Мой идеальный смерч. Часть I Джейн Анна

– Перестань уже, клоун ходячий. Теперь на тебя люди смотрят, – хмуро сказала я Денису. Люди в лице компании девушек лет тридцати с улыбками смотрели на дурачащегося парня. А он, опустив голову так, что челка закрыла пол-лица, поглядел на меня из-под волос и протянул руку, как будто бы приглашал на танец.

– Чего надо, Сморчок?

– Вашу руку, леди Бурундук.

– Нет уж, без рук. Когда мне в последний раз таким добрым голосом предложили лапу, то Димка Чащин вложил мне в нее искусственного мерзкого таракана с длинными усами. – Я содрогнулась, вспомнив резиновое чудовище.

– Интересные у вас отношения с Димкой Чащиным, ты мне столько про него рассказываешь. Нравится тебе? – Смерч выразительно поиграл бровями.

– Нет, естественно, – отмахнулась я. – С ним весело, но он такой придурок порой, страшно аж становится! Такое отчебучить может.

– А вдруг он так с тобой заигрывает? – веселым голосом спросил Дэн.

– Не думаю, Сморчок, – покачала я головой. – У тебя все мысли об одном… Это ты со всеми заигрываешь. Димка – мой друг. Иногда, конечно, его заносит, но он веселый и порядочный. На него можно положиться. Однако мне нравится другой человек, и ты даже знаешь, кто. Ну что, сваливаем отсюда? – я увидела дорогу.

– Я провожу тебя до остановки. Прости, сегодня я без байка, – ответил парень. – Прогуляемся заодно. Согласна, Чип?

– Давай, Дейл, – легко согласилась я. Эх, жалко, у меня не было мистического третьего глаза, и я не знала, что нам лучше повернуть обратно.

Мы остановились перед дорогой, по которой, несмотря на воскресный день, в обе стороны мчались чьи-то личные авто всех марок и цветов, в ожидании зеленого цвета. Дэн все-таки взял меня, как маленькую сестричку, за руку и, махая своей рукой (заодно и моей), повел меня по пешеходному переходу вперед, мимо огромного серого здания МВД.

Мы перешли дорогу и оказались на довольно оживленной улочке с расположенными на ней старыми элитными пятиэтажными домами, называемыми в народе «сталинскими домами», или просто «сталинками». Сейчас первые этажи этих массивных зданий с высокими бельэтажами занимали разнообразнейшие магазинчики, кафе и офисы фирм и банков.

– Кстати, – кивнул на одно из зданий, мимо которого мы проходили, Дэн. – Здесь есть игровые автоматы. Хочешь зайти? Проверим мою удачу.

– Так они же запрещены, умник, – вспомнила я тут же. – А в прошлое я не попаду, чтобы там поиграть. Или ты не знал?

– В целях защиты прав и законных интересов граждан, общества и государства и противодействия легализации доходов, полученных преступным путем, игорный бизнес, то есть деятельность по организации и проведению азартных игр и пари, в том числе с использованием игровых столов и иного игрового оборудования, а также деятельность по прои… – Вновь решил продемонстрировать мне свою великолепную память Дэн, но я прервала его:

– Эй, хватит мне лечить! Я и без тебя знаю про закон. Так что это за игровые автоматы?

– Это подпольные, – усмехнулся Денис. – Ты же не думаешь, что владельцы таких заведений так просто закроют такой прибыльный бизнес?

– А ты у нас что, убиваешься по автоматам? Игроман? – смерила я его скептическим взглядом.

– Нет, – поморщился партнер. – Просто пришлось побывать здесь однажды с парнями. Раз ты так хотела посмотреть на мою удачливость, можем сходить в это местечко, и я тебе докажу.

– Ну, не знаю. – Естественно, я захотела. Иногда мое здравомыслие улетало на юг, видимо, на зимовку. То, что мои родители и брат работали в правоохранительных органах, умнее и осторожнее меня не делало.

– Если ты боишься, мы не пойдем, – тут же произнес Денис.

– Не боюсь. Пойдем.

– Точно?

– Точно. А тебя пустят туда?

– Да, меня помнят, – ответил парень.

– А меня? – поинтересовалась я.

– Я за тебя поручусь, – он кивнул мне.

– Что, это местечко содержит твой очередной дружок? – я хитро посмотрела на парня.

– Не-а, знакомая там оператором работает, – легкомысленно отвечал мне мальчик-ветер. – А ты точно туда хочешь?

– Мне интересно, – призналась я. – Да и ты так расхваливал свою везучесть… Хочу проверить, друг мой.

А может быть, мне просто хотелось еще побыть с ним наедине… Но осознавала ли я тогда это? Думаю, нет.

– Это там, – кивнул Смерч на яркую вывеску «Компьютерный клуб». – Сейчас я удивлю тебя. – Он запнулся. – Чип, подожди, у меня шнурок развязался.

– Да какая удача, если ты на ровном месте запинаешься, – хмыкнула я, но покорно остановилась.

Мой спутник нагнулся к развязанному шнурку и принялся его завязывать. Потом ему вдруг кто-то позвонил по телефону – оказалось, это была истеричка Элис,– я слышала ее противный голос, даже находясь в некотором отдалении от Дэна, разговаривавшего с рыжей довольно вежливо, – за «провал» он не рассердился. После, когда мы уже начали подходить к этому злачному местечку, в котором за приличной вывеской прятались «однорукие бандиты», зазвонил уже мой телефон, и мы вновь остановились – мама интересовалась, когда я буду дома и успею ли я к ужину? От нее я тоже не могла долго отделаться.

