Али-Баба и сорок разбойниц Донцова Дарья
Отчего-то мне не захотелось рассказывать о том, что я являюсь сотрудником агентства «Ниро». И поэтому я представил дело так, будто Кирилл явился в «Милосердие».
Андрей Павлович молча выслушал меня, потом тяжело вздохнул:
– Несчастный человек.
Дверь скрипнула, появилась молодая женщина в черных брючках и ярко-красной кофте. Ее длинные светло-каштановые волосы были слегка влажными.
– Анечка, – ласково сказал хозяин, – ты сядь, послушай, что говорит Иван Павлович!
Я повторил свой рассказ.
– Господи! – воскликнула Аня. – Опять придется его в клинику устраивать.
Я непонимающе смотрел на пару. Андрей Павлович налил мне чаю и предложил:
– Да вы пейте, а я пока введу вас в курс дела.
Я взял чашку. Чай тоже оказался моего любимого сорта, «Лапшанг сусонг». Мало найдется в России людей, которым он придется по вкусу. Все мои приятели, отхлебнув этот напиток, мигом морщатся и недоуменно спрашивают: «Ты что, заварил его водой, в которой мыли рыбу?»
И никакие мои рассказы о том, что «Лапшанг сусонг» готовится особым образом, сушится дымом от дров, обладающих специфическим ароматом, на них не действуют. Не далее как вчера мой лучший приятель Макс, услышав от меня фразу: «Сейчас угощу тебя лучшим чаем на земле», – завопил: «Только не тем, который воняет тухлой воблой!»
– Вам не нравится вкус? – заботливо поинтересовался хозяин.
– Наоборот, это мой любимый сорт, – пробормотал я, – странно, до чего могут быть похожи два человека. Мало того, что у нас одно отчество, так еще и пристрастия одинаковые. Я словно сижу у себя дома. Ей-богу, не знай я своего отца столь хорошо, подумал бы…
Андрей рассмеялся:
– Я тоже сразу почувствовал к вам расположение и удивился, где вы могли познакомиться с Кириллом! Ладно, начнем по порядку.
Я внимательно слушал его речь, очень грамотную, без малейшего признака сленга или простонародных выражений.
– Кирилл – первый муж моей жены Ани, – пояснил Андрей. – Oни давно развелись, не я послужил тому причиной, через пару лет после их развода мы с Аней полюбили друг друга, и она переехала ко мне.
У Кирилла нет никаких родственников, мать его закончила свои дни в сумасшедшем доме. Анечка, выходя замуж за Кирилла, понятия не имела о том, что связывает свою судьбу с психически больным человеком. Впрочем, у Кирилла болезнь развивалась медленно, Аня все странности в поведении мужа объясняла его дурным характером. Вскоре она подала на развод. Став свободной женщиной, она осталась с бывшим супругом в одной квартире, ей просто некуда было идти. И только тогда до нее дошло – Кирилл не совсем нормален. Аня обратилась к врачу, психиатр поставил диагноз: шизофрения, ну а потом выяснилась правда про сумасшедшую мать.
Раз в год у Кирилла бывает обострение. Если у обычных шизофреников, простите за дурацкий каламбур, заболевание ужесточается весной и осенью, то Кирилл становится невменяемым зимой, в феврале. В остальное время он ведет себя как нормальный человек, моет машины на автомойке и даже кажется довольным своей судьбой.
– Чего мы только с Анечкой не натерпелись, – качал головой Андрей, – вы и не представляете, какой бред приходит больному в голову!
Аня молча кивнула, она явно чувствовала себя скованно в моем присутствии.
– Заканчивается это всегда одинаково, – продолжал Андрей, – я кладу его в клинику, плачу врачам, через несколько недель Кирилл вполне адекватным выходит из больницы и вновь начинает мыть чужие машины. Любой другой труд ему не под силу, хотя амбиций у парня выше крыши. Честно говоря, он неприятный человек, надо бы плюнуть на него, пусть живет как может, я ему ничем не обязан, но Анечка, добрейшая душа, не способна оттолкнуть больного, вот мы и маемся! Адрес наш ему известен, и, поверьте, ваше появление было не самым неприятным сюрпризом!
