Хранитель Зоны Глумов Виктор

Игарт

Как только пересекли границу Македонска, путешествие стало напоминать блуждание по минному полю. Все время останавливались, Игарт посылал ворона на разведку, и лишь после этого продолжали путь. Казалось, что тут скопились не только все местные мутанты, но и чудища из пограничной области, уступившие территорию охранным боевым машинам.

Сейчас ворон реял над заболоченной равниной. Игарт научился использовать его зрение на все сто и вглядывался в подозрительно колышущиеся камыши, как будто смотрел в бинокль. Он не ошибся – там прятался упырь, сливающийся со мхом. А чуть дальше, у границы с лесопосадкой, различил вытянутые тела полуразложившихся умертвий, их было пять штук.

Взмахнув крыльями, он тотчас нащупал восходящий поток и, описывая спираль, устремился вверх. Лесопосадка отдалилась, и вот уже видны поля, поросшие бурьяном, со свечками тополей вдоль нитей дорог, серые крыши небольшой брошенной деревеньки.

Игарт сфокусировал взгляд: на площади возле центрального здания, свернувшись калачиками, спали собаки. Он насчитал семь, наверняка где-то прятались остальные.

Голос Маузера вернул его в тело:

– Что там?

Игарт вздрогнул, еле устоял на ногах – он все еще покачивался в воздушных потоках. Черты лица Маузера заострились, как у тяжелобольного, отвратная татуировка на скуле, маскирующая шрамы, проступила четче. Химера скалилась и зыркала злобно, словно передавая все, что творится в его душе.

– Хреново. Упырь, умертвия, псы.

Маузер криво усмехнулся и сказал:

– Не лучше, чем стая кенгов и обитель колоссов. Это мир не для жизни – для выживания. Надо же такое придумать.

– Сразу видно темного человека. – Игарт смотрел вперед, но идти не решался. – Игрушка такая была в пору твоей юности, не помнишь разве? С точками? Культовая игра. Каждый уважающий себя пацан в нее резался, кучу книг тогдашние писаки наштамповали. Потом все заглохло, а Фрайб с Артюховым вытащили ее из забвения, немного изменили и вдохнули жизнь.

– Что-то припоминаю, – кивнул Маузер. – Но мне не до того было.

– Чё, трудное детство, деревянные игрушки?

– Спортивный интернат. Ты лучше этот мир знаешь, вот и подумай, что нам дальше делать. Мы ж реально не дойдем до завода без оружия.

– Неподалеку македонская деревенька «Ежи», у меня там знакомые. Попробуем что-нибудь намутить, тогда попроще будет. Или группу сопровождения наймем, на заводе расплатимся.

Маузер вскинул брови, представляя македонцев, его перекосило, но он взял себя в руки.

– Ладно. Веди. Если что – отобьемся.

– Не боись, они мирные.

– Мирные тут не выживают. Будем надеяться, что на заводе нас все еще ждут.

На подходе к перевалочным базам и обитаемым поселкам мутантов всегда было меньше, страшнее псов и кабанов никого не попадалось. Так специально задумывалось, чтобы нубы могли относительно безболезненно прокачиваться, выполняя простенькие квесты. Сейчас все изменилось, нубы больше не появлялись, а места, где бродяги могли передохнуть после трудных походов, никуда не делись.

Когда до «Ежей» осталось с полкилометра, ворон заметил тянущийся к небу густой черный дым. Потянуло гарью. Пет замахал крыльями, устремился к деревне и вскоре увидел ее. Точнее, все, что от нее осталось. Насколько он помнил, она утопала в лесу, окруженная зарослями сирени. Сейчас на ее месте чернело пожарище. Дома пожрал огонь, остались лишь закопченные куски шифера да печи, тянущие к небу трубы. Пожар отгорел, лишь коптили обугленные головешки.

Жестокий мир Зоны жил по правилам, не похожим на законы реальности. Если во время разборок напасть на поселение и перебить жителей, за это даже будут мстить. Агрессоры истребляли врагов, но никогда не уничтожали постройки. Исключение – настоящая война, как между группировками «Ветер» и «Зона».

