Судьба № 5 Корсакова Татьяна

– Ну и что ты тут стоишь? – спросил Клим раздраженно. – Видишь, все уже давно за столом, шашлык остывает.

– Они смеются, – прошептала девушка.

– Кто?

– Ваши друзья.

– Ну, смеются. – Клим нетерпеливо пожал плечами. – Димон рассказал новый анекдот. А что, у вас на Юпитере смеяться не принято?

Ну вот, сначала «у вас на Марсе», теперь «у вас на Юпитере». Наверное, с ней и в самом деле не все в порядке, раз она во всем видит подвох. Люди просто радуются какой-то удачной шутке, только и всего. А она, глупая, почему-то решила, что смеются над ней.

Смех за столом затих, все гости вопросительно смотрели в их сторону.

– Давай не будем заставлять народ ждать. – Клим больно сжал Алисин локоть.

– Давайте, – пробормотала она, семеня следом.

– Можно просто «давай», – сказал он, не глядя в ее сторону.

Их появление встретили бурными аплодисментами. Громче всех хлопала Даша.

– Прошу. – Клим помог своей спутнице усесться за стол, сам сел рядом, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь: – Ну, начнем, что ли?

Алиса даже представить себе не могла, какое это, оказывается, мучение – ужин на даче. С ножом и вилкой она еще худо-бедно справлялась, зато в ее гастрономических познаниях зияла огромная брешь. Она не знала названий доброй половины поданных к столу деликатесов. Хуже того – понятия не имела, как их нужно есть. Пришлось начинать с шашлыка, одного из немногих известных ей блюд. Шашлык был очень сочным и очень вкусным, давно уже Алиса не пробовала такого восхитительного мяса. Родительский бог призывал к аскетизму, поэтому мясо на их столе появлялось очень редко, в основном – по большим праздникам.

С шашлыком она кое-как управилась: ела, смущаясь, испуганно косясь по сторонам, чувствовала, что за ней наблюдают. Но очень скоро выяснилось, что настоящие мучения еще даже не начинались.

– Что это? – Алиса с ужасом посмотрела на бокал, наполненный чем-то пенящимся.

– Это шампанское, его пьют, – терпеливо, как умственно отсталой, объяснил Клим.

– Это мне?

– Не любишь шампанское? – спросила Даша. – Климушка, твоя дама не любит шампанское, налей ей лучше чего попроще, например водочки.

– Нет! Не надо водочки! – Алиса вместе со стулом отодвинулась от стола. – И шампанского тоже не надо.

В повисшей тишине стало слышно, как тонко звенят комары. Все гости, без исключения, смотрели в ее сторону.

– Может, коньяка? – вежливо поинтересовался Клим.

Остальные наперебой стали предлагать Алисе алкоголь.

– Не нужно! – Она протестующе затрясла головой. – Ничего не нужно!

– Э, так не пойдет. – Худой парень с несимпатичным, прыщавым лицом, – кажется, друзья называли его Димоном, погрозил Алисе пальцем. – Обязательно нужно выпить. Как же не выпить за знакомство?

– И за любовь! – поддакнула Даша.

– Вообще-то, я не пью.

– Как не пьешь? – Димон удивленно нахмурился.

– Не пью, и все. – Алисе вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этих неискренних уговоров и любопытных взглядов, от деликатесов с труднопроизносимыми названиями и от соблазна, закупоренного в затейливые бутылки.

– Почему? – спросил Клим.

Она чуть было не сказала – «потому, что это грех», но вовремя прикусила язык. Что она знает о людях из другого мира? Возможно, грехом тут считаются совсем другие вещи.

– Я не умею, – прошептала она.

– Совсем-совсем не умеешь? – уточнил Димон.

Алиса виновато пожала плечами, словно было что-то постыдное в том, что она не умеет пить.

– Не можешь – научим! – Даша перегнулась через Клима, пододвинула ей бокал.

– Не хочешь – заставим. – Димон радостно заржал, за столом одобрительно загудели. – Пей, красавица, это что-то вроде газировки. Ничего страшного.

Родители сказали бы, что она слаба духом. Алиса и была слабой и неопытной и не умела говорить «нет». Ну и пусть, это ее сознательный выбор!

А шампанское оказалось совсем не ужасным. И вовсе оно не горькое, и не похоже на бесовское зелье, и пузырьки так приятно щекочут нёбо.

– Ну как? – спросила Даша.

– Вкусно, – призналась девушка.

– Тогда пей до дна!

А что?! И запросто! Алиса сделала глубокий вдох, залпом допила содержимое бокала.

Ничего страшного не произошло. Шампанское золотисто-теплой волной опустилось в желудок, в носу защекотало. Алисе захотелось чихнуть, но она удержалась – некрасиво чихать в приличном обществе.

Ее решительный, совсем взрослый поступок снова вызвал шквал аплодисментов. Да что же они все хлопают, словно она какая-нибудь знаменитость?

– Съешь что-нибудь, – послышался сердитый голос Клима.

– Что? – испуганно переспросила Алиса.

– За столом принято не только пить, но и есть.

Девушке стало обидно, можно подумать, она какая-нибудь алкоголичка!

– Что тебе предложить?

Алиса обвела взглядом ломившийся от заморских разносолов стол, равнодушно пожала плечами.

– Ну? – нетерпеливо повторил Клим.

– На ваше усмотрение, – с достоинством сказала она и отвернулась.

– Тогда шашлык. – Клим не обратил на ее обиду никакого внимания.

А шашлык она уже, между прочим, ела…

Обида обидой, а есть хотелось довольно сильно. О завтраке, об овсяной каше на воде, растущий Алисин организм уже и думать забыл. Решено, она будет есть только шашлык, плевать ей на всякие буржуйские деликатесы!

Алиса не заметила, как опустела ее тарелка, а еще не заметила, как кто-то снова до краев наполнил ее бокал. А когда, наконец, заметила, то не испугалась. А что пугаться-то?! Это же почти как газировка…

Ох, и не нравилось ему происходящее! Он уже не один раз успел пожалеть, что пошел на поводу у судьбы-злодейки и связался с этой непутевой.

А девчонка и была непутевой. А еще наивной до неприличия. Или до неприличия глупой, он пока не до конца разобрался. Вела себя так, словно в компаниях никогда не бывала: на банальные суши смотрела с изумлением, когда он предложил, пробовала их с таким лицом, точно они были нафаршированы стрихнином. Шампанское пила залпом, дуреха.

После второго бокала Клим взял «алкогольный вопрос» под свой контроль, потому что понял: час-другой – и девчонка напьется вдрызг. Возись потом с ней… Впрочем, время показало, что ей и двух бокалов хватило с лихвой. О, как оживилась! И румянец на лице появился, и глаза зажглись шальным блеском, и смущаться, кажется, перестала. Сразу видно – эта не из тех, что после ста граммов тихонечко заваливаются спать. Эта из тех, кто «во хмелю буйный», даром что женщина.

В самый разгар веселья народ как раз решил, что пора бы окунуться, – на крыльцо вышел охранник Егор и призывно помахал Климу телефонной трубкой.

Звонили родители. Мама сначала долго и со знанием дела восхищалась Женевой, потом так же долго расспрашивала Клима о том, как проходит вечеринка. Дома или на свежем воздухе? В каком составе? Что «дети» кушают? Где он собирается всех размещать? Словно невзначай спросила про Маринку, а после того, как Клим сказал, что Маринка заболела и осталась в Москве, вздохнула с явным облегчением. Мама его подружку не жаловала, называла выскочкой и проходимкой, непутевого сына увещевала при каждом удобном и неудобном случае, потому что считала Маринку девицей «не их круга» и пролетарских корней ее откровенно побаивалась. А Климу на «корни» было плевать. Гораздо больше его занимала Маринкина модельная внешность и относительная неприхотливость. Подружка обходилась ему в каких-то двести долларов в месяц, что по нынешним временам было просто смехотворно маленькой суммой.

Потом трубку взял отец. В отличие от мамы, он вопросов не задавал. Он раздавал ценные указания. Отца Клим слушал молча, не перебивал и не перечил. Во-первых, потому, что перечить – себе дороже, а во-вторых, потому, что все ценные указания делались по существу.

– Ну, смотри, сын, чтобы все было хорошо, – сказал отец на прощание чуть смягчившимся голосом, – чтобы мы с матерью за тебя не волновались.

