Рыцарь Корчевский Юрий
Едва они ступили в седловину, навстречу с громким лаем бросились две собаки. Конрад выхватил половецкую саблю, Алексей – нож. Однако с холма раздался громкий окрик, и собаки отбежали.
На холме, на его боковом склоне стоял пастух, сжимая в руке длинную палку-посох. В том, что он именно пастух, сомнений не было, поскольку дальше были видны пасущиеся овцы – целое стадо.
До пастуха далековато, и детали одежды разглядеть было невозможно. Кто он? Друг или враг? Половец или славянин?
Рыцари подошли ближе. Псы смотрели на них злобно, рычали, но не бросались.
Пастух был вполне европейской внешности, одет опрятно, и одежда не половецкая. Но тревога в душе Алексея не исчезла. Может, он раб, в плену у половцев?
Алексей поприветствовал мужчину на греческом языке:
– Добрый день.
– Я не понимаю, что ты сказал, путник, – произнёс пастух, услышав приветствие, – но желаю тебе доброго пути.
Пастух говорил по-русски, но в его речи была странная смесь старославянского и малороссийского языков.
– Ты рус? – с надеждой спросил Алексей.
Пастух кивнул.
– Половцев здесь нет?
Алексей спрашивал его на русском языке и медленно, чтобы его поняли.
– Нет, они на полуденную сторону и за Днепром.
– Чьи это земли?
– А сами вы кто будете? – вопросом на вопрос ответил пастух.
– Мы византийские воины, попали в плен к половцам, бежали. Сейчас идём в Киев.
Пастух выразительно посмотрел на саблю, висящую на ремне Конрада.
– По виду вы не половцы, а сабля у него – половецкая.
– Степняка убили, а оружие забрали. До этого совсем безоружными были.
– А не врёшь? Безоружному убить половца трудно. Да и не видел я, чтобы из половецкого плена бежали. Оттуда только два выхода: либо выкупят, либо дохлым в яму бросят.
– И мы в яме сидели, почти месяц. Не выкупила нас империя, вот и сбежали.
– И пешком столько прошли? – Пастух продолжал сомневаться в его словах.
– Что ты допрос устроил, как в пыточной избе? Дал бы хоть по куску хлеба, на ногах еле стоим.
– Это можно.
Пастух достал из плечевой сумы полкаравая хлеба и разломил его на три части. Одну часть убрал в сумку, а две другие протянул беглецам.
Рыцари уселись на траву. Собаки жадно смотрели на хлеб.
А пастух достал из сумки кусок сыра, располосовал его ножом и тоже протянул Алексею и Конраду.
– Чем богаты, тем и рады. Угощайтесь.
– Вот спасибо! Я хлеба давно не ел, соскучился, – ответил Алексей с набитым ртом.
– Друг-то твой больше на сыр налегает. И молчит всё время. Он немтырь?
– Не, говорит. Но он немец, по-русски не понимает.
– Так вы не греки?
– Наёмники мы, на службе у империи. Катафракты. Слыхал про таких?
– Не приходилось. Я ведь не воин, моё дело – овец пасти.
– Ты скажи всё-таки, уважаемый, далеко ли до ближайшего города и чьи это земли?
– Земли эти Киевского княжества, а ближний город – в одном дне пути. Волынь называется, княжества Волынского.
– А Киев далеко?
– Вон туда, – пастух махнул рукой на восток. – Дён семь идти, если спешно.
Да, далековато стольный град.
– А половцы не беспокоят?
– Ещё как! Месяца не проходит, чтобы не грабили. То отару угонят, то деревню сожгут, а жителей в полон уведут, язычники проклятые.
– А князья что же?
– Великий князь киевский Всеволод Ярославич, сказывают, тяжко болен. А другие князья в своих городах заперлись.
– Что-то не радостно у вас!
То ли какой-то сигнал пастух подал, причём Алексей ничего не заметил, то ли условлено у него с кем-то было, но вдали показались четверо всадников. Они довольно быстро приблизились, спрыгнули с коней. Одеты были как русские дружинники: шлемы-шишаки, кольчуги, круглые червлёные щиты, на поясах – прямые мечи в ножнах. Лошади не половецкие, крупные.
– Кого приветил, Иванко?
– Да приблудились вот двое, говорят – из плена кыпчакского бежали, а сами вроде из армии греческой.
– Разберёмся.
Старший из дружинников повернулся к рыцарям:
– Кто такие?
Рыцари поднялись с земли.
– Анри Саваж, маркиз бургундский, – представился Алексей. – Рыцарь, служил императору Константинополя. Месяц назад попал в плен к половцам, бежал. Мой товарищ – барон саксонский, Конрад Бюллов, тоже рыцарь. Только он по-русски не говорит.
Конрад не понял ни слова, но, услышав, что Алексей назвал его имя, кивнул.
Дружинник покрутил ус:
– К княжескому двору их доставить надо, пусть разбирается. Вроде не враги, к тому же – дворяне. Меж собой они быстрее сговорятся. Ты сабельку-то отдай, – обратился он к Конраду.
Тот непонимающе посмотрел на дружинника.
– Конрад, воин приказывает тебе саблю отдать, – пришёл на помощь дружиннику Алексей.
– Не он мне её вручал, не ему и забирать.
Алексей перевёл.
– Ну смотри, немтырь, забирать не буду, но если попробуешь из ножен её вытащить – срублю.
Алексей перевёл и эту фразу.
– По коням!
Воины вскочили в сёдла. Старший критически посмотрел на рыцарей. Исхудали мужики, но в кости широкие.
– Садитесь сзади.
Конрад и Алексей уселись на лошадей позади воинов. Лошади так и присели на задние ноги.
– Трогаем!
Ехали шагом. Если гнать рысью или галопом, лошади долго не выдержат.
Через час они подъехали к маленькому городку, окружённому высоким бревенчатым тыном. Проехали по подъёмному мосту, гулко простучав подковами. Ворота в крепость были распахнуты, но на площадке над воротами стоял дозорный.
– О! Пленных взяли?
– Не, говорят – лыцари.
Улочки городка были узкие и кривые, избы деревянные, в один этаж, и только церковь возвышалась над ними. Выехали на небольшую площадь.
– Слазьте, приехали.
И беглецы, и воины спрыгнули с коней.
– Вы тут присмотрите, – фраза относилась к воинам, остававшимся с рыцарями.
Старший прошёл вперёд и нырнул в калитку. Не было его довольно долго, не меньше четверти часа.
Алексей и Конрад с любопытством рассматривали окружающее. В русском городе ни один из них ещё не был, и всё им было внове. И мощённые плашками улицы, и сделанные из жердей тротуары, и даже сами избы – с резными наличниками окон, с продыхами у крыши для выхода дыма. Увидев, что у одной избы из-под крыши идёт дым, Конрад забеспокоился:
– Смотри, горит что-то.
– Очаг внутри топится, успокойся.
Наконец вышел старший дружинник:
– Князь к себе зовёт.
Глава 5 «ВЛАДИМИР МОНОМАХ»
Дружинник завёл беглецов во двор. Перед ними стоял деревянный княжеский терем. Алексей был разочарован. И это – княжеские хоромы? После византийских каменных дворцов он выглядел простой избушкой, в лучшем случае – охотничьим домиком.
– Это правда дворец князя? – усомнился Алексей.
– Нет, он бывает тут наездами, когда на полюдье выезжает. А палаты каменные у него во Владимире.
Понятно, во Владимире-Волынском. А полюдье означало сбор дани, когда князь с частью дружины объезжал города и веси своей вотчины.
Они вошли в дом, и дружинник повёл их в гридницу – большой зал, где собирались на советы или пиры княжеские дружинники, прозываемые ещё «гридями», или мужами, в отличие от простолюдинов, коих презрительно называли смердами или людинами.
Князья свои дружины лелеяли, давали частые и обильные пиры. Ведь только сильная и верная дружина могла защитить от врагов и принести богатую добычу. Зачастую княжеские жёны имели свою дружину, иногда не уступающую по численности княжеской. Десятниками нередко становились опытные воины, сотниками, тысяцкими или воеводами – служилые бояре.
Князья, кому это было по карману, заводили наёмников. Варяги составляли пехоту, торки – конницу. В случае важных действий при нападении противника формировались земские полки, фактически – ополчение.
В отношениях ценились сила и хитрость, принимаемая за мудрость.
После смерти от болезней великого князя киевского Всеволода Ярославича князья-наследники урядились о мирном разделе. Главный престол, киевский, по старшинству отошёл Святополку Изяславовичу, Чернигов – Владимиру Всеволодовичу Мономаху, Переяслав достался Ростиславу Всеволодовичу. Уезды поменьше отошли младшим: Владимир-Волынский – Давыду Игоревичу, Перемышль – Володарю Ростиславовичу, Теребовль – Василько, самому младшему.
Надо сказать, что большим уважением и любовью в народе пользовался Владимир Мономах. Половцы часто совершали набеги из степей, и князь со своей дружиной удачно провёл против них двенадцать битв. Был он благочестив, целомудрен, оправливал (судил) всегда честно, был щедр, но казна его всегда была полна, поскольку хозяином он был рачительным. При том не был чужд страстей, охотником на зверя и птицу слыл заядлым. После смерти 64-летнего Всеволода был в Киеве и мог сесть на престол, но вызвал из Турова Святополка.
Этот же был полной противоположностью Владимиру. Был жесток, корыстолюбив, властолюбив без ума и при этом твёрдостью характера не обладал. За собой из Турова он привёл дружину, поставив на должности в Киеве своих, чем сразу настроил против себя бояр и старших гридей киевских. И коварства имел не меньше византийского. Достаточно упомянуть, что по навету Давыда он заманил на именины Василько из Теребовля, схватил его и передал Давыду, который ослепил его. Случилось это в Белгороде, оба глаза Василько вырезал доверенный человек Давыдов, торк Беренди. И сам Давыд Игоревич был под стать Святополку, столь же жесток, беспринципен, лжив и жаден.
Ещё когда дружинник подходил к терему, Алексей спросил его:
– Князя-то как величать?
– Давыд Игоревич.
Ещё когда они ехали на лошадях, Алексей мучительно пытался вспомнить, кто из князей правит в Волынском княжестве. Теперь же, когда имя было названо, в мозгу будто молния сверкнула. Припомнил он из истории особо примечательные детали правления князя, и самое тяжёлое, даже гнусное впечатление – об ослеплении Василько. Он сразу решил, что из земель этих надо уносить ноги. Давыд – не тот князь, которому он мог бы служить.
Они вошли в гридницу.
У дальней стены стоял дубовый стол, за которым в кресле восседал князь в красном корзно. Был он средних лет, с аккуратно подстриженной бородкой. В кресле сидел, вальяжно развалясь, всем своим видом показывая, кто хозяин положения.
По европейской привычке Конрад, а следом и Алексей склонили в приветствии головы. Гнуть в три погибели спину, как на Руси, в европейских странах принято не было, особенно среди дворянства.
Князю это явно не понравилось.
– Это ты кого привёл, что за скоморохи?
Хорошо, что Конрад языка не знал, иначе бы он не стерпел уничижительного обращения. Он дворянин и рыцарь, и, по его мнению, по отношению к нему должен был быть определённый пиетет. Рыцари и дворяне и перед королями могущественных стран, вроде Франции и Британии, спин не гнули.
– Не скоморохи мы – рыцари и дворяне на службе византийского императора. В плен попали к половцам в бою с их превосходящими силами, из плена бежали.
– Да? – удивился князь и указал на Конрада: – А он что же молчит?
– Языка не знает. Он же из Саксонии, немец.
– Значит, наёмник?
– Да, катафракт.
– Это вроде бы тяжеловооружённая конница?
– Именно так, князь.
– И вы дворяне?
– Он – барон, я – маркиз.
– Хм, любопытно.
Князь явно не знал, как поступить с рыцарями. В плен он их не брал – сами пришли, вреда его людям они не причинили, опять же благородного звания, вроде бояр, как понял князь.
– У меня наёмниками служить будете?
– Сколь платить будешь? – не растерялся Алексей.
– А что платил император?
– Пятнадцать золотых монет, гиперпироны называются.
– Ого! Богат император, однако. За год?
Алексей усмехнулся:
– В месяц. Катафракты – ударная сила его армии, один такой всадник трёх, а то и четырёх легковооружённых всадников стоит. К тому же мы не рядовыми были, а кентархами. Им платили жалованье выше.
– Предлагаю вам у меня служить. Харч за мой счёт, жить будете в воинской избе, конь, справа и оружие мои.
– А жалованье?
– Опять ты о своём! Что трофеями возьмёте, то и ваше, ну, кроме моей доли.
– Я с товарищем посоветоваться должен.
– Поговорите во дворе, потом скажешь. Проводи, – это уже относилось к дружиннику, приведшему рыцарей сюда.
Дружинник вывел их во двор. И непонятно было, конвоировал он их или дорогу показывал. Но переходы в тереме и впрямь запутанные, заблудиться поначалу можно.
Алексей с Конрадом уселись на лавке у коновязи, и Алексей вкратце рассказал о разговоре.
Конрад нахмурился:
– Половцы – враги серьёзные, хотя бы из-за многочисленности своей. Но служить только за кров и хлеб я не согласен. Я не холоп – дворянин. Не хочет платить нам – найдёт других.
– Лады! Я узнал твоё мнение. Мне и самому не хочется служить под его рукой. Слышал я о нём: жаден, скуп, лжив и коварен.
– И когда ты только прослышать успел?
– Бывал в этих краях. Откуда, ты думаешь, язык знаю? – с этими словами Алексей поднялся и обратился к дружиннику: – Веди к князю.
Когда они снова вошли к князю, Алексей заявил, что за харч и кров они служить не согласны.
– Вот как? – неприятно удивился князь. – Мои за честь почитают.
– В западных странах деньгами платят.
– К другим князьям подадитесь? Ну-ну… Только условий лучше никто не предложит.
Князь сделал жест рукой, вроде – свободны, выметайтесь, и скривил презрительную рожу.
Дружинник вывел их со двора.
– Идите на все четыре стороны.
Идти-то можно было, только вечер скоро, и есть охота – дальше некуда.
– Что делать будем? – спросил Конрад.
– Ну, переночевать и на улице можно, всё же в крепости, под защитой. А насчёт поесть – ума не приложу. Ни денег нет, ни продать что-либо, вот если только саблю…
– Ни в коем случае! Я без оружия – как голый.
– Тогда надо наняться на разовую работу – за кусок хлеба и миску супа. Другого выхода я не вижу.
– Я дворянин, мне работать статус не позволяет.
– Говоришь, благородных кровей? Тогда и умрёшь от голода благородно.
Конрад засопел носом. Перспектива умереть от голода в далёкой стране его не прельщала.
В это время в город въехал обоз из четырёх повозок, гружённых мешками.
– Идём за ним, – скомандовал Алексей.
– Зачем?
– Может, поможем разгрузить за еду.
Обоз, громыхая колёсами, проехал квартал и остановился у постоялого двора. На крики извозчиков выбежал хозяин.
– Во двор заезжайте, к амбару.
Алексей подошёл к нему:
– Работы не найдётся? Нас двое.
– Денег не дам, – отрезал хозяин, – только за харчи.
– Договорились.
Пока перетащили тяжеленные, килограммов по семьдесят, мешки с гречей, просом да пшеницей в амбар, порядком устали. Силы были не те после плена и побега, истощали рыцари, ослабли.
Тем не менее хозяин слово своё сдержал, дав рыцарям по миске чечевичной похлёбки и по куску хлеба с салом. Оба давно не ели горячего, и Конрад с жадностью накинулся на еду.
– Ты помедленнее, – остановил его Алексей, – не то живот болеть будет.
Они съели всё, даже крошки со стола собрали. В животе разлилась приятная тяжесть, накатила истома.
– Хозяин, можно у тебя во дворе ночь провести?
– Не украдёте ничего?
– Как можно? Мы не тати, из плена половецкого бежали, к себе идём.
– Ох, Господи! Конечно, можно – рядом с амбаром, там навес есть. А утречком зайдите, я вам ещё хлебца дам.
Алексей горячо поблагодарил хозяина.
– Что он сказал? – поинтересовался Конрад, когда оба вышли из постоялого двора.
– Что мы можем переночевать во дворе, под навесом.
– Добрый хозяин! Пусть святая Мария ниспошлёт ему удачу в делах.
Под навесом лежало немного сена для лошадей. Рыцари соорудили себе лежанки и улеглись. Хорошо-то как! Алексей впервые за последний месяц почувствовал себя в безопасности. Жизнь пока не устроена, перспективы туманные, но в данный момент вполне сносно.
Конрад тут же отрубился, захрапел. Алексей покрутился, слушая могучий храп соседа, да и тоже уснул.
Разбудила их прислуга. Не специально, просто стали носить дрова из соседнего с амбаром сарая. Надо было печь топить, еду готовить для постояльцев.
Рыцари проснулись. Как могли, отряхнулись от остатков сена в волосах и одежде, зашли на кухню с чёрного хода. Тут уже хлопотали кухарки, а подросток подбрасывал дрова в печь.
Хозяин был тут. Увидев беглецов, он дал им целый каравай ржаного хлеба вчерашней выпечки и небольшой шматок сала.
– Не взыщите, хлопцы, чем могу…
Рыцари и этому были рады, искренне поблагодарили.
Вернувшись под навес, они съели половину хлеба и всё сало. Оставшийся хлеб Алексей сунул себе за пазуху.
– Будет чем пообедать. Ну что, идём, брат мой во Христе?
– А куда идём?
– В Чернигов, к князю Владимиру Мономаху.
– Откуда ты князей местных знаешь?
– Говорю же тебе, бывал я в этих краях.
– Полагаюсь на тебя. А в какой стороне моя страна?
– Вон там, – Алексей махнул рукой на северо-запад. – Только тебе одному, без денег, не добраться. Можно, конечно, если дойти до Днепра и наняться к купцам на судно. Так и с ними только до Новгорода, потом – пешком до Балтики, море такое.
– Знаю. Далеко меня судьба забросила!
– Ничего. Зато мир увидишь, диковины разные.
– Я ведь в Крестовый поход шёл, а оказался здесь. Варварская страна. Воистину, неисповедимы пути Господни.
– Идём, путь долгий.
Они вышли через городские ворота на восток. Перед ними лежала наезженная грунтовка, по обеим сторонам которой – холмистая степь с небольшими рощицами.
Дружинник на воротах внимательно посмотрел на них.
Когда отошли уже на изрядное расстояние, Алексей сказал:
– Не понравилось мне, как воин у ворот на нас посмотрел.
– Плюнь и забудь. Ты что, девица?
– Как бы князь подлость какую-нибудь над нами не учинил.
– Ты слишком подозрителен, Анри.
Они были в пути не менее часа. Уже и города не было видно, и Алексей успокоился.
Однако опасения его оправдались. Они уже миновали одну рощу и подходили к другой, как вдруг сзади послышался цокот копыт – ехал одинокий всадник.
Рыцари повернулись на звук, и Алексей заметил, что в опущенной правой руке наездника что-то блеснуло.
– Конрад, берегись, у него меч в руке! – и сам отпрыгнул в сторону.
Читать бесплатно другие книги:
