Здравствуй, оружие! Презумпция здравого смысла Никонов Александр

Лево-розовый гуманизм как форма клинической мизантропии

Когда применять оружие?

На этот вопрос обычно отвечают так: когда есть угроза жизни или здоровью. Например, если вас собрались побить.

А если угрожают вашему имуществу?.. — Нет, ни в коем случае нельзя стрелять! — А почему? — А потому что жизнь человеческая бесконечно ценнее любой вещи.

И в этой насквозь демагогической фразе мы опять видим обычное социалистическое неразличение. Чья жизнь? И чье имущество?

Почему жизнь преступника ценнее имущества законопослушного человека, который это имущество заработал? То есть вас грабят или, ухмыляясь в лицо, выносят ваши вещи из квартиры, а вы ничего не можете сделать, даже имея законное оружие? Почему бы тогда просто не объявить все вещи общими — это будет вполне по-коммунистически. И отчего нормальные люди должны мириться с подобным коммунизмом? Тем более что речь ведь идет не только о вещах. Но о чем-то гораздо большем…

История первая. Реальная. Послевоенный полуголодный нищенский СССР. Бедная семья, оставшаяся без кормильца. Мать, которая выбивается из сил, чтобы накормить детей. И девочка, у которой никогда не было никаких игрушек; она всегда с завистью смотрела на детей, родители которых могли позволить себе купить игрушки. Особенно эта девочка любила кукол. Она издалека смотрела на тех счастливиц, у которых были куклы, и безумно, безумно хотела и мечтала о большой розовой кукле, вместе с тем понимая, что никогда, никогда у нее такой не будет. Потому что у матери нет на это денег. Им и на еду еле-еле хватает…

Куклы часто снились девочке ночами. А днем она порой ходила к витрине «Детского мира» и долго смотрела на кукол, представляя, как могла бы играть с этой куклой или вон с той, как укладывала бы спать, разговаривала с ней и берегла от превратностей жизни.

И однажды случилось чудо. Каким-то образом мать наскребла, накопила денег, чтобы на день рождения купить дочери куклу. Не самую дорогую, но настоящую — прямо с полки «Детского мира». Не знаю, как ей это удалось. И дочь, которая, став уже взрослой, рассказывала эту историю, тоже не знает, поскольку тогда была еще маленькой и не спросила.

Настоящая кукла! Это было похоже на сошествие живого бога! И это осталось самым ярким воспоминанием девочки на всю оставшуюся жизнь. Не буду говорить, как любила и берегла девочка эту куклу. Как ни на минуту не расставалась с ней. Как утром просыпалась счастливой, потому что вспоминала: у нее есть то, о чем она так долго мечтала.

Но однажды во дворе какой-то оборванец вырвал у нее из рук куклу и убежал. Девчачья кукла была ему не нужна, он сделал это, как говорят юристы, из хулиганских побуждений. Переживала ли мать, которая с таким трудом, обделяя себя, наскребала деньги на куклу дочери, я не знаю. Но я знаю, что случилось с девочкой. Она, по ее собственным воспоминаниям, «плакала без перерыва две недели и не могла ни о чем говорить, кроме этого». Вы представляете, что это такое, когда ребенок плачет две недели, отказывается от еды и худеет на глазах?

Вот что такое вещь.

Вещь — это продолжение человека. Порой такое же неотъемлемое, как рука. И такое же болезненное. Как разумные существа, мы окружены вещами, а не бегаем голыми по саванне, словно дикие звери. Вещи делают нас разумным видом.

И тот, кто покушается на наше имущество, покушается на то, что делает нас человеком.

А вот еще одна история. Тоже реальная. Каждый год по весне жители небольшого дачного поселка с болью в сердце приезжали в свои летние обиталища. Потому что за зиму они оказывались начисто разграбленными. Тащили все — тазы, ложки с вилками, печки, выдирали проводку, выбивали двери и высаживали окна. Каждый сезон начинался для дачников с восстановления разрушенного. Они задыхались от ненависти к этим ворам, что понятно: каково это — видеть, как все, созданное твоим трудом и руками, подверглось поруганию, уничтожению, разграблению?.. Кто-то зарабатывает, а кто-то с наглой ухмылкой отбирает. В глазах потемнеет от гнева!

И однажды жители поселка скинулись и наняли сторожа с двустволкой на зимний период. Зимой пришли воры — наглые, циничные. Это были пацаны лет 15–18 из соседнего поселка. Старик-сторож с ружьем преступников не испугал: они знали, что их преступные жизни защищены законом, в отличие от имущества, здоровья и нервов обычных граждан. Поэтому они просто послали сторожа куда подальше и продолжили начатое. Сторож выстрелил. Один из малолетних ублюдков упал замертво, а остальные мгновенно разбежались.

Разбежались. Почему? Почему эти твари до выстрела вели себя нагло и вызывающе, оскорбляли сторожа, а после выстрела картина кардинально изменилась? Потому что животные понимают только силу, только страх. А не уговоры. Не зря селяне вешают над полем дохлых птиц — чтобы отпугнуть живых вредителей.

Каков же итог этой истории? Сторож, убивший преступника, был осужден. Дачники носили сторожу передачи в КПЗ, скинулись ему на адвоката. Ничего не помогло. Посадили человека ни за что. Потому что для нашего гребаного государства жизнь и здоровье преступника гораздо важнее спокойной жизни и имущества законопослушных налогоплательщиков. Впрочем, это мы уже поняли, когда проходили тему о травматическом оружии. Помните? Один наш сострадательный министр в юбке подписал директиву о том, что травматическое оружие не должно причинять вред преступнику в виде «длительного покраснения кожи». Директива, помимо этого, запрещает более чем на 10 минут огорчать преступника (изменять его «психоэмоциональное состояние»).

Какая забота об убийцах и насильниках! Слава России!..

Но я с такой заботой не согласен. Как, впрочем, и всякий иной непреступник, на интересы которого покушаются преступники — при поддержке государства. Я считаю, что человек, который покушается на вашу вещь, фактически покушается на вашу жизнь, точнее говоря, на ту часть вашей жизни, которую вы потратили на зарабатывание этой вещи. Он отнимает кусок вашей прошлой жизни. И будущей, учитывая ваши сожженные нервы, которые отгрызут у вас лишний год жизни не хуже той сигареты, о которой медики говорят, что она сокращает наше бренное существование. Испорченные нервы делают это не хуже яда. Известны случаи, когда матери умирали, не пережив смерть своего ребенка. Вот что такое нервы. Вот как они могут сократить жизнь. Конечно, украденные деньги и разрушенная дача — это не потеря родственника и сразу вас не убьет, но пару лет жизни точно отнимет…

Телевизионный репортаж о дачной истории, в которой сторож убил из двустволки преступника и сел ни за что в тюрьму, ведущий прокомментировал так:

— И правильно посадили, потому что жизнь человека ценнее, чем старые тазики.

Скотина… Кто ему сказал, что мой старый тазик не ценнее преступной жизни? Кто должен определять стоимость и важность вещи? Только ее хозяин! Только он знает, какой ценой досталась ему та или иная вещь и что она для него значит.

Благодушные маниловы любят поговорить о святости человеческой жизни — до тех пор, пока лично у них не угнали тачку или не изнасиловали дочь. И только потом они прозревают, понимая простую вещь: болтовня о святости человеческой жизни — преступная демагогия. Потому что люди — разные. Жизнь человека вполне может иметь и отрицательную ценность. Если вы усомнились в этом хоть на мгновение, вспомните Чикатило.

Поэтому новую заповедь даю вам! Отныне свята не только и не столько жизнь человека. Священно его право на имущество. Имущество должно быть так же незыблемо, как здоровье и жизнь. А иногда и больше. Потому что порой вещь важнее здоровья. Царапина заживет. Сломанная кость срастется. А уничтоженная редкая картина известного художника пропадает безвозвратно, ее уже никто не вернет. Серьги старинной работы, доставшиеся вам от прабабушки и украденные каким-то узколобым ублюдком, вам никто не вернет.

Это совершенно иная идеологема! Принципиально иная. И она, как ни парадоксально, более гуманна, чем прежняя, гласящая о святости какой-то там абстрактной, неизвестно чьей жизни. Римское право конкретно и жестко защищало имущество личности. И потому сам гражданин римской республики был лицом неприкосновенным. Римское гражданство ценилось и было предметом вожделения всей ойкумены.