Клим пообещал, что все будет в лучшем виде, отключил связь и облегченно вздохнул. Он любил своих родителей, но, как и всякий индивидуум, достигший совершеннолетия, считал их опеку излишней и обременительной.

Часы на каминной полке пробили половину двенадцатого. Ого! Оказывается, Клим проговорил с родителями без малого сорок минут! Впрочем, для мамы, рекордсменки по телефонным разговорам, сорок минут – это далеко не предел.

Клим куда-то исчез, и Алиса загрустила, не сильно, а так, самую малость. У шампанского, оказывается, было чудесное свойство – оно не позволяло впадать в уныние, вселяло силы и уверенность в себе. А еще оно делало окружающих добрыми и очень милыми. Никто из этих славных ребят не желал ей зла. И даже прыщавый Димон больше не казался противным и скользким. Он опекал Алису в отсутствие Клима, рассказывал всякие смешные истории, дружески хлопал по спине, подливал еще шампанского.

За разговорами с ним она не сразу заметила, что гости решили искупаться. А когда, наконец, заметила, то очень удивилась и испугалась. Правда, испугалась намного меньше, чем удивилась.

Славные ребята поснимали почти всю одежду. Парни остались в плавках, девушки в купальниках, которые и купальниками-то нельзя назвать. Микроскопические яркие кусочки ткани почти ничего не скрывали, но девушек это совершенно не смущало. И укрыться побыстрее в воде они не торопились: прохаживались по бортику бассейна, кокетливо взвизгивали, когда кто-нибудь из парней обдавал их веером мерцающих брызг. Вот он, оказывается, какой – другой мир, веселый и раскрепощенный. В этом мире нет нужды прятаться за условностями, носить юбки до пят и болезненно краснеть под заинтересованными взглядами молодых людей. Здесь все другое, куда более интересное и настоящее, чем в ее собственном унылом мире. А еще где-то здесь есть Клим, которому вдруг, вопреки здравому смыслу, захотелось пригласить в это необычное приключение именно ее, Алису Волкову.

– Жарко, – сказал Димон.

– Жарко, – согласилась она и в подтверждение собственных слов обмахнулась льняной салфеткой.

– Тогда пошли купаться.

Алиса бы и пошла. Теперь, когда она узнала, что шампанское дарит человеку свободу и смелость, ей и море было по колено. Останавливало одно – отсутствие купальника. Она решила не сообщать об этом Димону, легкомысленно махнула рукой и сказала:

– Не хочу пока.

– Ну, смотри. – Димон не стал ее уговаривать, торопливо сбросил одежду и, виляя тощим задом, помчался к бассейну.

Алиса хихикнула – красный горошек на белых плавках Димона показался ей очень смешным. И сам Димон казался забавным, и все остальные…

Кажется, она задремала, только на секунду прикрыла глаза, и тут же плеск воды и голоса отдалились. А потом что-то изменилось: голоса стали громче, стул, на котором она сидела, вдруг качнулся, оторвался от земли и поплыл, а вместе с ним поплыла и Алиса. Ей бы открыть глаза, посмотреть, что это за чудо такое – летающий стул, но оказалось, что коварное шампанское прибрало к рукам Алисино тело, и распоряжаться им у нее уже нет никакой возможности. Остается только вяло удивляться и ждать, чем все закончится.

То, что случилось в следующее мгновение, было страшным и неправильным. Стул, который все это время покачивался плавно и умиротворяюще, дернулся, и Алиса под аккомпанемент собственных криков сорвалась вниз.

Внизу было холодно и мокро. И дышать сразу стало нечем – девушка попробовала, и в легкие тут же хлынула вода. Коварное шампанское оставило, наконец, ее тело в покое, предоставило ему неограниченную свободу. И тело, в отличие от Алисы, сразу же начало действовать: забилось в подсвеченной синим воде, рвануло вверх, туда, где воздух. Тело забыло, что не умеет плавать…

Что-то там такое происходило у бассейна. Что-то очень интересное, коль ребята, все до единого, сгрудились у бортика. Климу стало любопытно.

Он не сразу понял, что это такое. Это было похоже на диковинный ультрамариновый цветок или на большую медузу, бог весть, каким чудом очутившуюся в его бассейне. И только спустя мгновение, когда одураченный фантасмагорической картинкой мозг наконец включился, Клим понял, что это на самом деле такое.

Девчонка, бесполезный подарок, подброшенный ему на эту ночь шутницей-судьбой. А это синее, похожее не то на купол медузы, не то на гигантский лепесток ириса, это ее дурацкая плиссированная юбка. Теперь все ясно. Девчонка набралась и решила освежиться. При этом так торопилась, что и раздеваться не стала. Прав он оказался насчет ее потенциальной буйности…

Черт знает, сколько бы он вот так стоял и разглядывал безобразие, плавающее в бассейне, если бы не внезапное, как порыв осеннего ветра, осознание, что девчонка не плавает, а тонет! Или уже утонула…

Чертыхаясь, на ходу сбрасывая сандалии, Клим помчался к бассейну, прыгнул в воду: некрасиво, «солдатиком». Красоваться и входить в воду с разбегу, по дуге, не было времени.

Он успел вовремя: девчонка ушла под воду с головой и, кажется, уже перестала барахтаться. Клим поймал ее за тонкое, ускользающее запястье, потянул к себе, обхватил за талию, вытолкнул на поверхность. Непутевая глубоко вздохнула, закашлялась, судорожно забила руками по воде. Климу потребовались определенные усилия, чтобы удержать ее на плаву. Эта маленькая дура отчаянно мешала себя спасать.

А остальные тоже хороши: стоят, смотрят на происходящее как на бесплатное представление, и хоть бы один шелохнулся, чтобы помочь!

Нет, один все-таки шелохнулся: Виктор перегнулся через бортик бассейна, махнул Климу рукой. Вдвоем они кое-как вытащили утопленницу на сушу. Вытащить-то вытащили, а вот что делать с ней дальше, не знали. Клима хватило лишь на то, чтобы одернуть задравшуюся до талии плиссированную юбку и по ходу отметить, что у девчонки красивые ноги.

Девчонка тем временем продолжала кашлять: хватала ртом воздух и кашляла еще сильнее.

– Может, искусственное дыхание? – робко предположил Виктор.

– А кто будет делать? – язвительно уточнил Клим и обвел присутствующих испепеляющим взглядом. Теперь, когда операция «спасение на водах» подошла к более или менее успешному финалу, он позволил себе рассердиться.

– Ты и будешь! – фыркнула Даша. На эту маленькую стерву испепеляющие взгляды не действовали. – Ты ж у нас спаситель, тебе и карты в руки.

– Не нужно никакого искусственного дыхания. Она вон и так дышит. Лучше ее на бок переложить, – резонно предложил Иван. – Отлежится, откашляется…

– Кто ее пустил в бассейн? – спросил Клим, снимая мокрую майку.

– А мы, знаешь ли, к твоей зазнобе в няньки не нанимались! – возмутилась Даша. – Если не умеет плавать, не хрен в воду соваться.

– Дарья! – неожиданно резко сказал Виктор и дернул сестру за руку.

– Что – Дарья?! – огрызнулась та. – Что я не так сказала?!

– Да все ты не так сказала! Начать хотя бы с того, что эта, – Виктор махнул в сторону притихшей «утопленницы», – сама в бассейн не лезла. Ее Димон с Кушнеревым сбросили.

– Сбросили?! – Клим не поверил своим ушам. – А зачем?

– Да прикалывались мы. – По голосу чувствовалось, что Димону не по себе. – А что, уже и поприкалываться нельзя?

– Кто ж знал, что она плавать не умеет? – поддакнул Кушнерев, закадычный Димонов дружок.

– А вы бы спросили! – заорал Клим, внезапно осознавший, что из-за этих вот раздолбаев в его доме едва не произошел несчастный случай со смертельным исходом.

– А как ее спросишь? Она ж пьяная в хлам! – Дашка брезгливо поморщилась.

– А не ты ли, голуба, ей шампанское наливала?! – Клим понизил голос почти до шепота. Близкие поняли бы, что его терпение на исходе, но в этой компании пьяных балбесов не было особо близких, только Виктор.

