Черная книга Рэнкин Иэн

8

До субботы Ребус три раза успел поссориться с Майклом (который так или иначе собирался съезжать), один раз со студентами (те тоже настроились съехать) и еще с регистраторшей у Пейшенс — та никак не хотела его соединять. Брайан Холмс уже раз-другой открыл глаза, и доктора сказали, что он на пути к выздоровлению. Никто из них, однако, не рискнул обнадежить: «к полному выздоровлению». Тем не менее новость приободрила Шивон Кларк, и она пребывала в хорошем расположении духа, когда заехала за Ребусом на Арден-стрит. Он ждал ее внизу. У нее был вишневого цвета двухлетний «рено» пятой модели. Машина блестела, как новенькая, и весело урчала, а Ребусова колымага рядом с ней, казалось, пребывает в предынфарктном состоянии. Правда, у его ржавого корыта такой вид был вот уже три или четыре года, но, как только он принимал решение от нее избавиться, она снова оживала. Ребус начал подозревать, что машина читает его мысли.

— Доброе утро, сэр, — сказала Шивон Клар. Из стереосистемы звучала поп-музыка. Она увидела, как поморщился Ребус, усаживаясь на пассажирское сиденье, и выключила звук. — Не выспались?

— Этот вопрос мне задают чуть не каждый день.

— С чего бы это?

Они остановились возле булочной, где Ребус купил себе завтрак. В квартире у него не было ничего, что можно с полным правом назвать едой, но Ребусу некого было в этом винить, кроме себя самого. Его вклад в общую продуктовую корзину был ничтожен. И если он что-то и покупал, то в основном что-нибудь мясное, а студенты к мясу не притрагивались. Он приметил, что Майкл тоже стал вегетарианцем, по крайней мере на людях.

— Полезнее для здоровья, Джон, — сказал Майкл брату, похлопав его по животу.

— Как это понимать? — недовольно буркнул Ребус.

Майкл в ответ только печально покачал головой:

— Слишком много кофеина.

Да, вот вам еще одно нововведение: кухонные шкафы в его квартире теперь были заставлены банками — по виду кофейными, но, как оказалось, они были заполнены «вытяжкой» из толченой древесной коры и цикория. В булочной Ребус купил кофе и две булочки с сосиской навынос. С булочками он промахнулся: крошки так и летели на коврики, на сиденье идеально чистого салона, хотя Ребус и пытался есть над пакетом.

— Извини, что насорил, — промычал он, взглянув на Шивон, которая ехала с демонстративно открытым окном. — Ты ведь не вегетарианка?

Она рассмеялась:

— Хотите сказать, что не заметили?

— Не могу сказать, что заметил.

Она кивнула на булочку:

— Вы что-нибудь слышали про мясо механической обвалки?

— Не надо, — остановил Ребус. Он торопливо доел и откашлялся. — Ты мне ничего не хочешь рассказать о ваших отношениях с Брайаном?

По выражению ее лица он понял, что приз года за лучшее начало разговора ему не светит.

— Не понимаю, о чем вы.

— Э-э-э… они с Нелл… В общем, у них еще есть шанс…

— Я не исчадье ада, сэр. И я знаю об отношениях между Брайаном и Нелл. Брайан хороший парень, и мы с ним ладим… — Она отвела взгляд от дороги. — Ничего другого между нами нет. — (Ребус хотел что-то вставить.) — Но если бы что-то и было, — продолжила она, — то я не думаю, что это каким-то образом касалось бы вас, при всем уважении, сэр… Если, конечно, это не мешало бы нашей работе, чего я никогда бы не допустила. Думаю, Брайан тоже.

Ребус после паузы сказал:

— Извини. Я не должен был этого говорить.

— Нет, вы правы, что завели разговор. Другой вопрос, как вы это сделали. Мол, полицейский всегда на службе, а я твой начальник даже в частной поездке, так что не забывай об этом.