А потом пришел маргинальный социалист Христос, который по-маниловски начал плести ахинею о непротивлении злу насилием и подставлении правой щеки тому, кто тебя охреначил по левой. В результате этой сверхчеловеческой и на первый взгляд супергуманной идеологии пролились моря крови…

Все попытки заменить римское право фигней добром не заканчиваются. А римский гражданин, в отличие от негражданина, имел право на оружие и мог защитить себя, свою семью и свое имущество от посягательства грабителя, просто-напросто зарубив его мечом. А что тут такого? Негуманно?

Странно. Если человек сунул голову под паровой молот и башку ему расплющило, никто почему-то не кричит о негуманности. А ведь человек погиб! Почему же нет воплей о негуманности? А потому что паровой молот — машина. Сунул туда голову — сам виноват, соблюдай технику безопасности.

Римский закон — тоже машина. И если хозяин имущества может лишить тебя жизни, верещать о негуманности не нужно: хочешь жить — не суйся воровать! Соблюдай технику безопасности. А уж если сунулся в чужой дом и тебе отстрелили башку — сам виноват. В чем проблема?

Вот какой должна быть новая, гуманная мораль… А вообще, если уж по большому счету, гуманизм — понятие относительное. И если государство играет на стороне преступности, то есть чересчур гуманно по отношению к преступникам, это превращается в страшную негуманность и вопиющую несправедливость по отношению к хорошим людям.

Страна должна быть гуманной. Но к людям, а не к бандитам.

Поэтому преступника можно убить, если он покушается на самое священное — ваше имущественное право. Убил преступника — сорок грехов списал. Каждый должен иметь право и моральную обязанность стрелять вслед мотоциклисту, сорвавшему с плеча пожилой женщины сумку. И тогда через пять-десять трупов этот вид преступления, который чрезвычайно развит в южных странах, просто исчезнет. Как исчезли в Молдавии угонщики автомобилей. Конечно, наши розовые гуманисты скажут, что это очень плохое, жестокое и кровавое решение вопроса, и потому пусть лучше данный вид преступления процветает. Гуманисты очень любят преступников. А мне слезинка старухи, у которой украли пенсию, дороже, чем жизнь тысячи гопников, воров и прочих отбросов. Потому я голосую за отстрел.

Между прочим, фактически то, что я написал, государством признается. Но негласно и для себя. Часовой на посту, то есть раб государства, может и даже обязан открыть из автомата огонь на поражение по человеку, который лезет на охраняемый склад. Почему же государство делает для себя исключение, разрешая убивать за покушение на имущество? А потому что это его, государственные, шмотки! А за свое добро каждый готов порвать. В итоге государству убивать можно, а тем, кто, собственно говоря, и составляет собой государство, — нет. Почему? Где и на каком этапе монстр государства отделился от людей и стал самостоятельным драконом, который не подчиняется своему хозяину — народу, людям — унижаемым, обворовываемым, насилуемым и при этом лишенным права на самозащиту?..

Но это еще не весь парадокс! По российским, например, законам нанятый и вооруженный охранник не имеет права убивать преступника, который покушается на его, охранника, имущество. Но имеет право открывать огонь на поражение, если кто-то покушается на имущество, которое он охраняет по договору. Иными словами, за чужое имущество убивать можно, а за собственное — ни в коем случае.

Ясно, что законы нужно менять. В какую сторону? А вот в какую…

Убил? И слава богу…

В Южную Америку я не летал: накладно. Но с одним человечком на этом континенте, который тесно связан с оружием, списался. Человечек интересный. Занимается оружейным бизнесом, живет в Бразилии, при этом имеет оружейную лавку и в Панаме. Панама и Бразилия здорово отличаются друг от друга. Панама — страна более-менее спокойная, а в Бразилии — высоченная преступность. Связано это с фавелами — огромными трущобными районами Рио, которые являются рассадниками тараканов и человеческой плесени. По сути, фавелы — это огромные преступные малины, гигантские Хитровки.

И в Панаме, и в Бразилии короткоствольное и длинноствольное оружие легализовано. В Бразилии возраст, с которого можно получить ствол, — 25 лет. Процедура получения разрешения не сложна, но претендента тщательно пробивают по полицейским криминальным базам. Купить можно все что угодно, кроме автоматического длинноствола, то есть чисто военных пехотных образцов.

В Панаме процедура получения оружейной лицензии сложнее, там нужно даже сдать тест ДНК и ждать ответа почтой 3–4 месяца. Зато разрешение дается пожизненно и сразу на 30 стволов. Если хочется купить больше, нужно немножко доплатить и получить бумажку еще на 30 стволов. При этом в Панаме разрешено все — автоматическое оружие, пулеметы, обрезы. Хочешь сделать из своей двустволки обрез — пили! Твоя вещь, кто тебе может запретить ее портить? Способ ношения не оговорен — можно носить и открыто, и скрытно. Раз уж человек прошел такую серьезную проверку, ему можно доверять. И небезосновательно: как мы знаем, легальное оружие в преступлениях не участвует.

Так вот, мой южноамериканский корреспондент рассказывает:

«Живу преимущественно в Бразилии. Криминальная ситуация худшая в мире, поэтому оружие сильно помогает. Нынешнее правительство вынесло на референдум ограничительные законы и с треском проиграло. Сам езжу на работу с коротким револьвером в поясной сумке (на велике катаюсь, проезжаю в одном месте неприятный район). Полиция применяет оружие часто, пойманных на месте преступления преступников, если при них нелегальный ствол, могут просто убить, никого не стесняясь. Федералы и GOPE («Элитный отряд») вообще не задумываются. Но это феномен фавел, чисто бразильское, про это отдельную книгу надо писать.

Сам я веду курсы по применению оружия, то есть учу не просто стрелять, а именно стрелять в людей, выбрать безопасный момент, не побояться нажать спуск. Одну из моих учениц месяцев шесть назад высадили из машины. Она дождалась, когда грабитель отвлечется на руль, достала из сумочки ППК и пальнула ему в башку через стекло. Ответственности не несла, полиция только поблагодарила».

Вот оно!

При любом преступном посягательстве на человека — на его жизнь, здоровье, сексуальную неприкосновенность или имущество — человек имеет право применять оружие на поражение. Имеет право убивать, попросту говоря. Это святое право каждого защищающегося человека. И не важно, что именно он защищал, главное, что он защищал свое. Так должен быть устроен справедливый закон. Убил бандита, пытавшегося украсть у тебя или у прохожего кошелек, — получи награду от органов поддержания правопорядка или хотя бы устную благодарность полиции.

В Южной Америке закон справедливый. Попытался угнать машину — получил пулю в тыкву. Это гуманно.

И в Италии закон справедливый. Парламент страны не так давно одобрил закон, который разрешает итальянцам из своего легального оружия валить преступников для защиты не только жизни, но и собственности. Конечно, леваки сильно возражали против отстрела социально близких, бормоча что-то о несоразмерности «наказания» преступлению. Мол, преступник всего лишь хотел ограбить людей, а его убили — разве такое справедливо, ведь за имущественные преступления у нас казнь не предусмотрена!.. Но в Европе казнь теперь вообще не предусмотрена, так что ж теперь — преступников не убивать во время самообороны? Глупость. Тем более что самооборона — это вовсе не наказание, не нужно путать понятия. Поэтому министр юстиции Роберто Кастелли очень грамотно ответил обеспокоенным любителям преступников в том смысле, что бандитам «теперь будет больше острастки, а у жертв агрессии меньше проблем». Это гуманно.

И в Сербии закон справедливый. В Белграде за полчаса до полуночи некий молодой человек решил вкусить прелестей насильственного секса. Ударом сзади он сбил с ног жертву — молодую девушку. Та упала, но сдаваться не собиралась — сначала она укусила насильника за палец, потом, извернувшись, вытащила из сумочки пистолет и выпустила в грудь ублюдка весь магазин — шесть пуль. Тот, как говорится, волею божией помре. Полицейские не только не возбудили дело против девушки, но и обрадовались: одним меньше. Это гуманно.

И в Литве закон справедливый. Зимним вечером в Вильнюсе на дискотеке «Макс» у кого-то из посетителей пропала куртка из гардероба. По неизвестной причине охранники дискотеки решили, что куртку украл один подросток, и в отместку отобрали у него куртку. Тот звонит домой: принесите во что-нибудь одеться, у меня куртку отняли! Мать подростка и его отчим поехали разбираться. Отчим прихватил с собой легальный пистолет.

Слово за слово, возникла перепалка. Отчим требует отдать куртку и поступить по закону, то есть вызвать милицию и т. д. Работники дискотеки куртку пацану не отдают. Более того, один из охранников дискотеки заметил у отчима кобуру на поясе и зачем-то решил отобрать у него пистолет. Зачем? Более глупое решение придумать сложно. Охранники вдвоем нападают на отчима: один бьет его рукой по голове, чтобы тот потерял сознание — у бессознательного отобрать оружие проще. Отчим падает на пол, но сознание не теряет. Его жена в ужасе кричит и вцепляется в одного из преступников. А второй в это время пытается вырвать у лежащего пистолет. Но тому, к счастью, удается достать оружие и выстрелить в нападающего. Тот падает замертво с пулей в башке.

Отчим вскакивает на ноги, и в этот момент к нему кидается второй охранник. Похоже, он был полностью отмороженный идиот, раз решил кинуться на вооруженного человека с голыми руками. Отчим стреляет во второго нападающего. Пуля попадает тому в руку, да так неудачно, что делает его нетрудоспособным инвалидом. Суд обороняющегося полностью оправдал. Это гуманно.

Даже на Украине закон порой бывает справедлив. Осенью 2006 года тракторист Михаил Жиденко поссорился со своей соседкой. Сын соседки — бизнесмен Роман Головешко решил отомстить «обидчику». Он за сотку баксов нанял двух ментов из местного отделения милиции — Александра Билозора и Виталия Сидоренко, чтобы они «наказали» Михаила. И вот в один прекрасный день в дом к Жиденко вломились двое крепких парней в штатском и, не предъявляя документов и не говоря ни слова, начали избивать жену Михаила, а его самого потащили в сторону леса. Вырвавшись из лап преступников, Михаил заскочил в дом и вылетел оттуда уже с ружьем. Он направил двустволку на преступников и велел им убираться. Вместо того чтобы послушаться доброго совета, один из бандитов бросился на крестьянина. И тут же получил сноп дроби в живот, от коего сразу и помер. Второй бандит бросился бежать. Покойником, как потом выяснилось, оказался сержант милиции Сидоренко, а трусом — его коллега Билозор. Несмотря на то что и менты, и прокуратура начали активно шить крестьянину статью за убийство и даже подтасовывать доказательства, суд, проведя тщательное расследование, полностью оправдал убийцу. Это гуманно.

И в Оклахоме закон справедливый. Трое преступников, вооруженных винтовкой, вломились в дом приличного человека. Приличный человек открыл огонь и убил одного из них — 15-летнего охламона. Полиция дело не возбуждала: сами полезли, сами и виноваты. Это гуманно.

И в Техасе закон справедливый. В октябре 2007 года около двух часов ночи в дом к Дэннису Бэйкеру залез грабитель. Бэйкер занимается мелким бизнесом по продаже скобяных изделий, его лавка находится аккурат на первом этаже дома. Каковой дом уже пять раз подвергался ограблениям и кражам, причем ущерб составил около двадцати тысяч долларов. Поэтому хозяин поставил в доме три видеокамеры и вывел сигнал в свою спальню.

Бэйкера разбудил попугай, который увидел незнакомца и решил поздороваться с ним, крикнув: «Хай! Хай!» Услышав эти крики, хозяин приник к экранам системы наблюдения и увидел в гараже непрошеного гостя, после чего взял в руки пистолет, спустился и убил ублюдка. Полиция не стала заводить дело об убийстве, поскольку хозяин действовал в рамках закона. Действительно, почему человек должен отдавать кому-то кровно заработанное? Это гуманно.

Любопытно, что незадолго до этого происшествия власти штата одобрили закон, который смещал центр гуманизма от преступников к нормальным гражданам. Иными словами, отбирал гуманность у преступников и возвращал ее людям, как и должно быть. Закон оказался весьма продуктивным: за первые же несколько недель его действия жители города, в котором обитал Дэннис Бэйкер, пристрелили нескольких грабителей в собственных домах. А ведь застреленный грабитель — это не просто застреленный грабитель, то бишь единичный акт гуманизма, отнюдь нет — это длинная цепочка ограблений, которые мертвый грабитель теперь уже никогда не совершит. Оборванная цепь из десятков преступлений — вот что такое один удачный выстрел, это гуманизм, пролонгированный и распространенный на многих граждан.

Надо сказать, во многих штатах и городах Америки, где закон разрешает убивать преступников, защищая свою жизнь, и запрещает убивать преступников, защищая имущество, полицейские не преминут напомнить хозяину, пристрелившему вторгшегося налетчика, чтобы тот дал правильные показания. То есть хозяин должен заявить, что ему показалось, будто налетчик вооружен или выкрикивал угрозы и, стало быть, представлял опасность. Наводящими вопросами полицейские помогут хозяину сказать нужные фразы и занесут их в протокол, чтобы у последнего не было неприятностей.

Поэтому обороняться американцы совершенно не стесняются. В новогоднюю ночь, едва пробили куранты и в свои права вступил 2008 год, на северо-западном перекрестке техасского городка Сан-Антонио два автомобилиста не поделили дорогу. Один из них — 24-летний Томас Гарза схватил в руки биту и тут же получил три пули от оппонента. А не надо хвататься за биту и угрожать людям! Все конфликты нужно решать мирно, словами. В противном случае можно умереть. Полиция не стала возбуждать дело против стрелявшего, поскольку это был явный случай самообороны — в руках мертвого Гарзы была бита.

Это был первый случай законного убийства в 2008 году в городке Сан-Антонио. А всего за один только 2008 год в одном только Сан-Антонио техасцы совершили 17 «законных убийств» — так в американской юриспруденции называются убийства, совершенные при обороне. После гуманизации законодательства в сторону законопослушных граждан последние стали шире применять оружие. В том же Сан-Антонио цифра законных убийств выросла в два с лишним раза. И это прекрасно.

Граждане перестали убегать от преступников и стали их просто отстреливать. В США, в отличие от вырождающейся Англии, существует так называемый «принцип крепости». Если английские розовые гуманоиды рекомендуют жертвам покинуть собственный дом и бежать от преступников, то в Техасе считается, что из дома бежать некуда да и незачем. И если кто-то в твой дом влез без спроса, ему можно на законных основаниях снести башку.

Вот еще один подобный случай. В половине двенадцатого ночи хозяин дома услышал во дворе шум. Он выскочил наружу и увидел, что какой-то мужик избивает обрезком железной трубы его собаку. Хозяин, не долго думая, выстрелил и убил преступника. Уголовное дело против него не возбуждалось, поскольку он действовал в рамках «принципа крепости», то есть угрохал бандюгана на своей частной земле.

Однако не всем в Америке нравится гуманизм (по отношению к гражданам). Мы уже знаем, что окопавшаяся по американским университетам социалистическая сволота обладает весьма парадоксальным пониманием гуманизма, он у них имеет перекос в сторону социально близких, то есть преступников, потому что «оступившиеся люди — бедные и несчастные, их надо пожалеть, и все мы, все общество виновато в том, что они покатились по наклонной дорожке». Поэтому некий профессор написал в газету «Экспресс-Ньюз», издающуюся в городе Сан-Антонио, статью, в которой выступал за ограничение «принципа крепости». Логика профессора оказалась как две капли воды похожей на логику английских социал-вырожденцев: «Некоторые полагают, что если преступник забрался в чужой дом, он сразу же теряет все свои права, но это не так.» После публикации статьи почтовый ящик профессора оказался заваленным письмами разгневанных американцев.

Так обстоят дела в Америке. А что в России?..

Россия: власть и преступность

В России государство бережет преступников как зеницу ока. Не дай бог повредишь этакую ценность! Посадят надолго. Многим памятно дело Иванниковой. А тем, кто подзабыл, напомню…

Декабрьская ночь 2003 года, в которую произошло роковое для 28-летней москвички событие, была довольно морозной. Александра остановила на дороге частника и попросила подбросить ее до дома. Частник оказался молодым армянином, охочим до сексуальных утех. Вместо того чтобы везти девушку домой, он зарулил в темный двор, заблокировал двери и велел сделать ему минет. Никакие уговоры не помогали. Армянин спустил штаны и трусы и стал угрожать Александре:

— Если не согласишься, отвезу тебя к ребятам, там пустим тебя по кругу, а потом тебя никто никогда не найдет.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы у Александры не было в сумочке кухонного ножа. Поскольку пистолеты у нас в стране запрещены, людям приходится пользоваться для самозащиты подручными средствами. Обычно оружие или нечто его заменяющее носят люди, которые уже разок обожглись. Или просто предусмотрительные. А не носят — люди безалаберные, которые не ценят ни свою жизнь, ни жизнь и нервы своих близких. К последним Александра не относилась. Она относилась к обжегшимся. Когда-то в юности ее пытались изнасиловать, и с тех пор она всюду таскала с собой кухонный ножик. Умница. На сей раз он ей пригодился. Достав из сумочки нож, она левой рукой ткнула насильника в бедро. Несильно, чтобы напугать.

Вообще-то, так поступать нельзя. Если перед вами агрессивный насильник, пугать его легкими тычками не только бессмысленно, но и опасно. Скажу больше — преступно! Потому что от легкого тычка ножом он может лишь обозлиться, отобрать нож, и тогда последствия для обороняющегося будут непредсказуемыми, то есть преступное посягательство не просто продолжится, а еще и усилится. А все, что помогает продолжить преступление, все, что идет на пользу преступнику, — преступно по своей сути. Поэтому я и назвал легкие тычки в подобной ситуации преступными. Бить надо насмерть! Максимально жестко. В шею. В глаз. В пах. Так, чтобы преступнику было уже не до развлечений…

К счастью, Александре повезло — своим легким тычком в бедро она случайно задела бедренную артерию. Фонтаном хлынула кровь. Преступник в ужасе тут же позабыл о своих намерениях, отвлекся; Александра разблокировала пассажирскую дверь, выскочила из машины и побежала по улице. Там ее прямо с ножом в руках и принял патруль милиции. Насильник умер от кровопотери, а правоохранители были счастливы: они поймали убийцу и заработали «галку» за раскрытие тяжкого преступления!

Поначалу прокуратура начала шить жертве нападения — Александре Иванниковой — умышленное убийство. Потом прокуроры переквалифицировали статью: теперь вместо самообороны потерпевшей шили убийство в состоянии аффекта. И суд с доводами прокуратуры согласился: да, никакая это была не самооборона, а самое настоящее убийство — в отместку за грубое поведение насильника. Между тем все факты свидетельствовали об обратном: постовые милиционеры засвидетельствовали, что двери машины с водительской стороны действительно были заблокированы, насильник действительно сидел со спущенными штанами. Кроме того, он был пьян (в крови армянина была изрядная доза алкоголя), а сам он «ранее привлекался». Медицинская экспертиза засвидетельствовала: ранка на бедре была неглубокая, просто небольшой тычок для острастки, и лезвие попало в артерию совершенно случайно. Если бы женщина хотела убить насильника, била бы сильнее, и, конечно же, не в бедро. Ударом ножа в бедро убить практически невозможно, Иванниковой просто повезло, что она попала в артерию, и преступник не располосовал ей лицо этим же ножом.

В общем, все факты были за самооборону и случайную смерть. Но когда это наш «самый гуманный суд в мире» обращал внимание на факты? «Убийство, а никакая не самооборона!» — настаивал прокурор, и судья согласно кивала, как фарфоровый болванчик.

Почему же российские суды и прокуроры откровенно плюют на здравый смысл и факты? Да потому что прокурор и судья — одна шайка. Потому что они могут созвониться накануне и решить, какой приговор вынести… Вот, кстати, тонкое наблюдение: и судье, и прокурору государством положено личное оружие. А вот адвокату, например, не положено. И этот маленький штрих сразу демонстрирует отношение государства к равноправию сторон в суде.

Российский суд — фикция, бутафория, гиря из папье-маше — на вид как настоящая, а на самом деле фальшивка, кукла. Российская правоохранительная система любит сажать невиновных граждан больше, чем преступников. Почему? А потому что это гораздо легче! Преступника пойди еще найди. А невиновный гражданин вот он, не думает даже скрываться. Да и куда ему скрываться — от дома, жены и детей? Бери тепленьким и сажай.

Дело в том, что российская правоохранительная система отчитывается перед начальством «галками». Если гражданин, защищаясь, убил преступника в порядке самообороны, ему шьют умышленное убийство и сразу получают солидную «галку» — раскрытое тяжкое преступление, похвалы и премии. А суд привычно штампует прокурорские обвинения, чтобы не портить показатели. Вы знаете, что суды не принимают документы от следствия, если к бумаге не прилагается дискетка или флэшка, где в «ворде» набрано обвинительное заключение из прокуратуры? Им так удобнее: для своего решения они просто копируют прокурорское обвинительное заключение, меняя в нем шапку и подправляя некоторые фразы.

Если невиновность обвиняемого совершенно очевидна, его все равно осуждают, давая условный срок. В нашем случае прокурор требовал для Иванниковой максимально возможное наказание; суд пошел на компромисс, скостив ей срок и, поскольку она была невиновна, осудил условно. А, кроме того, потерпевшей присудили огромные выплаты, которые она должна была сделать в пользу семьи преступника — более 200 тысяч рублей: в такую сумму родственники насильника-армянина оценили его жизнь.

Прокурором в деле Иваниковой была Галина Кобзева, а судьей Татьяна Калинина. Запомните эти имена. Если бы я был человек жестокий, я бы написал: «увидите этих людей, плюньте им в лицо». Но я добрый. Поэтому напишу так: «увидите этих гражданок, скажите им все, что вы о них думаете».

Иванниковой повезло. Возмущенный этим вопиющим судейско-прокурорским беспределом адвокат потерпевшей разместил материалы дела в Интернете, в своем «живом журнале». И общественность всколыхнулась. Взметнулась пресса. И прокурорские с судейскими сразу зашухарились.

Правосудие, защищающее преступников, — преступное правосудие. И, как все прочие преступники, наши судьи и прокуроры любят тишину. Им не нужна огласка, чтобы творить свои темные дела, сажая невиновных. Как и любой преступник, они нуждаются в тайне. Поэтому после того как делом заинтересовалась пресса, судебный процесс был сразу же засекречен, точнее говоря, закрыт для публики под совершенно смехотворным предлогом: чтобы посторонние не узнали сведений об интимной жизни насильника. Так прокурорские с судейскими заметали следы своих беззаконий. Вот как описывала это дело пресса:

«Началось оттягивание приговора. Все свидетели были опрошены, прокурор и адвокат сказали свое слово, с последним словом выступила и сама Александра — а приговора все не было. Ожидание накалялось: трудно было сомневаться, что суд «ловит сигналы сверху», раздумывая, какое решение принять».

Именно тогда и было принято решение скостить срок и приговорить условно. Разумеется, общественность такой приговор не устроил, она продолжала шуметь. И тогда суд с прокуратурой в страхе пошли на попятную — вышестоящая прокуратура срочно написала бумагу, что никакого преступления Иванникова не совершала (кто бы мог подумать! какое прозрение! — А. Н.), и Мосгорсуд ее оправдал вчистую.

Между прочим, родственников преступника оправдание потерпевшей ничуть не устроило, они продолжали требовать осуждения. Дело в том, что преступники в нашей стране так привыкли к тому, что их защищает закон. Впрочем, дам лучше слово одной из журналисток — из тех, что освещали это дело:

«Лично мне знакомый рассказывал историю о том, как на него поздно вечером на улице напали двое грабителей. Знакомый носил с собой складной нож и, порезав руку одному из негодяев, заставил их отступить. Но интересно то, что кричали грабители, убегая. А кричали они: «Ну, сука, ща ментов позовем — сядешь!»»

Почему они так крикнули? Потому что преступники знают: менты и суды защищают их, преступников, а не честных граждан. Честных граждан они сажают.

Любопытно, что в приговоре Иванниковой содержалась фраза о том, что Александра «могла разрешить конфликт мирным путем». То есть, попросту говоря, сделать то, чего требовал преступник, — минет. Иначе я трактовать этот судейский пассаж не могу. И мою догадку подтверждает одна из российских судей, попросивших не называть ее фамилию:

«В запертой машине у Иванниковой было только две законные возможности разрешить конфликт: либо уступить насильнику, а потом собрать его сперму и привлечь его к ответственности за изнасилование, либо дождаться реального физического воздействия, побоев, а потом уже заколоть преступника. Но в таком положении трудно адекватно оценивать ситуацию, и она сделала то, что сделала. Я бы обратила внимание журналистов на другое обстоятельство: сейчас очень важно не сделать из Иванниковой национального героя. Потому что в противном случае мы получим в России всплеск неоднозначных конфликтов с печальными финалами».

Вот чего они боятся — что преступников станет меньше!

И ведь самое парадоксальное, что и судья, и прокурор в этом процессе были женщинами, я напомню вам их фамилии — Калинина и Кобзева. Как сильна профессиональная деформация личности! Вы даже не представляете, сколько подобных деформированных в нашей правоохранительной системе… И пока к такой вот кобзевой не пристанут в темной подворотне двое насильников, в ее сумеречном мозгу ничего не прояснится. Потому что озарение в мозгах у людей, как правило, рождается через страдание. Сергей Гринин, председатель общественной организации «Гражданская безопасность», выступающей за легализацию короткоствольного оружия в России, рассказал мне чудесную историю, прекрасно это иллюстрирующую:

«Есть у меня один знакомый мент, участковый. Он страшный противник оружия в руках населения. Мы с ним часто спорили на эту тему, и он мне все время приводил один и тот же аргумент: «Не нужно штатским людям оружия, один вред от него. Вот мне, как милиционеру, орудие положено, но я его не ношу от греха подальше». А недавно я его встретил, и он задумчиво так сказал: «Может быть, ты и прав, и не помешало бы людям оружие.» — «Что это с тобой случилось? Почему ты изменил мнение?..»

Оказалось, участкового поздно вечером, прямо возле опорного пункта милиции избили какие-то пьяные гопники. Причем, хорошо так избили — целую неделю он потом мочился кровью. Но в результате у него приключилось просветление в мозгу. Всем бы противникам оружия так просветлиться.»

Но вернемся к самообороне. Вот вам еще несколько чисто российских историй…

Нижний Тагил. Декабрь 2007 года. В квартиру жительницы города по имени Оксана ворвались двое бандитов и начали зверски избивать ее гражданского мужа, требуя деньги. Женщина взяла помповое ружье и пресекла преступление — одного бандюгана насмерть, а второй, к сожалению, всего лишь получил тяжелые ранения. Прокуратура, мерзко потирая ручки в предвкушении очередной галочки («тяжкое» раскрыли!), немедленно обвинила женщину в умышленном убийстве. «Умышленное», понимаете! То есть, по мнению прокуратуры, Оксана, нахмурив брови и наморщив лоб, заранее замыслила кого-нибудь сегодня убить, возможно, даже с самого утра. И вот подвернулись два случайно заскочивших на огонек парня.

Москва, Бирюлево. Во дворе дома двое отморозков забивают ногами человека. Тот кричит. Эти крики слышал весь дом. Но отреагировал только один человек — Олег Кузьмичев. Он открыл окно и крикнул преступникам, чтобы они немедленно прекратили избиение.

— Ты чё, самый борзый что ли? Щас этого добьем и к тебе поднимемся!

Тогда Кузьмичев взял ружье, зарядил его травматическими патронами (с резиновой пулей) и спустился во двор. Позже его спрашивали, зачем он это сделал. И Кузьмичев говорил, что годом ранее у них во дворе уже убили человека, и тогда никто не вышел и не спас его. Поэтому сейчас он вышел. Что непонятно?..

Кузьмичев — добрый человек. Он верующий, у него дома живут пять или шесть разнокалиберных собак. Причем одна из них — пес бойцовой породы. Может возникнуть вопрос, отчего вместо ружья Алексей не взял боевого пса. Да вот оттого и не взял, что добрый он. И пес — весь в хозяина! Имея жутковатую наружность, пес этот доверчиво ластится ко всем чужим людям. То есть защитник из него никакой. Да и сам Кузьмичев, между нами говоря, не боец. Он уже немолодой человек, перенесший рак и состоящий на учете у онкологов. Но он был единственным, кто вышел тогда во двор.

Выродки бросились на Алексея и получили по заслугам: один поимел тяжкие повреждения, а другой — средней тяжести. Жалко, что не подохли.

Кузьмичев был прав как юридически, так и морально. Но что до этого прокуратуре? Ведь пострадали живые люди! Поэтому опасного инвалида Кузьмичева взяли под белы ручки и поместили в СИЗО. На его счастье, какая-то из газет написала об этом случае, а к тому времени прокуратура уже была научена горьким (для нее) опытом с Иванниковой, и потому Кузьмичев был выпущен под подписку о невыезде.

Делом заинтересовалась «Гражданская безопасность». И ее председатель — уже упомянутый мною Сергей Гринин — походил тогда по разным кабинетам, чтобы ознакомиться с обстоятельствами дела, после чего поделился со мной следующим небезынтересным наблюдением:

«Чем ниже чин, тем адекватнее у него реакция. Простые опера «с земли» говорили, что Кузьмичев герой и поступил как настоящий мужик.

Средний уровень — следователи — уже занимали половинчатую позицию. Они говорили: ну, в принципе, Кузьмичев прав, но можно было бы обойтись без крови, ну, например, попытаться попугать преступников выстрелами в воздух, а потом быстро-быстро убежать от разъяренных убийц в подъезд и запереться в квартире…

Начальство же еще повыше было настроено к Кузьмичеву непримиримо, их реакция была уже не половинчатой. Например, начальница следственного отдела, скривив накрашенные губы, возмущалась: чего он стал героя из себя корчить, вызвал бы милицию и сидел бы дома спокойно, пока менты не приехали бы с мешком для трупа. А начальник управления внутренних дел всячески пытался нарисовать Гринину негативный образ Кузьмичева:

— А вы знаете, что у него дома пять собак?

— Это преступление?

— Нет. Но это же ненормально!.. А еще у него жена была пьяная.

— А сам он был трезвый, когда стрелял?

— Сам он был трезвый. Но жена-то выпила!..»

Это странное отношение высокопоставленных милицейских и прокурорских чинов к вооруженным людям, которые посмели защищаться, я и сам наблюдал. Об этом случае мы беседовали с Грининым на телевидении, в кулуарах. Программа, на которую мы пришли, была, естественно, посвящена проблеме легализации короткоствола. И в «предбаннике» вместе с нами ждал начала съемок один высокопоставленный мент. Он был в курсе истории с Кузьмичевым и, разумеется, настроен против героя.

— Он не имел права стрелять! — горячился усатый мент. — Стрелять можно, только если твоей жизни угрожает опасность.

— Ничего подобного, — занялся ликбезом Гринин. — Закон четко говорит, что оружие можно применять и защищая «третьих лиц».

— А я считаю, что он был все равно неправ, — не сдавался милицейский чин.

И действительно, что менту закон, если у него есть его личное ментовское мнение?

— Мне большой чин из Управления внутренних дел так на пальцах объяснил ментовскую логику, — рассказал Гринин: — Те двое, что избивали во дворе свою жертву, успели нанести ей только легкие телесные повреждения. А Кузьмичев нанес преступникам тяжкие телесные! Его статья тяжелее, значит, он и виноватее, поскольку больший вред нанес.

Такая вот у этих роботов в погонах логика. Если бы преступники успели нанести жертве тяжкие телесные или, еще лучше, убили, тогда Кузьмичев был бы прав, причинив им тяжкие повреждения…

На момент написания книги дело Кузьмичева еще не было закончено. Он сидел дома под подпиской о невыезде и ждал приговора. Я звонил Алексею домой, просил о встрече, но слышал в ответ только голос бесконечно уставшего человека. Встречаться он не захотел, ему нужно было сдавать анализы в онкоцентре, поскольку от всей этой нервотрепки мог начаться рецидив. Но то, что приговор будет обвинительным, никто, в том числе и он, не сомневался.

Россия, как видите, уважает своих героев. Она их сажает.

Москва. Измайлово. Двое преступников высаживают двери квартиры. Дверь поддалась не сразу, и у хозяина было время достать «сайгу» и зарядить. Так что бандюганов он встретил во всеоружии. Едва дверь пала, бандиты бросились на хозяина. Один из них был вооружен ножом. Итог встречи: два выстрела — два бандитских трупа. Хозяин квартиры осужден нашим самым гуманным судом в мире.

«Закрывают» невиновных по разным статьям. Раньше тем, кто осмеливался поцарапать величайшую государственную драгоценность — преступника, менты и прокуроры шили превышение пределов необходимой обороны и спокойно сажали. Но в начале 2002 года закон был изменен. Теперь там нет слов о превышении пределов необходимой обороны — с 2002 года любой вред, причиняемый преступнику во время самообороны — вплоть до смерти, — стал законным, если этот преступник угрожал вашей жизни. Причем убить преступника человек имеет право, даже если он мог убежать от него. То есть закон бежать не требует, а разрешает убивать. По сути, в этой части наш кодекс приобрел цивилизованные очертания. Такой же закон в Эстонии, например. Но разве нашим судам и ментам законы писаны? Плевать они хотели на закон! Сажали и сажают, только теперь вместо «превышения пределов» сразу шьют «умышленное убийство». За это, кстати, и срок больше, и галочка за раскрытое преступление крупнее, и награды, и квартальные премии. Легкие деньги.

Еще одна история, тоже московская. Михаил Моисеев рос без отца, жили они с матерью в «двушке» на севере столицы. Но однажды мать Михаила вышла замуж. Потом она признавалась, что совершенно не представляла, за кого выходит. И только после свадьбы, точнее, после того как она прописала новенького и такого ласкового мужа в своей квартире, открылось его истинное лицо. Имея прописку, он уже не притворялся хорошим. Оказалось, у него было уже три ходки. Новый «папа» начал пить, водить блатных друзей, регулярно бил мать и сына. Их жизнь превратилась в ад.

После очередного избиения мать вызвала милицию. Пришел участковый. Пьяный папаша сломал ему несколько ребер, за что и сел. Обратите внимание! Когда уголовник смертным боем колотил жену и ребенка, ментура его не сажала, ей было все равно. Но как только пострадал мент, «папашу» тут же закрыли. Весьма показательный момент, демонстрирующий равенство всех людей перед законом, не правда ли?..

Пока козел сидел, мать с сыном раздышались. Но длилась их спокойная жизнь недолго. Ублюдок через пару лет вышел и заявился по месту прописки. Он отнял себе большую комнату, а мать с сыном выселил в маленькую. Правда, руки уже распускал реже: соотношение сил изменилось — сын вырос, поступил в институт. Не то чтобы он стал таким уж здоровенным малым, но нападать на молодого парня — совсем не то, что на ребенка, согласитесь. Тем более бить двоих — мать и сына. Поэтому мать с сыном старались дома бывать вместе.

В тот злополучный день сын оказался дома один. А к его «папашке», напротив, пришли собутыльники, и к моменту прихода сына из института бухали эти козлы уже довольно давно. Некоторое время все было тихо, судьба выдерживала паузу. Дружки пили с отчимом в его комнате, а пасынок сидел у себя и чистил ружье. Но потом к парню в комнату завалились собутыльники отчима и начали без спроса бесцеремонно рыться в его вещах. Студент выгнал их и вышел за ними — сказать отчиму, чтобы тот приструнил своих подонков.

В коридоре один из корешей отчима напал на студента. Михаил несколько раз выстрелил ему в корпус из травматического револьвера. Ноль эффекта! (Это к вопросу об эффективности травматиков — в голый торс, не защищенный даже майкой, был выпущен весь барабан! И это нисколько не охладило пыл нападающего, несмотря на синяки и кровоподтеки.)

Кое-как затолкав агрессивного гопника в комнату отчима, Михаил вернулся к себе. Но его в покое не оставили. Преступники решили «хорошенько проучить мальчишку» и вломились к нему. Дальше все было, как в учебнике о классической самообороне — по нарастающей. Парень взял в руки ружье и предупредил ублюдков словесно. Затем дал предупредительный выстрел вверх. Сноп дроби хлестнул в потолок, и осыпь дроби чиркнула по бедру одного из нападающих. Позже экспертиза это подтвердила — первый выстрел действительно был в потолок… Однако пьяных бандитов это не остановило. Один из них схватился за ствол «сайги» и начал ее вырывать. Михаил рванул оружие на себя, а поскольку палец еще лежал на спусковом крючке, произошел выстрел. И этот факт экспертиза не отрицала: направление выстрела было несколько несуразным (снизу вверх), как если бы Михаил тащил оружие на себя, вырывая его.

Но все вышло крайне удачно — выстрелом ублюдку снесло полбашки. Я видел фотографию трупа. Действительно половины головы нету! Прекрасный результат, отрадное зрелище. А сама история — классическая самооборона. Даже не самооборона, а несчастный случай, поскольку смертельный выстрел был случайным.

Но тем не менее прокуратура парня посадила. Без суда и следствия он был брошен на нары, и прокуроры, вожделенно потирая ручки, начали шить ему «умышленное убийство на почве внезапно возникших неприязненных отношений». Награды и премии за раскрытие тяжкого преступления уже грели воображение прокурорских, но потом дело неожиданно начало рассыпаться на их грустнеющих глазах. Подоспевшие криминалистические экспертизы и общий характер дела говорили о явной самообороне. С одной стороны — синяки-алкоголики и бывшие уголовники, с другой — молодой парень-студент, хорошо охарактеризованный по месту учебы и непьющий. К тому же делом заинтересовалась общественность. Нужно было срочно что-то предпринять, чтобы спасти честь мундира.

И тогда в деле появились подложные листы с результатами обыска, в коих было написано, будто Михаил Моисеев хранил дома незаконные боеприпасы. Он их не хранил, конечно же. Листы были вшиты в дело позже, а подпись понятых подделана. Адвокат Михаила потребовал вызвать одного из понятых повесткой. Судья отказала. Вторым понятым, подпись которого на подложных протоколах обыска подделали прокурорские работники, была соседка Михаила. Ее вызвать в суд повесткой не пришлось, она явилась сама, и судье, скрипя зубами, пришлось ее выслушать. Соседка показала, что подпись на подложных листах не ее. Судья сделала вид, что ей не поверила:

— Вы просто хотите выгородить своего соседа.

— Это легко проверить. Давайте проведем графологическую экспертизу, — предложил адвокат. — Экспертиза покажет, что подпись подделана, а обвинение в незаконном хранении боеприпасов сфальсифицировано.

Судья ходатайство адвоката отклонила. Ей вовсе не хотелось, чтобы преступление прокуратуры вскрылось, дело развалилось, а невиновный был оправдан. Почему? И зачем следователям нужно было это дополнительное обвинение? Объясняю.

Подбрасывание ментами боеприпасов во время обыска — обычная практика. Милиция совершает подобные преступления постоянно. На всякий случай: если в суде дело «за убийство» или «превышение самообороны» развалится, так хоть за незаконное хранение боеприпасов чувака посадят — лишь бы не оправдательный приговор, который означает полный провал дела. Подбрасывание боеприпасов — своего рода страховка. Человека ведь бросают в тюрьму до того, как его объявит преступником суд. И хотя обычно наш суд — механическая штамповочная машина для подтверждения прокурорских обвинений, иногда — чертовски редко, при широком общественном резонансе — дело разваливается. И тогда придется отвечать на вопрос, за что же человек отсидел в тюрьме год или полтора до суда? «А вот за незаконное хранение боеприпасов и отсидел» — ответят нам. Судам подброшенные патроны и сфальсифицированные улики тоже выгодны, поскольку именно суд по представлению прокурора санкционирует содержание человека под стражей. Поэтому судьи каждый раз делают вид, что верят, будто обороняющийся зачем-то хранил дома совершенно ненужные ему незаконные боеприпасы от оружия, которого у него нет, и как минимум приговаривают его именно к тому сроку, который он уже отсидел по их милости в тюрьме, будучи невиновным. Поэтому следователи изо всех сил стараются засунуть человека на время следствия в тюрьму: им надо повязать суд, ведь именно суд дает добро на содержание под стражей.

Так было и в этот раз. Судья в упор не заметила поддельных документов, прикинулась дурочкой и приговорила Моисеева ровно к тому сроку, который он уже отсидел. Вот ведь какое чудесное совпадение — к моменту вынесения приговора «преступник» Моисеев отсидел ровно столько, на сколько набедокурил!.. Судья просто заметала следы — ей нужно было обвинительным приговором прикрыть свое преступление и преступление своих подельников из прокуратуры.

Повторяю: подбрасывание боеприпасов — обычная преступная практика наших славных правоохранительных органов… В Липецке фермер Василий Гордеев пристрелил из ружья двух бандитов, которые пришли его убивать и даже открыли огонь по фермеру из пистолета. Этих бандитов фермер знал, они неоднократно зверски избивали его, грабили, угнали трактор, а вот теперь пришли убивать и начали стрельбу. Первая пуля прошла возле головы Гордеева. Отстреливаясь, фермер из ружья ухлопал двоих отморозков. И что вы думаете? Ему пришили статью 105 часть 2 УК РФ — «убийство двух и более лиц». И до суда арестовали. Во время обыска его дом был не только разграблен, менты, как водится, еще и патроны ему подкинули, конечно, от другого ружья, не от того, какое у него хранилось на законном основании. В силу того что дело получило огласку, фермер был оправдан по всем статьям — кроме 222-й — «незаконное хранение боеприпасов».

Ясно, что статью о незаконном хранении патронов нужно отменить. Она глупая и бесчеловечная. Ну, понятно, отчего наступает ответственность за хранение незаконного оружия — из него можно убить. Но почему человека сажают за хранение патрона? Ведь патроном нельзя убить, даже если долго тюкать им жертву по голове. Только шишку набьешь. Но статья эта слишком удобна для ментов, прокуроров и судей, потому что по ней можно посадить любого прохожего, сунув ему в карман макаровский патрон.

Вот вам еще одна историйка. Цитирую информационное сообщение в СМИ:

«На челябинца, защищавшего себя и свою девушку от приставаний пьяной молодежи, в мае 2008 г. завели уголовное дело».

Пытаясь спасти себя и свою девушку от бандитов, парень отстреливался из травматического пистолета «Макарыч». Он выстрелил бандиту в грудь и в живот, что только разозлило последнего, он отнял у защищавшегося пукалку, и неизвестно, чем кончилось бы дело для жертвы, если бы не вмешались прохожие. Но на беду свою парень выстрелом повредил преступнику фалангу пальца. В результате менты завели на него уголовное дело: он преступника попортил!

Более известна широкой публике история с боксером Романчуком, которого едва не убили, он чудом остался жив и, обороняясь, застрелил нападавшего из его же собственного оружия. И все равно боксера посадили! Было так…

Мастер спорта международного класса, чемпион России, серебряный призер чемпионата мира по боксу Роман Романчук возвращался утром из ночного клуба с неким Мешковым. Они поссорились. Мешков достал травматический пистолет «Оса» и пригрозил выстрелить боксеру в лицо. Мы знаем, что выстрел из «осы» в голову — практически верная смерть. Боксер отвернулся, прикрыв голову, и отбежал от Мешкова. Тот догнал Романчука, обошел и снова направил пистолет в лицо. Романчук снова уклонился и отошел. Это повторялось пять раз! На шестой Мешков все-таки выстрелил боксеру в голову. Забегая вперед, скажу, что этот выстрел сделал Романчука калекой: у него поврежден мозг и нарушена речевая функция, он теперь глубокий инвалид. Но в тот момент боксер схватил преступника за руки, чтобы вырвать оружие, они начали бороться и упали на асфальт. В борьбе Романчуку удалось выстрелить в Мешкова. Пуля попала тому в глаз, и через несколько часов преступник умер в больнице.

Все, что я описал, было заснято камерой наблюдения. Казалось бы, идеальный случай самообороны, как в учебнике, да еще и зафиксированный документально. Но нет: следователям нужны галочки «за тяжкие»! Поэтому Романчук был обвинен по части 1-й статьи 105-й — «убийство». Прокурор просил дать ему 8 лет. И наверняка дали бы. Но поскольку история получила резонанс в прессе, суд приговорил невиновного человека, ставшего инвалидом в результате преступного нападения, всего к двум годам лишения свободы. Как милосердно!

Патронов во время обыска квартиры Романчуку не подбрасывали, поскольку все случилось не у него дома, а на улице. Поэтому в качестве «запасного» обвинения за незаконное хранение боеприпасов следователи использовали статью 319 УК РФ — «оскорбление представителя власти». Якобы при аресте Романчук обозвал нехорошими словами сержанта, который его задерживал. Правда, сержант, который в суде проходил в качестве потерпевшего (!), все время путался в показаниях, а потом и вовсе признался, что фамилии свидетелей оскорбления ему подсказали в прокуратуре. Но поскольку за что-то посадить человека надо, суд сделал вид, что поверил путаным показаниям мента.

Короче говоря, власть в России поддерживает и защищает преступность всеми силами. Народ и государство в России находятся по разные стороны баррикад. Государство и его клевреты — судьи, менты, прокуроры, а также преступники — располагаются по одну сторону, а мы с вами — по другую. Следующая история — яркая иллюстрация этого тезиса.

…В поселок Мельниково вернулся после четвертой отсидки рецидивист Чулков по кличке Пряник. И жизни жителям поселка не стало. Он буквально затерроризировал население. И дети, и взрослые боялись выходить на улицу, чтобы ненароком не столкнуться с Пряником. Он бил людей, вымогал деньги, поджег общественную баню, вламывался в дома. Одного из сельчан, который отказался отдавать Прянику последние деньги, уголовник ударил в лицо вилкой.

Милиция? Смешно. Когда это милиция у нас защищала простых граждан? Она защищает уголовников! Пряник ходил по селу и открыто хвастался, что вся милиция у него в руках. И действительно, несмотря на многочисленные жалобы, ему никогда ничего не было.

Пряник отобрал у школьника мобильник. Отец школьника написал заявление в милицию и добился, чтобы Пряника задержали. А на следующий день тот опять гулял на свободе. Урка настолько ошалел от безнаказанности, что прямо на улице с ножом напал на человека, тот едва убежал.

Однажды в селе был найден труп 25-летнего парня Сергея Кононенко. Для селян не было секретом, чьих рук это дело, — накануне Пряник заходил к Кононенко и требовал денег, но тот, будучи парнем крепким, выкинул Пряника из дома. А наутро Сергея нашли мертвым.

Почему милиция не брала Пряника? Я уже объяснял: милиция часто действует заодно с преступником. Рецидивист Пряник был информатором, который имел широкие связи в блатном мире и стучал на своих корешей. Поэтому для милиции он был гораздо ценнее обычных обывателей. На граждан ментам плевать, а ценного уголовника они берегли, потому что он приносил им «галочки».

Короче говоря, когда терпение селян лопнуло, они собрались и ликвидировали Пряника. Милиция была взбешена: исчез ценный информатор! Характерно, что в течение целого месяца, пока преступники в погонах искали своего коллегу без погон, никто из селян не выдал односельчан-ликвидаторов. А когда полусгнившего Пряника извлекли из заброшенного колодца, сельчане подходили к нему и плевали на труп. И все-таки менты убийц Пряника повязали и отнеслись к ним с такой строгостью, с какой не относились к настоящему рецидивисту. За убийство мужикам замаячили гигантские срока.

В интервью прессе местная прокурорша Татьяна Совина предрекла убийцам от восьми лет тюрьмы и выше, пригрозила привлечь по уголовному делу половину поселка и заявила, что «самосуд — дело страшное».

И опять мы видим удивительный феномен профессиональной деформации личности. Прокурорше совершенно не страшно, когда поселок измучен уголовщиной, когда люди боятся выйти на улицу, когда их калечат и убивают. А когда люди вздохнули свободно, когда они снова могут, ничего не боясь, зарабатывать и тратить, спокойно отпускать детей на улицу, — вот это ей «страшно»!

В этой связи поразительным контрастом выглядят сетевые комментарии к этой истории обычных людей:

«…Людей отпустить надо за самозащиту, а прокуратуру всю поувольнять за бездействие».

«…У нас на Кубани до революции такими гнидами колодцев не поганили, просто четверо казаков поздоровее брали за руки-ноги и били спиной об землю, а когда они уставали, то брались следующие четверо, и так, пока не устанут все, а то, что оставалось от паскуды, сдавали капитан-исправнику, а нынешнюю милицию я бы расстреливал лично».

«…Колодцы поганить такими отморозками — это все равно что себе в щи плюнуть. У нас в селе сделали проще: закидали мерзавца, что девок насиловал, старыми покрышками, облили соляркой и жгли всю ночь. И никаких следов».

«…Я бы эту тварь лучше на кол посадил. Чтобы он на нем два-три дня жил и просил у всех прощения. А потом уже в колодец».

«…Это совершенно нормальное явление, распространенное в России, когда всей деревней вешали конокрада, — одна большая веревка, за которую дергали все, включая и малышей. А в Японии всю семью воров закапывали живыми в яму… Так что нехрен милиции кого-то сажать — самосуд есть генетически обоснованная казнь племенного отступника. Кстати, у ворон есть подобное — вся стая убивает жестокого придурка».

«…Если государство не может защитить своих граждан, граждане защищаются сами. Просто следователи прокуратуры не живут в этой деревне и им не тыкают в лицо вилкой. А милиция, к сожалению, на 95 процентов продажная…»

«…Это менты-козлы виноваты! Молодцы земляки, только долго ждали!»

Ну, с тем, что менты в данной истории — козлы, не согласиться невозможно, но, что характерно, позицию прокурорши не поддержал ни один человек. Напротив:

«…Эта история доказывает, что государства у нас нет. А мужикам этим ордена давать надо».

«…Правительство наше надо так же — в колодец.»

По поводу государства не соглашусь, оно есть. А подобная разница в позиции людей и госчиновницы-прокурорши говорит только о том, что между людьми и государством в нашей стране лежит страшная пропасть. Люди не считают это государство своим. Оно — их первый враг.

Теперь насчет орденов.

Когда я буду президентом в этой стране, я лично стану награждать медалью «За отвагу» каждого человека, защитившего себя или других людей от преступных посягательств. А прокуроров, судей и прочую шваль, которая заикнется о «превышении пределов необходимой обороны» или о чем-то в этом духе, буду вышибать из кресел без пенсии — вне зависимости от количества отработанных (на преступность) лет. Больше того, первым моим указом в качестве президента этой страны будет амнистия всем сидящим «превышенцам», всем «самооборонщикам», а также грандиозная чистка правоохранительной и судейской системы, в которой не останется ни одного мента, прокурора или следователя, который отправил на зону оборонявшегося человека.

Теперь вы поняли, чью кандидатуру нужно поддерживать на грядущих выборах?

Если бы я был президентом в этой стране, я бы на Первом канале в прайм-тайм по этому конкретному случаю устроил телемост и прямо перед камерами спросил прокуроршу, которой неймется мужиков посадить: «А что вы лично сделали для того, чтобы закрыть это дело? Ну, скажем, за отсутствием состава преступления или в связи с ненахождением виновных?» И посмотрел бы, как она будет крутиться…

Я, кстати, знаю похожий случай, когда селяне, собравшись вместе, начали убивать без разрешения государства других людей. И российская власть в лице президента их не только не посадила, но и похвалила. Про этот случай я уже писал, напрягитесь и вспомните. Разница между этим случаем в селе Ботлих и происшествием в селе Мельниково только в том, что дагестанцы, убивая бандитов, защищали Его Величество Государство. И были милостиво им прощены. И даже награждены, если мне память не изменяет. А вот в случае с уголовником Пряником граждане защищали только себя. Потому что Государство в лице милиции их защитить не захотело. Но зато жестоко наказало. Вместо того чтобы наградить. Ведь у нас убивать разрешено только государству и его слугам в погонах. Мы об этом прекрасно знаем.

В январе 2007 года в Кировском районе Казани два мента — Руслан Тазиев и Алексей Дукс — по ошибке убили человека. Они проводили операцию по ликвидации наркопритона и по ошибке ворвались не в ту квартиру, а в соседнюю, где тесть и зять чинили водопровод. Опера были в штатском и, по обыкновению, не представились. Увидев двух вооруженных людей, ворвавшихся к ним в квартиру, тесть и зять решили, что это грабители, и попытались сбежать. Менты открыли огонь и убили тестя. При этом они уверяли суд, что «действовали в рамках закона». Суд их оправдал.

Итак, одним можно по ошибке убивать нормальных граждан, а другим нельзя убивать даже преступников при самообороне… Вот мелькает в СМИ небольшая заметка: задерживая кого-то, милиционеры открыли огонь и чувака пристрелили. Прокуратура провела проверку и установила: оружие применено правомерно. Проверка была проведена молниеносно — всего через пару часов после происшествия прокурор сообщает в газету: правомерно! И это отчего-то никого не удивляет — рука руку моет. Как не удивляет и то, что оборонявшегося и убившего человека те же прокуроры так же молниеносно объявят виновным.

Почему такая разница? Почему менты имеют право на убийство, а нормальные люди нет?.. Риторический вопрос. Только царские опричники имею право убивать своих обидчиков.

Между тем право на убийство — такое же неотъемлемое право человека, как право на жизнь. Потому что порой они просто неотделимы друг от друга: если не убьешь — не выживешь. Священное право на убийство по-иному называется самообороной. И на бумаге это право у нас есть. А по факту его узурпировали те самые опричники в погонах — чекалины, гудковы и прочие мелкие малюты скуратовы. И делиться не хотят.

А как та же история с Пряником, который под опекой МВД измучил целую деревню, разрешилась бы в Америке? Там ей просто не дали бы развиться до таких масштабов. Невозможно себе представить, чтобы уголовник при прямом попустительстве полиции терроризировал целый город. Все закончилось бы не начавшись: ублюдка пристрелил бы первый же техасец, к которому он без стука вошел в дом. А полиция не преминула бы напомнить хозяину, чтобы он дал правильные показания: мол, влезший в дом урка угрожал хозяину, и тому показалось, что у отморозка в руках что-то похожее на нож или пистолет. На том бы дело и кончилось. Полиция в США ведет себя не как в России: она защищает не уголовников, а население. Почему?

Вспомните фильм про Рэмбо. Тот, где Рэмбо один воюет против полиции целого американского города. Как начинается кино? Идет бродяга по дороге в направлении небольшого провинциального городка. Ему навстречу катит местный шериф. Он видит бродягу. Бродяга еще ничего не сделал.

Но шериф вежливо просит его развернуться и валить отсюда подальше. Потому что жителям вверенного ему города не нужны неприятности. А от залетного бродяги можно ждать только неприятностей. Вот это и есть настоящая забота о людях.

Почему полиция во главе с шерифом так заботится о спокойствии города? Да потому что они зависят от его жителей! Шериф — должность выборная. И он набирает себе команду на работу. Он — нанятый горожанами человек. Слуга народа. А наш начальник ГУВД или РОВД — царский опричник, которому население дано на кормление, а весь городок — его вотчина. Вот и вся разница. Он хозяин, а не слуга.

Я сейчас не беру в рассмотрение мегаполисы, там по причине гигантизма ситуация несколько иная, а вот в маленьких российских городах дело должно обстоять как в Америке. И не иначе! Начальник милиции должен избираться.

Да и прокурор должен быть выборным. Чтобы знал, кого и от кого он должен защищать. В одном из южных штатов Америки, где за покушение на имущество формально убивать нельзя, фермер пристрелил грабителя, который пробрался на его участок. Фермера этого не раз грабили, терпение его лопнуло, и очередного грабителя он ухлопал. Казалось бы, надо радоваться, но прокурор штата попытался раздуть из этого целое дело и посадить фермера за необоснованное убийство. Общественность была возмущена, дело пришлось замять, а прокурор этот больше никогда не был избран на должность. И следующему прокурору сей урок хорошо запомнился…

А у нас тоже есть статистика!

— Мы же дикие! — говорят глупые россияне (противники оружия) обо всех остальных россиянах. — Россия — это Третий мир, поэтому сравнивать нас надо не с развитыми странами, а с Африкой или Пакистаном. А вы посмотрите, что там делается! Вы хотите, чтобы у нас было как в Африке, где каждый бегает с автоматом и полный беспредел творится?..

На это мне тоже есть, что ответить.

Это только попервоначалу кажется, что Солнце вращается вокруг Земли. Глазная иллюзия! На самом деле все наоборот. И это только кажется, будто в Африке оружия много. Заблуждение.

По данным швейцарского Graduate Institute of International Studies, самая вооруженная страна мира — это США: там на 100 жителей приходится более 90 стволов. Штаты потребляют свыше половины всех производимых в мире пистолетов (4,5 миллиона из восьми). В среднем в мире на 7 человек приходится 1 ствол, но если исключить из рассмотрения США, эта цифра сразу же упадет до 1 ствола на 10 человек. И это несмотря на то что в Штатах проживает в двадцать раз меньше народу, чем в мире. Богатые!..