Оборотная сторона Луны Морозова Эльрида

Глава 34

Я хотела есть. Я осуждала себя за это, но все равно хотела. Несмотря на постоянный страх, угрозы разоблачения, на трупы, которые мы видели по корпусу. Вместо того чтобы отворачиваться от изуродованных тел, обходить стороной засохшие лужи крови, я пробиралась вперед кратчайшим путем.

Но в одном месте брезгливость и страх меня все же одолели. Я увидела двух человек, которые шли по коридору, волоча за собой трупы. Они делали это молча, практически без эмоций. Я прижалась к стенке, чтобы меня не задело волочившееся по полу тело.

– Привет некрофилам! – свистнул Брайен.

– Еще не наигрались? – с осуждением спросил и Лео.

Я бы предпочла не общаться с этими извращенцами. И так понятно, что ни до чего хорошего с ними не договоришься. Но, видимо, Лео и Брайен были сейчас слишком злы, чтобы просто пройти мимо. Они никак не могли успокоиться, что нас не пустили вниз.

Один из людей остановился и в упор посмотрел на нас.

– Это похоже на игрушки? – спросил он, и голос его задрожал от возмущения.

Мне показалось, что он набросится на Лео за эти слова. Я не знала, что делать: то ли попытаться убежать, то ли остаться. Что бы делал настоящий каторжник на моем месте? Наверное, остался бы тут. И если бы началась драка, он принимал бы в ней участие.

– Если это не убрать, – продолжал человек, – то весь наш корпус зацветет чумой. А ведь неизвестно, сколько нам тут еще предстоит жить. Воздух уже пропитан мертвичиной. Принюхайтесь. Ничего не чувствуете? Трупы на начальной стадии разложения. А вы говорите – игрушечки?

Только сейчас я узнала этого человека. Это был тот самый, который привел меня в чувство. Тот самый, который ходил по корпусу и искал выживших. Теперь он занимался мертвыми. Нашел для этого себе помощника. Я взглянула на его товарища. Его лицо, кажется, я видела впервые.

– Вы доктор? – спросила я.

Человек посмотрел на меня. Взгляд у него был острый, пронзительный. Вынести такой было трудно.

– Да, – сказал он.

– Вы искали выживших людей по корпусу.

Он улыбнулся:

– Было дело. Но это было глупо.

– Почему? Никого не нашли?

– Да нет, была парочка выживших. Мне пришлось их пристрелить, чтобы не мучились. Все-таки врачебный долг заставляет избавлять людей от страданий.

Я не знала, что ответить на это. Лео усмехнулся:

– А я хотел попросить вас осмотреть мою руку. У меня там ножевое ранение. Но подумал, что раз у вас такие методы лечения, то я лучше обойдусь.

– Да что вы понимаете?! – накинулся на него доктор. – Этих людей можно было бы еще спасти, если бы у меня было нужное оборудование, операционная комната и пара-тройка ассистентов. А где тут все это? Где? Даже если бы кто-то выжил, его тут же бы убили. Вы что, не видите, что тут за народ?

Он еще долго продолжал кипятиться. Мы не стали его слушать, и пошли дальше. Доктор продолжал кричать нам в спину, что мы ничего не понимаем.

Вчера мне он показался более адекватным. Сегодня готов был вцепиться в глотку за каждое слово.

– Где у нас морг? – спросил меня по пути Брайен.

– На третьем этаже, – машинально ответила я.

Брайен присвистнул:

– Так они туда не дойдут. Все пути перегорожены. Если только они будут брать специальное разрешение у Волка. Ведь говорят же, что волки – санитары леса. Мог бы и уступить доктору. Пусть обеззараживает наш корпус.

Он оглянулся назад и закричал через плечо:

– Эй, морг на третьем этаже, но вы туда не дойдете!

Доктор разразился новой порцией ругани нам в спину.

– А меня больше волнует другое, – сказал Лео. – Он сказал, что в коридорах уже стало вонять трупами. А я ничего не чувствую. Наверное, потому что постоянно здесь нахожусь и принюхался к запахам. Но ведь это очень…

Он так и не смог подобрать нужного слова.

Когда мы добрались до своей комнаты, Брайен вспомнил сегодняшнее знакомство с Джонни.

– Я что-то одного не понял, – сказал он мне. – Либо твоя кузина действительно хорошенькая, либо она похожа на тебя. Одно из двух. Потому что, не обижайся, Эл, но ты урод уродом.

Мне первый раз давали такую оценку. Я привыкла слышать от мужчин, что я красива, шикарна и сексуальна. Я заулыбалась Брайену: если бы меня тут посчитали красивым, шикарным и сексуальным мужчиной, от меня бы уже ничего не осталось.

– Ничего, все нормально, – сказала я.

Мне действительно казалось, что все нормально. Намного лучше, чем могло бы быть. Я избежала разоблачения. Я была рада и благодарна Лео за то, что вмешался в разговор и увел его от ненужных вопросов.

Когда я оставалась только лишь с Брайеном и Лео, то чувствовала себя нормально. Не было чувства страха, ставшего привычным. Не было боязни разоблачения и той дикой тоски. Мы сидели, ели хот-доги и разговаривали о жизни. Пили воду из-под крана. Но потом Брайен предположил, что если здесь воздух пропах мертвичиной, то, возможно, и вода заражена.

– Почему это? – спросила я.

– А всегда бывает так. На поверхности лежит какая-то грязь, идут дожди, смывают все в грунт. Вода в таких местах первым делом выходит из строя.

– Очнись, Брайен, – сказал ему Лео. – Тут нет дождей, нет грунта.

– Но ведь вода в кранах откуда-то берется, – веско сказал тот. – Ты даже не знаешь откуда, но можешь утверждать, что с ней тут все нормально? Я бы не советовал тебе быть таким самоуверенным.

Хот-доги кончились. Брайен признался, что съел бы еще парочку.

– А вообще надо сходить в столовую и раздобыть там еще еды, – сказал он. – Что мы будем кушать в следующий раз?

Лео засмеялся:

– Ты сама практичность. Давай ты будешь у нас главным за еду. Никто больше не сможет так справиться с этим делом.

Брайен улыбался, кланялся во все стороны:

– Спасибо, спасибо. Я главный, а вы подчиненные. Я буду командовать вами. Все сейчас собираемся и идем в столовую с пакетами. Надо нагрести запасов еды, пока ее всю не уничтожили другие. Причем, ее могут уничтожать в прямом смысле. Не есть, а размазывать по стенам.

– Ты прав, – сказал ему Лео. – К сожалению, наши ребята любят громить. Людей поубивали, технику и мебель сломали, теперь примутся за что-то меньшее. Что же мы будем есть в ближайшем будущем?

– В оранжерее есть овощи, – вспомнила я.

– Да, наверняка завтра уже от этих овощей ничего не останется. А есть все равно будет хотеться.

– Склады внизу.

– Дружки Волка найдут их. А простым смертным ничего не достанется. И тогда мы начнем есть друг друга. Сначала, конечно, самых слабых. Всяких там лохов. Потом – своих друзей.

– Лео! – прикрикнул на него Брайен. – Ты портишь мне аппетит!

– Всего лишь пытаюсь сказать правду. Рассуди сам: что будет, когда закончатся все запасы еды? Ну, подберем мы с пола, соскребем со стен. Съедим все деревья в оранжерее. А дальше-то что?

– Знаешь, почему ты так спокоен, когда говоришь это? – сказал Брайен. – Потому что ты сам не веришь в свои слова. Ты говоришь это, чтобы показать, какой ты умный. Мол, просчитываешь надолго вперед. А на самом деле это глупость. Ты портишь настроение другим. Я считаю так: нечего слишком пристально смотреть в будущее, все равно оно когда-нибудь наступит. Зато можно обрести дальнозоркость и не видеть то, что творится у тебя под носом. Надо просто пользоваться моментом. Настоящим моментом, я имею в виду. И его ты никак не предвидишь.

