Петля желания Браун Сандра

Дент заерзал в кресле. Он закинул ногу на ногу, затем снова опустил ее на пол. Затем провел ладонью по галстуку, словно разглаживая его, хотя тот в подобной заботе явно не нуждался.

Заметив признаки смущения Дента, она спросила:

– Неужели сейчас ты начнешь говорить то, что обычно говорят мужчины, когда имеют в виду нечто совершенно противоположное?

– Нет, не начну.

– Какое же ты наступление вел, Дент, пока я не легла с тобой в постель. Ты сносил барьеры, которые ни одному мужчине до тебя не удавалось снести. Для тебя это и было главным? Мои оргазмы, по-видимому, стали достойным вознаграждением?

– Господи, – отозвался он, – конечно же, нет!

Беллами продолжала пристально смотреть на него, затем медленно подняла плечи, как бы спрашивая: в чем же тогда дело?

Несколько мгновений Дент беспокойно ерзал в кресле и наконец сказал:

– Я не знаю, как это делается.

– Не знаешь, как делается что?

– Как стать… половиной чего-то. Партнером по браку, мужем, бойфрендом, как угодно назови это. С моей стороны вообще самонадеянно даже такие слова произносить, потому что я ведь не знаю, какую роль для меня ты назначила в своей жизни… для ас. Но если ты действительно хочешь чего-то такого, то я тебе сразу признаюсь, скажу прямо и откровенно: возможно, подобная жизнь мне не понравится. И я боюсь этого. Потому что не хочу стать подонком, который причинит тебе боль. Снова. И боль еще большую, чем та, которую ты уже пережила. Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой.

– А ты? Ты был бы счастлив?

– Если бы что?

– Если бы ты стал половиной чего-то: партнером, мужем, бойфрендом или кем-то в этом роде.

– С тобой?

Беллами кивнула.

– Не знаю, что тебе сказать. Ведь я никогда не пробовал. Единственное, что я точно знаю, – когда неделю назад я уходил от тебя, создавалось впечатление, что у нас все складывается удачно. И я подумал, что самое лучшее, что я могу сделать, – уйти в тень и позволить тебе самой разобраться с собственной жизнью. Я могу поклясться чем угодно, что мне больше всего хотелось быть с тобой. И я мог бы. Я знаю. Но не считал, что так будет лучше для тебя. И я ушел с мыслью: «Ну что ж, откланяйся, святой Дент. Ты сделал доброе дело». Конечно, подобное решение меня совсем не обрадовало. Но и в депрессию я не впал.

Он встал с кресла и проследовал к окну, из которого открывался вид на ландшафтные сады отеля и реку за ними.

– Я думал о тебе каждую проклятую минуту. Моя квартира была настоящим дерьмом и прежде, но теперь я просто не могу ее выносить, потому что, куда бы я ни взглянул, я вижу тебя. Мне стало настолько не по себе, что последние две ночи я провел в ангаре. Голл со мной не разговаривает.

– Потому что ты спишь в ангаре?

– Потому что я веду такую идиотскую жизнь.

– Он так и сказал?

– Да. Он э-э-э… – Прошло несколько мгновений, прежде чем Дент набрался смелости повернуться и взглянуть ей в лицо: – Он говорит, что влюбленность делает из человека идиота. Но я, по его мнению, совершил еще более идиотский поступок, отпустив тебя.

Ее глаза затуманились.

– И ты не хочешь, чтобы Голл злился на тебя.

Потом они долго спорили, кто же из них сделал первый шаг навстречу, но главное заключалось в том, что они наконец слились в объятии, которое соединило их губы и тела.

Их руки уже расстегивали одежду, и, когда Дент прижал ее к окну, Беллами воззвала к его разуму. Сказала, что на территории отеля их могут увидеть, на что он ответил: «Всем наплевать». Она заметила, что ей не наплевать, и тогда он опустил ее на пол, где остававшиеся у нее сомнения она отбросила вместе с остатками одежды.

Некоторое время спустя они перешли в спальню, где воспользовались всеми возможностями кровати королевских размеров, после чего долго лежали утомленные любовью в объятиях друг друга.

– В то утро, – начал он, – когда ты вышла из ванной, приняв душ, в моей рубашке…

– Гм. Ты как-то странно на меня посмотрел тогда.

– Да, и у меня появилось очень странное ощущение.

– Почему?

Дент потерся губами о ее висок и после короткой паузы произнес:

– В то мгновение я хотел тебе сказать, что впервые в своей жизни мне приятно видеть женщину на следующее утро после ночи любви. Но более того: я тогда понял, как мне тяжело будет проснуться и не увидеть тебя рядом.

Беллами закрыла глаза, чувствуя, как эмоции захлестывают ее.

– Я не знаю, куда это нас приведет, Дент, и что произойдет потом, – проговорила она, губами почти касаясь его шеи, – но я понимаю одно: мне хочется быть с тобой как можно чаще и как можно дольше.

– Думаю, что смогу с этим жить. Боюсь даже, что хочу с этим жить. – Дент откинулся немного назад, чтобы легче было смотреть ей в лицо. – А тебя не напрягает то, что я беден, а ты богата?

– А тебя?

– Черт, конечно же, нет! Что бы там ни говорил Голл, я же не дурак.

Она поигрывала с волосами на его груди.

– Может быть, ты охотишься за моими деньгами?

– Ну конечно! Но вначале самое главное.

От его прикосновения у Беллами перехватило дыхание, и вот он уже снова овладел ею, вошел в нее, не с той почти истерической страстью, как вначале, но медленно и нежно. Сжав ее лицо ладонями, он поцеловал ее закрытые глаза и, когда она открыла их, сказал:

– В них больше нет грусти.

– Потому что я безумно счастлива.

– Не только ты одна.

– Значит, тебе было не все равно, позвоню я или нет?

Не отрывая взгляда от ее глаз, Дент взял ее за руки, поднял их к ее лицу, соединил пальцы обеих рук. Прижавшись к ней лбом, опустился на нее всей тяжестью своего тела и хрипло произнес:

– Мне было не все равно. Чертовски не все равно. И слава богу, что у тебя это заняло только неделю.

Она нежно коснулась губами его губ:

– Неделю и восемнадцать лет.