Княжа булава Глушков Владислав

Глава 14

Ресторан на окраине Киева, разместился в сосновом бору, о его существовании знали не многие и уже тем более, мало кто мог позволить себе его посещать. Это заведение было рассчитано на тех людей, которые, не задумываясь, могли выложить за тарелку обычного борща месячную зарплату среднестатистического украинца. Но зато людям, посещавшим это заведение, было дозволено практически всё. По сути это был целый комплекс с банями, санами, отельными номерами, теннисным кортом и подобными мелочами. Комплекс куда после тяжёлого трудового дня мог приехать новый украинский капиталист, выпить водки и отдохнуть в своё удовольствие. Удовольствия, предоставлялись администрацией комплекса все.

Неприметный белый «Форд» с немецкими номерами притормозил возле скромного указателя и затем свернул с трассы в направлении ресторанного комплекса и, проехав примерно около двух километров по прекрасному асфальту, въехал на стоянку перед рестораном. Была первая половина дня, в это время посетители в заведении обычно вообще отсутствовали. Постоянные клиенты трудились над приумножением своих капиталов, и им было не до развлечений. Но сегодня стоянка перед рестораном была заполнена транспортом. Несколько обособленно друг от друга стояли четыре группы автомобилей, они были разные по составу и количеств, но была в них и одна общая особенность, это обязательно присутствовал седан представительского класса в окружении джипов охраны. Разнообразием цветов палитра автомобилей не отличалась, все они были чёрного цвета. Небольшой белый «Форд» скромно припарковался возле самого выезда со стоянки, из него вылез серый человек и направился к входу в ресторан. Охрана, маячившая возле автомобилей, моментально напряглась, а путь к дверям человеку преградили сразу четверо. Он полез во внутренний карман полотняного летнего пиджака, что-то достал и показал четвёрке, те с недоверием посмотрели на предъявленный документ, прошлись по человеку ручными металлоискателями, не обнаружив ничего подозрительного, пропустили вовнутрь. Здесь на пороге обеденного зала процедура повторилась. Человек не расстраивался и не нервничал, он уже давно привык к такого рода процедурам, потому, что по роду своих занятий очень часто ему приходилось общаться с очень крупными и не публичными людьми. Охрана напрасно проверяла его на наличие оружия, этот человек никогда не носил с собой оружия на серьёзные деловые встречи, это было ни к чему, хотя и имел неплохой арсенал, просто так, на всякий случай. Часть арсенала хранилась в тайниках неприметного «Форда», который при очень пристальном рассмотрении переставал быть таким уже неприметным. Бронированный с усиленной полноприводной подвеской и мощным мотором, он имел способность разгоняться до ста километров всего за четыре секунды и развивать максимальную скорость коло двухсот пятидесяти километров в час, при этом имея прекрасную курсовую устойчивость.

Человек, приехавший на «Форде» вошёл в зал и оглядел присутствующих. Мужчины в возрасте сорока пяти — шестидесяти лет сидели обособленно в окружении охраны, не то, что бы они кого-то боялись в этом зале, отнюдь, просто само положение требовало присутствие бодигардов. Они прекрасно были знакомы и на многих светских раутах, где им приходилось встречаться, мило улыбались друг, другу, принимали активное участие в беседах и даже, что, правда, бывало крайне редко, выставляли свои лица перед фотокамерами. Но здесь, где не было ни одного постороннего лица, они лишь обменялись короткими приветствиями при встрече и уединились каждый в своём углу, недоверчиво поглядывая один на другого.

Ни один из них не знал причины, по которой именно сегодня, именно в это время приехал в сюда каждый из них, но догадки были, и эти догадки не добавляли оптимизма гостям.

— Здравствуйте, господа, — поздоровался с присутствующими, вошедший в зал Юрий Карлович Шмыголь, — мне приятно, что все Вы откликнулись на моё приглашение и приехали сегодня сюда в обусловленное время.

Господа, кивнули в ответ, только лишь один из них изобразил на лице некое подобие улыбки, при виде Шмыголя и ответил на приветствие не только лишь кивком головы, но и что-то пробормотал в ответ.

— Господа, я смотрю, Вам всем не терпится узнать достоверно, с какой целью я пригласил Вас сегодня сюда, поэтому думаю, не стоит тянуть резину, прошу оставить хранителей своих бесценных тел здесь, и пройти в кабинет.

Господа согласились с предложением Юрия Карловича. Вальяжно поднялись со своих мест, и направились вслед за ним, к одному из кабинетов. Там уже был накрыт стол с лёгкими закусками, и фруктами, отдельно стояли бутылки на любой вкус.

— Прошу Вас, присаживайтесь, господа, угощайтесь. Я, как и обещал, не отниму у Вас много времени и сразу переёду к делу. Мы с Вами знакомы не один день. И уже научились доверять друг другу, я в своё время выполнял не мало, довольно деликатных Ваших поручений, и, следовательно, мои деловые качества Вам прекрасно известны…

— Юра не нужно тянуть резину, — прервал его один из участников собрания, — говори конкретно, что ты задумал на этот раз.

— Хорошо, так вот, мне стало известно, что всех Вас интересует один и тот же предмет. Причём он не просто интересует Вас, сегодня это единственная вещь, которая занимает Ваши умы на протяжении всего дня, а иногда и ночью. Но согласитесь, что одновременно владеть этим предметом Вы все не сможете. А вот Ваше маниакальное стремление завладеть им может привести к его утрате, и тогда он не достанется ни кому из Вас. Сегодняшний владелец уже ведёт переговоры с правительством о передаче артефакта государственному музею, его не запугали ни Ваша слежка, ни Ваши угрозы. Мне удалось вовремя взять дело под свой контроль, я придержал материалы, дал кое-куда недостоверную информацию, но это не может продолжаться вечно. К тому же я имел встречу с господином Поздняковым, должен Вам сказать, что, не смотря на всю скромность данного субъекта, человек в экстремальных ситуациях может быть очень решительным. Именно он заявил мне, что если будет продолжаться давление на него, то он просто уничтожит данный артефакт, выкинув его в море, и по его лицу я понял, что это не простая угроза.

На лицах гостей появился живой интерес, Юрий Карлович не ошибся. Они уже достаточно продолжительное время просто не могли думать ни о чём ином, кроме как о булаве. Он на мгновение замолчал, оценивая обстановку.

— Ну, не тяни, Юра, — поторопил его всё тот же нетерпеливый собеседник, — что ты предлагаешь?

— Всё очень просто, — после непродолжительной паузы продолжил Шмыголь, — я предлагаю аукцион. Сейчас я назову стартовую цену, если вас она устраивает, Вы остаётесь, если нет, уходите, работать продолжаем с теми, кто останется. Выигрывает, как и обычно самая крупная ставка. После чего я привожу в страну владельца булавы вместе с артефактом, и он лично передаёт его победителю аукциона.

— Юрий Карлович, — на этот раз в разговор вступил другой участник, самый старший из всей компании, — а ты вообще уверен, что артефакт существует, и это не плод чьего-то больного воображения?

— Я уверен, что существует некая булава, которая по легенде принадлежала Князю Владимиру. Об этом говорят не только легенды, сохранившиеся до наших времён, а и вот это письмо Павла Петровича Скоропадского, к хранителю булавы, — он выложил на стол перед гостями ксерокопии письма генерала к Сергею Дмитриевичу.

— Но сама булава, она так и не найдена, — не унимался недоверчивый гость.

— Отнюдь, она найдена, и опять надёжно спрятана, но я могу предъявить Вам её фотографии, вот, пожалуйста, — вслед за ксерокопиями он положил на стол снимки, сделанные Вектором Сергеевичем.

Гости разобрали материалы и начали с интересом их изучать, на некоторое время в кабинете установилась полная тишина. Минут тридцать гости дружно рассматривали фотографию, читали письмо. Первым оторвался от материала всё тот же самый недоверчивый человек.

— Да, очень похоже на правду, может это действительно булава самого Владимира Великого, но вот несёт ли она в себе те силы, которые ей приписываются, это ещё вопрос.

