду, потянула на себя дверь, лишенную кодированных запоров, вошла внутрь, прислушалась.

Тихо! Господи, разгар дня, а тут как в могиле. Вымерли, что ли, все?! Но это даже и кстати.

Жанна поднялась на третий этаж, позвонила в сорок пятую квартиру и стала ждать. Не дай бог, этого козла не окажется дома! Не дай бог, смотался куда-нибудь, решив, что она по телефону его разыграла!

Но нет, шаги! Потом звук отпираемой двери. Затем в нос струя вонючего кислого воздуха, и сиплый голос из коридорной темноты:

– Чё надо?

– Платками пуховыми не интересуетесь? – громко, в основном для соседей, которые могли наблюдать за ней в дверной глазок напротив, спросила Жанна.

– А-а-а, платками, – протянул мужик и широко распахнул дверь. – Заходи, может, чё-нить и купим.

Она вошла внутрь пропахшего кислятиной помещения. Дверь за ней со скрипом захлопнулась.

– Иди в комнату, я щас, – пригласил мужик и нырнул в дверь ванной, вода полилась в раковину через мгновение.

Жанна швырнула сумку на пол у двери, стянула с волос косынку, сунула ее в карман штанов, растрепала пятерней волосы. Глянула на себя в засиженное мухами зеркало, недовольно сморщилась.

Надо срочно что-то с мордой делать! Иначе Мишка ее точно бросит. И не только с мордой, но и фигурой пора заняться. Для начала жрать поменьше, а то в свои неполные сорок выглядит на шестьдесят.

Она прошла в комнату, огляделась. Ну что ж, обычная берлога холостого неудачника. Неопрятно, смрадно, много газет, журналов. Телевизор, старенький компьютер. И то хорошо, что не одноклеточный. Она поискала взглядом, куда бы присесть. Не нашла. Отошла к окну, уперлась задом о подоконник. Стала ждать, когда хозяин квартиры умоется.

Вернулся тот минут через десять. Умылся, кое-как побрился, причесался и даже переодел рубашку. Та, что была теперь на нем, еще даже не досохла на воротнике и манжетах.

– Вы мне позавчера звонили? – спросил он без предисловий и устало присел на стул возле компьютерного столика.

– Я.

– Вас зовут?.. Вы ведь не представились. Сказали, что у вас важная информация, касающаяся моего брата и…

– Зовите меня Верой, – зачем-то назвала она имя своей подружки, затем подумала, что так будет лучше, а то запросто запутается в именах при следующей встрече.

– Я Максим.

– Знаю.

– Что у вас за информация о моем брате?

Спросил пустым равнодушным голосом, но на фотографию его на стене глянул с тоской. Видимо, боль, невзирая на время, не проходила. Это хорошо, порадовалась Жанна. Это в их общих, так сказать, интересах.

– Вашего брата убил Боголюбов, так?

– И что?

Максим, которому на вид можно было дать как сорок, так и шестьдесят лет, а на самом деле ему было тридцать два года, нервно вскинул голову. Оглядел ее без интереса с головы до ног.

– Вы что, дамочка, явились сюда для того, чтобы назвать мне имя убийцы моего брата?!

– Нет, я знаю, что вы знаете, кто это.

– Знаю. – Его плечи снова безвольно поникли.

– Зато что-то подсказывает мне, что вы наверняка не знаете, что Боголюбов в городе.

– Этого не может быть. – Он спокойно глянул на нее, чуть дернул левым плечом. – Ему выходить через два года.

Ага! Она чуть не хлопнула в ладоши от радости. Если ведет счет, значит, ждет убивца своего брата. Ждет, чтобы поквитаться!

Она умница! Мишка ей в подметки не годится со своей прозорливостью. Тот бы сейчас стал через бандитов киллера искать. И наверняка на подсадную утку напоролся бы. А заодно и на срок приличный. А она вот сразу решила, что надо искать того, у кого свой интерес имеется. И на кого потом в первую очередь падет подозрение.

А на нее оно не падет ни во вторую, ни в третью очередь. Потому что она умница и потому что она все продумала, вот!

– Боголюбов в городе, – повторила Жанна. – Он вышел по УДО.

– Ух ты! – Спина Максима начала выпрямляться, он резко вскинул руку и нервно провел по неопрятно причесанным волосам. И еще раз повторил: – Ух ты!

