Здравствуй, оружие! Презумпция здравого смысла Никонов Александр

Второе еще интереснее первого. Пострелянные гопники, как животные туповатые, вполне могли не знать, что в их стране давно уже легализован огнестрел. Эта странность вообще характерна для Прибалтики. Многие жители совершенно не в курсе, что в их странах уже давно можно купить и брать с собой в магазин и в троллейбус настоящий пистолет.

Пару лет назад в Литве обсуждали законодательную поправку, которая должна была отменить государственную монополию на торговлю короткоствольным оружием. Так вот, многие, не поняв, о чем идет речь, решили, что обсуждается иная проблема: разрешать простым людям покупать и носить пистолеты или нет! И начали писать свое весьма компетентное обывательское мнение по данному вопросу:

«Если уж и разрешать где оружие, то только не в Литве, у нас ведь такая бандитская страна, и алкоголиков столько, что разреши пистолеты — и перестреляют половину Литвы!»

«Вы же знаете наших людей, им доверять оружие нельзя, тут такое начнется!..»

«Не дай бог у нас в Литве разрешат пистолеты. Стрельба будет на улицах каждый божий день!»

…Вам эти вопли ничего не напоминают?..

Один литовец рассказал в своем блоге забавный случай:

«Работа у меня такая — изредка навещать клиентов, чтобы не забывали, как красиво выглядят их деньги на моем счету… Приехал, кофейку мне сбацали, пирожок выдали и в пустующее кресло усадили. Сбросил я куртку, смотрю — у сотрудницы глазки округляются: кобуру увидела…

— А это у вас, собственно, что?..

— Это? — состроив самое доброе выражение лица, отвечаю: — «глок». Пистолет такой.

— А зачем он вам и откуда?

— Хм… Зачем, сказать трудно. А откуда — из магазина, естественно.

— Газовый?

— Нет, упаси бог от этих игрушек, настоящий.

— Как так?

— А вот так…

Уже не в первый раз встречаю людей, не знавших, что помимо газового оружия в Литве можно иметь настоящее. Кстати, проводили как-то опрос среди граждан — так около половины опрошенных, рванув пльты на груди, орали, что «никак-с нам этого оружия давать нельзя — перестреляем на хрен друг друга…» А мужики-то и не знали… Уже лет десять можно, а оказывается — нельзя! Стрелять друг в друга начнем…»

Но российских прогибиционистов такими историями не проймешь! Они-то точно знают: литовцам, латышам, эстонцам и русским, живущим в Прибалтике, оружие доверять можно — это спокойные культурные люди. А русским, живущим в России, — точно нельзя! Перестреляют друг друга. Так генерал Чекалин сказал. И депутат Гудков с усами. Им виднее, у них у самих есть оружие, знают, о чем говорят…

Напоследок скажу, что «глок» в вильнюсском магазине на момент написания книги стоил 2200 лит, то есть примерно 850–900 долларов. Примерно столько же — в Таллине и Риге. Подержанный «макаров» можно в Латвии купить за какие-то полторы сотни долларов, а можно приобрести себе и здоровенный позолоченный пистолетище за 6000 долларов. На любой карман!

— Как бизнес идет? — спросил я продавца, возвращая ему очередную машинку. — Часто пистолеты покупают?

Оказалось, когда как. То целый месяц никто не берет, то вдруг за один день пять штук купят. Простые люди обычно берут пистолеты Макарова. Один только магазин, в который я зашел, только за пять месяцев продал полторы сотни одних только «макаровых».

Это ли не прекрасно?

Еще один шаг — и стреляю!

Я уже хотел заказать билеты, чтобы полететь в эту самую загадочную (для прогибиционистов) страну, как там началось восстание. Ну, не то чтобы восстание, а так — беспорядки. Громили парламент, били стекла, поджигали правительственные учреждения, убили полицейского. Мне, конечно, было бы очень интересно на это посмотреть, но поездку пришлось отложить, поскольку людям, которые должны были меня встречать, в те дни было не до московских гостей: «Быдло бунтует!» Пришлось наблюдать беспорядки по телевизору.

Ну, ничего, мне не к спеху. Перенес поездку на месяц. А через месяц сел в «боинг» и откинулся в кресле. Это вам не Прибалтика, куда всего одну ночь на поезде ехать. Сюда поездом уже не катит: слишком долго катить надо, несколько границ пересекать — неудобно. На такие расстояния только самолет прокатит. Видите, какой интересный у нас русский язык, экие смешные конструкции позволяет выделывать.

— А чего это автор тут разыгрался словами? — спросит читатель.

А чего бы мне не повеселиться? Я ведь в Кишинев лечу — окончательно повергать в прах гидру оружейно-фашистского прогибиционизма.

Два часа лету — и я в нем…

Что мы знаем о Кишиневе? Это столица всех молдаван! Молдаване — темноглазые люди в синих тренировочных штанах и с загорелыми руками, слегка побитыми о строительные инструменты. Про молдаван, как и про чукчей, у нас рассказывали анекдоты. Например, такой: молдаванин не может кушать соленые огурцы из трехлитровой банки, потому что голова не пролезает. И сейчас еще молдавский строитель-гастарбайтер — ходульный персонаж из фольклора. Правда, в последние годы молдаванина в фольклорном пространстве потеснил таджик. Но таджик нас сегодня не интересует. Он не тема для интересной беседы. А молдаванин — тема. И Молдавия.

Что мы знаем о Молдавии? Не особо много, потому что без исторического микроскопа тут не разберешься, а много ли в необъятной России любителей рассматривать Молдавию в микроскоп? Ну, напрягшись, можно вспомнить, что когда-то, до начала XIX века, кажись, эти территории принадлежали Турции. Точнее, Османской империи. Потом Россия тут все завоевала, турки были вытеснены, произошло заселение здешних мест русскими и прочими евреями. А вообще, тут кого только не намешано!..

В античности эти земли отделяли территории даков (предки румын) от диких степных кочевников — скифов и сарматов. В начале II века нашей эры сюда вторгся император Траян и присоединил территорию к дакской провинции Рима, построил Траянов вал для обороны от кочевников. Потом тут были готы, авары, болгары, славяне, венгры.

Разбираться во всем этом муравейнике нет нужды. Средний русский человек и так примерно помнит, что были в этих краях какие-то галиции да валахии, бессарабии да буковины. В век глобализации уточнять, где что находилось, совершенно нет необходимости. Главное мы все равно знаем: Молдавское княжество было населено румынами, поэтому молдавский язык — это, собственно говоря, румынский язык. Но все равно это наша земля, исконно российская, и товарищ Сталин правильно сделал, что отобрал у Румынии Бессарабию и назначил ее Молдавией!

За время русско-советского владычества молдавский язык, правда, несколько отодвинулся от румынского (имеющего в своей основе траянову латынь), обогатился славянизмами и советизмами, а также слегка деформировался в грамматике: современные молдаване теперь говорят по-молдавски на русский манер, то есть строят фразу по канонам русского языка. Получается то, что переводчики называют калькой. Румыны над ними смеются: «Вы неправильно говорите!» Поэтому меня в независимом государстве Молдова удивляла не чистая русская, без всякого акцента, речь его жителей, а скорее знание ими молдавского языка. Русская речь здесь столь часта, столь повсеместна, что когда вдруг слышишь молдавскую, первая непроизвольная мысль: иностранцы, что ли?.. Я не поленился и подсчитал: в газетном киоске на прилавке лежат 65 наименований газет и журналов. При этом на молдавском всего 11 газет, и одна газеа на английском. Остальное на русском.

Осколки великой империи. Так, наверное, возле Траянова вала местные еще долго после краха Римской империи говорили на латыни.

Проблема маленьких стран в том, что у них и финансы маленькие, и культура. Литературы своей, считай, нет. Телевидение провинциально, а уж кинематографа нет и вовсе, ибо дело это донельзя дорогое и масштабное. Поэтому как бы ни были самостийны и незалежны малые страны, как бы ни пыжились они, с целью защитить и оградить свою драгоценную незалежность и язык, — все тщетно! Гигантский мировой информационный поток все равно вымывает местечковую самобытность. Товарищ Сталин, сей великий царь, сказал как-то финскому послу, что понимает мечту Финляндии сохранить нейтралитет и независимость, но великие державы не позволят ей этого сделать. Такова судьба малых стран. Их поглощают. Только в прежние времена завоевание шло огнем и мечом, а ныне — через культуру и информацию.