В машине снова воцарилось молчание, пока его не нарушила Шивон:

— Марчмонт — славный район, правда?

— Ага, почти как Новый город.

Она бросила на него взгляд, вцепившись в баранку, словно душитель в шею жертвы.

— А я думала, — хитровато сказала она, — что вы живете на Оксфорд-террас, сэр.

— Ты напрасно так думала. Ладно, выключи эту дурацкую музыку. Нам много о чем нужно поговорить.

— За вашим «много» скрывается, конечно, Моррис Джеральд Кафферти.

Шивон Кларк не взяла с собой блокнот. Он ей не требовался. Она могла по памяти пересказать существенные подробности вкупе с подробностями, которые, возможно, были если и не существенными, то определенно представляли интерес. Она определенно выполнила домашнее задание. Ребус подумал о том, сколько разочарований может принести работа. Она ведь выучила историю Большого Джера в порядке подготовки к операции «Толстосумы», но операция «Толстосумы» почти наверняка не приведет к аресту Кафферти. Немало часов она потратила и на историю с ранением Кинтаула, хотя и эта история могла закончиться ничем.

— И еще одно, — сказала она под конец. — Кафферти вел своего рода дневник. Все записи там зашифрованы. Сломать шифр нам так и не удалось, а это значит, записи в его книжечке очень важные.

Да, Ребус теперь вспомнил. Каждый раз, когда задерживали Большого Джера, вместе с его другими вещами всплывал и этот дневник. Они сделали копии всех страниц и пытались расшифровать. Попытки не дали результата.

— Ходят слухи, — сказала Шивон, — будто в дневнике записи о просроченных долгах, которыми Кафферти занимается лично.

— Вокруг таких типов всегда ходит много слухов. Это помогает Кафферти и ему подобным казаться значительнее, чем они есть на самом деле. А в жизни он всего лишь безмозглый гангстер.

— Чтобы использовать такой шифр, как раз мозги-то и нужны.

— Может быть.

— В деле есть недавние вырезки из «Сан». Все о том, что на берег довольно часто выносит трупы.

Ребус кивнул:

— На побережье залива Солуэй неподалеку от Странрара.

— Думаете, в этом замешан Кафферти?

Ребус пожал плечами:

— Ни одно из тел не опознано. Откуда они берутся — одному Богу известно. Может быть, людей сталкивают за борт с ларнского парома[20]. А может быть, их приносит из Ольстера. Между Странраром и Ларном существуют какие-то чудные течения. — Он помолчал. — Может быть что угодно.

— Иными словами, это может оказаться и делом рук Кафферти.

— Может.

— Далеко им приходится ездить, чтобы избавиться от тела.

— Ну, не станет же он срать в своем же гнезде.

Она задумалась:

— В одной из заметок говорилось о фургоне на берегу — в такое раннее время, когда доставщики еще спят.

Ребус кивнул:

— К тому же на той дороге и товары-то доставлять некому. Я иногда читаю газеты, Кларк. Полиция Дамфриса и Галлоуэя[21] теперь патрулирует эту дорогу.

Шивон ехала некоторое время молча, собираясь с мыслями.

— Пока ему везло, правда, сэр? Я что хочу сказать… Я понимаю, что он умный негодяй, а умных негодяев ловить труднее. Но ему приходится поручать какие-то дела своим шестеркам, — как правило, даже у самого умного негодяя шестерки такие глупые и ленивые, что срут в своем же гнезде.

— Что за язык, Кларк, что за язык! — Он все же добился, чтобы она улыбнулась. — Но я уловил твою мысль.

— Когда я читала о «коллегах» Кафферти, у меня не создалось впечатления, что среди них много отличников. У них у всех прозвища типа Недоносок, Пидора и Радиатор.

Ребус ухмыльнулся:

— Радиатор Маккаллум. Я его помню. Считается, что он происходит из семьи хайлендских[22]каннибалов. Он даже исторические изыскания проводил — очень гордится своими предками.

