Сердце разбитой кометы Луганцева Татьяна

Глава 6

Заведующий отделением психиатрической больницы с недоумением смотрел на парочку мужчин, ввалившихся к нему на прием. Один вел себя очень спокойно – он просто сидел и смотрел в одну точку, периодически почесываясь. Его голубые глаза были грустны и сосредоточены на какой-то своей внутренней боли, видимо, на этом самом почесывании. А вот второй был явно возбужден. Он то и дело поправлял волосы, выламывал кисти рук и, периодически вскакивая со стула, в панике озирался по сторонам.

Геннадий Аркадьевич понимал, что один привел другого, но, глядя на них, можно было подумать, что нездоровы оба. Он потер переносицу и решил начать разговор с «непоседой», тем более что второй явно был не склонен к общению.

– Вы не суетитесь так. Лучше расскажите все подробно и четко.

– Да не могу я! Понимаете? Я с ума схожу от отчаяния! Это мой друг! Самый лучший! Мы всю жизнь неразлейвода. Единственный человек, которому я могу полностью доверять в своей грешной жизни! Без него ничего не имеет смысл! Пропал! Совсем пропал я! – ломал пальцы Трофим.

– Я все понял! Это – ваш друг, и он вам очень дорог. Так? – как с маленьким ребенком начал разговор психиатр.

– Именно так! Золотые слова! Все так и есть! И вот прихожу я к другу, ну просто так, поговорить, поделиться радостью и неприятностями, как все делают, когда встречаются с близкими людьми. Сейчас уже ничего не помню, что хотел! Все от ужаса из головы вылетело! – нервно потер лоб Трофим.

– Вы соберитесь! Приходите вы к другу, а там… – помог ему заведующий.

– А там… там, собственно, мой друг сидит такой вот, – отчаянно зажестикулировал Трофим. – Да, вот такой вот и сидит… Безучастный, потерянный, просто никакой. Я сначала подумал, может, что-то случилось? Потом решил, что он прикалывается, а после уж до меня дошло – что-то не так… Я его и по-хорошему спрашивал, и по-плохому…

– Он буйствовал? – спросил психиатр.

– Нет-нет… Такой вот тихий, и с трудом меня узнал… Это меня-то! Мы знаем друг друга сто лет!

– Успокойтесь, все-таки узнал же…

– Не уверен я! Он просто со мной пошел, но это не значит, что узнал! Он, может, сейчас с любым пойдет куда скажешь!

– Разберемся.

– Ведь Никитос не сошел с ума? – спросил Трофим, с надеждой всматриваясь в лицо Геннадия Аркадьевича. – Ведь это временно?

– Разберемся, – повторил заведующий отделением. – С первого взгляда понятно, что это торможение центральной нервной системы, а вот что ее вызвало…

– О, нет! О господи! Не может быть! С чего бы это? Доктор, любые деньги! – Трофим дрожащими руками вытащил из кармана бумажник и высыпал перед доктором смятые купюры.

У Геннадия Аркадьевича округлились глаза.

– Да вы что? Уберите! Это больница, а не казино, где ставка – жизнь и здоровье! – заполыхали щеки у врача.

– Нет, это вы берите! Я знаю про бедность медицинских работников! Только чтобы Никитосу стало лучше! Доктор, это обратимо?

– Разбираться надо, – дернулся заведующий, но все деньги исчезли в бездонном ящике его стола. – Он пьет?

– Чего? – не понял Трофим.

– Ради вашего друга вы должны говорить только правду, – строго посмотрел на посетителя Геннадий Аркадьевич. – Он пьющий?

– Ну как пьющий? Как все. Бывало, напивались… Иногда… Но так, чтобы алкоголик… Нет.

– С каким-то сомнением вы это говорите. Вы поймите, я его на учет ставить не буду, мне главное – понять, что вызвало такой ступор. Наркотики? – поднял брови заведующий.

Трофим нервно обернулся по сторонам.

– Ну вы даете! Я бы знал, если бы мой друг был наркоманом!

– Он мог не делиться этими сведениями с вами.