Но кому помешали македонцы? Они всегда жили обособленно и старались не встревать в конфликты. По пепелищу неприкаянными духами бродили жители поселка. Хозяйка бара, заламывая руки, голосила над развалинами. Из лесу выбрались еще двое – лысый и темноволосый. У этих были автоматы и гранаты на поясе.

Лысый принялся орать, жестикулировать, и вокруг него постепенно собралась толпа. Ворон замахал крыльями интенсивнее, спикировал на коричневые опаленные кусты сирени, уселся и приготовился внимать.

– Зачем им это нужно? – владелица бара скрестила руки на груди. – Как раз таки черным выгодно, чтобы мы мочили друг друга.

Слово взял лысый – давешний знакомый Коротков:

– Знаю, вы мне не доверяете, – он приложил руку к груди. – Тот, кого вы покрывали, так называемый избранный, пришел сюда не для того, чтобы открыть дверь в Большой мир, а чтобы уничтожить Зону, потому что она опасна для их мира, понимаете? Как раз таки черные помешали ему. Точнее, один человек, Лео Фрайб. По правилам Большого мира мы, наши отношения друг с другом – аморальны, нас не должно быть. Мы – опухоль на теле реальности. Они хотят установить свои правила.

Черноволосый его напарник, спокойный, как удав, кивнул:

– Он прав. Эти люди даже начали сооружать себе базу на лакокрасочном заводе, у них такая крепость, что сходу ее не возьмешь. Но ничего, настанет и их время. Мы имеем право быть.

– Да с чего вы взяли, что именно пришельцы на нас напали? Что, им больше нечем заняться? – крикнул молодой македонец из толпы.

Брюнет ответил настолько бесстрастно, что Игарт заподозрил, что он – воин Фрайба, переодетый в камуфляжную форму.

– Доказательства у вас будут. Сейчас Лео ведет переговоры с Борисом, думаю, результаты не заставят себя долго ждать. Не переживайте, в выигрыше будут все.

Маузер, караулящий тело, заждался и принялся тормошить Игарта. Пришлось покидать ворона.

– Чего ты так долго?

Игарт потер веки и ответил:

– Накрылся наш план медным тазом. Деревню сожгли и теперь валят все на нас, агенты Фрайба вербуют македонцев.

Маузера перекосило, он принялся мерить шагами поляну.

– Известная практика: взрываем союзника, переводим стрелки на врага – и дружба навеки. Если надо разбомбить ни в чем не повинную страну, сами у себя устраиваем теракт, сваливаем на неугодных…

– Именно, – кивнул Игарт. – Придется тут задержаться, надо понять, чем дело кончилось.

Пока он разговаривал с Маузером, подул ветер, и тлеющие головешки забора, возле которого сидел ворон, вспыхнули – пернатому чуть хвост не опалило, он каркнул и как раз перелетал поляну, когда Игарт взял его под контроль.

Птица дернулась в полете и чуть не рухнула на голову Короткову, но выровнялась и полетела дальше. Хорошо, что все были сосредоточены на прибывших и не обратили на нее внимания.

Теперь Игарт уселся на трубу печи. Коротков и черноволосый стояли к нему спиной, зато была видна владелица сгоревшего бара со скептической улыбкой на лице.

– То есть каждый сможет воспользоваться Комнатой желаний? – с недоверием проговорил все тот же скептически настроенный македонец. – А если я пожелаю вернуться в Большой мир?

– Желания должны быть разумными, – терпеливо ответил переодетый черный.

Игарт заметил, что поведение Короткова изменилось: если раньше он напоминал шакала из «Маугли», то теперь больше походил на Каа. Это неудивительно: сейчас Коротков – обычный бот, а раньше им управлял Котов.

– Здорово новенькие хвост чернозадым накрутили, – хозяйка бара сложила руки на груди. – Чтобы получить что-то, надо чем-то пожертвовать. У вас есть жертвенный алтарь или Комната берет то, что посчитает нужным?

– Все по вашему согласию, – сказал черноволосый. – Оставайтесь тут и ждите вестей. Нам пора дальше.

