Поверь своим глазам Баркли Линвуд

8

Поскольку других игрушек, кроме джи-пи-эс, в моем автомобиле не наблюдалось, брат нахмурился и потребовал, чтобы мы развернулись и отправились домой. Но на сей раз я проявил твердость, напомнив, что, если доктор нас ждет, нам непременно следует попасть на прием.

Томас вошел в кабинет доктора Григорин, а я устроился на стуле в приемной. Своей очереди здесь дожидалась еще одна пациентка — худая женщина лет тридцати с длинными, растрепанными светлыми волосами, прядь которых она периодически наматывала себе на указательный палец. При этом она почти не сводила заинтересованного взгляда с какой-то точки на стене, словно там сидел паук и его могла видеть только она.

Я взглянул на часы, понял, что располагаю временем, и вышел в коридор. Достав мобильник, я сначала узнал через Интернет номер, а потом набрал его.

— Редакция «Промис-Фоллз стандард», — услышал я женский голос с автоответчика. — Если вам известен добавочный, введите его. Чтобы соединиться со справочником телефонов редакции, нажмите «два».

После нескольких манипуляций я услышал в трубке гудки нормального вызова.

— Джули Макгил. Слушаю вас.

— Привет, Джули. Это Рэй Килбрайд.

— Здравствуй, Рэй! Как поживаешь?

— В общем, неплохо. Слушай, мне кажется, я позвонил в неудачный момент, или ошибаюсь?

— Просто жду другого звонка, — сказала Джули. — Я думала, это директор школы Промис-Фоллз. Он обещал рассказать о небольшом взрыве, случившемся в их химической лаборатории.

— Господи Иисусе!

— Ничего страшного. Жертв нет, хотя могли быть. Чем могу тебе помочь?

— Прежде всего хотел поблагодарить, что пришла на папины похороны. Это было очень любезно с твоей стороны.

— Не стоит благодарности.

— А еще я хотел узнать, не найдется ли у тебя минутки, чтобы выпить со мной по чашке кофе. Хотел задать тебе пару вопросов об отце, поскольку ты написала о нем в газете.

— О, это была всего лишь заметка. Каких-либо подробностей я не знаю.

По ее тону было понятно, что она опасается пропустить другой звонок, а потому я уже собирался извиниться, что отнял у нее время, и отключить телефон, когда Джули добавила:

— Но разумеется, я охотно встречусь с тобой. Почему бы тебе не приехать сюда часам к четырем? Возьмем по пиву. Встретимся у входа в редакцию.

— Да, конечно, это будет…

— Пока, — произнесла она и повесила трубку.

Когда я вернулся в приемную, доктор и Томас выходили из кабинета. На прощание она сказала ему:

— Не будьте таким букой. Вам нужно приезжать ко мне почаще. Нам необходимо продолжать наши беседы.

— А с ним вы тоже поговорите, как обещали? — Томас указал на меня.

— Непременно.

— Скажите, чтобы перестал указывать мне, что я должен делать.

— Обязательно.

Доктора Лору Григорин природа наделила копной непослушных рыжих волос, которые бы разметались по плечам, если бы она не стягивала их сзади в тугой пучок. Рост ее едва достигал пяти футов и четырех дюймов, причем каблуки добавляли не менее трех дюймов. Хотя ей перевалило за шестьдесят, она все еще оставалась достаточно привлекательной женщиной, которая никогда не одевалась как врач. Вот и сегодня ней была красная блузка и прямая черная юбка, лишь едва прикрывавшая колени.

— Мистер Килбрайд, — обратилась она ко мне, — прошу в мой кабинет.

— Рэй, — произнес я. — Зовите меня просто Рэй.

Она попросила Томаса подождать в приемной, пока будет проводить сеанс со мной.

— Мне строго наказано прописать вам какое-нибудь лекарство, — с улыбкой произнесла доктор, жестом приглашая сесть в кресло. Причем сама не заняла место за рабочим столом, а пристроилась напротив меня, перекинув ногу на ногу. У нее были красивые ноги.

— Чтобы обуздать мое нездоровое стремление манипулировать людьми? — предположил я.

— Именно так.

Мне понравилась ее улыбка, обнажавшая чуть заметную щербинку между передними зубами.

— Какое впечатление он на вас производит? — спросила она.

— Трудно сказать. Я догадываюсь, что смерть нашего отца не могла не потрясти Томаса, но он это скрывает.

— Я тоже заметила, что он расстроен, хотя старается держать все в себе.

— Но только не с Марией!

— Кто такая Мария?

Я объяснил, и доктор Григорин покачала головой:

— Вашего отца очень тревожило, как много времени отнимает у Томаса его увлечение картами. Томас же заявил мне, что стал в последнее время заниматься этим значительно меньше и теперь смотрит с вами кино по телевизору.

— Он солгал вам. Вы ведь поняли, к чему мне пришлось прибегнуть сегодня, чтобы выманить Томаса из дома и заставить приехать сюда. Его очень трудно уговорить оторваться от того, что он называет работой.

— А Томас посвятил вас в ее суть?

— Не уверен, что в этом есть необходимость, — ответил я. — Сейчас, например, ему просто нравится изучать города мира через сайт в Интернете. Это его новый «конек». — Я усмехнулся. — Хотя он тут как-то обмолвился, что мне нужно получить специальный допуск, чтобы узнать, над чем он на самом деле трудится.

Доктор Григорин кивнула:

— Томас разрешил мне информировать вас о своей миссии.

Я чуть подался вперед в своем кресле.

— Миссии? Что это значит?

— Он считает, что работает на ЦРУ. Консультирует их.

— Простите, не понял, на кого он работает? На Центральное разведывательное управление?

— Именно так.

— Но каким же образом? Что он вбил себе в голову? Чем конкретно, по его мнению, он может им помочь?

— Все это достаточно сложно и запутанно. У него, конечно, концы с концами не сходятся, как бывает во многих снах, когда одно видение обрывается и начинается другое. Прежде всего Томас ожидает, что случится некая огромных масштабов катастрофа, нечто вроде взрыва или диверсии в электронных сетях. Вероятно, он имеет в виду глобальный сбой в работе компьютеров. Намекает, что за этим может стоять иностранная держава, которая разрабатывает новый и очень мощный компьютерный вирус. Тот лишит США возможности эффективно вести сбор разведданных.

— Господи!

— А когда это произойдет, в числе первых будут уничтожены компьютерные карты. В одно мгновение они исчезнут. Все сотрудники разведывательного сообщества, которые нуждаются в таких картах, окажутся беспомощными, потому что в свое время им приказали сократить расходы на бумагу…

Заметив мое удивление, доктор Григорин улыбнулась:

— Да, да, речь о сокращении бюджетных расходов. Оно затронуло теперь даже шизофренические иллюзии. — Она смутилась, почувствовав, что употребила слишком сильное выражение. — Короче говоря, в распоряжении правительства не осталось якобы уже ни одной карты, отпечатанной обычным типографским способом.

Для человека, знавшего Томаса так хорошо, как я, все это начинало приобретать некий смысл. Извращенный, но смысл.

— И что же произойдет дальше? — продолжила Лора Григорин. — К кому, как вы думаете, они обратятся за помощью?

— Нетрудно догадаться.

Она кивнула.

— А Томас сможет по памяти начертить для них планы чуть ли не всех городов мира. Они у него вот здесь. — Она постучала указательным пальцем по виску.

— Но старые карты все равно никуда не денутся! — воскликнул я. — Они останутся в библиотеках, в домах людей, в миллионах экземпляров школьных атласов, наконец.

— Вы, разумеется, пытаетесь мыслить логически, — усмехнулась доктор Григорин. — Но в апокалипсических видениях вашего брата все это уже было уничтожено. Библиотеки повсеместно отправили старые карты на свалку, сменив их цифровыми версиями. А население сдало в макулатуру вместе со старыми газетами и пользуется исключительно компьютерами. Вот, собственно, почему это и станет поистине невероятным бедствием. Мир останется вообще без карт, и единственным человеком, который сумеет восстановить их, окажется Томас. Причем не только карты, но и внешний вид улиц, перекрестков, даже фасадов отдельных домов.

Я лишь развел руками.

— Значит, он считает, что, если это произойдет, он должен быть готов?