– Ладно, – легко согласился с ним Лео. – Сойдемся на мнении, что я пессимист. Но я согласен быть в твоем подчинении. Пойдем в столовую. Может, там еще что-то осталось?

Брайен взял пакет, и мы вышли из комнаты.

– Где эта чертова столовая? – спросил Брайен, оглядываясь по сторонам.

Мне казалось странным, что он до сих пор не может запомнить расположение в корпусе. Я махнула рукой, куда надо идти, и пошла первая. Брайен и Лео шли за мной следом.

Мы догнали доктора и его товарища. Те тянули по полу новые трупы.

– Эй, некрофилы! – сказал Брайен и помахал им рукой.

Поравнявшись с ними, Лео спросил, удалось ли им найти морг.

– Нет. Нас вниз не пускают, – сказал доктор. – Там сидят двое этих сволочей с автоматами. Два трупа мы просто скинули вниз с лестницы. А другие стали складывать неподалеку от них.

– Этим вы их только обрадуете, – сказал Брайен. – Девочка-то еще ничего.

– Да, она красива, – в голосе доктора было сожаление.

Я перевела взгляд на «девочку», которую он тащил по коридору. Голые ноги перепачканы засохшей кровью, живот вспорот, грудь отрезана, длинные светлые волосы прилипли к грязному телу. И все же в лице можно было узнать Мэриан. Ее тело равномерно двигалось за доктором, тащившим ее.

Мне не хватало воздуха. Я ловила его ртом, но он словно не проникал внутрь. Сердце стучало так сильно, что, казалось, выпрыгнет откуда-то из горла. И стены коридора давили на меня так сильно, что вот-вот должны были раздавить. Я слышала чье-то сумасшедшее дыхание и всхлипы. И я догадывалась, что это я.

– Что с тобой? – услышала я чей-то голос.

В тот же миг меня схватили под локоть и впихнули в какие-то двери. Там места было больше, но стены все равно давили на меня со всех сторон. Сдерживаться я уже больше не могла. Я начала реветь в полный голос. Мне было все равно: услышат меня, разоблачат, убьют, изнасилуют. Все это казалось мелким и незначительным. Переносить все это и давить в себе уже не было больше сил. Я была бы рада, если бы меня убили. Мое мучение быстрей бы кончилось. Мэриан уже свободна. Ей уже все равно, что происходит с ее телом. А я все еще цепляюсь за него, пытаюсь дорожить им, прятать от всех, беречь его.

– Ну тихо, тихо, успокойся, – слышала я над собой голос Лео.

Я оттолкнула его. Мне не нужна его липовая забота. Он считает, что пока владеет моей тайной, имеет какую-то власть надо мной. Все это глупо. Все это никому не нужно. И не надо ему было защищать меня перед Джоном Торренто. Я заигралась в игру, которую не должна была и начинать. Надо было сразу разделить участь всех женщин этого корпуса. Сейчас я чувствовала вину перед ними: перед каждой в отдельности и за всех вместе. Я не должна была надевать на себя костюм каторжника и погружаться в эту атмосферу жестокости, насилия и разврата. Принять смерть было по крайней мере честно. Эти каторжники убили тут всех, а я сейчас притворяюсь каторжником. Это было предательство. Это было так, будто я сама выдала всех наших и позволила их убить.

Я больше не смогу смотреть в глаза никому из живущих на Земле людей. За эти два дня я увидела и пережила столько, сколько нормальный человек не видит за всю свою жизнь в придуманных фильмах ужасов. Мне не о чем будет потом разговаривать с нормальными людьми. Если я начну рассказывать им свою историю, они не перенесут и малой ее толики. Пойти после всего этого на прием к психиатру? Да он же шлепнется в обморок при первых моих словах.

Нет, все это было затеяно зря. Надо идти и искать шахту лифта.

– Не могу! Не могу так больше! – повторяла я.

Лео держал меня за плечи.

– Ну что с тобой? Возьми себя в руки!

Я пыталась его оттолкнуть.

– Ты не понимаешь! Это была Мэриан!

Он отпустил меня, и некоторое время я просто заливалась слезами. Оказывается, их накопилось очень много. За Мэриан, за Дэна, за Криса, за Кифа, за Тесс… Шесть тысяч человек, которые честно погибли. И я одна – которая бесчестно притворилась последней сволочью, стала общаться с ними, стала дружить с ними, находить какие-то общие интересы. Которая может находить удовольствие от такой жизни. Я променяла невиновность на животные рефлексы. Животными рефлексами было дышать, двигаться, есть. Больше не было ничего хорошего в моем существовании. Но я предпочла это состояние честной гибели. Я ненавидела себя. Хуже меня не было ни единого человека на всем белом свете. Торквемада хотя бы чувствовал удовлетворение, сжигая людей. Гитлер хотя бы верил в свои идеи. Волк хотя бы установил в корпусе порядки, которые хотел бы установить в любом другом месте. Триппер хотя бы занимается любимым делом, играя с трупами. Все эти люди более целостные, более принципиальные, более стабильные, чем я. Я самое низкое существо. Во мне нет ни принципов, ни твердости характера, ни смелости, ни решительности, ничего святого. Все самое лучшее я променяла на худшее ради одной только идеи – продолжать жить. У меня кишка была тонка наложить на себя руки.

Я сама не заметила, как оказалась на полу. Я лежала там, свернувшись в клубок, и продолжала реветь. Я даже не знала, что это за комната, есть ли тут кто-то еще, что происходит вокруг. Мне казалось, что это никогда не кончится. Что я навечно останусь тут в этой истерике. Но в жизни не бывает ничего вечного. И когда мои рыдания стали немного тише, надо мной наклонился Лео. Он помог мне подняться и сесть. Затем подал стакан с водой и сказал выпить. Я отказалась. Я считала, что не имею право пить воду, в то время как все наши уже мертвы. Я должна была разделить эту участь с ними.

– Эта девушка, она была твоя подруга? – спросил Лео.

Я кивнула головой. А потом снова зарыдала. Мэриан никогда не была мне подругой. Я считала, что она слишком уж не любит каторжников. Я осуждала ее за то, что она злоупотребляет своим положением. И мне вообще не нравилось, как она ведет свои дела. А сейчас я чувствовала вину перед ней. И я знала, что она была очень, очень хорошим человеком. Она заботилась о своем сыне. Она помогала мне устроиться на новой работе. Она была очень доброй. Было несправедливо, что ее убили, а меня нет. Я ничем не лучше нее.

Лео понял меня по-своему.

– Да, это очень тяжело, – сказал он. – Мне очень, очень жаль.

Голова у меня раскалывалась от эмоций. Еще чуть-чуть, и она просто треснет пополам. Я схватилась за нее руками, чтобы как-то удержать на месте. Тело стали скручивать судороги. Я не смогла удержаться и снова упала на пол.

– Да тебе совсем хреново, – сказал Лео.

Он взял меня подмышки и потащил в ванную комнату. Там он сунул мою голову под кран с холодной водой. Мне показалось, что я задыхаюсь. «Так мне и надо! – мелькнула мысль. – Я недостойна ничего лучшего!» Это было злорадство. Я была очень рада, что скоро умру.

Но люди не умирают от струи холодной воды. Это может их просто отрезвить. Я вырвалась от Лео и выпрямилась. Глянула на себя в зеркало. Глаза красные, заплаканные, нос распух, на щеке откуда-то взялась кровь. Кажется, осталась после вчерашнего удара в ухо. Лучше бы мое тело валялось где-нибудь мертвым с отрезанной грудью, чем стояло живым и смотрело на себя в таком жалком состоянии.

– У тебя кто-нибудь на Земле остался? – спросил Лео. – Кузина, еще кто-нибудь?

Я с трудом поняла, о какой кузине он говорит. Вспомнила родителей. И перечислила Лео всех своих родственников. Тупо и без эмоций, просто потому что он спрашивал.

– Вот видишь, – сказал Лео. – Тебе надо жить ради них. Тебе еще есть, за что цепляться.

– Все мои друзья были здесь, – сказала я. – Ты идешь по корпусу и видишь просто трупы. А я узнаю там своих друзей, соседей, сослуживцев!