Он развернулся и зашагал из поселка, Коротков распрощался с сельчанами и поспешил за ним. Ворон перелетел на другую трубу, поближе к толпе, чтоб слышать, о чем они говорят. Барменша сплюнула в пепел.

– Кто-нибудь помнит, что за люди на нас напали? Вы их видели? Меня заперли в моей каморке и подожгли. Кто на стреме стоял?

– Я, – вперед выступил невысокий коренастый сталкер, похожий на испанца. – Ничего не предвещало беды, я уже рассказывал. Они напали внезапно, взорвали ворота, а дальше вы знаете. Все умерли.

– У меня есть, что сказать, – испанца оттеснил молодой красавчик с длинными золотистыми локонами, прямо Лель.

– Они меня не добили, я притворился мертвым. Они говорили, что пора возвращаться на завод, пока их не засекли, снаряжать отряд для переговоров и валить все на черных.

Игарт захотел выругаться, но получилось приглушенное «Кра-кра». Фрайб все верно рассчитал: не добил парня, подкинул ему дезу и одновременно послал делегацию в столицу, чтоб договариваться о мире и сотрудничестве. Ему ясно, что он тут навеки, потому надо взять под контроль как можно больше людей. Если перевес будет на его стороне, то жизнь Игарта превратится в ад, на них с Маузером начнется настоящая охота.

Случись такое в реальности, люди сразу вычислили бы схему: зарежь своих – подставь врага, жители Зоны не так искушены в интригах, и не исключено, что купятся.

– Все равно я не доверяю черным, а уж Короткову – и подавно, – упорствовала женщина. – Я против, если что.

– Да кто тебя спросит? – махнул рукой коренастый рыжий сталкер. – Решат, прикажут, и никуда ты не денешься.

– Это мы еще посмотрим…

– Не согласишься – пойдешь к натуралам, они тебя живо научат уму-разуму…

Не рассчитывая услышать ничего важного, Игарт отправил птицу вслед за Коротковым и его напарником, ворон быстро догнал их. Если они не изменят направления, то пройдут метрах в двадцати от Маузера через восемь минут. Оставив ворона следить за ними, он вернулся в тело.

Привалившись к стволу, Маузер жевал хвоинку. Заметив, что Игарт вернулся, выплюнул ее и подался навстречу. Игарт обнаружил себя сидящим, прислоненным спиной к засохшей сосне. За шею больно щипал муравей, разбитый нос пульсировал.

– К нам идут двое черных, оба с автоматами. Скоро будут там, – он махнул на березовую рощицу. – Главный македонец сейчас беседует с Фрайбом, и, скорее всего, они подружатся. Народу по фигу, есть недовольные, но немного.

Маузер потер ладони и сверкнул глазами:

– Попытаемся взять? Я о тех двоих, с автоматами. Мне кажется, оружие нам нужнее.

– Не стоит. Тогда Фрайб узнает, что мы здесь, это раз. Два, у нас даже ножа нет…

– Не узнает, я рожу замотаю, а ты с носом-картошкой на пол-лица на себя не похож. Кстати, это несложно обыграть. Дескать, помогите, люди добрые, пришли чужие, наших бьют. Я издали изображу чужого, а ты, пока они сосредоточат внимание на мне, перережешь им глотки их же оружием. Справишься?

– Должен. У меня заложен определенный уровень ловкости и удачливости, Артюхов не пошел бы в Зону не прокаченным персонажем.

– Пусть Фрайб думает, что это ограбление. Македонцы из села безоружны, вот и согрешили. Знать бы еще, где они конкретно пройдут…

– По тропке. Идем туда, скоро они уже появятся.

У Игарта вспотели ладони, Маузер же воссиял, сделал стойку, как охотничий пес, завидевший дичь. До нужной тропинки оставалось метров пятнадцать. Спрятались за мшистым пригорком в березовой роще. Едва заметная тропинка отделяла ее от сосняка и терялась в густой крапиве.

Игарт ненадолго взял контроль над вороном, а, вернувшись, заметил силуэты впереди, за белыми стволами. Маузер хлопнул его по спине, Игарт поднял сжатый кулак и рванул наперерез черным. Услышав шум, они остановились и взяли под прицел бегущего человека. Игарт поднял руки, чуть замедляясь, и прокричал срывающимся голосом:

– Помогите! За мной гонятся! – испуганно обернулся.

Маузер затрещал ветками, заорал свирепо:

– Стоять… гомосятина! Гнида… Да я тебя ща ур-р-рою!

– Помогите! – снова обратился он к Короткову, шмыгнул разбитым носом, указал на мшистый пригорок, где мелькнул Маузер. – Стреляйте по нему, что же вы!

Короткими перебежками Игарт приближался к черным. Коротков держал его под прицелом, а его напарник заинтересовался Маузером, шагнул к нему, пригнувшись, и выстрелил наугад.

– Все забрал, – пожаловался Игарт, сокращая расстояние. – Избил, и все ему мало, садист проклятый.

Видимо, сизый нос в пол-лица убедил Короткова, он ослабил бдительность и навел ствол на холм, где скрывался Маузер. Игарт шел к предателю, разведя руки в стороны, затравленно озирался. На поясе врага – те-сак, граната, автомат в руках. Ближе. Еще ближе. Зайти справа…

Дальше тело действовало само: два молниеносных выпада – выхватить тесак, ударить по горлу. Коротков защитился рукой и получил рассечение предплечья. Игарт ухватился за ствол автомата левой рукой, опустил его вниз, правую с тесаком занес для удара – Коротков выпустил оружие и снова поднял залитое кровью плечо. Игарт вырвал автомат, резанул по плечу и одновременно ткнул прикладом в солнечное сплетение.

Коротков сложился пополам. Игарт с автоматом пригнулся, прячась за него, – пули, выпущенные вторым черным, прошли над головой – и скосил врага очередью из-за поверженного Короткова. Убедившись, что черный бьется в агонии, прицелился в лысого коротышку:

– Извини, брат, мне просто нужно твое оружие. Ничего личного.

Глядя на празднично-белые березы, он нажал спусковой крючок. Перевернул дергающееся тело на живот, снял патронташ, отцепил гранату, ощупал карманы и радостно присвистнул, обнаружив в подсумке датчик аномалий. Собрался уже идти к Маузеру, но вернулся за ножнами и заодно вытер тесак о куртку трупа.

Тем временем Маузер, сложив награбленное в сторонке, примерял бронежилет.

– Советую сделать так же, – сказал он. – Неизвестно, с чем мы столкнемся.

Но на Короткове броника не оказалось, только окровавленная разгрузка с тремя пулевыми отверстиями: на животе, в районе солнечного сплетения и напротив сердца. Снимать ее Игарт побрезговал, еще раз обыскал карманы трупа и в одном из них нащупал пачку сигарет. Вот Маузер обрадуется, а то у него, наверное, уже ломка, скоро распухшими ушами за ветви цепляться будет.

– Сработано блестяще, – оценил Маузер, собирая трофеи.

Автомат он осмотрел, вынул магазин, пересчитал патроны, кивнул удовлетворенно.

– Маузер, – проговорил Игарт вкрадчиво. – Готов ли ты продать душу за пачку сигарет?

– Это вопрос или предложение?

– Какая разница. – Игарт сунул руку в карман и сжал пачку.

– Если вопрос, то нет, если предложение, давай обсудим подробнее.

– Лови!

Пачка «Кэмела» описала в воздухе дугу. Маузер поймал ее, открыл, зубами вытащил сигарету, прикурил и мечтательно зажмурился:

– Черт, а жизнь-то налаживается. И ты, как выяснилось, боец ничего себе. С двух рук стреляешь мухе в глаз?

– Ага, и шмеля на лету кастрирую. Давай топать на базу, а то про нас там забудут и выберут новых командиров.

Сразу на завод не пошли. Притаились в лесу, где когда-то сидели в засаде сталкеры группировки «Ветер». Маузер смотрел в трофейный бинокль и кривил губы. Игарт только что вернулся в тело. Пораженный увиденным, он некоторое время молчал.

Подступы к развалинам защитной стены завалили трупы мутантов, во дворе и возле пирамиды вообще не было видно земли – мутанты вперемешку с людьми лежали в два слоя. Кровь уже успела застыть и потемнеть.