– Я бы знал! Нет, я ничего не говорю… В молодости Никита курил марихуану, но потом все. Ничего такого не наблюдалось! Я бы знал! Вы вены-то посмотрите! Все чисто! Он не по этой части!

– А по какой части, разрешите узнать? – терпеливо допытывался Геннадий Аркадьевич.

– Женщинами Никита всю жизнь сильно интересуется, просто до самозабвения, только официально был женат восемь раз.

– Это, кстати, тоже может быть отклонением в психике, – задумался врач и посмотрел на пациента. – Он что-нибудь говорит?

– Сейчас нет. Словно в ступоре, вы правильно подметили. А дома, когда я его тряс и пытался привести в чувство, Никита вдруг сказал, вернее, попросил, чтобы я его почесал.

– Что, извините? – удивился Геннадий Аркадьевич.

– Почесал его. Я тоже удивился, мол, для чего? А Никита отвечает мне так меланхолично-меланхолично, что к нему под кожу заползли два таракана и щекочут его. И как он ни пытался, убить тараканов в себе не смог, – сказал Трофим.

– Интересно-интересно…

– Когда я понял, что он не шутит, а говорит совершенно серьезно, очень испугался. Сначала хотел вызвать «скорую», но потом решил не делать этого. Понимаете, – понизил голос Трофим, – Никита очень известный художник. И совершенно недопустимо, чтобы кто-то узнал, что он того… – сделал характерный жест Трофим. – Хотя бы до выяснения. Можно лечить его частным порядком?

– Это не положено в государственной больнице. Есть частные клиники, там соблюдают анонимность, – пояснил Геннадий Аркадьевич. – Естественно, за это человек и платит.

– Я готов платить вам больше, чем в частном центре, сколько надо, только верните Никиту в наш мир! – тут же отозвался Трофим. – Смотреть, как он весь чешется, невыносимо!

– Мы постараемся. Но риск велик. Тысяч пять в сутки могут компенсировать это небольшое нарушение закона, – сказал заведующий.

– Не вопрос! – тут же согласился Трофим. – И еще… Не знаю, как вас попросить, это не мое, конечно, дело.

– Я весь во внимании.

И тут Никита произнес медленно и значительно:

– Я всего лишь носитель…

– Что? – кинулся к нему Трофим. – Дружище, ты меня слышишь?!

– Я носитель тараканов, я чувствую, как они размножаются во мне, их уже не двое…

– Святые угодники! – всплеснул руками Трофим. – Вы слышали? Слышали? Что он говорит? Никитушка, какие тараканы? Приди в себя!

– Не кричите и не трясите его! Так вы ничем не поможете, можете только усугубить положение, – предостерег его психиатр.

– Ладно. Вы специалист, вам виднее, – согласился Трофим.

– Мы найдем лекарство против тараканов, – уверенно произнес Геннадий Аркадьевич, внимательно глядя на пациента. Ему показалось, или в глазах Никиты он заметил проблески сознания?

– Надо найти отверстие, откуда они выйдут и вынесут личинки, – строго сказал Никита.

– Именно этим мы и займемся, – успокоил его врач, давая понять Трофиму, что его друг в надежных руках.

– Только не надо его пытать электрическим током, не надо травить таблетками, чтобы он все время спал, – сказал Трофим и засунул в карман психиатру еще несколько купюр по пять тысяч. – Начните с чего-нибудь щадящего…

– Молодой человек, интересное у вас представление о психиатрической помощи. Здесь же не пыточная, здесь больница. Я не сделаю вашему другу ничего плохого.

– И вот привязывать его не надо, извините, – не унимался Трофим.

– Я пока не вижу необходимости в фиксации, – ответил Геннадий Аркадьевич. – Мы поместим его в отдельную палату под наблюдение, и если он начнет заниматься членовредительством, тогда примем меры, а пока он вполне тихий.

– Доктор, а навскидку. Это опасно?

– Симптом нехороший, но вполне возможно, что эти галлюцинации вызваны все-таки приемом каких-то запрещенных средств. Надо исследовать кровь. Может, его девушка бросила и он чего-то наглотался…

– Вы все-таки подозреваете наркоту? Я надеюсь, что об этом тоже никто не узнает? – уточнил Трофим.