– А не надо было свою царевну-лягушку на нас, таких плохих, оставлять! – Даша не могла позволить, чтобы последнее слово осталось не за ней. Даже предупреждающий взгляд брата на нее не подействовал. – Надо было остаться с нами и самому пасти свое сокровище.

Да что с ней разговаривать, с дурехой малолетней? Клим досадливо махнул рукой и переключился на выловленную из бассейна девчонку. Девчонка уже перестала кашлять, сидела, подтянув коленки к подбородку, и клацала зубами. Она и до купания не выглядела как мисс Мира, а сейчас и подавно. Прилипшая к телу маечка подчеркивала болезненную худобу и грудь незавидных для восемнадцатилетней барышни размеров. Мокрые волосы сосульками свисали вдоль бледного лица, что, в общем-то, тоже красоты не добавляло. А еще этот взгляд – удивленный и затравленный одновременно. Такой взгляд, наверное, бывает у маленького ребенка, впервые в жизни столкнувшегося с несправедливостью и жестокостью взрослых. Именно этот взгляд и добил Клима.

– Ладно, повеселились. – Он подхватил девчонку на руки, бросил предупреждающий взгляд на собравшуюся было что-то сказать Дашу, и – о, чудо! – та промолчала.

Остальные старательно демонстрировали свое полное равнодушие к происходящему – и на том спасибо. Девчонка продолжала дрожать и все пыталась отстраниться. Она думала, Клима могло взволновать ее тщедушное тельце!

– Не ерзай, – проворчал он, и девчонка тут же затихла, даже дрожать перестала – дисциплинированная!

Клим удовлетворенно хмыкнул, подмигнул Виктору и понес свою «утопленницу» к дому. Девчонку предстояло еще высушить и обогреть. Не болтаться же ей по даче в этой ужасной мокрой юбке?

– Ты как? – спросил Клим, ногой открывая дверь, ведущую в спальню.

Девчонка пробубнила в ответ что-то неразборчивое.

– Нормально? – Он аккуратно поставил ее на коврик перед кроватью.

Спасенная пошатнулась, но не упала, неловко переступила с ноги на ногу, испуганно посмотрела на растекающуюся на коврике лужу.

– Одежки придется снять, – сказал Клим задумчиво.

Девчонка испуганно ойкнула и поспешно отступила к выходу на террасу.

– Куда?! – рявкнул он и поймал дуреху за руку. – Я имел в виду, что тебе нужно переодеться во что-нибудь сухое. Ясно?

После небольших колебаний она молча кивнула.

Клим осмотрел это недоразумение с ног до головы, а потом сказал:

– Моя рубашка сгодится.

Его рубашка доходила девчонке до колен. При желании она могла бы обернуться ею дважды, но у девушки, похоже, было одно-единственное желание – чтобы Клим поскорее ушел и оставил ее в покое. Это желание так явно отражалось на ее скуластой мордашке, что Климу стало смешно. А еще немного обидно: до сегодняшнего дня ни одна девушка не изъявляла такого очевидного стремления вытурить его из его же собственной спальни. А девушки у него были уж куда попривлекательнее этого подкидыша судьбы.

– Ну ладно, ты тут располагайся, а я пошел, – сказал он с саркастической ухмылкой. – Или желаешь продолжения банкета?

Девчонка так энергично затрясла головой, что с ее мокрых волос во все стороны полетели брызги.

– Не желаешь? – на всякий случай уточнил Клим и продолжил тоном гостеприимного хозяина: – Тогда чувствуй себя как дома. Если тебе еще не надоели водные процедуры, можешь принять ванну…

При упоминании о воде девчонка дернулась, попыталась натянуть рубашку на голые коленки.

– Надоели? – Клим понимающе кивнул. – Тогда обсыхай и ложись спать.

– Где? – робко поинтересовалась она.

– Вот прямо здесь, на эту кровать. А что тебя смущает?

Что ее смущает? Хороший вопрос. Алиса одернула рубашку. Да ее смущает абсолютно все! Вот, к примеру, эта рубашка: она такая короткая, всего лишь до колен. А под рубашкой ничего нет, потому что вся Алисина одежда мокрой кучей валяется на полу в ванной, и после ухода Клима нужно будет обязательно развесить вещи на полотенцесушителе, чтобы все успело высохнуть к утру. Ее смущает эта комната и огромная кровать, застеленная пушистым покрывалом. Ее смущает произошедшее у бассейна, она до сих пор не может понять, как очутилась в воде. Но больше всего ее смущает Клим: по пояс голый, неприлично красивый и обидно насмешливый.

– Все, русалка, я пошел. – Он махнул ей рукой и скрылся за дверью.

Надо же, он назвал ее русалкой. Такое красивое имя! Жаль, что оно ей совсем не идет. Ну какая из нее русалка? У русалки должны быть длинные-предлинные волосы, стройная фигура и рыбий хвост. А у нее нет ничего из вышеперечисленного. Она вообще личность, ничем не выдающаяся, непонятно каким образом попавшая в этот чужой мир. Вот если бы на ее месте оказалась Мелиса, та наверняка не растерялась и уж точно не испугалась бы, а, наоборот, очень обрадовалась бы. Алиса представила, как удивится Мелиса, узнав о приключениях сестры. Скорее всего, не поверит. Или поверит лишь десятой части, самому незначительному. А про Клима не поверит ни за что, обзовет его эротической фантазией, а ее саму – врушкой. Алиса улыбнулась, мысли о сестре вернули ей душевное спокойствие, или почти вернули.

Она покосилась на закрытую дверь, спрыгнула с кровати, шмыгнула в ванную. Стараясь не обращать внимания на свое жалкое отражение, развесила одежду сушиться. Постояла немного, любуясь сияющим кафелем и элегантной сантехникой. Обнаглев окончательно и в душе гордясь своей бесшабашной смелостью, изучила содержимое многочисленных тюбиков и бутылочек. А в довершение всего взяла с полки пушистое розовое полотенце, закрутила его «чалмой» на голове и вернулась в комнату.

Из распахнутой настежь двери, ведущей на веранду, тянуло свежестью, слышались веселые голоса и звуки музыки. Алиса поежилась, прикрыла дверь. В комнате стало значительно тише. Настенные часы показывали час ночи. Для Алисы, привыкшей ложиться спать в девять, время было просто запредельное. Организм, всего за полдня переживший потрясений больше, чем за всю предыдущую жизнь, молил об отдыхе. Да и шампанское выветрилось еще не окончательно, голова кружилась и шумела. Алиса постояла в раздумьях перед кроватью, потом широко зевнула, забралась под пушистое покрывало. Она уснула, едва голова коснулась подушки. Стрессы стрессами, а здоровый сон еще никто не отменял.

На лужайке перед бассейном было весело, народ уже и думать забыл о недавнем происшествии. Народ резвился: пил, курил, купался и танцевал. Клим присоединился к этому безобразию не без удовольствия. В конце концов, у него есть полное моральное право расслабиться. Денек выдался не из легких: Клим играл с судьбой в кости, спасал от смерти «прекрасную даму» – не так уж и мало для отдельно взятого индивидуума, да еще такого безответственного, как он.

При появлении хозяина царившее на лужайке веселье сбавило обороты. На Клима смотрели с жадным интересом, точно ожидали, что он прямо сейчас выкинет что-нибудь этакое. Или уже выкинул…

– Что? – спросил он всех сразу.

– Как там прошло? – Димон, многозначительно ухмыляясь, сунул ему рюмку коньяка.

– Где «там»? – Клим опрокинул в себя коньяк, удовлетворенно хмыкнул. – Не понимаю, о чем ты.

– Он о твоей даме сердца. – Дашка подошла к Климу вплотную, потерлась горячей щекой о его плечо. Вот проходимка!

– И что вас интересует? – Он едва удержался, чтобы не всыпать Дашке за очевидное подстрекательство и внесение смуты в стройные ряды его приятелей.

– Нас интересует, Климушка, намерен ли ты сдержать свое слово и соблюсти условия договора? – Негодница и не думала оставлять его в покое.

– Уже сдержал и соблюл, – отмахнулся он, наливая себе еще коньяка и выискивая взглядом на разграбленном столе лимончик.

Димон и Кушнерев при его словах радостно заржали, словно услышали самую лучшую в мире шутку. Виктор неодобрительно покачал головой. Похоже, друг был единственным человеком, не считая самого Клима, которого вовсе не забавляло происходящее. И только Дашка осталась верна себе.

