Клинок Судеб Глушков Владислав

Глава 15

Ядрей вышел на опушку леса, В том самом месте, где росло поваленное дерево, то дерево, на котором любила сидеть Синга. Он остановился, присматриваясь к жизни деревни. Вроде всё было как всегда, только вот над кузней Крохара не вился привычный дымок, да вместо некоторых хижин виднелись лишь пожарища, да людей на улице видно не было.

«Может мужчины ушли к ледяному морю, на охоту, а женщины по домам сидят? — Подумал парень. — Что делать, всё равно нужно идти, здесь пускай временный, но мой дом, до тех самых пор покуда не свершиться правосудие».

Решил и пошёл, быстро добрался до кузни, двери были заметены, прошедшей прошлой ночью метелью, Ядрей отгрёб снег и вошёл вовнутрь, там было темно, и холодно, горн, обычно обогревавший кузню, давно затух. Парень набрал мелких сухих щепок, бересты, достал кремень и разжёг огонь в горне, дров хватало, да и огненного камня возле кузни было запасено в достатке. Легкий дымок заструился над кузней, когда Ядрей подбросил в огонь сухие поленья. Парень разжёг лучину, осветив кузню, прошёлся, посмотрел, что осталось из запасов, потом пошёл в дальний угол, туда, где у старого Крохара был тайник и немного подумав, спрятал в него кинжал.

«Негоже рабу с оружием ходить, — прошептал парень, пряча клинок, — лучше полежи здесь до поры до времени».

За спиной скрипнула дверь, пахнуло морозным воздухом, Ядрей быстро закрыл тайник, бросив на него какую-то шкуру, и вышел в переднее помещение, там стоял Альгорд. Мелочный и подлый человечишка, он постоянно на кого-то жаловался, Родгар не любил его, да и ни кто в деревне Альгорда не привечал да вот Сигурду он пришёлся как раз ко двору. Он был никчёмны воином, и совершенно бесполезным человеком на охоте. Невысокого роста, худощавый, слегка сутулый с заострёнными, мелкими чертами лица он был похож на хитрого лиса. Постоянно что-то вынюхивал, постоянно, что-то подслушивал и постоянно пытался всё, что узнал кому-то продать. Но людям в деревне чужая жизнь была ни к чему, никому, за исключением Сигурда. Тот давно приметил нужные ему качества Альгорда и приблизил к себе. Теперь же после убийства Родгара Альгорд стал вторым человеком в деревне.

— А я иду и думаю, кто это в кузне огонь разжёг? — Он подслеповато вглядывался в темноту помещения после того как зашёл вовнутрь с яркого света улицы. — Как это ты раб вернуться решил? И где твой пастух?

— Не тебе, крыса меня рабом называть, — огрызнулся Ядрей, — тот, кому я принадлежал, насколько мне известно, мёртв, и наследников его в деревне нет, а значит, я свободен. Что тебе надо? Говори быстро и убирайся прочь, мне некогда, нужно ещё горн разжечь, как положено, да в кузне убраться.

— Ты мальчик во многом ошибаешься, — ехидно произнёс Альгорд, — твой хозяин был убит Сигурдом в честном бою, а значит, всё имущество побеждённого, его жена, дом и прочее принадлежит победителю.

— Подлый удар клинком ты, крыса называешь честным поединком?

— Спроси у кого угодно в деревне, все тебе подтвердят. Так, что не спеши убираться в кузне, пошли со мной, я тебя отведу к твоему новому хозяину. Теперь ему решать, жить тебе далее в нашей деревне, или нет.

— А ты не боишься, что я тебя вот здесь прикончу, и в этом самом горне сожгу твои вонючие останки, и уйду назад в лес?

— Нет, не боюсь. Ты же не напрасно вернулся, тебе, что-то нужно, иначе, зачем возвращаться в рабство?

— Да, ты прав, мне что-то нужно. Поэтому я пока сохраню тебе жизнь. Иди прочь, пока я добрый, ступай к своему хозяину и скажи, что я пришёл доделать то, что не доделал Крохар.

— И что это?

— Он знает, о чём идёт речь, а тебе, этого знать не следует, просто иди и скажи.

— Так ты не пойдёшь со мной к своему новому хозяину?

— Я тебе уже сказал, у меня больше нет хозяина, я свободен, по закону Вашей страны, а если это кому-то не нравится, то я могу сей же час уйти назад, и ни кто меня не остановит. Но коль я уйду. Твой хозяин будет ох как недоволен. Так, что иди к нему и скажи, что как только я сделаю все дела, тот час приду к нему, а коль ему не терпится, то может сам сюда явиться.