— Но он исчез.

— Да. Года три-четыре назад.

— Четыре с половиной, если верить материалам дела. Интересно, что с ним случилось.

Ребус пожал плечами:

— Попытался обдурить Большого Джера, испугался и сделал ноги.

— Или не сумел сделать ноги.

— Тоже возможно. Либо ему надоело. Либо он получил предложение получше. Гангстер должен быть мобильным, особенно киллер. Если где есть работа…

— Кафферти определенно занимается кадровым вопросом. Двоюродные братья Маккаллума исчезли незадолго до исчезновения самого Маккаллума.

Ребус нахмурился:

— Я не знал, что у него есть двоюродные братья.

— В просторечье известные как Брюголовые братья. За любовь к напитку «айрн-брю»[23].

— Вполне понятно. А как их звали по-настоящему?

Она задумалась на секунду:

— Тэм и Эк Робертсоны.

Ребус кивнул:

— Ну да, Эк Робертсон. О втором я не знал. Постой-ка…

«Тэм и Эк Робертсоны. Братья Р.! И значит, Морк это…»

— Моррис Кафферти, чума его забери!

Ребус шарахнул рукой по «торпеде». Брайан сократил имя и чуть изменил его. «Черт… Если Брайан Холмс вышел на какие-то дела, связанные с бандой Кафферти, то неудивительно, что он опасался. Что-то связанное с тем вечером, когда загорелся «Сентрал“. Уж не подожгли ли они отель за неуплату «крышевых“ взносов? А обугленное тело? Возможно, один из должников… И вскоре после этого со сцены исчезают Радиатор Маккаллум и его двоюродные братья. Черт побери».

— Если у вас сердечный приступ, — сказала Шивон, — то я владею навыками оказания экстренной помощи.

Ребус не слушал ее. Он смотрел на дорогу перед собой, одной рукой держа стаканчик с кофе, а другой постукивая себя по колену. Он думал о записи Брайана. Про Кафферти там ничего не было — только про братьев. И про покер. Брайан собирался найти братьев Робертсон. Об этом его последняя запись. После чего кто-то и стукнул его по голове. Пожалуй, что-то начинает вырисовываться.

— Но вот с кататонией…[24] я не знаю, как с ней справляться.

— Что?

— Я что-то такое сказала, отчего вы?..

— Да.

— О Брюголовых братьях?

— Именно. Что ты еще про них накопала?

— Родились в Ниддри, подворовывать начали, как только вылезли из коляски…

— Небось и коляску сперли. Что еще?

Шивон поняла, что попала в болевую точку:

— Много чего. Оба оставили за собой длинный след. Эк любил приодеться, а Тэм носил джинсы и футболки. Но вот что забавно: Тэм был патологическим чистюлей. Он даже собственное мыло с собой носил. Мне это показалось странным.

— Если бы я был азартным, — сказал Ребус, — я поставил бы на то, что мыло у него было с запахом лимона.

— Откуда вы знаете?

— Чутье. Правда, не мое. — Ребус нахмурился. — Как же получилось, что я ничего не знаю о Тэме?

— Он перебрался в Данди, после того как ушел из школы. Точнее сказать, его попросили из школы. А в Эдинбурге снова появился только спустя несколько лет. Согласно материалам дела, он состоял в банде около полугода. Может быть, меньше. — Она помолчала. — Вы мне объясните, что это за история?

— Это история про пожар в отеле.

— Вы имеете в виде все те папки, что лежат в коробке у вашего стола?

— Я имею в виду те папки, что лежат в коробке у моего стола.

— Не могла удержаться. Взглянула одним глазком.

— Это может иметь отношение к нападению на Брайана. — (Она резко повернулась к нему.) — Смотри на дорогу. Я расскажу. Возможно, хватит до самого Абердина.

И в самом деле хватило.

— Входи-входи, Джок. Ай-ай, я бы тебя и не узнала.

— Когда вы видели меня в последний раз, я бегал в коротких штанишках, тетя Ина.

Старушка рассмеялась. Опираясь на ходунки, она двинулась по узкому, давно не убиравшемуся коридору в маленькую комнату в конце. Комната была заставлена мебелью. В доме наверняка имелась и гостиная для особых случаев. Но Ребус был родственник, а для родственника сойдет и комнатенка.

Тетушка была хрупкая, сгорбленная, ее костлявые плечи были укутаны шалью, седые волосы стянуты на затылке и заколоты, глаза — две впадины на пергаментном лице. Ребус ее совсем не помнил.

— Тебе было года три, когда мы в последний раз виделись в Файфе. А поговорить ты любил — ну просто рта не закрывал, — только во рту у тебя была такая каша, что я тебя с трудом понимала. Но ты горазд был и пошутить, и песенку спеть.

— Я с тех пор изменился, — сказал Ребус.

— А? — Она опустилась на кресло рядом с камином и подалась вперед. — Со слухом у меня теперь неважно, Джок.

— Я сказал, меня никто не называет «Джок»! — громко проговорил Ребус. — Я — Джон.

— Ах да, Джон. Конечно-конечно. — Она накинула плед себе на ноги.

В топке стоял электрический камин с имитацией углей, имитацией пламени и, судя по всему, имитацией тепла. Регулятор был включен на одно деление, но толку от этого не было никакого.

— Так, значит, Дэнни тебя нашел?

— Вы хотите сказать Энди?

— Хороший паренек. Такая жалость, что попал под сокращение. Он вернулся с тобой?

— Нет, остался в Эдинбурге.

Она откинулась затылком к подголовнику, и Ребусу показалось, что она вот-вот уснет. Прогулка до дверей и обратно, видимо, утомила ее.

— Его родители славные люди, всегда такие внимательные ко мне.

— Вы меня хотели зачем-то видеть, тетя Ина?

— А?

Он наклонился к ней, взялся за подлокотник ее кресла:

— Вы хотели меня видеть.

И теперь она могла его видеть… но прошла секунда — и уже не могла, потому что глаза у нее закрылись, нижняя челюсть отвисла, и старушка захрапела.

Ребус выпрямился и громко вздохнул. Часы над камином остановились. Но он знал, что у него минимум два часа. Разговор с Шивон о деле отеля «Сентрал» взбудоражил его. Он хотел поскорее вернуться к работе. А торчал здесь, в этом мини-музее. Он оглянулся, поморщился, увидев хромированный стул-туалет в темном углу. В буфете за стеклом стояли фотографии. Он подошел и принялся их разглядывать. Узнал своих деда и бабку по отцовской линии, но фотографии отца не увидел. Семейная распря, или что уж там у них случилось, но результат налицо.

Шотландцы ничего не забывают. Это свойство было и тяжким бременем, и даром судьбы. Дверь из гостиной вела в маленькую кладовку. Ребус заглянул в древний холодильник, нашел кусок корейки, понюхал его. В кладовке он обнаружил большую жестянку с хлебом, а на сушилке стояла масленка. Ему потребовалось десять минут, чтобы приготовить сэндвичи, и пять минут, чтобы выяснить, в какой из множества банок тетушка держит чай.

Возле мойки обнаружился приемник, и Ребус попытался найти репортаж о футбольном матче, но батарейки оказались еще слабее чая. Тогда он на цыпочках вернулся туда, где все еще продолжала дремать тетушка Ина, и сел перед ней на стул. Он приехал сюда не за наследством, но уж и не ради этого! Громко всхрапнув, тетя Ина вздрогнула и очнулась:

— Ой! Это ты, Джимми?

— Это Джон, ваш племянник.

— Господи Исусе, Джон, я что, уснула?

