Помпеи. Любовь восстанет из пепла Павлищева Наталья

Римлянин в Помпеях

Порций Постумий действительно приехал на следующий день. Он остановился в загородном доме, принадлежащем тетке, и сразу же отправился к друзьям, напомнить о себе. Вернее, сначала, едва сойдя с лошади, написал две записки, одну давнему другу Флавию, обещая прийти вечером, если тот не против, вторую — Гаю с просьбой встретиться завтра.

Оба ответили немедленно, Флавий звал на ужин в обществе «известных ему личностей», а Гай приглашал посмотреть гладиаторов Калена и выразил желание посмотреть на Лидона, гладиатора из Рима, привезенного Порцием.

Потому, едва вымывшись с дороги («фу, как вода воняет серой!»), Порций приказал нести себя в дом Флавия Эллия Архия, своего давнего друга, с которым было распито немыслимое количество амфор прекрасных и не очень вин. Он понимал, что там будут Аллий и Кальв, куда же без них?

Так и есть, в вестибуле ему навстречу раскинул руки Флавий, который за последние годы стал еще толще, хотя три года назад казалось, что это невозможно.

— Мой дом скромен, как видишь, — развел руками Флавий, — но я рад приветствовать старого друга, который, даже став очень богатым и влиятельным, не забыл меня.

— Тебя, этакую тушу, забудешь! — рассмеялся Порций. — Ты стал еще толще за прошедшие три года, или мне кажется?

— А! — махнул рукой Флавий. — Я просто перестал думать о своей толщине, хотя приходится тратить больше ткани на одежду.

— А также на то, что появляется на столе в триклинии во время застолий, — добавил, появляясь из-за спины толстяка, Аллий.

— Аллий, и ты здесь?! Как я рад видеть старых друзей!

Глаза Порция блестели, он радовался искренне, приятели зря беспокоились.

— И мне рад?

— Тебе?! — Порций обнял Кальва. — Тебе нет! Если ты рядом, все хорошенькие женщины глазеют только на тебя, а нам ничего не остается. Думаешь, я забыл, как Ниопа бросила меня, стоило тебе появиться? Гоните его в шею!

Друзья смеялись, такая перепалка бывала всегда, когда они встречались раньше. Кальв и впрямь обладал какой-то необыкновенной притягательностью для женщин, даже рабыни не могли пройти мимо, не покосившись. Ладно бы был красавцем, но ведь рыж, невысок ростом, горбонос и довольно щупл. Но женщины, в отличие от мужчин, видели в нем что-то такое, что заставляло их буквально липнуть к этому внешне незавидному мужчине.

Друзья завидовали ему по-доброму, хотя насмехались всегда. Кальв отвечал им тем же, а на расспросы объяснял, что женщины просто чувствуют, кто их больше ценит.

Развеселая компания воссоединилась после трех лет, и было ясно, что Помпеям предстоят веселые деньки.

Но Порций поднял руки, словно защищаясь от подобных предложений:

— Э, нет! Я приехал за невестой, потому должен вести себя очень прилично, чтобы понравиться ее строгой бабушке. Иначе отец лишит меня наследства, как…

Он не договорил, а на вопросы только отмахнулся:

— …как лишил моего друга его отец. Не будем об этом! У меня пара месяцев испытаний, когда я должен быть паинькой, чтобы заполучить от отца средства на постройку своего дома и приданое жены. — Он помотал головой, отказываясь от большого кратера (широкого сосуда), в который виночерпий уже наливал вино. — Приданое слишком велико, чтобы рисковать.

— Кто твоя будущая жена, что ты вдруг стал таким паинькой?

— Юста Кальпурния из дома Пизонов.

— Почему она в Помпеях?

Но за Порция ответил Флавий:

— Это не внучка ли Юлии Кальпурнии Пизонии, матроны, чья вилла почти на берегу в Стабиях?

— Да, она, — согласился Порций. — И еще большая вилла Пизонов в Геркулануме.

— Ого! И дом в Помпеях?

Порций кивнул:

— Да, они родственники Марка Нонния Бальба, проконсула.

Кальв дурашливо замотал головой:

— И эта девушка в Помпеях? Где были мои глаза?!

Друзья, следуя приглашению хозяина дома, уже устроились на ложах вокруг пиршественного стола, каждому рабы поднесли серебряный тазик с плавающими в воде лепестками роз для омовения рук и чистое полотенце с довольно широкой каймой, что считалось признаком роскоши. А вот блюда на столе были довольно скромными: сыр, мед, фиги и лепешки.

— Это вот что? Это ты так встречаешь дорогого друга?! — возопил Кальв. — Прекрати терзать нас своими новомодными глупостями! Если тебе врачи запретили много есть и пить, это вовсе не значит, что должны воздерживаться и твои друзья! Мы не просим у тебя пятидесятилетнего фалернского вина, но ты не имеешь права уморить нас голодом, если нельзя есть тебе самому.

Флавий, явно смутившись, хлопнул в ладоши, и рабы бегом принялись носить на столы всякую всячину. Кальв сразу облюбовал фаршированную нумидийскую курицу (цесарку), явно вознамерившись уничтожить ее, не оставив даже кусочка мяса на косточках. Флавий вздохнул с легкой завистью:

— И куда у него все девается? Если бы я съел хоть половину того, что проглатывает этот обжора, в дверь бы уже не проходил.

Это была правда, Кальв ел много и со вкусом, так же пил. Но не толстел и не пьянел, во всяком случае, никогда не терял голову, на зависть друзьям.

Порций обвел веселую компанию довольным взглядом, поднял свой кратер с вином:

— За вас, друзья! Как же я рад вас видеть!

Но Аллий заметил его хитрость:

— Ты разбавляешь вино водой?!

— Я же объяснил почему.

— Никогда не женюсь! — объявил Аллий. — Хотя бы потому, что придется прилично выглядеть перед родней невесты.

Они еще долго галдели, сочувствуя тяжелому положению Порция, расхваливая его невесту (не может быть непривлекательной девушка с огромным приданым, а для удовольствий есть красивые рабыни и проститутки) и вспоминая прежние времена, когда ничто не могло остановить их во время пирушек.

Флавий с Аллием, которые пили неразбавленное тускульское вино, довольно быстро опьянели и принялись спорить между собой о достоинствах какой-то красотки, причем доказывали одно и то же.

Кальва даже неразбавленное вино не валило с ног, он наклонился к Порцию:

— Твоя невеста хороша собой. Я видел внучку Юлии Кальпурнии Пизонии. И, кажется, умна.

— Я в Риме много слышал о ее достоинствах, но откуда ты в Помпеях об этом знаешь?

— Она дружит с моей сестрой Флавией, я сопровождал Гавия Руфа, Флавию и Юсту в школу гладиаторов к Калену, и сама Юста гостит в доме Флавии.

Порций рассмеялся чуть натянуто:

— Только не говори, что ты пытался ее соблазнить.

— Нет, я увлечен Друзиллой, да и Юста на меня не обратила внимания. — В ответ на недоверчивый взгляд друга он добавил: — Нет, если бы не Друзилла, я бы… но, каюсь, влюблен.

— Надолго?

— На этой неделе.

— А что потом?

— Не знаю, — беззаботно пожал плечами друг, — влюблюсь в кого-нибудь еще.

— Значит, я приехал вовремя?

— А когда ты делал что-то не вовремя? Только вот женишься точно не вовремя. Мы бы еще погуляли…

Но беседа о предстоящей женитьбе друга не могла длиться весь вечер, приятелей интересовали дела в Риме, тем более были они весьма напряженными. Только что умер император Веспасиан, к власти пришел его старший сын Тит. Конечно, друзей интересовало, что изменилось из-за этого в Риме и от чего умер император.

Порций не слишком распространялся ни об умершем императоре, ни о новом. Кто его знает, как повернет, лучше, если никто не услышит от него слова осуждения. Печальный опыт отца, проведшего несколько лет в Помпеях в опале, научил осторожности и Порция.

А вот о Риме и падении нравов он рассуждать любил. Мало кто знал, что все слова не его, а его секретаря, но на то и существуют секретари, чтобы облекать корявые мысли своих хозяев в красивые фразы.

Отставив в сторону руку с кратером вина, как полагалось по новейшей моде, он вещал:

— Когда великолепия слишком много, оно становится скучным. Жизнь в Риме полна праздности и удовольствий, римляне превратились в пресыщенных бездельников. Это их и погубит!

— Ты слишком суров к соотечественникам, — рассмеялся Флавий. — Послушать тебя, так Рим стоит на краю своей гибели. Но он силен как никогда!

— Не на краю, но слишком близко к краю, чтобы не беспокоиться. Это колосс на глиняных ногах, достаточно встряски посильней, вроде восстания рабов Спартака, и он рухнет.

Порций говорил так резко и уверенно, словно накликивая беду, что приятелям стало немного не по себе. На мгновение повисла тяжелая тишина.

Чтобы разрядить обстановку, Аллий поинтересовался:

— А как там твой приятель, который стал гладиатором, он еще жив?

Вопрос оказался не лучше предыдущих фраз. Кальв укоризненно посмотрел на Аллия, тот чуть смущенно пожал плечами, мол, я не хотел сказать ничего плохого. Но Порция вопрос не смутил, он рассмеялся:

— Гай не уходил в гладиаторы, он стал наставником и тренирует гладиаторов у Калена здесь, в Помпеях.

— Что-то подсказывает мне, что ты приехал не только из-за прекрасных глаз Юсты, но и ради бывшего друга?

— Гай из тех друзей, что не бывают бывшими. Если ты о том, что он теперь среди рабов, то для меня это неважно. И я действительно приехал в том числе ради него, вернее, чтобы сманить его в Рим. Лучше Гая никто не умеет тренировать гладиаторов.

— Да, я слышал, что у Калена новый наставник, при котором умение его бойцов выросло за пару месяцев в разы…

— Ну, может, и не в разы, и не за пару месяцев, но Кален очень доволен. Я привез Лидона, чтобы Гай посмотрел, с кем он смог бы работать в Риме. Это не Помпеи, там гладиаторы сильней и есть из кого выбрать.

— Ты привез его просто в Помпеи?

— Нет, не совсем. Через три дня праздник Геркулеса. Где же праздновать, как не в Геркулануме, ему посвященном? Я привез Лидона и еще двух гладиаторов из Рима, найму гладиаторов из местной школы, устроим бои во славу Геркулеса в Геркулануме.

— Но там нет большого форума, и арены нет тоже, чтобы бились гладиаторы.

— Гладиаторские бои пройдут здесь, в Помпеях, но кое-что перепадет и Геркулануму.

В провинции отношения между людьми несколько иные, чем в меркантильном Риме, где каждый стремится лишь преуспеть во всем — в делах, в богатстве, в успехе у сограждан и красивых женщин. Собственно, ради этого преуспевания молодые люди из провинции и едут в Рим. Те, кому сам успех не так важен, либо они не рассчитывают на этот успех, избегают появляться в столице. Такие время от времени приезжают, быстро убеждаются, что жить в перенаселенном сумасшедшем городе невыносимо и слишком дорого, и отправляются обратно.

Порций почувствовал, что ему куда проще здесь, в Помпеях, у друзей, от которых не нужно скрывать свои мысли и желания. Они выпили уже пол-урны вина (5 литров), а опьянения все не чувствовалось. Пьянило само чувство дружбы, и оно было прекрасно.

Но когда встречаются мужчины, разговор не может не пойти о женщинах. Невеста и предстоящая свадьба не в счет, женитьба — обязанность каждого гражданина, потому, побеседовав о политике и падении нравов, переключились на красавиц.

Порций словно между прочим поинтересовался, есть ли в Помпеях новые красотки.

— Тебя кто интересует, женщины из лупанария? — расхохотался Флавий. — Так тут я не помощник, я на их скамьях не помещаюсь.

— Когда это я интересовался проститутками?

— Порций, а ты еще не видел Лидию? — разглядывая вино в своем кратере, поинтересовался Аллий, хотя прекрасно понимал, что друг никого видеть пока не мог, ведь лишь несколько часов назад приехал, причем три из них провел здесь в триклинии, болтая ни о чем и потягивая хорошее вино.

— Лидию? — Порций сдвинул брови, словно что-то припоминая, но это не обмануло друзей, они рассмеялись.

— Да, ту самую, ради которой ты искупался зимой в море, а она сказала, что синий цыпленок ей не нужен!

— О, теперь мне не нужна эта провинциальная курица! Пусть высиживает своих цыплят. Кстати, как много у нее детей?

— Ни одного. И муж умер недавно. Вдова не слишком грустит, в ее доме всегда полно гостей. И она по-прежнему хороша, даже еще похорошела.

— Да ну ее! — отмахнулся Порций, но его равнодушие снова не обмануло друзей. Они хорошо помнили, как из-за прекрасной Лидии сходил с ума их Порций. Кальв и Аллий заговорщически переглянулись, они явно что-то замыслили…

Чтобы избежать ненужных расспросов, Порций поспешил распрощаться:

— Мне пора. С вами можно проболтать до утра, но тогда родне моей невесты расскажут, что я гуляка.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что будешь избегать старых друзей только ради того, чтобы понравиться девчонке? — брови Флавия сдвинулись притворно сурово, голос гремел.

— Нет, дорогой друг, не девчонке, а ее бабушке, — запел Аллий. — Наш Порций станет смотреть в рот матроне, когда та будет произносить очередную избитую истину, кивать и поддакивать. Он примется запоминать имена всех приживалок в богатом доме и даже рабов, изучит все пристрастия хозяйки и ее привратника…

Договорить не успел, понимая, что друг шутит, Порций так же шутливо бросил в него подвернувшейся под руку грушей.

На следующий день предстояла встреча с Гаем. Порций опрометчиво обещал прийти на тренировку, а это означало, что придется встать до рассвета, потому что гладиаторы тренируются рано утром и после того, как солнце перестанет палить. Лучше биться ночью, чем обливаться потом на полуденном солнце.

Гай предупредил Калена о предстоящем визите, подчеркнув, что Порций изъявил желание оплатить игры в честь Геркулеса, значит, ему будут нужны гладиаторы.

Конечно, когда наконец появился Порций, солнце давно поднялось в небо.

Гай рассмеялся:

— Узнаю лентяя. Биться поздно, уже жарко.

Порций махнул рукой:

— Не надо биться, я тебе доверяю. Отберешь восемь пар, чтобы сошлись между собой, и прибереги двоих для боя с Лидоном. Думаю, этого хватит. Давай посидим в тени, поговорим…

Пока друзья беседовали в перистиле, Кален метался в своих комнатах наверху, скрипя зубами:

— Знаю, ради чего прибыл Порций! Плевать ему на наших гладиаторов, он приехал ради встречи с Гаем, наставника хотят переманить в Рим! И Лидона привез не Помпеям показать, а Гаю, чтобы тот увидел, какие гладиаторы есть в Риме.

— Гая? — изумленно приподняла красивую бровь Клодия. — Он же не бьется на арене. Зачем он Риму?

— За тем же, зачем и нам. В Риме построена новая арена — арена Флавиев. Император Тит намерен открыть ее в следующем году. Огромная, какой еще никто не видывал. Для выступления на ней придется собирать гладиаторов со всей империи, там будут нужны опытные наставники.

В Риме и впрямь достраивали огромную арену Флавиев по имени императоров Титов Флавиев Веспасианов — отца и сына, полных тезок, ту, которую позже назовут Колизеем и которая простоит не одно тысячелетия, конечно, уже без гладиаторских боев.

Но Кален был прав только наполовину. Да, Порций решил отобрать гладиаторов для предстоящих праздников, показать Помпеям прославленного Лидона, покутить вдали от отцовских глаз с приятелями, даже возобновить роман в Лидией, но прежде всего он приехал к Гаю, и вовсе не ради гладиаторов.

Был у Порция к другу один вопрос, весьма щекотливый, но совершенно обязательный для решения, потому что без этого самого решения брак с Юстой Кальпурнией Пизонией будет недействителен.

Дело в том, что именно Гай был тем самым отказавшимся от Юсты женихом. Просто любовница Гая, которую тот любил по-настоящему, должна была родить ему ребенка, которого Гай желал признать по всем правилам, а не усыновляя, а значит, хотя бы на месяц жениться на своей любовнице, а потом развестись, оставив сына себе.

Но его отец взъярился, до него дошли слухи, что красавица могла родить не только от Гая, но и от собственного мужа. Признавать сыном чужого ребенка и завещать ему огромное состояние Корнелиев Лентуллов вместо того, чтобы жениться на чистой и хорошей девушке из Юлиев Кальпурниев Пизонов и Сцеволов?!

Нашла коса на камень, отец пригрозил лишить Гая всего, если тот откажется от женитьбы, Гай в ответ обещал, что больше не появится в этом доме, и ушел. Он отпустил своего единственного раба Гермерота, стал наставником гладиаторов, помог Гермероту открыть свое дело и вообще осел в Помпеях.

Правда, к этому времени любовница умерла при родах. Девочка, которая родилась мертвой, имела смуглую кожу и совершенно черные волосики, в то время как и она сама, и Гай светловолосые. Отец был прав, утверждая, что Гай вознамерился усыновить чужого ребенка. Сделай он это, стал бы всеобщим посмешищем.

Гай тяжело перенес смерть любимой женщины, еще тяжелей ее измену, но постарался найти себя, воспитывая из крепких парней отменных бойцов. Это ему удавалось, за что и был ценим Каленом.

Увидев впервые Юсту и поняв, что жить без этих синих глаз уже не сможет, Гай решил приложить все силы, чтобы познакомиться ближе. Он совсем не случайно оказался в тот день на форуме и ждал Юсту, узнав, что она гостит у Руфов.

А потом был шок, потому что Юста оказалась той самой наследницей миллионов, от которой он отказался! Мало того, она была помолвлена с его другом Порцием!

Поняв, что натворил когда-то, Гай всю ночь метался по своей комнате едва ли не с рычанием. Он видел, что Юста отвечает взаимностью, что ей хорошо рядом, что все могло бы сложиться иначе, если бы не его дурное чувство ответственности. Оказался верным простой шлюхе, отказавшись от такого подарка судьбы, как Юста!

Но Порций приехал не за тем, чтобы похвастать предстоящей женитьбой. Договор о помолвке между отцом Юсты и отцом Гая был заключен по всем правилам, то есть оформлена документально. Разорвал же ее Гай на словах, то есть просто отказался жениться. Юстиниан мог подать на него в суд и заставить это сделать, мог потребовать возмещения ущерба репутации, мог заявить через суд о расторжении по вине жениха… Но он ничего этого не сделал, бумага осталась лежать среди документов.

Наличие этого документа делало помолвку Порция с Юстой недействительной, предстоящий брак тоже.

Гай не сумел сказать Юсте, кто же он такой, потому что нужно было бы объяснить, почему же тогда он отказался жениться. Он боролся между желанием все бросить и уехать куда-нибудь совсем далеко, где не будет этих синих глаз, и желанием объявить помолвку Порция недействительной и самому жениться на Юсте. Она умница, она поймет.

Но Гай прекрасно понимал, что не поймет бабушка, знаменитая Юлия.

И он решил пока не предпринимать ничего, предоставив выбор судьбе и самой Юсте. Девушка выйдет замуж за того, кого выберет ее сердце, даже если ее бабушка будет против. Можно обойтись и без наследства бабушки, своего хватит, а будет мало, он сумеет открыть свою школу гладиаторов и заработать на безбедную жизнь семье.

Порций крутил вокруг да около, не зная, как завести решающий разговор. Неизвестно, как повернуло бы дальше, не начни он снова встречаться со своей прежней любовницей Лидией, которую бросил когда-то.

Конечно, Лидия была обижена. Она не женщина из лупанария и не гетера, которую можно бросить, а потом вспомнить, когда возникнет необходимость. Она не игрушка и не рабыня.

Хотелось просто отказаться от встречи с Порцием, но нет никого опасней обиженной женщины, страсть которой осталась в прошлом. Лидия решила отомстить бывшему любовнику по-своему. Она ответила на письмо, пригласив к себе.

И вместо того, чтобы помчаться к невесте или хотя бы ее опекунше, Порций тайком пробрался в дом Лидии.

Но там его ждало не просто разочарование, а настоящее потрясение. Благодаря двум наследствам Лидия была достаточно состоятельна, чтобы потакать своим прихотям, а потому время от времени устраивала настоящие вакханалии. Но больше всего Порция потрясло то, что его любовница оказалась доступной для многих присутствующих. Нет, она не занималась любовью у всех на виду, но позволяла себя обнимать, довольно откровенно ласкать, целовать… При этом смотрела на самого Порция насмешливо и с вызовом.

Он боролся между желанием немедленно уйти и желанием просто избить кого-то, то ли неверную любовницу, то ли ее гостей. Гости были не знатные, где и набрала таких? Все в масках, полуголые…

Он все же не выдержал и, схватив Лидию за руку, потащил в сад подальше от чужих глаз. Входя в дом, он придумывал, как будет заниматься с ней любовью в этом уютном садике, однако сейчас тащил совсем не для этого.

— Дрянь, потаскуха, подстилка! — грубые ругательства срывались с его губ с такой легкостью, словно Порций каждый день так выражался. В действительности большинство из тех ругательств, которыми он осыпал любовницу, Порций произносил впервые. — Предаешься разврату и кутежам! С кем ты дружишь?!