Что, в Израиле много еврейского? Нет, только рудименты и атавизмы. А в основном Израиль — плоть от плоти западной цивилизации. За это и надо держаться. За технологии. А не за землю…

К чему я? Да к тому, что мы помним: национальный менталитет — это культурный комплекс. А национальность у нынешних молдаван — советская, суконно-шинельная. И город Кишинев такой же. Попав сюда, я как будто вернулся лет на двадцать в прошлое. Слегка подраздолбанные дороги. Потертые советские девятиэтажки. Старого города как такового в Кишиневе практически и нет. Кругом — сплошной двадцатый век. Ну, девятнадцатый. Унылая пора! Которая совсем не очаровывает очи. Это вам не средневековый Таллин, красивый, как пряник.

Прямо в центре города уже много-много лет возвышается недостроенно-полуразваленный небоскреб в ржавых лесах, обнесенный неприглядным строительным забором, — украшение и уже практически символ города. Как Эйфелева башня для Парижа. Сооружение этого исполина началось еще при империи, и он теперь стоит посреди нынешнего Кишинева, как колонна Траяна в современном Риме… Даже деньги свои, именуемые леями, молдаване сделали на советский манер: одна лея — желтенькая, «пятерка» — синенькая, «червонец» — рыженький. Помните?

Я жил в гостинице «Космос». Совок совком, хотя и находится в центре города. Из стены торчит, не закрытая никаким декоративным колпачком, труба аварийного пожаротушения со страшным механизмом распыления. Обои на стенах. Советские лифты с советскими кнопками. Советские тетки на рецепции. Железные ключи с деревянной грушей-колотушкой. Здесь еще сохранилась советская система сдачи номера постояльцем («Номер сдал!» — «Номер принял!»), а на столе, в аккуратной папочке, лежит инвентарный список находящихся в номере предметов. Каковые предметы постоялец обязан по списку сдать дежурной при отбытии. Список написан на двух языках, русском и молдавском. А напротив каждого наименования — стоимость предмета в молдавских леях, чтобы постоялец понимал меру ответственности. Так, например, если в порыве буйства мне удастся уничтожить «унитаз в комплекте», я буду должен гостиничному комплексу 1300 лей (130 долларов). А если только один бачок от унитаза — 700 лей. Уничтоженное либо украденное «сиденье унитаза» обойдется всего в 180 лей, если оно отечественного производства (точнее, производства СНГ), а вот импортное седалище влетит в копеечку — 480 лей! «Стакан простой» стоит копейки — 8 лей. А вот пропавшая «папка с информацией» влетит постояльцу аж в целую сотку!

На письменном столе у меня стоял советский телефон с дисковым номеронабирателем. Латвийский, между прочим, с гордой надписью «made in Latvia» на брюхе, оставшийся с тех времен, когда в Риге еще функционировал завод ВЭФ. Телевизор в номере был, правда, не советский. Китайский. Со спутниковой тарелкой. Но едва я его включил, как сразу попал на израильский канал, где две русские команды — из Иерусалима и Тель-Авива — играли на русском языке в русскую национальную игру «Что? Где? Когда?». И вопросы были из прошлой жизни — про то, что приказала Достоевскому его умирающая жена, про Илью Эренбурга и его взаимоотношения с товарищем Сталиным. А по завершении программы израильский ведущий попрощался со зрителем, закрутив витиеватую фразу с грузинско-сталинским акцентом и пригласив зрителей на следующее заседание клуба знатоков, которое состоится в известном зрителю «месте встречи, которое изменить нельзя». Мы все живем в мире старых имперских смыслов, культурных штампов, словечек и шуток.

Какая большая была империя!..

Еще гуляя по Таллину, я поражался: типичный европейский город — готика, костелы, средневековые узкие улочки, вымощенные булыжником, шпили покрытых зеленой патиной башен, ломаные красные крыши. Запад! А если переместиться на тысячи километров на восток, что мы там увидим? Ишаки, минареты, перекати-поле, дехкане, финики, халаты, чалмы, жара, халва, Бухара, Ходжа Насреддин… И все это — одна империя, одна страна. Разве не поразительно?

Многие упрекают меня: как же так, Александр Петрович, вы такой большой либерал, а восхищаетесь империями!

Но восхищение мое сродни детскому восхищению динозавром: ну надо же, мать его, какая махина! К тому же не надо забывать, что именно империи выступали в роли цивилизаторов для отсталых народов. Кем были бы евреи, если бы не римляне? Чем было бы христианство, если бы не Римская империя? Кем были бы азербайджанцы, если бы не Россия? Бегали бы сейчас, как эти — с криками «аллах акбар!»…

Но вернемся к тому имперскому осколку, на котором в данный момент находится автор…

В Молдавии проживают примерно три с половиной миллиона человек. Это официально. Фактически примерно миллион или полтора гастарбайничают за границей, исправно пополняя своими денежными переводами бюджет Молдавии, поскольку больше Молдавии жить не с чего — вся советская промышленность разрушена, а винодельщики практически разорились, после того как Россия закрыла перед молдавским вином свои границы. (Как признался мне один молдаванин, молдавское вино весьма посредственное, сами они предпочитают покупать южноамериканское или французское, а то, что экспортировалось в Россию, вообще ни в какие ворота, и правильно его запретили.) Выходов к морю у страны нет, никаких исторических достопримечательностей, способных привлечь туристов, тоже нет, да еще сепаратисты одолевают (приднестровские). Короче, никаких предпосылок для сытой, зажиточной жизни и политической стабильности. Зато, напротив, — все предпосылки для разгула преступности и всяческих волнений. Чувствуете, куда ветер дует?

Первый оружейный магазин Кишинева, в который я зашел, был похож на сельпо — комнатки бывшей квартиры на первом этаже, ходящий ходуном деревянный пол, покрытый продавленным линолеумом. Зато товару, в отличие от советского сельпо, в избытке. Три витрины одних только пистолетов. Однажды по РТР прошел прогибиционистский антиоружейный фильм, в котором был сюжетец про Молдавию.

Фильм довольно подленький, как и все исходящее от прогибиционистов. В нем показали витрину комиссионного оружия в Кишиневе, и корреспондент утверждал, будто молдаване потеряли интерес к короткостволу и в массовом порядке сдают его в комиссионки. Это, конечно, ложь. Ложь даже в теории — если люди в массовом порядке продают оружие, значит, кто-то его покупает! То есть количество стволов как минимум не меняется. Но телевизионщикам логика до фонаря, когда они заказ выполняют…

Итак, я в молдавском gun-сельпо. Оружейные магазины в Молдавии пока только государственные, но, возможно, в будущем с этой отрыжкой социализма будет покончено. Передо мной три витрины. Одна — комиссионное оружие. Надоел человеку ствол, он его продает. А взамен покупает новый.

Вторая витрина — оружие чешское, его тут море, разного размера «чезеты», они очень популярны в Молдавии.

Третья витрина — российское и прочее оружие. Австрийские «глоки», например. «Глок» — пистолет всех времен и народов. Как немецкий «гольф» явился родоначальником целого класса машин (гольф-класс), так и «глок», наверное, положит начало новому направлению в «пистолетостроении», породив класс глокоподобных. Из российского оружия здесь «байкалы». Это пистолет гражданского образца, сделанный на базе пистолета Макарова. Только магазин не на защелке, а на кнопке плюс небольшой рестайлинг. В России к «макарову» отношение снисходительно-скептическое, а в Молдавии его ценят.

Большие калибры в Молдавии пока запрещены, но молдавская общественность борется за их легализацию, и, судя по всему, вскоре в Молдавии случится то, что в прошлом году случилось в Литве, — разрешат к продаже и ношению 45-й и 50-й калибры. А пока максимум, что может купить гражданин страны, — пушка с патроном 9x19 мм.

При покупке обязателен отстрел: 3 пули и три гильзы владелец сдает в государственную пулегильзотеку МВД.

Когда молдаванин может применять оружие? При защите жизни, здоровья и пресекая тяжкие преступления. То есть если пацан из сада яблоко украл, стрелять нельзя (впрочем, в этом случае и без запрета стрелять никто не будет — разве что солью). А вот при других обстоятельствах…

Был в Кишиневе такой случай. Полиция разыскивала одного преступника. И как-то на улице этого преступника опознал человек, в отношении которого, собственно говоря, этим бандюганом и было совершено преступление. Узнав обидчика, человек погнался за ним. Тот от него. По пути бандит выкинул из машины случайного водителя и попытался скрыться. Тогда преследователь вытащил ствол и открыл огонь вслед машине. Попал. Пуля угодила в спину угонщику. Стрелка оправдали, потому что по молдавским законам угон машины считается серьезным преступлением.

Я сижу в небольшом ресторанчике с юристом Геннадием Маданом, и он вводит меня в курс местных дел:

— История молдавского вооружения такая. Первый закон об оружии у нас был принят в 1994 году. И он не разрешал гражданам иметь короткоствольное оружие. Но к дефолтному 1998 году вал преступности достиг такой высоты, что стало просто невмоготу! И тогда правительство, видя, что само оно погасить вал преступности не в состоянии, приняло поправки к закону об оружии, которые разрешали покупку и ношение короткоствола. Как сейчас помню, замминистра внутренних дел генерал-лейтенант полиции Константин Анточ заявил: полиция не может защитить всех, поэтому, граждане, покупайте пистолеты и защищайтесь сами.

Закон тогда приняли очень быстро, без шума и пыли, по-тихому, без общественного обсуждения, чтобы не слушать вопли истеричных женщин и социалистов, которые будут кричать, что «если всем раздать оружие, страна захлебнется в крови». Так граждане Молдавии получили право иметь и носить короткоствол.

— Поначалу цены заломили бешеные! Российский «байкал» меньше, чем за штуку баксов, не продавали, а на Ижевском заводе его брали за 70 долларов. Нехилый навар! Поэтому покупали оружие поначалу только богачи. Потом, когда этот слой людей был выбран, цены снизили, расширив рынок. Снова сливки сняли. И еще раз снизили цены, опять расширив рынок. И так несколько раз. Грамотно сработали!.. Первыми дорогущие пистолеты накупили самые богатые люди — предприниматели, депутаты и менты. Школьный учитель не побежал со своей двухсотдолларовой зарплаты покупать ствол за штуку баксов. И только по мере опускания цен пистолетомания начала охватывать все более широкие круги населения. Ныне есть люди, у которых по две сотни пистолетов.

…Свой первый пистолет — «че-зет 83» под макаровский патрон — Геннадий купил в 1998 году за 800 долларов, и это было для него чувствительно. Сейчас этот пистолет стоит 500 долларов. И нужно учитывать, что нынешний доллар вовсе не тот, что был в 1998 году. Тем более что после дефолта национальная денежная единица упала не только в России, но и в Молдавии. Напомню, что за 800 баксов тогда можно было купить подержанный автомобиль в приличном состоянии.

Для справки. На момент написания этой книги австрийский «глок» стоил в Кишиневе 9500 лей. То есть примерно 850 долларов середины 2009 года. Как в Прибалтике. Российские пистолеты, разумеется, намного дешевле. Один патрон — 6–7 лей, меньше доллара.

— Была еще объявлена оружейная амнистия, — продолжает Мадан. — То есть каждый, имеющий нелегальный ствол, мог принести его в милицию и зарегистрировать. И народ потянулся регистрировать. Оказалось, несмотря на запрет, у людей на руках было довольно много нелегального оружия — в основном, времен Первой и Второй мировых войн, но в прекрасном состоянии. Амнистия была очень правильным решением: какой смысл бороться с нелегальным оружием, если проще его легализовать и не иметь никаких проблем?.. Дорвавшись до ранее запретного, народ поначалу покупал габаритные пистолеты — «внушающие». Огромные пушки! 75-й «че-зет», например. Но потом быстро поняли, что носить на поясе килограмм не очень удобно — штаны оттягивает. И, наевшись габаритом, перешли на более компактные модели. Их и носить легче, и прятать, особенно летом. У нас тут жара бывает под сорок градусов, люди ходят в футболках и рубашках, многие в шортах. Куда пистолет денешь…

Тут я вынужден прервать своего собеседника и сказать, что молдавское законодательство весьма либерально и не регламентирует способ ношения оружия — его можно носить как скрытно, так и открыто. По мне, открыто носить оружие так же бессмысленно, как показывать свои карты в карточной игре. Но двух людей в Кишиневе с открытыми кобурами на поясе я видел. Большинство же предпочитает скрытное ношение.

— У меня небольшой чешский пистолет — «че-зетка» сорок пятая, — вступает в разговор приятель Геннадия, доктор Бородин. — Это армейский генеральский пистолетик с маленьким калибром — чтобы генералам было не больно застреливаться в случае окружения или отставки. Ношу его на поясе в специальной кобуре, которая располагается не сверху на брюках, а скрытно — под брюками, то есть пистолет как бы засунут за пояс, но на самом деле он в малозаметной кобуре. Рукоятка торчит, конечно, но я прикрываю ее складкой рубашки, которую для этого чуть вытаскиваю из-за пояса. Не видно совершенно! Но если что — выдергивается моментально.

— А я ношу свой «макаров» в обычной кобуре на поясе, — подхватывает Геннадий. — Но у меня нет проблем, поскольку профессия заставляет ходить в пиджаке, а он скрывает любую кобуру. А второй пистолет — совсем маленький, ПСМ, который обычно называют оружием «второго шанса», ношу в кобуре на щиколотке. Кстати, летом многие так носят. Длинные светлые штаны ножную кобуру совершенно скрывают.

…Только наметанный глаз может отличить на кишиневских улицах оруженосцев…

— Если человек идет по улице, держа ноги чуть шире обычного, — значит, у него на щиколотке кобура с пистолетом, приходится держать ноги пошире, чтобы не шоркать кобурой о другую ногу при ходьбе. Или если человек держит левую руку на «оттопыре» — чуть отстранив ее от туловища, — значит, привык носить пистолет в оперативной кобуре, под мышкой.

…Решение вооружить граждан совпало в Молдавии с другим жестким политическим решением — ликвидировать организованную преступность. И за это дело взялись серьезно. Преступные группировки стравливали друг с другом, отстреливали, закрывали, не давали жить. В результате авторитеты подались из Молдавии туда, где им дышится легче, — в Россию и на Украину. А в Молдавии остались только те, кого у нас называют гопниками. Потерянное поколение девяностых.

Представьте себе молодого молдавского парня: родители у него уехали на заработки в Россию или Италию, а чадо предоставлено само себе и живет на присылаемые предками деньги. Распространенный случай. В результате в Молдавии выросло целое поколение сторчавшихся и спившихся ублюдков, с которыми, в силу их неорганизованности и спонтанности, не может справиться организованная структура — милиция — так же, как регулярная армия бессильна против партизан: у них разные тактики и инструментарий. Именно эти вурдалаки и составляют главную опасность для граждан. Они могут убить и убивают за копейки. Они еще не сиделые и потому не пуганные милицией. Но зато они пуганные другим…

— Если идут по улице двое — состоятельный человек в приличной одежде, по которому сразу видно, что у него есть деньги, и человек простой и бедновато одетый, на кого нападут молдавские гопники? На бедновато одетого! Потому что у богатого есть деньги на пистолет и на адвоката, в случае чего. И вера будет ему, потому что у солидного человека семья, дети, работа, дача, машина. А у нищего гопника, кроме привода в милицию и жалоб от соседей на постоянные пьянки, нет ничего. Он никому не нужен. Его либо убьет во время нападения приличный человек, либо приговорит суд. Поэтому гопники нападают на бедных и на женщин — женщины боятся оружия и не часто покупают его. За что и расплачиваются.

— А кто вообще в Молдавии покупает оружие? Есть какие-то наблюдения?

