Сердце в броне Степной Аркадий

– При чем здесь это? Ее происхождение неважно, важен сам проступок, граф.

Граф остановился, заложив руки за спину, нахмуренный и недовольный.

– Я понимаю, ты оскорблена, дочка. Но такова уж мужская природа. Когда в жилах играет горячая, молодая кровь, мы теряем голову. Посмотри на это с другой стороны: у него хватило благоразумия выбрать служанку. Если бы это была графиня, баронесса или даже самая захудалая дворянка, я бы и сам заявил, что брак после подобного невозможен. Но это… Это же даже и нельзя назвать изменой. Служанка… Фи! Подобное происходит во всех замках, и разумные женщины смотрят на это сквозь пальцы.

– Он ее ударил! – возмущенно воскликнула Айрин.

– Безусловно, неприятно, – красивое благообразное лицо графа скривилось в гримасе, – но слуг иногда бьют, и это в порядке вещей.

– Может быть, – сухо заметила Айрин. – В ваших словах есть своя правда, не спорю. Но это ничего не изменит. Я никогда не выйду замуж за Надаля.

Граф вздохнул, задумчиво поиграл скрытыми за спиной пальцами и снова сел в кресло.

– Айрин, мне не хотелось тебе этого говорить. Но твое упрямство не оставляет мне выхода. Незадолго до войны твой отец занял у меня под процент тысячу золотых.

– Я ничего не знала об этом. – Айрин была ошеломлена. Тысяча золотых? До войны это было не так уж и много, но сейчас…

– Ты и не могла знать об этом, – пожал плечами граф. – Но можешь не сомневаться, заем должным образом оформлен в торговой палате. Я считал, что это излишне, но твой отец настоял. Если хочешь, можешь проверить.

Айрин машинально кивнула. Тысяча золотых – огромные деньги. Что же делать?

Граф наклонил к ней свою седую голову и доверительно заметил:

– Если бы мы стали родственниками, я бы порвал расписку. Какие могут быть счеты между отцом и дочерью, не правда ли?

– Я уже говорила вам, граф, что не выйду за Надаля замуж, – ослабевшим, но все еще твердым голосом повторила Айрин. – Я верну вам деньги и погашу долг своего отца.

Граф откинулся на спинку кресла, лицо его затвердело.

– Что же, я уважаю ваше решение, – сказал он официально, подчеркнуто переходя на «вы». – И раз уж вы по-прежнему непреклонны, баронесса, вынужден просить вас погасить долг полностью. С вас ровно пять тысяч сто пятьдесят золотых монет…

– Как?! – воскликнула Айрин, теряя самообладание. – Вы же говорили всего о тысяче.

– Да, – подтвердил граф, – основная сумма долга – тысяча золотых. Остальное – набежавшие проценты.

– Так много? – вырвалось у Айрин.

– Можете проверить в торговой палате, – холодно ответил граф. – Прошло достаточно много времени, война и прочее… Много всего случилось. Мне кажется, что барон думал рассчитаться через пару месяцев, не более. Но что поделаешь, жизнь внесла свои коррективы.

– Когда… – Голос Айрин невольно сорвался. – Когда вам нужны будут деньги?

– По закону, – строго сказал граф, – как баронессе, я обязан дать вам пять дней сроку. Через пять дней вы должны рассчитаться.

Айрин прикрыла глаза и нервно сглотнула. Такую сумму ей не найти и за год. Даже тысяча была для нее кошмаром, а пять тысяч – это просто нереально.

– Если в назначенное время вы не рассчитаетесь, – продолжил граф зачитывать жестокосердный приговор, – я вынужден буду обратиться в геральдическую палату, чтобы отсудить в уплату долга баронство Гросбери.

У Айрин закружилась голова, ей стало дурно. С трудом она взяла себя в руки. Граф встал, собираясь, по-видимому, уходить, она тоже встала. «Хорошо, что под платьем не видно, как дрожат ноги», – мелькнула в голове глупая мысль.