– Мы возьмем сейчас кровь на анализ, прокапаем вещество, очищающее кровь, а завтра посмотрим.

– Вот и хорошо! Договорились, доктор! Я завтра зайду, я очень беспокоюсь.

– В любое время! Не волнуйтесь! Сейчас вашего друга переоденут в нашу одежду, и вы можете унести все его вещи. Будем выписывать, принесете. Никаких телефонов, часов и прочего. Все для их же безопасности, – строго сказал доктор.

Когда Никиту переодевали в больничную пижаму, он по-прежнему молчал, и только один раз спросил у Трофима, почему-то обращаясь к нему на «вы»:

– А вы не боитесь заразиться тараканами?

– Нет, не боюсь, – ответил Трофим. – Я обработал себя дихлофосом.

И Никиту повели в палату. В дверях он обернулся и посмотрел на друга. «Ну что, дружище, – читалось в его взгляде, – обещал, что мы всегда будем вместе, а сам отправляешь меня в ад? И все из-за какой-то незнакомой бабы…»

Глава 7

Антонина со слезами на глазах смотрела в маленький квадратик окна с частой решеткой и постепенно видела, как свет в этом квадрате меркнет. «Скоро ночь», – поняла она. Да, она еще не совсем сошла с ума, еще хоть что-то соображает.

– Марина, ты спишь? – спросила она в темноту, чувствуя дыхание подруги.

– Нет. Я хочу умереть, – услышала она в ответ.

– Не говори так, даже в шутку, – рассердилась Антонина.

– Какие тут шутки? Тоня, ты что, не поняла, что нам конец? Он пообещал за несколько дней убить наш мозг, и он это сделает. Мы в каком-то подвале, никто не знает, что мы здесь. Даже если нас когда-нибудь и обнаружат, будет поздно. Он прав. Нас найдут на шоссе в невменяемом состоянии. И не говори, что все будет хорошо!

– Ты пессимистка, – вздохнула Антонина.

– А ты видишь что-то оптимистичное? – зашевелилась Марина.

– Если честно, то нет. Я просто до сих пор поверить не могу, что с нами это случилось. Так страшно, и никто, никто нам не поможет. Но все равно нельзя сдаваться.

Антонина с трудом поднялась на ноги, и ее тут же вырвало.

– Извини.

– Ничего. Меня тоже мутит. Да еще как! Надо мной еще раньше издеваться начали, – пожаловалась Марина. – Мне кажется, я уже что-то забывать начала, слава богу, что тебя еще узнаю.

Антонина заплакала и вцепилась холодными ладонями в наглухо закрытую дверь, обитую светлым дерматином.

– Я не хочу умирать! Я буду сопротивляться до конца! – в отчаянии крикнула она, и в этот момент дверь медленно открылась.

– А умирать и не надо! И сопротивляться не надо, я не сделаю тебе ничего плохого. Честно… – ответил ей приятный мужской баритон.

Антонина вскрикнула и отшатнулась, ожидая увидеть санитара в сером от грязи халате. Но вместо этого на пороге, благоухая парфюмом, нарисовался высокий темноволосый мужчина. Он мгновенно схватил Антонину в объятия и прижался губами к ее губам. «Он меня целует? – опешила Антонина и тут же сообразила: – Чего это я? Какие поцелуи? Незнакомец всего лишь схватил меня и зажал рот, чтобы я не заорала. Точно, я уже тронулась, причем как-то странно – на сексуальной почве. Надеюсь, это пройдет!»

Незнакомец тем временем отпустил ее и прошептал:

– Вот я вас и нашел, гражданка Белоярцева!

Антонина с ужасом смотрела в его ясные глаза и не могла оторваться. Она сообразила, что это не медицинский работник, ведь на нем не было белого халата, да и запах парфюма смутно показался ей знакомым…

– Вы нас не убьете? Пожалуйста, не надо! Пожалуйста! Мы ничего не сделали! Помогите нам! Здесь вот моя подруга, – застонала Антонина. – Мы ни в чем не виноваты!