— Что силы, разве может хоть один предмет обладать какой либо силой? Силой обладает человек этим предметом владеющий, — философски заметил Юрий Карлович.

— Согласен, но и на предмет этот человек накладывает свой отпечаток. Но это не столь важно, мы собрались здесь не разбираться в тонкостях биоэнергетики. Говорите Вашу цену.

— Вот это уже деловой разговор, — согласился Шмыголь, — пятьсот тысяч, столь приятных Вашему сердцу Американских рублей.

— Вы от скромности не умрёте, нет, я не стану тратить такие деньги на неизвестно что, — заключил недоверчивый скептик, — Всего доброго господа, потом, когда получите эту штуку, пожалуйста, покажите мне её в натуральном виде, если конечно не побоитесь вообще её кому-либо показывать. Он встал, поклонился кивком головы и вышел из кабинета.

— Итак, господа, может ещё, кто решит отказаться от сомнительной затеи? — Поинтересовался Шмыголь.

— Не верю я Арсену, — вместо ответа на вопрос произнёс ещё один участник собрания, — не тот он человек, что бы сходить с дистанции, наверняка, что-то замутить решил. А это уже не по правилам.

— Да, странно он повёл себя, может у него уже есть договорённости с этим, как его, Поздняковым? — Предположил тот, что более активно здоровался с Юрием Карловичем.

— Нет, такого не может быть, я держу ситуацию вокруг Виктора Сергеевича под контролем, он ни с кем не встречался, со времени нашего разговора, и в точности придерживается достигнутых договорённостей.

— А может он вообще хочет уйти из большой политики, — предположил ещё один участник собрания, — всё-таки возраст у него уже, да и здоровье в последнее время стало подводить.

— Возраст да, но на здоровье Арсен никогда не жаловался, — возразил тот, что первым высказал недоверие.

— Всё когда-то бывает в первый раз, — глубокомысленно заявил знакомый Шмыголя, он из всей компании был самым молодым, — Я вот тоже раньше никогда от похмелья не страдал, а вчера просыпаюсь и сам не свой, голова просто раскалывается. Я лекаря к себе, а он только в глаза мои глянул и так грустно говорит: «Завязывать нужно Геннадий Владимирович с алкоголем, иначе и до инсульта недалеко». Перепугался я тогда не на шутку.

— Да, ты себя-то не ровняй с Арсеном, мы вообще удивляемся, как ты при таком образе жизни до сих пор ещё землю топчешь.

— Господа, а Вы не сильно отвлеклись от разговора? — прервал спор Юрий Карлович, — может, всё-таки перейдём к делу?

— Да, господа, нет смысла тянуть, — согласился тот, что начал разговор о здоровье Арсена, — нас осталось трое, я думаю, не стоит ломать комедию, подумайте и назовите свою цену.

— Да, господа, — поддержал его Юрий Карлович, — перед каждым из Вас лежат блокнот и ручка, напишите на листочке Вашу цену и отдайте мне, после чего я просто назову наивысшую сумму, если кто-то решит заплатить больше, процедуру повторяем, до тех пор, пока не останется один, единственный претендент. Всех устраивает такая система?

— Да, — согласились соискатели и принялись что-то рисовать на бумаге.

— Высшая ставка семьсот пятьдесят тысяч, — объявил Юрий Карлович. — Кто-то готов пересмотреть свои ставки?

Процедура повторялась ещё пять раз, пока на одном из листочков не появилась надпись — три миллиона. Эту цифру оспаривать уже ни кто не захотел. Юрий Карлович не стал называть имя победителя, он просто сказал, что как только артефакт будет доставлен в Украину, он свяжется с победителем аукциона и после оплаты товара, передаст ему булаву. Такой исход дела всех устраивал, оставалась интрига, ни кто из них не знал имени победителя, за исключением, конечно, самого победителя, и это устраивало в первую очередь Шмыголя. В мутной воде, как говориться, всегда лучше рыбу ловить, а рыба на наживку клевала очень крупная. Это была самая крупная сделка Юрия Карловича за весь период его посреднической деятельности, он был очень доволен собой и решил, что сразу после окончания этой сделки отойдёт от дел и уйдёт на покой. Он первым покинул ресторан сел в машину и выехал со стоянки. Неожиданно зазвонил телефон, в это время Юрий Карлович не ждал звонков и был крайне удивлён.

— Слушаю вас.

— Юра, и чем закончились торги? — Прозвучал в трубке голос Арсена.

— Один победитель, Арсений Петрович.

— Я не про это спрашиваю, меня интересует сумма. — В голосе собеседника послышались нотки раздражённости.

— Арсений Петрович, Вы прекрасно понимаете, что я не могу назвать Вам сумму, Вы добровольно отказались от участия в торгах.

— Юра, не ломай комедию, — прервал его собеседник, — Слушай меня внимательно, эти клоуны, они ничего не стоят, можешь играть с ними, можешь, что угодно обещать. НО! Артефакт ты отдашь мне.

— Арсений Петрович…

— Не перебивай, я понимаю, что это твой заработок, но может лучше быть чуть. Чуть менее богатым, но зато живым? Подумай, на досуге. Короче, как только привезёшь эту чёртову булаву, отзвонись мне. Не думай я не беспредельничаю, я повышаю ставку на двадцать процентов. Я знаю последнюю ставку и соответственно плачу больше, но булаву ты отдаёшь мне.

— Арсений Петрович, — вновь попытался возразить Шмыголь, но собеседник его не слушал.

— У тебя есть время подумать, — вновь прервал он его, — я жду твоего звонка, и, пожалуйста, не вздумай играть со мной.

В трубке раздались короткие гудки, такого поворота событий Юрий Карлович никак не ожидал. Он вдавил педаль газа в полик, выскочил на трассу и погнал машину в сторону Киева. Он чувствовал растерянность, такого с ним не бывало очень давно. Уже много лет Юрий Карлович занимался посреднической деятельностью, его операции всегда были хорошо подготовлены, просчитаны все варианты. Но такого разворота событий он не ожидал.

«Не понимаю, что я сделал не правильно, — не переставал он думать, — не мог Арсен поступить так, как поступил, не в правилах этих людей отступать от своего слова, да ещё так, как отступил Арсен. Может я просто недооценил того предмета, который должен им передать? Неужели для них он представляет такую ценность? И, похоже, ни кто не понимает этой ценности кроме Арсена, Он единственный первоначально отказался от торгов. При этом зная, что не откажется от артефакта, получит его любым способом. Но как поступать теперь мне? Согласиться на условия Арсена, значит, навсегда выйти из бизнеса. Но и это не самое главное. Я и так решил прекратить деятельность. Главное то, что согласиться на предложение это значит подставить свою голову. А голову подставлять никак не хочется.

Что может предпринять Арсен, для того, что бы всё-таки завладеть булавой, в обход договорённостей? Да, что угодно, у него возможности неограниченные, но думаю, всё-таки он не пойдёт на крайние меры, пока не увидит. Что булава от него уходит окончательно. Хорошо, значит, на предложение Арсена нужно соглашаться, а там увидим, что и к чему».

Юрий Карлович взял телефон и нажал кнопку вызова, высветился номер последнего звонка, послышались длинные гудки и практически сразу на том конце сняли трубку.

— Ты надумал Юра?

— Да, Арсений Петрович, я согласен на Ваше предложение.

— Тогда я жду от тебя звонка.

«Вот и всё, Юрий Карлович, не знаю, подписал ты себе этим звонком пропуск в счастливое будущее или смертный приговор, но то, что можно ещё побороться это точно. Посмотрим. Как будут вести себя остальные. А что если и они не успокоятся. Что если не согласятся с результатами аукциона, так же как не согласился Арсен? Тогда ты Юрий Карлович попал в серьёзную переделку. Может, вообще напрасно ввязался в это дело? Может и напрасно, но деваться уже некуда. Ладно, единственное, что я могу сейчас сделать. Так это усилить меры предосторожности и как можно быстрее связаться с Поздняковым. Пускай берёт Булаву и летит в Киев. Чем быстрее мы закончим это дело, тем реальнее выскочить сухим из воды».

Он вновь взялся за мобильный.

— Алло. Юрий Карлович, — раздался голос Позднякова, — как у Вас дела?

— Всё в порядке, Виктор Сергеевич, мне удалось достигнуть договорённостей, поэтому теперь дело за Вами.

— Что от меня требуется?

— Вам необходимо забрать предмет из тайника и привезти в Киев. Как можно скорее.

— Хорошо, я завтра же выеду в Цюрих. Что посоветуете, как лучше его транспортировать?

— Думаю, будет лучше, если Вы из Цюриха выедите сразу в Киев машиной. Автомобильная таможня более лояльна к туристам, это связано с мерами предосторожности, которые введены в аэрофлоте. Думаю, проедите без проблем.

— Думаете?

— Нет, не думаю, просто уверен, не надо только ей прятать положите в сумку с вещами, и вперёд.

— Хорошо, завтра утром я выезжаю.

— Когда Вас примерно ждать в Киеве?

— Сейчас. Минутку, я посмотрю по карте. — Некоторое время Поздняков молчал, в трубке были, слышны удары по клавиатуре. — Получается, — вновь заговорил он, — что от Цюриха до Киева сутки пути, но я буду ехать один, значит, нужно будет где-то ночевать. Следовательно, завтра день до Швейцарии, там ночую и утром рано выезжаю на Киев, а это два дня пути. Получается, если сегодня у нас вторник, среда, четверг, пятница, да, скорее всего в пятницу вечером буду в Киеве.

— Отлично, будете подъезжать к границе, перезвоните мне, я встречу Вас на границе, по Украине поедем вдвоём, так спокойнее. И на протяжении всего маршрута, ради Бога, держите меня постоянно в курсе дела.

— Хорошо.

— Тогда удачи Вам, жду сообщений. До связи.

— До связи.

Виктор Сергеевич положил трубку. Не понравился ему голос Шмыголя, что-то в нём было не так, уверенности, что ли меньше?

Глава 15

Поздняков гнал машину в Цюрих, он вновь отказался от помощи водителя, оставив его дома в Ангулеме, душа была не на месте, пять дней прошло с тех пор, как он отправил Люка в Киев. Девочки постоянно звонили, значит, с ними ничего не случилось, но почему-то всё время возникали проблемы в академии, и они не могли бросить, что бы вернуться в более безопасную Францию. А тут ещё и неуверенность в голосе у Шмыголя, не нравилось всё это Виктору Сергеевичу. Он с тяжёлым сердцем оставил жену одну в доме, хотя там и было кому за ней присмотреть, Франсуа постоянно находился при ней, хотя, чем мог помочь почтенного возраста водитель? Разве что общением с местными властями. Его мадам Клори всё ещё не вернулась из деревни, правда ещё оставалась дочь Ивета, так, что заключил Виктор Сергеевич, все вместе, как-нибудь справятся с любой проблемой. Чёрный «Гольф» нёсся по трассе, время от времени останавливаясь для дозаправки, Виктор Сергеевич с удовольствием задерживался в кафе, выпивал чашку кофе немного отдыхал и ехал дальше. За то время, пока он находился дома, ему удалось найти специалиста, который поставил на «Гольф» навигатор, с русскими картами, так, что проблем с пропущенными поворотами не возникало, приятный женский голос рассказывал в какой ряд нужно перестроиться, и куда свернуть, что бы выехать на ту или иную дорогу.

Как и просил Шмыголь, Виктор Сергеевич постоянно отзванивался ему. Первый раз позвонил, когда выехал из дома, потом пару раз звонил во время короткого отдыха и вот теперь на границе Швейцарии позвонил снова. Недавно ему показалось, что за его машиной как привязанная идет ещё одна, он чаще стал вглядываться в зеркало заднего вида, но на одной из развязок подозрительная машина ушла в сторону, Поздняков вздохнул с облегчением. Но следить за спиной не перестал. Поток машин был довольно плотный, и Виктор Сергеевич, не имея ни опыта, ни навыков никак не мог определить чисто сзади или нет. Однажды он даже поймал себя на мысли, что постоянная боязнь слежки начинает перерастать в настоящую фобию, что он больше смотрит в зеркало заднего вида, чем на дорогу. Постарался отвлечься. Включил любимую музыку, это помогло, стал более внимателен, перестал постоянно оглядываться.

Базель, последний город на пути, его Виктор Сергеевич объехал, ненадолго остановился в придорожном кафе, выпил чашку кофе, отзвонился с маршрута Шмыголю и решил ехать дальше. Несколько поворотов, навигатор продолжал рассказывать, куда и как ехать, вот он объявил последний съезд, который вёл на скоростное шоссе, Поздняков послушно перестроился и начал манёвр. Примерно на середине съезда он заметил полицейский патруль, это была непривычная для здешних мест картина, но Позднякова она не насторожила, он был советским человеком и привык видеть милицию в самых непредсказуемых местах. Двое полицейских лениво прохаживались, возле патрульной машины, время от времени поглядывая на дорогу. Увидев приближающийся «Гольф» один их полицейских поднял жезл и приказал остановиться. Это действие тоже не вызвало подозрений у Виктора Сергеевича, он послушно принял вправо, объехав полицейский автомобиль, остановился и включил Аварийный сигнал.

— Добрый вечер, месье, — на французском с чуть заметным акцентом обратился к нему полицейский. — Прошу выйти из машины, и предъявить документы.

Вектор Сергеевич, хоть и старался в последнее время изучать язык, но всё равно мало, что понял, он ответил на приветствие и по старой «Совковой» привычке начал вылезать из-за руля.

— Документы, — повторил полицейский.

— А, понял, Вы месье, хотите посмотреть мои права, — сообразил Поздняков, наклонился в салон, протянув руку к лежавшей на пассажирском сидении сумке с документами, в этот момент он услышал за спиной треск и резкую нестерпимую боль в боку.

Сознание померкло, Виктор Сергеевич обмяк, падая на асфальт, полицейский не дал ему упасть. Он с силой втолкнул тело в салон, захлопнул двери и направился к своей машине. Патрульный автомобиль сорвался с места, как только страж порядка сел в него.

— Можете подъезжать забирать, — отрапортовал он в телефонную трубку на чистом русском языке.

Сзади к «Гольфу» подскочил другой автомобиль, вышедший со стороны пассажира человек, уселся за руль и погнал машину с бесчувственным телом её хозяина в направлении Цюриха. Вторая машина последовала за ними. Машины свернули с трассы, не доезжая до Цюриха, около небольшой пригородной деревни, проехали к небольшому особняку с высоким глухим забором и въехали в раскрывшиеся автоматически ворота.

Дом с глухим забором не характерен для этих мест, местные знали, что в этом доме живут русские, именно поэтому они и отгородились ото всех, мол, не хотят никого впускать в свою жизнь. Но хлопот они не доставляли, жили тихо, приветливо здоровались с соседями, и поэтому на них ни кто не обращал внимания. Ходили, конечно, слухи, что там за забором окопалась русская мафия, и что они ещё покажут себя, но все эти слухи так и оставались слухами, в дом ни кто не заглядывал, и что там творилось, ни кто не знал, а вот наружу, из дома опять же ничего не выходило. Так посудачив про русскую мафию люди, успокоились, и продолжали жить совей неспешной, размеренной жизнью. Вообще ворота в доме открывались очень редко, жившие там предпочитали обходиться калиткой, скорее всего в доме постоянно вообще только прислуга, хозяева приезжали редко. В этом случае, конечно ворота открывались, и в них вплывал большой, как корабль «Мерседес» в сопровождении пары джипов. Машины, приехавшие сегодня, пронеслись по улице и скрылись за закрывшимися воротами, на улице вновь воцарился покой, ни кто из местного населения не обратил внимания на это неординарное событие. Жизнь в этом пригороде текла своим чередом, люди ходили на работу, после работы пили пиво в местных кафе, в выходные посещали церковь, в общем, жили так, как все и их не волновали проблемы и заботы непонятных русских, тем более что их эти заботы ни как не касались.

Весь бок, на котором он лежал, нога и рука затекли и страшно ныли, но это было ни что по сравнению с невыносимым желанием посетить туалет. Виктор Сергеевич пришёл в сознание, он уже минут десять лежал, не шевелясь и пытаясь понять, что произошло. Он помнил, как ехал, потом его остановил полицейский патруль, что-то него попросил, он полез в машину за документами, дальше боль и всё, больше ничего, а теперь под ним был бетонный пол, перед глазами оштукатуренная стена, руки и ноги были связаны, причём туго, верёвки впились в кожу. За спиной слышались какие-то неясные звуки и тихий разговор, похоже, люди играли в карты.

Виктор Сергеевич, тихо, стараясь не шуметь, перевернулся на спину, потом на другой бок. Помещение без окон, скорее всего, было подвалом, или подземным гаражом, что в принципе не имело существенного значения. Помещение освещалось несколькими лампами дневного света. Внутри, кроме Позднякова находились трое, один стоял и методично кидал дротики в висевший на стене круг, двое сидели за стоявшим в центре комнаты столом и играли в карты. Тот, что кидал дротики, выпустил последний, выругался, скорее всего, по тому поводу, что не достиг нужного результата, подошёл к мишени, собрал дротики и обернулся, намереваясь занять прежнюю позицию, но его взгляд натолкнулся на перевернувшегося Позднякова.

— О, а клиент-то оклемался. — Виктор Сергеевич узнал парня, это был один из тех, что приходили в квартиру, в ту ночь, когда они дежурили с Люком. Он хорошо помнил, чьи это были люди и от этого воспоминания легче не стало.

На окрик поднялись из-за стола и игроки, они подошли к Позднякову, склонившись над ним. Виктору Сергеевичу стало ещё страшнее, это был второй из парочки, кажется, его звали Колян, и ни кто иной, как его старый знакомый, он даже кличку его вспомнил, «Крыша», воде по фамилии Крышаков.

— Что Витя, очухался? — Спросил его «Крыша», — поговорим?

— Мне бы в туалет, — выдавил из себя Поздняков.

Крышаков, он здесь, по всей видимости, был главным, склонив голову, присмотрелся к Виктору Сергеевичу, наверное, размышлял, вести его или нет, потом всё-таки решил вести.

— Отведи его, — приказал он Коляну, — а то ещё обгадит нам здесь всё, да смотри, чтобы не сбежал.

— Куда ему, вон еле дышит.

— Меньше трепись, а больше делай, — прикрикнул «Крыша» на Коляна.

Тот, на этот раз, молча, развязал Позднякову ноги, поднял и подтолкнул вперёд.

— Шагай, вон там лестница, а наверху справа сразу клозет, да не балуй мне, пришибу.

Виктор Сергеевич поковылял в указанном направлении, затёкшая нога начала отходить, словно миллионы иголок впились в неё, он с трудом передвигался даже по ровному полу, а тут ещё и наверх идти. Подъём по лестнице дался с трудом, но он его преодолел, боль отпускала, тело отходило от неудобной позы, туалет действительно оказался возле самой лестницы, Колян открыл двери и пропустил Позднякова. Тот вошёл и встал возле унитаза, немого постоял, потом посмотрел на сопровождающего.

— Чего ты на меня вылупился? — Непонимающе спросил тот.

— Предлагаю тебе одно из двух, либо развяжи мне руки, либо расстёгивай ширинка, ну и дальше ты сам знаешь, что делать.

— Ты, чё совсем оборзел! — Вспылил Колян, но быстро сообразил, что ему действительно придётся сделать, что-то одно, выбрал более приемлемый для себя вариант, развязал Позднякова. Тот не пошевелился и вновь посмотрел на конвоира. — Чего тебе ещё?

— Двери закрой.

— Обойдёшься. Что никогда общественными сортирами не пользовался? Давай делай свои дела и пошли вниз.

Ничего не поделать, пришлось оправляться прилюдно, надежда на то, что его оставят одного в туалете, он сможет закрыться и сбежать через окно, как это обычно бывает в кино, растаяла. Он сделал всё необходимое, вымыл руки и вышел из туалета, огляделся по сторонам. Из глубины коридора на него смотрела пожилая женщина с грустными глазами.

— Нечего глазеть, не в музее, — одёрнул его Колян, шагай вниз, подтолкнул он Позднякова, — а ты иди своими делами занимайся, чего встала как столб, — прикрикнул он на женщину.

«Интересно кто это, и почему она так грустно на меня посмотрела? — думал Виктор Сергеевич, пока спускался в подвал». Но как только он вошёл в подвал сразу понял, о чём грустила женщина. Стол, стоявший по центру, был сдвинут в сторону, на его месте стоял табурет. Настольная лампа была направлена строго на то место, где предполагалось посадить Позднякова, кроме этого в углу он заметил вмонтированный в потолок блок, с перекинутой верёвкой, Виктору Сергеевичу стало очень грустно и страшно.

— Ну, что Витя, присаживайся, поговорим по душам, — обратился к нему Крышаков, — давненько мы с тобой не общались, помниться ты был сговорчивым парнем.

— О чём мне с тобой говорить?

— Ну как о чём? Тем-то много интересных, поговорим о твоих доходах, о том, как ты будешь ими делиться, но самое главное поговорим о том предмете, который ты никак не хочешь отдавать.

— А что о нём говорить? Нет его, и не было никогда, миф это.

— Витя, ты меня, наверное, не понимаешь. Пока я говорю с тобой по-хорошему, тихо, так, ласково, но ведь могу и поменять тон.

— Да, хоть меняй, хоть не меняй, — стоял на своём Поздняков, — от этого предмет не появится. Не слышал я ещё, что бы мысли материализовывались, разве, что в Библии про это написано, да ведь я не Господь Бог, на такое не способен.

— Значит, ты не понимаешь, меня, что же придётся с тобой иначе работать. Колян начинай.

В тот же момент сильный удар в голову сбил Виктора Сергеевича с табурета на пол, после чего на него обрушилась серия ударов норами, и сознание вновь померкло.

Очнулся Поздняков в луже воды, тело болело, голова слегка кружилась, его подняли и посадили вновь на табурет.

— Живой, ты смотри, я думал, ты его совсем кончил, — ласково произнёс Крышаков, — ты Колян в следующий раз осторожнее, всё-таки человек в возрасте, нам его труп не нужен, нам нужен предмет, который он никак не хочет отдавать. Ну что мил человек, — обратился он на этот раз к Виктору Сергеевичу. Будем теперь говорить, или продолжим?

— Я ничего не понимаю, что ты от меня хочешь, — заплетающимся языком ответил Поздняков. — Вон они искали, и ничего не нашли, — он кивнул в сторону Коляна.

— Знаю, я как они искали, за свои поиски они уже получили сполна. Мне понравилось, как ты их развёл, не думал я, что на меня работают такие «лохи» но теперь они намного менее доверчивыми стали. Но это то, что касается их, мня, ты не проведёшь. Лучше сразу признайся, где спрятал булаву, поедим, ты нам её отдашь, и всё мы к тебе претензий больше иметь не будем.

— Не понимаю, я, да согласен, твоих людей я обманул. Но я потом сам искал и не нашёл, ничего не нашёл, даже упоминаний о ней, не то, что самой булавы.

— А вот это что такое? — Крышаков положил на стол фотографию и ксерокопию письма, — это что тоже скажешь плод моего больного воображения?

«Шмыголь, сука, — подумал Поздняков, — сдал, получается».

— Или ты хочешь сказать, что нам предложили купить не что-то несуществующее?

— Я не знаю, кто и что предложил Вам купить, может тот, кто предложил и имеет это, у меня данного предмета нет, — стоял на своём Поздняков.