— Пистолеты покупают три категории людей: любители оружия, предусмотрительные граждане, которые учатся на чужих ошибках, и те, кто учится на своих. Последние раньше считали, что им оружие не нужно, поскольку никто им не угрожает и никто на них не нападает. Но потом им дали разок по башке в темном переулке, и они изменили свое мнение. У меня есть такой друг. Он был большим противником оружия. Но как-то получил по голове обрезком трубы, полежал в больнице пару месяцев и купил пистолет, сказав, что второго удара просто не переживет, у него жена и дети. И теперь он носит ствол. Тут принцип простой: лучше иметь оружие тогда, когда оно тебе не нужно, чем не иметь, когда оно необходимо. Как говорили древние, меч может понадобиться тебе всего один раз в жизни, но для этого носить его надо всю жизнь. Сейчас для меня из дому выйти без пистолета — как без носков или без мобильника, ощущение, что чего-то не хватает…

В общем, после ликвидации оргпреступности основная опасность для молдавских граждан — ублюдки до 25 лет, которых в России называют гопниками. Вот для них и нужен большой калибр — чтобы гарантированно остановить обдолбанного наркомана. Потому молдавская общественность и настаивает на легализации крупных калибров, которые пока под запретом.

Молдаване в этом смысле вообще молодцы. Не так давно Министерство внутренних дел Молдавии решило ужесточить оружейный закон. Причем безо всяких на то оснований — легальное оружие в противоправных действиях практически не участвует, как известно. Но менты есть менты — им лишь бы хватать и не пущать. Прогибиционистская контора. Так вот, одним из ментовских предложений было запретить носить патрон в патроннике. Молдавская общественность возмутилась: как так! С какой стати? В критической ситуации все могут решить доли секунды, а вы что нам предлагаете — во время нападения сказать преступнику: дорогой, погоди минутку, я сейчас дошлю патрон в патронник, а потом можешь продолжить нападение… Так, что ли?

И законопроект был завернут.

Этот ужесточающий закон был завернут в два этапа. Поначалу у ментов была идиотская идея вообще запретить ношение оружия. Но на этом этапе законопроект завернули уже в правительстве, покрутив у виска пальцем. А запрет на ношение патрона в патроннике отклонили уже депутаты, настропаленные возмущенной общественностью.

Если вдуматься, запрет на ношение патрона в патроннике (или, как некоторые еще говорят, «в стволе») действительно довольно глупый. Он существует во многих странах, и цель его проста — предотвратить случайный выстрел при падении оружия на пол или при случайном нажатии на спусковой крючок. Но не зря же конструкторы делают предохранители! Предохранитель — деталь, которая специально для того и предназначена, чтобы не допустить случайного выстрела, когда патрон находится в стволе (в патроннике). Неужели конструкторы зря старались?

Ношение оружия без патрона в патроннике чревато тем, что если жертва преступного посягательства выхватила ствол, но не успела передернуть затвор, пистолет у нее могут отнять: не взведенный пистолет просто не может стрелять, представляя собой простую железку. Людям приходится учиться быстро передергивать затвор. Я уже писал, что путем тренировок даже некоторым «медленным» эстонцам удается извлечь ствол из кобуры, передернуть затвор и выстрелить менее чем за секунду. Но, по сути, это есть не что иное, как обход искусственно созданного препятствия. Вроде бега в мешках. Можно бегать со спутанными ногами? Можно, если долго тренироваться. Но зачем? Ведь проще и быстрее выхватить пистолет и просто нажать на курок.

К тому же запрет на ношение патрона в патроннике не распространяется на револьверы — просто конструктивно: в револьвере барабан является магазином, или, что то же самое, у револьвера шесть патронников, и в каждом из них сидит патрон. То есть владельцу револьвера просто невозможно не иметь патрон в патроннике. И при этом у револьвера нет никаких предохранителей: достал, нажал на спуск — выстрел. Считается, что предохранением от случайного нажатия в револьвере является тугой спуск. Но в самовзводных пистолетах спуск тоже тугой. Там можно передернуть затвор, после чего аккуратно отпустить курок. И даже не ставить пистолет на предохранитель, потому что пистолет по принципу «первого выстрела» превращается в револьвер: достал, нажал на спуск — выстрел.

Кроме того, существуют «полусамовзводные» пистолеты, где каждый выстрел делается самовзводом. Такие как «глок», например. У него три внутренних предохранителя и умеренно тугой спуск, что полностью исключает случайный выстрел при падении пистолета и почти полностью — случайное нажатие на курок.

Некомпетентность молдавских ментов, решивших ужесточить закон, демонстрирует и тот факт, что поначалу они хотели не только запретить ношение патрона в патроннике, но и обязать людей носить пистолет на предохранителе. А у «глока», например, внешних предохранителей вообще нет, они внутренние, «автоматические».

А вот еще смешная штука: запретить хотели также общее количество стволов, разрешенных к покупке, — 10 пистолетов в одни руки и не более!.. Это все равно, что запрещать человеку покупать более 10 автомобилей. Или более 10 буханок хлеба. Какой смысл? Пусть человек деньги в экономику вбрасывает, если они у него есть и он этого хочет!..

Предложение об ограничении количества стволов в одних руках, конечно, тоже не прошло. И даже не очень понятно, зачем оно вообще было сделано, разумных объяснений этому нет. Прогибиционисты, одно слово. Головой не думают. Ведь как товар пистолет от автомобиля ничем не отличается. Он даже менее опасен, чем автомобиль, потому что личные автомобили убивают больше, чем оружие.

Сейчас в Молдавии человек старше 18 лет, не наркоман, не сумасшедший, на которого нет нареканий от участкового, может купить пистолет или полуавтоматический карабин. Автоматическое оружие запрещено. Сейф для хранения ствола по закону не нужен, но фактически все сейфы покупают, и участковые требуют их наличия, ибо так повелось. Не обнаружив сейф, участковый не подпишет бумажку. Его решение, конечно, можно будет оспорить в суде, но проще купить железный ящик.

Для получения разрешения на оружие нужно еще окончить курсы по технике безопасности и общим основам законодательства, а также отстрелять пару магазинов в тире из «макарова» или «марголина».

— Поначалу все было строго. Перед тем как выдать разрешение на оружие, ко мне пришла целая комиссия, — рассказывал Бородин. — Вошли, посмотрели, как я живу. В моем доме 48 квартир, так обошли все, расспрашивали людей, все ли тихо в доме, не летят ли из окна какой квартиры по ночам бутылки из-под водки. Впрямую номер моей квартиры не называли, только в перечислении — а в 45-й как, спокойно? А в 38-й? А в 13-й? Где-то в середине и номер моей квартиры упомянули. Выяснив, что я человек спокойный, выдали разрешение.

Когда в полиции убедились, что ничего страшного от раздачи людям оружия не произошло, параноидальность утихла, проверки стали не столь масштабными. Действительно, после легализации короткоствола реки крови по кишиневским улицам не потекли, хотя прогибиционистам хотелось именно этого.

Мои собеседники объясняют ситуацию так:

— Многие почему-то думают, что наличие оружия доведет любой конфликт до смертельного исхода. Но все как раз наоборот! Оружие чаще пресекает конфликт в зародыше. Там, где обычно дошло бы до драки, оружие флегматизирует конфликт. Молдаване водят машины ужасно — экспрессивно и невежливо. Наверное, нигде в мире так не ездят, как у нас. Поэтому порой на дороге возникают конфликты. «Обиженный», бывает, испытывает желание почесать кулаки, но стоит достать ствол и положить его на торпеду, как это желание сразу исчезает.

Оружие гасит конфликт, а не провоцирует его. Оружие не катализатор, а ингибитор. Оружие — огнетушитель, а не бензин, как мнится некоторым недоумкам. Это видно не только на уровне личных конфликтов, но и в больших масштабах: именно ядерное оружие сделало невозможной третью мировую войну.

— Я вот сейчас даже не могу припомнить громких случаев самообороны с оружием из своей адвокатской практики, — рассказывает Геннадий, — поскольку часто эти дела не доходят до суда, а закрываются еще во время следствия. А еще больше просто не попадает в милицейскую статистику. Потому что никто не хочет связываться с ментами. Ментов не любят на всем постсоветском пространстве. И если дело обошлось без стрельбы на поражение, а ограничилось максимум выстрелом в воздух, никто никуда не сообщает.

А не сообщают потому, что по молдавскому закону, так же как и по эстонскому, сообщать в органы человек обязан только после применения оружия, а «применением оружия считается производство прицельного выстрела». Кстати, по молдавским законам нет нужды делать именно предупредительный выстрел в воздух. В законе есть общее понятие — «предупреждение о применении оружия». Это может быть выстрел, а может быть вербальное предупреждение. Или просто недвусмысленная демонстрация оружия.

— С моим знакомым был случай: трое приставали к одному — то ли ограбить хотели, то ли избить. Он вмешался, ему посоветовали валить отсюда, пока цел, не знали, что у него ствол. А он был в летних брюках, рубашечке. Знакомый поднял рубашку, показал ствол. И эти трое молча ушли. Таких случаев — море. Море несостоявшихся трагедий.

Только слабоумный может заявить, что если людям без погон раздать оружие, они начнут палить друг в друга, а если им разрешить покупать ломы и топоры, они начнут сбивать замки с дверей с целью пограбить. Как видите, это не так. Более того, владелец оружия выстрелит на поражение только в том крайнем случае, когда речь идет о жизни и смерти и не иначе, поскольку знает: даже если ты стопроцентно прав, замучаешься потом отписываться, если кого-нибудь убьешь или ранишь. Ведь непременно заведут следствие, которое может длиться и полгода, и год, и все это время ты будешь весь на нервах и без оружия, которое на время следствия конфискуют — для проведения экспертизы и как вещдок по делу. А оно денег стоит!.. Так что многие владельцы оружия, возвращаясь домой, обходят стороной темные улицы и подозрительные компании. У обладателя ствола меняется весь характер поведения, люди становятся более осторожными — не дай бог придется оружие применять.

Помню, в Таллине Дмитрий Удрас рассказывал мне о психологической трансформации, которая произошла с ним.

— Раньше дать кому-то в зубы мне было в радость. А теперь я стал спокойным, как удав. И если меня в лицо обзовут самыми похабными словами, я только улыбнусь. Потому что знаю, за кем стоит реальная сила. Пить спиртное перестал, поскольку всюду хожу с пистолетом.

Раньше Удрас пил и был драчлив, а теперь, разряжая пистолет, дважды передергивает затвор — на всякий случай. Был отчаянный — стал перестраховщик. Таково влияние силы. Ведь сильный человек не грозит кулаком. Сильный грозит пальцем…

— Я хочу сказать, что вооруженные люди как правило вежливые люди, — подхватывает мысль своего эстонского коллеги Мадан. — Вот сейчас в вашей России страна разделена на холопов и «имеющих право». Чиновники, бизнесмены, депутаты имеют оружие. А люди нет.

Это правда. Наградное оружие — легальный способ обхода сурового оружейного законодательства России. Вообще-то у нас пистолет иметь и носить нельзя («а то перестреляете друг друга, неразумные!»), но если есть деньги и связи, пистолет у тебя будет. Какой захочешь! Сам выберешь модель, и тебя им «наградят» — за заслуги перед отечеством или еще за какую-нибудь муру. В результате вся российская элита вооружена. Правительственные чиновники, многие депутаты, бизнесмены мало того что имеют личную охрану, так еще и оружие. Они — белая кость. Они — блатные. Они — разумные, они друг друга не перестреляют, хотя и русские, и живут в России, но им доверять можно. Точнее, они сами себе доверяют, сами позволяя себе иметь оружие и нарушать скоростной предел на дорогах, отмахиваясь от гаишников корочкой. А всем остальным не позволяют. Потому что все остальные — мужики, бесправная серая масса, которой нельзя доверять, ведь они россияне. А россиянам только дай оружие — тут же перестреляют друг друга. Генетика у них такая — русско-татаро-бурято-казацко-намешанно-постсоветская.

— Оружие всех уравнивает, — раздумчиво продолжает развивать российскую тему мой собеседник. — Если ты богатый, и у тебя дорогая машина и дорогие девки, все равно ты не будешь задирать человека небогатого. Потому что хотя у него ствол, может быть, и не такой дорогой, как у тебя — не инкрустированный и не позолоченный, а совсем простой потертый «макаров», но дырку он сделает не хуже дорогого. Кроме того, оружие — символ свободы. Можно ли назвать свободными англичан? Это нация деградантов. Оружие под запретом, полиция с криминалом справиться не может, зато часто хвастается по телевизору, что они изъяли у граждан «очень опасные швейцарские ножи». А хулиганы и бандиты в Лондоне теперь пользуются для убийства граждан строительными резаками для линолеума. Моего знакомого прямо в центре Лондона три негра выкинули из кабриолета и избили. И он ничего не мог сделать, потому что английское правительство играет на стороне преступных негров.

…Итак, оружие, по молдавскому закону, можно применять, когда тебя решили убить или избить. А еще когда нападение совершено на третьих лиц. И когда нападают собаки.

— Со мной был случай. Пошел я за хлебом в час ночи. А я в час ночи без машинки из дому не выйду, хоть убей. Иду, вижу неподалеку стая бездомных собак — штук сорок. Грызут чего-то. И одна из них так заинтересованно взглянула на меня — как на потенциальный ужин. И какой-то сигнал своим подала, потому что остальные тоже на меня уставились. И тут уже стало страшно: у меня только шесть патронов, а их сорок штук. Передернул затвор.

— Думаю, собаки не знают про шесть патронов и разбежались бы после первых выстрелов и первых трупов.

— Возможно. Но напасть они так и не решились… Кстати, у нас была шайка из трех молодых девочек, по 16–17 лет. После восьми-девяти вечера они начинали охоту. Ставили перед прохожим трех ротвейлеров и просили: дядя, подари немножко денег на прокорм собачек. И дядя отдавал: три ротвейлера! Так они и грабили, пока им не попался человек с пистолетом. Он им все отдал, а когда девки попрятали деньги по карманам и собрались уходить, достал пушку и всех кобелей перестрелял. А суки сейчас сидят… Нет, пистолет нужно иметь. Потому что однажды он может стать самой нужной вещью в жизни.

— А вам самому приходилось применять оружие для защиты?

— Да. 2001 год. Как сейчас помню, у меня тогда была чешская «че-зетка» 9-миллиметровая. Время — около 11 вечера. Я приехал к маме. Вошел, и мне показалось, что железную дверь за мной она закрыла. Пошел на кухню, а она в ванную. Хорошо, что я не разделся. Вожусь себе чего-то на кухне, пистолет на боку, вдруг слышу — железная входная дверь бабахнула. Что за черт? Выглянул из кухни и вижу, что по длинному коридору квартиры идут на меня двое лбов с лицами, на которых явно не написано оксфордское образование. Идут и улыбаются. Нагло так улыбаются. И идут. Типа привет, как дела…

Я вытащил ствол, передернул затвор, и навел на них. Они сразу остановились и, помню, первым делом уставились в дуло моего пистолета — нет ли там рассекателя, не газовый ли? Увидели, что дырка солидная, рассекателя нет, и дальше взгляды на мое лицо перевели: считывают, есть ли во мне решимость — будет этот лох стрелять или нет. А сами базарят: да ты чего, паря, да мы тут Светку ищем, ты нам Светку позови… Я смотрю, а у одного из них на правом запястье сталь поблескивает. Кончик ножа из рукава торчит! Чуть шевельнул кистью, и нож сам в руку скользнет. Известный прием…

Тут открылась дверь в ванную и мать спрашивает: «Гена, что там такое?» Я на мгновение отвернул голову, кричу матери: «Назад!» В этот момент они развернулись и деру дали… Потом уже мне объяснили, что они шли с верхнего этажа и дергали за ручки всех квартир — на удачу: вдруг дверь открыта, тогда можно хозяев порезать и спокойно пограбить. А не было бы у меня пистолета, хрен его знает, чем бы это кончилось.

…После этого Геннадий строго-настрого запретил родителям открывать кому-либо дверь, а о случившемся рассказал своему приятелю Саше, который, несмотря на то что жил в доме за городом, оружия не имел. А не имел Саша ствола по той простой причине, что жена его была большой противницей оружия. Обычная баба, как известно, дура, существо поверхностное, мышей и оружия беспричинно боится. Правда, есть и среди мужиков такой тип примитивных граждан, которые не отличают людей от людей, а оружия от оружия. То есть плохих людей от хороших, а хорошее (легальное) оружие от плохого (преступного).

Поясню…

Если после очередного массового расстрела в американском университете вылезает какой-нибудь левый политик и говорит, что выступает за запрет оружия, потому что ему «страшно делается от мысли, что человек вот так вот просто может ходить по улице с оружием», смело относите этого деятеля к категории примитивно мыслящих, то есть социалистов. Потому что полицейский — тоже человек. И он тоже ходит с оружием. Его тоже боится левый сенатор?..

Иррациональный страх настолько затуманивает блондинкам и социалистам разум, что они даже не понимают наводящего вопроса: «А какого оружия вы боитесь — хорошего или плохого?» С разгону они вам скажут, что всякое оружие плохое, поскольку из всякого можно убить. «Значит, полицию нужно разоружить?» — «Нет, не нужно». — «А почему? Неужели у полиции «хорошее» оружие?» — «А потому что полицейское оружие противостоит преступнику!» — «Значит, есть оружие «плохое» и то, которое «противостоит плохому»?» — «Ну, да.» — «Тогда зачем вы против него выступаете? Хотите помочь преступникам?»

В общем, после рассказа Геннадия об этом неприятном происшествии (тоже не попавшем в полицейскую статистику, но спасшем две жизни) его друг Саша наплевал на фобию своей бабы и купил ствол. Потому что бабские страхи не помогут спастись в критической ситуации. А оружие — поможет. Тем оно и ценно.

Иногда приходится слышать, что власть в России боится легализовать пистолеты, поскольку опасается вооруженного народа. Мол, что будет, если люди с оружием выйдут на улицу? Это, конечно, глупости. Пистолет — чисто самооборонное оружие, которое не применяется в уличных боях. Для уличных боев винтовка или карабин, на худой конец ружье куда более пригодны. Но никто на этом основании почему-то не ратует за запрет длинноствольного оружия. Это во-первых.

А во-вторых, ни во время беспорядков в Кишиневе, ни во время беспорядков в Таллине и Риге легальное оружие не использовалось. Можете как угодно объяснять этот парадокс, но факт остается фактом. Люди громили город, били стекла, поджигали, бросали камни. Но не стреляли.

На примере Англии, США и Австралии мы уже видели такую закономерность: чем больше легального огнестрельного оружия в стране, тем меньше совершается преступлений с использованием огнестрельного оружия. И чем меньше легального оружия, тем больше преступлений с использованием оружия.

Как известно, все последние десятилетия в США неуклонно росло количество оружия на руках у населения.

При этом количество убийств огнестрельным оружием так же неуклонно снижалось: если в 1991 году огнестрелом в Америке было убито 18 тысяч человек, то в 1995-м — 16 тысяч, а в 1999-м — 11 тысяч.

Может быть, увеличение числа стволов приводит к росту самоубийств или хотя бы несчастных случаев? Тоже нет! Количество самоубийств в США не выросло, а число несчастных случаев с применением огнестрельного оружия неуклонно сокращалось и в 1999 году по сравнению с 1991 годом упало практически вдвое.

Если хотите, можете наложить приведенные цифры на гистограмму вооруженности штатов, приведенную выше. А лучше просто бросить один взгляд на график, иллюстрирующий состояние преступности и количество «ручных стволов» (пистолетов и револьверов) на руках у населения в США.

Преступления против собственности и количество огнестрельного оружия: слева — количество преступлений против собственности на 1000 домовладений; справа — количество единиц огнестрельного оружия, млн шт.

Это что касается Америки. А теперь посмотрим, как обстоят дела в родной нам по духу Молдавии:

Количество преступлений, совершенных с применением огнестрельного оружия, за 6 лет (1998–2003 гг.)

А вот картинка по общему состоянию молдавской преступности:

Количество преступлений за 6 лет (1998–2003 гг.)

Ну, и чтобы далеко не бегать, посмотрим на Литву:

Тенденция во всех странах, как видите, одна: оружия больше — стрельбы меньше. Классическая картина излечения социального дисбактериоза!

Мне могут возразить: количество стволов на душу населения в Прибалтике и Молдавии меньше, чем в США, и вовсе не оружие или не только оружие оказало влияние на снижение преступности. Соглашусь. Действительно, постепенный выход из тяжелых девяностых и докризисные тучные годы, безусловно, самым лучшим образом сказались на преступности. Она снизилась. И на примере постсоветского пространства мы не можем отделить влияние экономики от влияния вооружения населения на спад преступности. Здесь для точности анализа нужно закрепить какой-либо из факторов — уж слишком резкой была для постсоветского пространства социальная болтанка: крушение социалистической экономики с падением в черную пропасть, а потом резкий взлет к благосостоянию.

Для более точного замера нужно брать страны более стабильные в экономическом смысле. Те же Соединенные Штаты, например, где мы уже побывали и куда непременно вернемся, ибо там осталась масса интересного, связанного с оружием, и еще мною не освещенного. А пока, чтобы не отбегать далеко от Восточной Европы, упомяну пару-тройку тамошних стран, в которых с оружием дела обстоят хорошо.

Такой страной является, например, Чехия, где пистолет можно не только купить, но и носить. И Болгария. Болгария — страна бедная. Тем не менее в болгарских оружейных магазинах мы видим то же изобилие, что и везде. И стоит все, кстати, не очень дорого. Классический патрон 9x19 мм продается от 25 до 35 центов США за штуку, в зависимости от производителя. Макаровский патрон 9x18 мм стоит еще дешевле — 20 центов. А вот патрон знаменитого 45 калибра может «весить» до полудоллара. Что же касается пистолетов, то ситуация такова: пистолет Макарова, производимый по лицензии на болгарском оружейном заводе «Арсенал» в Казанлыке и чуть-чуть модернизированный, можно купить за 120–170 долларов. Цена зависит от модификации, потому что болгары делают «макаровы» под три разных патрона — с длиной гильзы 19, 18 и 17 миллиметров. Пистолет болгарского производства «Аркус 94» — копия бельгийского браунинга «High power» — продается за 250–300 долларов.

А теперь перенесемся в Хорватию. Так вышло, что после Молдавии я поехал именно туда. Поехал не для написания этой книги, а просто отдыхать. Но раз уж попал в страну, не могу о ней не сказать пару теплых слов в оружейном смысле.

В Хорватии очень низкая преступность. Вы смело можете в гостиничном номере не пользоваться сейфом и спокойно оставлять вещи на пляже без присмотра, пока купаетесь. Но все-таки иногда эксцессы случаются и здесь. Такие, например, как громкий случай в столице страны Загребе, где в одно прекрасное утро два нехороших человека в черных масках решили ограбить банк. Один из налетчиков был вооружен автоматом Калашникова, другой — помповым ружьем.

Ворвавшись в банк, отморозки несколькими выстрелами свалили охранников, которые не успели даже достать волыны, и потребовали у кассира деньги. Посетители банка, естественно, попадали на пол, и на них налетчики внимания уже не обращали. А зря! Потому что двое из лежащих на полу людей достали пистолеты и лежа открыли огонь по бандитам. Огонь, надо сказать, был весьма результативным: одного налетчика нашпиговали шестнадцатью пулями, отчего он сразу откинул свои преступные копыта, а второй был тяжело ранен и попал в больницу, где ему ампутировали руку.

Позже герои дали интервью прессе (их лица на всякий случай телевизионщики не показали — а вдруг у бандитов были сообщники, которые решат отомстить). Из интервью жители столицы узнали, что один из храбрецов владеет оружием с 1981 года, ему уже за пятьдесят, и он ходит в тир раз в неделю. Второму герою 23 года, пистолет у него с 2002 года, и он посещает тир 2–3 раза в неделю.

Разумеется, полиция против них никакого дела не возбуждала, потому что Хорватия, в отличие от России, нормальная страна, в которой можно убивать бандитов. Начальник загребской полиции даже заявил прессе:

«Пусть все, кто планирует нарушить закон, знают, что у добропорядочных граждан в нашей стране есть оружие для защиты себя, своих семей и других граждан».