– Тише-тише! Я выведу вас отсюда.

– Вы не представляете, в какой мы беде! Нас убить хотят! – тараторила Антонина. – Нас удерживают здесь насиль… – запнувшись, Тоня только сейчас поняла, откуда ей знаком этот запах парфюма и где она раньше видела эти темно-синие бездонные глаза.

– Трофим! Что вы здесь делаете?

– Вас спасаю, – улыбнулся он.

В это время за его спиной появился бледный блондинистый парень и громко зевнул.

– Трофимчик, нашел свою фею?

– Нашел. Девушки, не волнуйтесь, это мой друг Никита, – успокоил их Трофим, заметив, как затравленно посмотрели они на вошедшего.

– Что-то они в хреновом состоянии, – отметил Никита и снова зевнул. – Меня накололи какой-то дрянью, все время хочу спать.

– Никитос, мы пошли на такой риск, а теперь ты говоришь, что хочешь спать? – начал заводиться Трофим.

– Мы тоже хотим, – всхлипнула Антонина. – Спать… Но еще больше хотим вырваться из этого проклятого места. Спасите нас, а?

– Идти можете? – спросил Трофим.

– Я да! А вот моя подруга не знаю, она дольше здесь пробыла и ей больше досталось, – честно ответила Тоня.

Трофим попытался поднять Марину на ноги, но оказалось, что ни ноги, ни руки ее не слушаются. С громким стоном она стала заваливаться на бок.

– Упс! – удержал ее Трофим.

– Я без нее не пойду! – тут же предупредила Антонина.

– А я ее и не оставляю, – поднапрягся Трофим и взял Марину на руки. – Дамы, вперед! – шепотом скомандовал он.

Они вышли в темный коридор и двинулись гуськом. Первым шел Никита. Где-то вдалеке очень противно мерцала лампочка, издавая при этом противный жужжащий звук.

– Куда мы? – спросила Марина, висящая на своем спасителе словно тряпичная кукла.

Ей-то было хорошо, а вот Антонина хоть и шла сама, но чувствовала себя неважно и все время держалась за стенку. Они поднялись по какой-то лестнице, потом еще по одной и оказались улице.

Антонина сразу потеряла ориентацию в пространстве. Ее зашатало, и как она ни старалась удержаться в вертикальном положении, повалилась на землю, словно пьяная.

– Не бросайте меня! – сказала Антонина, пытаясь подняться. Хотя, чтобы унести отсюда ноги, она готова была даже ползти на четвереньках.

Никита кинулся к упавшей женщине, но едва оторвал ее от земли, как повалился сам, придавливая Тоню своим весом.

– Ой, извините! Похоже, что нас травят, то есть лечат одним и тем же лекарством.

И они вдвоем стали пытаться друг друга поднять, периодически заваливаясь, словно две неваляшки. Трофим смотрел на все это представление с ужасом.

– Извини, друг, что я тебя сюда заложил, похоже, что и ты пострадал.

– Да ничего, оклемаюсь. Ноги бы унести отсюда! – ответил Никита.

– Да доползите уж как-нибудь! – взмолился Трофим, понимая, что это действие может вообще никогда не закончиться. – Или ждите, я отнесу к машине Марину, а затем вернусь за вами.

– Нет уж! Мы с тобой! – хором ответили Никита и Тоня, начали свое перемещение ползком.

Именно в этот момент из-за угла больницы вывернули две шкафообразные фигуры с недоброжелательными лицами.

– Опаньки-опапулечки! – мгновенно отреагировали санитары. – А что это у нас здесь за ночные прогулки под луной? Это кто вас выпустил? Слышь, Гена, давай-ка пакуй всех этих чудиков! Потом разбираться будем. – И мужчины припустили в их сторону.

