Камасутра для Микки-Мауса Донцова Дарья
– Балда! – я никак не могла прийти в себя.
– Балбеска стоеросовая, – охотно согласился Кирюшка.
Во мне внезапно вновь проснулся педагог.
– Нехорошо так говорить, некрасиво!
Кирик склонил голову набок.
– Ну согласись, она кретинка!
Пару секунд во мне боролись Макаренко и возмущенный обыватель. Наконец второй одержал верх.
– Кретинка! Жуткая! Тупее не бывает!
Кирюшка захихикал.
– Ты, Лампудель, не говори так о взрослых, это неприлично! Странно, что родители тебе в свое время не объяснили, как следует себя вести!
Я хотела треснуть его газетой по лбу, но тут вновь ожил телефон.
– Небось опять она, – покачал головой Кирюшка. – Ну, сейчас все скажу!
Я выхватила у мальчика из рук трубку.
– Не надо, лучше сама ей врежу.
Но из трубки послышался тихий голосок Тани Водопьяновой.
– Добрый вечер, Лампуша.
– Здравствуй.
– И как вы?
– Ничего, спасибо, а ты?
– Да у нас все в порядке, – напряженно ответила Танечка и замолчала.
Послушав пару секунд тишину, я вздохнула.
– Ты чего звонишь?
– Когда похороны? – выдавила из себя Водопьянова.
Я почувствовала легкое головокружение, но все же решила уточнить:
– Чьи?
– Лизины.
Так, весь мир решил сойти с ума! Спокойной, рассудительной Танечке Водопьяновой пришла в голову точь-в-точь такая же идиотская шутка, как кретинке Мамонтовой.
– Лиза, – четко выговаривая слова, сообщила я, – чувствует себя просто великолепно и на тот свет собирается лет через девяносто, а то и позже. У нее стопроцентное здоровье и чудесное расположение духа.
– Ага, – забубнила Таня, – ага, ага… Значит, она не умерла? Ошибочка вышла?
Я снова швырнула трубку в кресло, но промахнулась, и она шлепнулась на ковер.
– Сейчас кто? – поинтересовался Кирюшка.
– Теперь Водопьянова спрашивает про похороны Лизаветы, – растерянно ответила я.
– Ошизеть!
– Полностью с тобой согласна!
Телефон вновь ожил. На этот раз на том конце провода оказался Коля Тягунов. Не сказав «здрассти», он мигом заявил:
– Деньги нужны? – Ты встречал человека, который на подобный вопрос ответит «нет»? – не утерпела я.
– Только скажи, сколько?
Удивленная, я ответила:
– Честно говоря, мы собираемся покупать новый телевизор в гостиную. А ты в долг предлагаешь? Или решил по какой-то причине нам подарок сделать?
Николай помолчал и ответил:
– Конечно, хорошо, что ты не потеряла присутствие духа, но в этой ситуации шутка звучит по-идиотски. Похороны – дорогое дело, вот, решил помочь.
Я села на диван и гаркнула:
– У нас все живы!
– И Лиза?
– Она в первую очередь!
– Однако, – начал что-то быстро говорить Коля, – я получил только…
Но я уже отсоединилась.
– Чего это с ними? – растерянно повернулся ко мне Кирюша.
– Понятия не имею. Случай поголовного безумия. «Дзынь-дзынь», – зазвякала трубка.
Я нажала на зеленую кнопочку и, не дожидаясь никаких вопросов, рявкнула:
– Лиза жива и здорова. Похороны отменяются, поминки тоже, надеюсь, я не очень вас разочаровала.
– Ну ты, Лампа, даешь, – ответила Лизавета, – естественно, я пока не собираюсь в могилу! По какой причине делаешь такое программное заявление?
– Да люди ума лишились, – воскликнула я, – сначала Мамонтова позвонила, потом Водопьянова, следом Колька Тягунов. Прикинь, они все интересовались, когда твои похороны!
– Лампа! – заорала Лиза. – Я так и знала! Чувствовала, что тебе ничего нельзя доверить, и вот результат! Какая же ты, однако!
– Что я сделала не так?
– В том-то и дело, что ничего! – кипела девочка.
– Тогда почему ты злишься?
– С ума сойти! – визжала Лизавета. – Ты меня убила! Кошмар!
У меня начала болеть голова.
– Для убитой девочки ты слишком громко кричишь! Прошу тебя сбавить тон и нормально объяснить, в чем дело, – каменным голосом произнесла я.
– Она еще и обижается, – прошипела Лизавета. – Ты проверяла программу, говорила ей о том, что я жива? А?