– Айрин, – тон графа снова изменился, – мое предложение по-прежнему в силе. Прости Надаля и выходи за него замуж, и я разорву расписку. Поверь, мне это также неприятно…

– Граф, у меня есть еще пять дней, – невежливо перебила его Айрин. – Если я не найду денег, мы продолжим этот разговор, если, конечно, вы еще не передумаете. Но пока… дайте мне прийти в себя, – сказала она честно.

– Хорошо. – Граф вежливо склонил голову на прощание. – Я не передумаю, будь уверена.

После его ухода силы оставили Айрин, и она устало опустилась в кресло. На глазах появились долго сдерживаемые слезы. Как все было просто еще вчера. И как все стало плохо уже сегодня…

– Нет! Я не буду плакать, я буду драться! – прикрикнула она на себя. – Распускать нюни и рвать от бессилия волосы недостойно Гросбери.

В комнату заглянула ее новая горничная:

– Вы меня звали, ваша милость?

Айрин поспешно вытерла выступившие слезы.

– Нет, но ты мне нужна.

– Да, ваша милость?

– Граф Лондейл сейчас в столице. Спустись вниз и попроси хозяина гостиницы выделить тебе провожатого. После чего немедленно отправляйся к графу и передай ему на словах, что мне нужно с ним увидеться. Ты знаешь, в какой гостинице его искать?

– Да, ваша милость.

– Прекрасно, тогда не теряй времени.

Король вошел в ореховый кабинет веселый и разгоряченный. Ожидавший его граф Честер почтительно поклонился.

– Надеюсь, Честер, что дело срочное, – попенял ему Георг, садясь на свое место. – Мне пришлось прервать очень важное и интересное совещание.

– Поверьте, ваше величество, дело не только срочное, но и весьма важное.

– Выкладывай. – Глаза Георга все еще улыбались.

– Пришли известия из ставки герцога Эландриэля, ваше величество. Мои предположения подтвердились, покушения на время прекратятся.

– Это хорошая новость, но она могла и подождать, – заметил Георг.

– Да, ваше величество. Но есть и другая, которая ждать не может. Герцог Аркский через начальника своей тайной полиции планирует поднять в Глинглоке мятеж.

– Серьезная заявка. – Глаза короля перестали улыбаться. – Среди знати всегда достаточно недовольных, считающих, что их обделили, и рвущихся к власти.

– Вот именно, ваше величество.

– И кого же они прочат на мое место?

Граф назвал имя. Георг искренне удивился:

– Знатный род. Но претендовать на престол? Бароны не согласятся. Какая-то чушь получается, Честер.

Граф положил перед ним на стол листок, на котором было написано названное им имя. От этого имени отходила стрелка, которая вела к другому имени – женскому.

– Этот листок прямо из кабинета герцога.

– Хорошая работа, – похвалил Георг. – Но что это значит?

– Ваше величество, Айрин Конелли, баронесса Гросбери, вовсе не является дочерью покойного барона, как думают все. Она дочь его сестры, также ныне покойной, и вашего отца, короля Карла Третьего.

Георг открыл рот и закрыл. Лицо его выражало даже не удивление, а настоящее потрясение.

– Я ничего не знал, – сказал он наконец.

– Никто не знал, ваше величество, – мрачно отозвался граф. – Королю удалось скрыть это даже от меня. Но сомнений нет, целители уже проверили, она принадлежит к роду Нойманидов.

– Она женщина…

– Да, но она может родить сына, который и станет королем. А Вальмонды будут при нем регентами, ваше величество.

– Но как об этом узнал Аркский герцог?

– Герцог ничего и не знал, а вот его начальник полиции знал. Откуда – нам пока неизвестно, но мы над этим работаем, ваше величество.

– Айрин моя сестра, вот уж не думал… – Георг осекся и посмотрел на графа. – И что же ты предлагаешь?

– Ее потомство будет постоянной угрозой для вас, ваших будущих наследников и для всего королевства, ваше величество. Необходимо принять меры…

Глаза Георга сузились.

– Ты сошел с ума, Честер. Как бы там ни было, она моя сестра и к тому же абсолютно ни в чем не виновата. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось. И тем более никогда сам не причиню ей зла.