Антонина почувствовала, как к ним приближается конец, то есть их смерть. А вот Трофим, похоже, не собирался так просто сдаваться. Опустив Марину на землю, он пошел навстречу мужикам, превосходящим его и по длине, и по ширине. Марина закричала, Никита, зацепившийся за Антонину ногой, никак не мог подняться и прийти на помощь другу. Его фигура на некоторое время скрыла от глаз Антонины драку. А когда она отползла в сторону, то увидела, что один санитар лежит без движения, а второму Трофим наносит сокрушающий удар в челюсть. Но не успела Антонина облегченно вздохнуть, как появился третий санитар, тот самый Игорь, железобетонные объятия которого она до сих пор ощущала на себе. Трофим, тяжело дыша, вступил в схватку и с ним, но санитар явно начал одерживать победу. Никита добрался до его мощной спины и попытался помочь другу, но ничего не мог сделать ослабевшими руками.

– Тащи женщин в машину! Валите отсюда! Я его задержу! – успел крикнуть Трофим.

Руки бугая Игоря сжали ему горло, и лицо Трофима начало приобретать сине-красный оттенок.

Антонина, не теряя зря времени, поспешила на помощь Трофиму, схватив первый попавшийся под руку предмет, а именно солидный кусок кирпича. Им-то она и огрела ненавистного санитара. Санитар глухо вскрикнул и свалился плашмя на землю.

– Спасибо, ты снова спасла меня, – отдышавшись, сказал Трофим и зашелся в кашле.

– Я не убила его? – пропищала Антонина.

– Дышит, – ответил Никита.

– Уходим отсюда скорее, – скомандовал Трофим, и они беспрепятственно покинули территорию больницы.

Черный «Мерседес» Трофима принял их измученные лекарствами тела. Трофим сел за руль и сразу же рванул с места.

Марина стонала на заднем сиденье на плече симпатичного спасителя, а Тоня сидела рядом с водителем и любовалась его красивым профилем.

– Извините, но у вас кровь, – заботливо сказала она.

– Где? – спросил Трофим, не отрывая глаз от дороги.

Антонина скользнула взглядом по его окровавленному виску, ссадине на щеке, багровым пятнам на шее и сбитым в кровь костяшкам пальцев, которые лежали на черном руле.

– Да везде! То есть где ее только нет, – ответила она.

– Вот ведь обнадежила! – ухмыльнулся Никита. – Ну ничего. Зуб вот выбили, жалко. Не люблю стоматологов.

– Нам надо в полицию! – заявила Марина. – Мы сделаем заявление об убийстве!

Трофим резко вывернул руль вправо, съехал на обочину и остановился.

– А мне в полицию нельзя! – вдруг заявил он, поворачиваясь к Антонине.

«Приехали, от одних бандитов к другим… – подумала Тоня. – Может, он никакой не физик, а обычный сутенер? Хотя… тогда нам с Мариной ничего не грозит… Он совершенно не смотрит на нас как на женщин, на меня, во всяком случае, точно», – и эта мысль расстроила ее.

Глава 8

Подполковник ФСБ Лев Николаевич Капустин с интересом смотрел на собравшуюся в кабинете следователя Семена Вострякова разношерстную компанию.

Марина все-таки настояла на своем, и «великолепная четверка» отправилась в полицию. Трофим, понимая, что стоит ему назвать свои данные, сразу же начнется черт-те что, сам позвонил приставленному к нему подполковнику спецслужб и сообщил, где находится. Службы не заставили себя долго ждать.

И вот теперь все сидели на стульях у длинного стола и слушали красочный рассказ Марины и Антонины обо всех злоключениях, выпавших на их долю. И следователь, и фээсбэшник от всего услышанного несколько оторопели.

– Нас тоже хотели убить! Вы это запротоколируйте! – суетилась Марина, понимая, что настал ее час мести и уж теперь-то, когда она в полной безопасности, она скажет все.

– Конечно-конечно! Не волнуйтесь! Ваши показания – это лишние пять-семь лет на душу каждого преступника, – успокоил ее Семен Игоревич. – Это же надо, что придумали! Если ваши слова подтвердятся, то мы целую банду накроем! А чего бы они еще натворили? А может, и уже…

– Подтвердятся! Мы не врем! – ответила Антонина.

– Я тоже ей верю! – вступил Трофим. – У нее честные глаза!

– Шут! – фыркнул Никита. – Все говорят о чем угодно, только не обо мне, а я тоже пострадавшее лицо. Если бы я не лег в эту психушку, не сыграл гениальный спектакль под названием «параноидальная шизофрения», если бы не открыл дверь моему безумному другу… А ведь меня тоже успели напичкать какой-то гадостью.

– А вы, я надеюсь, понимаете, что само ваше незаконное проникновение в психиатрическую больницу может вызвать массу вопросов? – спросил следователь, подойдя к вопросу совсем с другой стороны.

– Мы понимаем, и я отвечу, что один во всем виноват, Никита ни при чем, – твердо сказал Трофим. – Это я его туда заложил.

– Никто меня не закладывал! Трофим просто испугался за друга! Куда ему надо было обращаться в таком случае? Конечно, в психушку. Меня осмотрел врач и подтвердил, что я болен. А если это не так, то проверяйте врачей на профпригодность. При чем тут Трофим? – сразу же поменял тактику и Никита.

– Разберемся! – ответил следователь.

– А чего разбираться-то? – удивилась Антонина. – Если бы не они, было бы еще два трупа, а то и больше. Если они совершили одно убийство, то и на второе, и на третье спокойно пошли бы, потому что терять им уже нечего.

– Это тоже учтем, – стрельнул в нее глазами следователь.

Наконец в разговор вступил Лев Николаевич, который был настроен не очень оптимистично.

– Вы, Трофим, удивляете меня. Мало того что сбежали из больницы, скрылись от нас, так еще и ввязались в такую историю! Это же опасно! У вас прямо талант не только к физике, но и к разным неприятностям тоже.

– Жить вообще опасно! – весело заявил Трофим, не разделявший пессимизма полковника. – Я причинил вред женщине и очень переживал. А когда не смог выйти с ней на связь, почувствовал, что она в опасности. Развито у меня чутье на это дело.

– Так вам бы поисковой собакой к нам на службу, – усмехнулся подполковник и кашлянул, поняв, что такой солдафонский юмор здесь не оценят.

– У меня другая участь, – весьма тактично ответил ему Трофим.

– Хорошо, что вы сами заговорили об этом. О вашей участи! Все человечество вас ждет. Не о женщинах думать надо…

– Подождет человечество, и не вам мне приказывать, о чем я должен думать, – резко ответил Трофим.

– Боюсь, что не сможет ждать! Вы не одну отдельно взятую женщину спасать должны, а всех, – давил на него Лев Николаевич.

– Я постараюсь, но поставлю свои условия.

– Что за условия? – сразу же поинтересовался работник органов.

– Я буду работать только в комфортных для себя условиях, на свободе. Читайте по слогам! Сво-бо-да! И вдохновение…

Лев Николаевич удивленно поднял брови.

– Последнее слово пугает еще больше, чем первое. И что же вам нужно для вдохновения?

– Свобода! Я буду пить, гулять, заниматься сексом, а может, и не буду. Но это будет мое решение! А если вы сейчас меня опять свяжете по рукам и ногам, я официально отказываюсь что-либо делать. Это понятно? Нет у меня интереса к такой жизни, и желания нет! И вы меня работать не заставите! Ну не будете же вы меня пытать?

– Пытать приказа не было, – вздохнул Лев Николаевич, словно он сожалел об этом. – В любом случае, я вас понял и должен донести ваше решение до руководства.

– Да это ради бога! Так я не арестован? – уточнил Трофим.

– Нет.

– Значит, мы свободны? – улыбнулся Трофим.

Капустин кивнул и вытер пот с лица большим клетчатым носовым платком.

– Вы хотя бы на звонки отвечайте, – попросил он таким тоном, словно был не подполковником ФСБ, а волнующейся мамочкой.

Не прошло и трех дней, как Антонина узнала, что «плохие люди» из больницы задержаны. Причем заведующего отделением отловили уже в аэропорту. Мужчина пытался унести ноги. Преступники отпираться не стали и тут же признались во всех грехах. Видимо, пытались хоть как-то смягчить свою участь.