Действительно, оружия в Хорватии после недавней войны с Сербией полным-полно. По весне хорваты проводят у себя в домах генеральную уборку и, случается, выбрасывают вместе с мусором старое или надоевшее оружие. Смех смехом, но явление это приобрело такой масштаб, что полиция даже была вынуждена обратиться к гражданам, чтобы они поостереглись выкидывать лишнее оружие в мусорные баки хотя бы возле школ и детских садов, где его могут найти дети.

Благословенная страна Хорватия!..

Наливай да пей!

Признаюсь честно, эту главу я писать не хотел. Ну, унизительно мне было писать эту главу. Да и бесполезно. Так же как Эйнштейну унизительно и бесполезно объяснять олигофрену, что дважды два — четыре. У нас с Эйнштейном другой уровень.

Есть вещи, на которые не стоит тратить время. Не стоит, например, добывать огонь трением, если есть зажигалка. Не стоит объяснять слесарю, что такое текстура металла или ОЦК-решетка: его дело — гайки крутить. Точно так же глупо объяснять верующему, почему его фраза «атеисты верят, что бога нет» вовсе не равнозначна фразе «боговеры верят, что бог есть». Невозможно объяснить дальтонику, что такое красное, а слепому фанатику ошибочность его убеждений. Бессмысленно объяснять дураку то, чего он понять не в силах: в конце концов, в литровый кувшин ведро не нальешь. Поэтому я постараюсь сделать сию главку максимально короткой. Не будем поощрять глупость.

А глупости из социал-прогибиционистов сыплются как из худого ведра. Сами они этого не замечают, ибо ослеплены верой. Так бывает с людьми, которые «поехали крышей» на каком-нибудь пунктике. Вот, вроде, смотришь на человека — он адекватен, нормален, здраво рассуждает. Но стоит зайти речи о евреях, как тут же глаза пациента затуманиваются, рожа краснеет, и вываливается из человека жидомасонский заговор во всей своей красе.

Или, допустим, разговаривал ты с гражданином по делу, и вдруг разговор случайно коснулся, ну, я не знаю, астрологии, например. И попер-попер из человека сплошной неадекват.

Запрет на оружие, точнее говоря, не на все оружие, а только на оружие с коротким стволом, является для многих людей как раз таким вот пунктиком. Не зная никаких цифр, не владея статистикой и не имея никакой аргументации, они тем не менее твердо убеждены, что давать право людям на пистолеты нельзя, потому что «тут такое начнется!»

Чем дальше загоняешь пациента фактами в угол, тем больше он мечется, напоминая крысу. И в этой мелкой суете прибегает к все более и более глупым «аргументам», сам того не замечая, поскольку глаза его затянуты бельмами веры.

Вот несколько реальных, непридуманных ситуаций, с которыми я встречался в жизни.

На голубом газу прогибиционист говорит (мы это уже не раз слышали):

— Если нашим людям дать оружие, они перестреляют друг друга, неужели вы не понимаете?

— У наших людей оружие есть. У охотников, например. Почему они не перестреляли друг друга, а каким-то чудом умудряются добраться до места охоты? Да и в перерыве между сезонами они как-то воздерживаются от стрельбы с балкона по шумящим ночью во дворе хулиганам.

Человек задумывается. Краснеет. Кажется, он сейчас лопнет от натуги! И, наконец, выдает:

— Я думаю, в охотники идут люди особого склада личности, которым не свойственно убивать друг друга по пьяни.

Это не шутка! Это реальная фраза, на полном серьезе сказанная зажатым в угол идиотом-прогибиционистом. В охотники идут люди особого склада! И в милицию особого. И в армию. И во всем мире с людьми особого склада все нормально — они покупают себе ружья, винтовки и пистолеты и не начинают палить друг по другу. И только в России живут люди «неособого» склада, которых не тянет в милицию, армию и к покупкам ружей, но непременно потянет купить пистолет. И тогда такое начнется!..

Или вот…

— Если нашим людям дать оружие, они перестреляют друг друга, неужели вы не понимаете?

— А почему же тогда в России еще существует армия?

— В каком смысле?

— Ну, там же вооруженные «наши люди»! Почему они до сих пор не перестреляли друг друга? И каким образом во время Великой Отечественной войны наши солдаты и офицеры удержались от соблазна перестрелять друг друга? Как у них терпения хватило до немцев свой пыл донести?

— Ну, в армии за оружием особый контроль…

Вера социалиста в «учет и контроль» воистину трогательна! Только под строгим контролем со стороны Старшего Брата люди ведут себя прилично. Только потому наши героические защитники отечества и современные армейцы не перестреляли друг друга, что над ними осуществляли особый контроль. Марсиане, наверное. Марсиане каждую минуту грозят солдатам щупальцем и напоминают: «Не забудь! Ты не должен убивать своих сослуживцев!» Но стоит только на секунду ослабить этот магический контроль, как лавина безумия срывается, и россияне начинают уничтожать друг друга. Поэтому им нельзя доверять оружие. Мы же помним слова усатого депутата с одутловатым лицом: «Если нашим людям дать оружие, тут такое начнется! Я сразу уеду со своей семьей за границу».

Вот вам еще одна глупость, не требующая комментариев. Спросим у дурака и послушаем его ответ…

— Вы говорите, если нашим людям разрешить покупать пистолеты, начнется кровавая вакханалия, и они перестреляют друг друга. А почему они до сих пор не перерезали друг друга ножами? Ножи ведь есть в каждом доме.

Социалист, прогибиционированный на всю голову, опять краснеет, мощно тужится и выдает очередной перл, даже не замечая его анекдотичности:

— А потому, что пистолетом убить проще!

И опять на полном серьезе! Оказывается, только невероятная сложность убийства с помощью ножа сдерживает россиянского мужа от приканчивания жены или соседа. Он давно собирается это сделать, но ножом ему тяжело. И ружьем очень трудно. К тому же ружье длинное и неудобное. А пистолетом легко и приятно.

Нельзя в нашей стране легализовать фомки и монтировки — все тут же побегут замки с ларьков сбивать. Топором-то или ломом сбить замок трудно. Тем более что лом длинный, носить его с собой неудобно. А вот короткой фомкой поддел — и все. Волна ограблений прокатится по России. Такой у нас народ. Им фомки доверять нельзя. Непременно побегут замки сбивать, даже не сомневайтесь! Побегут даже с большей вероятностью, чем перестреляют друг друга, ведь за ограбление ларька ответственность меньше, чем за убийство. Поэтому если разрешить фомки, тут такое начнется, что толсторожим депутатам нужно будет эмигрировать из страны вместе с семьями и немалым скарбом.

А вот еще одно чудо природы, которое я наблюдал как-то раз:

— Вы, быть может, все правильно говорите — в Америке оружие помогает снижать преступность. Но вы забываете, что мы — русские. И нам оружие давать нельзя…

— Степень вашей русофобии и самоуничижения мне понятна. Непонятно другое — почему русские в Прибалтике, где каждый может купить пистолет, а некоторые города заселены преимущественно русскими, не убивают дуг друга?

Прогибиционист опять тужится, силясь родить то ли мысль, то ли какашку, и наконец рождает нечто среднее:

— При советской власти в Прибалтику ехали только интеллигентные люди с высшим образованием. Поэтому они там и не стреляют друг в друга.

Повторяю: люди сами «изнутри себя» не осознают, не видят глупостей, которые выпаливают. Они сами не замечают, как скатываются в пучину идиотизма. Потому что иррациональный страх толкает их в пропасть тьмы в тот момент, когда надо ответить на вопрос, на который ответить невозможно. И тогда, словно утопающий за соломинку, они хватаются за глупости, над которыми сами в другой ситуации только посмеялись бы и покрутили пальцем у виска. Это чисто психологический феномен. Феномен зауженного сознания. То есть сознания, пораженного фобией, которое не видит собственного уродства, ибо фобия полностью отключает критичность.

Вот вам для развлечения еще несколько перлов, которые я тщательно записал за дураками и привожу в бережной сохранности без комментариев, ибо комментировать это сил моих больше нет никаких.

«Я считаю, что право на ношение оружия должны иметь только госслужащие и охранники, поскольку любой дееспособный человек не всегда может себя контролировать (например: в состоянии аффекта). Снежана».

«По моему мнению, оружия у гражданского населения быть не должно. Трудно себе представить, чтобы граждане применяли огнестрельное оружие лишь в целях обороны от преступников. Таким образом, раздать оружие нашему населению значит запустить механизм его самоистребления. Сергеев Юрий».

«Разрешить ношение — все равно что выдать лицензии на убийства. Ни за что не давайте лицензии на убийства в массы, пусть защита останется в руках профессионалов, которых всего лишь нужно выращивать в государстве, или это не государство вовсе. Lee».

«Да какое оружие! Русские люди как дети. Разве можно таким давать оружие — например, ружье там или что-нибудь еще?!. Ирина».

«Пистолет — это здоровая и тяжелая железка, вам скоро надоест его носить. Вы его станете брать с собой, лишь собираясь на грабеж. Вы считаете, что, купив пистолет, автомат и т. д., вы теперь с легкостью будете защищены от бандита. Как бы не так, при контакте с бандитом намного эффективней фугануть по мерзавчику из газового баллона. Во-первых, не промахнетесь; во-вторых, это вам не пистолет, который надо снимать с предохранителя, наводить и т. д. Ну и зачем разрешать продажу оружия, когда есть для таких случаев более эффективные средства? Я лично категорически против продажи всяких стреляющих оружий (даже на черным рынке). Такое оружие надо сохранить в строгом надзоре. И. И.»

Чудесные, хрустальные, рафинированные идиоты!..

Но есть у меня знакомый, которого я долго гонял стальным прутом логики, лупцуя по осклизлому тельцу глупости. И, наконец, словно последнего беса, выгнал из него окончательное признание:

— А меня просто оружие раздражает, вот и все! Когда я вижу у кого-то пистолет, во мне поднимается просто какая-то волна раздражения, потому что пистолет создан для убийства, а я ненавижу всякое оружие.

Это и есть причина — болезнь. Та самая фобия. То есть беспричинные отрицательные эмоции и нервные действия в ответ на нейтральный раздражитель.

Помните, я рассказывал историю про вильнюсского жителя — обладателя оружия, который зашел в офис некоей конторы по делу. Там сидела за компьютером дама. Увидев кобуру на поясе посетителя, она занервничала, немного помаялась, но так и не смогла удержаться, чтобы не поговорить о беспокоящей ее теме:

— А что это у вас?

— «Глок». Пистолет такой. А что? И далее понеслось обычное:

— А зачем он вам?..

Алкоголик не может спокойно пройти мимо налитой рюмки. Взгляд курильщика непроизвольно цепляется за витрину табачного ларька. Наркоман тяготеет к шприцу. Точно так же не могут спокойно пройти мимо оружия больные оружейной фобией. Оружие в их глазах не просто нейтральный предмет типа молотка. Оно вызывает неприятные эмоции, раздражение и требует каких-то действий, чтобы избавиться от раздражителя.

Вот еще пара примеров, на сей раз заокеанских. В феврале 2009 года студентка-отличница Мэри Морроу была отчислена из школы «Чероки Трэйл» в городе Аврора, штат Колорадо, за то, что приехала в школу... с игрушечными ружьями! Дело в том, что Мэри была капитаном военно-спортивной команды «Молодые пехотинцы» и готовилась к соревнованиям в Высшем военном авиационном училище. После школы ей нужно было ехать на тренировку, вот она и бросила на заднее сиденье деревянные макеты ружей. Кто-то из учеников увидел бутафорское оружие и стуканул администрации. А по дефективному колорадскому законодательству на территорию школы запрещено проносить «опасное оружие», к которому отнесено и игрушечное — «копии оружия, которые могут быть приняты за настоящее».

Идиотия с отчислением студентки была настолько вопиющей, что даже борцы с оружием осуждающе покачали головами. Так, например, Питер Хэмм — представитель одного из самых ярых антиоружейных движений в стране — заявил, что они ничего не имеют против игрушечных ружей и «в данном случае факты требуют, чтобы хоть кто-нибудь применил здравый смысл».

Увы! Там, где царит прогибиционистская фобия, здравому смыслу места нет. Так же как в мозгу, где царит алкоголь, нет места ясному сознанию.

Уровень интеллекта противников «этого ужасного оружия» прекрасно демонстрирует случай с американским генералом, у которого брала интервью феминизированная корреспондентка одного демократического издания. Генерал ей, в частности, рассказал о воспитательной работе со школьниками, которую они проводят, — ходят в походы, учат ориентироваться на местности и стрелять.

— Стрелять? — левацкая корреспондентка отреагировала на это слово мгновенно, как муха на дерьмо, и занервничала, не смогла пройти мимо. — А вам не кажется, что это безответственно?

— Почему? — удивился генерал. — У нас соблюдаются все правила техники безопасности, и несчастные случаи абсолютно исключены.

— Но ведь вы учите детей стрелять!!! У них теперь есть все навыки, чтобы стать убийцами!

— А у вас есть все навыки, чтобы стать проституткой. Но вы же не проститутка.

А вот еще одна история американской идиотии… В школе небольшого городка Бивер Дэм (Висконсин) произошел скандал. На личной веб-страничке преподавателя школы Бэтси Рамсдейл была обнаружена страшной компрометирующей силы фотография. Нет, не сцена из порнофильма с участием училки. Гораздо хуже! На снимке преподавательница держала в руках «это ужасное оружие»! Какой пример она подает подрастающему поколению!? В конце концов, это просто «дурновкусие»!

Бедная училка тут же убрала с веб-странички свое фото, но на время скандала ее спровадили в отпуск. Не правда ли, по своей маразматоидности американские леваки уже практически догнали английских? Реакции людей нездоровых (больных фобией) бывают, как видите, весьма неадекватными.

В свое время я любил ходить на эстрадные сеансы гипноза, которые устраивал великий гипнотизер Михаил Шойфет. Очень смешно! Люди на сцене воображают себя великими певцами, художниками, волками, деревьями, комарами и ведут себя соответствующе. Бывал я и на выступлениях других мастеров этого жанра, поэтому сейчас не могу вспомнить точно, кто именно из корифеев показывал следующий классический опыт. Под гипнозом человеку внушают, что через пару минут после выхода из состояния транса он встанет и накинет на себя чужой пиджак, висящий неподалеку на стуле, или попытается сесть на шпагат.

После чего гипнотизер выводит человека из транса и начинает с ним разговаривать на отвлеченные темы. По ходу беседы человек вдруг встает, надевает чужой пиджак или пытается сесть на шпагат, в зависимости от того, что ему было внушено.

Если теперь задать вопрос, зачем он это сделал, человек найдет, что ответить, будьте уверены! Несмотря на то, что его ответы будут донельзя идиотичными. Но самому человеку они таковыми вовсе не покажутся. Если подопытный надел чужой пиджак, он скажет, что ему вдруг стало холодно, хотя на сцене под софитами жарко. Если он вдруг встал со стула и попытался сделать шпагат на глазах у изумленной публики, ответит, что у него просто затекли ноги.

Мозг всегда найдет какие-нибудь слова, чтобы оправдать то иррациональное, что сидит в его глубинах. Если человек страдает гомофобией, он будет часами выкручиваться, объясняя свое требование о запрете гейпарадов. Гомики подают плохой пример детям, а вдруг ребенок станет гомиком, насмотревшись на них?.. Да, в конце концов, это «просто неэстетическое зрелище»!.. Точно так же реагируют и больные оружейной фобией. Они всегда находят какие-то слова, которые не имеют отношения ни к чему. Например, обвинят учительницу, снявшуюся с пистолетом, в дурновкусии и подаче плохого примера детям…

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

Освещены сущность и особенности творческих аспектов профессии журналиста. Раскрыты выразительные воз...
Представлен общий взгляд на состояние экстремизма в России. Рассмотрен феномен ксенофобии и преступл...
Проанализированы философские, методологические, культурологические и педагогические аспекты интеграц...
Представлен анализ психологических исследований по проблемам мотивации субъектов учебной деятельност...
Представлен опыт философского осмысления новых образовательных символов современных гуманитарных пра...
Освещается западноевропейский опыт исследования социальных последствий научно-технического развития....