Рыцарь Корчевский Юрий
А вечером князь призвал к себе Алексея, чему тот был очень удивлён. Его непосредственным командиром был десятник Андрей, иногда он получал указания от старого воеводы Ратибора, а князя если и видел, то издалека. Кто для него Алексей? Один из многих гридней. Но князь имел хорошую память и нюх на людей.
Алексей вошёл в горницу, поздоровался. Князь в ответ кивнул:
– Садись. Разговор к тебе есть. Дружина моя ноне мала, но постепенно с Божьей помощью увеличится. Только вот такая закавыка. Простые гридни есть, а какое-то особое поручение выполнить некому. Ну вот вроде как ты в Чернигове. Со стены спустился, половцем переодевшись, до Киева добрался. Не каждый даже очень храбрый воин на это способен. Для такого дела хитрость нужна, ум, находчивость. И лицедейство, как у скоморохов. Полагаю, что все эти качества у тебя есть. Что скажешь?
– Вроде лазутчика быть? – уточнил Алексей.
– Не совсем. Но риска может быть много. Одно дело – голову геройски сложить в честном бою, на глазах у всех. Как говорится – на миру и смерть красна. Только здесь иное. Надо и дело сделать, и живым остаться.
– Князя Олега тайком убить? – высказал догадку Алексей.
– Фу! И думать не моги! Сроду убийц при дворе не держал. Так ты скажи, согласен али нет?
– Согласен.
– Другого ответа я от тебя и не ждал. Конрад, друг твой – тот рубака сильный. Честен и смел, но вот на верёвке за городскую стену, в пасть к половцам, не полез. Хитрости и изворотливости в нём мало. Воин хороший, не зря рыцарь. И на десятнике он не остановится, сотником будет со временем, может – даже тысяцким. Но это его потолок. Ты же с сего дня поступаешь в распоряжение Ратибора-воеводы и сына его Ольбега. Отныне подчиняешься только им – ну и мне, разумеется.
– А ежели десятник мой, Андрей, службу исполнять прикажет?
– Ему воевода скажет. Жить будешь с Ольбегом в отдельной избе. И никому ни слова!
– Понял, княже.
– Ступай.
Алексей сразу же, как только вышел от князя, нашёл воеводу Ратибора – крупного, дородного телосложением боярина. У него в комнате сидел и сын его, Ольбег – статный, с русой бородкой воин лет тридцати. Как только Алексей вошёл, оба прервали разговор.
– Я рыцарь Анри. Меня направил князь служить под твоё начало, Ратибор.
– А, мы об этом только что говорили. Ты по-половецки говоришь ли?
– Три фразы знаю.
– Да ты не чинись, садись.
Алексей уселся на скамью.
– Языки знаешь?
– Латынь, греческий.
– Половецкий нам потребен. Будешь жить не в военной избе со всеми, а с Ольбегом. Вроде сабля у тебя половецкая – судя по ножнам.
– Она самая.
– Одежду мы тебе подберём. И конь у тебя половецкий? Я вроде во дворе видел.
– Да вы хоть скажите, к чему готовиться? Мне что, снова к половцам идти? Меня же раскусят сразу.
– Не так быстро, Анри.
– Можете меня Алексеем звать, вам так привычнее.
– Ты дворянин?
– Да, только из Бургундии. Это далеко от ваших земель, во Франции.
– Слыхали про такую страну. Тогда внимай. Сам видишь, князь черниговского престола лишился, дружина мала, казна пуста. Куда ни глянь – везде разруха, потому как половцы одолели. Вот и надумал князь небольшой отряд тайный создать, вроде лазутчиков. Половцы действуют быстро, а значит – нам надо ещё быстрей. Для того местность надо изучить – свою и чужую, выведать, где у половцев станы, что замышляют. Когда знаешь вражьи замыслы, легче обороняться.
– Согласен, врага надо упреждать.
– Верно мыслишь. В избе с Ольбегом двое торков жить будут. Они половецкий язык поганый не хуже родного знают, толмачат, как степняки. Вот у них языку подучись.
– Я так понимаю, что мы вылазки в степь делать будем, пленных брать и допрашивать.
– И здесь в самую точку. Торки мало того что язык знают, так и степь, как свои пять пальцев. Степь – она только на первый взгляд ровная, куда ехать – непонятно. А там и пути свои есть, и родники, и реки. Смекаешь?
– Ну да, с войском идти, людей и лошадей поить.
– Правильно! Эти торки за Шарукань ходили, до самого Дона. Нам так далеко не надо, вёрст на полсотни изучи. Всё, что они знают, и ты знать должен.
– Понял.
– Пищу вкушать будешь со всеми, ходить по двору и в городе в нашей одежде, а для выходов в степь будешь переодеваться в половецкое.
Теперь Алексей понял всё. Это вроде разведки: рейды в тыл врага, языка взять, выпотрошить, передвижение ханских орд засечь и своих упредить.
– Ольбег тебя проводит и представит.
Алексей откланялся, и Ольбег проводил его на задний двор. Тут обособленно стояла довольно большая изба – явно для гостей почётных из других княжеств или послов.
Ольбег же познакомил его с торками. Они давно были союзниками русских князей и даже служили князю Киевскому целыми племенами.
– Марха и Бурат, – представил он торков. – А это новичок, Алексей. Учите его языку половецкому и их обычаям. А теперь – спать.
И потянулись дни. Дружинники занимались боевой подготовкой, проводили учебные бои, а Алексей с торками отсиживались в избе. Для более быстрого изучения половецкого языка он говорил с торками только на нём, вспомнив метод полного погружения. Сначала слов не знал, показывал на предметы, а торки называли. Язык был простой и осваивался быстро. Некоторые слова Алексей царапал на бересте писалом и заучивал. Торки посмеивались, однако через две недели Алексей освоил бытовую речь – пока с акцентом, в малом объёме. Но каждый день он осваивал всё новые слова и фразы. Болтал с торками на половецком без умолку, благо – их было двое, не утомлял сильно. На половецком же расспрашивал о привычках и обычаях половцев.
К январю он освоил язык вполне сносно, даже несколько песен выучил. Обычно степняки пели о том, что видели вокруг, но были песни и обрядовые.
Снегу в тот год было немного. Торки, оказавшиеся прекрасными проводниками, вместе с Ольбегом и Алексеем делали конные вылазки. Сначала они не удалялись далеко от города, но потом уходили всё дальше и дальше в степь.
В одну из таких вылазок Бурат показал на далёкие глинобитные постройки:
– Шарукань.
Ого! Оказывается, они забрались уже на половецкие земли. Уверенные в своей силе, половцы даже конные дозоры не выставляли. Кто осмелится на них напасть? Да и время зимнее, для походов Малой Орды неподходящее. Холодно, юрты с собой брать надо. Коней кормить нечем, да и пленники насмерть замерзнуть могут. Другое дело – весна: снег сойдёт, дороги подсохнут, зелёная трава появится. Вот тогда – берегись, русские! Но вот что однозначно плохо зимой для дозора – так это следы. На снегу оставались отпечатки. И пусть Ольбег, Алексей и торки ездили на половецких конях, у которых копыта не подкованы, всё равно человек знающий мог определить, откуда пришли и куда скрылись всадники – даже время определить.
Алексей даже придумал одно время рогожу за собой на верёвке таскать, заметая следы, однако получалось плохо. Может быть, за одним конём и получилось бы, но лошадей было четыре, и след в след идти их не заставишь.
В конце января Алексей простудился, занемог, и Ольбег не взял его в дозор. Заботу проявил – наказал одному из холопов баню протопить да Алексея пропарить.
– Баня – она простуду с потом выгонит. А потом обязательно горячего молока надо выпить, да с сушёной малиной – и в постель, под одеяло, – наказывал он.
К тому же, оставляя Алексея в городе, он заботился и о дозоре. Кашель далеко слышен, и засаду невозможно устроить – Алексей мог кашлянуть в самый неподходящий момент. Тогда дозор обнаружат, и боя не избежать, а на чужой территории это всегда чревато. Как только стычка – со стана, с пастбищ спешили на помощь половцы. Дозорных, если они в плен попадали, половцы не щадили, пытали жестоко.
Глава 7 «ИТЛАРЬ»
Дозор вернулся вечером. Все с мороза, замёрзшие, лица раскрасневшиеся. Поставив лошадей в стойла конюшни, все пошли в трапезную. Проголодались мужи в степи, там ни укрыться, ни костёр развести.
Ольбег подошёл к Алексею:
– Как ты?
– После бани лучше стало, но лихоманка трясёт.
– Завтра отлёживайся, нельзя тебе пока в степь.
Алексей и сам чувствовал – нельзя. Слаб он, обузой только будет.
На следующий день вся троица после завтрака снова отправилась в степь, в дозор. Но вернулись назад уже в полдень, неожиданно рано. Ольбег просто ворвался в избу и с порога закричал:
– Половцы идут! Целое войско в дне пути от города. Я к князю, – и вихрем умчался.
Уже вскоре тревожно зазвучал набатный колокол, извещая о набеге, из деревень в город потянулись жители: кто пешком, другие на санях. Брали с собой самое ценное – детей и скот. Если избу сожгут, её за пару недель поставить можно. Нехитрые пожитки с собой тащили.
Вечером ворота городские заперли, на стенах выставили усиленные караулы.
Ночь прошла спокойно, днём врагов тоже не было видно. В город успели прийти и приехать даже с дальних весей. Уж лучше в тесноте в городе, под укрытием стен, чем в деревне. В лесу зимой не укрыться, костёр не развести. А город – пойди ещё возьми его половцам. Княжеская дружина хоть и малочисленна пока, но всё же вселяет некоторую уверенность.
Однако караульные подняли тревогу, показывая на западную сторону:
– Верховые!
Всадники скакали со стороны Киева.
Сам князь, услышав тревогу, поднялся на городскую стену.
Когда верховые приблизились, стало видно – это русские. Да не простые проезжие – боярин впереди, а с ним – дружина малая, личная. Воины не только для безопасности потребны. Боярин – не смерд какой-нибудь, каждый издалека по сопровождающим видеть должен – благородного звания всадник. Вскоре самые глазастые разглядели и небольшой прапор.
– Из Киева боярин.
Ворота распахнулись, и небольшой отряд влетел в город во весь опор. Створки ворот сразу закрыли и опустили за ними железную, кованую решётку.
– Чтой-то вы с закрытыми воротами? – удивился боярин, увидев спускающегося со стены князя.
– Половцы к городу идут, с часу на час появиться должны.
– Здравствуй, князь! Вовремя я успел! Как чувствовал, всю дорогу гнал. Послание от великого князя киевского Святополка Изяславича доставил.
И в это время со стены закричал дружинник:
– Половцы! Много!
Князь взбежал на стену по крутым ступенькам. С востока, со стороны степи надвигалась тёмная масса, отчётливо видимая на фоне снега. Похоже, не одна сотня всадников.
Раньше половцы зимой никогда на Русь не ходили. Прослышав о том, что на престол в Переяславе сел князь Владимир, у которого дружина после битвы и ухода из Чернигова слаба и малочисленна, ханы Китан и Итларь решились на набег. Зима, русские удара не ожидают, дружина слаба – почему не напасть? В городе всегда есть чем поживиться.
Постепенно послышался сначала отдалённый шум – как будто река течёт вдалеке. Потом уже ржание, звон железа и топот копыт, смягчённый снегом.
Половцы буквально окружили город. Жители со страхом и беспокойством следили за ними со стен. Но враждебных действий половцы не предпринимали, обидных слов не кричали, по любопытным из луков для острастки не стреляли. В отдалении на два полёта стрелы поставили войлочные юрты. Тут же разобрали, разломали избы, сараи и амбары ближайшей деревни, запалили костры. Отдыхают после перехода, или ханы решили не начинать боевых действий и попробовать вести переговоры? Ведь зачастую ханам половецким удавалось решить набег мирным путём – князья предпочли отделаться богатыми дарами и деньгами.
Вот только жадность ханов зачастую не имела границ. Приняв дары, которые, по их мнению, были недостаточно богаты, они всё же начинали воевать. Были случаи, когда, приняв дары и заключив мир, они показательно уводили войско от города, и огнём и мечом, презрев свои клятвы, проходились по землям князей, грабя селения и уводя людей в плен. Потому князья особой надежды на переговоры не возлагали.
Ночь прошла в тревожном ожидании. Караулы следили за каждым передвижением половцев, готовые в случае угрозы поднять тревогу.
Утром, довольно поздно, к стенам подъехал гонец, передавший предложение ханов о переговорах.
– Где и когда? – спросил князь, поднявшийся на стену.
– Итларь и Китан, достопочтенные ханы, предлагают тебе решить самому.
– А кто из них главный?
Гонец возмущённо вскрикнул. По его мнению, русскому князю самому необходимо было знать.
– Конечно Итларь!
– Предлагаю ему проехать в город, безопасность гарантирую.
– Нет, это всё слова! Они ничего не стоят!
– Пусть придут послы, обговорят условия, на которых хан приедет на переговоры.
– Я понял, передам хану.
Гонец ускакал.
То, что хан начинает с предложения о переговорах, – хороший знак. Вот только казна пуста, что отдавать?
Не прошло и получаса, как из половецкого стана подъехали три дородных, в богатых зимних халатах, в лисьих шапках степняка – явно из приближённых к хану людей. Они поприветствовали князя, по обычаю своему спросив, здоров ли он сам, его дети и жёны и тучны ли его стада?
Алексей стоял недалеко от князя, на городской стене, и все переговоры слышал поневоле, как и многие дружинники. Владимир предложил князю Итларю приехать для переговоров в город.
– В Переяславе тепло, избы топятся, еды вдоволь, удобно. Можно обсудить все вопросы, – сказал князь.
– Хан не простой воин, и для племени его жизнь ценна. Итларь придёт на переговоры, если ты дашь нам в залог своего сына.
Князь опешил. Отдать сына половцам? Язычники неумытые слова не держат и могут обойтись с княжичем худо. Но и переговоры сорвать – городу и княжеству дороже обойдётся.
Владимир раздумывал, а половцы, видя заминку, предложили:
– Ты дашь нам своего сына Святослава, и с ним – его челядь. Мы дадим ему отдельный шатёр, и он не будет нуждаться ни в чём. Ты волен передать для него еду, которую он хочет. Когда переговоры закончатся, мы прямо на середине этого поля произведём обмен. Ты нам вернёшь живого и невредимого хана, мы тебе – княжича. Только и хан прибудет к тебе со своими людьми.
Условие, которое поставили половцы, было жёстким – ведь княжичу исполнилось только десять лет, ребёнок ещё. Да и жалко сына, мало ли что может случиться? Но князь, пересилив себя, кивнул:
– Согласен.
– Клянись!
– Клянусь честно соблюдать условия переговоров и обеспечить безопасность хана и его людей. А теперь – вы.
– Мы тоже клянёмся, что с головы княжича, а также с голов его людей не упадёт ни один волос. Да будет так! – Половцы хорошо говорили по-русски.