— Смотри парень, не перегни палку, господин Сигурд, конечно, добр, но не настолько, что бы идти на поводу у такого сопляка как ты.

— Я нужен ему, я это знаю, кроме меня ни кто не способен сделать то, что ему нужно, и он это знает. Иди.

Альгорд вышел, а Ядрей вернулся в закуток, что бы как следует спрятать тайник. Скучать в одиночестве Ядрею долго не пришлось, едва он успел закрыть, как следует тайник, только приступил к наведению порядка, как двери вновь распахнулись, на пороге стоял сам господин Сигурд, за его спиной маячили люд, но кто это был, Ядрей рассмотреть не мог.

— А ты смелый парень, мне такие нравятся, — произнёс незваный гость. — Что не приглашаешь пройти?

— Да не ждал я тебя Сиурд, но, коль пришёл, проходи.

— Как же не ждал? Альгорд, мне сказал, что наоборот ты меня приглашал.

— Твоя ручная крыса как всегда всё перепутала. Сказал, что как только управлюсь со всеми делами, сам к тебе приду.

— Это так? — Обернулся Сигурд, к своему служителю. — Он так сказал? Хотя, — новый вожак не стал дожидаться ответа, — это не имеет никакого значения. Ты вернулся в деревню, и это уже хорошо, значит, теперь ты всё мне расскажешь.

— И что тебя интересует?

— Меня интересует, где твоя подружка Синга, её мать и сестры, а так же и старик, который за тобой присматривал.

— А зачем они тебе? Вернулся я, тебе этого не достаточно?

— Ты наглец. А почему ты думаешь, что мне этого может быть достаточно?

— Потому, что Крохар не кузнец, вернее не тот кузнец, который тебе нужен. Ему никогда не справиться с той работой, которую ты хочешь ему поручить. Родгар это понимал, поэтому он и приволок меня сюда, и дал имя.

— Ты, волчёнок, хочешь сказать, что я глупее Родгара? — Взревел Сиурд, — сейчас я тебе покажу кто умнее, а кто глупее. — Он ухватил Ядрея за обшлаг одежды и выхватил меч.

— Ты, что решил меня убить? — Ни сколько не испугавшись, произнёс парень. Давай, только вот кто тебе в таком случае меч закончит? Или тебя уже не интересуют страны Солнца?

— Ладно, ты прав, — согласился Сигурд, отпуская парня, твоя жизнь ещё не подошла к последнему рубежу, ты ещё немного поживёшь, правда, не так, как ты себе это представляешь. Берите его, приказал он стоявшим за его спиной, волоките в сарай, там он нам сначала расскажет, где эти Родгаровы сучки, а потом мы подумаем, можно ли ему доверять такое дело, как меч судьбы.

Ядрея схватили и заломили руки, он даже не успел сообразить, что случилось, о сопротивлении не могло идти и речи. Двое молодых приспешников нового вожака, выволокли парня на улицу и потащили прочь от кузни, даже не дав, как следует одеться. Шли недалеко, всего на окраину деревни, к тому самому дереву, на котором так любили сидеть Синга. Ядрея подтащили к склонившемуся над землёй стволу, перекинули через него руки и привязали к дереву прочными кожаными ремнями.

— Так, что раб, ты всё ещё не понял, кто теперь в деревне хозяин, и кто твой хозяин? — Сигурд подошел к Ядрею вплотную, достал кинжал и, уперев его в щёку парня, легонько придавил, но этого было достаточно, что бы острое лезвие проткнуло кожу. По щеке потекла тёплая струйка крови. — Я тебя спрашиваю, волчонок. Понял или нет?

Парень молчал, злость накапливалась в нём, перерастала в ярость, он уже просто не мог говорить, глаза заблестели и парень оскалился, готовый просто перегрызть горло обидчику.

— Молчишь. Ишь как глазки то загорелись. Ну, ничего мы тебя сейчас немного остудим, что бы впредь был более понятливым.

Сигурд отошёл на шаг, медленно спрятал кинжал в ножны, а потом с разворота сильно ударил парня прямо в лицо. Удар был настолько сильным, что у не ожидавшего его Ядрея, даже потемнело на несколько мгновений в глазах.

— Сейчас научим, — приговаривал Сигурд, методично избивая, привязанного к дереву парня, — ты нам всё расскажешь, и куда тоя подружка делась, эта маленькая ведьмочка, и где твоего наставника искать, и как на болота пройти, к старой ведьме, наверняка всё это змеиное кубло там прячется.

— Ничего я тебе не скажу, можешь сразу убить меня, — еле слышно прошептал изнеможенный побоями парень. — Только кто тебе меч закончит? Крохар в деревню уже точно не вернётся.

— А это уже не твоя забота, найдём кузнеца. — Ответил, остановившись Сигурд, он уже сам устал от избиения, но видел, что парень ещё не сломился. — Что стоите, смотрите? — прикрикнул он на своих помощников, — продолжайте.

— Сигурд, посмотри, он и так уже чуть живой, не хорошо так, — попытался возразить вожаку один из них.

— Это не твоё дело! Он мой раб, и я делаю с ним всё, что хочу! — Взревел вожак. — Продолжай Вилах, то, что я начал, иначе рядом с ним висеть будешь!

— Я не твой раб, мне ты не можешь приказывать. — Возразил воин Вилах. — И он не твой раб. Он правильно говорил, его хозяин умер, наследники исчезли, значит, он теперь свободен, тем более мы весной ему имя дали, значит он теперь наш соплеменник.

— Ты всё сказал? — Сигурд выхватил меч и подошёл к Вилаху. Тот тоже взялся за меч.

— Осторожнее Сигурд, я не дам зарезать себя, как оленя на жертвеннике, ты это знаешь. И если сам хочешь остаться живым, то лучше держись от меня подальше. Я больше в твоём беспределе принимать участия не буду, а коль решишься на войну со мной, то будет тебе война.

— Ладно, Вилах, иди своей дорогой, — совсем неожиданно для других согласился Сигурд. Но помни, ты теперь живёшь отдельно от всей деревни, я знаю, у тебя есть сыновья, и есть родственники. Но в деревне я главный, значит и мне законы устанавливать, поэтому будет лучше, если ты прямо сейчас соберёшь свою родню и покинешь мою деревню.

— Твою Сигурд? — Удивился Вилах.

— Да, мою, потому что большинство на моей стороне.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — ответил Вилах, развернулся и пошёл прочь.

— А вы, что стоите? — Крикнул Сигурд на оставшихся, давайте, работайте, мне нужно узнать у него, — вожак указал рукой в сторону Ядрея, — всё, что он знает.

Больше ни кто не посмел ему противиться. Трое оставшихся, включая Альгорда, начали методично избивать парня. Время от времени Сигурд останавливал их, задавал Ядрею одни и те же вопросы, не дожидался ответа и приказывал продолжать, пока парень, полностью не обессилил и не потерял сознания.

— Всё, хватит, — остановил Сигурд своих помощников, — поберегите силы, нам ещё с Вилахом разбираться нужно. Этот уже ничего не скажет, пока в себя не придёт. Развяжите, пускай валяется здесь.

— Так он замёрзнет, что тогда с него взять? — Удивился Альгорд.

— Не твоё дело, собака, — оборвал его Сигурд, — делай, что говорю.

Ядрея отвязали от дерева, и бросили здесь же, ни сколько не позаботившись о том, что он действительно мог замёрзнуть, почти не одетый на лютом морозе.

Сознание вернулось не скоро, и то, только лишь для того, что бы парень понял, жизнь его заканчивается. Ядрей не чувствовал ни рук ни ног, всё тело била крупная дрожь, во рту было сухо и солоно от крови. Он захватил ртом немного снега и перевернулся на спину. Глубокое чёрное небо, усыпанное звёздами огромная луна, а на фоне это луны две головы. Парень не смог различить лиц, сознание вновь покидало его, картинка начала расплываться и меркнуть.

— Ты смотри, кажется живой ещё, — произнёс высокий золотоволосый человек, обращаясь к своему коренастому спутнику, — нельзя его бросать, окоченеет совсем, смотри, как мороз сегодня крепчает.

— Да, похоже, нужно нести к нам в хижину. — Согласился коренастый.

— Заметь, не я это предложил, — произнёс высокий.

— Ты хочешь сказать, что если я предложил, то и нести мне?

— Вот что мне в тебе всегда нравится, так это твоя сообразительность, — улыбнулся товарищу золотоволосый, развернулся и пошёл в сторону леса.

— Нет, ну ты посмотри на него, — пробурчал коренастый, поднимая со снега и взваливая себе на плечо, словно мешок тело Ядрея. Тот застонал. — Ничего, потерпи парень, попытаемся выходить тебя. — Попытался он успокоит потревоженного и поспешил вслед за своим товарищем, прочь от деревни, а за ним поднялась метель, засыпая снегом следы.

Ядрей очнулся от дикой боли и нестерпимой жары, он открыл глаза над ним совсем невысоко, так что казалось, протяни руку и дотянешься, был потолок из ткани, на которой играл причудливый узор, создаваемый солнцем и листвой деревьев. Солнце светило очень ярко сильно прогревая воздух в непонятном матерчатом помещении. Оно совсем не походило на то солнце, которое он видел в последние годы и парень подумал, что он умер, попав в страну мёртвых, и теперь ему будет вечная благодать, как невинно убитому. Он попытался перевернуться, но первое движение принесло невыносимую боль, Ядрей вскрикнул и оставил попытки встать. Руки и ноги страшно болели, а всё тело саднило, только теперь он почувствовал всё это.

«Значит, ещё жив, — подумал парень, — но где я и почему так невыносимо греет солнце?»

Ему действительно стало невыносимо жарко, парень попытался сбросить с себя одеяло, которым был укрыт, стало немного легче, но ненадолго. Буквально через мгновение потянуло свежим воздухом, и он начал замерзать. Створки полотняного шатра откинулись, и в него залезла девушка. Ядрей присмотрелся, это была Синга.

«Но во что она одета? — наряд девушки был очень необычен».

Синга, молча, дала Ядрею в руки кружку с каким-то отваром, а потом начала смазывать его раны, ссадины и синяки мазью. Всё это она делала, молча, закончив работу, вновь накрыла дрожащее от холода тело одеялом и удалилась. Выпитый отвар подействовал успокаивающе, а мази сняли боль и Ядрей заснул. Но ему вновь стало невыносимо жарко, он сбросил с себя одеяло и снова начал замерзать. Попытался позвать Синга, но голос не слушался его. Правда девушка пришла сама, она время от времени забиралась в небольшой шатёр, в котором лежал парень, укрывала его одеялом, давала пить отвар и продолжала обрабатывать раны. Молодой человек постоянно находился сумеречном состоянии. Он не понимал, что происходит, его мучила боль, жара и холод, он не мог понять, что это за шатёр, в котором лежит, и не может выбраться из него. Однажды вместо Синги появилась старая колдунья, она внимательно посмотрела парню в глаза, ему даже показалось, что старуха заглянула не только в глаза, а в прошлое и будущее юноши, потом положила свою сухую, сморщенную ладонь ему на лоб, что-то нашёптывая. Боль и жар сразу отступили и Ядрей впервые, за всё время заснул крепким, здоровым сном.

— Бабушка, смотри, он, кажется, вернулся.

Ядрей открыл глаза, освещённая неровным светом лучины хижина, тёмный потолок, завешанные пучками сушёной травы балки и сводящий с ума аромат, исходящий от кипящего котла в котором варилась оленина. Он повернул голову, рядом с лавкой, на которой лежал, укрытый звериными шкурами Ядрей, сидела Синга. Глаза девушки были заплаканные, вокруг виднелись чёрные круги. Она с любовью смотрела на очнувшегося юношу.

— Вот и хорошо, — услышал он из глубины хижины голос старухи, — теперь можешь и ты пойти поспать. А ты, обратилась она, подходя, к парню, — вставай, одевайся и к столу. Голоден, небось?

Ядрею, действительно хотелось, есть, да так, что желудок сводило судорогами, от одного запаха кипевшей в казане похлёбки. Он откинул шкуру и с удивлением обнаружил, что совершенно голый.

— А как ты хотел? — Спросила колдунья, заметив его смущение, — эти двое тебя принесли слово мешок с костями, на тебе ни одного живо места не было. Почитай с прошлой луны здесь пролежал, пока в чувства пришёл.

— С прошлой луны? — Удивился парень.

— Да, милок, с прошлой луны. Вот её благодари, ни на шаг от тебя не отходила. Кабы не она, то я тебя давно бы на помойку выбросила, не жилец ты парень был.

Двери хижины распахнулись, и в кубах морозного пара вошла, Вильга, мать Синги. Она принесла два ведра воды, а следом вбежали младшие сёстры с небольшими охапками дров. Только вот Крохара нигде не было видно.

— Он на охоту ушёл, — предупредила Старуха вопрос Ядрея, — скоро должен вернуться, если конечно со зверем спорить не станет.

— Так ты говоришь, я здесь с прошлой луны лежал? А как я вас появился? Я помню только, как Сигурд пытал меня, и больше ничего. Хотя нет, лето и какой-то странный шатёр, а в нём Синга, в непонятных одеждах. Она мне пить давала и раны обрабатывала.

— Сюда тебя Крон с Сивиллом принесли, они нашли тебя возле деревни, думали, что помер, да ты шевелиться начал. Вот и решили тебя сразу к себе отнести, а потом увидели, в каком ты состоянии и ко мне отправили.

— Кто это такие Крон и Сивилл? Я не знаю таких.

— Ой, ли? А у кого ты ночевал, когда от нас в тот день ушёл?

— Я не знаю, набрёл на хижину охотников, правда, они мне странными показались.

— Вот это и были Крон с Сивиллом. Они тебя нашли. Странно, конечно, что они тебя не бросили. Обычно они не вмешиваются в дела людей. Но, видимо, ты им нужен парень, коль не дали тебе сгинуть под тем деревом. Я вот тоже, сколько не смотрю на тебя парень, а всё не могу понять кто ты таков?

— Я, бабушка?

— Ты, парень, ты.

— Да, человек, я бабушка, простой человек, причём человек потерянный.

— Что потерянный, так это точно. И где искать себя намерен?

— Сперва в деревне, потом в других краях, коль там не найду.

— В дереве ты уже был. Что из этого получилось?

— Правда, твоя, был, да вот только дела все не сделал.

— Что за дела там у тебя стались?

— Месть, бабушка, это дело для меня самое главное.

— За кого и кому мстить, намерен, парень? Обидчик-то твой уже в могиле лежит, от него вон только вдова осталась, да дети сироты.

— Не он обидчик мой, как оказалось, другой. Родгар, сам не знал, что творил, и не его вина, что я здесь, а родные мои в земле не упокоенные. Выходит, другому, я отомстить должен и за своих, и за Сингу вон, с матерью да сёстрами.

— Не пойму я тебя парень. Но видать прав ты, коль Боги тебе жизнь даровали, а эти двое не бросили в снегу помирать. Ладно, потом поговорим, иди вон к столу, обедать будем.

Одежда Ядрея, тщательно выстиранная лежала рядом в аккуратной стопочке, возле его лавки. Он стал, оделся и подошёл к столу, в это время вернулся старый Крохар, он искренне обрадовался тому, что парень, наконец, пришёл в себя, долго обнимал его и тискал. Даже прослезился, как будто к нему вернулся его родной сын. А потом все долго сидели за столом, говорили, обсуждали, что было и что будет дальше.

Глава 16

Фонарный луч осветил глубину хижины, выхватил в стороне лежак, посередине горн, а перед горном наковальню. Но самое удивительное, что увидели люди это человека, стоявшего за наковальней. В призрачном свете фонарного луча невозможно было понять, кто это и что он там делает.

Парни остановились в дверях не решаясь войти, и побеспокоить хозяина. Первым опомнился, стряхнув с себя завороженость увиденным, Семён.

— Ну, что встали, как вкопанные? — Обернулся он к товарищам, — что мумию испугались? Несите сюда все фонари, нужно осветить хорошенько берлогу.

Парни кинулись в лагерь, а Трошин вошёл в кузню, не в силах стоять в ожидании света, он подошёл ближе к наковальне, в призрачном свете фонаря стоял человек. В одной руке он держал меч, который упирался в наковальню, но не просо в наковальню, под остриём меча лежал кинжал, Семёну показалось, что меч попытался пронзить кинжал и войти дальше в наковальню как в живое тело. Острия меча упиралось в лезвие кинжала и создавалось впечатление, что стоить только, слегка нажать, и меч тут же погрузиться, проткнув лезвие кинжала насквозь. Во второй руке кузнец держал молоток, она была поднята, так, как будто человек замахнулся для удара последнего, он продолжал работать, и именно в этот момент его застала смерть, не дав закончить начатое дело. Он застыл в этой позе на многие годы.

Семён поднял фонарь, осветив стоявшего за наковальней человека. Странно, но он не похож был не мумию, скорее на восковую фигуру. Лицо, обрамлённое аккуратно подстриженной бородой, чёрной с проседью. Такие же чёрные с сединой волосы, собраны в хвост и туго завязаны сзади. Чёлка подобрана кожаной лентой. Чистая, белая рубаха с закатанными рукавами, закрыта добротным кожаным фартуком. На живом лице сохранилось даже удивление от того, что его рука вдруг застыла, не способная завершить начатое дело, глаза не мигая, смотрели на наковальню и прижатый мечём кинжал. Семён направили свет фонаря непосредственно в глаза кузнеца. Вдруг веки задрожали, зрачки сузились от яркого света, и, оторвавшись от наковальни, поднялись, взглянув на непрошеного гостя.

Трошин от неожиданности даже выпустил из руки фонарь и отпрянул от наковальни, пытаясь вообще выйти из помещения, но больше не смог сделать ни одного шага. Ужас застыл в груди, ледяной холод пополз по всему телу, он попытался крикнуть, что бы позвать на помощь, но язык не слушался, Семён задрожал и начал падать, понимая, что сознание покидает его. В глазах начало темнеть, а его сознание улетало куда-то всё дальше и дальше, в бездонное и почему-то звёздное небо. Он ещё пытался удержаться за тонкий луч света, который проникал в кузню через щель, закрывшейся за Трошиным двери, не хотел отпускать его, но звёздное небо захватывало и уносило всё выше и выше, глубже и глубже. Ему стало так легко и хорошо, что Семён, наконец, отпустил лучик, за который держался, и полностью погрузившись в необъятную звёздную пропасть. Мимо него проносились миры и галактики, а он всё парил в бесконечности, начиная понемногу растворяться в ней.

Вдруг резкий крик вторгся в эту идиллию.

— Назад! Семён, не смей! Я сказала НАЗАД! — Трошин почувствовал сильную боль в области груди и открыл глаза, моментально зажмурившись от яркого солнечного света. — Слава Богу, вернулся, — услышал он голос Алисы. Семён лежал на траве, а девушка сидела над ним, положив ладони ему на грудь. — Ты это куда собрался? — Спросила она, увидев, что парень пришёл в себя.

— Слушайте, я вообще не понимаю, что произошло, — он оглянулся, за спиной девушки стояли его товарищи, и смотрели на него, испуг ещё не успел сойти с их лиц. — Вы что такие перепуганные все?

— Ты на себя лучше посмотри, — Пробормотал в ответ «Лось».

— Слушай, я так понимаю, тебя вообще нельзя оставлять одного? — Спросил у Семёна «Африка». — Нам стоило только на несколько минут отлучиться в лагерь, за фонарями. Как ты моментально куда-то влез. Скажи спасибо вот Алисе, она уже час пытается тебя в нормальное состояние привести.

— А что вообще произошло?

— Это мы у тебя хотели спросить, — ответила за всех Алиса, парни вернулись, а ты там лежишь, без признаков жизни, они выволокли тебя на воздух, тут я прибежала, а ты действительно не дышишь. Хорошо в универе научили искусственное дыхание делать, вот я и трудилась над тобой здесь целый час. Фу. Сил совсем больше нет.

— Парни, я не знаю, я только подошёл к нему, посветил, а он как глянет на меня, и потом только звёзды вокруг.

— К кому ты подошёл? Кого осветил? Кто на тебя глянул? — Не поняли товарищи.

— Да тот, что в кузне. Я не знаю, но мне показалось, что он живой.

— Понятно, — подвёл итог «Вик», — похоже, наш предводитель умом тронулся. Саймон, мы откопали дом, которому чёрт знает сколько веков. Кто там может быть живым?

— Сам ты умом тронулся! — Возмутился Семён, поднимаясь с травы, — иди и сам посмотри.

— Нет! — Вдруг резко возразила Алиса, — Ни кто один туда больше не пойдёт.

— Почему это? — Парни все одновременно посмотрели на девушку.

— Не знаю, — смутилась она от такого внимания, — но мне кажется, что там небезопасно.

— А мне кажется, — обратился к Алисе «Лось», — что ты нам что-то недоговариваешь, подруга.

— Что я могу вам недоговаривать?

— Не знаю, но мне кажется, что ты не случайно здесь появилась, есть у тебя какой-то свой интерес в нашем деле.

— Да плевать мне на ваше дело, — рассердилась девушка, — если бы не я, то и дела вашего давно уже не было бы.

— Это как?

— А кто, вон его, — она указала на Трошина, — уже второй раз с того света вытаскивает? Или ты думаешь, что я вам в ангелы хранители нанималась? Плевать мне и на вас и на ваше дело, да только если бы он загнулся от своей простуды, то и вы моментально отсюда свалили бы, и никакого дела у вас бы не было.

— Да, Саня, она права, — неожиданно поддержал девушку Иван, — если бы Семён в тот раз загнулся, а он бы загнулся, если бы она его травами не отпаивала, то мы точно ничего бы не стали делать. Да и не вытащили бы мы его отсюда. Выходит не она в нас нуждается, а мы в ней. Да и сегодня, смотри мы все стояли и думали, а она моментально сообразила что делать. И сделала.

— Ладно, Алиса, извини, вспылил немного, не обижайся, — согласился с доводами Гурьев.

— А я и не обижаюсь, просто, когда в следующий раз кто-то из вас снова помирать надумает, я ничего делать не стану, вот тогда и посмотрим, кто в ком нуждается.

— Алиса, но я же извинился, или мне ещё перед тобой на колени встать? — Вновь возмутился «Лось».

— Не надо, просто в следующий раз думай, что говоришь. — Девушка развернулась и пошла в сторону лагеря.

Конфликт вроде был исчерпан, но мысль Сашки Гурьева, о том, что Алиса, что-то им недоговаривает, застряла у Трошина в голове, и не хотела отпускать.

«Действительно странно, — подумал он Семён, — она не интересуется раскопками, принципиально не ходит сюда, но обязательно появляется в самый нужный момент. Вообще откуда она взялась в лагере? И кто она такая? Сказала что внучка Макара, ладно, можно поверить. Сказала, что принесла нам хлеба от Макара, что он теперь не придёт, и я не сходил, не узнал, приходил Макар или нет. Хорошо, тоже поверим, тем более что я болел, не смог сходить. Сейчас хлеб у нас на исходе, скоро вновь должен быть дед с его передачей, а вот и проверим, его это внучка или не его. Хотя нет, подожди Сеня, — остановил он сам свои размышления, — сегодня утром было свежее мясо, Алиса сказала, что дед передал. Как он мог передать и откуда он вообще узнал, что нам мясо нужно? Да и не просили мы его никогда о мясе, у нас тушёнки полно с собой. Нет, что-то здесь не то».

С этими мыслями Трошин направился к лагерю. Почему-то после того, что произошло с ним в кузне, не особо хотелось вновь лезть в раскоп, решил, что займутся этим после обеда, тем более что до него не так много времени и осталось. Он подошёл к импровизированной кухне, Алиса уже заканчивала хлопоты с обедом. На столе стояли чистые тарелки, лежали приборы, а по центру стола накрытая полотняным полотенцем хлебница. Он приподнял полотенце, взял в руки горбушку свежего хлеба, присел возле стола и начал жевать, продолжая размышлять над странностями появления в лагере Алисы. Он жевал и думал, мысли разбегались, Семён никак не мог уловить чего-то главного, и вдруг он остановился на том, что сейчас ест свежий хлеб. Но откуда ему взяться свежему, если Макар с провизией должен появиться на краю болота только через три дня.

Семён прекратил, есть, и с интересом начал рассматривать горбушку у себя в руке, потом приподнял полотенце, на столе в хлебнице лежала нарезанная большими кусками, по меньшей мере, одна булка хлеба, причём не старого, наполовину зачерствевшего, а свежего, чуть ли не горячего. Он оторвал взгляд от хлебницы и посмотрел на подошедшую Алису.

— И что такое необычное ты увидел вместо хлеба? — Поинтересовалась девушка.

— Откуда он?

— Кто он?

— Хлеб?

— Я принесла.

— Когда?

— Да тогда, когда пришла. У тебя, что и с памятью проблемы?

— Так это было давно.

— Да, давно. А что, собственно тебя так удивляет?

— Но он свежий.

— Ах, вот оно, что? — Алиса рассмеялась. — Да, конечно свежий, а ты хотел чёрствым питаться? Или не замечал, что он и утром свежий был, и вчера вечером. Хотя вечером вчера ты в палатке валялся ещё с жаром. Ладно, открою тебе страшную тайну, — начала Алиса заупокойным голосом, так, как обычно рассказывают всевозможные страшилки. — Я сама этот хлеб сотворила из воздуха и мышиного помёта.

— Из чего? — Не понял Трошин.

— Из воздуха и мышиного помёта, а потом… — на этом она не выдержала и рассмеялась, уж больно удивлённым и испуганным было лицо у парня. — Да не пугайся ты так, просто всё, держишь чёрствый хлеб над паром, а потом ещё немного подсушиваешь и всё, он как свежий. Это же деревенский хлеб, в нём нет ничего такого, кроме муки и воды, да ещё дрожжей. Это из городского, если он уже зачерствел, ничего сделать невозможно, потому, что там всякие разрыхлители, распушители и вообще всё кроме муки и дрожжей. А деревенский, домашний он всегда свежий. Его ведь пекут раз в неделю, а потом всю неделю только восстанавливают. Поэтому в домах на столе всегда свежий хлеб.

— А мясо?

— Что мясо?

— Мясо, что на завтрак было, тоже мышиное? — Не унимался Семён?

— Нет, мясо не мышиное.

— Но ты сказала, что дед передал. Как он мог передать?

— Ты, забыл парень, что я внучка охотника, и выросла в этих лесах. Да у нас в деревне каждый ребёнок умеет зайцев на петли ловить, это зайчатина была, вон там ещё в котле тушится, можешь заглянуть, а вон там, — она указала в сторону на деревья, — шкурки висят, сохнут, можешь пойти посмотреть и пощупать.

На дальних деревьях, действительно висели, растянутые и вывернутые наизнанку шкурки.

— Нет, я точно здесь с вами с ума сойду, — успокоившись, вздохнул Трошин, — «Лось», тот теории какие-то непонятные высказывает, вопросы ненужные задаёт, а мне потом сиди и думай.

— Думать, это иногда полезно, — философски заметила девушка, — ладно, хватит думать, иди братву свою к обеду кличь. После обеда ведь наверняка вновь в раскоп полезете?

— Конечно, полезем.

— Только сам не ходи, возьми ещё кого-нибудь, а то вновь померещится чёрт знает что, так больше не вытащить тебя будет.

— Хорошо, сам не полезу, — согласился Семён. — А ты со мной пойдёшь? — Вдруг неожиданно для самого себя спросил парень.

Девушка собравшаяся, было отойти, остановилась и очень внимательно посмотрела на него, Семёну даже показалось, что она заглянула куда-то очень глубоко, потом склонила голову, улыбнулась.

— А ты меня пригласи, может и пойду. — Трошин уже было собрался пригласить Алису, но она подняла руку, как бы предупреждая и останавливая его. — Только сначала очень хорошо подумай, хочешь ты этого, или нет, — опустила руку, развернулась и пошла к висевшему над костром казану.

Глава 17

Маленькая хижина на болотах была ярко освещена множеством лучин, старая колдунья сидела за столом, в окружении своих гостей, с некоторых пор, ставших для неё почти семьёй. Долгая северная зима подходила к концу. Это была уже вторая зима, которую провёл Ядрей в доме старой колдуньи, вместе с Крохаром, Сингой и её семьёй.

Жизнь на болоте была тяжёлой, особенно в зимнее время, вся тяжесть по содержанию теперь уже большёй семьи легла на плечи молодого парня и старика. Хотя, конечно Крохар ещё был достаточно крепок. Он ходил с Ядреем на охоту, учил его премудростям этого ремесла, как оказалось, старик был хорошим и очень опытным воином, именно у него парень научился драться по настоящему, он показал ему много секретов, как победить в схватке и остаться живым.

— Месть, это плохой советчик в делах, — любил говаривать Крохар, — месть очень часто застилает пеленой сознание воина, а оно должно быть всегда открыто, поэтому ты, если хочешь отомстить и остаться живым, должен забыть о мести. Ты должен спрятать её очень глубоко, только тогда ты сможешь победить любого врага, как бы он искусен не был.

— Но как я могу всё забыть?

— Не нужно забывать, наоборот нужно помнить, помнить своих отца и мать, деда, который научил тебя ремеслу, помнить братьев и сестёр, помнить всех, кого встретил на своём жизненном пути. Все они живы нашей памятью, и все они смотрят за тобой, одни веря, в твою силу и радуясь всякой твоей победе, другие, злорадствуя, над твоими поражениями. Для кого-то ты был всего мгновением в их жизни, про которое они готовы забыть, но ты, помня каждого, не даёшь им такой возможности. И если они принесли тебе зло, то память твоя возвращает им это зло с торицей, а если человек был добр к тебе, то и добра он в твоей памяти получит во сто крат больше. А месть, она притупляет память.