Граф промолчал, но взгляда не опустил. Георг откинулся на спинку стула и задумался. Наличие незаконнорожденной сестры само по себе не было проблемой. Но ее ребенок мог стать тем знаменем, под которым сплотились бы недовольные. Георг не сомневался, что справится с мятежом, но сколько потрясений придется пережить королевству, сколько голов придется отрубить, сколько сил будет потрачено впустую… Не проще ли принять «меры», как советует Честер? Одна жизнь в обмен на десятки тысяч. Георг не строил иллюзий, нельзя управлять королевством в белых одеждах. Из двух зол меньшее – этим принципом руководствуются все правители. У королей своя мораль.

– Айрин знает?

– Нет, ваше величество.

– Честер, – тихо сказал король, – с ее головы не должен упасть ни один волос. Это не обсуждается.

Благодушное лицо графа окаменело, губы поджались. Георг выдержал его взгляд и с нажимом повторил:

– Не обсуждается.

Граф выдохнул, лицо его обмякло.

– Как скажете, ваше величество.

Глаза Георга потеплели.

– А теперь давай думать, как же нам вывернуться, чтобы и кур спасти, и лису не обидеть.

– Нелегкая задачка, ваше величество. До этого дня мы не уделяли особого внимания баронессе Гросбери, но слухи о скорой свадьбе с виконтом Вальмондом до нас дошли. Не знаю, насколько у них там все слажено, но, учитывая истинные мотивы Вальмондов, уверен, что слухи не беспочвенны. Если эта свадьба состоится, будет очень и очень плохо, ваше величество.

– Вальмонды, – сказал Георг и хищно усмехнулся. – Что же им неймется? Золота у них не меньше, чем у меня, знатности тоже хоть отбавляй. С моим братцем и его любимчиками Спенсерами в особой дружбе замечены не были. Всегда были сами по себе, а тут вдруг вылезли…

– Потому и вылезли, ваше величество, что всегда были сами по себе и играли только за себя. Зачем им было поддерживать вашего брата, чтобы быть вторыми после Спенсеров? Для этого они слишком горды. Они хотят быть первыми, ваше величество. Для начала регентами, а там, глядишь, и королями.

– Размечтались! Короны им захотелось. А того не ведают, что ушки-то за их спиной торчат эльфийские. И короной им насладиться не удастся. Мятеж страну расшатает. Начнется брожение. Вот тогда-то перворожденные и вернутся. Неужели не понимают?

– Корона ослепляет, ваше величество.

– Только дураков, – усмехнулся Георг. – Мельничный жернов и тот полегче будет. Вот смотри, нет на мне сейчас короны, а ведь все равно давит… – Он невесело рассмеялся. Затем резко оборвал смех и провел по лицу ладонью, словно снимая с себя раздражение и усталость. Синие глаза стали сосредоточенными, а черты лица затвердели, словно вырубленные из камня. – Айрин – вот ключ ко всей их комбинации, – сказал он спокойно и деловито. – Отрежем ее от заговорщиков, и они лишатся своего главного козыря.

– Ключ даже не в самой Айрин, ваше величество, а в ее будущем потомстве. У целителей есть методы…

– Нет.

– Как скажете. Тогда предлагаю нанести удар по самим Вальмондам, ваше величество. Молодой виконт изрядный гуляка.

– Слишком грубо, – Георг поморщился, – обязательно пойдут слухи. И если правда когда-нибудь выйдет наружу… К тому же главные игроки не Вальмонды, Честер. Тебе это известно, как никому другому. У эльфов наверняка наготове несколько запасных фигур…

В дверь деликатно постучали. Получив разрешение, в кабинет вошел королевский секретарь.

– Ваше величество, к вам посетитель. Граф Лондейл покорно просит об аудиенции.

– Я занят, – отрезал Георг, – пускай подождет. Постой… Что ему нужно?

– Граф сказал, ваше величество, что он пришел просить за баронессу Гросбери.

Георг переглянулся с графом Честером и сказал:

– Вот как… Тогда не будем заставлять его ждать. Зови.

Граф Лондейл выглядел усталым и озабоченным. Почтительно поприветствовав своего короля, он сразу перешел к делу:

– Ваше величество, я пришел просить не за себя, а за дочь своего друга Айрин Конелли, баронессу Гросбери. Девушка попала в очень неприятную ситуацию и нуждается в помощи…

Граф рассказал о долге погибшего барона, о набежавших процентах и требовании графа Вальмонда. Не считая нужным скрывать что-либо от короля, он поведал также о желании графа Вальмонда женить своего сына на Айрин и о неприятной истории, произошедшей в комнате горничной. Король слушал молча, не перебивая и очень внимательно.

– Бедная девушка обратилась ко мне за помощью, ваше величество. Но у меня нет такой суммы, и не у кого занять. Мы и сами в больших долгах, восстановление графства обходится недешево. Нам не к кому больше обратиться, ваше величество, кроме как к вам. – Почтительно поклонившись, граф Лондейл закончил свое повествование.

Король многозначительно посмотрел на графа Честера и сказал:

– Барон Гросбери много сделал для королевства. Позаботиться о его единственной дочери мой святой долг.

– Благодарю вас, ваше величество. – Граф Лондейл с облегчением улыбнулся.

– Подождите благодарить, Лондейл, я еще не договорил. Всем известно, что моя казна состоит только из долгов. Пять тысяч золотых – большая проблема не только для графа Лондейла, но и для короля Глинглока. Такие нынче времена, не мне вам рассказывать. Поэтому все, что я вам могу сейчас обещать, так это то, что я лично займусь делами баронессы Гросбери.

– Ваше величество, – поклонился граф, – этого более чем достаточно.

– Будем надеяться. Где сейчас баронесса Гросбери?

– В гостинице «Три короны», ваше величество.

– Пускай сегодня же переезжает в Эрандаль. Я распоряжусь, чтобы для нее приготовили покои.

Прошло четыре дня. Для Айрин это были тяжелые дни ожидания и неизвестности. Для короля не менее тяжелые дни, проведенные в непрерывных совещаниях и консультациях. Георг не лукавил перед графом Лондейлом, пять тысяч золотых были для него сейчас суммой весьма весомой, хотя дело конечно же было не в деньгах. На кону стояли гораздо более высокие ставки. Благодаря информации из ставки герцога Эрандаля король получил определенное преимущество и пространство для маневра. И собирался воспользоваться этим сполна.

Из всех возможных вариантов он выбрал самый неожиданный и неоднозначный. В глазах короля и его советников этот вариант имел множество плюсов и радовал своей перспективностью. Но зато мог вызвать немало вопросов и даже прямое отторжение у его непосредственных участников. Дело было не просто сложным, но и очень деликатным. Поэтому Георг решил взять на себя самую трудную его часть (как ему тогда казалось) и лично переговорить с Айрин. Их разговор состоялся в покоях, выделенных Айрин во дворце, наедине, без нежелательных свидетелей.

Они долго молчали, отделываясь ничего не значащими фразами. На следующий день Айрин должна была погасить долг графу Вальмонду, и эта мысль не давала ей покоя. Георг же в свою очередь не решался начать серьезный разговор. Хотя они не раз встречались в детстве, он практически ее не знал и не мог сейчас определиться, какой тон лучше всего выбрать: дружелюбно-покровительственный, сухой и властный или откровенный и доверительный.

В темно-синих глазах девушки Георг видел волнение, сдержанность и внутреннюю строгость. Как она воспримет его предложение – оскорбится? расплачется? покорится? Или, напротив, будет сопротивляться до последнего?

На стене напротив висело небольшое овальное зеркало, обрамленное бронзовыми цветами и листьями. Георг случайно посмотрел в него и вздрогнул. На него смотрели точно такие же темно-синие глаза, как и у Айрин, это были его глаза. «Боже, как мы, оказывается, похожи, – подумал Георг. – И почему я не заметил этого раньше? Сестра…»

– Айрин, – взволнованно начал он, и по его тону Айрин поняла, что начался серьезный разговор, – в первый и в последний раз я буду говорить с тобой как с сестрой. И это не фигура речи. Ты – моя сестра. Мы с тобой дети одного отца.

Он сделал паузу, давая девушке возможность осмыслить услышанную новость. Айрин была шокирована настолько, что мысль о долге, мучившая ее все это время, мгновенна была забыта.

– Этого не может быть! – почти выкрикнула она, краснея. – Моя мать не могла изменить отцу.

– Она и не изменяла. Твоей настоящей матерью была сестра твоего отца – Аделия Конелли. Барон с женой лишь удочерили тебя.

Айрин сделала инстинктивный отрицающий жест, но ничего не сказала. По глазам короля она поняла, что он не шутит. Да и как можно шутить подобными вещами? Айрин закрыла лицо ладонями. Георгу показалось, что она плачет, но она не плакала. Сделав над собой усилие, она отняла ладони и посмотрела на короля. Лицо ее раскраснелось, но глаза были сухими.

– Почему… Как все это произошло?

По ее взгляду Георг понял, что если она и не приняла его слов, то, по крайней мере, поверила.

– Я не знаю, – ответил он честно. – В этой истории много неизвестного. Достаточно того, что я сам узнал об этом совсем недавно. Правда была хорошо скрыта, хотя, видимо, все-таки недостаточно.

В последних словах прозвучала горечь, не ускользнувшая от Айрин.

– Что-то случилось… ваше величество?

Глаза короля блеснули.

– Я же сказал, сегодня мы говорим как брат и сестра, поэтому можешь не обращаться ко мне, как к королю.

В другое время Айрин не удержалась бы от ехидного: «Только сегодня?» – но сейчас она была слишком ошеломлена, чтобы язвить.

– Как скажешь, – сказала она совсем тихо и повторила: – Что-то случилось… брат?

Это простое «брат» неожиданно укололо Георга прямо в сердце. Он вспомнил берег бушующего моря, вспомнил лицо Карла, не того, что отправил его в изгнание, а того, что, бывало, играл с ним в детстве, вспомнил егеря Ксанва, ставшего оборотнем и убившего Карла по его, Георга, приказу… Можно сколько угодно успокаивать себя, говоря, что ты спас королевство. И пусть это будет тысячу раз правдой, все равно ничто не снимет с тебя вины за братоубийство. Вины не перед богом, перед собой. Теперь у него появилась сестра. И история, похоже, начинает повторяться… Георг тряхнул головой, прогоняя наваждение. Он не слепое орудие судьбы. И этот разговор тому доказательство.

– Да, сестра, случилось. И не только со мной, но и с тобой… с нами. Твой долг графу Вальмонду, его упорство в желании выдать тебя за своего сына и наше родство – звенья одной цепи.

– Понимаю, – почти прошептала Айрин, – одно дело баронесса, другое дело дочь короля, пусть даже и внебрачная. Вальмонды хотят породниться с тобой и упрочить свое положение.

– Если бы так, – Георг безрадостно усмехнулся, – я был бы даже, наверное, не против. К сожалению, все намного серьезнее. Ты им нужна только для того, чтобы родить наследника, в котором кровь Нойманидов смешается с кровью Турэ. Ребенка, при котором они смогут быть регентами.

– Регентами? – непонимающе переспросила Айрин. – А как же ты? Ты же король.

– А меня убьют, – спокойно сказал Георг, – уже не раз пытались и попытаются снова. Поднимут мятеж, затеют смуту и под шумок угостят меня ударом кинжала. Дальнейшее просто, как дважды два. Других Нойманидов, кроме твоих детей, не будет.

– Это подлость! – Глаза Айрин сверкнули. – Это неслыханная подлость и предательство…

– Для кого как, – тихо сказал Георг.

– Почему ты просто не прикажешь их арестовать? – спросила она срывающимся от гнева голосом.

– Арест принесет больше вреда, чем пользы, – терпеливо пояснил Георг. – Знать будет недовольна, и число потенциальных мятежников только увеличится. А проблема останется нерешенной, уйдут Вальмонды, появятся другие. Графы, виконты, бароны – все будут добиваться твоей руки.

– Я… я никогда не причиню тебе вреда, – сказала Айрин.

Георг улыбнулся, она почти дословно процитировала слова, сказанные им графу Честеру.

– Я тебе верю. Но если ты выйдешь замуж и родишь сына, от тебя уже мало что будет зависеть. В лучшем случае тебя заточат в неволе, в худшем… избавятся, как и от меня.

– Тогда я никогда не выйду замуж! – воскликнула Айрин.

– Ради брата? – Брови Георга изогнулись.

– Ради короля, – отрезала Айрин. – Ты выиграл войну, спас народ от голода и теперь делаешь все для нашего королевства. Я говорю не голословно, беженцы, возвращающиеся в баронство, славят твое имя и верят только тебе. И не они одни. Без тебя в королевстве воцарится хаос.

– Твое бы благоразумие да всем нашим вельможам в головы. – Георг рассмеялся коротким, невеселым смехом. – «Никогда не выйду замуж» – твой порыв благороден. Но, к сожалению, это не поможет ни тебе, ни мне. Пока есть возможность, что ты родишь наследника, сохраняется возможность мятежа. За тобой станут охотиться так же, как и за мной. Разница только в одном – меня будут пытаться убить, а тебя похитить, чтобы силой принудить к замужеству. Твое происхождение как красная тряпка для быков-вельмож и их заграничных подстрекателей.

– Что же делать? – Айрин растерянно развела руками. – Мне что, умереть?

– Не скрою, такой вариант тоже рассматривался.

Айрин хотела рассмеяться, но посмотрела в серьезное лицо брата и передумала.

– Сколько же всего рассматривалось вариантов? – спросила она.

– Четыре, – без тени улыбки ответил Георг. – Первый – это твоя смерть. Второй – искусственно вызванное бесплодие. Третий – ты озвучила сама, жизнь в Эрандале под надежнейшей охраной. Скажу сразу и не кривя душой: первые два варианта для меня недопустимы. Что бы ни случилось, этого не будет, даже если ты сама вдруг этого пожелаешь.

– Спасибо.

Айрин не язвила, она понимала, что в такой игре ее жизнь и здоровье недорого стоят. Георг ей брат только по крови. У него нет к ней сердечной привязанности, как обычно бывает между братом и сестрой, с детства растущими вместе. Практически она для него чужая, и Айрин была ему искренне благодарна за его решение.

– Остаются два варианта, – продолжил Георг, глядя ей в глаза. – Первый – золотая клетка в Эрандале. Пока я жив, я буду следить, чтобы никто до тебя не добрался. Ты будешь обеспечена всем, но лишена свободы. Баронство возьмут под надежную опеку, но вернуться в него тебе будет не суждено. Как я уже говорил, этот вариант всего лишь полумера.

– Я поняла, – слабо улыбнулась Айрин. – Есть еще один вариант, который нравится тебе больше остальных, и ты плавно меня к нему подводишь.

Глаза Георга улыбнулись в ответ. Она и в самом деле его сестра. Сходство не только во внешности, но и в образе мышления. Хорошо, что он не стал изворачиваться и лгать или, наоборот, давить своим авторитетом. Она достойна того, чтобы знать правду.

– Да, есть еще один вариант, – подтвердил он ее догадку. – И ты права, на мой взгляд, этот вариант наилучший. Но неволить я тебя не буду. Решение останется за тобой.

– Что же это за вариант?

– Ты выйдешь замуж, – лицо Георга заострилось, четко выступили скулы, – но только за того человека, за которого я скажу.

– Мне позволено будет выбрать? – побледнела Айрин.

– Нет, – Георг с сожалением мотнул головой, – только один человек может стать твоим мужем и отцом твоих детей.

– И кто же он? – Несмотря на все ее старания, голос Айрин предательски дрогнул, и последнее слово она произнесла едва слышно.

Георг назвал имя. Глаза Айрин вспыхнули ярким пламенем. Темно-синие взгляды перекрестились. Несмотря на все свое смирение, Айрин почувствовала злость. Стресс последних дней, предательство Надаля, ультиматум его отца, ошеломляющее откровение о ее настоящих родителях – все эти потрясения готовы были выплеснуться в безудержном потоке гнева.

– Ты можешь остаться в Эрандале, – мягко напомнил Георг.

Взгляд короля потерял жесткость, где-то в самой глубине его синих глаз Айрин разглядела горечь. Ярость иссякла так же внезапно, как и нахлынула. Ей стало жалко и себя, и Георга, несущего на плечах неподъемное бремя власти, и своих горячо любимых родителей, которые на самом деле оказались приемными и всю жизнь свято хранили эту тайну. Плечи девушки опустились, и она заплакала.

Георг растерялся. Айрин прильнула к брату и спрятала свое лицо на его груди. Дважды сирота, внезапно обретшая брата, пусть и всего на один вечер. Камзол и рубашка на груди короля промокли от ее слез. Георг смущенно гладил сестру по растрепанным волосам и неуклюже успокаивал. Он уже привык быть королем – как бы это ни было трудно, тем чуднее ему было чувствовать себя старшим братом. Душа его, закаленная невзгодами, войной и непрекращающимися покушениями, неожиданно размякла. Решимость улетучилась без следа. Если бы Айрин стала спорить, он бы сумел настоять на своем. Но она расплакалась. И Георг в одночасье оказался обезоружен.

– Ну что ты, глупая, – шептал он с удивлением и раскаянием. – Не плачь, все это вздор и чушь. Весь этот выбор никому не нужен. Живи как желаешь, а я присмотрю, чтобы тебя не обижали. Все эти мятежи и заговоры – справлялись не раз, справимся и снова. Выходи замуж за кого хочешь, слышишь?..

Айрин внезапно выпрямилась. На заплаканном лице ее появилось упрямое выражение решимости, столь свойственное обоим ее отцам, и настоящему и приемному.

– Ты эту ношу несешь, и я буду ее нести, – сказала она несколько бессвязно. – Не отказывайся от своих слов, ты король… тебе нельзя… слышишь, нельзя.

Георг оторопел. Айрин вытерла платком слезы и заговорила уже более уверенно и спокойно, но по-прежнему слегка сумбурно:

– Ты дал мне выбор, и это уже более чем благородно. Что ж я, не понимаю, что ли… Я, как и ты, не люблю полумер и незаконченных дел. Если ты считаешь, что так оно будет лучше, значит, и я так считаю. Замуж так замуж… По крайней мере, я его знаю и знаю, что он достойный человек… А любовь и прочее… это все игры.

Глаза Георга выразили странную смесь вины и одобрения.

– Ты настоящая принцесса, – сказал он Айрин.

– Нет, – парировала она, гордо вскидывая голову. – Я – баронесса Гросбери. Всегда себя таковой мыслила и буду так полагать и впредь.

– Жалко, что я не могу открыто называть тебя своей сестрой, – с искренним сожалением сказал Георг.

– Это излишне, ваше величество, – Айрин почтительно склонилась, – достаточно, если вы будете меня таковой считать.

– В этом можешь быть уверена. Но знать о нашем родстве никто не должен.

Глаза Айрин на мгновение затуманились.

– А он? – спросила она и отчего-то покраснела.

– И он тоже, – твердо сказал Георг. – Завтра с графом Вальмондом рассчитаются от его имени, пускай все думают, что причина в этом. Он тоже так должен думать.

Вот и долгожданный вызов к магистру ордена Корвину Талботу. Рустам с затаенной тоской подправил орденский белый плащ. Сегодня он его надевает в последний раз. Вызов к магистру в данных обстоятельствах может означать только одно – отставку.

– Недолго я пробыл найманом, – сказал себе Рустам, стараясь приободриться. – Да и чего тут удивительного, ведь я наполовину дулат, а на другую половину аргын. Будь я хоть на одну четвертую найман, может быть, все и по-другому повернулось бы[9].

Немудреная шутка не помогла, наоборот, ко всему прочему добавилась тоска по навсегда утраченной родине.

Рыцари-найманы, находившиеся в приемной магистра Корвина, отдали Рустаму честь, а вестовой магистра провел его в кабинет без очереди. Они уважали его и отдавали должное его заслугам, но никто из них не хотел бы оказаться на его месте.

Магистра в кабинете не было, и Рустаму пришлось ждать. Это были тяжелые минуты. Наедине со своими мыслями и тягостным ожиданием. И прошлое и будущее виделось Рустаму только в черном свете. Напряжение последних месяцев выходило из него звенящей тоской. Так чувствуют себя, наверное, спортсмены, добившиеся права участвовать в Олимпиаде и лишенные этой возможности в последние минуты перед отъездом. Когда все усилия идут прахом и все кажется тщетным и лишенным смысла.

Еще бы немного, и Рустам стал бы биться головой об стену. Слава всевышнему, магистр Корвин вернулся вовремя, избавив его от этой сомнительной процедуры.

– Радуйся, – бросил ему магистр еще с порога.

– Чему? – удивился Рустам.

А в голове промелькнуло: «Неужели оставят в ордене?»

– Только что от его величества. Говорили о тебе.

Сердце Рустама наполнилось надеждой. «Пусть только оставят, а я уж докажу, что обузой не буду…»

– Быть тебе бароном, – огорошил его магистр.

– Чего?! – Лицо Рустама вытянулось. Тут и разочарование, и удивление вкупе с полным непониманием происходящего.

– Чего слышал, – весело ухмыльнулся Корвин. – Его величество добр к своим найманам. Дитона пожаловали замком, твои услуги оценили выше, будешь бароном.

– Зачем бароном? – выскочило у Рустама. – Я в ордене хочу остаться.

– Чудак-человек, – Корвин все еще улыбался, – ты же понимаешь, что для ордена ты уже не годен. Так будешь бароном. Представляешь, БАРОНОМ…

– Да хоть графом! – невежливо выпалил Рустам. – Зачем мне это? Я думал, оставят в ордене, а тут…

Он скривился и даже застонал с досады. Улыбка сползла с лица магистра. С одной стороны, следовало разозлиться – тут такая милость, а он, видишь ли, недоволен, паршивец… А с другой стороны, порыв Рустама пришелся Корвину по душе. Другой бы пустился в пляс на его месте, а этот чуть не плачет.

– Сядь, – велел он Рустаму, а сам возбужденно прошелся по кабинету. Остановившись возле понурившегося Рустама, взволнованно заговорил: – Переживаешь? Молодец, хвалю… но ведь глупо. Ты ведь знал, что не годен. Знал… Даже я не могу с этим ничего поделать, совесть не позволит. В общем, не мельтеши. Будешь бароном, и все тут. Бароны, между прочим, тоже службу должны нести. Так что можешь считать, что тебя просто перевели на другую должность. Был егерем – стал найманом, был найманом – стал бароном…

– А обратно в егеря нельзя?

– Что?! – взвился магистр.

Привлеченный шумом, в кабинет заглянул вестовой, но под бешеным взглядом магистра тут же выскочил обратно, плотно прикрыв за собой двери. Несколько долгих минут Корвин восстанавливал самообладание. Все это время Рустам молча сидел перед ним на стуле.

Уже совершенно себя контролируя и даже удивляясь, с чего это вдруг он позволил себе так разволноваться, Корвин сел за свой письменный стол.

– Короче, так, – сказал он спокойно и категорично, – дурку мне тут не валяй. Его величество сказал – будешь бароном, значит, будешь бароном. Воспринимай это как хочешь. Главное, что остальные воспримут это как награду и будут служить еще усерднее.

Рустам пожал плечами, разочарование притупилось, вспыхнувшая было надежда погасла. Чего же тогда спорить?

– А каким бароном? – спросил он вяло.

Корвин удовлетворенно качнул головой: вот так-то лучше, а то устроил здесь комедию. Уже давно никто не заставал его врасплох. А тут какой-то юнец, и на тебе…