И когда мы все-таки начали подходить к лжеклубу, то были нагло оттеснены от его манящих дверей здоровенными мужиками в масках, черной форме и с автоматами в руках, которые, как очень дисциплинированный горох из банки, посыпались из микроавтобуса. Бойцы ОМОНа решили накрыть «точку» именно в тот момент, когда туда захотели пойти я и Смерч! И как же хорошо, что меня не оказалось внутри в момент «штурма».

Пока работали омоновцы и полицейские и собиралась толпа любопытствующих, к месту происшествия подъехали журналисты сразу трех местных телеканалов. Операторы принялись снимать происшедшее, журналисты атаковали вопросами представителей правопорядка. Один из журналистов, респектабельный мужчина, которого я часто видела в новостях, стоял со своим оператором недалеко от меня и Дэна.

Он, сосредоточенно глядя в камеру, говорил:

– Сегодня сотрудники Управления по борьбе с экономическими преступлениями выявили три незаконных подпольных игровых заведения прямо в центре нашего города. Игорные залы маскировались под интернет-кафе. Охрана пыталась оказать сопротивление, из-за чего бойцам ОМОНа пришлось применить силу. В результате было задержано около десятка работников противозаконных заведений и около двадцати пяти игроков.

В залах изъято довольно большое количество денег в разной валюте – точное количество сотрудникам УБЭП еще предстоит выяснить, игровые фишки и столы, а также рулетки и автоматы.

По версии предварительного следствия, все незаконные игровые залы принадлежат преступной группировке Северных… м-м-м… э-э-э… Блин! – неожиданно прервался корреспондент. – Южные же!

– Ты чего? – спросил его толстый меланхоличный оператор, отрываясь от камеры. – Дальше пишем?

– Ничего! Ни-че-го! Развелось этих банд в городе, как собак недушенных. Мы что, плавно скатываемся в девяностые? Северные, Южные… Скоро уже сторон света не останется для названия их ОПГ!

– Южных еще Пристанскими называют, – задумчиво отозвался оператор, – они же с района Южной Пристани, – назвал он один из крупнейших районов города, выстроенный буквально за несколько лет едва ли не с нуля. Задумывался район как новое прибежище элиты, но в последнее время преступность в нем побила едва ли не все рекорды. Честное слово, там гопников больше, чем у нас!

– Да по фигу мне, как они там себя называют. И вообще – трое незаконных? Или три незаконных? Или незаконных в количестве трех? Хренотень какая-то! Мать вашу, идиотская запись! – неожиданно визгливо разорался обычно спокойный и деловитый в телевизоре журналист. – Сколько можно это записывать? Достало! Как все достало! Давай заново! И быстрее, мне надо успеть взять интервью у ментов. Значит, так… Сегодня сотрудники Управления по борьбе с экономическими…

Я потрясла головой, в которой кто-то настойчиво звенел, – наверное, мысли-головастики пугались.

– Я в шоке. Что это было? Как так? – стояла я, ничего не понимая. То глядела на журналиста, то на полицейских, то на спокойного, как мамонт, Дениса. – Где твое везение, Смерчинский?

– На месте. Вот видишь, Провидение сделало все, чтобы мы не зашли туда и не попали под раздачу, – даже обрадовался Смерч, глядя на то, как все те же бойцы вытаскивают из недр сталинского дома как хозяев, так и гостей. А их было очень много, похоже, подпольное заведение было забито ими под завязку.

Мы с ним стояли в небольшой, но плотной толпе зевак, оба удивленные случайным совпадением, – ведь если бы не шнурки и не звонки, мы бы тоже сейчас находились в объятиях бойцов доблестного ОМОНа. Я представляю, что мне сказали и что сделали предки, когда приехали бы в «обезьянник» и узнали о том, что я играю в азартные игры в злачных заведениях. Наверное, я не дожила до завтрашнего утра – меня бы убивали все семьей, по очереди. А если учесть, что почти все мои родственники работали или работают в полиции или других правоохранительных органах, начиная от того же ФСБ, заканчивая погранвойсками, то мое бедное имя стало бы запрещенным в семье.

– Слушай, я никогда больше ни на какие авантюры с тобой не соглашусь влезать, – медленно проговорила я, глядя на увеличивающееся количество людей в полицейской форме. – Это же надо – всего пара минут, и мы бы спокойно попали к ним в лапы. Если бы ты не остановился, чтобы завязать шнурок… Слушай, Смерчинский, я начинаю ценить время.

– Я давно его уже ценю, – вздохнул Дэн, положил руку мне на плечо и сказал: – Пошли отсюда.

Но уйти сразу нам была не судьба.

– Маша? – раздался вдруг голос, знакомый до зубовного скрежета.

Вот блин!

– Папа? – медленно повернулась я и так же медленно отцепила от плеча руку Дэна.

– Что ты тут делаешь? – хмуро глядел на меня родной отец. Я даже не удивилась, увидев его здесь, – уже очень много лет папа работает в полиции, в отделе экономической безопасности, и дослужился до звания подполковника. На работе он человек жутко дисциплинированный, строгий и жесткий, а вот дома становится белым и пушистым, никогда не спорит с мамой и ни на кого из нас не кричит и не ругается. Его коллеги и друзья по работе только диву даются, видя чудесные метаморфозы папы в родной квартире. В среде естественного обитания, то есть на диване перед телевизором или в кресле за компьютером, он становился совсем добродушным, и выпросить в таком случае денег на карманные расходы или отпроситься на ночь в клуб – было делом легким и быстрым. Мы с Федором пользовались благодушием папы с самого детства, а когда на нас начинала кричать мама, тут же прикрывались отцом и его разрешениями. Жалко, что из-за своей сумбурной и крайне ответственной работы папы частенько не бывает дома не то чтобы по вечерам, но даже по ночам.

Да уж, и ни разу мы с ним на улицах во время его задержек не сталкивались. А сегодня!… Как по заказу! Что за день чокнутых случайностей?

– А ты что тут делаешь, пап? – тут же задала я глупый вопрос из-за растерянности.

– Я тут работаю, – отозвался родственник и для ясности коснулся собственных погон, на которых виднелись две большие звездочки. – А кто это с тобой? – явно заинтересовался он Смерчем, который в отличие от меня ничуть не смутился и даже протянул папе руку со словами, произнесенными внятно и ясно:

– Денис Олегович Смерчинский. Студент Государственного университета, четвертого курса факультета иностранных языков.

– Евгений Борисович Бурундуков, подполковник Департамента экономической безопасности МВД России, – отчеканил папа, которому очень понравился четкий ответ Сморчка, крепко пожимая парню руку, – Дэн его рукопожатие выдержал, но, когда папа произносил фамилию, в его синих глазах явственно мелькнули чертики.

– Кем вы приходитесь моей дочери, Денис Олегович? – поинтересовался отец.

– Другом и пар…

– Неправда! – выпалила я, потому что поняла – если наш слегка консервативный папа услышит про «партнера», он явно подумает совсем не о том.

– Маша, ну что ты его перебиваешь? – осадил меня мягко родитель. – Так что там? Пар? Это в смысле – пар? А, – щелкнул он вдруг пальцами, – парень, что ли?

– Нет. Он мне просто… просто никто.

Но папа меня явно не слышал:

– То-то мне вчера Верочка, – назвал он по имени мою маму, – все уши прожужжала про Машкиного парня. Мол, провожал ее на мотоцикле… Да и Федька трындел… не дали мне толком «Терминатора» третьего посмотреть. Значит, вы ее парень, Денис?

– Молчи, – пока папа рассуждал, тихо предупредила я удивленного таким поворотом событий Дэна. – Никто не должен знать ни о каком партнерстве. Ты знаешь, что обо тогда мне родители подумают?

Брюнет только кивнул. Встреча с моим родным папой не входила в его планы. Да уж, не всегда ему везет, однако. Или ему только рядом со мной не везет?

– Папа, он мне никто!

– Ты можешь не стесняться меня. Я – не мать, – отозвался отец, продолжая рассматривать Дэна, – все твои отношения одобряю. Хотя у тебя их толком еще и не было.

– Папа! – я, кажется, покраснела.

– А когда вы познакомились? – перевел он взгляд на Смерча.

– На этой неделе, – честно признался он – и правильно сделал, ведь папа у меня в какой-то степени феноменальный – умудряется чувствовать, когда его обманывают даже в каких-то мелочах. Интуиция или природная честность не подвели Дейла. – В коридоре, во время перемены. Разговорились и поняли, что у нас много общего. Потом мы гуляли. Ходили в кафе и в кино. Сегодня вновь гуляли. Мария – классная девушка. Мне нравится с ней общаться – она не похожа на других.

Папа расплылся в улыбке, слыша эти бесхитростные слова. Правда, тут же вновь напустил на лицо серьезное выражение.

– Ты чего несешь, дебил? – рассердилась я.

– Что ты к нему лезешь? – тут же заступился за него отец. – Пусть говорит. Не врет же парень.

Вот именно, что он не врет! Но, пап, ты же контекста ситуации не знаешь!

– Борисыч, – послышался мужской грубый голос папиного коллеги, – ты где застрял? Давай к нам быстрее! Тут из прокуратуры приехали… О, – заметил меня папин усатый и жутко носатый, но очень добродушный коллега и старинный друг, а также дальний родственник – дядя Гоша:

– Выросла, Машка. Красотка совсем уже! А я тебя на мосту Влюбленных видел, когда курил около входа.

– Вот как? – тут же спросил папа, опять окинув Дэна оценивающим взглядом.

– Вот так. Паренек твой? – спросил с интересом дядя Гоша.

– Да, – тут же подтвердил папа, ответив вместо меня. – Машин друг. И парень. Сам так мне сказал. Друг и парень, дескать. Пара они, короче.

Вот блин, привязались! Один видел, второй заметил! Сейчас ко мне что, каждый работник полиции подойдет и скажет что-нибудь по поводу моей скромной, но крайне расстроенной случившимся персоны?

– Не конфузься, – отозвался папин друг, понимая мое состояние. – У всех пацаны есть, чем ты хуже? Я вот свою дочку выдал, теперь буду ждать, когда ты замужней дамой станешь!

– Не стану, – буркнула я, смущаясь. Смерч тоже чувствовал себя немного не в своей тарелке. Жениться он явно не собирался.

– Взрослеешь, а мы стареем, – вздохнул дядя Гоша. – Ну, свадебка будет, не забудь того, кто дарил тебе в детстве конфеты и кукол, пригласи уж.

– Посаженым отцом будешь, – громко рассмеялся папа.

– Чего ты несешь? – ткнула я его локтем.

– Борисыч, я тебя жду, короче, с мужиками из прокуратуры. Не место тут твоей Машке с ее пареньком.

– Иду, Гоша, иду, – громко отозвался папа, а нам сказал. – Мне пора, ребята, служба зовет. Преступникам без меня… э-э-э… нехорошо и несовестно. Что же. Был рад знакомству, – кивнул он Дэну. Береги мою дочку, она…

Я думала, что он скажет что-нибудь в традициях романтического комедийного кино про глупого зятя и жуткого папашу-тестя, когда последний зверски шпыняет бедного парня, и приготовилась уже заржать, но мой отец произнес:

– …она девочка хорошая, правда, растяпой выросла, вечно влипает в глупости. Проводи ее, что ли, до дома. И в гости приходи. Моя жена просто мечтает с тобой познакомиться. Ты ей понравишься, Денис Олегович.

– Хорошо, – Денис с искусственной улыбкой согласно кивнул папе в ответ. – Я Марию обязательно провожу – это не обсуждается!

– Ну и молодец. И не действуй парню на нервы, – на прощание сказал папа, – не бери пример с матери.

– Ну, спасибо, удружил словцом, – хмыкнула я. А папа, сунув мне денежную купюру со словами, чтобы я купила себе чего-нибудь вкусненького, удалился в гущу тел в полицейской форме.

– Ну что, моя девушка, пошли тебя провожать? – Дэн сказал это ровным голосом, но я прямо-таки чувствовала в них иронию.

– Какая я тебе девушка?

– Какая? Обыкновенная. По крайней мере так думает твой папа, – расхохотался Дэн. – Он теперь так считает. А я теперь боюсь спорить с подполковником экономической безопасности МВД.

– Нет, ты видел? Я здесь отца встретила! Я…

– Видел, и даже с ним разговаривал, если ты забыла, Чип, – вежливо напомнил мне, как будто бы я была склеротичкой, брюнет. – Я так и не понял – чем тебе не нравится слово «партнеры»?

– Всем. Друг – это еще куда ни шло, но говорить моему родному отцу, что мы партнеры – это уже слишком. В его голову, загруженную всяким криминалом, мигом придет одна милая ассоциация на букву «с», – я фыркнула. – Глядишь, добился бы того, что мама заставила меня сходить… ну, это не важно.

– Может быть, он подумал бы, что мы деловые партнеры? – ямочки на его щеках, появившиеся из-за улыбки, прямо-таки манили мои беспокойные пальцы – хотелось ткнуть Дэну в щеку ногтем или ущипнуть за нее…

– Деловые? Из меня деловой партнер, как из тебя пчелка Майя.

Смерч задумался, склонив голову набок. Ой, ну прямо как песик. И шерстка, то есть волосы, точь-в-точь того шоколадного оттенка, как у собаки моей сестры двоюродной… Теперь мне захотелось потрепать его за нос с искристыми синими-синими глазками, впитавшими в себя всю доброту неба.

– Может быть, – сказал он вдруг беззаботным тоном, – но если что – прошу прощения. Ты простишь меня, правда, Мария? – и он скорчил умиленную рожицу, вновь на мгновение превратившись в милого щенка.

– Отвали уже. Можешь меня не провожать, я сама доеду.

– Нет уж, – не согласился парень. – Я с тобой. Девушек, особенно тех, которые вроде как мои девушки, – выделил он местоимение, – я провожаю всегда. Слушай, на каком автобусе до тебя можно добраться?

– На восемьдесят пятом, – отозвалась я.

– Отлично! Я давно не ездил в общественном транспорте, – явно обрадовался парень.

– Буржуй, – хмыкнула я.

Ну по крайней мере ехать нам было не скучно. В транспорте Дэн развлекал меня байками из своей студенческой жизни. Наш университетский гений действительно проводил меня до подъезда, и только захлопнувшаяся перед его носом тяжелая металлическая дверь не дала ему подняться вместе со мной до квартиры, хотя парень утверждал, что обязан – особенно после встречи с моим папой-полицейским – удостовериться, что я вошла в собственную квартиру.

– До завтра, болван, – крикнула я ему из-за двери добрейшую фразу. – Спасибо! Придумай новый план!

– Пока, друг-Бурундук, – в рифму отвечал Денис. А когда я подошла к квартире, прислал сообщение:

«Я обязательно что-нибудь придумаю, Чип:)».

«Не забудь, а то мы оглянуться не успеем, как эти двое детей заведут!»

– написала я в ответ и наконец вставила в замочную скважину ключ.

Этим теплым воскресным вечером, когда лето полновластно и окончательно заявило свои права, прогнав весну раньше положенного, в моем доме и в моем университете родилась легенда о том, что некая Маша Бурундукова без памяти влюбилась в Дэна Смерчинского. А тот, в свою очередь, обожает ее, как собственную ногу, нет, даже как отражение.

Естественно, когда я пришла домой, мама была уже в курсе того, что папа встретил меня с каким-то «статным пареньком» на улице (с его слов, мы обнимались, хотя на моем плече просто лежала наглая рука Дэнва). И Федька был в курсе, и его невеста, пришедшая в гости, и даже мамина подруга, заглянувшая к нам на чаек вместе с дочкой – студенткой моего универа, – тоже.

Но их многочисленные расспросы и шуточки были лишь цветочками по сравнению с тем, что началось на следующий день в университете.

Орел бы с радостью нагадил Смерчу на лоб, а потом с радостным кличем улетел подальше в горы, но, увы, моя гордая птица уже не парила высоко в небе – она оказалась слишком близко к сильному ветру и теперь была в плену мощного стихийного явления. Явление это, впрочем, не приносило орлу никакого вреда – лишь укачивало его своими прозрачными руками, не давая упасть.

А начался следующий день самым обыденным образом – я проспала, не услышав звона будильника. Не иначе как у меня на его безмерно раздражающий писк иммунитет выработался. А может быть, был виноват тот прискорбный факт, что я легла спать в половине четвертого ночи, увлекшись очередным сериальчиком, который я с упоением смотрела по Интернету.

Как бы то ни было, из-за того, что я проспала – из-за этого досадного недоразумения, происходившего, впрочем, со мной пару раз в неделю, – мне пришлось мобилизовать все свои силы и собраться за пятнадцать минут.

Разбудить меня было некому, так как родители и брат уже ушли, а я сегодня ехала на учебу ко второй паре. С трудом уговорив себя не прогуливать лекции и не поддаваться соблазну соблазнов – остаться дома и наслаждаться сном дальше – я все-таки поступила, как честная ученица, и выкатилась из дома, растрепанная, злая и обмяуканная собственным котэ, на чей некстати подвернувшийся хвост я снова наступила. И, как нарочно, я забыла еще и телефон, который так и остался дома, со вставленным в него зарядным устройством…

В универ я приехала ровно за три минуты до начала лекции. Пронесшись метеором от остановки до корпуса и растолкав на ходу всех прочих спешащих на учебу студентов, я сумасшедшей птичкой взлетела на пятый этаж, где и имел честь располагаться наш факультет искусствоведения и культурологии. Я бесцеремонно вломилась в аудиторию на десять секунд раньше, чем в нее величественно вплыла лектор – дама импозантная и царственная, читающая курс концепции современного естествознания, называемого нами просто КСЕ. Странно, но, как и многим другим преподавателям, ей не нравились опоздания. Чтобы не бегать перед очами преподавательницы по ступеням аудитории просто так, я уселась за первую попавшуюся парту, то есть за самую последнюю, если считать от кафедры, и вытащила большую толстую тетрадь со вставными разноцветными листочками, в которой у меня писались лекции сразу по всем предметам.

И только теперь я смогла перевести дух.

Успела. Не опоздала. Теперь можно будет поспать на лекции… Жалко только, что Маринка и Лида далеко сидят, – вон их лица виднеются в третьем ряду – вдвоем уставились на меня и рожи корчат. Чего сестренкам от меня надо? Да ладно, еще успеем поговорить, ведь у нас впереди три замечательные пары.

Я вновь обвела заполненную аудиторию сонным взглядом – ага, вот и госпожа Князева! Всегда узнаю ее длинные волосы, рассыпавшиеся по тонкой спине. Сидит чуть выше остальных девчонок и разговаривает со своей неизменной подружкой Региной.

Вот кобыла, а? Ну и как мне теперь на нее реагировать? Нужно взять себя в руки и не показывать вида, что она меня раздражает, как раздражает посаженного в клетку кота – мышка. А то эта девица, чего доброго, еще догадается…

Наверное, я слишком пристально смотрела на малышку Тролля, и мой взгляд оказался слишком уж переполнен самой негативной энергией из глубин моей души, но Ольга оглянулась назад. Не ясно, смотрела она на меня или просто на задержавшуюся в проходе преподавательницу, выясняющую что-то у подруги. Князева, вероятно, и не подозревая, что стала моим врагом номер один и главной соперницей, отвернулась, а я решила, что надо держаться от нее подальше, чтобы не раскрыть себя.

Я развалилась на парте, положив голову на толстую тетрадь, и приготовилась дремать под монотонные слова профессора. Я почти заснула под взволнованную речь о возникновении Вселенной, когда меня в бок кто-то ткнул чем-то острым, умудрившись попасть прямиком меж ребер.

– Эй! Ты чего? – громче, чем нужно, выдала я. Выкрик был так громок, что даже препод замолчала, услышав его. Естественно, вся аудитория разом повернула головы назад. Я сделала вид, что вопила не я, и тоже развернулась назад. Мол, я в недоумении, кто кричит-то?

– Тише, пожалуйста, тише, – поморщилась прерванная лекторша.

– Это кто-то под дверью орал, – с самым невозмутимым видом громко отозвался ткнувший меня в бок Димка, успевший тайным образом перебраться ко мне на последнюю парту, где я в одиночестве пыталась предаться праведному сну.

– В следующий раз издавший такие громкие звуки действительно будет сидеть под дверью, – пригрозила преподавательница. – Возвращаемся к нашей проблеме…

– Ты чего пихаешься? – прошептала я. Так и есть – в пальцах у загадочно улыбающегося одногруппника была зажата ручка – ею-то он меня и ткнул, не постеснялся.

– Я с тобой здороваюсь, Бурундукова! – отозвался парень, не переставая глядеть на меня и улыбаться. – Специально с другого ряда к тебе перебрался.

Я машинально посмотрела туда, где сидели остальные мальчишки, а они, как я говорила, у нас всегда усаживаются в аудиториях сплоченной кучкой. Сейчас парни не слушали лекцию, а с большим интересом глядели почему-то в мою сторону. Я кивнула им, спрашивая, чего надо? Они тихонько заржали, а один показал рокерскую «козу». К несчастью для парня, это заметила преподавательница и сухим тоном предложила ему «прекратить заниматься глупостями и все же начать конспектировать».

– Короче, привет, Машка, – опять пристал ко мне Дима. Голос у него был добренький-добренький, как у доктора Айболита, приступающего к лечению больной зверюшки.

– Я тебя боюсь, Чащин. – Я даже поежилась. – Чего ты так на меня уставился? Хватит улыбаться, а то у меня от тебя мороз по коже.

– Ну чего ты, Бурундукова, мы же друзья? – обиделся он.

– Какие мы с тобой друзья, клоп? – обалдела я. – Кто на прошлой неделе стащил у меня конспект по философии? А кто подлил мне спирта в сок, когда я отвернулась в столовке? Про твои постоянные издевки я вообще молчу.

– Этого больше не повторится, – тут же пообещал мне одногруппник, глядя на меня умильными глазами и улыбаясь. Выражение его лица было таким милым, что я даже почти поверила ему, но, вспомнив вкус медицинского спирта в соке, передернула плечами.

– Теперь я боюсь тебя еще больше, – прошептала я с деланным испугом.

С Димкой я вынуждена общаться постоянно. Ведь мы часто пересекались с ним еще с первого курса: то вместе на межфакультетских КВНах местного масштаба выступали и на соревнования ездили в составе футбольных женской и мужской команд от университета; то на иностранном языке в одной группе и за одной партой вместе страдали над временами глаголов и залогами (кстати, до сих пор мучаемся – английский только в конце третьего курса закончится, то есть в этом году); то на улице встречались – потому что живем мы, к сожалению, в одном районе.

Подозреваю, что Димка парень хороший и добрый, еще точно знаю, что и очень веселый. Только есть в нем что-то такое, что заставляет меня с ним вечно спорить и ссориться. Мы постоянно друг друга подкалываем, перекидываемся несмешными шуточками, попеременно донимая окружающих. Иногда я вижу в нем копию юного Федьки, и в такие моменты желание задушить Чащина становится непреодолимым: так хочется отыграться за все те мучения, что старший брат мне доставил. Если составить рейтинг дум о представителях мужского пола, то сразу после Ника и Федора скорее всего почетное третье место занимал именно Дмитрий. Впрочем, в последнее время в моих мыслях прочно поселился Смерчинский и его идиотский план, поэтому о Чащине я подзабыла. Да что там о нем! Даже Никиту, парня, о котором беспрестанно думала три года, я почти перестала вспоминать!

– Мы с тобой друзья, друзья, друзья, – глядя мне в глаза, как заправский гипнотизер, шептал тем временем парень. Я скорчила непонимающую рожицу. Ну да, наверное, мы все-таки друзья – три года изматывали друг другу нервы!

– Я не поняла, ты чего хочешь? Денег я тебе не дам, а домашку по английскому на завтра еще не сделала.

Насколько мой мозг помнит, у нас с Димкой общая беда – проблемы с выполнением домашних заданий на семинары по английскому. Думает, что я ее выполнила? Наивный.

– А мне и не надо. Пока не надо. Ты помнишь о протекции? – широко, как лягушка, улыбнулся одногруппник.

– Какой?

– Обычной, – и, наклонившись ко мне, он зашептал дурашливо, но с серьезным выражением лица. – Короче, тут ребята с ин'яза говорили с утра, что ты реально со Смерчем встречаешься. Что, правда? Парочкой стали?

– Э, что за бред? – толкнула я его локтем. Чащин же продолжал свою речь.

– В общем, тут уже все в курсе ваших амуров. Я тебя поздравляю и все такое… Слушай, Бурундукова, давай забудем все наши размолвки и станем хорошими друзьями. Ты же любишь протесты? Вот мы и опровергнем слова, что между мужчиной и женщиной не может быть дружбы, – голос однокурсника стал более серьезным, даже деловым, как у продюсера звезды шоу-бизнеса, уговаривающего капризного подопечного сняться в рекламе обнаженным. – Говорят, у Дэна со всеми преподами на ин'язе отношения гудовые…

– Какие? – не поняла я.

– Гудовые, – потрудился объяснить слово странного происхождения Димка, наклоняясь еще ближе, – ну, значит, хорошие – от слова good. И с нашей англичанкой тоже. Короче, пусть нам твой Дэн поможет сдать в этом году экзамен по иност…

– Чащин, ты выпил? – оттолкнула я от себя парня, сильно уж прильнувшего к моему плечу. – Что за странные слухи? Какая еще парочка? Что ты несешь?

– Тише, – поморщился одногруппник. – Препод услышит.

– Чащин, – понизила я голос до хриплого взволнованного шепота, – какой кретин сказал тебе, что мы встречаемся?

– Сегодня с утра многие об этом говорили. И ка-а-ак говорили… – Димка единственный из моих знакомых, который умеет гадко ухмыляться. Только вот если встречаешь это слово в книге, то кажется, будто бы ухмылка – атрибут самодостаточного и рокового сексуального красавчика-мужчины, чья жизнь полна таинственных загадок, а на деле – это довольно-таки обидная гримаса-насмешка, невербальным образом сообщающая: «Ну, ты и дура». И ничего красивого или загадочного в ухмылке нет!

– Перестань так лыбиться, я же сказала! Ты меня пугаешь. И о чем говорили? – спросила я, снова устраивая голову на тетради и глядя на него теперь снизу вверх. Вечно Чащин всякую чушь несет – любит меня донимать. Я, впрочем, ничем не лучше.

– Ну, ты и тупица, – покачал коротко стриженной головой Димка. – Конечно же, о том, что ты с Денисом Смерчинским встречаешься. Я же сказал.

– Я не встречаюсь с ним, – я еще больше растерялась. Похоже, он не шутит.

– Говорят, вы ходите на свидания и все такое прочее, – не отставал от меня Димка. – И в пятницу вы обнимались в коридоре. Мы с пацанами видели, чуть со смеху… к-хм… удивились, короче, – поправился он. – Так вы что, официальная парочка? Да?

– Нет. Да кто конкретно такую ерунду сказал?!

– Друзья Дэна, – будничным тоном произнес парень. – Те самые, с которыми он все время общается.

– Черри, что ли, и этот, полунорвег? – удивилась я несказанно. Эти двое, что ж получается, пришли в университет, чтобы поделиться своими, без сомнения, умными мыслями со всеми окружающими идиотами, которые только и ищут поводов для сплетен, не зная, чем занять себя на парах? Но Дэн сказал же, что эти два парня – его лучшие друзья, вернее, входят в пятерку таковых – и что он им доверяет.

– Полунорвег? – в свою очередь изумился Чащин. – Это кто? Я такой клички раньше не слышал ни у кого.

– Так это не кличка, – пояснила я, старательно рисуя на парте цветочек, не поднимая головы все с той же тетради.

– Фамилия? – почесал затылок Димка. А еще мне говорит, что я тупица. Сама недалеко ушла.

– Это народность, – изрекла я. – А зовут этого перца Лан… Лон… Лен… Я не помню, короче. Так, значит, Черри и человек-шарф сплетничают? Хороши у и Смерча друзья, ничего не скажешь.

А сами притворялись, что помогали. Ненавижу предателей.

– Я таких не знаю. Ни Черри, ни шарфа, – отвечал Чащин задумчиво. – Это другие его друзья говорят – из его универской компании. Ого, Бурундукова, – блеснули у Чащина глаза, – да ты лучше всех нас о его дружках-приятелях осведомлена! Не зря, не зря сегодня с утречка все болтают, что у Лаки Боя появилась постоянная подружка!

– Что у тебя за блеск в глазах? Ты не только выпил лишнего, так еще и наркотиками побаловался? – нервно поинтересовалась я, автоматически постукивая ручкой по парте. Сокурсник без слов выдернул ручку у меня из пальцев – его раздражал звук. А я тут же стала теребить твердый край своей тетради.

– Это блеск азарта, – ничуть не смутился Дмитрий, не отводя своих темно-карих, почти черных глаз от меня. Странное дело – сам русоволос (я такие волосы, как у него, обычно светло-коричневыми называю), а глаза почти черные, зрачка даже не видно. – И радости за мою подругу Машу. Такого чела себе отхватить – это надо умудриться! Но я за тебя рад, весьма-весьма, – Димка даже по спине меня похлопал. – Так что поговоришь со своим бойфрендом насчет английского и протекции!

– Иди ты, – отмахнулась я от Димки – меня сейчас занимал совсем не английский. – И только попробуй еще раз сказать, что он мой бойфренд, слышишь? Мы просто немного пообщались, вот и все.

– Да не стесняйся ты, – по-своему понял мои слова глупый Чащин, не сводя черных глаз с моего встревоженного лица. – Я тебя уже три года знаю. Можешь мне доверять.

– Если не отстанешь со Смерчинским, я доверю моему кулаку пообщаться с твоей печенью, – вконец разозлилась я. – Хватит меня дразнить, иди-ка ты обратно к парням.

Димка заупрямился и с места не сдвинулся. Сначала он доставал меня Дэном, без конца повторяя, что о наших якобы отношениях уже все знают, и мне незачем это скрывать, и ему тоже незачем, и что всем интересно, почему среди прочих своих девчонок в «подруги жизни» он выбрал именно меня.

– Вы как познакомились-то? – не отставал одногруппник. – Он с тобой или ты с ним? Ты его реально любишь? А он тебя? Какие у вас отношения? Расскажи все своему лучшему другу. Дмитрий Михайлович выслушает тебя и поймет.

– Дмитрий Михайлович лучше бы варежку прикрыл, – продолжала я некультурно выражаться, – и перестал повторять чушь и вранье.

– Не будут же друзья Дэна врать, – заметил он, вовремя убрав ногу, чтобы я не двинула его по коленке от переизбытка чувств.

– Будут! – ничуть не сомневалась я. – У него все дружки чокнутые.

– Так ты с ними уже знакома, да?

– Нет.

– А так говоришь, будто всех знаешь.

– Я делаю вывод на основе закона подобия, Чащин. Я знаю только двоих, нет, даже троих… четверых, – вспомнила я Славу и парня, приглашавшего Дэна на загадочный квартирник в пятницу.

– Да уж, сделаешь ты выводы… Эх, жалко, сам Дэн еще не пришел в универ – он будет только вечером. Придет к своему научному руководителю насчет курсовой работы. Слышь, Бурундукова, а вы уже целовались? – с немалой долей интереса спросил парень.

– Отвянь, убогий, – прошипела я и все-таки стукнула Димку по ноге. Он обиделся, отвернулся, но не пересел, а стал что-то рисовать в тетради, как и я, игнорируя лекцию. Я же вновь завалилась на парту, обдумывая происшедшее. Изредка на меня кто-нибудь оглядывался и начинал хихикать. Это жутко меня раздражало, но ничего поделать я не могла. Это какой сволочи понадобилось распустить про меня и Сморчка гнусный слух? Думаю, все-таки это сделал не он сам – как-никак мы договор заключили, да и не в его интересах всем объявлять о том, что мы как будто бы пара. Мы – партнеры, в интерпретации Смерча – «Чип и Дейл», у которых есть общая цель – разлучить Никиту и Ольгу Князеву. Вон, кстати, она сидит и старательно записывает все, о чем говорит лектор. Строит из себя паиньку, как будто это не она вчера вцепилась в моего Ника своими худосочными лапками и стала целовать так, словно оголодала, а во рту у него пыталась найти еду… От таких мыслей мне поплохело и даже чуточку затошнило – мерзкая какая-то ассоциация, противная. Но что поделаешь, гоблино-тролль Князева не самая приятная и милая девочка, хотя и кажется таковой.

Жаль, жаль, наши планы, казавшиеся поначалу такими грандиозными, не срабатывают, но ничего, впереди еще много времени, по крайней мере оно есть до конца июня, пока у нас не кончатся зачетная неделя и экзамены. И все эти дни я проведу с пользой! Устрою славной паре настоящую пытку!

Плохо, правда, что летом, когда начнутся каникулы, ничего происходить не будет, – каждый июль Ник уезжает к морю (да-да, я многое о нем знаю!). Главное, чтобы он с собой Князеву не позвал, а уж куда она денется в июле и в августе, я понятия не имею. А потом можно будет продолжить и в сентябре… Нет уж, никакого сентября – уложимся за май-июнь. Смерчинский, несмотря на свою напыщенность и бытовую туповатость, парень все-таки умный, не зря на олимпиады ездит и всюду университет представляет, он наверняка что-нибудь придумает. Да и я никогда не жаловалась на плохую фантазию.

Можно будет, к примеру, сделать так, что на Князеву во время очередного свидания, желательно вечернего, когда парочка будет находиться на темной аллейке, нападают бандиты в черных масках и утаскивают ее, ударив Ника. Нет, Ника пусть лучше просто держат, а Ольге морду начистят. Черт, Смерчинский не согласится.

Или нанять за умеренную плату кого-то – Смерч заплатит, он как-никак мужчина, – кто сыграет роль гадалки, и пусть она подойдет к этим двоим и предскажет что-нибудь такое «до-о-оброе». Мол, останетесь вместе, ребята, и вас ждет беда страшная, родится у вас второй Гитлер… разрушит страну, и ваши молодые души погубит, а вот если прямо сейчас расстанетесь, то судьбы ваши будут счастливыми…

А еще можно напоить Ника и положить в одну постель с девушкой какой-нибудь (я от такой роли не откажусь!), сфотографировать всю эту красоту и показать фото Гоблину. После такого она наверняка бросит Кларского, но тогда мой любимый будет выглядеть не слишком хорошо, тогда как моя одногруппница сохранит за собой светлый и чистый образ девушки, предательски обманутой противным мужланом. Лучше уж ее напоить, раздеть и уложить в одну постель с Дэном – он явно не откажется, а потом сфотографировать и показать снимки Кларскому. Он тогда и бросит ее.

Этот вариант мне нравится – надо будет о нем Смерчу рассказать…

Пока я думала о возможных вариантах нашей совместной со Смерчем деятельности по устранению любовных отношений между Олей и Никитой, Димка все так же задумчиво сидел около меня, изредка поглядывал и что-то продолжал чертить в своей тетради, закрывшись от меня. Я пару раз порывалась посмотреть, что он там творит, но Чащин только отмахивался от меня. Он так и не поверил мне, что мы с Дэном не встречаемся.

И кто только такие слухи распускает! Убить мало этих говорунов.

Как только закончилась пара и недовольная нашим поведением преподавательница еще не успела спуститься с кафедры, я оказалась около подружек, благополучно миновав Князеву и даже ни разу не обернувшись на нее. Подружки-сестрички уже ждали меня.

– Ну, и каково это? – поинтересовалась вместо приветствия Маринка, изучая меня с самым серьезным видом.

– Что – это? – спросила я. – Привет, кстати, детка, почему не здороваешься?