Черная книга Рэнкин Иэн

— Теперь вот женщина выдвигает против меня обвинения. Не очень хорошее начало для карьеры, как вы думаете, инспектор?

— Как сказать, — проговорил Ребус. — Твоя карьера частного детектива, может, и не удалась, но ты можешь специализироваться на заглядывании в чужие окна — тут твоя звезда явно восходит. — Видя несчастное выражение на лице Стила, Ребус подмигнул. — Ладно, не переживай. Посмотрю, что для тебя можно сделать.

Прежде чем он успел что-то сделать, ему позвонила Шивон Кларк с Горги-роуд и рассказала о своем разговоре с Рори Кинтаулом:

— Я спросила, не знает ли он что-нибудь о склонности своего двоюродного брата к азартным играм. Он ничего толком не ответил, но у меня создалось впечатление, что у них теплые родственные отношения. В гостиной на стенах полно фотографий: тетушки и дядюшки, братья и сестры, племянники, двоюродная родня, бабушки…

— Я понял. Про разбитое окно сказали?

— Да. Так взволновался, что пришлось ему вцепиться в подлокотники, иначе он выпрыгнул бы из кресла. Но из него слова не вытянешь. Он сказал: «Наверное, это сделал какой-то пьяница».

— Тот же пьяница, что пырнул его ножом?

— Я это не совсем так сформулировала. И он тоже. Не знаю, имеет ли это отношение к делу, но он сказал, что водил фургон для своего брата — возил мясо.

— Что, полное время там работал?

— Да. Но год назад бросил.

— Я не знал, что у Боуна есть фургон. Это наш следующий объект.

— Что, сэр?

— Фургон. Сначала разбить витрину. А если это не поможет — поджечь фургон.

— Вы хотите сказать, что это месть его крыши?

— Может, и крыши, но, скорее, он проиграл много денег. Что скажешь?

— Ну, я высказала такое предположение Кинтаулу.

— И?..

— Он рассмеялся.

— Для него это, считай, целая взволнованная речь.

— Согласна. Он человек неэмоциональный.

— Значит, это не проигранные деньги. Придется еще подумать.

— Пока мы разговаривали, появился его сын.

— Освежи-ка мою память.

— Семнадцать лет, безработный, зовут Джейсон. Когда Кинтаул сказал ему, что я сержант уголовной полиции, сынок что-то заволновался.

— Естественная реакция парня, который живет на пособие. Они думают, будто мы теперь насильно вербуем в армию.

— Вообще-то, за этим стояло нечто большее.

— Насколько большее?

— Не знаю. Может быть, что и всегда: наркотики и банды.

— Мы здесь посмотрим, есть ли что на него. Как там «Толстосумы»?

— Если откровенно, я бы предпочла шить почтовые мешки.

Ребус улыбнулся.

— Ничего не поделаешь. Такова кривая приобретения квалификации, Кларк, — сказал он и положил трубку.

Вчера он почему-то забыл спросить у Пэта Колдера о фразе на внутренней стороне обложки блокнота с рецептами. Ему не хотелось думать, что это случилось из-за ног Мейри, которые отвлекли его, или из-за всех этих Элвисовых экспонатов. Перед тем как покинуть отделение, Ребус проверил: в полиции никаких материалов на Джейсона Кинтаула не обнаружилось. Пистолет под сиденьем Ребуса каким-то образом обострял его мышление. Поездка до «Колоний» много времени не заняла.

Пэта Колдера вид полицейского, видимо, ошарашил.

— Доброе утро, — сказал Ребус. — Я так и думал, что застану вас дома.

— Входите, инспектор.

Ребус вошел. В гостиной царил больший беспорядок, чем в предыдущий день, и Ребуса заинтересовало: кто из этой пары был аккуратнее? Да, безусловно, Эдди Ринган выглядел и вел себя как настоящий жлоб, но каким он был в личной жизни?..

— Извините за беспорядок.

— Ну, у вас сейчас много забот.