Он кричал еще и еще…

Остановился, только поняв, что их слушают любопытные гости и что саму Лидию совершенно не впечатлили оскорбления, напротив, она уперла руки в бока и насмешливо ответила:

— А тебе-то какое дело? Кто ты такой, чтобы меня укорять? Приехал жениться на богатой наследнице и при этом ходишь на вот такие вакханалии. Чем ты-то лучше?

Он вылетел оттуда быстрее пущенной стрелы, следом несся грубый хохот. Откуда Порцию было знать, что все это подстроено Лидией, что она привезла людей из Неаполя, которые изобразили вакханалию, чтобы унизить бывшего любовника.

Правда, того, чего она добивалась, не получилось. Порций просто рассвирепел, но не стал ревновать или молить ее о любви и пощаде, кажется, напротив, теперь готов забыть совсем. Нет, оставаться просто брошенной потаскухой в ее планы не входило… А потому в действие вступил второй план, куда более изящный, как казалось самой Лидии.

Они оба не знали еще об одном. Не доверяя своему любившему покутить сыну, Гней Постумий отправил следом за Порцием своего человека, который должен был проследить за будущим супругом и в случае опасности немедленно сообщить отцу в Рим.

После визита в дом Флавия и посиделок с друзьями соглядатай отправил просто сообщение, а вот увидев, куда занесло подопечного на следующий день, послал в Рим уже крик о помощи.

Поведение Порция становилось оскорбительным, он не счел нужным появиться на вилле на побережье за рекой Сарно. Помпеи — город небольшой, уже поползли слухи о том, что приехавший Порций Постумий сорит деньгами и весело проводит время.

Даже Юлия Пизония стала ворчать по поводу неподобающего поведения жениха ее внучки. Только понимание, что вторая разорванная помолвка приведет к тому, что Юсту и вовсе не возьмут замуж, заставляла бабушку терпеть и придумывать будущие козни против этих наглых Постумиев.

Сама Юста и вовсе отказывалась разговаривать на тему жениха и предстоящей свадьбы. Однажды в пылу разговора она даже произнесла фразу, что скорее станет весталкой, чем свяжется с этим беспутным Порцием Постумием!

Но по-настоящему сердце у Юсты болело совсем из-за другого. Они уже три дня не виделись с Гаем. После поездки на Везувий Гай словно забыл о ней. Юста понимала, что это неприлично — мечтать о встрече с наставником гладиаторов, но не мечтать не могла. А тут еще этот Порций, о котором разное болтают в Помпеях. Потому и заявила бабушке, что пойдет в весталки.

Порций Постумий не спешил встретиться со своей невестой, но и Юста не жаждала встречи. Она пыталась и никак не могла найти повод, чтобы увидеть совсем другого человека. Конечно, она может увидеть Гая на празднике Геркулеса, когда будут проходить бои, но девушке хотелось совсем иного, близости, которая была во время поездки на Везувий или беседы на форуме.

Нет, о физической близости она не думала, это невозможно, но хотя бы поговорить…

— Флавия, ты не хочешь погулять?

— Мне сегодня тяжело, Юста, ноги отекли. Возьми Секста и Пинну, сходите на форум, может, там есть новые указы?

Юста оценила понимание подруги и воспользовалась предложением, но Гая на форуме не было. Сколько ни выглядывала, не нашла, пришлось даже подняться на ступеньки храма Юпитера. Девушка вздохнула, конечно, у Гая тренировки, тем более завтра праздник.

Она уже собралась уходить, когда услышала сзади до дрожи в коленках знакомый голос:

— Юста, ты кого-то ищешь?

— Гай, здравствуй.

Повернувшись, Юста оказалась едва ли не вплотную к Гаю, так близко он подошел.

Замерли вдвоем, но ни она, ни он не отодвинулись, хотя это было на границе приличия — стоять вот так близко. У Юсты сбилось дыхание, а сердце колотилось так, что могло расшатать храм и сбить людей с ног. Но храм стоял, и люди занимались своими делами, на них никто не обращал внимания.

Первым опомнился Гай, он увлек девушку в сторону, стоять на ступеньках храма едва ли не обнимаясь подозрительно.

— Ты не своего Порция ищешь?

— Нет, что ты!

Напоминание о женихе мгновенно испортило настроение.

— Юста, мы так и не побывали на Везувии. Жаль.

— Да, жаль.

— На бои придешь?

— Конечно.

Его рука легонько коснулась ее руки, было видно, как Гай борется с желанием обнять Юсту. Наверное, это случилось бы, но его позвали:

— Гай!