— Да всего-то вздремнули минутку.

— Вот ужас — это когда у меня гость!

— Я не гость, тетя Ина. Я родственник.

— Да, сынок, родственник. Слушай, что я тебе скажу. В холодильнике есть мясо. Хочешь, я?..

— Все уже готово.

— Что готово?

— Сэндвичи. Я их уже приготовил.

— Приготовил? Ты всегда был такой смышленый. А как насчет чая?

— Сидите, тетя. Я заварю.

Он заварил чай, принес на подносе сэндвичи и поставил их на табурет перед ней:

— Прошу.

Он хотел было дать ей сэндвич, но тут она схватила его за руку, чуть не перевернув поднос. Он увидел, что ее глаза закрыты, и, хотя с виду она казалась хрупкой, хватка у нее была сильная. Тетушка успела произнести несколько слов, прежде чем Ребус понял, что это слова молитвы.

— Кто может есть — не хочет есть, кто хочет есть — не может, но мы хотим, и мы едим, и слава Тебе, Боже![25]

Ребус чуть не расхохотался. Но не расхохотался и в глубине души был тронут. Он предложил ей улыбку вместе с сэндвичем, потом отправился за чаем.

После еды она оживилась и вроде бы вспомнила, зачем его пригласила:

— Твой отец и мой муж рассорились много лет назад. Может, сорок, а может, и того больше. Они с тех пор не обменялись ни письмом, ни открыткой на Рождество, ни одним словечком. Ну не глупо ли, скажи-ка мне? А знаешь из-за чего? Из-за того, что, хотя мы и пригласили твоих родителей на свадьбу нашей Ишбел, ты приглашен не был. Мы решили, пусть будет без детей. Но моя подружка Пегги Каллаган привела своего сына, хотя мы его и не приглашали, и не могли же мы выставить его за дверь, потому что сам он до дома никак не смог бы добраться. Твой отец увидел это, так давай выяснять отношения с Джимми. Разругались в пух и прах. Твой отец вылетел вон из дома как угорелый, и твоей матери пришлось бежать за ним. Она была такая добрая душа. Вот и вся история.

Она откинулась к спинке кресла. К нижней губе у нее прилипли крошки.

— И все?

Она кивнула:

— Сущая ерунда. По крайней мере, теперь, когда столько лет прошло. Но этого оказалось достаточно. Оба они были слишком упрямы, чтобы взять да помириться.

— И вы хотели меня увидеть, чтобы сообщить об этом?

— Отчасти да. Но еще я хотела дать тебе кое-что.

Она медленно поднялась с кресла, держась за ходунок, потом двинулась к камину. Ребус привстал, собираясь помочь, но она обошлась без него. Найдя нужную фотографию, она дала ее ему. Он посмотрел на снимок. На полувыцветшей черно-белой фотографии стояли двое ухмылявшихся мальчишек, одетых явно не для великосветского приема. Стояли в обнимку, голова к голове. Лучшие друзья. Больше того — братья.

— Понимаешь, эту он оставил. Он мне сказал, что выбросил все фотографии с твоим отцом. Но когда мы разбирали его вещи, я нашла ее в коробке из-под обуви. Я подумала, пусть будет у тебя, Джок.

— Не Джок — Джон, — сказал Ребус, у которого повлажнели глаза.

— Конечно, Джон, — сказала его тетушка. — Конечно.

Утром того же дня Майкл Ребус спал в своей кладовке, не ведая, что пропускает один из самых своих любимых фильмов — «Двойную страховку»[26] по второму каналу Би-би-си. В обед он сходил в паб пропустить стаканчик — в одиночестве. Студенты не присоединились. Разбрелись кто по магазинам, кто в прачечную, кто домой на выходные повидаться с родителями и друзьями. Поэтому Майкл выпил всего две порции лагера с лимонадной верхушкой и вернулся в квартиру, где благополучно уснул перед телевизором.