Защитники все-таки устояли и сейчас, ругаясь на все лады, оттаскивали трупы подальше от пирамиды. Пять сталкеров стояли по пояс в яме и синхронно, будто черные, вскидывали лопаты, выбрасывая землю. Одной ямы не хватило бы, чтоб закопать все трупы, потому еще десять человек рыли небольшой котлован ближе к лесу.

«Сюда бы бульдозер», – подумал Игарт и вспомнил охранный механизм, который доставил их в логово Фрайба.

– Отличный у нас все-таки ДОТ, – нарушил молчание Маузер. – Но час от часу не легче… И еще я вижу ветровцев, они нашим помогают, это радует.

– Даже если они нас поддержат, когда Фрайб предложит бесплатные плюшки, нас будет слишком мало, и пирамида спасет нас ненадолго…

– Не помнишь площадь Зоны? Так, навскидку?

– Километров сто. Затеряться будет трудно. Чтобы отбиться от Фрайба, нам нужно какое-нибудь мощное оружие…

Маузер помотал головой и вздохнул:

– Знаешь, почему немцы брали штурмом наши неприступные батареи во время войны? Не потому, что стены тонкие, все укрепления остались почти целыми. Боеприпасы заканчивались, и враги пускали газ. Надо искать другой путь: дипломатия, ложь и интриги. Увы, в этом у меня опыт небольшой, не умею с людьми договариваться.

– Я бы не сказал… Пойдем к нашим, что ли? Не хочется трупы таскать, а придется.

Закинув автомат за спину, Маузер покинул лес и зашагал к заводу: муравей, ползущий к стальному монстру. Издали завод по-прежнему напоминал живое существо, медленно движущееся в мареве испарений.

У Маузера дергался уголок века, он был напряжен и подтянут, будто не к союзникам идет, а на заклание. Игарт понимал, почему.

Похожее ощущение, когда через много лет возвращаешься, как Одиссей, а у тебя ничего не осталось: друзья предали, а в постели жены – другой. Македонцев Фрайб уже склонил к сотрудничеству, пока они с Маузером бродили по лесу. Скоро этот псих займется «Зоной» и наверняка пообещает уничтожить группировку «Ветер». Останутся свободные охотники, «Ветер» и горстка защитников крепости.

Чтобы стереть врагов с лица земли, Фрайбу понадобится неделя-две. Крысы с корабля побегут, когда поймут, что их дело проигрышное и надо поскорее прикрывать зады.

– Мы превратимся в крыс, – проговорил Маузер, шагающий впереди. – Понимаешь? Нас будут гнать, гнать, гнать тысячи лет подряд. И восставать будет некому, потому что каждого, кто пришел на поклон, Фрайб не поработит, как черных, а поставит красные флажки, через которые никак не перешагнуть. Велит почитать себя, как бога, и не иметь других кумиров. Человек получит за это миномет и будет думать, что искренне любит Фрайба и готов за ним хоть куда. А мы… Кто мы такие, чтобы рвать ради нас задницу? Даже когда человек сражается под чьим-то знаменем, он в первую очередь бьется за себя, за свое право быть.

– То есть, ты предлагаешь донести до народа, что дары Фрайба, Комната желаний и прочее – бесплатный сыр?

– Именно. Но как это сделать, без понятия. Потому что плюшки будут вполне реальные, а наши пугалки так, пшик. Обычный блеф менее удачливого конкурента.

Игарт поймал себя на мысли, что Артюхов несправедливо считал Маузера тупым воякой.

Завод медленно приближался. Защитники пирамиды, утомленные многочасовым сражением и разгребанием завалов, пока не замечали командиров. Маузер продолжал:

– Поймать Фрайба на лжи будет трудно, потому что он реально осчастливит своих приспешников. Как в секте: приходит человек, который ищет путь, но не способен отыскать его сам. И ему этот путь дают, отсекая все ненужное – в том числе куски его личности, друзей, родственников, родителей, детей, не согласных с выбором родителя, – в его голосе звякнул металл. – Окружают его вниманием и заботой, как свинью перед убоем. Человек счастлив, он считает, что нашел правильный путь, друзей, но на самом деле не он нашел, а ему дали путь, взяли за ручку и повели. Казалось бы, все хорошо, но повели его не туда, куда нужно ему, а туда, куда они считают правильным. Поэтому я их ненавижу. Они лишают людей выбора.

– Печальный опыт? – догадался Игарт.

Маузер зыркнул на него злобно, но ответил:

– Мать. Увлеклась новомодной пиндосской религией, а там мозги промывают и подсаживают ложные воспоминания. Квартиру им переписала… А чего, счастливый человек, ходит, и всем улыбается.

– Н-да.

Игарт подумал, что полжизни отдал бы за прошлое, пусть даже неблагополучное, пусть придуманное. Ведь он по сути пустой болванчик, не книга – шкаф, где хранится единственная история жизни Артюхова.

– Стой, кто идет! – крикнули издали.

Маузер поднял руки, но не остановился:

– Отбой тревога! Свои!

Десять человек, рывших котлован, побросали лопаты и вцепились в автоматы. Маузер продолжал идти им навстречу. Когда приблизился метров на двадцать, его узнали, опустили стволы, загудели. Маузер молча переступил через трупик кенга, подошел к ним и застыл возле упыря с развороченной башкой.

– Молодцы, мужики, – одобрил он работу союзников, уселся на гигантскую лапу дохлого колосса и закурил.

Окружившие его люди молчали. Наконец сталкер, который его заметил первым, чернявый юноша с грустными «коровьими» глазами, спросил:

– Как переговоры?

Маузер смерил его взглядом и промолчал. На выручку пришел Игарт:

– Надо срочно созывать собрание. Хоронить мертвецов будем потом.

Люди с радостью побросали лопаты, обступили вновь прибывших. Маузер прищурился от дыма и сказал:

– Готовьтесь, скоро не останется никого, только Фрайб и его куклы, которые будут думать, что свободны.

– Для этого они должны нас поймать! – с пылом воскликнул уже знакомый курносый юноша, бывший черный. – Я больше не хочу, как раньше!

– Что там у вас? – поинтересовалась вторая трупная команда.

Маузер поднялся, хлопнул в ладоши:

– Мы вернулись, и у нас есть новости. Откладываем похороны и собираемся в кабинете… В помещении побольше, чтобы все поместились.

Вопросы сыпались градом: почему напали черные, что будет дальше, чего хочет Фрайб. Маузер отмахивался, переступая очередной труп, Игарт говорил, что ответит на все вопросы позже, чтобы не повторять одно и то же по двадцать раз. Он послал приказ ворону лететь на верхушку пирамиды, где сиял на солнце кристалл, и отсиживаться там. Птица, как и он сам, страдала от голода.

Маузер матерился, спотыкаясь о трупы. Воняло, как в мясозаготовительном цеху. Во дворе никого не было, все или толпились вокруг крепостной стены, обвалившейся в трех местах, или отсиживались в пирамиде.

Сталкеры, что работали на улице, сейчас ломились за Маузером и Игартом. Остальные глазели из бойниц, еще не понимая, откуда такой переполох. Когда известие, что командиры вернулись, дошло и до них, навстречу выбежал Януш. Теперь, пользуясь памятью Артюхова, Игарт сравнил его с Бредом Питтом – таки да, похож! Обменялись рукопожатиями, Януш кивнул Маузеру, а тот развел руками и зашагал на один из пустых складов, поманив за собой Игарта и шагающую позади толпу.

– Надо собрать всех, – сообщил он. – И обсудить проблему.

Гулкий бетонный коридор, озаренный синеватым светом люминесцентных ламп, наполнился гулом и топотом. Маузер шел широкими шагами, его спутанные черные волосы развевались, автомат хлопал по спине, подгоняя. Наконец он остановился напротив стальной двери, щелкнул пальцами, и Януш вложил в его руку пластиковую карточку для электронного замка.

Створки с легким свистом разъехались, и Игарт вслед за Маузером переступил порог совершенно пустого, еще не убранного помещения с высокими потолками. Пол усеивали оторванные этикетки, целлофановые обертки и щепки от развалившихся ящиков.

Маузер прошествовал до противоположной стены, привалился к ней спиной и согнул ногу в колене, скрестив руки на груди. Он встал ближе к углу, предоставив место в центре Игарту.

Игарт растерялся. Артюхов любил власть, ему нравилось быть в центре внимания. Что нравилось Игарту, он и сам не мог понять, ему было всего несколько дней, его создали под этот мир и бросили в круговорот событий. По сути, уступив ему место, Маузер поступил правильно, потому что его, Игарта, люди считают избранным, если они и пойдут за кем-то, то за ним. Но сможет ли он их повести за собой?

Чтобы обезопаситься, Артюхов создал совершенного убийцу и вселил в него разум идеального судьи. Что это, если не издевательство?

Игарт вздернул подбородок и расправил плечи – нельзя показывать слабину. Он – вожак, и должен соответствовать.

Между тем зал наполнялся людьми. Они, как и Маузер, не стремились в первые ряды, занимали места возле стен. Игарт представлял многоступенчатую пирамиду, которую цифровой клон Фрайба сделал похожей на муравейник, представил, как люди стекаются сюда по узким коридорам.

Зал гудел. Сотни глаз были направлены на Игарта. Кто-то смотрел со скепсисом, кто-то – с надеждой, большинство же – с равнодушной усталостью. Равнодушным все равно, кому служить и кем быть, лишь бы сладко спать и сытно есть, они уйдут первыми и, уходя, попытаются предать.

Януш, стоящий слева, шепнул на ухо:

– Я провел перепись. У нас триста сорок два человека. Плюс сорок ветровцев, которых перебили по пути сюда, они воскресли неподалеку и решили вернуться.

– Ты пересчитывал народ после побоища?

– Нет, погибло человек тридцать, остальные в пирамиде отсиживались. Да и не до того, как видишь.

Из толпы крикнули:

– Командир, харэ шептаться!

Игарт попытался взглядом отыскать говорившего – не смог. Люди едва поместились в просторное помещение и стояли плотно, соприкасаясь друг с другом. Первый ряд был в двух метрах от него и сходился к углам полукругом – боятся избранного, сторонятся. Не понимают, что нечего бояться, он отличается только тем, что вмещает знания Артюхова.

Седовласый сталкер с бородой, опершийся на лопату, спросил басом:

– Прежде чем напасть, черные говорили с нами. Они сказали, что избранный уничтожит этот мир. Я уж грешным делом подумал, что они правы. Но, видимо, нет. Итак, вопрос: зачем ты здесь?

По спине Игарта скатилась капля пота, он сжал кулаки, заставил себя снисходительно улыбнуться и напомнил то, о чем уже говорил:

– Я и Фрайб, глава черных, создали Зону. Я спонсировал… Дал деньги, чтобы его… Чтобы он ожил. Я хотел потом сюда уйти навсегда, потому что смертельно заболел, а умирать не хотелось. Да, там умирают навсегда: человек в мучениях засыпает, и все. И чернота. А еще там стареют, покрываются морщинами, внутренние органы начинают отказывать и наступает смерть, – он осмотрел вытянувшиеся лица слушателей и продолжил: – Но я выздоровел, а созданный мир остался. И остались тысячи смертельно больных людей. Перед смертью они давали согласие, чтобы переселить сознание сюда, выбирали себе тело и имя. Половина из вас так же выглядела… при жизни, остальные совершенно на себя не похожи. Отвечал за переселение Фрайб, который, оказывается, стирал вам память. Он имел свои планы на Зону и на вас, со временем вы все должны были стать бессловесными куклами, как черные. Таких вас Фрайб рассчитывал отправить в реал для своих дел…

– Так чего он всех нас не переделал? – удивился сталкер с дредами, который в прошлый раз больше всех возмущался.

– Ему необходимо ваше согласие, иначе ничего не получится. Вы просто сойдете с ума. Теперь ему нужны не марионетки, а верные союзники. У него есть Комната желаний, она и правда работает. Но когда вы желаете, устройство внедряется вам в сознание и ставит незаметную программу. Вы о ней не знаете, даже близкие не замечают перемен. Но когда Фрайб позовет вас, вы не посмеете ослушаться. Мало того, вы с радостью побежите на зов.