Аня снова кивнула.
– Просто ужас, – вздохнул Андрей, – в прошлом году он привез сюда человек десять милиционеров, вооруженных до зубов. Наплел им, что его жену похитили и держат тут помимо ее воли. Естественно, мы показали наше свидетельство о браке и решили проблему, но пережили несколько очень неприятных минут. Теперь вот история с вами.
– Я сразу понял, что посетитель не в себе, – заверил я Андрея.
Мы выпили чаю, поговорили о том о сем, и я откланялся. Андрей довел меня до машины. Аня, не сказавшая за время встречи и десяти слов, осталась в доме.
– Поезжайте направо, – посоветовал Андрей, – так быстрее получится, не по основному шоссе, а по местной дороге.
Я кивнул:
– Спасибо.
«Десятка» заурчала мотором.
– Ждем вас весной на шашлычок, – радушно пригласил меня Андрей. – Анечка волшебно люля-кебаб готовит. Здесь в апреле такая красота!
Я улыбнулся:
– Не премину воспользоваться.
– Буду рад, – сказал Андрей, – поверьте, не ради красного словца говорю. Вы мне очень симпатичны.
– Взаимно, – ответил я и уехал.
Дорога оказалась отвратительной, скользкой, узкой, извилистой. Я постарался сосредоточиться на управлении автомобилем и пожалел, что, послушавшись Андрея, не выехал сразу на шоссе. Было темно, в свете фар кружились и падали тысячи снежинок. Я полз на третьей скорости, спидометр показывал километров пятьдесят. Внезапно, чуть не задев «десятку», меня обогнал «каблук». За рулем сидел парень в ярко-оранжевой бейсболке – абсолютно неподходящем для зимы головном уборе. На секунду водитель повернул в мою сторону лицо, бледное, с тоненькими, стекающими вниз от верхней губы к подбородку усами. Я подался чуть левее и почувствовал, что педаль тормоза как-то странно легко ходит под ногой. Дорога внезапно пошла под гору; показался очередной крутой поворот. И тут в свете фар возникла девушка, одетая во все белое. Ее лицо, пугающе огромное, мелькнуло перед моими глазами. На какую-то долю секунды я потерял самообладание и зажмурился, а потом попробовал остановить машину. Педаль тормоза свободно ушла в днище «десятки». Я пытался и так и этак затормозить, но «Жигули» двигались вперед. По непонятной причине у практически новой машины отказали тормоза. Я резко повернул руль. Послышался тупой удар, затем такой звук, словно кто-то раздавил яичную скорлупу, и «десятка» полетела куда-то вниз. «Господи, – пронеслось в моей голове, – кажется, это конец».
Глава 3
Один из моих приятелей, Леня Калмыков, перенес клиническую смерть. Он очень подробно рассказал нам о своих ощущениях.
– Сначала, – вещал Ленька, – я увидел свое тело сверху. Жуткое ощущение, скажу я вам. Потом меня волокло через трубу, а затем… Нет, ребята, слов не хватает! Невероятный свет, всепоглощающая радость… Прямо жаль, что сюда вернулся.
Ленька говорил с таким жаром, с такой убежденностью, что я ему поверил, похоже, он и впрямь побывал там, откуда не возвращаются.
Я раскрыл глаза и испытал некоторое разочарование. Вроде я умер, погиб в автомобильной катастрофе, но где тот невероятный, согревающий душу свет? Вокруг совершенно темно. Или я сразу попал в ад? Хотя если уж прелюбодей и выпивоха Ленька оказался на некоторое время в раю, то и мне там должно найтись местечко. Ей-богу, ничего плохого я никому в жизни не сделал, так, грешил по мелочи: лгал, впадал в уныние… Но я чтил отца и мать, никого не убивал…
В лицо ударил пучок света. Я невольно зажмурился. Вот он, Господь. Кто бы мог подумать, что россказни про тот свет – правда? Я, конечно, очень надеялся, что там, за чертой, меня ждет более счастливая жизнь, но все же в существовании загробного мира сильно сомневался. Господи, прости меня, грешного!
– Эй, мужик, ты жив? – послышался хриплый голос.
Я раскрыл глаза и увидел перед собой лицо. Бог явился мне в образе дядьки в грязном полушубке и ушанке.
– Ты как? – спросил он. – Говорить можешь или онемел от страха?
И тут до меня дошло: сижу в «десятке», которая, съехав с дороги, угодила в довольно глубокую канаву. А около меня сейчас топчется водитель, очевидно, ставший свидетелем происшествия. Я разлепил губы и пробормотал:
– Жив вроде.
– Здорово, – обрадовался шофер, – ну-ка, пошевели руками и ногами. С виду ты вроде целый.
Очень осторожно я выполнил его указание и пришел к выводу: да, я цел. Скорей всего, переломов нет.
– Вот и славно, – гудел мужик, помогая мне вылезти из покореженной «десятки». – Еду я себе спокойненько, гляжу – в канаве жопа торчит. Ну, думаю, убился бедолага.
Он впихнул меня в свою «Газель».
– Надо в ГАИ позвонить, – прошептал я.
– Так я вызвал, – сказал шофер, – ща подъедут. Тебя как звать-то?
– Иван Павлович, – машинально представился я, – Иван Павлович Подушкин, ответственный секретарь общества «Милосердие».
В глазах доброго самаритянина запрыгали чертенята.
– А я Серега, – сообщил он, – Поливанов, на «Газели» езжу, грузы перевожу, кто наймет, на того и работаю. Как же ты так неаккуратно? Машина-то, похоже, новая.
– Да, – кивнул я, чувствуя, что начинаю дрожать, – месяц назад купил.
– Нельзя по такой дороге носиться, – рассудительно сказал Серега, – вишь, что получилось!
– Тормоза отказали, – проклацал я зубами и передернулся, вспоминая, как отчаянно давил ногой на педаль.
– Вона чего, – протянул Серега, – ты теперь на завод в суд подай! Тачка новая, все должно работать хорошо. Они тебе ремонт оплатят и за моральный ущерб дадут. Во гады! Наши-то работяги хороши! С похмелья небось были, когда твою «десяточку» клепали. Я поэтому летать на самолете перестал. Пьяный механик винтик закрутить забудет, и прощай, Серега! Ну и негодяи! Ладно, хорошо, что это тут приключилось. Народу нет, а кабы задавил кого?
Моментально перед моими глазами возникла фигура девушки в белом, и я закричал:
– Боже, я сбил ее!
– Кого! – шарахнулся в сторону Серега.
Но я уже открыл двери «Газели» и побежал на дорогу, едва увернувшись от ехавшей навстречу машины, «каблука», с распахнутой дверью багажного отделения.
– Стой! – завопил Серега. – Погодь!
Он бросился следом и схватил меня за рукав:
– Остановись!
– Она там, – дергался я, – может, жива еще, в белом платье.
Серега потащил меня назад к «Газели».
– Привиделось тебе, Иван Павлович. Ну раскинь мозгами! Белое платье! Кто ж в такую погоду без пальто на улицу выйдет!
Я внезапно осознал странность произошедшего. Действительно, Серега прав.
Шофер впихнул меня в «Газель» и заблокировал двери.
– Вот и хорошо, – запричитал он, – вот и ладненько вышло! У меня тут термосик есть, глотни-ка.
Серега вытащил пакетик растворимого кофе, ловко высыпал его в кружку, добавил кипятку и сунул мне со словами:
– Ох, лепота! Все там есть, и молоко, и сахар, и кофеек.
Я органически не перевариваю быстрорастворимые напитки, мне не нравится употреблять внутрь всю таблицу Менделеева в одном стакане, но сейчас я схватил кружку и залпом выпил. Стало немного теплее, дрожь прошла.
– Я видел ее, как тебя, – пробормотал я, – лицо бледное, огромные глаза, волосы длинные, до плеч, на щеке крупная родинка, губы красивые, пухлые. На голове у нее была шапочка, белая, конической формы, а сама то ли в костюмчике белом, то ли в платье. Она как из ниоткуда возникла, близко-близко, я ее словно сфотографировал.
Серега покачал головой:
– Ерунда тебе привиделась, хочешь еще кофе?
Тут послышался стук в окно, прибыл инспектор ГИБДД.
– Ну класс! – восхитился Серега. – Обычно их часами ждать надо, я думал, до утра простоим, а эти через десять минут явились!
Сначала сержант выслушал мой рассказ, потом походил вокруг «десятки» и велел:
– Заберите все ценные вещи, я вызову эвакуатор.
– Ему бы в больницу, – шепнул милиционеру Серега.
– Зачем? – удивился страж дорог. – Вроде здоровый с виду.
Серега быстро рассказал историю про девушку в белом платье. Инспектор пару мгновений помолчал, потом снял шапку, перекрестился и сказал:
– А ну залазьте в мою машину.
Мы влезли в его «газик». Инспектор крякнул:
– Это ты с Нинкой повстречался.
– С кем? – оторопел я.
Сержант вздохнул:
– На этом повороте давно очень девушку насмерть сшибло, виновного не нашли. Вот с тех пор она, Нинка, и пугает водителей. Сам я никогда ее не видел, а от других слышал. Привидение, короче говоря. Ладно, ехайте отсюдова. Эвакуатор мне заказывать?
– Сам позабочусь, – ответил я.
– Ты не дергайся, – посоветовал гаишник, – лучше завтра с утра прикатывай. Здесь редко ездят, никто твою колымагу не тронет, да и не на ходу она.
Серега заботливо довез меня до дома и отказался от денег.
– Чего я, нелюдь, – сердито воскликнул он, увидев купюру, – стану на чужом горе наживаться? Убери рубли, они мне счастья не принесут!
Мы обменялись телефонами, и я пошел к Норе, рассказал хозяйке, что пережил за последние часы, и решил пораньше лечь спать. Завтра предстояло встать в шесть утра, чтобы вместе с эвакуатором поехать за несчастной «десяткой».
Я лег на диван, но сон не шел. Тогда я решил немного почитать. Не успел открыть книгу, как за дверью раздалось сначала тихое царапанье, а потом зычный голос Ленки:
– Иван Палыч, вам ужин дать?
– Спасибо, не надо!
– Ну поешьте чуток, – не отставала она, – блинчики у нас!
Чтобы она отвязалась, я крикнул:
– Хорошо, сейчас приду, съем пару штук!
– Вам с чем? – не умолкала прислуга. – C вареньем, сметаной или творогом?
– С джемом.
– Каким?
– Апельсиновым.
– А-а-а.
– Если нету, давай с любым.
– Почему? – запричитала Ленка. – Как не быть? Есть он. Только больно высоко стоит, я убрала подальше, никто его, кроме вас, не жрет, потому что сильно противный…
Продолжая бубнить, Ленка ушла. Я полистал книгу и сел. Может, и впрямь пойти поесть блинчиков? Глядишь, на сытый желудок лучше заснется!
В голове не было ни одной мысли. Я тупо смотрел в одну точку, потом стал нащупывать ногами тапочки…
Внезапно послышался сначала грохот, а потом дикий, полный боли крик. Я побежал в кухню. Там на полу лежала стонущая Ленка.
Очевидно, пытаясь достать для меня апельсиновый джем, домработница влезла на лестницу, потянулась к высоко висящей полке и, не удержавшись на перекладине, рухнула вниз. Судя по тому, как странно вывернута у нее нога, Ленка ее сломала.
Поспать мне так и не удалось. Сначала я ждал «Скорую помощь», потом, взяв машину у Норы, поехал за «рафиком», в который на носилках загрузили Ленку. Затем началась маета: рентген, вправление костей, гипс… Я раздал кучу взяток медсестрам и врачам, устроил Ленку в приличную двухместную палату, смотался домой, привез ей зубную щетку, пасту, купил соков и вернулся к Норе. Часы показывали четыре утра. Ложиться спать не имело никакого смысла. Мне легче провести ночь на ногах, чем покемарить два часа, а потом вставать с гудящей головой.
Ровно в семь эвакуатор тронулся в путь. Мы добрались до места быстро. Рано утром, в воскресенье, да еще на шоссе, покрытом ледяной коркой, практически не было машин.
– Всегда бы так кататься, – мечтал водитель эвакуатора, дымя на редкость вонючей сигаретой, – мухой до МКАД долетели.
Оказавшись возле «десятки», шофер принялся, насвистывая, налаживать хитрое приспособление, призванное вытащить мою несчастную «лошадку» на дорогу.
Я молча осматривал пейзаж. Похоже, мне вчера повезло, причем многократно. Первый раз, когда «десятка» нырнула в овраг, доверху заваленный снегом. Лишь по счастливой случайности она не врезалась на полной скорости ни в одно из толстых старых деревьев.
Я прошел пару метров по шоссе и испугался. Невдалеке от того места, где потерпела крушение моя машина, был обрыв, очевидно, тут раньше разрабатывался карьер. Странно, однако, что он не огражден забором, но, с другой стороны, ничего удивительного. Около нашего дома, на проспекте, пару недель зиял открытый канализационный люк. Одному богу известно, куда подевалась его крышка. Легко представить, что могло случиться с водителем, если бы его машина на скорости около ста километров в час попала колесом в разверстую дыру.
Так вот, над люком не было ничего, никакого предупредительного знака, заборчика или просто веревки. Закрыли его лишь после того, как я поскандалил в районной управе, живописуя последствия катастрофы. Да и крышка появилась не сразу, а лишь после моего третьего визита и категорического обещания вызвать на место безобразия корреспондентов из «Московского комсомольца». Если подобное творится на одном из проспектов в центре столицы, в районе, считающемся элитным, то чего ждать от дороги возле МКАД?
Я постоял пару минут на краю обрыва, испытывая липкий ужас. Господи, ну и повезло же мне! Докатись «Жигули» сюда – от Ивана Павловича Подушкина осталось бы одно воспоминание.
Я пошел назад, шоссе словно вымерло. А еще мне вчера посчастливилось встретить простоватого и душевного Серегу на «Газели». Печка в моей «десятке» после аварии не работала, я замерз бы, дожидаясь ГАИ. Как все автовладельцы, я не ношу тяжелого зимнего пальто и ботинок на меху.
– Отчаянный вы человек, – сказал эвакуаторщик, когда я вернулся к месту аварии.
– У меня тормоза отказали.
– Да не об этом речь. Вы бросили машину на ночь, в лесу, ее же «раздеть» могли. Деревенские, они такие, ничего не оставят. Колеса, сиденья – все бы утащили, да вы еще и магнитолу забыли.
Я тяжело вздохнул. Да уж, о радио я вчера не подумал, прихватил документы, и все. Впрочем, ничего ценного я с собой не вожу. В бардачке лежит небольшая сумма денег, несколько пятидесятирублевок, так сказать, «штрафные», и это единственное, чем можно поживиться. То, что «десятку» могут разобрать на части, мне в голову не пришло.
– Безголовый вы человек, – бубнил эвакуаторщик.
– Здесь жилья поблизости нет, – попытался я оправдаться, – откуда мародерам взяться? Повсюду лес, а по этой дороге, похоже, практически не ездят.
– И то верно, – сбавил тон собеседник, – все по основному шоссе пилят, это никому не нужно. Ну, с богом!
Раздался скрип, и «десятка» медленно вползла на дорогу.
– Теперича все заберите изнутри, – велел эвакуаторщик. – Чтоб пусто было. Мне неприятности ни к чему. А то потом начнутся претензии: мол, у нас тысяча баксов в бардачке валялась.
Я улыбнулся, подошел к машине и увидел спереди на покореженном бампере непонятный предмет, похоже, тряпку. Я машинально схватил его и вскрикнул. Это была шапочка белого цвета, конической формы.
– Она была! – выкрикнул я.
– Ты чего? – попятился эвакуаторщик.
Я подбежал к нему.
– Как вас зовут?
– Леха, – оторопело ответил парень.
– Леша, там в овраге женщина! У вас есть лопата?
– Есть, – кивнул Леха, – как не быть! Куда ж без нее? Вон висит!
Я схватил орудие землекопа и бросился к оврагу. Значит, несчастная девушка, возникшая в свете фар, никакое не привидение. Я сбил ее, а она своим внезапным появлением спасла мне жизнь. Да, именно так. Не возникни внезапно в свете фар ее лицо, бледное, с огромными глазами и крупной родинкой на щеке, я бы не стал выворачивать руль влево и не попал бы в кювет. Нет, я пронесся бы еще несколько метров и слетел с высокого обрыва в карьер. Я убил незнакомку и тем самым спас себя.
Я орудовал лопатой, как сумасшедший, снег летел в разные стороны, забивался в ботинки, в рукава… Леша пару мгновений стоял молча, потом спустился в кювет, отнял у меня лопату и сказал:
– Сбрендил, да?
– Там девушка, – я указал пальцем в снег.
Леша покачал головой.
– Привиделось тебе.
– Нет! Буду ее искать.
– Некогда мне тут толкаться, – обозлился Леша, – мне по времени платят.
Я сунул ему свой кошелек.
– Возьмите сколько надо!
– Ну, раз так, – протянул эвакуаторщик и вернулся в кабину.
Я продолжал раскапывать снег и через полчаса был вынужден признать: никакого изуродованного тела в кювете нет. Чувствуя невероятную усталость, я сел в кабину эвакуатора. Леша хмыкнул:
– Ты к доктору, в сумасшедший дом, сходи, там тебе помогут!
Я тупо уставился в окно. Какой смысл разговаривать с этим черствым парнем?
Дома я вынул из кармана шапочку и стал ее внимательно изучать. Если бы не странная, коническая форма, то головной убор походил бы на тот, который носят врачи и медсестры. Но, насколько я знаю, медики носят нечто похожее на беретки или «таблетки». А тут многоугольная, странная конструкция, собранная из шести клиньев. Значит, девушка была… Отчего она стояла на пустом шоссе, зимой, вечером, одна, да еще без верхней одежды? Я очень хорошо помню ее лицо, голую шею и воротничок белой блузки или платья. Куда подевался труп? А может, незнакомка не пострадала? Успела увернуться от «десятки» и убежала? Может, ее и не было? Вдруг инспектор ГАИ прав? Мне привиделся фантом! При этой мысли я обозлился и одернул себя. Ну, Иван Павлович, совсем ты разума лишился! В призраки верить стал! А шапочка? Она-то вполне материальна!
Нет, эта загадка имеет простое объяснение. Тела в овраге не было, это точно, я перелопатил весь снег. Уйти сбитая девушка не могла, значит, ее и не существовало, это был глюк. Я был страшно напуган нештатной ситуацией, судорожно пытался затормозить, отсюда и неадекватное восприятие действительности. А шапочка? Небось лежала в канаве давно и прилипла к фаре…
Пальцы помяли белую ткань. Не слишком-то похоже, что она валялась пару недель под открытым небом. И что прикажете делать? Рассказать Норе? Или не стоит? Совсем запутавшись, я лег на кровать и взял газету. Под руки попалась «Комсомольская правда», даже не знаю, каким образом это издание очутилось у меня на столике. Я вообще-то следую совету профессора Преображенского, который настоятельно рекомендовал не читать газет на ночь. Скорей всего, я случайно прихватил «Комсомолку» из кабинета Норы вместе с ворохом писем, пришедших в наш фонд «Милосердие». Вот моя хозяйка – та настоящая газетоманка, пролистывает кучу печатных изданий, самых разных, от натужно-респектабельных до откровенно желтых. Она не брезгует ничем и порой страшно веселится, зачитывая мне статьи типа: «В деревне „W“ женщина, сожительствовавшая с котом, родила черепаху». Наши газетчики меня искренне поражают. Если уж печатаешь на страницах своего издания откровенную утку, то постарайся придать ей хотя бы налет правдивости. Хотя люди вроде нашей домработницы Ленки охотно станут повторять эту глупость.
Я бездумно листал «Комсомолку», потом мне стало скучно. Лучше уж возьму Сенеку или Аристофана. Но для этого надо встать, а сил нет. Бессонная ночь давала о себе знать. Я положил «Комсомолку» на столик и уже совсем было решил вздремнуть, но тут перед глазами вновь возникло лицо той девушки с дороги: огромные глаза, большая родинка на щеке, крупные, пухлые, сексуальные губы. Только шапочки на ее голове не было, волосы красивыми волнами спускались на плечи. Мне понадобилась целая минута, чтобы сообразить: я вижу не глюк, не привидение. Смотрю на фотографию, помещенную на последней странице «Комсомолки».
Сами понимаете, что сон с меня словно ветром сдуло. Я сел, схватил газету и впился глазами в текст. «Ушла из дома и не вернулась. В декабре прошлого года, в районе девяти часов вечера пропала Ирина Медведева, студентка УПИ. Ирина Медведева была одета в темно-зеленую куртку с капюшоном, отороченным мехом лисы, от фирмы „Барберис“, темно-коричневые вельветовые джинсы „Прада“, светло-розовый пуловер „Томми Хилфипер“ и сапоги „Альберто Челлини“ из кожи питона черного цвета, на меху. Нижнее белье: комплект от Валентино телесного цвета. При себе имела черную сумочку, часы „Шопард“, серьги и два кольца той же фирмы, мобильный телефон „Нокиа“. Рост – 1,64, вес – 50 кг, глаза – темно-карие, волосы цвета шатен, вьющиеся. Особая примета: крупная родинка на щеке. Если кому известно о местонахождении Ирины Медведевой, просим сообщить по телефонам…»
Далее шли цифры и фраза, набранная более ярким шрифтом: «Гарантируется огромное вознаграждение».
Глава 4
Я перечитал заметку трижды и только потом побежал в кабинет хозяйки.
– Нора!
Элеонора отложила счета, подняла на меня глаза и хмыкнула:
– Ну? Что еще плохого случилось? Домработница пришла?
– Ленка? – удивился я. – Но она ведь в больнице, со сломанной ногой! Вы забыли?
Нора хмыкнула.
– Почему ты считаешь меня дурой, вроде никаких поводов к этому я не даю. Естественно, я понимаю, что Ленка застряла в больнице максимум месяца на три, а при ее весе полагаю, что и через полгода она еще не сможет приступить к своим обязанностям. Я наняла другую бабу, она скоро должна явиться!
Я насторожился. Нора требует от прислуги, чтобы та жила в доме постоянно. Учитывая, что у хозяйки парализованы ноги, это понятно. У меня в ее доме есть большая комната, которую Нора велела обставить в соответствии с моим вкусом.
Более того, она неоднократно подчеркивала, что это и мой дом, поэтому я имею полное право проводить свободное время как хочу. То есть, читай между строк, Элеонора не станет протестовать, если я приведу к себе любовницу. Последнее время Нора открыто стала спрашивать:
– Ваня, ты хочешь прожить жизнь холостяком?
Думается, тут не обошлось без моей маменьки Николетты, которая общается с Элеонорой много лет. Собственно говоря, благодаря этой дружбе я и попал на службу к Норе.
Но мне не слишком хочется приводить в свою берлогу дам. Я снимаю в случае необходимости квартиру, теперь с этим проблем нет. Домработница Ленка тоже живет здесь. У меня к ней куча претензий. Ленка ленива, отвратительно убирает помещения, разгоняя пыль по углам, и всегда переворачивает все бумаги на моем столе. Еще она не умеет гладить рубашки. Я так и не смог внушить неумехе, что на рукаве не должно быть заглаженной складки, спускающейся от плеча к манжету. Готовит домработница отвратительно. Зато она очень честная – не способна взять без разрешения даже спичку. И еще, Ленка неприставучая. Переделав все дела, она запирается в своей спальне и самозабвенно проводит время в кресле у телевизора с вязаньем. Кособокие кофты и пуловеры своего производства она потом дарит мне и Норе на день рождения, а мы, чтобы не обижать «рукодельницу», иногда облачаемся дома в жуткие тряпки и хвалим Ленку.
Одним словом, у нас сложилась семья, пусть немного, на чужой взгляд, странная, но мне в ней комфортно. И вот теперь в квартире должна появиться совершенно неизвестная женщина. Согласитесь, это не слишком приятное известие. А ну как новая домработница окажется истеричкой?
– Вы, надеюсь, нашли ее через агентство? – воскликнул я.
– Нет, – ответила Нора.
Я испугался:
– По объявлению в газете?
– Ваня, – возмутилась хозяйка, – я еще не выжила из ума. Нам ее отдает Раиса Ямпольская.
Я испугался еще больше: Раиса – дочка старинной подруги Норы. Она отличается редкостной жадностью и никогда не делает добра окружающим. Еще она никогда не признается, где раздобыла ту или иную полезную вещь. Как-то раз моя матушка, Николетта, дошла почти до бешенства, пытаясь выяснить, где Раиса взяла мыло с отрубями.
Ямпольская на все ее вопросы отвечала сухо:
– Купила в магазине.
– В каком? – не успокаивалась маменька.
– В большом, – не сдалась Раиса.
Но Николетту тоже трудно сбить с толку, поэтому она не дрогнула.
– И где он находится?
– В центре.
– Улицу назови.
– Не помню, длинная такая.
– Ну какое там метро?
– Я на нем не езжу, станций не знаю.
В конце концов разъяренной Николетте пришлось признать свое поражение. Мыло она потом все-таки раздобыла, принесла домой кусок и с возмущением воскликнула:
– Раиса – отвратительная особа! Считает, будто весь мир создан только для нее!
Сами понимаете, что эта дама никогда не отдаст хорошую прислугу. Следовательно, наша новая домработница такая же неумеха, как Ленка, или еще хуже.
Наверное, мрачные мысли отразились на моем лице, потому что Нора, усмехнувшись, добавила:
– Ну, не дрожи, все не так плохо. Раиса уезжает с мужем в Америку, на пару лет. Анатолий получил место переводчика при ООН. Естественно, прислугу они не берут, она достается нам по наследству. Рекомендации великолепны.
Я слегка успокоился. Может, эта баба хоть немного умеет готовить? Честно говоря, мне надоело питаться «изысками», которые вдохновенно стряпает Ленка.
– Что ты ворвался ко мне с таким безумным видом? – прищурилась Нора.
Я мгновенно вспомнил о газете, положил «Комсомолку» на стол перед хозяйкой, рядом устроил белую шапочку и начал рассказывать о случившемся.
К одному из несомненных достоинств Норы относится умение слушать собеседника.
Читать бесплатно другие книги:
