Клинок Судеб Глушков Владислав

Глава 24

Монотонный гул заполнял всё вокруг, монотонный гул и мелкая вибрация, что это такое Алиса не могла понять. Она открыла глаза, увидела небольшой круглый иллюминатор и неподвижные лица бойцов. Девушка попыталась приподняться с лавки, на которую её уложили, ни кто из окружающих даже не пошевельнулся.

«Странные они какие-то, — подумала Алиса, — а вообще где это я нахожусь, и что это всё обозначает?»

Она посмотрела по сторонам, на противоположной лавке у борта лежал неподвижный Трошин, в хвосте фюзеляжа на полу прислонившись, друг к другу сидели Витька Чёрный и Сашка Гурьев. На парней было страшно глянуть. Худые, измождённые, в грязной порванной одежде, заросшие многодневной щетиной. Парни спали, навалившись один на другого. А на лавках вдоль бортов сидели люди в форме без знаков различия, но зато с зажатыми между колен автоматами. Они сидели не подвижно, совсем не обращая внимания на других пассажиров, как будто их здесь и не было вообще.

Алиса поднялась со своего места, стараясь не привлекать к себе постороннего внимания, подошла к лежавшему Семёну, прислушалась к дыханию, пощупала пульс. Ток крови почти не прощупывался, только лишь на шее можно было ощутит редкие и совсем незаметные толчки. Дыхание было ровным, но очень замедленным. Парень больше походил на мёртвого чем на живого, хотя цвет лица сохранял все жизненные краски. Внезапный звук со стороны кабины илотов привлёк внимание девушки, она повернула голову и увидела, как двери кабины открываются, из них появился лётчик.

— Ага, значит, ты очухалась, вот и хорошо, хоть от тебя узнаем, что там произошло, а то вон все наши пассажиры как зомби сидят, слова от них не услышишь.

— А что с ним? В свою очередь спросила Алиса, указывая на Семёна.

Лётчик, жизнерадостный парень лет тридцати — тридцати пяти пожил плечами.

— Да кто его знает. Нас вызвали, мы прилетели, вас загрузили, и мы полетели обратно. А что и как мы и сами не знаем. Судя по состоянию, он в коме, а более точно могут врачи сказать. Так, что пошли подруга лучше к нам в кабину, там всё и расскажешь. Уж больно командиру интересно узнать, что и как.

— Да я и сама толком ничего не знаю, — попыталась отказаться Алиса, но лётчик оказался настойчивым.

— Брось, что сидеть с этими безмолвными истуканами, лететь ещё долго, твой друг, похоже, в себя приходить не собирается, так, что пошли, у нас там, в кабине веселее, чем здесь.

— Ладно, пошли, — нехотя согласилась Алиса, ей меньше всего хотелось кому-либо рассказывать о своих приключениях, да и рассказать она ничего не могла, сама ещё толком ничего не знала. Но и здесь в салоне оставаться среди этих безмолвных автоматов, какими она представила себе солдат охраны, не хотелось, а её товарищи спали.

В кабине вертолёта было намного оживлённее, чем там, в салоне лётчики о чём-то весело болтали и даже не сразу заметили вернувшегося с Алисой бортмеханика.

— Ну вот, хоть кто-то пришёл в себя, — обратился к девушке командир экипажа, — а то думали, что до самой Москвы так ничего и не узнаем. От этих вон, — он кивнул в сторону салона, имея в виду, скорее всего безмолвное охранение, — из них слова живо не вытянешь. Ну, рассказывай, что там у Вас произошло.

— Да я тоже много Вам не расскажу, — начала Алиса, немного призадумавшись.

— Отчего так?

— Потому, что и сама многого не знаю. А вообще Вы как там оказались?

— Мы-то? Мы очень просто по воздуху, как всегда.

— А зачем?

— Как это зачем? Вон хозяин ихний рейс заказал, мы его туда и доставили, правда, с небольшой задержкой. Гроза, понимаешь по пути вышла, пришлось садиться пережидать. Потом вновь в небо и их туда в тайгу на полянку аккурат и высадили. А как они новь вызвали, так мы прилетели и забрали.

— А долго они там были?

— Да нет, неделю всего.

— Значит, я неделю в том склепе пролежала, а я-то думаю, отчего так есть хочется. — Чуть слышно, скорее, для себя, чем для других произнесла Алиса.

— Что ты милая говоришь? — Не расслышал лётчик. — Ты говори громче, у нас здесь сама видишь, какой шум, шёпот мы не услышим.

— Скажите, а Вы когда привезли их туда и когда забирали, Вы ничего такого особенного не заметили?

— Да нет, ничего, кроме, пожалуй, того, что они за неделю эту яму выкопали, и сруб в ней какой-то поставили, вот только я так и не понял, зачем было строить в яме?

— Это что получается, что когда Вы прилетели, то ямы со срубом не было?

— Точно, не было, — подтвердил второй пилот, — поляна была, лагерь палаточный был, а вот сруба не было, и ямы тоже.

— Странно, — вновь задумалась Алиса.

— А что странного, дочка? — Переспросил командир.

— Да странно то, что этот сруб его очень давно построили, он просто в земле был, и мы, точнее парни его раньше откопали, потом мы в него вместе с Семёном, это тот, что лежит без сознания, вместе с ним зашли, и обвал сучился. Мы начали из середины откапываться, думали, немного засыпало, да не смогли, сил не хватило, а может воздуха. Но что бы вот так засыпало, как Вы говорите, это невероятно.

— Нет, не было там никакого сруба, и ямы не было, это точно, — подтвердил бортмеханик. Я в том рейсе ведь не с Вами летал, вон с первым экипажем, помните, у них Лёшка занемог, вот меня к ним и кинули.

— Точно, а мы вообще усечённым экипажем летели, — подтвердил командир.

— Вы-то с воздуха этих сбросили и отвалили, а мы садились, тамошний начальник больно высоко летает, не с руки ему было десантироваться, вот мы и плюхнулись в самый центр поляны, так я моментом воспользовался, по нужде побежал, аккурат в то место, где нынче яма была. Так вот там дёрн свежий был, не тронутый. Так, что не было там никакой ямы.

— Вот чудеса, — удивился командир. — А ты девонька ничего не путаешь? Может тебе это приснилось?

— Нет, я ничего не путаю.

— Да и я не помню, что бы они в лагере были, — подтвердил бортмеханик. — Эти всю округу быстро обшарили, вытащили из палатки троих, двое те, что в хосте сидят, полуживые, и ещё с ними такой чёрный весь был, я ещё удивился, думаю, ты смотри иностранец, а он по-русски лучше нас с вами болтал.

— «Африка», — сказала Алиса, — что-то я его не вижу.

— Что Африка? — Не поняли лётчики.

— Это парня того негра так звали, а вообще он был русским, Николаев Иван Кузьмич. А где он не знаете?

— Нет, девонька не знаем. Так что там Витя ты говорил, что не было там её?

— Точно, не было, и парня того, чернявого, что без памяти, тоже не было. Может, где в лесу гуляли? Так тоже вряд ли, эти, он кивнул в сторону бойцов, — весь лес быстро прошмонали, да и не много его вокруг, болотами всё окружено, говорят, только одна тропа есть, что бы выйти, и то её знать надобно.

— Ну, так они, видать, знают, — предположил второй пилот, — не по воздуху же туда попали.

— Откуда им знать, ты посмотри, городские они, — не согласился бортмеханик, — и не местные.

— И что из того, что не местные? Ведь прошли сквозь болота, значит знают.

— Да ни кто той тропы не знает, — настаивал на своём бортмеханик.

— Тебе откуда это знать? — Удивились товарищи.

— У меня бабка из тех краёв. Она рассказывала про ту поляну, я точно помню.

— И что она рассказывала?

— Говорила, что поляна та ни кого к себе не пускает, а коль кто попадёт, так уж и живым не выйдет.

— Ну, это ты уже на бабушкины сказки перешёл. Аргументы закончились?

— А вот и не закончились, просто вспомнил теперь, что бабка Агафья говорила.

В кабине завязывался спор, лётчикам уже было не до Алисы, тем более что ничего интересного, как они поняли, от девушки всё равно не узнать, а вот как парни попали на поляну, это было интересно. На картах действительно эта поляна вся была окружена непроходимыми топями, в кольце болот, только небольшой участок леса, да озеро, вот и всё. А снаряжения, как они заметили, у парней с собой было не мало. Это значит, их туда могли только по воздуху забросить.

— Да, что вы спорите, — попытался унять экипаж командир, — Григорий, дай им карту, пускай сами убедятся, нет там прохода, одни болота кругом, вот поэтому ни кто туда не заходит, и тем более не выходит.

— А как же они туда попали? — Не унимался Витя.

— Как, как? Так же как и назад, по воздуху.

— Нет, по воздуху не могли, — вступил в спор, молчавший до этого времени штурман.

— Гриша, ты откуда знаешь? — Удивился командир.

— Да после первого вылета я специально просматривал все полётные маршруты. Уж больно мне интересно стало, там действительно кругом болота непроходимые и вдруг люди. Вот я просмотрел все маршруты. Летать-то туда только наши могли, так нет, не летали.

— Отчего, только наши, может геологи с другого конца забросили?

— Нет, не могли, эта зона закрыта для полётов, только нашим разрешают и то только по указанию с очень высокого высока.

— А точно, Гриша, прав, квадрат то закрытый, там недалеко, что-то очень серьёзное строят. — Согласился командир.

— Вот и я о том же, — воспрянул духом бортмеханик, у меня же бабка Агафья из тех краёв.

— Так, что девица, рассказывай, как Вы там оказались, вновь вспомнил командир про Алису.

— Как, как, очень просто ногами пришли, я ведь тоже из тех мест, у меня дед там живёт, в соседней деревне, он там всё тропки знает, да и я с ним частенько в детстве в лес ходила, за грибами, за ягодами.

— Ну, вот теперь всё понятно, — успокоился бортмеханик, — понятно, почему их тогда в лагере не было, они в деревню ходили.

— Да, точно, — подтвердила Алиса. — А как Вы догадались? — Её такой расклад вполне устраивал.

— Ну, ты девонька даёшь, — воскликнул Витя, — а где Вам ещё было быть, если в лагере Вы отсутствовали.

— Действительно, — согласился с аргументом бортмеханика командир, но при этом как-то очень хитро посмотрел на Алису. — Или может Вы не ходили в деревню?

Не понравился этот взгляд, да и вопрос девушке. Но она решила, что лучше будет промолчать.

— Ладно, пойду я ещё немного полежу, а то голова сильно болит. Видимо сильно я ею шарахнулась в той хижине, — Алиса поднялась и направилась в салон, бортмеханик попытался было преградить ей дорогу, но командир одним только взглядом отодвинул его в сторону.

— Да, конечно, иди дочка, полежи, лететь нам ещё далеко, а вид у тебя болезненный. Полежи, если что стучись к нам.

— А что, если что? — Удивилась девушка.

— Ну, мало ли, там вон, сколько мужиков, — неопределённо ответил командир.

Семён выбрался из своего потаённого уголка не скоро.

Первое время, проснувшись, позавтракав остатками вчерашней зайчатины и взобравшись в седло, Ядрей даже подумал, что тот страшный сон со вторым в нём неизвестным человеком закончился и сегодня с утра он уже прежний. Но нет, как только отряд покинул лесную избушку, Семён зашевелился, потянулся, расправил плечи и вот он уже тут как тут, уселся на луку седла, да ещё и развернулся лицом к Ядрею, что бы лучше видеть и лучше понимать, всё то, что парень должен был ему рассказать. Ядрей даже не сразу его заметил, а когда заметил, то испугался, начал оглядываться по сторонам, не виден ли его спутник ещё кому. Но воинство Альгорда ехало невозмутимо и не обращало на Ядрея ни малейшего внимания.

— Всё осмотрелся? — просил Семён.

— Осмотрелся.

— Да не видят они меня, не парься.

— Что?

— Да, так ничего, проехали. Давай, брат, рассказывай, куда это меня черти занесли и чем-то всё грозит в частности мне. Ты как я понимаю, в своём болоте находишься.

— Отчего ты меня братом называешь?

— Кто тебя братом называет я что ль? — Не понял вопроса ехавший рядом с Ядреем воин.

— Что? — Не понял парень.

— Ну, ты спросил, отчего я тебя братом называю. Так я не называю. Ты для меня такой же брат, как и волк в лесу, я бы тебя, будь моя воля, задушил бы ещё там в твоей деревне, да вот Родгар не позволил.

— Я тебя тоже братом никогда не назову, и задушить теперь тебе меня не получится, а вот я твоё сердце вот этими руками вырву и на кол голову надену, — оскалился в ответ Ядрей.

— Ты, щенок, — дёрнулся, было, воин, но вовремя остановился, он был стар и опытен, понимал, что сейчас уже с Ядреем ему самому не совладать, а товарищи вряд ли поддержат его в схватке, уж больно нужен был этот парень Сигурду живым.

— Вот так-то поостынь, из тебя вон уже песок сыплется. Не тебе старый пень тягаться со мной. Опоздал ты. И не приближайся ко мне ближе, чем на десять саженей, могу не сдержаться и припомнить всё, что ты в моей деревне творил. — Вспомнил Ядрей этого воина, был он тогда совсем молод, этот поход у него был, пожалуй, первым, оттого он суетился и много-много убивал.

— А ты чего, крутой, — спросил Семён, — ишь, как они тебя боятся. Но ты всё-таки не кричи во весь голос. Тебе может и всё равно, а вот мне ещё пожить хочется, пусть и в твоём теле. Поэтому рассказывай всё про себя.

— Так я про себя и собираюсь тебе рассказывать, — на этот раз шёпотом произнёс Ядрей.

— Нет, ты меня не понял, так, как ты говорил вчера вечером, мысленно.

— А? Понял, ну тогда слушай. Родился я не в этих краях, далеко отсюда…

Ядрей начал рассказывать издалека, так, что бы Семён мог увидеть и понять всю его жизнь, для них двоих теперь самым главным было понимание.

Глава 25

Вертолёт приземлился на аэродроме, как только борт сел к нему тот час подошла скорая помощь не несколько закрытых, с наглухо тонированными стёклами микроавтобусов. Алиса, хоть и была уже в полном сознании, на всякий случай решила изобразить обморок.

«Может лётчики не проболтаются, что она уже в норме и меня повезут дальше вместе с Семёном, — подумала девушка».

Ей повезло, доктора не стали здесь же на месте приводить её в чувства, а просто погрузили в машину на соседние от Трошина носилки. Лётчики, тоже ничего не сказали, только командир подошёл перед выгрузкой к лавке, на которой лежала Алиса, постоял, немного вглядываясь в её лицо.

— Да, не повезло, такая молодая, такая красивая и вот без памяти. Вернётся, нет, кто знает? Куда Вы её повезёте? — Спросил врача.

— Не знаю, куда прикажут, вон те, — врач кивнул в сторону стоящего возле трапа Сергея Владимировича, — как по мне так нужно бы в «Склиф», но не я здесь командую.

— Понятно, — кивнул командир. — А Вы что не их?

— Нет, что Вы, упаси господи с такими или на таких работать, мы дежурная бригада, с первой городской станции. — Не пойму, что у этих молодых людей может быть общего вот с этими. — Врач явно был недоволен и самим вызовом и людьми, которые его вызвали. Опыт человека давно ездящего по вызовам подсказывал, от этих людей добра ждать не приходится, вот только молодые люди ни как не вязались с этими двумя, вот и непонятно ему было от чего такая заботливость.

«Это он ещё тех, что первыми вытолкали в подогнанный закрытый фургон, не видел, — подумал лётчик, — ещё больше удивился бы, да и с ребятами, что в форме на одном борту не летел, от тех так вообще загробным холодом веет».

— Ладно, грузите, удачи Вам, попрощался не понятно с кем, то ли с доктором, то ли с Алисой пилот.

— Спасибо, — автоматически ответил доктор, он уже начинал работать, устраивая на руке у Алисы тонометр, и помогая переложить её на штатные носилки. Эти два действия оказались взаимоисключающими, и доктор плюнул на тонометр, решил, что все реанимационные процедуры можно отложить до машины.

Не успела Алиса даже осмотреться в палате, как двери открылись, и на пороге возник молчаливо фигурой Сергей Владимирович Вилянт, у него за спиной маячил Секретарь. Вилянт вошёл и уселся в одно из стоявших в палате кресел. Больница была не рядовой, скорее это была даже не больница, а частный пансионат. Врач скорой помощи сразу отказывался везти сюда пациентов, но молчаливые охранники убедили его очень быстро. К тому же Секретарь заверил, что к их приезду уже будет оборудована настоящая реанимация, по последнему слову медицинской техники. И реанимационная палата действительно оказалась настоящей, со всем необходимым оборудованием, и грамотным персоналом, в чём доктор убедился лично. Ещё одно его порадовало, так это то, что девушка пришла в себя моментально, как только он собрался ей, что-либо делать. Поэтому в реанимацию её помещать не стали, поселили в обычной палате, которая больше походила на номер отеля, здесь была широкая двуспальная кровать, телевизор, холодильник, мягкий уголок с двумя креслами и журнальным столиком, шифоньер, в общем, всё, что обычно бывает в номере отеля. Конечно, это был не люкс, но вполне приличные апартаменты.

— Что же, девушка, располагайтесь, отдыхайте, — произнёс Вилянт, — но не долго, только до завтра, а завтра я надеюсь, мы с Вами очень плодотворно побеседуем, Вы мне расскажите всё, что произошло там, на поляне, как Вы оказались в закопанной хижине и куда подевался тот предмет, за которым была отправлена экспедиция. И учтите, что от Вашей искренности будут полностью зависеть и условия Вашего дальнейшего содержания.

— А что с парнями? — Перебила его Алиса.

— С парнями, это с теми, которые Вас высвободили из земляного плена? С ними, пока ничего. Они тоже сейчас вспоминают, что да как. Хотя мне кажется, что они рассказали уже всё, что знали. Поэтому условия их содержания, очень сильно отличаются от Ваших.

— Да, с ними, и ещё где «Африка»?

— Это тот негр? За него можете не волноваться, с ним уже всё в полном порядке, он покинул этот мир.

— Вы его убили? — У Алисы не было сил возмущаться.

— Все мы смертны, на грешной земле. Кто-то раньше, кто-то позже, но все когда-то отходим в мир иной, и мне кажется, что Вам, это известно даже лучше чем мне.

— Значит, Вы его убили, — уже констатировала факт Алиса.

— Давайте не будем делать из этого трагедии, Вам сейчас нужно подумать о своём будущем и о будущем того, четвёртого, с которым Вас наши в хижине. Мне, почему то кажется, что его судьба Вас волнует намного больше, чем тех троих.

— Что, я должна сделать, что бы наши жизни не прекратились, столь же быстро, как это случилось с Иваном?

— Вот это уже деловой разговор. Правильно. Не стану скрывать, я знаю, что Вы откопали кузню, и знаю, что Вы нашли там клинок, тот клинок, который эти ребята должны были передать мне. Но потом, что-то случилось, и я не могу понять, что. Я не могу понять, почему кузня вновь оказалась засыпанной землёй, причём так, как будто её и не откапывали вовсе. Это первый вопрос, на который Вы должны дать мне исчерпывающий ответ. Второе, что я не могу понять, это куда делся клинок и кузнец, который его держал. Ответ мне тоже хочется услышать от Вас.

— Но я не…, — продолжить Алиса не успела, Вилянт остановил её властным, резким взмахом руки.

— Я не тороплю, Вас с ответами, подумайте, до завтрашнего утра, хорошо подумайте, потому, что от Ваших ответов действительно очень многое зависит, — сказав это, он поднялся, и вышел из палаты, двери за ним закрылись, и Алиса услышала, как в замке провернулся ключ.

«Значит вот так, — подумала девушка, — значит, клинка в кузне не оказалось, но и мумия куда-то исчезла, вообще много непонятного, над этим стоит задуматься, благо время у меня до завтра есть. Но вот, что я могу рассказать, если толком и сама ничего не знаю? Да и чёрт с ним, что-нибудь да придумаю, только вот нужно осмотреться, понять, где это я и что здесь вообще есть. Душ, принять, ещё лучше горячую ванну, надеюсь, вода здесь имеется. Потом, может быть, меня накормят. Должны накормить, хоть сегодня, завтра конечно если я ничего не придумаю, могут уже и не кормить, а вот сегодня ещё должны. А потом нужно хорошенько выспаться».

С этими мыслями Алиса и приступила к осмотру номера. Санузел её порадовал, там была большая угловая ванна, из кранов текла и холодная и горячая вода, висели полотенца и банный халат, на полочках были разложены одноразовые зубные щётки маленькие тюбики с зубной пастой, мылом, шампунем, и тому подобными маленькими прелестями. В шифоньере она нашла одежду, причём на удивление её размера. Конечно, её там было немного, но вполне достаточно, на непродолжительную жизнь. В комоде лежало бельё, качественное и дорогое, а в холодильнике Алиса обнаружила кроме соков и минеральной воды большую бутылку мартини и несколько маленьких бутылочек виски и конька.

«Ну, вот и замечательно, — удовлетворённо сказала она сама себе, — значит можно не только отдохнуть, но ещё и расслабиться. Значит, в первые дни меня убивать точно не собираются, теперь нужно придумать, как по возможности дольше продлить жизнь, да ещё и парней вытащить, им то, уж точно таких условий не предоставили».

Больше Алиса ни о чём не стала думать, она просто сбросила с себя всю одежду, та была невыносимо грязной, налила в большой стакан полстакана апельсинового сока, а вторую половину заполнила коньяком и мартини, попробовала, коктейль получился несколько крепковат, но оказалось вкусно. Взяв стакан, девушка отправилась в ванную комнату.

Пышная пена покрывала горячую, немного даже обжигающую воду, но это было даже приятно, после стольких дней, проведённых в лесу, и ещё неизвестно, сколько времени она пролежала в заваленной землёй кузне. Девушка с удовольствием погрузилась в ванну, окунулась с головой, вынырнула, стёрла с лица пену и устроилась поудобнее со стаканом в руке. Горячая вода, крепкий напиток делали своё дело. Алиса попыталась собраться с мыслями, но те начали разбегаться в разные стороны, как тараканы от внезапно включенного света. Замелькали какие-то неясные картинки, вдруг всплыл дед Макар, девушка вспомнила, что обещала ему сообщить, как только откопают кузню.

«Интересно, откуда он знал про кузню, и вообще, откуда знал, что они собираются там откапывать? — Эта мысль задержалась в голове дольше всех. — Дед Макар, он не простой у меня дед. Только он решался бродить в тех местах, больше их местных ни одна живая душа не заглядывала на те болота, и ни кто не брался сопровождать экспедиции, что туда отправлялись. Да дед Макар, помниться мы с ним в детстве ходили в лес, там бабушка в избушке жила, вроде как за травками ходили, это дед так говорил, а на самом деле, что ему нужно было у той бабки? Древняя была старуха, всё мне что-то показывала. Травки? Зачем деду травки, он и сам мог насобирать и высушить, прекрасно в травках разбирался. Интересно жива ещё та старуха? Да нет, куда ей, — сама себе ответила на вопрос Алиса, — она тогда уже была как Баба Яга, а лет-то прошло не мало. А почему она в лесу жила, и в деревню не ходила? Что же ещё у неё дед делал? Ага, точно, хлеб мы ей носили, точно, хлеба у бабки не было, так всё было и грибы и ягоды и мясо, а вот хлеба не было. А ещё они с дедом подолгу про что-то разговаривали, да так тихонько, что бы мне не слыхать было, меня бывало, на печь спать отправят, а сами сидят и разговаривают, уж бывало и светать начинает, а они только расходятся».

Мысли уносили Алису в детство, в воспоминания она явно вспомнила ту старуху, к которой ходили с дедом, вспомнила, что та ей рассказывала про всякое волшебство, про травки, которые полезно иметь всякому, а особенно ей, Алисе, ещё какие-то сказки, но какие девушка уже не помнила, слишком давно это было. И вдруг Алиса явно вспомнила одну из сказок. Рассказывала бабка про какого-то кузнеца, что жил очень давно, ещё до начала времени, так сказала старуха.

— Выковал тогда кузнец меч, да не просто меч это был, но работу тот мастер не закончил, убили его, так и остался клинок не доделанным, а ещё он из того же куска железа сделал кинжал который справил быстро, и силу кинжал набрал. Увидел мастер, что не правильный клинок сделал, злой и хотел, было, его перековать, да не дали ему, а вот убили мастера из-за того, что не захотел он меч доделывать в пару к кинжалу. И вот получается, что кинжал нынче вершит свою волю, да только слаб, он потому как мал.

— А что же бабушка, — спросила тогда Алиса, — отчего так меч и не доделали?

— Я же тебе толкую, милая, что убили мастера, правда к тому времени уже другой подрос, который и взялся дело старого мастера до конца довести, да и у того не получилось. Так и бродит этот мастер по векам, пытаясь тот клинок закончить, что бы по справедливости все злые дела, что кинжал творит решить, да никак не получается у него.

— Это как бродит по векам, бабушка?

— Да, вот так и бродит, там помрёт, здесь родится, и вновь за своё, клинок искать, кинжал то всегда при нём.

— А почему кинжал при нём?

— Так как почему? Для него старый мастер тот кинжал делал.

— Ничего я не пойму бабушка, ты говоришь, что кинжал злой, значит и мастер должен быть злым, раз ему он предназначен?

— Нет, милая, не так. Старый мастер молодому его в подарок делал, а вот когда гравировку писал, то уже не сам рукой водил по клинку. Он и не ведал, что писал. Но подарок сделан и сделан доброму человеку, то только этот человек может сдерживать жажду кинжала, но тоже до поры до времени, и времени того осталось очень мало. Победит кинжал сразу найдётся другой мастер, который и на мече гравировку закончит, да не ту, что мастер хотел надпись сделает, а совсем другую, тогда вся, почитай миру конец.

— А что за надписи там такие хитрые?

— А вот сама погляди, — и старуха полезла куда-то за печь, достала оттуда берестяной свиток и развернула его на столе, перед Алисой, — вот читай.

На свитке были написаны какие-то непонятные буквы, Алиса хоть и ходила уже в городе в школу, но только в третий класс и букв, таких, какие там были написаны, не знала.

— Нас таким буквам ещё не учили, — вздохнула девочка.

— Это ничего, что не учили, ты просто смотри внимательно, а потом, когда научат, ты вспомнишь, то, что здесь написано, и поймёшь. Вот это, гравировка, что на клинке кинжала уже начертана, — и старуха указала пальцем на одну фразу, эта фраза тот час всплыла в памяти девушки и повисла в воздухе двумя горящими строками, — «Sanguinem enim Gustate non satiatur», «Вкусивший крови не насытится», — прочитала девушка. Фраза тот час пропала, и вновь в голове зазвучали слова старухи, она указывала ещё на три короткие фразы.

— Вот эту первую старый мастер успел нанести на клинок меча, — в воздухе вновь появились светящиеся буквы.

— «Born imperaturi factum», «Рождённый повелевать миром» — прошептала лиса написанные слова.

— Правильно ты читаешь, и понимаешь правильно, — похвалила её старуха, и указала ещё на две, — а вот эти не успел, первую его заставляли написать, а он хотел вторую, точнее не он хотел, Боги так хотели, что бы уровнять силы клинков и восстановить равновесие. Но видать, не всем Богам это равновесие выгодно, коль дали убить старого мастера.

— И что он хотел написать на нём, бабушка?

— Вот эти слову, — указала старуха.

— «Me occidit et exaltabor», «Убивший мной мною возвышен будет», — прочитала Алиса первую строку и «Me occidit, ego occidi», «Убивший мной, мною убит будет» гласила вторая надпись.

— Всё правильно, — подтвердила старуха, — человеческое тщеславие стремление к безграничной власти несёт много бед всем людям, да и не только людям, поэтому его нужно сдерживать, сдерживать хотя бы под страхом смерти. Боится человек смерти, и этот страх способен многие беды предотвратить, помни это девочка, а ещё помни, что теперь ты должна помогать тому мастеру, должна помочь ему найти клинок, и закончить работу. Мало времени осталось, слишком много сил набрал кинжал, теперь он сильнее своего хозяина и способен убить его, а убив мастера, он завладеет и силой меча. Тогда он уже без всяких препятствий сможет рукой любого начертать тот девиз, который ему будет выгоден.

Алиса встрепенулась, замотала головой, старая хижина и сама старуха начали растворяться в воздухе, она вновь видела очертания ванной комнаты, ощутила тепло воды, потом взглянула на застывший в руке стакан с коктейлем.

«Интересно, чего это такого они намешали сюда? Бутылки вроде закрытые были. Или это всё воспоминания из детства? И что мне теперь со всем этим делать? — Она сделала несколько больших глотков, немного ещё полежала в ванне, — нет, ничего больше не привиделось, значит это не коктейль. Тогда что? Ведь всё было настолько явным. А эти горящие в воздухе буквы. Вот это я вляпалась, со своей любознательностью и своим любопытством. И главное дед Макар-то, вот шельма не отговаривал меня идти парням помогать, наоборот одобрил решение: „Иди, — мол, говорит, — внученька, поможешь ребятам, когда поесть приготовишь, когда что простирнёшь, а когда и дичь какую подстрелишь. Они-то парни городские к нашим лесам не привыкшие“. — Вот удружил дедушка, спасибо тебе».

Алиса выбралась из ванны, не вытираясь, закуталась в банный халат и прошла в комнату, там, на журнальном столике уже кто-то похозяйничал, пока она была в ванной. На нм стояла большая ваза с фруктами и несколько накрытых блестящими металлическими крышками тарелок.

«Ага, значит, с голоду мне умереть не дадут, вот и замечательно, сейчас нужно поесть и поспать, а потом уже думать, — решила девушка и устроилась поудобнее за столом».

Тут же всплыло недавнее чувство голода, которое немного притупилось в ванне, Алиса с удовольствием набросилась на предложенный обед.

Глава 26

Алиса ничего не могла понять, она точно помнила, что вчера приняв ванну и плотно пообедав, она забралась в кровать, закуталась в одеяло и заснула. Тогда почему она вдруг сидит верхом на коне, который неспешным шагом бредёт по лесу, да и лес какой-то странный, ни дороги тебе, ни тропы, а вокруг какие-то незнакомые люди. Она оглянулась ещё раз.

«Точно совсем незнакомый, вот только Семён рядом едет, но почему он так странно одет? Да и все вокруг не сильно одеждой отличаются от него. А на мне, что это за балахон на мне? И ткань какая-то больно грубая, зачем летом поверх этого дурацкого платья ещё и меховая жилетка? Что вообще происходит? Нужно у Семёна спросить, он вроде как не удивляется ничему происходящему».

Девушка направила коня ближе к Трошину, ещё раз взглянула на него и чуть не выпала из седла. Семён был на коне не один, их там было двое, и оба были Трошиным, причём сидели они как-то странно. Один как положено в седле, а второй устроился напротив него, на луке седла, сложив ноги в позе лотоса. Казалось, он даже не касается луки, а парит над ней в воздухе.

«Вот это номер, а этим что вокруг так всё равно, сколько их там, на коне верхом, они даже внимания не обращают. А может они того, второго просто не видят? А этот первый, что-то рассказывает. Интересно что? А рассказывает-то, рта не открывая, и тихо, так, что бы только тому, второму слышно было. Нет, определённо нужно подслушать».

Она подъехала ещё ближе.

— О, Алиска, наконец-то и тебя сюда забросили, — Семён Второй, как окрестила их для себя девушка, махнул ей рукой, — вдвоём веселее будет выпутываться из этой переделки. Извини, что перебил, — обратился он к Семёну Первому, продолжай.

— Так вот прожил я у них в деревне несколько лет, определили они меня на кузню к старому Крохару, он-то мне и помог мастерства ещё набраться, познать то, чему Горазд научить не поспел. А потом Родгара убили, хотели всю его семью тоже убить, да сбежали они вовремя, Крохар их увёл на болота.

«Что за сказку такую он рассказывает, кто такие Крохар, Горазд? Странные имена и вообще, почему я в лесу на коне? И почему их двое?»

Но ответа на эти вопросы она найти не смогла, просто не успела. Дунул ветерок, деревья качнулись, и яркий солнечный луч ударил прямо в глаза девушке, она на мгновение зажмурилась, и тут же немного отвернув голову, открыла глаза. Перед ней в кресле сидел Вилянт.

— Проснулась? Вот и хорошо, надеюсь, выспалась, отдохнула и теперь готова, рассказать нам всё, что случилось там на болотах.

— Готова, если Вы позволите мне встать и одеться, согласитесь неприлично принимать гостей, лёжа в постели.

— Да, конечно, согласился Сергей Владимирович, прошу Вас. — Он встал и вышел из комнаты, — как будете готовы, пригласите, — попросил он в дверях.

Алиса выбралась из-под одеяла, и быстро оделась. Допрос решила не затягивать, поэтому сразу подошла к дверям и, распахнув их жестом, пригласила Вилянта пройти. Следом за Хозяином в номер вошла девушка, она вкатила сервировочный столик, на котором стоял дымящийся кофейник, гренки, сыр, масло и джем.

— Знаете, я тоже сегодня ещё не завтракал, поэтому не откажусь составить Вам компанию, — вполне миролюбиво произнёс гость. — Вам кофе чёрный или с молоком?

— С молоком, — скорее автоматически ответила Алиса, она всё ещё не могла понять, где она находилась в реальности, здесь за столом или там, в лесу, верхом на коне.

— Ну, а теперь я готов выслушать всё, что Вы мне расскажите.

— Я даже не знаю с чего начать.

— Начните с того, как Вы оказались в лагере, насколько мне известно, они отправлялись туда сугубо мужской компанией. И они всегда работали исключительно вчетвером.

— Может быть, мне не известны такие факты их биографий.