Третья сила. Сорвать Блицкриг! (сборник) Вихрев Федор

— Хорошо, — прошептала она. Потом добавила: — Посидите со мной, пожалуйста. Мне страшно.

Я сел рядом с ней на землю, погладил ее по голове, девочка перехватила мою руку, прижалась к ней щекой и попросила:

— Спойте что-нибудь.

Я запел единственную песню, которую мог петь, почти не фальшивя:

  • Ночь прошла, будто прошла боль.
  • Спит Земля, пусть отдохнет, пусть.

Она умерла на середине третьего куплета. В свертке со знаменем был и ее паспорт. Ирина Соловьева, так ее звали. Пашина дочка. Было ей семнадцать лет. Даже похоронить Иру я не сумел — немцы возвращались. Пришлось спешно уходить, хотя очень не хотелось.

До базы я добрался без проблем, отстав от Паши с Антоном на неделю.

К лагерю я вышел поутру, дозорные меня узнали и пропустили.

Первой, кого я увидел, ввалившись в расположение, была Ника, очень грустная Ника.

Я уже хотел пошутить, изобразив зомби из ужастика, но Тэнгу, добрая душа, опередил, полез утешать. То есть мусолить.

Ника

«Грустная Ника… Эк он меня обозвал и еще спрашивает, почему! Разве вот, Тэнгу, мой мальчик, тебе и скажу». — Я присела на корточки, и этот олененок меня чуть вообще в землю не закатал.

— Змей, ты никогда не думал, что известия о скоропостижной смерти аж двоих «будущенцев» могут вызвать колики и несварение желудка у некоторых личностей?

— Это что, Гитлер уже с половичков на ковровые дорожки перешел?

— Нет. Это наше родное, весьма улыбчивое ГБ вкупе с таким же ласковым начальством занимается перчением и поеданием всех оставшихся…

— Оставшихся? Кто-то еще?

— Олегыч, — не стала разводить сопли я. — Глупо, млять. Командовал погрузкой и попал под грузовик. Хватит, Тэнгу!

Я легонько шлепнула собаку по морде и встала:

— Вот такие пироги с котятами, Змей!

А потом он начал медленно говорить. О себе. О знамени. О девушке, умирающей у него на руках. Тихо и спокойно. И все наши геройства рядом с этой простой девчушкой показались мне детскими забавами.

— Прости, Змей… — не зная, что сказать, извинилась я. — Идем. Другим расскажешь.

Степан

Явившийся-незапылившийся Змей был немедленно отправлен в гостеприимные лапы особистов, потом — в наши. Вот ведь псовый сын или, скорее, крестник Тэнгу. Шутки шутками, но мы ему (собаке, разумеется, а не Змею, гаду такому) минимум двумя жизнями обязаны — после нелепейшей гибели Олегыча потерю второго современника Олег мог и не пережить.

Обнаруженный Змеем объект, а по-другому охарактеризовать этот комплекс складов было невозможно, впечатление, разумеется, производил. Кто и с какой целью его так хорошо запрятал, было неясно, но нам он определенно пригодится. С его обнаружением вопросы по снабжению боеприпасами и топливом снимались совершенно. Плюс появлялась возможность резкой активизации деятельности партизан. А вот на роль второй базы он не подходил — слишком укрыто. Найдут нас здесь немцы, разобьют переправы, выбомбят «юнкерсами», и привет — Брестская крепость, имена защитников которой «затянуло бурой тиной». Поэтому пока решили оставаться на старом месте, но иметь в виду эту базу, как источник разных полезных вещей. Обозвали ее «базой два».

Степан

Не знаю, как это называли другие, но я чувствовал «схлопывание» ситуации. Словно само время постепенно сжимается, образуя вокруг нас этакую каверну. Скоро время уплотнится настолько, что стенки не выдержат и каверна обрушится вовнутрь себя, сокрушая все живое. И исчезнет. А вместе с ней исчезнем и мы. И ребята из местных, которые нас окружают. Глупость, согласен, да. Но по-другому описать свое ощущение у меня не получается.

Время… Время утекало сквозь пальцы. Мы не успеваем, носом чую — не успеваем. Последнее совещание установило следующие этапы выхода, согласованные с Москвой:

— подготовительный,

— этап скрытого движения в тылу противника,

— этап открытого движения в тылу противника с разгромом коммуникаций по возможности,

— прорыв линии фронта.

В соответствии с планом, на первом этапе производилось накопление недостающих запасов, подготовка людей и техники, разведка маршрута и согласование действий. С помощью Москвы мы установили связь с диверсионными группами НКВД и группами фронтовой разведки. Они должны были провести разведку маршрута следования и впоследствии в меру своих возможностей помочь нам с захватом переправ через многочисленные реки-реченьки.

Вообще мосты были одним из самых уязвимых мест плана. Для нашей оравы требовались капитальные шоссейные и железнодорожные мосты. Но именно такие, по странному стечению обстоятельств, привлекали наибольшее внимание немцев. Они хорошо охранялись, поэтому без помощи извне на успешный их захват рассчитывать не стоило. В дополнение к этому установили связь с армией. Она должна была демонстративными действиями сначала сковать силы немцев, а потом — встречным ударом помочь нам прорвать фронт. Вроде пока нормально. Ах да, согласовали свои действия с сорок второй дивизией — вместе пойдем.

А вот с переброской по воздуху вооружения и боеприпасов было не все гладко. Первым рейсом нам перебросили семидесятишестимиллиметровые артвыстрелы, которых нам отчаянно не хватало. Без них даже просто переход к проверенным Змеем складам был опасен. Обратно полетели итальянский генерал, хорват-летчик и раненые. На предложение отправить этим рейсом нескольких «мелких» немцев предлагавший сие был невежливо послан — наши раненые важнее. Второй и третий содержали соответственно запас пятидесятимиллиметровых минометных выстрелов и два стадвадцатимиллиметровых миномета с боекомплектом по восемьдесят выстрелов на ствол. Обратно отправились дети из числа освобожденных Олегом. А четвертого самолета мы не дождались. Как выяснилось позже, он был сбит при перелете линии фронта. А поскольку он вез восьмидесятипятимиллиметровые бронебойные выстрелы, то наша САУ-34-85 по-прежнему оставалась только с зенитными боеприпасами, фактически — с осколочными.

Понятно, что согласование действий столь большого количества групп привело к резкому усилению радиообмена, чему были очень рады немецкие пеленгаторщики. Видимо, несмотря на принятые меры предосторожности: удаление рации на пятнадцать-тридцать километров от лагеря, использование специальных методов передачи и других, немцы нас обнаружили. А может, тут сыграли роль полеты самолетов? Или последние акции Олега и Сани? Так или иначе, но предчувствия не обманули — мы не успели.

Олег Соджет

Поскольку в воздухе явно запахло жареным, все начали готовиться к прорыву. Узнав, что Т-34 идут под моим командованием, я с Аней и танкерами их разве что не по новой собрали, устраняя все недоделки, что могли, и готовя машины к дальнему переходу и боям. Отрабатывали взаимодействие машин в группе и с другими группами. Прикинув, что нам может попасться по дороге, к себе в группу я выбил один из КВ-2, чтоб иметь возможность «ахт-ахты», например, глушить с безопасного расстояния, если придется воевать самому, а учитывая прорыв, это было возможно. Док с КВ мог быть в это время занят в другом месте. Т-35 тоже забрал себе — поскольку на него никто особо не претендовал, а прикрыть им подбитую машину, обеспечив ее ремонт или эвакуацию экипажа, было вполне возможно — здоровый он. Скоростные показатели меня не очень-то и взволновали — все равно идти будем со скоростью самого медленного в колонне. А в атаку им не идти, их дело — поддержка и прикрытие. А вот в какой машине я пойду в прорыв, я еще не решил, ибо КВ — это броня, а «тридцатьчетверка» — скорость, но этот момент я отложил на потом. Но, учитывая Аню, склонялся к КВ — там безопаснее будет. Также в свою группу забрал броневик со счетверенкой. Понятно, что на марше он всю колонну совместно с прочими ЗУ будет прикрывать, а вот в бою мои танки закроет хоть немного…

Док

Я вплотную занимался с танкистами. Экипажи уже сработались, и мы прикидывали и так, и эдак возможные действия при прорыве. Отрабатывали взаимодействие Т-34 с КВ, изрисовали все трофеи, объясняя, куда бить, тренировались в определении дистанции. По плану Т-34 забирал Олег, как и один КВ-2 для огневой поддержки, я шел с КВ-1 и вторым КВ-2. Мы с Олегом наварили на танки что-то вроде командирских башенок. Без оптики, правда, но даже смотровые щели улучшили обзорность из машин. Думал еще сварганить боковые щиты на ходовушке КВ, типа плит на «Меркаве», но пришлось от этой идеи отказаться — что-то толковое выйдет слишком тяжелым, а двигатель КВ и так слабоват для такого танка.

В одну из следующих ночей меня разбудил необычный шум. По-быстрому оделся, «стэн» на изготовку и выскочил из казармы. Стрельбы слышно не было, так что версия атаки на базу отменялась. Но произошло что-то необычное — невероятная суета, люди столпились у гаражей… Пошел туда, но на полпути меня окликнул Степан:

— Олег?

— Степа? Чего происходит-то? Носятся все как угорелые…

— А ты что — не в курсе? Серегу… Олегыча… В общем, нет его больше. Грузовиком придавило. Водила молодой сдавал назад, не заметил… А может, с тормозами что-то… А пошло оно все! Пошли, помянем, что ли…

Смерть Сереги здорово выбила нас из колеи. Олег пил по-черному, пока генерал не приказал ему водки не давать ни под каким предлогом, остальные… тоже пили, но поменьше. Один Степан держался каким-то образом, много времени проводя в штабе за подготовкой прорыва. Ну и я не очень пил — где я и где водка? Не переношу, в общем, выключает меня быстро. И хочется выпить — и не могу… Так что я больше лазил по базе сам по себе, залезал куда подальше в лес и слушал тишину. В последний перед сменой баз день мы собрались в последний раз на могиле и разошлись.

Мы меняли базу перед прорывом. По пути, по плану, к нам должны были присоединиться уцелевшие части сорок второй дивизии. Но гладко было на бумаге… Как немцы нас нашли — то ли сыграло оживление радиопереговоров с Москвой, то ли последние походы Олега и Сани по немецким аэродромам — не важно, но нас нашли. Разведчики потеряли две группы, немцы прочесывали соседний квадрат. В этих условиях уйти было невозможно, и сорок вторая прикрыла наш выход. Те, кто уцелел — человек семьсот-восемьсот, — присоединились к нам уже на нашей новой базе.

Время все ускорялось. События мелькали одно за другим, откладываясь в глубине памяти в какой-то неведомой мне ячейке «Подготовка к прорыву». Из этого состояния меня вывело только возвращение остатков группы Змея. Всего-то двое вернулись, без него самого и без Тэнгу. Парни утверждали, что, возвращаясь от нашей сменной базы, куда все мы должны вскоре переходить, приняли бой, в котором Змей был убит. О судьбе Тэнгу ничего не известно. А вот дальше были странности — посланные к месту захоронения разведчики могилу Змея нашли, но — пустой. Где он сам — никто не знал. В особом отделе некоторые лихачи уже доложили генералу о возможном переходе Змея на сторону противника (странные, однако, люди — после всего, что мы тут натворили), генерал устроил разнос всем нам — особенно досталось Нике, — как вдруг Змей объявился. Эти му…ки умудрились его похоронить, не убедившись как следует в смерти. И если бы не Тэнгу… Да… была большая гулянка, и с тех пор я изредка спрашивал Змея: как же оно на том свете и не стоит ли ему переименоваться в Зомби?

Спецгруппа ГФП ГА «Центр»

…Туманное лесное утро, самое раннее и дремотное — с неодолимой силой тянет вниз голову, наливаются свинцом веки. В глазах все расплывается и дрожит, как кусок льда на ярком солнце. Вот уже который месяц спецгруппы ГФП группы армий «Центр» мечутся по всей Брестской области, пытаясь найти, изловить и примерно покарать весьма дерзких диверсантов, объявленных недавно «личными врагами фюрера». Несмотря на относительные успехи Вермахта на Восточном фронте, его тылы остаются по-прежнему опасны для «дойче зольдатен». Глухое, подспудное недоброжелательство белорусов к оккупационным властям, увидевших, что скрывается за веселенькой ширмой «нойе орднунга», и понявших, что немцы, по сути дела, рассматривают их всех, как своих рабов, а их родную, обильно политую потом и кровью землю, за которую сражались их предки, нарезали под свои владения хамоватые, бесцеремонно-наглые и жестокие потомки рыцарей Ливонского братства воинов Христа.

Вряд ли такие мысли овладевали обер-лейтенантом Шиллером, несмотря на его отдаленное родство с известным поэтом и философом-эстетиком, он упорно боролся с дремотой, вылеживая ямку в лежке, — четвертые сутки шла облава на «партизанен унд коммисарен», недавно пеленгаторы зафиксировали радиообмен в районах Малориты и Знаменки. Срочно поднятые по тревоге силы, приданные ГФП, перекрыли дороги, устраивали засады и КПП. Особенно развернулся шеф жандармов, заглазно прозванный «Мозельский крокодил» — родом из Пфальца…

…Самолет-разведчик Hs.126 неторопливо плыл в утреннем, затянутом дымкой небе. С высоты трехсот метров лес внизу представал похожим на бесконечное изумрудное море. Летчик Фридрих Нолькен, списанный по ранению, заработанному во время Битвы за Англию, из истребителей, и стрелок-наблюдатель Пауль Шутце, который с треском вылетел из теплого местечка в БАО за гомерический запой в Польскую кампанию, поношение старшего по званию и чудом не загремевший в дисциплинарную роту. Короче — парочка подобралась колоритная, шебутная и отчаянная. Они летали вместе уже полгода и понимали друг друга с полуслова — нордический северянин Нолькен и чернявый, похожий на итальянца выходец из Эльзаса Шутце. Пока Бог их миловал — не случалось попасть под огонь сумасшедших «сталинских соколов», дерущихся до последнего, или не менее сумасшедших русских зенитчиков, лупящих с полным пренебрежением к смерти. К чести наших героев — по беженцам и раненым они никогда не стреляли и их не бомбили, что было редкостью на фоне других пилотов их эскадрильи. Они просто делали свое дело, как и многие другие на этой страшной войне.

…Облет лесного массива они совершали уже неоднократно — сменяя другие экипажи, выискивая малейшие признаки «партизанен». Каждый авиаразведчик прекрасно знает, как утомительны и монотонны подобные вылеты, и любой допустивший ошибку или забывший на мгновение железное правило летчиков — «Хочешь жить — умей вертеться!» — очень быстро догорал где-нибудь на земле.

— Командир, вижу подозрительный объект на три часа, — проскрипел в наушниках Фридриха искаженный голос стрелка, пилот быстро довернул машину чуть правее и ниже, входя в малый вираж.

С трудом выцепив взглядом стоявший на опушке у отрезка узкой дороги среди густого подлеска угловатый корпус чего-то, похожего и на грузовик, и на легкий броневик, Нолькен легкими движениями ручки скорректировал курс самолета, давая возможность стрелку лучше разглядеть цель.

— Что это, Пауль? — поинтересовался он.

— Очень похоже на русский грузовик, — отозвался после молчания Шутце, — дальше с трудом просматривается что-то еще, возможно, уничтоженная нашими армейская колонна. Судя по всему — уже давно.

— В любом случае, дай сигнал с координатами на базу. Пусть жандармы пошевелят своими жирными задницами, если хотят поймать своих партизанов…

— Диверсантов, шеф, — хохотнул Пауль, — за партизанов они вчера морды каким-то пехотным начистили. Представляешь — жандармы устроили драку в кабаке. А приехали их разнимать местные полицейские…

— Да уж, — усмехнулся Фридрих, — кабак хоть уцелел?

— Сей момент, — было слышно, как Шутце связывается с базой, диктует координаты, запрашивает дальнейшие инструкции.

— Командир, кружим здесь до смены или до прибытия мотоманевренной группы… Был цел до приезда десанта, — совсем развеселился стрелок, — ребята вместе месят эти дерьмовые болота третий месяц, сдружились уже. Они вовсю стреляют, в них тоже много стреляют. И какие-то желторотики из пополнения вздумали подкалывать жандармов: «Как, эти бравые ветераны, сколько возятся с какими-то вшивыми партизанами…» Сначала ребята крепились, потом стали звереть. Слово за слово — и понеслось. Пехота своих на подмогу кричит, они бегут — тут и парашютисты примчались, прослышав, что их друзей обижают. Ну и драка была — прямо бой при Лепанто.

— Я слышал, их начальник вчера драил весь личный состав прямо на построении. Ох, ну и слова он любит употреблять — поэма просто.

— «Мозельский крокодил» в своем репертуаре, — засмеялся Пауль, — суровый он дядя — строг, но справедлив. Хоть и песочит своих за «залеты», но и чуть что — выручает.

— А за что прозвище он заслужил?

— Да кто-то из кадровиков сболтнул по пьянке — мол, Лемке когда-то был в Египте. И ругательство у него еще есть самое любимое: «Крокодилы вы, сукины дети, крокодилью вашу мать!..»

…Хельмут Лемке разослал по ближайшим деревням своих «партизан», создав, таким образом, ловчую сеть, и засел в Кобрине, чутко держа сигнальную нить, как паук в укрытии. Всему личному составу было строжайше приказано: «В бой вступать только в крайнем случае! В любом случае брать живых пленных! В отношении гражданского населения никаких мер не предпринимать!» — начальник ГФП решил: лучше перестраховаться, чем потом в очередной раз докладывать начальству о провале еще одной операции. Толстяк Талленбаум тряс своих полицейских, выясняя — где, когда, как видели или слышали про «партизанен», тем же занимался и Ланге, но уже со стороны СД — осведомители, следствие по политическим делам, работа с военнопленными из лагерей.

А солдаты подразделения Шиллера, прячась по укрытиям, проклинали про себя все на свете — местные болота, свое начальство, «…муттер унд фатер…» своего обер-лейтенанта и себя самих, когда выбрали такую незавидную профессию. Впрочем, не сильно усердствуя — говорят, у саперов еще хуже. Они не вылезали из здешних угрюмых и коварных болот.

Мрачные же полещуки, волками глядящие в спину и внешне индифферентные, не сильно улучшали моральный климат. А стреляли в этих краях много, с охотой и часто. Особенно невезучие, случалось, подрывались на «на авось» поставленной кем-то мине или гибли от пули или ножа…

Назойливое жужжание самолета-разведчика все же сыграло свою роль: Отто Шиллер так и не заснул, отчего был вскоре вознагражден — еле слышный шорох не прошел мимо внимания. Насторожившись, командир осторожно глянул в щель укрытия, стараясь определить источник шума. Сначала ничего не было видно, но звук повторился, и из болотной хмари постепенно протаяли человеческие силуэты, осторожно идущие по лесу, выходя чуть левее затаившихся парашютистов. Отто кусал губы, лихорадочно решая дилемму — если пропустить, то, судя по направлению их движения, они выйдут к дороге незамеченными и легко пересекут ее — очередной патруль жандармерии только что промчался в сторону Малориты. Задержать — бой чреват большими потерями: правое крыло засады вынуждено будет подтягиваться ближе из-за опасения попасть в своих.

«Чертовы большевики, ну что стоило вам выйти правее или чуть позже?!» — мысленно простонал обер-лейтенант, пытаясь найти выход из патовой ситуации и глядя, как русские почти минуют засаду…

Но некто могущественный, имя которому Случай, уже бросил груз на чашу весов Равновесия — первый из призраков уловил что-то рядом и резко выбросил руку с растопыренными пальцами над плечом, разворачиваясь направо. Диверсанты, рассыпавшись, залегли, выставив стволы в разные стороны — четкие и уверенные действия невольно оценили ближайшие к засаде солдаты (нервно напрягшись в своих лежках, до этого обжитых и удобных), внезапно понявшие, как быстро подобные укрытия становятся не менее уютными могилами.

Томительно и выматывающе потянулись минуты ожидания — кто кого, безжалостная игра на обнаженных нервах, как последняя партия в покер, когда на кону родовое поместье. Но здесь ставки слишком велики — своя и чужая жизнь…

…Все произошло так внезапно и неожиданно для обеих сторон: уже Шиллер принял нелегко давшееся ему решение — пропустить диверсантов мимо и пойти следом, выжидая удобного момента. Русские же, не заметив ничего подозрительного, медленно начали продвижение дальше, и один из них, привстав на колено, поднес сложенные лодочкой руки ко рту, явно собираясь подать сигнал кому-то еще. Отто поплохело. Представив, что было бы, начни они операцию немедленно, стиснув зубы, обер-лейтенант провожал уходящих диверсантов взглядом, смотря краем глаза…

И принес же черт этого дятла! Вздумалось птахе прилететь именно сейчас и именно на ближайшее дерево! Нимало не смущаясь присутствием людей, любитель червяков деловито проскакал по облюбованному участку коры и… забарабанил изо всех сил — резкая дробь, как молот, тяжко рухнула на хрустально-морозную тишину.

У кого первого из засады не выдержали нервы — тайна, покрытая мраком. Сухо и раскатисто бахнул выстрел винтовки, и кто-то из русских, споткнувшись, тяжело упал в траву.

— …! — выдал командир парашютистов, понявший сразу смысл загадочного русского выражения «Prishel pisdetz!», таиться уже не было смысла, он выдул трель из свистка — приказ оттянуться от места схватки. В ответ хлестко, злобно-отрывисто зачастили ППД диверсантов, моментально залегших, и застучали СВТ.

Им вторили пистолеты-пулеметы и карабины немцев…

— А-а-а-а-а, — заорал кто-то из сидевших в засаде, неосторожно высунувшись и с ходу получив пулю в живот, остальные, прижатые редким, но точным огнем, залегли, остервенело огрызаясь. Шиллер издал еще одну трель, призывая пулеметчиков — но тут с болота гулко залязгал «дегтярев». Первая очередь скосила пулеметный расчет, вторая прошлась по залегшим десантникам. Кто-то из русских, лежа, на звук бросил поочередно две гранаты — одна упала среди деревьев, не причинив особого вреда, зато другая нашпиговала осколками Отто…

Бой сразу распался на отдельные очаги. Прижатая огнем «дегтярева», правая группа вжималась в землю, левая пыталась сманеврировать, зайти в тыл русскому пулеметчику — отвлекали внимание на себя, стреляя, и последовательными перебежками придвигались к болоту. Русские потихоньку оттягивались от места засады, рассчитывая оторваться.

Возможно, повезло бы диверсантам, если бы не еще один пулеметный расчет, оставленный на всякий пожарный позади основной засады — как в воду глядел покойный обер-лейтенант, прошедший Нарвик и Крит и всегда припасавший козырь в руках. Если бы не они — немало полегло бы десантников…

Когда подоспели жандармы, было все кончено. Злые парашютисты собирали убитых и раненых, пленных не было: пулеметчика взять не удалось, остальные же русские, зажатые в угол, стреляли до конца. Разъяренные же смертью командира и многих сослуживцев немцы особо и не стремились брать кого-то живым…

— Невзирая на все усилия, нам так и не удалось ликвидировать угрозу тылам войск. В ходе столкновений с подвижными группами противника наши оперативные подразделения несут потери, в частности, сильно пострадал взвод обер-лейтенанта Шиллера — убит он сам и десять нижних чинов. Семь человек получили ранения различной степени тяжести. При подсчете тел русских нам так и не удалось определить точное количество людей, бывших в составе разведгруппы. Но существует предположение, что кто-то из них смог уйти с места боя — в частности, не обнаружено тело пулеметчика, хотя найдены гильзы и пустой двойной диск. Неподалеку от места схватки были найдены остатки индивидуальных пакетов плюс следы крови. К сожалению, собаки не смогли взять след — землю около места перевязки густо посыпали смесью крепкого табака и жгучего перца.

— По поводу обнаруженной нашими летчиками колонны русских могу сообщить следующее: несмотря на то что часть машин была разбита в результате налета, ориентировочно конец июня — начало июля, тщательный осмотр выявил интересные вещи — часть машин аккуратно разукомплектована. Из остальных изъято все представляющее хоть малейшую ценность, тела водителей и солдат не обнаружены, скорее всего, все убитые при налете захоронены где-то поблизости. Более того, пропуски в ряду грузовиков и бронетехники свидетельствуют об эвакуации наименее поврежденных и подлежащих восстановлению транспортных и боевых машин.

По поводу моих «партизан» — пока никаких конкретных зацепок, только непроверенные слухи. Более-менее дела идут у одной из групп, причем на всякий случай я усилил ее отделением пехоты — на них наткнулись какие-то окруженцы, вдобавок умеющие хорошо бросать гранаты. Но если бы не одна местная мадам, мы бы их все равно взяли. Дальше начался бардак — эту даму пристрелили, убили нескольких из русских, остальные было ушли, но недалеко — на них наткнулись жандармы. Группа также понесла потери. У меня все, — начальник полиции закрыл папку с докладом и слегка откинулся на спинку стула.

— Дела наши далеко не блестящи, — со вздохом резюмировал начальник ГФП, — что скажет СД?

— Опрос среди военнопленных дал некоторые весьма интересные данные — установлено, что диверсанты появились в районе примерно в июне месяце, после начала боевых действий. Ими также были проведены акции по освобождению отдельных групп солдат и командиров Красной армии, препровождаемых в сборные лагеря. Из следствия по поводу пропажи конвоев с особо важными пленными генералами противника, — тут гауптштурмфюрер прервался, чтобы заглянуть в свои бумаги, и еле выговорил трудные славянские фамилии, — Карбышевым и Мындро, которых везли во временный лагерь, выяснено, что это тоже дело рук наших противников.

— Про первого я слышал, — заметил Талленбаум, — бывший подполковник царской армии, блестящий военный инженер, воевал в Карпатах.

— А откуда вы это знаете? — удивился Лемке.

— Как-то был в Берлине, еще полицейским, и в пивной разговорились с одним русским эмигрантом, слово за слово — он как раз воевал в Галиции, я же вспомнил Пруссию и Польшу.

— С этим надо поаккуратнее, Готлиб, — отметил Ланге, — иначе донесут излишне ретивые. Как уже пытались нашего жандарма обвинить в проанглийских симпатиях, благо наш Вальтер вовремя прищемил кой-какие длинные языки.

— В таком случае надеюсь на тебя, мой мальчик, — улыбнулся толстяк, — но мы тебя перебили, прошу прощения — продолжай.

— С вашего милостивого позволения, — весело отозвался Золле, — второй же — командир шестнадцатой танковой дивизии русских, по показаниям сослуживцев, — опытный, умелый командир, до войны преподавал тактику в Военной академии механизированных войск РККА. В общем — диверсантам сильно повезло.

— Понятно, — резюмировал Рихард, — а что удалось выяснить вам, наш уважаемый герр всезнайка?

— Вам все шутки шутить, — усмехнулся начальник КРИПО, — а между прочим, некоторые работают не покладая рук и головы. Итак, нами четко определено место базирования противника — вот здесь, — обвел он карандашом круг на расстеленной на столе карте.

— Пеленгаторщики тоже указывают на это место, допросы местных жителей также подтверждают наше предположение. Два дня назад в ходе столкновения с нашей мотомангруппой на дороге, прилегающей к этой базе, была перехвачена и уничтожена группа противника. Аналогичная той, что попалась взводу десантников, во всяком случае — вооружение и состав примерно совпадают. Предлагаю: известить армейское командование о локализации местонахождения противника и затребовать мотопехоту со средствами усиления — своими силами, боюсь, не справимся.

— Согласен, — начальник ГФП быстро что-то строчил на листе бумаги, — я немедленно доведу до сведения командования наши предложения. Всем быть готовыми к началу активной фазы операции, ориентировочное время — два-три дня…

…Подготовка к активной фазе операции «Охота на лис» полностью завершена. Все без исключения дороги — перекрыты наглухо. Организовано прочесывание близлежащих сел, деревень и хуторов. Всем участникам операции выданы условные опознавательные знаки — треугольник на клапане нагрудного кармана, — об этом извещены полиция и жандармерия прилегающих к району операции местностей. Личному составу выданы портреты лица, замеченного на базе ГСМ, и категорически приказано — брать только живым. Смешанные подразделения оперативного соединения приступают к действиям только после сигнала о начале «Охоты»…

Ника

— Товарищ майор, товарищ Иванова, вас в штаб вызывают…

Ох, старость не радость — пригрелась товарищ Иванова на солнышке, раскормленная солдатской кашкой… вот теперь вставать…

Возле штаба уже было людно. Не то чтобы там до этого было тихо, но в данный момент такое количество напрягало. Тем более что давно я уже на совещаниях в штабе не была — там теперь Степан более… а тут пригласили. Не к добру это, вот чуют мои похудевшие девяносто, что не к добру. Ага, сам Литовцев пожаловал! Мы же с ним ближе пятидесяти метров не сходимся. Так и хочется ему язык показать. Чинно кивнула. Разошлись по разным углам.

— Товарищи… — Карбышев окинул взглядом весь командирский склад и продолжил: — сегодня были окружены и уничтожены два наших разведвзвода. Товарищ Литовцев…

«Не успели… Началось…»

Разведрота

По этим болотам они блуждали уже второй день…

Второй день, как смогли оторваться от неожиданно цепких немцев пятеро бойцов. Все, кто остался от разведроты старшего лейтенанта Михаила Тоскина, двигались в направлении той самой секретной базы, о которой ходили слухи в штабе сорок второй стрелковой дивизии среди «знающих» людей. Того самого объекта, ради прикрытия которого и погибла практически вся сорок вторая стрелковая дивизия.

Меньше месяца назад дивизии удалось оторваться от немцев и уйти в лес, чтобы, перегруппировавшись, прорываться к своим. У командования был расчет на мобилизационные склады. Где они находятся, никто не знал. Но вера в то, что они есть и будут обязательно найдены, помогала людям держаться, оставаться воинской частью и не рассыпаться в панике. Ну, а после того, как встретили окруженцев, которых собирал генерал Карбышев, появилась определенность. И что самое главное — четко поставленные задачи: разведка и прикрытие. Активные действия приказано было не вести, и командование это здорово озадачивало.

Между группой генерала, как для секретности называли это странное соединение в штабе сорок второй дивизии, и самим штабом была налажена радиосвязь. Но пользоваться ею было разрешено только в случае крайней необходимости, чтобы не удивлять немецкую контрразведку. Поэтому остаткам разведроты приходилось кроме собственно разведки заниматься еще и охраной делегатов связи.

Вот и в этот раз двое хмурых всадников были встречены секретом и отправлены в штаб.

Карбышев быстро пробежал глазами строчки донесения и обратился к командиру, привезшему пакет:

— Здесь написано, что вы наблюдали большое количество немцев. Доложите подробнее.

Старший лейтенант вытянулся и негромко сказал:

— В пятнадцати километрах западнее расположения дивизии были развернуты до полка немецкой пехоты и артиллерия. А также — несколько танков и бронетранспортеров. Установить точное количество не удалось, так как немцы сразу же начали прочесывать близлежащие окрестности, секреты выставили и патрули пошли. Не подберешься. Я там группу потерял. Вон, только брату оторваться удалось, — и он кивнул в сторону второго кавалериста, стоящего с лошадьми.

— Южнее тоже кто-то появился.

— Что за неопределенность, старшой?! — взвился кто-то из штабных генерала, однако тому было достаточно бросить взгляд в сторону подчиненных, чтобы наступила чуткая тишина.

— Почему вы так решили?

— Там было отделение Семенова. Опытные ребята. Не вернулся никто к сроку. Искать послал людей, так хорошо, что мои раньше заметить успели. Трое немцев было, а пока прибили — пятерых разведчиков положить смогли…

— Дела-а, — протянул один из людей, резко отличавшийся чем-то неуловимым от окруживших генерала и делегата связи кадровых командиров, с большинством из которых командир разведроты сорок второй дивизии уже успел познакомиться во время предыдущих визитов. — Похоже, это егеря. И вечер перестает быть томным. Ваш разведчик что может сказать о них?

Старшой махнул рукой, подзывая красноармейца.

— Не СС, это точно. Но много лучше обычной пехтуры подготовлены. И настырные, долго за след держались. Хотя собак у этих, что за мной шли, нет, это точно. Был бы я один, товарищ генерал, ушел бы. А всем нам… Драться придется.

Генерал внимательно рассматривал красноармейца. Невысокий, лет тридцати, сухощавый и жилистый, с нездешним темным загаром лица, на котором привлекали внимание разноцветные глаза. Он был одет в ладно пригнанную форму, с карабином за плечами и шашкой с потертым темляком у бедра, на которую с любопытством посматривала неизвестно как попавшая в группу командиров женщина.

— Старослужащий?

— Никак нет. Уже пять лет как демобилизован. Пограничником был в Туркестане. Вот случайно, — он немного замялся, — в эти края попал…

— Ясно, — генерал отвернулся к штабным: — Итак…

К делегату связи, понявшему, что он может быть свободен и отошедшему к своему бойцу, подошла пара человек с большой собакой.

— Пока начальство переваривает сообщение, может, и мы чего-нибудь поедим? Вы как, товарищи, с нами? — обратился к ним тот, что помоложе. — Заодно и расскажете, как у вас дела в дивизии.

— Поесть мы завсегда согласны. Ну, а о делах в дивизии… Может, и расскажем… Кому знать положено, — вежливо, но твердо ответил почему-то не старший по званию, а боец.

— И это правильно! — засмеявшись, хлопнул его по плечу предложивший поесть и протянул руку: — Саня. Можно Букварь. А это — Змей и Тэнгу. Пойдем к кухне, подальше от начальства пока. Как надумают чего, вас с донесением обратно отправят, а меня позаботиться о вас озадачили, ну, и взаимодействие наладить.

Старший лейтенант представился:

— Михаил. Командир разведроты. А это — Николай, брательник мой старший.

— Похожи. Ты, видно, старшой, пробивной товарищ, раз брата сумел с собой на службу позвать.

— Да нет, товарищ… — взгляд старлея заметался по петлицам и странной форме человека, с которым он должен был налаживать взаимодействие. Потом он, улыбнувшись, сказал: — Букварь. Служил-то я один. Это уже потом, через неделю, как война началась и мы отступали, в одном городке случайно встретились. У него там, — и он замялся, переглянувшись с братом, — в общем, дела у него там были. Ну, а я начальство уговорил, чтобы его временно к нам зачислили, то есть ко мне. Он боец опытный, басмачей гонял, с Ибрагим-беком схлестывался.

— Ого, — уважительно протянули местные. — Прям «товарищ Сухов». Не знали такого? — И они чему-то улыбнулись, посмотрев друг на друга.

— Он у Арала Абдуллу с бандой обнулил, — добавил Змей, продолжая улыбаться и поглаживая севшую рядом собаку.

— Нет, не довелось, — ответил боец с разноцветными глазами. — Я в Восточной Бухаре, в горах отслужил. А вы, видно, оттуда такой собачкой обзавелись? Там таких приходилось видеть.

— Да нет, мы с ней в других местах повстречались.

К тому времени они уже расположились у кухни, и подошедший боец забрал у гостей коней, буркнув: «Обиходим. Не сомневайтесь, товарищ старший лейтенант».

Помогавшая повару женщина из гражданских поставила на стол перед ними миски с кашей и нарезанного хлеба и сказала, что кипяток будет чуть позже.

Некоторое время за столом был слышен только стук ложек.

После того, как, выпив жиденького чайку, мужчины начали доставать кисеты, Букварь вновь обратился к гостям с вопросом о том, как дела в дивизии. На что старший из них ответил:

— Вы, видно, что человек военный и при штабе тут состоите. Ну, и мы у себя тоже. И не спрашиваем у вас, что это техника такая необычная ремонтируется и к чему готовится. Потому что знаем, что скажете.

И старший вновь замолчал, затянувшись самокруткой…

— И что? — спросил Змей, когда понял, что продолжения не будет.

— Военная тайна.

Мужчины засмеялись. Букварь достал из внутреннего кармана бумагу и протянул старшему лейтенанту.

— «Всем командирам и красноармейцам. Предъявителю сего оказывать помощь и содействие. Генерал-лейтенант Карбышев», — прочел старший лейтенант.

— Подпись пойдем сверять и уточнять или как, бдительный вы наш? — все так же улыбаясь, спросил его Букварь.

— Да нет, чего уж там, — немного сконфуженно ответил Михаил. — Мы б и рады помочь чем, все же слышим, что дела вокруг большие творятся, а мы в стороне. Вон и немцы засуетились. Видать, крепко вы им на хвост наступили. Теперь и наша очередь. Спрашивайте.

Но вопрос толком задать не успели. К кухне подбежал один из штабных и обратился к сидевшим мужчинам:

— Кто здесь из сорок второй? Мне сказали, что они на кухню пошли.

Старший лейтенант поднялся.

— Радиограмма от ваших была. Бомбили расположение. Ведут бой. Товарищ генерал приказал передать: «Уходите в район встречи номер один. Там вас встретят».

— Есть.

Пока старший из братьев бегал за лошадьми, посерьезневший Букварь подошел к старшему лейтенанту:

— Удачи вам. Простите, если что… Повезет, так, может, еще на болотах свидимся.

Степан

— Товарищ капитан, потрудитесь прекратить нести чушь, — Карбышев не говорил — рычал, — вас поставили в известность о необходимости передачи части людей товарищу Ивановой для обучения?

— Да, но…

— Не слышу!!!

— Так точно! — Литовцев аж по стойке смирно вытянулся.

— Очень хорошо, значит, список людей для передачи готовили вы, — полуутверждение-полувопрос, и дальше: — Вы считали, что такие действия ослабят разведывательные группы, но не доложили. Почему?

— Видите ли, я не думал…

— Ничуть не сомневаюсь в этом, капитан. Плохо, очень плохо, что вы не думаете. Выйдите и попробуйте заняться этим непривычным делом. Потом доложите ваши мысли, — и без перехода: — Что с сорок второй?

— Передали, что блокированы, ведут бой, — голос начальника связи сух и спокоен, — предполагают уходить мелкими группами, просят помощи.

— Чем мы можем им помочь? — это уже ко мне, как к дежурному.

— Либо ударом с тыла, но тогда немцы нам на хвост сядут и мы выдадим им «базу два», либо ничем.

Повисла тягостная тишина.

— Ясно, — коротко ответил Карбышев. — Передайте, пусть уходят в район встречи номер один. Там мы их встретим. После чего направляемся в район «базы два».

Выходим молча.

У нас около сотни штатских, среди которых возникает легкая паника, моментом, впрочем, погашенная.

Уходим все, но далеко не все пойдут на прорыв — часть групп Литовцева и Старинова просто уйдут из этого района, но продолжат безобразничать в тылу у немцев.

Подбегает Катя, хочет что-то спросить. Угу, конечно, знаем мы ваши запросы.

— Не пущу. И не надо на меня так смотреть.

Упрямо вскидывает голову:

— Я с вами поеду.

— Угу, вот именно, с нами. Но на госпитальной машине, — пытаюсь обнять — вырывается и убегает.

Обиделась. Жаль, действительно жаль. Ладно, выйдем к своим — договоримся.

Наконец колонны вытягиваются параллельно друг другу и трогаются. Абсолютно некстати вспомнился буссенаровский «Капитан Сорви-голова», вернее, описание попытки армии Кронье вырваться из окружения: «…Бежали всю ночь и весь следующий день, то замедляя, то ускоряя шаг. К вечеру истомленные животные не могли двигаться дальше…» — ну, и далее по тексту. За точность цитаты не ручаюсь, но очень похоже.

Хотя нет, ни хрена не похоже. У буров надежды не было ну совсем, а у нас пока нет причин для паники. Все почти по плану, только началось раньше. Сорок вторая дивизия… простите, мужики, но вы нас прикроете. Собой. И построение нормальное: разведгруппы на грузовиках и мотоциклах впереди, захватывают широкую полосу по ходу движения. Плюс диверсанты НКВД в качестве джокера. За разведкой — головная походная застава на бронеавтомобилях. Следом — тело отряда, основная колонна: обоз, артиллерия, гражданские, госпиталь. Все это прикрыто Т-26, зенитками и различными носителями оружия на разных шасси. Там же — Док и Олег. На КВ и Т-34 соответственно. Они — главная ударная сила. Прикрывает их пехота, плюс довольно широко раскинулось боковое охранение. Замыкающие — броневики и арьергард, под мудрым Степиным руководством. Здесь все немецкие танки. Плюс взвод БТ, усиленный САУ-34-85, минометная батарея, батарея пятидесятимиллиметровой ПТО. Но это — резерв для помощи шибко влипшим и последний шанс. Основа — три группы «немцев». Одна группа на основе «четверки» и двух «троек». Остальные — по три «тройки». Им добавлены сорокапятки (первая сорокапяток не имеет). И у всех — пятидесятимиллиметровые минометы и пехота. Полноценные мехгруппы с задачей ловить преследующих немцев, бить их из засады и с флангов, ну, и шуметь сзади-сбоку от направления нашего движения. Так, чтобы немцы вместо уверенного преследования начали воевать с призраками и потеряли время.

Разведрота

Особо по лесу не поскачешь, и вскоре за крайними секретами зашевелившегося лагеря всадникам пришлось перейти сначала на рысь, а местами и на шаг…

С той стороны, куда лежал их путь, нарастал гул канонады и все отчетливей была слышна стрельба. Въехав на пригорок, Михаил даже смог рассмотреть в бинокль черточки самолетов, ныряющих к земле, вспухающие кусты разрывов и столбы дыма.

— Совсем хорошо за наших взялись. Нахрапом не пройдем. Наверняка уже подтянули силы и с разных сторон окружили наших, — подал голос старший из братьев. — Хотя могли и не успеть, район-то большой.

— Тем более к нашим прорываться надо, передать приказ генерала. Может, и из ребят кого найти еще сможем. Вперед!

— Постой, Мишань. Слушай, что делать будем. Ты впереди будешь, так, чтоб я тебя видел. Если кого встретишь из этих, егерей, то вперед прорывайся. Меня не жди. Я так думаю, что тех, кто к бою тянется, они наверняка живьем брать стараться будут. Ну, а тогда ты или прорвешься, или я тебе помочь смогу. Спешить нам надо, но не лететь сломя голову. Две тыщи человек немцы сразу выбить не смогут, так что если чуть опоздаем, то все равно лучше будет, чем приказ не привезти. Давай трогай, братишка!

В предложенном Николаем порядке они двигались уже больше часа. Места уже были «обжитые» разведкой сорок второй дивизии, и братьям приходилось здесь бывать.

С увала открывался отличный вид на местность. Перед ними расстилалось большое поле, за которым начинался лесной массив, так долго служивший им прикрытием. Достаточно было только спуститься с горки, пересечь овраг, небольшой лесной язык, это поле, и они среди своих.

Звуки стрельбы значительно приблизились, и стало понятно, что бой не один, а несколько подразделений из остатков дивизии заняли оборону и ведут огонь по противнику. Со стороны немцев были слышны нечастые раскатистые пулеметные очереди и временами выстрелы из чего-то крупнокалиберного. Над районом неторопливо нарезала круги «рама», наконец-то дождавшаяся своего часа.

Старший лейтенант спешился и постарался спрятаться, поджидая напарника.

— Что думаешь? Как прорываться будем? — едва тот только подъехал.

— Похоже, немцев не очень много пока еще набежало. Слышишь, весь бой с запада идет? Наверно, нащупали наших, связали боем, теперь подкрепления подтягивают, из пушек долбят. Опытные твари, не торопятся, готовят что-то… Давай, Миш, по краешку, на поле не высовывайся.

Они уже почти спустились с горки, когда перед едущим впереди лейтенантом внезапно вздыбилась земля и какой-то «куст» схватил его Орлика под уздцы, выкручивая коню голову назад и влево, а на плечи всадника вдруг упала какая-то вонючая и сопящая тяжесть. Николай почувствовал, как вдруг его лошадь осела на задние ноги, а его голова оказалось задранной вверх вцепившейся в волосы рукой. Краем взгляда он уловил блеск метнувшегося к нему слева острия ножа. «Левша!» — успела мелькнуть мысль. Хорошо, что в этот момент он хотел смахнуть паутинку с лица и поднятой рукой вцепился в кисть немца, сжав ее, как привычный молот в такой уже далекой кузне. Сжав ногами бока лошади, он послал ее вперед, туда, где навалился на брата один немец. Второй недоуменно уставился на приближающееся животное, которое несло к нему третьего из их секрета, вцепившегося в ЕЩЕ ЖИВОГО русского, в свободной руке которого вдруг появилась блестящая полоска стали, метнувшаяся к нему и вроде не дотянувшаяся чуть-чуть до шеи… Опрокидываясь назад — уже мертвым, но еще не понявшим, что жизнь уже ушла через распахнутое горло, — он увидел, как обратным движением страшная сабля этого kazakа (мелькнуло в умирающем мозгу) до половины метнулась тому за спину, убивая второго, так и не смогшего дотянуться ножом егеря. Третий даже не успел понять, почему вдруг на его голову обрушилось небо и наступила темнота.

Пока связанный немец лежал без сознания, а лейтенант с интересом рассматривал снаряжение зарубленных врагов, Николай, порыскав по округе, притащил к месту их невольной стоянки мешок с какими-то вещами и, кивнув в сторону опушки, сказал:

— Там у них пулемет стоит замаскированный, патронов припасено и запасная позиция готовая. Я так думаю, не одни они тут такие шустрые, наверняка еще несколько расчетов где-то тут сидят. Похоже, так немцы придумали: собьют наших с позиций, они сюда двинут, а тут их пулеметами встретят… И положат всех. Что делать будем, командир?

Говоря все это, он снял каску с того немца, которого срубил первым, подал ее брату. Хлопнул по щеке пленного, приводя того в сознание, и еле успел увернуться, когда тот внезапно попытался боднуть его головой в лицо.

— У, кутыньге сске, шустрый какой.

И он вроде бы несильно ткнул пленного кулаком в темя. Здоровый, на голову выше его, немец свалился как подкошенный.

— Убил, что ли?

— Не, может еще пригодиться. На что-нибудь, вдруг есть нечего будет…

И, подмигнув младшему брату, стал стаскивать с валявшейся тушки куртку, которая привлекла его маскировочной расцветкой.

— Коль, ты серьезно? Ну, насчет нужен будет, когда поесть?

Старший лейтенант сглотнул. Брат редко рассказывал ему о службе в горах, но сейчас ему явственно вспомнилось, что тот больше всего напирал, что бывало очень голодно, что змей и лягушек есть приходилось. А вдруг?..

Страницы: «« ... 1213141516171819 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Это самая народная книга про Матрону Московскую, так как в ней собраны записочки с просьбами заступн...
Наша Вселенная – поле битвы высших Сил и древних цивилизаций. Наша реальность – последний Заповедник...
В этой книге вы найдете ответы на многие вопросы о том, как правильно поститься. Какие посты бывают ...
Майя Кучерская – прозаик, филолог, преподаватель русской литературы в Высшей школе экономики. Ее пос...
В книге доктора биологических наук К.Ю. Резникова использован антропологический подход для анализа р...
Наш современник по кличке Док, волею судьбы заброшенный в таинственный и страшный Заповедник Юрского...