Мигом вспомнив, о чем речь, я рванулась в комнату к Лизе, уронив по дороге отчаянно пищавшую трубку.
Два года назад Сережка подарил на день рождения Лизавете компьютер. Первое время девочка его боялась и лишь играла в «бродилки» и «стрелялки», но потом постепенно начала изучать машину, и теперь она «продвинутый юзер»[3], а у нас нет проблем, что дарить ей на праздники. Сейчас комната Лизы забита всякими приборами: принтер, сканер, модем… Какие-то еще ящички, коробочки, шарики, моргающие зелеными и красными огоньками. Девочка лазает по всему Интернету и скачивает оттуда рефераты для школы. Не могу сказать, что мне это нравится. Один раз, увидав, как Лиза распечатывает на принтере готовый доклад на тему «Эволюция человека», я не утерпела и заявила:
– Лучше самой написать.
– Это почему? – захихикала лентяйка. – Прикинь, сколько времени потеряю, листая справочники, а в результате получится то же самое, – и она щелкнула пальцем по бумаге, мирно выползающей из отверстия.
– Зато выучишь предмет, а так останешься дурочкой.
– Не занудничай, Лампа, тебе не идет, – мигом отозвалась девочка, – во-первых, дурацкая биология, вместе с зоологией и ботаникой мне никогда не понадобятся. Ну-ка, скажи, кто жил раньше, неандерталец или австралопитек?
Я растерялась, но потом честно призналась:
– Не помню. Впрочем, когда-то знала, а потом забыла.
– Вот видишь, – кивнула Лиза, – и что? Очень страдаешь от этого?
– Нет.
– Едем дальше, – усмехнулась девочка, – второй момент. Помнишь, ты рассказывала, что вас, студентов консерватории, заставляли учить научный коммунизм?
Я кивнула.
– Было дело, правда, тогда, в советские времена, его проходили везде, абсолютно бесполезный предмет. Сколько часов на него потратила! До сих пор жаль!
– А теперь представь, что ты имела возможность ткнуть пальцем в клавишу и получить готовый текст реферата. И что? Полезла бы в учебник? – хитро прищурилась Лизавета.
Поколебавшись секунду, я с тяжелым вздохом ответила:
– Конечно, нет.
– Еще замечания станешь делать?
Пришлось спешно ретироваться.
Лиза обожает свой комп и постоянно впихивает туда все новые программы. Позавчера она подтащила меня к экрану и сообщила:
– Лампудель, я уезжаю на дачу к Машке Ломтевой.
– Очень хорошо, – кивнула я, – сейчас Кирюшка сдаст экзамены, мы тоже переберемся в Алябьево, и ты позовешь Машеньку к нам.
– Слушай внимательно, – перебила меня девочка, – каждый день, пока меня нет, нужно включать комп и кликать сюда, в красное окошко. Только обязательно, а то беда случится.
– Почему? – удивилась я.
Лиза пустилась в объяснения.
– Я поставила еще одну программу. В случае моей смерти она разошлет всем, кто включен в контактный лист, сообщение: «Лиза скончалась», а потом методично уничтожит всю информацию в компе.
– Тебе еще рано думать о смерти!
– Ты поняла? – рассердилась Лиза. – Сообразила, где щелкать надо?
– Но зачем?
– Этой программе надо каждое утро сообщать, что ты жива! Если в течение дня она не получает подтверждение, то начинает считать пользователя умершим!
– Бред!
– Ни о чем попросить нельзя! – обозлилась Лиза. – Кругом безответственные люди, не желающие помочь!
Пришлось согласиться. Я положила около своей кровати листок с надписью: «Сказать компьютеру, что Лиза не умерла» и, проснувшись, мигом бежала в комнату к девочке. Но сегодня бумажка с тумбочки исчезла, и я благополучно забыла о поручении.
Не чуя под собой ног, я влетела в Лизину спальню и ткнула пальцем в большую кнопку на системном блоке. Послышались звуки бессмертного произведения Моцарта «Реквием». Экран замерцал, появилось изображение могилы с крестом, потом мрачно-торжественный голос из динамика объявил: «Лиза умерла. Информация уничтожается».
– Нет, – завопила я, щелкая по красному окошку, – остановись сейчас же, идиотская консервная банка!
Но дерзкая машина, продолжая играть пронзительно-щемящую мелодию, не собиралась мне подчиняться.
– Да уж, – воскликнул вошедший следом Кирюшка, – Лизка тебя убьет. У нее в контактном листе столько народа! Прикинь, они все получили похоронное извещение и сейчас станут нам звонить.
Глава 6
Утром я приняла решение. Надо искать того, кто поставил спектакль. Честно говоря, судьба Наты меня не слишком интересовала и скорей всего ради девушки я не стала бы предпринимать никаких шагов. Нет, конечно, я постаралась бы добраться до следователя и сообщить ему про сапожки на шпильке. Только скорей всего тот ответит:
– Вы, наверное, перепутали. У нас много свидетелей, видевших девушку.
И бесполезно будет объяснять парню, что женщина никогда не ошибется, вспоминая, как выглядела чужая обувь. Тем более если сама хочет такую же.
Сделав заявление следователю, я бы посчитала свой гражданский долг выполненным и занялась своими проблемами. Но в данном случае я начну сама искать настоящего убийцу и сделаю это только ради Вовки. Если с Наты снимут обвинение, Костин сможет остаться в милиции.
Взяв листок белой бумаги, я принялась рисовать на нем кружочки и домики. Где искать киллера, куда пойти? Впрочем, ясно, что начинать надо с этого Игоря Грачева. Почему, спросите вы. Да очень просто. Женщина, задумавшая преступление, знала о времени и месте встречи любовников. Откуда? Скорей всего она подслушала телефонный разговор Игоря. Ната-то была дома одна. У Вовки в квартире просто негде спрятаться, и вряд ли Ната стала бы вести столь откровенную беседу в присутствии третьего лица. Можно, конечно, предположить, что некто потихоньку вошел в прихожую, Вовка всегда забывает закрыть дверь в свою квартиру, но в крохотном пространстве возле ботиночницы стояла я, больше там никого не было. Следовательно, убийца-свидетель был со стороны Игоря. Собственно говоря, дело выеденного яйца не стоит. Надо разузнать координаты этого Игоря, порасспрашивать его знакомых, и убийца в моих руках.
Схватив запасные ключи от Вовкиной квартиры, я побежала к приятелю.
Все-таки мужчины очень неаккуратны. Вы только полюбуйтесь, уехал на двадцать четыре дня в дом отдыха и оставил в квартире все так, словно сегодня вернется. Во-первых, не разморозил холодильник, оставил в нем продукты, во-вторых, не вытряхнул пепельницу, в-третьих, не помыл посуду, в-четвертых, не застелил постель…
Ругаясь сквозь зубы на неряху, я навела порядок. Освободила в холодильнике полки, отнеся к нам на кухню пакет с молоком, пачку масла и упаковку сосисок. Потом отскоблила сковородку и набросила на диван плед. Очень не люблю беспорядок, вид раскиданных повсюду вещей раздражает меня ужасно, до зубной боли. Ну как можно швырнуть в кресло пиджак, брюки, рубашку, а сверху кинуть стопку прочитанных газет?
Я вытащила из шкафа вешалку и уже собиралась повесить Вовкин костюм, как увидела на столе элегантную записную книжку в кожаном переплете. Вещица принадлежала Нате, потому что Костин пользуется старым блокнотом, из которого вываливаются листочки.
Забыв про костюм, я схватила книжечку и стала просматривать странички. Игорь Грачев нашелся сразу. На букву «Г» он был записан один.
Плохо соображая, что делаю, я быстро набрала номер.
– Да, – послышался бойкий голосок.
– Простите, это квартира Игоря Грачева?
– Точно, – подтвердила женщина, – была его, теперь моя.
Ну что ж, люди иногда меняют жилплощадь, значит, незадолго до смерти Игорь переехал.
– Простите, пожалуйста, меня зовут Евлампия, можно просто Лампа, мы с Игорем очень давно не разговаривали, не подскажете его новый телефон?
Собеседница то ли хихикнула, то ли кашлянула и ответила:
– А нет телефона!
– Да ну? В новый спальный район перебрался?
– Нет, на кладбище. Игорь умер.
Я старательно изобразила ужас, смешанный с недоумением.
– Не может быть! Он же совсем молодой.
– Все под богом ходим, – заявила женщина.
– Все-таки подскажите его новый адрес.
– А он никуда не съезжал, здесь жил.
– Вы ему кто? – не выдержала я.
– Жена.
– Кто?! – подскочила я.
– Жена, – по-прежнему без следов скорби повторила она, – вернее, теперь, наверное, следует говорить «вдова».
В моей голове мигом всплыло название оперетты «Веселая вдова». Не похоже, чтобы эта вдова убивалась по безвременно ушедшему мужу.
– Можно мне к вам подъехать?
– Пожалуйста, весь день собираюсь тут убираться, столько грязи, – зачастила она, – ну просто свинюшник, мужики дико неаккуратные, чистые свиньи.
Я невольно покосилась на кресло, в котором валялся измятый Вовкин костюм.
– Адрес подскажите, я забыла.
– Бульвар Карпенко, двенадцать, – бодро сообщила бабенка.
Следующее удивление я испытала, когда она открыла мне дверь. На пороге стояла полная блондинка с простовато-хитрым лицом. На вид тетке было лет тридцать пять. Впрочем, может, это теща Игоря?
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулась я, – мне бы поговорить со вдовой Грачева, позовите ее, пожалуйста!
– Это я, – без всяких признаков скорби в голосе заявила баба, – Зосей меня звать, да проходите, не стесняйтесь. Уж извините, я только уборку начала.
Я прошла в маленькую, действительно очень грязную кухонку, села на табуретку и решила приступить к допросу.
– Простите, я не знала, что Игорь был женат, примите мои соболезнования. Уж извините, если скажу бестактность, но у Грачева имелась любимая девушка, Ната… Вам, наверное, неприятно такое слышать.
Зося засмеялась.
– Мне однофигственно, с кем он жил.
– Да? – совсем растерялась я. – А вы давно женаты?
– Третий год, – совершенно спокойно заявила Зося.
– Вам, простите, сколько лет?
– Тридцать восемь, – сообщила она и, нагло засмеявшись, добавила: – Любовь у нас была жуткая, а что касается возраста, так он не помеха счастью. Кстати, вы тоже не девочка, значит, Игореша был этот, как его… ну… забыла, слово такое… геронтофоб!
– Геронтофил, – машинально поправила я и мгновенно рассердилась: – При чем тут это?
– Небось спал с вами, – подмигнула мне Зося, – да не стесняйтесь, сама люблю молодых, чего со старыми пердунами делать, только кефир пить!
На мгновение я онемела, но потом пришла в себя и с негодованием заявила:
– Вы с ума сошли!
– Чего тогда заявилась? – отбрила меня Зося, переходя на «ты».
– Я ищу убийцу Игоря!
Она стала серьезной.
– Из милиции? Покажи документы.
Я вытащила из сумочки паспорт и протянула ей.
– Ну и что? – удивилась та. – У ментов удостоверение есть.
Понимая, что Зося, как жена, должна в деталях знать об окружении мужа, я вздохнула.
– Послушайте, пожалуйста. У меня есть лучший друг, Володя Костин…
Через десять минут она уточнила:
– Значит, ты просто ищешь ту бабу с пистолетом?
– Да.
– Это не я.
– На тебя я и не подумала. Девушка, бежавшая к метро, была худенькой, а… ты…
– …весишь под сто кило, – засмеялась Зося.
– Извини.
– Я не обижаюсь, – продолжала веселиться та, – чем больше хорошего человека, тем лучше. Только помочь тебе не смогу.
– Почему?
– Не знаю никого.
– Игорь никогда не приводил домой друзей?
– Понятия не имею, я не жила тут.
Ощущая себя полной идиоткой, я поинтересовалась:
– Как же так? Муж здесь, а ты где?
Зося вытащила пачку «Парламента».
– Ты никак не врубишься. Дело-то житейское, фиктивный брак был. Никто обо мне не знал, а теперь получается, что как вдова, прописанная на одной жилплощади с покойным мужем, я получаю в наследство эту квартиренку. На такое я и не рассчитывала. Ладно, – криво улыбнулась Зося, – дело было так.
Зося приехала в Москву из Западной Украины, а точнее, из Львова. Очень красивое место: старинные здания, узкие улочки… Но работы нет, цены на продукты такие, что при одном взгляде на витрины пропадает аппетит. Да еще Зося, несмотря на свое католическое имя, является православной, в ее семье говорят только на русском языке, «ридну мову» не освоили, а жители западных областей Украины после обретения независимости демонстративно отворачиваются, заслышав «язык москалей». Да еще в паспорте, в графе «национальность», у Зоси записано: «русская».
Откушав полной ложкой того, что на языке газет называется «притеснением по национальному признаку», Зосенька решила наплевать на незалежную Украину и подалась в Москву. В отличие от очень многих украинок, которые вынуждены зарабатывать себе на пропитание, торгуя овощами или выходя на панель, Зося твердо знала: она в столице России не пропадет, а все потому, что имеет в руках отличную профессию парикмахера. Причем Зося была мастером от бога и могла из трех волосинок соорудить на голове шикарную прическу. Так что на перрон Киевского вокзала она сошла с самыми радужными надеждами. Во Львове остались мама и десятилетний сын, которых Зося обещала, устроившись, тоже перевезти в Москву. А еще она ухитрилась пронести через таможню все свои сбережения, около пяти тысяч долларов. Соседка по лестничной клетке, разбитная Галя, ездившая в Россию на заработки, уверяла, что за эти деньги можно в Москве купить квартиру где-нибудь на окраине.
Месяца Зосе хватило, чтобы понять: жить в Москве намного хуже, чем во Львове. Хозяева салонов, увидав, как она ловко управляется с ножницами и расческой, мигом соглашались оформить Зосю на работу, но как только из ее сумочки появлялся на свет украинский паспорт, приветливые улыбки стекали с лиц и следовал категоричный отказ. Наличие регистрации не имело никакого значения. Москвичи предпочитали иметь дело только со своими. Квартиру за пять тысяч долларов было не купить, пришлось снимать комнату. Хорошо хоть хозяйка попалась замечательная, веселая девушка лет двадцати по имени Маша. Однажды, когда Зося, придя домой, разрыдалась от отчаянья, Маша погладила ее по голове и сказала:
– Знаешь, кажется, я могу тебе помочь.
– Каким образом? – всхлипнула Зося.
– Тебе надо выйти замуж за москвича, получить прописку в столице, и все будет отлично. Так многие делают.
– И где найти такого? – шмыгнула носом Зося.
Маша улыбнулась.
– У меня Надя, подружка, работает в брачном агентстве, сходи к ней, авось подберет кандидатуру.
Зося утерла слезы и отправилась по указанному адресу. Надя очень спокойно выслушала ее, взяла у нее пятьсот рублей за подбор вариантов и через неделю дала три кандидатуры.
Зося встретилась с каждым претендентом и снова испытала горькое разочарование: один был инвалид без ноги, другой вдовец с тремя маленькими детьми, третий жил с парализованной, прикованной к постели мамой… Всем им была нужна бесплатная домработница, нянька, сиделка. Получив вожделенную столичную прописку, Зося одновременно со штампом в паспорте обретала такое количество проблем, что сразу становилось понятно: лучше не ввязываться в историю.
– А ты как хотела? – развела руками Надя. – Нормальный мужик сюда не пойдет, сам свои проблемы решит. Ладно, не плачь, еще подумаю.
Спустя десять дней Надя позвонила и заявила:
– Есть вариант.
Не чуя ног от счастья, Зося прилетела в агентство и услышала:
– Имеешь четыре тысячи долларов?
Украинка насторожилась. Это было все, что лежало в тайнике под матрасом.
– Ну, – осторожно ответила она, – могу домой позвонить, мама пришлет, только зачем?
– Слушай, – велела Надя, – есть у меня знакомый, Игорь Грачев, машину хочет, только денег нет. Он паренек молодой, холостой, здоровый, бездетный. Оформит с тобой брак и пропишет к себе. Ты ему четыре тысячи баксов за это дашь и расписку, что жить вместе с ним не станешь. Квартиру тебе снимать придется, как и раньше.
– Не обманет? – замирающим от счастья голосом поинтересовалась Зося. – А то возьмет бабки, и ау.
– Он честный человек, – успокоила ее Надя, – не бойся.
Через пару месяцев Зося стала полноправной москвичкой, мигом устроилась на работу, обросла кучей клиентов и за год скопила денег на комнату в коммуналке, Игорь ее не беспокоил, как разбежались, выйдя из загса, так и не встречались больше. Парень, правда, предупредил:
– Брак наш не навсегда. Захочу жениться – разведемся.
– Без проблем, – пообещала Зося, – ты мне не нужен, звони, когда надумаешь свадьбу играть.
Но Игорь словно в воду канул, а Зося сама его не искала. Она о замужестве не думала, штамп, стоящий в ее паспорте, принес счастье, и она суеверно боялась стать «разведенкой», хотя уже давно приобрела комнату в коммуналке и прописала туда маму с сыном. Следовало разыскать Игоря и выписаться из его квартиры, но сначала было недосуг, а потом Зося решила оставить все как есть. Надумает парень жениться – позвонит.
– Любит меня господь, – даже не пыталась сейчас скрыть радость Зося. – Игоря убили, а квартира-то! Теперь продам ее и свою комнату, денежки сложу, чуть-чуть добавлю, получится «двушка», вздохнем свободно…
И что сказать в этом случае? От полной безнадежности я спросила:
– Случайно телефон его родителей не знаешь?
Читать бесплатно другие книги:
