Эромагия Левицкий Андрей

4

Громадина снизилась и повисла над верхушками сосен. Интересно, подумала Анита, как они собираются опускаться? Но чародейский корабль опускаться не стал, оттуда сбросили веревочные лестницы.

Шон вдруг напрягся, цепи на плечах натянулись…

– Ты что! Ты что! Не надо! – завопил один из чародеев, судя по голосу, более молодой.

– А что? – Шон расслабился, с любопытством глядя на колдуна.

– Эти цепи рвать нельзя! – пояснил тот. – Это очень сильно заколдованные узы.

– Почему нельзя? – вмешалась Анита. Она уже несколько раз попробовала цепочку на прочность, хоть порвать ее и не надеялась, просто любопытно было…

– Да, почему это нельзя? – присоединился Шон.

– Запрещено.

– А… ну, если запрещено…

Вслед за лестницами с воздушного корабля опустили вместительную сетку. Сперва в нее погрузили пострадавших в схватке чародеев, и сетка плавно ушла вверх – куда-то под брюхо «Крылатого Орла». Остальные затоптали уголья и молча ждали. Пролетел, тоненько жужжа, дротик с красной кисточкой. Тремлоу шумно вдохнул, зазвенев «очень сильно заколдованными узами». Молодой чародей встрепенулся и вскинул голову, но рыцарь уже расслабился.

– Помню, помню, нельзя…

Снова опустилась сетка. Чародеи загнали пленников в середину, веревки натянулись, края сетки сошлись, образовав мешок. Она оторвалась от земли, и Аниту прижало к Шону.

Сами чародеи подошли к свисающим лестницам. Сетка пошла вверх – должно быть, ее тащил какой-то механизм, скрытый в недрах башни посередине «Крылатого Орла». Колдуны поползли следом. Анита увидела вылетевший из чащи дротик с красной кистью – некоторое время он кружил у медленно возносящегося сетчатого мешка, потом отстал. Пленники понуро наблюдали за тем, как тросы подтягивают их к разверстой дыре в ребристом днище. Над головой что-то мерно звякало и поскрипывало. Мешок начал раскачиваться – корабль устремился прочь от полянки. Подъем замедлился, но не прекратился, черное днище неотвратимо приближалось. Вот оно уже над головой – если бы руки были свободны, можно было бы потрогать округлые края шахты, куда втягивался мешок… Наконец края проплыли мимо. Когда веревка стала короткой, сетчатый мешок почти перестал болтаться. Прижатые друг к другу пленники вертели головами, озираясь. Башня, издали казавшаяся огромной, была вовсе не так уж и велика. Круглое пространство, едва ли десять шагов в поперечнике, сужающееся кверху. По стене к оголовку башни уводили узкие ступени.

Мешок приподнялся выше уровня пола, полукруглые створки под ногами съехались, образовав дно колодца. Где-то под потолком в темноте вновь защелкал, залязгал механизм; Шон с Анитой начали потихоньку опускаться. Тросы провисли, затем мягкими кольцами легли на пол, и пленники смогли отступить друг от друга. Распахнулась дверь, в проеме показалась освещенная матовыми фонарями палуба.

– Выходите! – каркнул Первейший.

Пленники покинули темное нутро башни, для чего Шону пришлось нагнуться. Едва они ступили на палубу, откуда-то из-под ног донесся приглушенный голос:

– Дарагой, паслушай, э?

Анита от неожиданности подпрыгнула, а рыцарь недоуменно свел брови.

– Дарагой, – снова прозвучало из-под палубного настила, – послушай, я зынаю, ты – хароший чилавэк. Асвабади, а? Моя совсем исытомилась, быратья исытомились, асвабади, да?! Всэвышным малю!

– Ты кто? – Анита, звякнув цепями, присела на корточки. Точно, голос доносился прямо из-под досок.

– Ковер моя! Ковер летуча, по-вашиму… Зыдесь истомился савсэм…

– Молчать! – заорал чародей, отпихивая Аниту в сторону.

– Я зынаю, ты харошая чилавэк! – донесся другой голос, несколько иного тембра, но с прежним акцентом. – У тебя шаги легкие, а? Асвабади нас – послэ сачтемся с табой, ежэли давэдется!

– Действительно, гражданин! – раздалось чуть дальше. – Если вы освободите военнопленных…

Тут на крик примчались чародеи и вместе с Первейшим принялись притопывать и пританцовывать на мятежных коврах-самолетах. Те завывали: «Ай! Ой! Шайтаны!» Аниту и Шона колдуны поволокли к кормовой части «Крылатого Орла». Из-под ног снова раздалось:

– Асвабады! Нам здэс плоха! Савсэм нэ кормят, работат заставляют, ваеннапыленниых нэльзя работат заствалят! Канвэция нэ вэлит!

Новый конвоир оказался добрей Первейшего, топтать не стал, только бросил на ходу:

– Заткнись, ты не военнопленный, а трофей! А вы ступайте, ступайте!

– Послушай, – обратился к нему Шон, – а почему ваш корабль так называется, «Крылатый Орел»?

– А что?

– Да ведь крыльев же нет!

Чародей даже приостановился, пораженный вопросом, затем ответил:

– А вот как раз поэтому и называется «крылатый», что крыльев нет. Если б крылья были, зачем так называть? Тогда бы каждый увидел, что крылатый. А раз крыльев нет…

– Так наоборот ведь, – вкрадчиво перебил Тремлоу. – Если бы они были, можно было бы так и назвать, а если нет – так зачем же? Все сразу начинают машинально искать их, выглядывать… а их и нету, понимаешь меня?

Чародей сделал несколько шагов, шевеля губами, а потом закричал:

– Чтоб я лопнул! Ах ты коварный тип! Хватит языками молоть, идите уж! Нет – есть, какая раз… Демоны преисподней! – Он схватился за голову и пошел прочь, что-то бормоча.

В это время шум позади стих – это заточенные под палубой ковры наконец умолкли, и чародеи прекратили скакать.

– Куда вы нас? – спросил Шон, ухмыляясь. – Тюрьма у вас тут на корабле или что?

– А вот что! – Один из чародеев неожиданно толкнул рыцаря с Анитой сзади, и пленники провалились в дыру, которая зияла в настиле.

Они попали в полотняный мешок, подвешенный к днищу корабля. Ткань оказалась толстая, да еще и в несколько слоев. Видно сквозь нее ничего не было. Над головой лязгнула решетчатая крышка люка. Повозившись, Шон с Анитой кое-как устроились на дне мешка.

– Что будем делать? – спросила ведьма.

– А ты можешь как-нибудь освободить нас от цепей?

Анита задумалась, припоминая подходящее заклинание. Иногда дети умудряются так запутать пряжу… да, есть одно, можно попробовать. Некоторое время ведьма честно пыталась, но чары ее на узы не действовали. Те и вправду были сильно заколдованными.

– Ладно, – сказал Тремлоу. – Тогда давай попробуем выспаться, что ли? Рано или поздно куда-нибудь прилетим. Главное, Жезл им не достался.

Разбудил их скрип петель. Решетчатый люк над головой открылся, и в проеме на фоне по-утреннему чистого голубого неба показалось несколько голов. На этот раз без масок, зато с тесаками – не колдовскими, судя по виду, а вполне обычными. Голос скомандовал:

– Вылезайте. Да глядите, без глупостей, не то мигом за борт столкнем!

Подхватив скованных пленников, колдуны помогли им выбраться на палубу и сняли волшебные цепи – с «Крылатого Орла» деваться все равно было некуда.

Анита с любопытством огляделась: палуба широкая, загромождена ящиками и коробами. Над башней курился дымок. Отходящие от нее контрфорсы оказались чем-то вроде кают. Команда, как прикинула Анита, состояла человек из двадцати.

– Идемте, – велел конвоир. – Будем вам допрос учинять.

– А пожрать? – спросил Шон.

Вместо ответа конвоир будничным голосом поинтересовался:

– Так куда вы Жезл подевали?

Анита с Тремлоу одновременно пожали плечами. Ведьма, нахмурившись, уставилась на пол у своих ног, а рыцарь задумчиво возвел глаза к небу. Чародей кивнул.

– Не хотите так – значит скажете по-плохому. Сейчас мы только в одно местечко наведаемся, а потом повернем к замку. Там и скажете… по-плохому…

На пленников надели кандалы с короткими цепочками. Шон тут же попробовал цепь на прочность и лишь вздохнул – должно быть, это были «очень сильно заколдованные» кандалы. Затем пленников проводили на корму для допроса. Из-под палубы доносился ропот и споры ковров-самолетов. Над башней вился густой дым.

– А чего это у вас там наверху дымится? – спросила Анита у шагавшего рядом чародея.

– Секретное левитационное волшебство, – проворчал тот.

– Нэправыда! – тут же раздалось из-под палубы. – Это ми лэтаим, а дым у них для абмана! Для абмана!

Колдун несколько раз притопнул на мятежном ковре, и тот умолк.

На корме в кресле расположился толстый пожилой чародей. По правую его руку стоял, то и дело потирая разбитый нос, Первейший. Теперь, при дневном свете и без маски, он вовсе не выглядел зловещим – худой, даже изможденный, с впалыми щеками. Толстый его начальник, напротив, казался жизнелюбивым добряком. Румяный, упитанный, руки с коротенькими пальчиками, усаженными перстнями, сложены на брюхе.

– Ах, вот и наши гости… – ласково молвил толстяк. – Где Жезл, не скажете ли нам? Из королевского дворца вы сбежали, имея Жезл при себе. Да-да, и не отпирайтесь, пожалуйста!

– Так мы и не отпираемся, – удивилась Анита.

– Молчать! – заорал Первейший, грозя кулаком.

– И хорошо, и славно, что не отпираетесь, – продолжал толстяк. – Из дворца его похитили вы, это известно доподлинно, а в лесу, когда вас захватили, реликвии при вас уже не было. Что же, наверное, спрятали по дороге… Где именно? Кому-то передали?.. Ну, говорите, говорите, не осложняйте себе жизнь. И мне тоже не осложняйте. Если эту беседу придется возобновить в нашем замке, вы, боюсь, вынуждены будете пожалеть. Лучше скажите мне здесь и сейчас, да-да, правду говорю.

Анита покачала головой, а Шон пояснил, указывая на Первейшего:

– Вот он велел молчать.

– Пепел и смерть! – заорал тот, и капитан слегка поморщился. – Это была фигура речи, будь я проклят! Отвечайте!

– Да не знаем мы, где сейчас ваш Жезл.

– Нет, это выше моих сил! – Первейший, схватившись за голову, шагнул к конвоирам, которые стояли позади пленников: – Братья, уведите меня отсюда, уведите туда, где тихо!

Тут на палубу свалился полупрозрачный пузырь и с грохотом взорвался, рассыпав маслянистые радужные капли и оставив на досках лужу вязкой желтоватой субстанции. Толстяк подскочил в кресле, телеса его заколыхались. Первейший взвизгнул, конвоиры крякнули от неожиданности.

Сверху донеслось нарастающее гудение, и за первым снарядом последовали новые. Шары падали на палубу, взрывались и расплескивались. Один угодил в Первейшего – мокрый с ног до головы, опутанный липкими желтоватыми нитями, тот принялся кататься по палубе, визжа: «Снимите это с меня, братья! Уведите меня отсюда!»

– Тревога! – заорал кто-то над самым ухом Аниты. Чародеи уже беспорядочно бегали вокруг, двое тащили прочь толстого капитана, прикрывшего голову пухлыми ладошками.

– Ведьмы!

Анита с испугу присела, когда низко над палубой с гудением мелькнуло несколько силуэтов.

– И вправду ведьмы… – пробормотал присевший рядом Шон.

Десяток фигур верхом на помелах, визжа и улюлюкая, промчались в обратном направлении. На лету они выхватывали из заплечных сумок полупрозрачные шарики и швыряли вниз. Чародеи скакали по настилу, пытаясь увернуться.

– Наши! – завопила Анита. – То есть мои!

Одновременно развернувшись, ведьмы с воплями опять понеслись в атаку на «Крылатого Орла». Метлы гудели. Чародеи, поспешно натягивая колпаки и маски, выстраивались вдоль борта. Толстый капитан уже скрылся в башне – обороной, судя по всему, руководил Первейший. Проклиная всех вокруг и моля увести его отсюда, он бегал по палубе, отдавая беспорядочные и противоречащие одна другой команды. Несколько чародеев подхватили пленников под руки, отволокли на корму, спихнули в яму и торопливо захлопнули люк. По дороге Анита успел разглядеть, как ведьмы описывают крутой вираж, вновь атакуя воздушный корабль, а чародеи швыряют в них свои странные приспособления.

Из мешка бой стал почти не виден. Даже привстав на цыпочки, высокий рыцарь разглядел лишь вершину башни, где среди клубов черного дыма возник капитан. Толстяк что-то бросал в рот, быстро пережевывал, после чего подносил к губам короткую трубочку и дул в нее, паля по ведьмам.

– Это наши, – снова пояснила Анита, присаживаясь у ног Тремлоу. – Летучий отряд…

– Летучий отряд? – переспросил Шон.

– Ага. Отборное подразделение фемоведьм под командованием сестрицы Лавандии. Я вообще-то к ним хотела попасть, но… не взяли, короче…

– А чего? – заинтересовался Тремлоу.

– Сказали – слишком красивенькая.

– Это да, – согласился Шон. – Тебе среди таких делать нечего.

– Почему это? – возмутилась ведьма.

Над люком мелькнули силуэты, гудение стало пронзительным, потом почти стихло и вновь начало нарастать.

– Да вот, понимаешь, я их только что более или менее разглядел… – начал рыцарь и замолчал.

– И что?

– Ну… страшно стало! – признался он. – Лучше б не разглядывал, честное слово. Даже глаза щипать начало, заслезились… Ладно, сейчас другое важно – для чего они здесь? Зачем напали?

Анита предположила:

– Может, нас хотят освободить?

Сражение разыгралось нешуточное. Ведьмы обстреливали чародеев, те отбивались как могли, и вскоре вверху образовался рой ножей, метательных звездочек, топориков и бумерангов, беспорядочно мечущихся над палубой. Они постепенно отставали от «Крылатого Орла», но все же упорно следовали за ним, словно хвост кометы.

– Чем это феминистки в них швыряют? – поинтересовался Шон.

– Страшное оружие, – отозвалась снизу Анита. – Наш ответ на магию колдунов Мосина, так объясняла сестрица Лавандия. Про гендерных этих чародеев, правда, при мне разговора не было…

– Так что за оружие-то?

– Говорю же, страшное! Яичные желтки от черных кур, кошачья слюна… – Анита принялась перечислять, хмурясь и морща лоб. Вспоминалось с трудом – все-таки оружие не ее профиль. – Жабьи лапки сушеные, толченые… грибы еще какие-то… не помню, в общем, какие грибы… ну и много-много магии. Жуткое дело!

А схватка продолжалась. Ведьмы проносились все ниже над палубой, но в рукопашный бой вступать не спешили. Наконец запас метательных снарядов у них иссяк.

Громкий голос прокричал:

– Жезла Страсти здесь нет, уходим!

Гудение метел, раньше накатывавшее волнами, начало стихать и вскоре смолкло в отдалении. Присев, Шон укоризненно взглянул на ведьму. Та пожала плечами – она тоже не ожидала от соратниц такой безучастности к судьбе пленников. Но делать нечего, оставалось только сидеть и ждать, что будет дальше…

В конце концов Анита выколдовала еще по леденцу, потом – еще. Шон кривился, тихо ругался себе под нос, но ел – кормить пленных чародеи не собирались. Они в это время были заняты очисткой палубы от желтого липкого студня, образовавшегося из ведьмовских снарядов. Один раз «Крылатый Орел», опустившись ниже, с помощью сетки принял на борт двух чародеев и какой-то груз, о котором вновь прибывшие клятвенно заверяли, что, мол, все проверили тщательно и «они не то, что мы ищем». О чем идет речь, пленники так и не поняли. Затем корабль снова набрал высоту и помчался к цели, больше курса не меняя.

5

Наконец их выпустили из воздушной тюрьмы. Вокруг царила суета, и на пленников особого внимания никто не обращал – чародеи наводили порядок. После стычки с ведьмами палуба «Крылатого Орла» была перепачкана желтоватой слизью и засыпана мусором. Теперь почти вся команда оттирала доски, не обращая внимания на протестующие возгласы ковров-самолетов, скрытых под ними. Ковры чихали, хлюпали, ругались и подвывали на разные лады – вода, перемешанная с желтой дрянью, затекала в щели настила.

С полдесятка чародеев наколдовали маленькие верткие тучки. Те источали потоки дождя, а команда бегала за ними с ведрами, старательно ловя падающие капли. Наполненные ведра отдавали коллегам и тут же принимались вызывать новые тучки взамен иссякших или снесенных за борт ветром. Толстый капитан, основательно измазанный в саже, степенно прохаживался среди суетящихся тружеников и мягким бархатным голосом раздавал указания:

– Вон там подотри, будь добр! И здесь! Здесь, пожалуйста, не забудь!.. Эй, куда ты с ведром ломишься, дружочек!.. Смотреть надо, кретин!

Торопились колдуны не зря – очень скоро вдалеке показались высокие темные башни. К ним, медленно снижаясь, и направился «Крылатый Орел». Здания поднимались над линией горизонта, обрастали шпилями, зубцами и балконами. Вскоре показались невысокие стены, окружающие двор замка, – туда и поплыл летучий корабль. Скорость его уменьшалась, он снижался. В очертаниях крепости начисто отсутствовали сглаженные или округлые линии – все было строго, линейно, угловато. Башни, увенчанные остроконечными четырехскатными крышами, треугольные вымпелы на шпилях, четко очерченные прямоугольные бойницы… Двор замка казался сверху идеальным квадратом, ров на всем своем протяжении – неизменно одинаковой ширины. Вся картина в целом неприятно напоминала ведьме кабинет Валдо Мосина, для полного сходства недоставало разве что странных гобеленов.

– Помнишь? – спросила Анита. – Как на столе у Мосина!

– Ага, – кивнул Шон. – Я так думаю, они здесь все тоже чокнутые, как великий лорд.

– А вы молчите, молчите, – сказал как раз проходивший мимо пленников капитан. – Валдо – предатель, вот так. Он нарушил слово, данное Братству гендерных чародеев, и его смерть – заслуженная кара за измену. Но скоро мы вернем Жезл, и тогда от Лайл-Магеля ничего не останется!

Вскоре стало ясно, зачем пленников подняли из темницы: оказавшись над двориком, «Крылатый Орел» пошел на посадку, команда же заранее озаботилась тем, чтобы под брюхом судна ничего не свисало.

На стенах маячили черные наряды караульных чародеев, во дворе корабль поджидала группа людей, тоже одетых в черное. Среди них выделялся высокий белобородый старец – должно быть, верховный гендерный маг.

«Крылатый Орел» медленно и осторожно опустился, заняв большую часть замкового двора. Процессия во главе с белобородым приблизилась к кораблю, с борта спустили сходни. Старик шагал важно, свита почтительно держалась за его спиной. Роста он был высокого, осанку имел гордую и вообще представлял собой типичнейшего чародея, какими их изображают на миниатюрах в книгах. Орлиный нос, густые седые брови и внимательный взгляд темных глаз из-под полуопущенных век…

Капитан воздушного судна, спустившись на мостовую двора, медленно пошел к встречающим. С каждым шагом толстяк кланялся, складывая перед собой руки. Следом долговязый Первейший тащил позвякивающий мешок – тот самый, ради которого «Крылатый Орел» сделал крюк после битвы с ведьмами. Шон и Анита, окруженные стражей, наблюдали за церемонией с палубы. Не прекращая кланяться, капитан приблизился к бородачу, привстал на цыпочки и что-то зашептал, поминутно оглядываясь и тыча пухлым пальцем в сторону пленников. Старик слушал, изредка кивая.

Затем Первейший передал капитану мешок. Толстяк развязал стягивающую горловину веревку и показал содержимое старику. Едва заглянув в мешок, бородач махнул рукой и громко произнес:

– Брат Корнелий, зачем ты таскаешь сюда рухлядь, если уверен, что среди этих железяк нет настоящего Венца?

– Настоящий Венец Страсти, мой лорд, – принялся объяснять капитан, кланяясь и потирая ладони, – я бы поостерегся доставить в замок, ибо он грозит нашим чарам. В присутствии Венца гендерная магия теряет силу, а сие чревато великими опасностями. Никчемные же короны эти я привожу с собой единственно, чтобы не оставлять их на месте… Кто знает, куда и когда они попадут? А мне снова донесут, что там-то и там-то видели древнюю корону, – и мне сызнова лететь за ней, убеждаться, что корона не является подлинным Венцом Страсти… Пусть уж лучше хранятся у нас в замке. К тому же они служат неплохим украшением тронной залы, не так ли, мой лорд?

Толстяк захихикал, старый лорд тоже хохотнул – следом и чародеи, составляющие свиту, вежливо посмеялись, не желая отставать от начальства.

– Ты понял? – шепнула Анита. – Они ищут не только Жезл Страсти, но и Венец Страсти! Собирают все древние короны, подозревая, что какая-то из них окажется Венцом.

– Ясно, – кивнул Шон. – Только зачем им Венец? С Жезлом-то понятно, он их колдовство усиливает, а Венец?

– Венец, наоборот, ослабляет, – предположила Анита. – И ищут они его вовсе не затем, чтобы использовать, а чтобы…

– А ну не разговаривать! – прикрикнул один из конвоиров и толкнул ведьму между лопаток. Не оборачиваясь, Шон пихнул его локтем, колдун отлетел на несколько шагов и опрокинулся навзничь. Остальные тут же взволнованно загудели и принялись скакать вокруг пленников, угрожающе размахивая тесаками.

– Отставить, чтоб вас разорвало на мелкие клочочки! – каркнул знакомый голос. – Ад и пепел! С этим громилой я еще поговорю лично, клянусь кишками сатаны! Лично! Но не сейчас, нет, не сейчас… Пока что ведите их в темницу.

– Опять в темницу? – спросил Шон, оборачиваясь. – Воля ваша, но это уже становится однообразным…

– Молчать! – прикрикнул пострадавший от его локтя конвоир, избегая, впрочем, приближаться к Тремлоу и грозя издали оружием. – Предатель, связавшийся с ведьмой, вот ты кто!

– А что здесь такого? – возмутилась Анита. – И что с того, что я ведьма?

– Не обращай внимания, – снисходительно отозвался Тремлоу, похлопывая ее по плечу. – Он просто завидует.

Пленников заставили сойти с палубы «Крылатого Орла» и погнали через двор ко входу в замок. Тяжелые железные двери беззвучно распахнулись перед ними. Петли здесь смазывали исправно. За входом оказался небольшой зал, от которого в стороны уходили коридоры, а вверх тянулась широкая лестница. По бокам от нее, как и у входа в зал, застыли наряженные в пышные черные одежды колдуны – в масках, увешанные оружием. Пленников сразу повели налево, через длинную галерею, скупо освещенную маленькими аккуратными фонариками. Разноцветные бумажные абажуры отбрасывали лучи всевозможных оттенков, и Анита невольно залюбовалась причудливо озаренными стенами. Стены эти были гладко оштукатурены и очень аккуратно, без потеков и вздутий, выкрашены серой краской.

В конце коридора обнаружилась ведущая вниз длинная лестница, проход к ней перегораживала решетчатая дверь, за которой дремал на стуле страж в черном. Когда появилась процессия, он вскочил. Первейший обменялся с охранником несколькими словами, тот достал откуда-то гремящую связку ключей и отворил решетку.

Шон с Анитой шагали за стражем, следом топали чародеи. Ведьма зашептала на ходу:

– Я всю дорогу пробую что-нибудь предпринять, но они словно заговоренные… Не действует здесь моя магия. Должно быть, в этом замке все очень хорошо зачаровано.

– Подождем, – тихо ответил Шон. – Может, позже что-то сумеем придумать…

Но придумать так ничего и не вышло. Пленников доставили в подвал и водворили в очень чистые и очень тесные камеры по разные стороны коридора – как накануне, в подвале королевского дворца, с той только разницей, что в этой темнице все выглядело куда солиднее и аккуратнее. Массивные решетки, здоровенные замки на дверях, чистый выметенный пол, никаких следов сырости, ровный слой штукатурки на стенах и потолке…

Конвоиры заперли двери и удалились. Как оказалось, заключенным в замке Братства полагается не в пример больше удобств – вместо соломы на полу дощатые нары, застеленные грубым одеялом. Особенно Аниту умилило то, что одеяло было тщательно разглажено, даже со стрелочкой вдоль края. Поверх него лежала маленькая подушечка, аккуратно взбитая и расположенная уголком кверху. Ведьма присела на край лежанки и вздохнула… Они с Тремлоу наконец-то остались наедине, и даже одеяла с подушками имеются, аж две пары… Да только вот незадача: их с рыцарем разделяют две решетки с двумя крепкими замками.

Шон, оглядевшись, тоже направился к кровати. Откинув одеяло, попробовал ухватиться за край доски в настиле, собираясь ее выломать. Тут же откуда-то из-под потолка раздался громкий голос:

– Нельзя! Нельзя ломать! За порчу казенного имущества живо в яму со змеями загремишь!

– Спасибо за предупреждение, – проворчал Тремлоу. – Так и знал, что следят за нами… Ладно, погодите еще, сейчас высплюсь, а потом разнесу здесь все к…

– Нельзя! Нельзя ругаться! За противоцензурные выражения живо языка лишишься!

– Ладно, ладно! – Шон плюнул.

– Нельзя! Нельзя плевать! Загрязнение казенного имущества! – Голос смолк и чуть позже заговорил вновь, но теперь совсем другим тоном: – Вам-то хорошо, вам башку долой, и все, а мне убирай потом, полы драй, постель в порядок приводи…

– Ну и черт с тобой… – Рыцарь опустил одеяло на место, улегся, закинув скованные руки за голову, и устало прикрыл глаза.

– Эй! – донесся из другого конца коридора голос Аниты. – Ты как там?

– Да вот, голос тут какой-то занудный… – отозвался Тремлоу, и тут же сверху донеслось:

– Нельзя! Нельзя переговариваться! За нарушение тишины в темницах – смертная казнь!

Выспаться им не дали. В темном коридоре раздались голоса, звяканье ключей, топот мягких подошв. Явился конвой, пленников вывели из темницы. Проделав обратный путь – по лестницам, по коридору с забавными фонариками, – они попали в зал у входа. Стража, окружив их, внимательно следила за каждым жестом. Чародеи были в полном боевом снаряжении, в матерчатых масках и колпаках.

– Шон, скажи, – негромко произнесла Анита, – а это во всех дворцах такая лестница, прямо от дверей? Ты, наверное, немало дворцов повидал…

– Нет, не во всех, конечно. Да это и не дворец, – отозвался Тремлоу. – Так, сарай… У тетушки в таком сарае конюшня была, помнишь? Только здесь чуток прибрались да лошадей выгнали.

– Эй, ты! – окликнул рыцаря один из конвойных. – Ты чего плетешь? Здесь замок Братства, величественный и неприступный!

– Упорядоченный и благоустроенный! – добавил другой.

– Да уж… – Тремлоу покачал головой, будто не слыша. – Точно говорю, не всех.

– Что – не всех? – поддержала разговор Анита.

– Не всех, говорю, лошадей из этого сарая выгнали, – громко пояснил Шон. – Несколько осталось.

Чародеи вокруг задвигались, переступая с ноги на ногу.

– Несколько вороных меринов, – громко объявил Шон. – Глухих к тому же.

– Ну, ты эта… – не слишком решительно заговорил самый рослый из колдунов. – Ты не очень-то…

– Что? – с готовностью отозвался рыцарь. – Хочешь доказать, что ты настоящий мужчина? Ну так докажи, докажи…

– И докажу!

– И докажи!

– А вот и докажу, если надо будет!

– Так уже надо – доказывай!

Чародей, ощущая на себе взгляды собратьев, выпятил грудь и подбородок – и то, и другое не внушало особого почтения своими размерами, – приподнялся на цыпочках, пытаясь уравняться ростом с Тремлоу… Но проявить себя ему на сей раз было не суждено – сверху позвали:

– Совет уже собирается, ведите пленников!

Конвойные обнажили тесаки и погнали Шона с Анитой по лестнице. Всюду, куда ни глянь, в коридорах царила чистота, мебель стояла на диво симметрично.

Шон не унимался.

– Знаешь, Анита, что мне напоминает эта конюшня? – говорил он так, что голос разносился по всему коридору. – Домик старой девы. Ну, понимаешь, этакой древней клячи, которой уже ничего не светит, и заняться ей нечем, и только и остается, что цветы поливать да пыль отовсюду смахивать. Вот у таких теток тоже в доме всегда все вылизано, аж смотреть тошно…

– Да, я видела: салфеточки везде, – подхватила Анита. – Пуфики всякие, а особенно кружева раздражают. Так и хочется поджечь там все, правда, Шончик, то есть Шон?.. Вот еще я хотела спросить: а откуда ты знаешь про старых дев?

– Ну, насмотрелся… В королевских дворцах – в настоящих королевских дворцах, а не конюшнях, ясное дело, – кого только не встретишь. Знаешь, все эти тетушкины приживалки… Они, кстати, тоже предпочитали черненькие накидочки, юбочки широкие. И точно так же молодых девиц ненавидели. Ну, сама понимаешь почему…

Чародеи вокруг что-то негромко ворчали и нервно позвякивали оружием, но пока старались сдерживаться.

– Так что же, Шон, – продолжала разговор ведьма, – у них комнаты были так же прибраны, как этот замок?

– Ты, Анита, конечно же, имеешь в виду – как конюшня, в которую нас привезли? Ну да, ну да, примерно вот так же… Так же все уныло, и дух такой же спертый.

Конвойные уже скрипели зубами на весь коридор, но еще держались.

– Шон, а ты не боишься, что наши хозяева могут обидеться, осерчать?

– Так а на что же им обижаться? – искренне удивился Тремлоу. – На правду? Кто ж на правду обижается, кроме дураков? А чтоб осерчать, достоинство надо иметь, честь, мужество… Ну, сама посуди, какое мужество у этих?.. Ты знаешь, дорогая… – Тремлоу склонился к ведьме и доверительным, на весь коридор, голосом заключил: – Ты знаешь, я вот только что понял, они мне поразительным образом напоминают одновременно и старых тетушкиных приживалок – и дряхлых меринов из ее конюшни!

Когда пленников подвели к массивным дверям, торчащие из-под масок чародейские подбородки и лбы были пунцовыми.

– Ладно, заходите, – дрожащим от негодования голосом прошипел рослый колдун. – А после я с тобой поговорю.

– Так а зачем после? – обрадовался Тремлоу. – Давай, может, прям сейчас?

– Входи, тебе сказано!