– Думаешь, мне легко?

Я подумала, что Лео не смеет так говорить. Как можно сравнивать его положение и мое?

– Людей убили те, кого я считал своими друзьями, соседями и сослуживцами, – сказал Лео. – И мне тоже очень тяжело. Я постоянно вращался среди этих людей. А теперь вижу, что многие из них не тянут на то, чтобы называться людьми.

Я поняла, что Лео прав. Ему тоже тяжело. Не больше или меньше, чем мне, а просто по-другому. Нельзя сравнивать ничье положение. Оно у всех изначально разное.

Лео взял меня за плечи и встряхнул:

– Все слова, что бы я ни сказал сейчас, будут бессмысленны и глупы. Но только ты не расхлюпывайся так больше. Ладно, если ты сделаешь это при мне или при Брайене. Мы сможем понять. Но ведь не посреди коридора, где каждый может увидеть!

Я вспомнила: да, моя истерика началась еще в коридоре. Я могла бы обратить на себя внимание всех. Но почему-то сейчас мне казалось, что это вряд ли бы что-то изменило. В зале совещаний был сумасшедший, качающийся их стороны в сторону. Люди могли бы увидеть второго сумасшедшего: плачущего в истерике каторжника.

– Это больше не твоя подруга. Там всего лишь ее тело. Сама она в лучшем месте, – сказал Лео.

– Да, – тускло сказала я.

– Обещай мне держать себя в руках.

– Ладно.

– Будь мужчиной. Хватит хлюпать, как девчонка.

– Хорошо.

– Если бы я верил в Бога больше, чем сейчас, я бы посоветовал тебе молиться, – сделал он мне последнее наставление.

Я вытерла лицо, смахнула последние капли на пол. Можно было бы сказать Лео спасибо: он поддержал меня в этот трудный момент. Но это было больше социальное воспитание, чем внутренний импульс.

Лео вышел. Я еще раз умылась. Холодная вода бодрила, придавала сил, возвращала ясность мысли. Голова уже больше не раскалывалась на две части. Зато проснулся древний инстинкт: казалось, что испортится макияж на лице. Хотя я точно знала, что никакой косметики на мне нет, но ощущение никуда не уходило.

Я выключила воду и посмотрела на себя в зеркало. Короткие мокрые волосы топорщились в разные стороны. В глазах застыла смертная тоска. Под глазами были большие синие мешки. Сутулость стала моим постоянным спутником. Страх и угнетенность окружали меня, как шлейф духов окружает девушку.

Вода стекала мне за ворот. Я хотела включить фен, чтобы высушиться, но подумала, что никакой уважающий себя мужчина не станет сушиться феном. К тому же, он был разбит. Тогда я взяла полотенце, вытерла себе голову. Надо бы расстегнуть комбинезон, вытереть шею и спину. Я взялась за застежку, но остановилась. Мое сознание было уже достаточно пропитано идеей, что я должна притворяться мужчиной. Расстегивать комбинезон надо было лишь в исключительных случаях.

Я закрылась на защелку, чтобы никто не вошел. Хорошо, что она тут уцелела. Затем отвернулась от зеркала, чтобы даже оно не видело меня. Я несмелым движением расстегнула замок, быстро прошлась одним движением по груди, шее и спине и моментально закрыла замок до самого верха. Кажется, никто ничего не заметил. Даже я сама старалась не смотреть на себя.

Может, это было зря. Не нужно было применять логику, чтобы догадаться: живой человек функционирует. Он потеет со временем. Запах, идущий от женщины и идущий от мужчины, сильно отличаются. Если я решилась притворяться мужчиной, мне нужно, чтобы по меньшей мере от меня не пахло женщиной.

Я еще раз проверила замок на ванной: дверь была закрыта. Я заставила себя расстегнуть комбинезон и привести свое тело в порядок. Я старалась все делать очень быстро. Но нужно было обезопасить себя и на ближайшее будущее. На полке стояли несколько дезодорантов. Я взяла мужской. И только потом подумала, что сделала это машинально. Я так прочно вжилась в эту роль, что эти мелочи делались уже сами собой.