Все, потом долгие десять минут тишины. Жанна не знала, что и делать. Уйти? Так чего ради приходила? Чтобы услышать пару междометий от этого вонючего козла?

Начать говорить? Это значило проявить инициативу. А она ее, хоть убей, проявлять не хотела. Хотела, чтобы он начал, а она продолжила. Чтобы направить в нужное русло рассуждения этого увальня, оставшегося без брата и без его денег много лет назад. Чтобы он потом не мог вспомнить, кто же первым предложил убить Боголюбова!

– Вы только за этим ко мне пришли? – нарушил наконец тишину Максим, не поворачиваясь к ней, тупо рассматривая черный монитор.

– Нет, есть еще кое-что.

Это кое-что было ее главным козырем. Им она хотела добить парня, если бы тот начал сомневаться. Но раз уж он не начал вообще ничего, приходилось открывать козырь раньше времени.

– Что?

– По моим сведениям, за него похлопотали.

– Кто?

– Некая дама, муж которой не так давно погиб при странных обстоятельствах.

Новостями ее снабдила Верка. Та, шельма, успела из окна своей квартиры не только Серегу рассмотреть и даму, что его увезла. Она еще и номера ее машины срисовала. И потом через верных ей людей пробила номера той дамочки. И кое-что узнала.

– Что за обстоятельства?

Максим по-прежнему не выглядел заинтересованным. Та же расслабленная поза, правда, спина не так горбилась и плечи не казались такими уж безвольными. Но он не вскочил с места, не заходил по комнате, как Жанна от него ждала. Он никак не проявил себя. И это печалило. И это наводило на мысли: а на того ли она поставила?

– Обстоятельства гибели мужа этой дамы сходны с обстоятельствами гибели сына Боголюбова. Все точно по схеме. Один в один!

– То есть вы хотите сказать?..

Он медленно развернулся на нее, коротко глянул. Потом так же медленно поднялся со своего старого стула, вяло шагнул к подоконнику, о который Жанна опиралась, протянул руку вперед и что-то такое сотворил со своей шторой. Она даже не успела понять, что происходит, как захлюстанная занавеска обвила петлей ее шею.

– Что-о-о??? – захрипела она, пытаясь высвободиться. – Что ты делае-е-ешь??? Отпусти!!!

Она приподнималась на цыпочки, дергала коленками, цеплялась ногтями за ткань, драла ее, растягивала. Пыталась дотянуться до его лица, не выходило. Максим очень ловко держал ее в своей петле. При этом почти не шевелился. Просто держался обеими руками за материю и смотрел на нее пустыми страшными глазами.

– Я щас умру… – прохрипела Жанна, и слезы покатились по ее толстым дряблым щекам, чрезвычайно напудренным сегодня из соображения конспирации. – Отпусти, придурок!!!

Он выпустил ее, и она упала на коленки, больно ударилась. Закашлялась, заплакала, принялась отплевываться, с опаской посматривая на тупые носы его домашних тапок, стоящих в метре от нее.

– Встань! – приказал ей хозяин квартиры. – Встань и рассказывай!

Жанна неловко поднялась, отряхнулась, вытерла щеки косынкой. Испуганно глянула на парня:

– Зачем ты так?!

– А ты зачем? Зачем ты пришла сюда, тетя? – Он брезгливо сморщился, рассматривая ее. Презрительно фыркнул: – Корова!

– Сам дурак, – неосторожно огрызнулась она. И тут же получила подзатыльник. – Извини…

– Так что тебе нужно, женщина? Что ты хочешь от меня? Хочешь моими руками убрать Боголюбова? Зачем? Тебе-то он что сделал? Не польстился на твои телеса?

Вот теперь он вышел из дремы, в которой она его застала. Теперь он сделался очень подвижным, опасным, нервным. И таким он ей больше нравился, хотя это и могло навлечь неприятности на ее голову.

– Я хочу услышать ответ. Только правдивый. – Максим присел перед ней на корточки, схватил ее за волосы, оттянул голову назад. – Если соврешь, умрешь, тетя. Говори!

– Я в самом деле здесь для того, чтобы… Чтобы ты убрал Серегу! Я хотела нанять тебя. Предложить тебе денег, – бормотала она, давясь словами, говорить с задранным подбородком было неудобно. – Тем более интересы наши совпадают. И ты и я его ненавидим. Эта тварь должна издохнуть!

– Не могу не согласиться. Но с чего ты вдруг решила, что я стану мстить за брата? – Максим выпустил ее волосы, слегка щелкнул ее по щеке кончиками пальцев. – Он совершил много нехорошего. Многих сделал несчастными. Само провидение остановило его.

Фразы прозвучали замыленно. И напомнили ей слова проповеди. Может, эта вонючка в церковь подалась и уже много лет поклоны отбивает? А она-то размечталась его руками освободиться от выплаты по счетам!

– Может, он и не совершал хороших дел, твой брат, но он точно не убивал Серегиного сына, – проворчала Жанна, осторожно поднялась и медленно двинулась к выходу.

– Откуда такая уверенность? – Максим в два прыжка нагнал ее и оттеснил от двери. – Вот с чего ты, жирная корова, решила, что мой брат не убивал его пацана?! Боголюбов год его искал! Он весь город перерыл! Я с подельниками брата говорил, они в курсе, как Боголюбов землю носом рыл, чтобы выйти на след.

– Но подельники тоже не в курсе, так ведь?

Максим промолчал, его маетный взгляд метнулся к потолку. И голос Жанны окреп.

– Подельники твоего брата тоже ничего не знали об этом происшествии, разве нет?! Они в глаза не видели никакого Боголюбова Семена! И вообще не подозревали о его существовании. Как и твой брат… Думаю, что Боголюбов понял, что ошибся тогда. Потому он теперь и ищет убийцу мужа этой дамы. С чего бы тогда ему его искать, а?..

Глава 6

Воскобойников протяжно зевнул, потянулся с хрустом и, не открывая глаз, подумал, что никак не возьмет в толк, с чего это у него с раннего утра такое радужное настроение. Обычно каждое его утро бывало хмурым. Даже если за окном полыхало солнце и распевали птицы, а мама в кухне пекла его любимые блинчики, все равно он просыпался в раздражении. А сегодня по отливу подоконника молотит дождь, ветер треплет форточку у соседей этажом выше. Она всегда у них болтается в ветер, того гляди сорвет. И хоть говори, хоть нет, все без толку. И это всегда бывало причиной его неудовольствия, а сегодня…

И он тут же все вспомнил!

Валя и Серега Суворов были причиной его радужного утра. Точно, точно!

Кто такая Валя? Так это та самая женщина, с которой он вчера в обед столкнулся на собственной кухне. Та самая, которую маман оставила ему в подарок, уезжая к сестре навсегда. И угодила, между прочим! Еще как угодила!

– Здрасте, – здоровался вчера он, вваливаясь в кухню, где к обеду был накрыт стол, а на плите стояло сразу четыре кастрюли.

– Ой, здравствуйте! – обрадованно воскликнула женщина, вздрогнув, повернулась к нему от раковины, где что-то мыла и чистила. – Олег Иванович? Я Валя.

Она обтерла ладошку о передник и протянула ее Воскобойникову. Он осторожно пожал ее прохладные влажные пальцы.

– Сейчас будем обедать, – известила она его, говоря почему-то во множественном числе, хотя стол был накрыт на одну персону. – Вы руки мойте.

Он послушался, вымыл руки с мылом, все время рассматривая себя в зеркале, висевшем над раковиной.

Может он ей понравиться или нет? Станет она с ним вязать отношения при такой его невзрачной внешности, брюзгливом характере и невероятной занятости на работе?

И тут же сам себе ответил, что ему бы очень хотелось, чтобы отношения те завязались. Поскольку Валентина понравилась ему с первого взгляда.

Не красавица, это уж точно. Обычная женщина лет тридцати. Круглая мордашка. Светло-голубые глаза, обычный рот, средних размеров нос, жидковатые волосики, завитые не очень искусно и растрепавшиеся уже за время приготовления обеда. Но высокая, да. Не толстая и не худая. Грудастая очень. Размер пятый или даже шестой, определил навскидку Воскобойников, и это ему очень понравилось. Он любил грудастых баб, хоть их и было у него не так чтобы много.

И самое главное, что ему понравилось чрезвычайно, она почему-то смотрела на него с обожанием. Видела впервые, а смотрела как на божество. На него так никто, кроме матери, не смотрел.

Он вернулся в кухню. Обнаружил полную тарелку супа с фрикадельками, его любимого, между прочим. Тарелку картофельного пюре, рядом тарелку с горой котлет, салат из свежих помидоров и огурцов.