В доме было душно, здесь стоял тяжелый мужской запах, свойственный домам, которые делят между собой мужчины, или раздевалкам при спортивных залах. Обычно такой запах появляется при наличии более чем одного человека. Ребусу пришел в голову стройный молодой бармен, который провожал Колдера в морг…

— Я как раз договаривался о похоронах, — подтвердил Пэт Колдер. — В понедельник. Меня спросили, кто будет: семья, друзья? Мне пришлось сказать, что у Эдди нет семьи.

— Но у него были хорошие друзья.

Колдер улыбнулся:

— Спасибо, инспектор. Спасибо вам за это. Вы хотели о чем-то…

— Мы нашли кое-что в кухне.

— Да?

— Что-то вроде сообщения. В нем сказано: «Я всего лишь включил газ».

Колдер замер:

— Господи, значит, это все же было самоубийство?

Ребус пожал плечами:

— Нет, это не было похоже на предсмертную записку. Мы нашли эту запись в школьном блокноте.

— Куда Эдди записывал рецепты?

— Да.

— А я думал, куда он делся…

— Эти слова были основательно зачеркнуты. Я отвез блокнот в лабораторию.

— Может, это как-то связано с его кошмарами.

— Я тоже об этом думал. Все зависит от того, что ему снилось, верно? Кошмары бывают разные — вас преследуют либо страхи, либо раскаяние в собственных грехах.

— Я не психолог.

— И я тоже, — признался Ребус. — Насколько я понимаю, у Эдди были ключи от ресторана?

— Да.

— При нем никаких ключей не обнаружилось. Вам они не попались, когда вы собирали вещи?

— Вроде нет. Но как он мог войти без ключей?

— Вам нужно поступить в уголовную полицию, мистер Колдер. Именно это и мне пришло в голову. — Ребус поднялся с дивана. — Что ж, извините, что побеспокоил.

— Ничего страшного. Вы сможете передать Брайану о похоронах? Кладбище Уорристон, в два часа.

— В понедельник в два. Я ему передам. Да, и еще одно. У вас есть журнал, куда вы записываете заказы столиков?

Колдер озадаченно посмотрел на него:

— Конечно.

— Мне бы хотелось взглянуть. Там могут быть имена, которые для вас ничего не значат, но могут кое-что сказать полицейскому.

Колдер кивнул:

— Я вас понимаю. Я завезу журнал вам в отделение. Около полудня я еду в «Разбитые сердца». Там я и возьму.

— Все еще продолжаете вывозить вещи?

— Нет, жду потенциального покупателя. Одна из пиццерий собирается расширяться…

Что бы ни скрывал Пэт Колдер, у него это получалось совсем неплохо. Но Ребусу вовсе не хотелось начинать раскопки. У него и так дел было выше крыши. Начиная с пистолета. Он сидел с ним вчера вечером в своей машине, держа палец на спусковом крючке так, как учил его инструктор в армии: наготове, но без напряжения. Это было подобно эрекции, которую ты хотел удержать.

Еще он думал о плохих ребятах и хороших ребятах. Если ты думал о плохом — тебе снились садистские и похотливые сны, — то это еще не делало тебя плохим. Но если у тебя голова полна светлых мыслей, а ты весь день пытаешь людей… Дело было в том, что о тебе судили по твоим поступкам в обществе, а не по мыслям в твоей голове. Поэтому у него не было оснований осуждать себя за жестокие и убийственные мысли до тех пор, пока он не обратит эти мысли в реальность. Но как же ему хотелось выйти за рамки одних только мыслей! Более того, ему казалось, что это было бы правильно.

Ребус остановил машину у первой церкви, которая ему попалась. Он уже несколько месяцев не бывал ни в каких храмах, неизменно находя извинения и обещая себе, что как-нибудь обязательно выкроит время. Воскресные утра были такими хорошими благодаря присутствию Пейшенс, а не посещению церкви.

Кто-то фломастером на деревянной доске в церковном дворе превратил «Богоматерь Вечной Опоры» в «Богоматерь Вечного Запора». Не лучшее из предзнаменований, но Ребус все равно зашел внутрь. Некоторое время он посидел на скамье. В церкви вместе с ним было не так уж много народу. Он по пути прихватил молитвенник и долго разглядывал его безукоризненную черную обложку, не понимая, почему эта книга вызывает у него такое чувство вины. Наконец из исповедальни вышла женщина, повязывая голову шарфиком. Ребус встал и заставил себя войти в маленькое помещение:

— Простите мне мои грехи, отец, я собираюсь согрешить.

— Мы позаботимся об этом, сын мой, — раздался хрипловатый ирландский говорок из-за другой стороны решетки. В голосе слышалась такая уверенность, что Ребус чуть ли не улыбнулся.

Но он только сказал:

— Я ведь даже не католик.

— Уверен, что это так. Но вы христианин?

— Наверное. Прежде я ходил в церковь.

— Вы верующий?

— Я не могу не верить. — Он не сказал ничего о том, сколько усилий он прилагал, чтобы верить.

— Тогда скажите, что вас мучит?

— Некто угрожает мне, моим друзьям и семье.

— И вы ходили в полицию?

— Я сам и есть полиция.

— Понятно. И теперь вы подумываете о том, чтобы самому совершить правосудие, как об этом говорят в кино.

— Как вы догадались?

— Вы не первый полицейский, приходящий ко мне в исповедальню. В полиции осталось еще несколько католиков. — (Теперь Ребус все же улыбнулся.) — И что же вы собираетесь делать?

— У меня есть пистолет.

Послышался глубокий вдох.

— Вот это уже серьезно. О да, серьезно. Но вы должны понимать, что если вы воспользуетесь своим пистолетом, то сами превратитесь в одного из тех, кого презираете. Вы станете одним из них. — Священнику каким-то образом удалось прошипеть последнее слово.

— И что? — спросил Ребус.

— А это уж вы спросите у себя. Сможете вы прожить остаток жизни с этими воспоминаниями и чувством вины? — Голос замолк. — Я знаю, чту думаете вы, кальвинисты. Вы думаете, что обречены с самого начала, так что можно устроить небольшой адок и до попадания в ад. Но я говорю об этой жизни, а не о следующей. Вы перед смертью хотите жить в чистилище?

— Нет.

— Вы были бы последним идиотом, если бы сказали иначе. Привяжите пистолет к камню и бросьте в залив — там его место.

— Спасибо, святой отец.

— Не за что. И еще, сын мой.

— Да, святой отец?

— Приходите снова — поговорим. Я бы хотел знать, какие мысли у вас, у протестантов, бродят в голове. Это даст мне пищу для размышлений, когда нечего смотреть по телевизору.

Ребус недолго оставался на Горги-роуд. Они так никуда и не продвинулись. Отснятые к этому моменту пленки были проявлены, некоторые из мелькавших там лиц опознаны. Опознанные оказались мелкой рыбешкой: уже отсидевшие свое преступники или ребята из молодых да ранних. Вернее, они были даже не рыбешкой — мальками, которые жмутся к уголку пруда. Флауэру повезло не больше, что вполне устраивало Ребуса, который никак не мог дождаться, когда же Флауэр предъявит иск на возмещение расходов. Всех этих бесконечных выпивок…

Разговор со священником придал ему бодрости, правда он только теперь понял, что святой отец так и не узнал его имени. С другой стороны, так ведь и было задумано. Анонимные грешники. Может быть, он даже когда-нибудь откликнется на призыв священника и вернется. А сегодня он поедет на берег и избавится от пистолета. Эта затея с самого начала была безумной. В некотором смысле вполне достаточно было уже одной покупки. Он, так или иначе, все равно никогда бы им не воспользовался, разве нет?

Он припарковался на Сент-Леонардс и вошел внутрь. У дежурного его ждал пакет — журнал заказов из «Кафе разбитых сердец». Колдер вместе с журналом оставил записку: «Что ж, Элвис тоже ел пиццу, верно?»

Так что «Разбитые сердца», похоже, достались итальянцам.

Пока он читал записку, дежурный звонил наверх и о чем-то вполголоса говорил.

— О чем речь? — спросил Ребус. Ему показалось, что он отчетливо услышал слова «он приехал».

— Ни о чем, сэр, — ответил дежурный.

Ребус попытался выдавить из него ответ пристальным взглядом, но потом отвернулся, потому что внутренние двери деловито раскрылись и из них появились две сестрички-горгоны — Лодердейл и Флауэр.

— Позволь твои ключи от машины? — потребовал Лодердейл.

— Что происходит? — Ребус перевел взгляд на Флауэра, который был похож на священника, присутствующего при сожжении.

— Ключи, пожалуйста. — Протянутая рука Лодердейла была так неумолима, что Ребус подумал: уйди он сейчас от этих двоих, рука такой и останется на много часов.

Он протянул ключи:

— Это старое ведро. Если ее не лягнуть куда надо, она даже не заведется.

Ребус последовал за этими двумя на парковку.

— Я никуда не собираюсь на ней ехать, — сказал Лодердейл. Голос его звучал угрожающе, но больше всего беспокоило Ребуса безмятежное молчание Флауэра.

И тут он понял: пистолет! Они знают о пистолете. А пистолет все еще был под водительским сиденьем. Где еще Ребусу было его спрятать — в квартире, где его может найти Майкл? В карман брюк, чтобы вызывать недоуменные взгляды? Нет, он оставил его в машине.

Со стороны той самой дверцы, которую теперь открывал Лодердейл. Тот повернулся к Ребусу и снова протянул руку:

— Пистолет, инспектор Ребус. — А когда Ребус не шелохнулся, произнес еще раз: — Дайте мне пистолет.

24

Он поднял пистолет и выстрелил из него — один, два, три выстрела. Потом снова опустил. Они все сняли защитные наушники. Криминалист стрелял в нечто похожее на простой деревянный ящик. Затем пули можно было извлечь из него и отправить на экспертизу. У криминалиста на руке была полиэтиленовая перчатка. Он положил пистолет в полиэтиленовый пакет и только тогда снял перчатку.

— Мы дадим вам знать, как только будут результаты, — сказал криминалист старшему суперинтенданту Уотсону, который кивнул, отпуская его.

Когда криминалист вышел, Уотсон повернулся к Лодердейлу:

— Расскажи-ка мне все это еще раз, Фрэнк.

Лодердейл глубоко вздохнул. Он уже в третий раз рассказывал Уотсону эту историю, но ничего не имел против.

— Инспектор Флауэр пришел ко мне сегодня в конце утра и сказал, что получил информацию…

— Каким способом?

— Был телефонный звонок.

— Естественно, анонимный.

— Естественно. — Лодердейл вздохнул еще раз. — Звонивший сказал, что пистолет, из которого пять лет назад стреляли в отеле «Сентрал», лежит в машине инспектора Ребуса. После этого звонивший повесил трубку.

— И мы должны поверить в то, что Ребус пристрелил того типа пять лет назад?

Лодердейл не знал.

— Мы знаем только, что в машине Ребуса оказался пистолет. И он сам говорит, что на нем его отпечатки. Тот это пистолет или нет, мы узнаем сегодня вечером — и игра будет кончена.

— Какого хрена ты так веселишься? Мы оба знаем, что это подстава.

— Мы, сэр, знаем только, — сказал Лодердейл, не обращая внимания на вспышку Уотсона, — что инспектор Ребус проводил собственное маленькое расследование преступления в отеле «Сентрал». Весь архив по этому делу стоит у него в кабинете. И он никому не говорит — почему.

— Значит, он нащупал что-то и теперь кое-кто забеспокоился. Вот почему они подбросили…

— При всем уважении, сэр. — Лодердейл помолчал. — Никто ничего не подбрасывал. Ребус признался, что купил этот пистолет у какого-то человека, которого он называет «неизвестный». И он лично просил этого «неизвестного» достать для него пистолет.

— Для чего?

— Он говорит, что ему угрожали. Конечно, может быть, он лжет.

— Что ты имеешь в виду?

— Может быть, этот пистолет — улика, которую он нашел. Та самая, которая и заставила его заняться делом «Сентрала». А теперь он сочинил эту историю, чтобы мы не обвинили его в сокрытии следственных материалов.

Уотсон задумался:

— И что ты думаешь?

— Если без всякой предвзятости, сэр…

— Хватит, Фрэнк, мы все знаем, что ты Ребуса терпеть не можешь. Когда вы с Флауэром напустились на него, он, наверное, решил, что его сейчас будут линчевать.

Лодердейл изобразил смешок:

— Без всяких личных соображений, сэр, если мы будем придерживаться только фактов, то инспектора Ребуса ждут серьезные неприятности. Допустим, он купил этот пистолет. Но это весьма сомнительное приобретение — за ним тянется история преступлений.

— Теперь, когда его подружка выставила его из дома, характер у него стал еще хуже, — задумчиво сказал Уотсон. — А я возлагал на нее большие надежды.

— Сэр?

— Пока он был с ней, он хоть одеваться стал прилично. Вид стал другой… такого и в звании можно было повысить.

Лодердейл чуть язык не проглотил.

— Вот идиот! — продолжил Уотсон. Лодердейл решил, что это относится к Ребусу. — Пожалуй, нужно мне с ним поговорить.

— Хотите, чтобы я?..

— Я хочу, чтобы ты остался здесь и дождался результатов. Где Флауэр?

— Вернулся на пост наблюдения, сэр.

— То есть в паб? С ним я тоже хочу поговорить. Забавно, что эта анонимная Глубокая Глотка[64] выбирает из всего списка сотрудников на Сент-Леонардс именно того человека, у которого Ребус вызывает такое же страстное обожание, что и у тебя.

— Обожание, сэр?

— Я сказал: «раздражение»…

Но на самом деле, как уже знал Ребус, звонок принял не Флауэр, а констебль, которому было известно о том, как Флауэр относится к Ребусу. Констебль позвонил Флауэру в паб, и Флауэр, словно Джеки Стюарт[65], примчался на Сент-Леонардс, чтобы доложить о звонке Лодердейлу.

Ребус узнал это, потому что у него появилась масса свободного времени, когда все остальные уехали в криминалистическую лабораторию на Феттс-авеню. Он знал, что ему нужно действовать быстро, поскольку Уотсон по возвращении временно освободит его от исполнения обязанностей. Он нашел хозяйственные сумки и затолкал в них дела по отелю «Сентрал», туда же сунул журнал заказов из «Кафе разбитых сердец». Потом он унес все это в свою машину, сунул в багажник… вероятно, именно туда Уотсон и захочет заглянуть в первую очередь.

Господи боже, он собирался избавиться от этого пистолета сегодня вечером.

Лодердейл сказал, что «имеются основания» считать этот пистолет орудием преступления в отеле «Сентрал». Ну, доказать или опровергнуть это будет довольно легко. У них все еще хранилась та пуля. Ребус пожалел, что не рассмотрел пистолет внимательнее. По виду он был как новенький, весь блестел, но, может, из него кто-то и произвел тот один-единственный роковой выстрел.

Он не сомневался, что это был именно тот пистолет. Одного Ребус не мог понять, как им удалось так ловко его подставить. Чтобы найти ответ, нужно было попытаться размотать события назад. Дик передал ему пистолет. Значит, они каким-то образом вышли на Дика. Что ж, ведь Ребус сам запустил информацию о том, что он ищет Дика Торренса. Информация пошла по кругу. Кого-то это заинтересовало настолько, что они тоже нашли Дика. Они спросили у него, каким образом он связан с Джоном Ребусом. А когда после этого Джон Ребус попросил у Дика пистолет, Дик сообщил об этой просьбе тому, кто интересовался.

Да, так оно и было. Ребус сам себя подставил, попросив достать ему пистолет. Потому что, узнав об этом желании Ребуса, они уже точно знали, что им делать. Подсунуть ему этот пистолет — разве это не было слишком уж очевидной подставой? На такое все равно никто не купится. Но расследование так или иначе проводить будут. А такие расследования могут тянуться месяцами. И он пока будет временно освобожден от работы. Они хотели убрать его с дороги, потому что он подобрался слишком близко к их тайнам.

Ребус улыбнулся в глубине души. Он подобрался не ближе, чем к Аляске… разве что наткнулся на что-то такое, даже не поняв этого. Нужно обдумать все заново, до последней детали. Но на это потребуется время — время, которое Уотсон, не мудрствуя лукаво, наверняка предложит ему.

И потому, войдя в кабинет старшего суперинтенданта, Ребус своим независимым видом удивил даже Уотсона.

— Джон, — и Уотсон жестом пригласил Ребуса сесть, — как это получается, что у тебя всегда какая-нибудь гадость в загашнике?

— Просто я знаю волшебное слово, сэр, — объяснил Ребус.

— И что же это за слово?

Ребус удивленно посмотрел на Уотсона: неужели тот не знает?

— Абракадабра, сэр.

— Джон, — сказал Уотсон, — я тебя временно освобождаю от работы.

— Спасибо, сэр, — отозвался Ребус.

Этот вечер он провел в поисках Дика Торренса, даже в Южный Куинсферри съездил — самая заблудшая надежда этого заблудшего вечера. Дику, вероятно, немало заплатили, чтобы он убрался из города. Может быть, он теперь в Западном полушарии. Но, с другой стороны, они могли заткнуть ему рот навсегда каким-нибудь более надежным способом.

«Да, хорошим дружком ты оказался», — не раз бормотал себе под нос Ребус. И чтобы уж завершить круг, он направился в свой любимый массажный салон. Он, казалось, всегда был единственным посетителем, а потому не мог понять, как Железный Трамбовщик зарабатывает деньги. Но теперь Ребус, конечно, знал: Железный Трамбовщик выезжает и на дом. Всегда находились люди достаточно богатые… или имевшие репутацию.

— И давно вы туда ходите? — спросил Ребус.

Распростершись на столе, он чувствовал, что Железный Трамбовщик может с виртуозной легкостью сломать ему шею или спину. Но думал, что тот этого не сделает. Он надеялся, что чутье хотя бы в этом его не подведет.

— Всего месяца два. Кто-то в клубе здоровья сказал его жене обо мне.

— Вы ее знаете?

— Не то чтобы знаю. Она считает, что я грубоват.

— Забавно услышать такое мнение от жены Большого Джера.

— Значит, он мерзавец?

— Как это вы догадались?

— Вы забыли, что я приехал сюда совсем недавно.

Верно, Ребус забыл, что Железный Трамбовщик родом из Северного Лондона. Будучи в настроении, он рассказывал замечательные истории об этом городе.

— Вы мне о нем ничего не хотите рассказать? — отважился Ребус, хотя и чувствовал на своей шее мощные руки.

— Да и рассказывать-то нечего, — ответил Железный Трамбовщик. — Молчание — золото, инспектор.

— Что-то его слишком много стало. Вы кого-нибудь видели в его доме?

— Только его жену и водителя.

— Водителя? Вы имеете в виду этого громилу с хрящевым наростом на левом ухе?

— Этим и объясняется стрижка, — задумчиво произнес Железный Трамбовщик.

— Мало что другое могло бы ее объяснить.

Когда Железный Трамбовщик закончил с ним, Ребус вернулся в свою квартиру. Майкл смотрел какой-то поздний фильм, и мерцание экрана высвечивало его увлеченное лицо. Ребус подошел к телевизору и выключил его. Майкл продолжал не мигая смотреть на экран. В его руке застыла чашка холодного чая. Ребус осторожно высвободил чашку из пальцев.

— Мики, — начал он, — мне нужно с кем-нибудь поговорить.

Мики моргнул и посмотрел на Ребуса.

— Ты всегда можешь поговорить со мной, — сказал Майкл. — Ты это знаешь.

— Знаю, — подтвердил Ребус. — У нас теперь появилось еще кое-что общее.

— И что это?

Ребус сел.

Страницы: «« « ... 1213141516171819 » »»