Теперь я была готова продолжать свою роль. Лео прав: надо держать себя в руках. Нельзя больше хлюпать посреди коридора. Это было в первый и последний раз. Я уже достаточно привыкла к этому дурдому, чтобы впадать в истерики. Я больше не допущу этого. Уж лучше молиться, как посоветовал Лео. Хотя, как сказал Брайен, рай находится еще ниже ада.

Глава 35

Брайен на нас обиделся.

– Сволочи! – сказал он, когда мы с Лео вошли в комнату. – Вы оба сволочи! Бросили меня одного. Я даже не понял, куда вы делись! Прихожу в столовую, а вас нет. А если бы меня оттрахали в этой гребаной столовой?

– Но ведь все обошлось? – спросил Лео.

Брайен так зыркнул на него, что я начала сомневаться. Наверное, в столовой на него действительно покушались.

– А я еще набрал еды и принес всем! И вы будете потом со спокойной совестью жрать то, что раздобыл я один?

– Нет, мы не будем есть из принципа, – ответил Лео. – Ты один будешь есть и со спокойной душой смотреть, как мы помираем с голоду.

Они препирались очень долго. Я не слушала их разговор. Я ходила по комнате и занималась чисто женскими делами: что-то прибирала, выкидывала мусор, заталкивала одежду по шкафам. На душе было странное спокойствие. Может, это было безразличие и апатия. Но я даже не хотела думать о том, что это было. Сейчас я была в относительной безопасности, и ничто мне не угрожало.

Но вот раздался стук в дверь, и в нашу комнату зашел человек с автоматом.

– Пошевеливайтесь, сволочи! Все на выход. Идем встречать корабль.

– Вот и пообедали… – свистнул Брайен.

Он взял пакет с едой и сунул его под ванну, чтобы никто не нашел, пока нас нет. Лео спросил, каким образом мы будем встречать корабль.

– Там узнаете, – ответил человек. – Идите вниз, да побыстрей. Время дорого.

– Но переходы загорожены, – попытался было Лео.

– Специально для вас они открыты. Спускайтесь до первого этажа, никуда не сворачивайте и ждите там. Скоро вы все узнаете.

Мы вышли в коридор. Человек указал нам путь, а сам пошел к следующим дверям. Откуда-то раздавалась ругань, началась пулеметная очередь, ругань прекратилась. Все было как всегда.

– Хороший мужик попался, – говорил по пути Брайен. – Все объяснил как следует. Ему бы учителем в школе работать.

– Ты бы доверил ему своего ребенка? – спросил Лео.

Брайен тяжело вздохнул:

– Я столько своих детей уже доверил не понять кому. Я даже не знаю, сколько их на земном шаре. Какие учителя их учат. И какие у них матери. Ничего этого не знаю!..

Я была рада, что Брайен и Лео больше не ссорятся. Все вставало на свои места.

Если не думать обо всем произошедшем, а отдаться на волю простым животным инстинктам, тогда все будет хорошо. Можно будет не только выживать, но и жить в этом диком мире. Улыбаться, когда этого хочется, а не когда так надо. Чувствовать удовольствие от еды, а не просто набивать себе желудок. И надеяться выбраться отсюда на Землю, а не проводить свое время в пустом ожидании.

Я больше не буду осуждать и ненавидеть себя. У меня не та ситуация, чтобы позволить себе разлад самой с собой. Пусть даже Лео и Брайен симпатизируют мне, но полностью доверять им я не могу. Единственный родной человек, который у меня есть, – это я сама. Больше никаких порицаний. Я все делаю правильно.

Это была спасительная мысль, некое стабильное данное. То, что я делаю, – оно правильно. И это данное должно быть непоколебимо. И тогда все будет хорошо.

Глава 36

Внизу было много народу. Несколько человек на лестнице махали руками и кричали, чтобы их выпустили отсюда. Но люди с автоматами не давали им это сделать.

Мы прошли мимо них и тоже оказались в этой ловушке. Пути назад уже не было.