— Никаких «если», — сказала доктор Григорин. — Он уверен, что это непременно случится. Вот почему он все время проводит в своей комнате, перемещаясь по миру и стараясь зафиксировать в памяти как можно больше информации до того, как грянет катаклизм. Несколько лет назад у меня был один пациент, он работал в газете, издающейся в Буффало. Каждый вечер, уходя домой, он прихватывал с собой несколько номеров своего издания, поскольку пребывал в уверенности, что однажды редакция сгорит дотла, а он останется единственным, у кого будет храниться архив — по крайней мере за тот период, что он там проработал.

— Невероятно!

— В его доме каждая комната, каждый коридор, каждый свободный угол были заполнены кипами газет. Чтобы перемещаться по квартире, ему приходилось буквально протискиваться мимо них.

— Похоже на персонажа одного комического сериала, — заметил я.

— Комического? Едва ли, — возразила Лора. — Дело в том, что здание редакции действительно сгорело.

У меня отвисла челюсть.

— Не может быть!

— Еще как может! А потом у него дома нашли канистру из-под бензина, которая и стала причиной возгорания.

Ее история на какое-то время повергла меня в шок, но вскоре я расслабился и рассмеялся.

— Вы же не можете всерьез предполагать, будто Томас способен сам запустить вирус, уничтожающий компьютерные карты? Это было бы чересчур даже для него.

— Нет, конечно. Эту историю я рассказала вам, чтобы вы поняли: навязчивая идея вашего брата хотя и большая редкость, но далеко не уникальна. Разница лишь в нюансах.

— Боже мой! — Мне в голову вдруг пришла неприятная мысль. — Маклин…

— О чем вы?

— Это ведь рядом со штаб-квартирой ЦРУ? Томас хотел запрограммировать маршрут поездки туда через систему джи-пи-эс в моей машине, но передумал. Вероятно, потому, что я еще не получил допуска. Но теперь, когда брат разрешил вам сообщить мне, чем он занимается, я, видимо, включен в круг посвященных.

— Брат вам доверяет, а это большой плюс. Больные шизофренией часто перестают верить даже самым близким людям. Они всех боятся. Но я упомянула вначале, что у Томаса все сложно и запутанно.

— Да, припоминаю.

— Так вот, пока глобальной катастрофы с картами не случилось, Томас ожидает, что ЦРУ может обратиться к нему за помощью в других делах. Приведу пример. Предположим, их агент попал в беду где-нибудь в Каракасе или ином месте. Враги охотятся за ним, ему надо бежать, но он не знает, куда и как. Тогда из ЦРУ звонят Томасу, и он подсказывает им наилучший маршрут побега, причем делает это быстрее, чем любой компьютер.

— Вот в это мне легко поверить, — заметил я, проводя ладонью по волосам от лба к затылку.

— Томас часто упоминал именно о путях побега, о помощи людям, угодившим в засаду или какую-либо вражескую ловушку.

Я покачал головой, пытаясь вообразить, что происходит в мозгу у моего бедного брата.

— А еще правительства разных стран могут прибегнуть к его услугам в случае иного рода катастроф. Как природных, так и прочих. Подумайте обо всех торнадо, пронесшихся над США в последнее время, землетрясениях в Крайстчерче, на Гаити, цунами в Японии. Порой целые населенные пункты оказываются сметенными с лица Земли, уничтоженными навсегда. Или, не дай Бог, повторится 11 сентября 2001 года. Спасатели смогут связаться с Томасом, и он подскажет им, где что находилось, в каком месте им срочно искать пострадавших.

— Что-нибудь еще?

— Кажется, я упомянула обо всем, — ответила Григорин с грустной улыбкой.

Я положил сжатые в кулаки руки себе на бедра.

— И какой же вывод следует из этого? Что мы должны предпринять?

— Пока не знаю. Скажу одно: после смерти вашего отца может возникнуть необходимость переселить Томаса в другое место.

Я, в свою очередь, поделился с ней уверенностью, что нельзя оставлять брата одного в родительском доме.

— Вы совершенно правы, — кивнула доктор Григорин. — Он должен жить в городе, причем там, где будет находиться под присмотром. Не в смысле постоянной слежки, нет. Просто его нельзя надолго предоставлять самому себе. У меня есть на примете одно заведение, которое вам следовало бы посетить.