Удовлетворённо кивнув, степняки уехали, а в княжеском дворце поднялся переполох. Жена князя, Гита, узнав об участи сына, воспротивилась. Да и кому в здравом уме придёт в голову отдать маленького сына язычникам в заложники, да ещё зимой? Он ведь может не только простудиться, а и саму жизнь потерять. Князь, однако, заверил её, что сыну ничего не грозит.
Тут же стали собирать прислугу. В первую очередь – дядьку, из старых воинов, да двух холопок-нянек. А ещё десяток гридней – из тех, что поопытней. Десятник, узнавший о задании, заверил князя:
– Пока головы свои не сложим, к княжичу не прикоснётся рука половецкая.
– Похвально. Но их много, а вас десять всего. Лучше, если бы обошлось.
Санный поезд из нескольких саней с сыном князя и прислугой выехал из города. Следом, охраняя княжича, бежали дружинники. Горожане провожали обоз жалостливыми взглядами: каждый понимал, что ради них князь Владимир отдаёт в залог самое дорогое – сына. Были у князя на то время другие сыновья, постарше, и за них бы он не так волновался, но этот ребёнок ещё несмышлёный.
На середине поля, между городом и половецким станом, обоз остановился. Почти сразу навстречу выехал на коне хан Итларь и с ним – два десятка его людей. Понятно, что хану положена свита, но старый воевода Ратибор, сын его Ольбег да и сам князь, стоявший на стене, обеспокоились. Столько воинов в свите могли ночью учинить беспорядки, прорваться к воротам и впустить в город половцев.
– Ратибор, отведёшь их на постой в свой двор. У тебя места много, разместятся. Вокруг поставь усиленные караулы – и для безопасности хана, и его людей, и для нашего спокойствия, – дабы не напали внезапно, с них станется.
– Исполню.
– И ещё: людей Ольбеговых поближе к половцам поставь – из тех, кто язык их знает. Если удастся, пусть послушают, о чём те говорить будут.
– Сомневаюсь, что они языки распустят. Как говорится, и у стен бывают уши. – Однако указание князя исполнил.
Половцы въехали в распахнутые ворота. Впереди – сам хан, слева от него – знаменосец, справа – сын. А за ними уже воины, все из знатных, в хороших одеждах, сбруя на лошадях украшена медными узорчатыми бляшками.
Князь проявил уважение к гостю, сошёл со стены.
И хан половецкий с лошади слез, поддерживаемый воинами своими. Мог бы и сам спрыгнуть, не старик, однако – традиции, этикет.
Хан и князь поручкались. Хан гордо огляделся: все ли видят, что он с уважаемым князем вот так, на одном уровне, с почётом встречаем?
Воевода Ратибор пошёл впереди, указывая дорогу. Он завёл половцев на свой двор, довольно обширный, и указал хану избу – располагайся. Воины его по соседству в другой избе расположились. Коней в конюшню определили – поодаль, в углу двора. Холопы стол накрыли: барашка, жаренного на вертеле, пирожки, овощи, рыбу. Квашеную капусту, огурцы и солёную рыбу не предлагали – не употребляли половцы соли и не ели солёной пищи.
Вокруг своего двора Ратибор расставил дружинников.
– Глядите в оба, чтобы мышь не проскочила! – напутствовал он их, уходя. – Однако ежели степняки со двора выехать задумают – ворочайте их назад. Оружие не применяйте до тех пор, пока сами не нападут.
Торков же с Алексеем он поставил у избы, где расположился хан, вроде как почётный, внутренний караул. Только торки и Алексей поближе к слюдяным окошкам стали. Вдруг словцо какое или фразу, неосторожно обронённую, услышат?
Все приехавшие половцы собрались в одной избе с ханом, зашумели, принялись есть-пить и жадно рвали зубами горячую ещё баранину.
Ратибор меж тем направился к князю и во дворе столкнулся с киевским боярином, Словятой.
– Рад видеть тебя, воевода!
– И тебе доброго здоровья, боярин.
– Поговорить бы…
– У князя побеседуем.
– Допрежь наедине надобно.
Ратибор завёл боярина в гридницу.
– Слушаю тебя, боярин.
– Давай хана с отпрыском его и воинами перебьём?
– Окстись, боярин! Князь сына в заложники половцам отдал. Если хана убьём, княжича смертью лютой казнят. Жалко мальчонку!
– Разве мне не жаль? Сам отец. Только половчее это сделать надо, с умом. В моей дружине все ребята хваткие, половецкий знают.
– И что из этого?
– Я шатёр приметил, куда княжича определили. Ночью мои люди к шатру подберутся, охрану половецкую ножами втихую снимут, княжича вывезем.
– Рискованно! Хватятся сразу, вдогон кинутся – они и до города добраться не успеют.
– Как только мы княжича освободим, ты с дружиной ударишь. Войско без хана – что человек без головы, разбегутся все.
Однако Ратибор упорствовал:
– Я своего князя много годков знаю. Он слово дал и не нарушит его. Клятву ведь давал, что хану ничего не угрожает!
– Так то князь слово давал, не мы. Сам подумай, какой случай удобный! Одним разом и хана и отпрыска его убьём.
– Заманчиво, не скрою. Только это с самим князем решать надо.
– Так идём скорее, время терять нельзя. Ещё часа два, и темно будет. Если князь согласие даст, нам всем готовиться надо.
Они прошли к князю в его комнату.
Владимир сидел в кресле, опершись локтями о стол. Ратибор и Словята склонили головы в приветствии.
– Думу тяжкую думаю, бояре. Хан на переговоры приехал и уедет с миром, коли дары богатые получит. Только казна пуста, и чем отдариваться, ума не приложу.
Ратибор подтолкнул вперёд Словяту:
– Вот как раз боярин киевский слово имеет. Говори, Словята!
И Словята рассказал свой план. И хана ликвидируют, и войско его ночью разгонят. Ночью не видно, велика ли княжеская дружина, паника поднимется. А страх, неизвестность, суета и суматоха, неясность своего положения – худшие враги воина, потому как они внутри его.
Князь, выслушав Словяту, покачал головой:
– Нет, я слово послам ханским дал. Да и за сына боязно: вдруг сорвётся у вас что-то, они сына жизни лишат – как я жить после этого стану, как Гите, супруге своей, в глаза посмотрю? Никак не можно!
Но чувствовалось – князь в смятении, колеблется. Уж очень велик соблазн одной ночью решить все вопросы, преподать половцам урок.
Подал голос Ратибор:
– Князь! Нет в тебе греха. Они ведь, как всегда, дав клятву, разоряют землю русскую и кровь христианскую проливают беспрестанно. Доколе терпеть?
Князь осторожничал, но понять его можно. На кону не только жизнь сына, но и его самого, его семьи, судьба города – всего княжества.
– Ну, предположим, я соглашусь. Как действовать мыслите?
– Половцы, как дети степи, спать ложатся рано. К полуночи, я полагаю, уснут. Люди Словяты подойдут к шатру…
– Это я слышал. Дальше-то что?
– Как только Словята…
– Боярин, ты сам пойдёшь? – снова перебил Ратибора князь, обращаясь к Словяте.
– Сам, княже. Если неприятность случится и сына твоего не вызволим, так и мне не жить, погибну с честью. Ты сыном рискуешь, я головой своей. По-моему, честно.
– Пусть так. Только как мои дружинники, что при сыне, вас узнают? Ведь за мечи схватятся! Твои люди им незнакомы!
Ратибор вмешался:
– А пусть с ними Ольбег пойдёт. Дружинники его в лицо знают, как и он их.
– Годится. А дальше?
– Сигнал твоей дружине дадим. Как только люди Словяты уйдут, по-тихому дружину из города вывести. Но молча. Иначе хан Итларь услышит, как они из города уходят.
– Чего проще! Двор Ратибора от городских ворот дальше, чем княжеский. Пусть гриди по одному выходят, а лошадей в поводу ведут.
– Принимается! А что за сигнал будет?
– Огненная стрела вверх. У половцев костров много, заранее стрелу паклей обмотаем, выстрелим в небо. Тут уж вам не медлить.
– Хм… – князь задумался, мысленно проигрывая похищение сына и последующий бой.
– А где шатёр Китана?
– Если со стены смотреть – вправо от центра. Там ещё санный след на нашу весь идёт, которую половцы на дрова для костров пустили.
– Вот туда и надо нанести первый удар, хана убить. Просто так ханами не становятся, он отпор наладить сможет. Первым делом – он и его приближённые, а затем уже – по стану. Рубить всё, что шевелится, не давать спуску.
– Ясно.
Задуманное предприятие было серьёзным. Обычно такие не один день разрабатывали, но сейчас всё проводилось в спешке – поутру ситуация может измениться.
Разговор подошёл к главному, но никто не решался начать первым. Князь кашлянул:
– Ну а с Итларем что делать будем?
– Как со станом разберёмся, двор Ратибора окружить, а избу с ханом сжечь! – предложил Словята.
– Да ты что, боярин! Дома вокруг деревянные. Не смотри, что зима, – полыхнёт на весь город. Не пойдёт!
– Тогда в честном бою сразимся, – подал голос Ратибор.
– Часть гридей в бою с половцами в их стане поляжет. При хане воины опытные, знаешь, какие потери будут? А у меня каждый дружинник на счету!
– Отравить если? – предложил Словята.
– У тебя зелье есть? – переспросил его князь.
Боярин только развёл руками.
– А что же ты предлагаешь тогда?
– Я придумал! – вмешался в их разговор Ратибор.
– Ну-ка, ну-ка – послушаем.
– Пригласить их, хана с его людьми, утром на завтрак, скажем – в избу, где Ольбег сейчас проживается. Как все усядутся, двери подпереть дрекольем и через окна из луков пострелять.
– Окна маленькие, всех не достанешь.
– Тогда хитрее сделать. Доски на чердаке подпилить, но не до конца – вроде лаза получится. Как хан с воинами откушать сядут, лаз выломать, и сверху из луков их пострелять. Ты помнишь, князь, как хан и воины его въезжали? Сабли и ножи у всех, а луков и щитов нет. Два лучника сверху всех и положат.
– Хм, пожалуй, может получиться. И ещё избу протопить как следует, – предложил воевода.
– Ох и хитёр ты! – удивился боярин. – Они от жары всё снимут, даже кольчуги и поддоспешники – не верю, что они без них. Хан – не простой воин, наверняка в броне, пусть и трофейной.
– План неплохой. Кому поручим?
– А вот пусть рыцарь с торками и исполняет. Их изба, они там всё знают. А торки лучники отменные.
– Всё, так и делаем, – твёрдо сказал князь. – Ратибор, сними рыцаря с торками от избы хана, всё равно они спать улеглись. Слушать там нечего, пусть гриди избу готовить будут, стрелы на чердаке сложат. Я холопам распоряжусь, чтобы избу натопили, как в бане, да еды для поганых спозаранку приготовили. А дальше дело за тобой, Словята. Сможешь сына освободить – должник я твой. Только в долгу оставаться не привык. А потом уже Ратибор в бой вступит. До утра времени немного, заболтались мы, а между тем полночь уже. Бог в помощь!
Князь встал, Словята и Ратибор пошли исполнять первую часть плана. Личная дружина у Словяты на загляденье, воины – как на подбор.
Князь накинул чёрный шерстяной плащ и поднялся на стену – он сам хотел видеть, как всё пройдёт. Да и как можно в тереме сидеть, когда столь важные дела сейчас начнутся?
Читать бесплатно другие книги:
