Танцовщица по найму Канта Мира

Глава 19 По дороге в никуда

Прасад нервно дымил сигаретой. Он не мог смириться с тем, что Басу перехитрил его и теперь скрылся с деньгами. Тот, кого европеец обвинял, оказался непричастен к краже, но того все равно проучили. Что ж, пришло время кардинальных мер. Черная борода ухмыльнулась, а глаза еще больше сузились от крутившихся в голове бандита коварных мыслей. Первым делом он проследит за Акшаем. Ему было известно от Басу, что таксист, внезапно обнищавший, отправился в Бомбей. Его номер можно вычислить через Фаридэ. Кстати, животик девушки заметно округлился, похоже, что Басу оставил ей на память о себе подарочек и был таков. «Вовремя же он это сообразил. Можно даже использовать ребенка против Басу. Это будет справедливо по отношению к проходимцу», – подумал про себя Прасад. Мужчина бросил беглый взгляд на часы. 13.30. Пора.

Он оделся в спортивный костюм черного цвета, собрал волосы в хвост и натянул бейсболку до самых бровей. Теперь он был похож на отлепившуюся от пола тень. Прекрасно. За окнами готовился нагрянуть дождь, а потому лучше поторопиться, и не помешает прихватить с собой плащ. Через полчаса такси доставило его к дому Фаридэ. Сколько предстоит здесь ждать женщину, было неизвестно, но он не отступит. Наконец, по истечении нескольких часов он заметил, как высокая фигура Фаридэ двинулась к машине. Пикнула сигнализация и тут, улучив момент, к ней подскочил Прасад, прижав напуганной женщине рот крепкой рукой. «Вытаскивай сумку», – прошипел он, будто змея, ей прямо в лицо. Фаридэ смотрела в черные зрачки незнакомца, готовая выполнить любое его требование, лишь бы он не трогал ребенка. Содержимое сумочки полетело на асфальт. Прасад велел пленнице наклониться и поднять записную книжку. Пролистав ее, он отыскал нужную страницу с номером Акшая, вырвал ее, оставив остро неровные края, и стремительно побежал прочь, скрываясь во дворах. Больше ничего брать он не собирался. Его ждет рыбка намного крупнее.

Если Акшай окажется в его власти, то родственнички не поскупятся и выложат за его выкуп кругленькую сумму. Такой шанс упускать нельзя. Небо уже вовсю гремело, напоминая рассерженное божество. «Злись, злись, – шептал Прасад. – Все равно игра стоит свеч». Из ближайшего телефонного автомата бородач позвонил по добытому номеру. В трубке прозвучал голос Акшая. Все верно. Стараясь придать своему голосу как можно большую доброжелательность, мужчина проговорил одновременно взволнованно:

– Господин Акшай Абусария. Вас беспокоит врач больницы в Дели. У нас для вас плохие новости. Ваша жена… эээ, – наступила короткая пауза, – попала в аварию. Ее состояние критическое. И еще, вы должны знать, что она беременна.

– Подождите! Кто вы? Откуда вы звоните? – Акшай кричал в трубку, где все громче стало слышаться непонятное шипение, похоже, помехи.

А на другом конце провода, в другом городе, Прасад изображал внезапно возникшие неполадки со связью, шипя в трубку. Потом, для придания достоверности, он прокричал:

– Простите, плохо вас слышно! Приезжайте на площадь Дели в Aakash Hospital, Фаридэ ждет вас.

Когда послышались короткие гудки, Акшай в недоумении положил телефон на колени. Он смотрел на него так, словно ждал от безликой техники объяснения только что сказанного незнакомцем. Фаридэ ждет ребенка. Неужели от него? Но ведь она любила кого-то другого. Да и к тому же он помнил ту злосчастную справку, свидетельствовавшую о бесплодии его жены. Как так может быть? Мысли в голове превращались в месиво. В любом случае, Акшай должен разобраться во всем сам. В Дели у него жил дядя, который теперь распродавал бизнес отца по частям.

Иногда Акшая грызла совесть оттого, что он причастен к развалу семейного бизнеса, но что теперь он мог поделать? Ему и так приходится зарабатывать собственным трудом, так что можно считать, что он расплачивается за свою нерасторопность в делах сполна. Ошибок в его жизни уже сделано достаточно и теперь он не оставит Фаридэ в беде, что бы ни было. С отчаянной решимостью мужчина вдавил педаль газа в пол и на огромной скорости отправился в Дели.

Пока Акшай мчался навстречу Прасаду, тот ликовал, довольный своей работой. Сейчас он был благодарен улице, воспитавшей его и обучившей притворству. Будь его воля, он бы преподавал умение играть роли не только в театрах, но и в обычных школах, ведь это именно тот навык, который способен облегчить жизнь. Теперь нужно сделать второй ход. Конечно, с похищением один он не справится. Ему придется подключить своих подельников. Да и содержать пленника нужно в каком-то таком месте, где их не засекут. Когда Прасад похищал Фаридэ, финансами все дело обеспечивал Басу, а сейчас нужно рассчитывать на себя. Хотя у него была одна идея, причем, довольно опасная – обратиться за помощью к главе местной мафии Кумару. Связываться с ним было рискованно, потому что скрыться от него, если что, будет практически невозможно. Но от этого седовласого дьявола можно получить хорошее покровительство, так что даже полиция не сможет достать Прасада. теперь предстояло добиться встречи с мафиози. Бородач собирался посулить Кумару большую выгоду. Остается только надеяться, что тому неизвестно о банкротстве молодого бизнесмена.

Прасаду крупно не везло, как он подумал. Кумара не было в городе. Это осложняло дело. Бородач уже хотел отступить, но тут на выручку пришел один из подручных мафиози, по видимому, решивший обогатиться легкими деньгами в обход шефа. Это был молодой индус, недавно пополнивший ряды группировки, а потому не испытывавший такого страха перед лицом Кумара и не столь преданный общему делу. Парень остановил чернобородого на полпути, пригласив отправиться в бар для переговоров. Там, за кружкой горячительного, они решили, что помогут друг другу. Быстро выстроив план действий, мафиози сказал Прасаду о его роли.

Он снова позвонит Акшаю и попросит прихватить его с собой, якобы по пути из дома, а когда они окажутся вместе в машине, Прасад использует своего верного стального помощника и прикажет ехать на улицу, где их встретят несколько человек из группировки. Люди надежные, можно не сомневаться. Однако что-то беспокоило Прасада, хотя все и выглядело надежно. Ему не нравилось, что основные риски он берет на себя. Что ж, как ни крути, а убежище будет организовано, а потом он придумает, как выкрутиться, главное – чтобы деньги были получены.

Действовать предстояло быстро, потому что Акшай наверняка скоро будет в Дели. Сразу после разговора с молодым мафиози Прасад снова позвонил по добытому у Фаридэ номеру. Он сказал все, как было решено, и стал ждать. Примерно через час по указанному адресу прибыло желтое такси. Прасад никогда не видел Акшая, но сразу догадался, что темноволосый индус с живыми карими глазами и есть его цель. К тому времени, как колеса с визгом затормозили, бандит уже подготовился. В руках он держал чемоданчик небольшого размера с красным крестом на фоне белого полукруга, а на лицо надел маску беспокойства, нетерпения.

– Как хорошо, что вы так быстро приехали! Ситуация сложная и нужно спешить. Я забыл кое-что важное дома, а потом подумал, что раз уж вы на машине, то почему бы нам не поехать вместе, – тут незнакомец улыбнулся чуть виновато, как бы оправдываясь. Акшай смотрел на мужчину с гладкими волосами, зачесанными назад, аккуратно подстриженной бородой и колючими черными глазами, старавшимися улыбаться, и чувствовал, что под ложечкой у него сосет от странного предчувствия. Потом он мысленно одернул себя, внушив, что это просто беспокойство за Фаридэ. Они сели в машину и тронулись с места, оставив за собой клубы бензиновых выхлопов. Акшай смотрел на доктора, устроившегося на заднем сиденье, в зеркальце. Пассажир все время что-то говорил, главным образом про больницу, про то, что не хватает лекарств для лечения, потому что нет финансов и так далее. Слушать все это не было особой охоты, а потому индус решил переключить тему на то, что действительно волновало его.

– Скажите, а вы уверены, что Фаридэ беременна?

Пассажир испустил смешок.

– Я могу быть не уверен в том, что завтра взойдет солнце, но вот про беременность вашей жены мне известно точно. Мои руки и глаза тому свидетели!

Акшай не стал говорить, что его глаза тоже были не так давно свидетелями медицинского заключения, утверждавшего, что у Фаридэ не может быть детей. Теперь для него было ясно то, что его наглым образом обманули. Либо это была собственная жена, которая таким коварным образом хотела заполучить развод, либо доктор с чемоданчиком, правда тут еще предстоит разобраться, для чего это ему было нужно. Оставался еще третий обманщик. Бог. Ведь он тоже был способен сыграть с ним злую игру, подарить им с Фаридэ ребенка вопреки диагнозам врачей, а потом отчего-то распустить их по разным дорожкам. Впрочем, в последнем факте, то есть в сокрытии правды, бога винить нельзя – это решение Фаридэ и Акшай выяснит, почему она так поступила, как только они приедут в больницу.

Акшай хотел спросить у спутника о повороте, который должен следовать дальше, насколько он помнит. Но, когда глаза обратились к зеркалу, водитель вдруг увидел, что на него в упор смотрит дуло пистолета. Круглое отверстие было похоже на воронку, засасывающую в себя все живое в человеке. Не поверив отражению, Акшай осмелился повернуть голову. Дуло не исчезло, а липовый доктор ухмылялся. Жестким голосом, подобным граниту, он давал указания: они не поедут в больницу, а направятся в противоположную сторону, где Акшая ждет множество сюрпризов, в том числе и про Фаридэ. Прасад именно сегодня собирался открыть наивному индусу правду обо всех, кто окружал его все это время. Пусть он испытает горечь разочарования.

Однако осуществить план бандит не успел. Акшай оказался поглощенным страхом, а Прасад – чувством победы, так что они не заметили, как из-за поворота прямо на них мчится фура внушительных размеров. Водитель встречной машины не успел затормозить и вообще что-либо понять, когда перед ним возникло такси. Последним, что все трое мужчин запомнили, был лязг железа. Так звучала темнота, всплывшая перед глазами. А потом была яркая вспышка света и все снова потухло.

Глава 20 Дождь для сломанной куколки

Калидас давно умер. Говорили, что он покончил с собой, задохнувшись угарным газом из духовки. Это известие ничуть не радовало Амиту, хоть и причинил этот человек ей много зла, заставив бежать из города, который она очень любила. По крайней мере, теперь можно было не опасаться его мести и продолжать любимые занятия танцами с детьми и иностранцами. Джоти, ставшая за это время стройнее, превратилась в изящную женщину, несмотря на простоту своей профессии, ведущую себя как элегантная дама. Однажды, подметив такую выразительную перемену в ней, Амита услышала ответ, никак не вязавшийся с положительными изменениями: «Дочка, ты думаешь от хорошей жизни я похудела? Это все переживания и бессонные ночи». Впрочем, как скоро выяснилось, женщина лукавила. Причиной ее преображения стала вовсе не тревога за Амиту, а любовь. Оказалось, что частенько одинокая Джоти наведывается в парк к индусу по имени Рави. Девушке скоро выпал случай познакомиться с ним весьма необычно. Когда она возвращалась домой, изменив привычный маршрут, по одной из узких улочек, неожиданно прямо перед ее лицом что-то промелькнуло за долю секунды. Сперва было непонятно, что это, но потом Амита увидела у себя под ногами большой лист плотной бумаги, каким обычно пользуются художники. Девушка подошла ближе и перевернула упавшее сверху творение. Удивление и восхищение вырвались у нее, когда она увидела на обратной стороне листа портрет Джоти. Он выглядел так реалистично, что невозможно было ошибиться – это действительно названная мама Амиты. Как раз в этот момент какой-то человек, стоящий на крыше, окликнул Амиту.

– Простите, я нечаянно уронил портрет. Вы могли бы мне его подать? – на низкой пологой крыше одноэтажного дома, сооруженного из природных материалов, возвышался высокий мужчина в простой одежде, которую носят чаще жители деревень, нежели городские. На нем весьма своеобразно смотрелось полотно белого цвета из хлопка, называемое «дхоти». Держалось это традиционное одеяние за счет украшенного орнаментом пояса, охватывающего талию. Волосы его были коротко пострижены и напоминали по цвету гущу дорогого кофе, а в карих глазах отражалось теплое закатное солнце.

– А кого вы нарисовали? – не раскрывая, что знает женщину, нарисованную этим художником, спросила девушка.

– О, она замечательная, моя вдохновительница. И сегодня утром, глядя, как по небу растекается голубая краска, я понял, что люблю ее и хочу подарить ей такую картину, в которой отразится вся моя любовь.

Амита видела, каким вдохновленным выглядит незнакомец и невольно умилялась над скрытностью мамы Джоти. Но и сама она пока не станет говорить, что раскрыла секрет. Ей в голову пришло сделать все иначе. Девушка улыбалась незнакомцу, а когда протянула портрет, прежде чем уйти, попросила:

– Мне хочется, чтобы вы пришли в мой дом и нарисовали еще одну женщину, которая не менее красива, чем ваша. Я заплачу вам за работу очень хорошо. Пусть ваш портрет станет для нее подарком.

Конечно, художник согласился прийти. Как же смущена была Джоти, когда в один из воскресных дней в ее дверь постучал тот самый Рави, художник из парка, занимавший весьма внушительную часть пространства ее души. Это для него она каждый день ходила в парк, чтобы посидеть на ближней к нему скамейке, посмотреть, как он работает. А Рави ждал незнакомку и тайком рисовал ее портреты. Мужчина не решался заговорить с ней, потому что боялся, что окажется не интересен, а Джоти хранила молчание из-за мысли, что уже не в том возрасте, чтобы влюбляться. Теперь же, благодаря находчивости Амиты, они могли узнать друг друга лучше. Амита чувствовала своим сердцем, что поступает верно, внутренне радуясь хоть не своему, так чужому счастью.

Когда в дверь осторожно постучали, Джоти, счастливая, поспешила открыть дверь. Они с Амитой ждали Рави к обеду. Однако перед женщиной предстал вовсе не художник, который в любое время суток ходил со своим альбомом и карандашами для зарисовок. Это был незнакомый молодой мужчина с мягким взглядом, внушающим доверие. Легкая хлопчатобумажная рубашка бежевого с приподнятым воротником и свободные брюки цвета мокрого асфальта были ему очень к лицу, а волосы, аккуратно уложенные, выдавали в нем человека, следившего за собой. На стук прибежала и Амита. Не успела она спросить о том, кто пришел, как слова, подобно бусинкам на тонкой нити рассыпались, подкатившись к ногам пришедшего. Перед ней стоял Индра. Без формы он смотрелся намного естественнее, проще, даже моложе. Он поздоровался с девушкой голосом, в котором сверкала всеми цветами радуги радость от встречи. Амита, сама не зная, отчего, подбежала к нему и порывисто обняла. Чувствуя запах распускающихся азалий, которые он принес с собой, девушка словно обнимала прошлое, то хорошее, что Индра оставил для нее. Ведь это он тогда помог ей освободиться из тюрьмы, а потом признался в любви, ничего не требуя взамен. И вот он стоит перед ней – красивый, возмужавший. Нет, она не полюбила его, но огромное чувство благодарности притягивало Амиту к нему, словно она была луна, а он – земля, и между ними существовала сила, созданная природой.

Отпуск Индры только начинался, а потому он мог проводить все свободное время с Амитой. Собственно, ради этого он и приехал сюда. Его не оставляла надежда на то, что они все же смогут быть вместе, ведь даже спустя пять лет, прошедших с момента их последней встречи, он любил ее. А теперь, когда увидел глаза, изящную фигурку и маленькие нежные руки, то понял, что чувство стало сильнее. За это время он повзрослел не только физически, но и душой. Для него перестали иметь ценность такие вещи, как карьера, деньги, статус. Да, теперь он занимал не последнее место в отделении полиции города Дели. Его уважали, к нему обращались за помощью, только вот самого главного ни одна женщина дать ему не смогла. Чувство легкости и возможности быть собой, которое, сама того не ведая, дарила ему Амита. Именно поэтому Индра старался радовать свою подругу, делать ей подарки и сюрпризы.

Однажды он, не раскрывая секрета, забрал ее из дома и они куда-то поехали. Когда Индра, наконец, велел спутнице выйти из машины, она восхищенно смотрела на сооружение, представшее перед ней. Это был Тадж-Махал, который находится в Агре. Амита знала, что дворец считается древним подлинным памятником любви. Индра взял девушку за руку, и они вместе подошли ближе. Он стал рассказывать.

– Дворец овеян бездной легенд и тайн, связанных с его строительством. Например, по одной из них смыслом постройки стала тоска падишаха по умершей любимой жене. Ему хотелось оставить память о ней на земле, а потому он отдал зодчему приказ, чтобы тот как можно скорее приступил к строительству гробницы, достойной красоты его возлюбленной. Взамен на это правитель дал обещание, как только работа закончится, отдать в жены зодчему свою дочь.

Амита слушала с восхищением.

– И как долго пришлось зодчему трудиться над гробницей?

– О, строительство длилось не одно десятилетие! Причем еще и с перерывами.

– Значит, не очень-то сильно хотел зодчий жениться, – пошутила Амита. Индра улыбнулся, радуясь ее веселости, и продолжил рассказ.

– За время строительства дворец грабили охотники за легкой наживой. В результате исчезло бесследно жемчужное покрывало с золотым парапетом и серебряными воротами. Но, Тадж-Махал все-таки высится под небом и удивляет величием даже несмотря на коснувшееся его разрушение. Он носит имя жены падишаха.

Потом они шагнули внутрь, прочитав надпись над входом, означающую в переводе надпись из Корана: «Войди в рай». Да, дворец действительно внушал величие. Огромные своды словно сохранили воздух того времени, густой и терпкий, а из каждого уголка некогда белоснежных стен так и хотелось услышать голоса похороненных под дворцом вместе влюбленных.

– Красивая история, – прошептала Амита. – Жаль только, что в жизни такого не случается.

– Дворцу уже больше трехсот лет, значит и любви падишаха к жене как минимум столько же. Такие чувства бывают, я знаю.

– Откуда? Ты уже любил? – девушка посмотрела на Индру прямо, без всякого смущения.

– Я уже люблю, – сказав это, Индра наклонил голову и коснулся краешка губ Амиты своими губами. Амита, на свое удивление, не отстранилась. Сегодня ей было хорошо, а что будет дальше, знать не хотелось.

Под этими древними сводами Амита ответила Индре «да», когда он попросил ее стать его женой и спутницей жизни. Душа девушки, как и прежде, нашептывала имя Акшая, предавшего их любовь, а разум твердил, что лучшего мужа, чем Индра не найти. Она не станет ждать до старости своего счастья, а построит его сама. Как падишах построил Тадж-Махал. У них будет свой великий дворец, на алтарь которого Индра положит свою любовь, а Амита – благодарность. И этого будет достаточно.

В это верила девушка тогда, увлеченная красивой легендой о вечной преданности и любви, чувствуя себя смелой, готовой на любые жертвы. Когда же пришло время провожать Индру в Дели на службу, решимость покинула ее. Ей и Джоти предстояло взять на себя заботы о подготовке к свадьбе, которую решили сделать скромной, но чем ближе приближался назначенный день, тем пасмурнее становилось на душе. Казалось, что внутри не прекращается долгий, холодный ливень. При этом, как бы не утеплялось тело, душа мерзла. Амита не знала куда скрыться. Она вдруг поняла, что не сможет осчастливить Индру, и сама будет страдать. Наконец, после долгих размышлений, решение было принято. Улучив удачный момент, она отправилась на ту самую крышу, где рисовал портреты Джоти Рави. Взобравшись по шаткой деревянной лестнице на словно раскрытую ладонь дома, девушка подошла к самому краю крыши. Отсюда смотреть вниз было страшнее, чем снизу наверх, но она представила, что внизу плещется зеленое море, такое же зеленое, как ее глаза, и… прыгнула.

Глава 21 Душа открывает глаза

«Динь-динь! Динь-динь!» – словно колокольчики звенели где-то в отдалении. Как туда попасть? Нужно переплыть море белого света, кажущееся необъятным. Он оглянулся в поисках лодки или плота, чтобы подобраться ближе к снова так заманчиво звучащему «Динь-динь!». Вокруг не было никакой переправы, так что можно было уже отчаяться. И тут внезапно из ниоткуда появилась чья-то рука. Тонкая, с изящными пальцами. Женская. Теперь необъяснимый перезвон, похожий на хрусталь, стал явственнее и можно разобрать, что это смех. Знакомый смех – так смеялась Амита. Да, словно колокольчики переливаются на ветру хрустальными голосами. Амита. Мысль о ней словно придала сил и Акшай смог открыть глаза. Ему хотелось увидеть лицо женщины, которую он до сих пор любил. Но, когда веки разомкнулись, и зрачков коснулся бледный день, льющийся из окна больничной палаты, Акшай испытал разочарование. Смех перестал звучать, и совсем близко послышались легкие шаги. Потом Акшай увидел перед собой милое лицо зеленоглазой девушки, поразительно похожей на Амиту, только волосы у этой были коротко подстрижены, слегка не доставали до круглых плеч, укутанных халатом медсестры.

– Как хорошо, что вы пришли в себя, – с улыбкой отозвалась она. – Простите, я, наверное, слишком громко смеялась.

– Ваш смех помог мне проснуться, – слабым голосом, с трудом размыкая пересохшие губы, успокоил ее Акшай.

– Сейчас я принесу вам воды, чтобы вы немного попили.

Медсестра отошла от постели Акшая, и через несколько секунд вернулась со стаканом, в котором плескалась прозрачная жидкость. В этом стеклянном стакане для Акшая сейчас сосредоточились все силы. Только успел он прикоснуться к краю стакана, как дверь в палату стремительно распахнулась. Приборы, контролировавшие состояние Акшая, запищали сильнее. Он волновался, сердце билось сильнее. Однако волнение схлынуло, уступив место удивлению, когда он увидел в дверях скачущего на одной ноге, опирающегося на костыль молодого индуса с перевязанной головой. Подогнутая правая нога была пленницей гипса. Медсестра нечаянно плеснула водой в лицо лежащего пациента от того, что вздрогнула. «Ой», – пропищала она и обернулась к вошедшему, изменив тон на строгий.

– Санджай, вы опять встали с постели! Отправляйтесь в свою палату сейчас же!

– Канта, мне не справиться без вашей помощи, честное слово! – парень придал своему лицу виноватый вид, но при этом остался стоять на месте, чего-то дожидаясь.

– Мне нужно посмотреть за пациентом, который только что очнулся, а потом я приду к вам.

– Если вы задержитесь здесь еще, то я боюсь, что начну вас ревновать, – Санджай посмотрел в сторону Акшая, – симпатичный у вас пациент.

– А я боюсь, что если вы не будете вести себя прилично, то окажетесь на месте этого пациента с травмами, которые я нанесу вам вашим же костылем, – Канта посмотрела на Санджая так строго, как только умела, наморщив небольшой лобик, но при этом глаза выдавали смущение и симпатию, которые производил на нее этот шутник.

Тут неожиданный посетитель подскочил на одной ноге к кровати Акшая и пристальнее всмотрелся ему в лицо. Воспоминания о прошедших нескольких днях промелькнули в мозгу как диафильм: внезапно вырулившее из-за поворота такси, визг шин и взгляд испуганных глаз. Именно этих глаз, которые перед аварией видел Санджай. Злость вскипела в нем, напоминая чайник с кипящей водой. Этот идиот выскочил перед его грузовиком и теперь груз не будет доставлен вовремя, да и Санджай не сможет водить еще месяц. Как он мог?! Костяшки пальцев правой руки, которой он сжимал костыль, побелели от сильного сжатия. Канта, заметившая такую перемену, испуганно смотрела на парня. Нужно как можно скорее вывести его отсюда. Акшай наблюдал, как хрупкая медсестра берет под руку здоровенного парня, выходя вместе с ним из палаты. Ему сложно было соображать, но он понял, что что-то не так стало с этим Санджаем.

Что именно было не так, Акшай понял уже этой ночью. Он проснулся от нескольких толчков в бок. Похоже, кто-то пытается его разбудить. Как только глаза смогли ориентироваться без света, в темноте обозначился силуэт двуногой фигуры, только другой ногой служила подпорка в виде костыля. Перед Акшаем стоял Санджай. Глаз его не было видно, но Акшай и так мог догадаться, что в них нет ничего дружеского. Он с волнением ждал, что предпримет ночной гость. А тот, похоже, устав стоять, присел на край постели. Несколько минут они молчали, пока не прозвучал в тишине палаты ровный тон глубокого голоса Санджая.

– Зачем ты вырулил на дорогу так неожиданно? Ведь мы чуть не погибли.

– Мне угрожали пистолетом, – чуть с придыханием от волнительных воспоминаний ответил Акшай.

– Что? – такой вариант оправдания явно был неожиданным.

– Это долгая история и она не для ночного разговора.

– Отчего же? Ночью, как никогда люди бывают откровенными. Потому что ночью душа открывает глаза, сбрасывает защиту и может быть собой. Почему, думаешь, большинство людей предпочитают заниматься любовью ночью? Уж очевидно не потому, что стесняются, – тут собеседник усмехнулся. – Как раз ночью одна душа может свободно соединиться с другой, а значит любить можно не только тело, но и душу.

– Интересная теория, – отозвался Акшай, подумав, что Санджай довольно интересен. Может быть это, а может потребность выговориться подействовала на него, и он рассказал новому знакомому всю свою историю. Санджай больше слушал, иногда задавая уточняющие вопросы. Когда в окна стал робко заглядывать рассвет, слова у Акшая закончились, так что он чувствовал себя освободившимся, словно сбросившим старую кожу.

– Тебе нужно быть в палате до обхода, иначе медсестра снова будет ругаться, – посоветовал он Санджаю.

– Пусть ругается. Это она просто вид делает, а на самом деле она добрая и, честно говоря, мне очень по душе. Только вот не поддается моим ухаживаниям. Думает, что я играю. А мне делать больше нечего! – при этих словах парень развел руками и слегка хлопнул себя ладонями по коленям в досаде. Нужно что-то придумать этакое, да вот в голову ничего не идет. Я за женщинами не ухаживал уже давно, как-то не до того, – и тут какой-то блеск отразился в глазах Санджая, он в воодушевлении обратился к Акшаю. – Слушай, а что ты скажешь, если я приглашу тебя работать со мной? Я сейчас работаю в одной компании по грузоперевозкам, но хочу уходить и начинать свое дело. Если мы объединимся, то все пойдет гораздо быстрее, а?

Акшай задумался. Этот молодой человек располагал к себе, ему хотелось верить. Но так много приходилось уже ошибаться, что делать какие-то решительные шаги было страшно. Впрочем, у него и так ничего уже не было, так что и терять нечего. Он согласно кивнул и улыбнулся Санджаю. Что ж, рисковать так рисковать. Ведь иначе может вообще никогда ничего не получиться.

– Договорились! Если будут идеи, как произвести впечатление на Канту, приноси с собой в палату через три от твоей с левой стороны. – Санджай подмигнул товарищу и поспешил выйти из палаты. Поблизости слышались шаги медсестры.

– Подожди, – внезапно вспомнив, что хотел спросить еще кое-что, позвал Акшай. – Ты знаешь, что стало с моим пассажиром?

– Да, слышал. Он умер.

«Умер», повторил он мысленно слова друга. Вот как распорядилась жизнь. только почему она не выбрала Акшая, что ему здесь делать еще? Дел не осталось. Впрочем, кажется, одно точно имеется – нужно помочь Санджаю и Канте быть вместе.

Уже на другой день они с Санджаем обсуждали план действий, чтобы этим же вечером его осуществить. В эту ночь снова дежурила Канта, подменявшая заболевшую медсестру, так что им везло. Девушке предстоял обход пациентов перед тем, как придет время отдыха до утра. Когда она вошла в первую палату и дошла по очереди до старенького индуса с тоненькой седой бородой, тот неожиданно попросил послушать его стетоскопом, якобы, он почувствовал, что хрипит. Медсестра задрала майку и от неожиданности чуть не уронила прибор на пол – на спине у дедушки красовалась большая буква «К», выведенная с помощью какого-то красителя красного цвета. Ничего не понимая, она посмотрела на пациента.

Тот сохранял совершенно невозмутимый вид, так что она начала подумывать, что у нее появляются галлюцинации от усталости. Подозрение усилилось, когда на попе другого пациента, которому нужно было сделать укол, она обнаружила букву «А», своеобразно смотрящуюся на этом месте. И так было в каждой палате. У кого-то были раскрашены руки, у кого-то ноги, а у некоторых буквы красовались на лице. При этом остальные пациенты делали вид, что ничего не замечают. Мысленно девушка складывала буквы воедино, чтобы понять смысл и к тому времени, как она дошла до последней палаты, в которой лежал Акшай, у нее получилась фраза: «Канта, выходи». Как это расшифровывать, ей было не понятно, пока она не вошла к Акшаю. Тот, ни слова не говоря, задрал больничную пижаму и открыл на груди надпись «за». Бедная медсестра чуть не упала в обморок прямо здесь от испуга, что совсем потеряла рассудок, но тут из-за спины Акшая вышел, а вернее сказать, выскочил на одной ноге, Санджай, держа в левой руке букет красных роз. Он улыбался так радостно и широко, как Акшая никогда еще не видел. И тут девушке все стало ясно – это проделки Санджая. Фраза, собранная по буквам теперь открыла для нее свой смысл: индус делал ей предложение стать его женой.

В дверях уже столпились все пациенты, только что подшутившие над ней, и те, что могли передвигаться. Они смотрели на парочку в ожидании ответа. У Канты на глазах выступили слезы радости, потому что она поняла вдруг, как дорог ей этот бесшабашный Санджай. Она подошла ближе к нему, заглянула в его счастливое лицо и со смущением произнесла: «Да». Пациенты и Акшай зааплодировали, а Санджай уже страстно целовал свою невесту. Их души теперь тоже открыли глаза, смотрели друг на друга без стеснения, открытые новой любви. Глядя на них, Акшай думал, что и он теперь начнет все иначе. Навсегда выбросит повязку, которую носила все это время его прекрасная зеленоглазая душа.

Глава 22 Прошлое входит через черный ход

Как хорошо, что он добрался, наконец. До пригорода Дели. Таксист сказал, что город в нескольких часах езды отсюда и предложил отвести странного пассажира в гостиницу, но тот отказался. Нет, лучше пока не светиться в городе. Вдруг там встретятся знакомые, друзья или бандиты. Впрочем, мужчина с рюкзаком за плечами, одетый в костюм защитного цвета и сам не далеко ушел от этих бандитов. Под ноги шедшему по тропинке между лесом и главным шоссе попалась какая-то коряга, он чуть не споткнулся, выругался, но двинулся дальше. Голубые глаза напряженно всматривались в темноту, чтобы отличить хоть какое-то жилье. Там можно переночевать, поесть, отогреться. Что делать дальше, путник придумает завтра. «Где же этот дом? – с досадой думал он про себя. – Неужели таксист обманул? Вот ведь жулье!». При этих мыслях ему вспомнился Акшай. Ходили слухи, что он сумел выжить после серьезной аварии, а теперь занимается каким-то бизнесом. Больше трех лет они не виделись. Лучше не встречаться вообще, особенно если Акшаю известна вся правда. Он не простит. Ну что ж, проживет он как-нибудь без прощения этого богатенького принца.

Наконец, вдали засветился огонек, манящий теплом из окон. Мужчина ускорил шаг и через десять минут стоял на пороге дома. Стучать ему было отчего-то страшно. Он волновался, словно за порогом скрыто нечто важное. Нет, такого быть не может. Все ценное потеряно, а потому стоит взять себя в руки и попроситься на ночь. У него есть деньги, так что ему не откажут, а значит и бояться нечего. Через три удара о массивную деревянную дверь, громкость которых увеличивалась с каждым разом, ночному путнику открыли. На пороге стояла… Фаридэ.

Увидеть ее здесь, вдали от Дели, да еще к ночи, казалось также невероятно, как если бы прямо сейчас объявили, что Индия оказалась на Луне. По-прежнему стройная женщина в сари бежевого цвета с собранными в хвост волосами, которые скрывал один конец широкого полотна, смотрела на незнакомца выразительными карими глазами. В этом взгляде теперь отражалось нечто новое – взрослость и смысл жизни, который ей удалось отыскать. Лоб ее был украшен маленькой красной точкой. «Значит, она замужем», – мелькнуло в голове у пришедшего. Она не узнала его и это к лучшему. Не успел он сказать, зачем явился в столь поздний час, как к двери подошел мальчик лет 14, а следом за ним с радостным криком «Мама» шел малыш. Его светлые голубые глаза с интересом поглядывали на бородатого дядю с рюкзаком, неизвестно откуда взявшегося. Белокурая головка малыша повернулась к смутившейся Фаридэ и тонкий голосок спросил:

– Мама, кто это?

При этом вопросе, который ей и самой хотелось задать мужчине, выглядящему весьма запущенно, будто он бродяжничал не один день, Фаридэ выразительно посмотрела на него. Тот откашлялся.

– Простите, что побеспокоил вас. Я путешествую по стране. Заблудился, потерял дорогу.

По выговору женщина признала в нем иностранца. Голубые глаза, которыми он так и рассматривал мальчишек, пришедших на стук, напоминали ей о прошлом. Но того человека больше нет, а есть этот, он устал и ему нужно помочь. Фаридэ отступила внутрь, чтобы дать дорогу гостю.

– Прим, отведи Мурали в детскую, – обратилась она к высокому подростку, у которого были такие же светлые волосы, как и у маленького, так что можно было подумать, что мальчики являются друг другу братьями. Однако ночной посетитель разгадал, кто они, и теперь чувствовал себя участником невероятной игры, развернутой волей случая или Бога. Он назвался Алексом, улыбаясь как можно приятнее, чтобы хозяйка дома расположилась к нему. И Фаридэ действительно приветливо обращалась к нему, приготовила постель в гостиной, накормила, дала чистую одежду. В момент такой заботы мужчине показалось, что нечто хорошее шевельнулось в его груди. Вспомнились дни любви, когда Фаридэ принадлежала ему. С годами она стала еще краше, еще больше притягивала к себе. Материнство пошло ей на пользу. Но трогать ее он не станет. У него другая цель.

Когда свет в комнатах погас, Фаридэ прилегла на кровать и закрыла глаза. Вихрь воспоминаний накрыл ее с головой. Алекс очень походил на Басу, любимого ею когда-то. Кажется, случилась эта беда с ней очень давно. Именно беда, потому что ничего хорошего те чувства ей не принесли. Кроме Мурали конечно. Трехлетний мальчик – копия отец. Она отдает малышу всю любовь, отвергнутую Басу, и ребенок отвечает ей тем же. После того странного нападения на улице, когда ниоткуда выскочил страшный бородач с колючим взглядом, Фаридэ решила покинуть город и начать новую дорогу в дали от прошлого. Девушка подыскала себе двухэтажный дом в пригородном местечке Гургаон, недалеком от Нью Дели. Здесь были все удобства, мебель, а самое главное – тихая атмосфера. И тут, словно вопреки только что подуманному Фаридэ о тишине, она услышала странный шум.

Похоже, в спальне детей что-то происходило. Наверное, снова играют в разбойников. Готовая отчитать проказников, Фаридэ с неохотой встала, зажгла в коридоре свет и направилась успокаивать мальчиков. За эти годы, что она жила здесь, Прим – брат Басу – тоже полюбился ей, став почти родным сыном. У нее в голове не укладывалось, как это можно – оставить собственного брата одного и скрыться. Хотя это лучше, что он с ней. Где бы он скитался сейчас, если бы Басу забрал его с собой? Наверняка попал бы в беду.

Только до беды оказалось ближе, чем думала Фаридэ. Она открыла дверь в спальню и вскрикнула. Перед ней среди раскиданных вещей стоял тот самый Алекс и прижимал к себе маленького Мурали. Мальчик плакал, а мужчина пытался его успокоить.

– Что здесь происходит? – Фаридэ метнулась к сыну, но гость не позволил ей это сделать, отвернувшись. Тогда она посмотрела в страхе на притихшего Прима, безмолвно требуя ответа. Мальчик не сразу сказал:

– Разве ты не узнала его? Это мой брат, Басу.

От услышанного женщина потеряла равновесие и приземлилась в рядом стоящее кресло. Лицо ее побелело. Перед ней воплотился живой призрак.

– Зачем, Басу? Для чего ты здесь? – не понятно, какими силами она произнесла эту фразу, потому что сил не было даже дышать.

– Я не знал, что это твой дом, – закричал он. – Но теперь, когда я здесь, мне нужно забрать сына. Мальчик в это время надрывался от плача. Сердце Фаридэ забилось невероятно быстро. Она боялась этого обросшего грубого человека. Именно страх толкал ее быть осторожной, поэтому она незаметно подала Приму знак, чтобы тот вышел в другую комнату, будто за едой для Мурали. Повторять много раз было не нужно. Он знал, что должен незаметно позвонить в полицию, а вернее – одному хорошему полицейскому по имени Индра, с которым Фаридэ была дружна со времени своего похищения. Чтобы отвлечь внимание Басу от выскользнувшего в гостиную брата, женщина стала говорить с ним.

– Послушай, теперь ты знаешь, где мы живем и сможешь навещать нас, когда захочешь. Двери моего дома открыты…

– Нет, – перебил мужчина. – Я столько лет не знал о существовании сына и вот сейчас так просто уйти… Уйду я только тогда, когда Мурали будет со мной.

Фаридэ смотрела, как злобно блестели его глаза, понимая, что не в состоянии переубедить его. Где же там Прим, позвонил ли он? Нужно тянуть время до приезда полиции или Индры, если тот в городе.

– А ты, я смотрю, вышла замуж? И кто же этот осел? – Басу хотелось задеть женщину, которая сумела найти счастье без него. Это его бесило, потому что сам он так и не стал счастливым. Фаридэ поморщилась на замечание бывшего возлюбленного. Он вдруг стал ей противен как никогда. Она протянула к нему руки, чтобы взять Мурали.

– Отдай мне его на несколько минут. Я просто успокою его, он не привык к твоим рукам.

Только доводы не работали. Несмотря на то, что малыш надрывался от плача, Басу не желал выпускать того из рук. Он ходил по комнате, расшвыривая попадавшиеся на пути вещи. Фаридэ не хотелось с ним ругаться, но слов для успокоения не было. Она просто ждала. И наконец, ожидание отозвалось шуршанием шин по гравию подъездной дорожки. Басу не расслышал, как подъехала машина, зато встрепенулся, словно загнанный зверь, как только на ступенях послышались шаги.

– Кто это? – мужчина испуганно смотрел на Фаридэ, вмиг просиявшую надеждой. Она знала, что это Индра. Он поможет. А Басу искал выход. Лестница была для него перекрыта. Внезапно взгляд упал на открытое окно. Шторы призывно колыхались, маня простирающейся за ними прохладой. Он резким движением открыл его шире и посмотрел вниз. Там, в темноте виднелась плоская крыша гаража. Прикинув примерное расстояние, Басу решил, что сможет перепрыгнуть. Всего несколько секунд понадобилось ему на то, чтобы встать на самый край. Только вот Мурали немного мешал, потому что не давал сосредоточиться своим плачем. Отпускать его нельзя ни в коем случае. Они прыгнут вместе. Фаридэ, сообразила, что хочет сделать обезумевший Басу. Уцепившись за его рубашку, она сжала пальцы так сильно, что почувствовала боль. Крик так и рвался из груди. Слезы застилали пространство, но видеть было и не нужно. Главное – удержать.

Индра ступил одной ногой в комнату и ошалел. Бедная хрупкая Фаридэ пыталась остановить мощного Басу. Крик матери соединялся с криком Мурали, образуя невероятную по глубине и горести силу. Полицейский подбежал к окну, но опоздал. Руки Фаридэ разжались. Басу совершил прыжок в темноту. Женщина стонала, ревела, причитала. Что-то говорила. Слова спутались, как и мысли. Через секунду она, Индра и Прим услышали глухой шлепок. Вниз упало что-то тяжелое. Все стихло. Даже Фаридэ замерла. До нее не сразу дошел смысл случившегося, а Индра все понял. Басу не смог допрыгнуть до гаража. Он и Мурали погибли. Фаридэ потеряла сознание.

Глава 23 Босиком на край света

Индра вернулся домой только на рассвете. Он обнаружил, что Джоти спит, положив голову на кухонный стол. Похоже, она ждала его до самого утра. Стараясь быть тихим, он поставил чайник на плиту и присел на стул. Но, не шуметь не получилось. Джоти открыла глаза, сонно глядя на Индру.

– Слава Кришне, ты здесь. А я уж не знала, что Амите сказать, чтобы она не тревожилась. Придумала, будто у тебя срочный вызов.

Индра кивнул. По его взгляду женщина поняла, что он хочет спросить о состоянии Амиты.

– Все также. Плачет. Заниматься и есть не видит смысла, потому что ждет смерти.

При слове «смерть» Индру передернуло. Вот почти уже как месяц назад он был свидетелем гибели мужчины и маленького ребенка, но ничего не смог сделать. Это угнетало его. Он каждый день навещал Фаридэ под каким-нибудь предлогом. Правда, с каждым разом придумывать причины становилось все сложнее. Мужчина понимал, что ей нужна поддержка, помощь. К тому же, кажется, она ему нравится. Только сейчас его чувства неуместны, ведь она потеряла ребенка. Хоть и не было у Фаридэ никакого мужа, она только делала вид, но все равно еще слишком рано.

Зато любви Амиты он добивался так долго, что теперь остыл. После трагедии – того прыжка, она стала плаксивой, все время чем-то недовольна. Если и улыбалась, то очень редко. Врачи сказали, что она больше не сможет ходить. Танцевать тем более. С уходом танца из жизни Амиты, словно вся радость ушла из нее. Хорошо хоть жива осталась.

– Ты будешь кушать? Я приготовила нам рис с бараниной, – Джоти прервала размышления Индры.

– Спасибо, нет, – с усилием выдавил он из себя. – Пойду Амиту проведаю.

Войдя в маленькую комнатку, отведенную в доме Индры под их общую спальню, индус вспомнил, как впервые прикоснулся к Амите как к женщине. Тогда пульс у него зашкаливал, голова кружилась от возбуждения. Он подарит ей всю любовь, нежность, на какую только способен. Тогда Амита уже была прикована к постели, но зато стала его женой. Тогда они еще верили, что она встанет. Теперь девушка не верит. Не подпускает к себе Индру, отталкивая его чувства.

Ему уже страшно говорить с ней, потому что неизвестно, какой реакцией она ответит. Нужно что-то делать, менять. И тут его осенило: «Нужно заказать инвалидное кресло. Тогда мы сможем выходить на улицу, гулять. Почему я не сделал этого раньше? Идиот!». Решив так, он взял телефон, чтобы сделать звонок для заказа. Только вот номера он не знает. Где-то на столе он недавно видел брошюрку с такими услугами. Начав искать, он открывал ящички, стараясь не хлопать ими слишком громко. Однако девушка уже проснулась и позвала его.

– Здравствуй, милая, – улыбнулся он как можно счастливее.

– Привет, – слабый огонек улыбки тронул зеленые глаза, которые теперь полны были слез гораздо чаще, – Где ты был этой ночью? Я не спала. Притворялась, когда входила Джоти.

– Эээ… срочное задание возникло. Послушай, я кое-что придумал! – мужчине хотелось уйти от волнительной темы, потому что врать он не хотел. – Мы с тобой закажем коляску, а потом будем вместе ходить на прогулки.

Амита молчала, отводя взгляд. Потом она приподнялась и свесила ноги с кровати. На ней была легкая сорочка нежно зеленого цвета, так что вся она походила на цветок, жаждущий лета. Все-таки даже болезнь не испортила ее красоты, придав ей хрупкость.

– Нет, – отозвалась она.

– Что именно? – увлеченный поисками брошюрки, спросил Индра.

– Нет – это значит, что я не буду гулять с тобой, и нет – это значит, что не был ты на работе. Врать тебе нужно подучиться. У тебя другая женщина.

От такого выпада Индра застыл на месте. Бумажки посыпались из рук на пол.

– Что ты говоришь, милая?! Все хорошо… – он не успел договорить. Поздно. У Амиты началась очередная истерика. Это напоминало торнадо, которое стремится уничтожить все на своем пути.

– Это ты послушай, что говоришь! Тебе будет стыдно идти со мной по улице, потому что я больная. Никогда не смогу стать прежней. Меня нет больше, нет! – слезы скопились в горле и мешали словам быть свободными, но Амите важно было говорить. – И я знаю, что все нехорошо. Тебе нужна нормальная женщина, так почему ты врешь вместо того, чтобы сказать мне правду? Я не встаю с постели почти три гола, а ты вот уже месяц возвращаешься домой поздно или совсем утром. Признайся, скажи как есть!

Индра с вызовом посмотрел на Амиту. Она словно издевалась над ним. Мучила не только себя, но и его, Джоти своими капризами, скандалами. Он подошел ближе, чуть наклонился к лицу девушки и заговорил:

– Да, ты права. Мне по сердцу другая женщина. Но я любил тебя сколько мог. Ты сама все сломала. То, что тебе пришло в голову прыгнуть с крыши, теперь не повернешь вспять, но ты могла хотя бы постараться полюбить меня. Твой выбор же – только жалеть себя, перестать бороться. Может, хватит? Если тебе самой не захочется измениться, стать сильной… То никто не поможет, как бы ни хотел. И ты просто можешь остаться одна. Навсегда…

Сказав это, Индра выскочил из комнаты. Вдогонку ему летели колючие слова Амиты: «Вот и уходи! Справлюсь без тебя!». А дальше были слезы, хлопнувшая дверь и перепуганная Джоти, поспешившая в комнату Амиты. Она все слышала. Только осуждать Индру не имела права, ведь видела, как он хотел любить Амиту, несмотря на болезнь. А тот, кто жил в ее сердце, похоже, забыл о ее существовании, а может и сам не существовал.

Индра выбежал на улицу и с жадностью стал вдыхать прохладный воздух. Только что прошел дождь, и теперь дышалось легко. А на душе было тягостно. Он пытался успокоиться и внезапно обнаружил, что по-прежнему сжимает в руках листы, найденные в ящике стола. Удивительно, но среди них оказалась нужная брошюрка. Прямо сейчас он стал набирать номер и уже спустя пять минут сделал заказ. Коляску обещали привести через две недели. Когда Индра положил трубку, внутри стало так светло, словно зажегся свет. Смелость заполнила его существо, и он набрал еще один номер.

Когда Фаридэ открыла дверь приехавшему Индре, он сразу сообразил, что она плакала. Снова. Чтобы не подавать виду, что он заметил красные глаза женщины, гость достал спрятанный за спиной подарок. Фаридэ немного смутилась, но приняла красивый пакетик.

– Большое спасибо! А что там?

– Там мудрость, – загадочно улыбнулся мужчина.

Фаридэ аккуратно открыла пакет и увидела книгу. Это была книга Ошо «Близость».

– Должно быть очень интересно. Только мне сейчас не до любовных размышлений. Я потеряла сына.

– Да, понимаю. Но ведь ты любила его и он тоже, а это самое главное. Даже не так. Ты продолжаешь его любить и он, – Индра сделал ударение на слове «продолжаешь». – Я думаю, это лучшее доказательство того, что нужно продолжать жить дальше. Двигаться вперед.

– Ты говоришь все верно, но… – и тут она не успела закончить мысль, потому что гость приблизился к ней и поцеловал. Когда он оказался так близко, Фаридэ замерла. У нее возникло чувство, что она меняет направление, полюса в своем мире. Тело неожиданно подалось вперед, навстречу Индре, его нежному теплу и женщина позволила себе утонуть в любви. Хотя бы сегодня, ведь любовь исцеляет боль.

Да, любовь действительно способна лечить. Но не любая боль подвластна ей. Например, та, что мы извлекаем из глубин души, не уходит просто так. Она исчерпывает соки, силы, а потом умирает. Потому что умирает тот, кто носил ее с собой. Амита тоже думала, что умрет, когда стояла на крыше. Повернулось все иначе. По большому счету, она сама себя приковала к постели. Ей было горько осознавать, какой она стала. Превратилась в чудовище. Вот и Индра не появлялся уже несколько недель. Теперь, когда его не был, его ужасно не хватало. Так всегда бывает. Когда есть – не ценишь. В ушах Амиты до сих пор звучали его прощальные слова. Она жалеет себя. Она слабая. А может нет? Амите захотелось попробовать встать. Она посмотрела на сиротливо стоящие около кровати ходунки и с решимостью отбросила одеяло. Девушка похудела, сил было не так много, как раньше, но, тем не менее, нужно пробовать. Осторожно пододвинувшись на кровати к подножию, она пододвинула ходунки к себе. Джоти суетилась на кухне, а потому не могла расслышать попыток Амиты, звучавших в напряженном пыхтении. Наконец, с третьей попытки Амите удалось завладеть техникой. Она схватилась за поручни и встала. Только не сразу. В пояснице что-то кольнуло, отозвавшись в бедрах. Ойкнув и упав на кровать, она продолжила намерения. С пятого раза все получилось. Девушка ощущала под ногами деревянный пол, гладкий, словно морская волна. Тяжело дыша, она попробовала сделать шаг. От этого усилия пот выступил у нее на лбу. Руки тоже вспотели. Но отступать Амите не хотелось. Нога не то что поднималась от пола, а скорее запиналась об него, шаркая. Девушка успокаивала себя мыслью, что пусть хотя бы так, но идти. От этого внушения стало даже как-то легче, и она не заметила, как действительно шагнула. Вот уже она сделала три шага. Счастливая, усталая, Амита готовилась шагать дальше, только дверь открылась. Слышно не было, чтобы пришли гости, а потому Амите подумалось, что это Джоти. Повернув к ней довольное лицо, она обомлела.

В комнате стоял индус с кудрями черных волос и живыми карими глазами. Он ввозил коляску. Сегодня утром ему предстояло выполнить заказ по доставке партии инвалидных кресел, и сейчас мужчина прибыл в очередной пункт назначения. Когда он захотел осмотреться, сказать что-то ободряющее человеку, для которого предназначался груз, его глаза встретились с зелеными глазами баядерки. Перед Амитой стоял Акшай.

Эпилог

Их счастью было уже полгода. Амита потихоньку начала ходить под руку с любимым. Они о чем-то говорили, довольные свободой быть самими собой. Акшай осторожно обнимал спутницу и улыбался. Вся душа светилась в этой улыбке, летящей к водам реки Ганг, по берегу которой они гуляли.

– Ну что, ты готова? Волнуешься?

– Я готовилась к этому с самой нашей встречи.

– Неужели? – Акшай игриво переспросил, – Честно?

– Очень честно, – засмеялась Амита.

– И обязательно нужно позвать Фаридэ с Индрой, иначе наша свадьба будет не той.

– Точно! Кстати, сколько месяцев у Фаридэ? – Амита вопросительно взглянула на спутника.

– Мм, кажется месяца три! До родов еще целых полгода. Может, и мы успеем их догнать, а? – Акшай прищурился, словно вынашивал коварный план. Похоже, этот план заключался в соблазнении Амиты. Девушка, разгадав мысли Акшая, отвечала ему поучительно-стеснительным взглядом.

– Сначала мне нужно научиться танцевать.

– Научишься, я знаю, – утвердительно сказал Акшай.

– Почему знаешь?

– Потому что я люблю тебя.