– Как-то ты быстро управился, Климушка, – сказала со снисходительной улыбкой.

Вторя ее не слишком лестному комментарию, представительницы слабой половины человечества смущенно захихикали.

– Уж как смог. – Клим развел руками. Вступать в глупые перебранки не входило в его планы. В его планы входило напиться, «проредить» оставшиеся на столе закуски, еще разок окунуться в бассейн, может быть, полюбоваться на звезды, а потом просто завалиться спать. Одному, потому как спать с той дурехой, которую судьба по чистому недоразумению подсунула ему в сердечные подруги, ну, вы извините…

В общем, Климу удалось кое-как отшутиться и отвертеться. Друзья, уже далеко не трезвые, продолжили предаваться милым человеческим слабостям. На лужайке перед бассейном, да и в самом бассейне, воцарился прежний жизнеутверждающий бедлам. Даже вредная Дашка от Клима отстала, лишь изредка одаривала презрительными взглядами. Да что ему, двадцатидвухлетнему зубру, взгляды какой-то малолетней вертихвостки…

Реализуя свою программу-максимум на сегодняшнюю ночь, Клим не заметил, как увлекся. Хорошим коньяком легко увлечься. Именно увлечься, а не бездумно напиться. Теперь парню было по-настоящему хорошо, и звезды на черном бархате неба горели ослепительно ярко, и хотелось слагать вирши в честь их загадочной красоты.

Он еще долго сидел бы вот так, подставив лицо лунному свету, если бы не гости. Гости, которые начали расслабляться на пару часов раньше, чем он, устали. Гости хотели спать. Самые стойкие и самые благоразумные разбрелись по дому в поисках места для ночлега. Самые слабые и невоздержанные, в лице Димона и Кушнерева, трогательно обнявшись, уснули прямо под столом. Их заливистый храп вносил диссонанс в лирическое настроение Клима, мешал «единению с космосом»…

…В его комнате было не так чтобы очень темно – полная луна заглядывала в окно, ее свет с успехом восполнял недостаток освещения, – но Клим в своем нынешнем лирическом настроении не заметил лежавшую на кровати женщину. А когда заметил, чертовски удивился.

Нет, он еще помнил, что привел в свой дом девчонку-подкидыша. Помнил, как говорил ей: «чувствуй себя как дома», но сейчас в его постели спала совершенно другая девушка. У этой девушки были такие ноги, что просто – ах! И позвоночник ее изгибался волнительно и призывно. И на пояснице с чувственными ямочками дерзко красовалось клеймо в виде трилистника. А на ягодицы, логическое продолжение ног и поясницы, Клим, не отрываясь, смотрел бы целую вечность. Что это? Судьба решила явить ему свою милость, заменила неуклюжую лягушку на царевну?

Клим скользнул взглядом вверх по позвоночнику, рассчитывая насладиться видом девичьей спины, но спину коварно прикрывала его собственная рубашка, измятая, несколько раз перекрученная вокруг тонкой талии. Он даже застонал от досады. Кажется, судьба решила его подразнить, спрятать от глаз все самое интересное.

А он не отступится!

Нет, теперь, когда он увидел эти ямочки и это немыслимое клеймо, он просто перестанет себя уважать, если остановится на полпути и не узнает, насколько хорошо все остальное…

Его судьба спала очень крепко. Или притворялась, что спит. У судьбы были по-детски острые лопатки и трогательная впадинка у основания шеи. Было невыносимо хорошо касаться губами этой впадинки и вдыхать тонкий аромат чуть влажных волос. Он и не догадывался, что на женском теле есть такие целомудренные и одновременно магнетически чувственные места.

Наверное, совершая свои чудесные топографические открытия, Клим увлекся. Потому что его судьба нетерпеливо повела плечом и сделала попытку проснуться: перевернулась на спину, открыла глаза. Глаза были сонными и очень красивыми. В обманчивом лунном свете они казались антрацитово-черными. От дневной легкомысленной синевы не осталось и следа. И лицо оказалось красивое. Из-за чуть раскосых глаз, из-за высоких скул и слишком бледной кожи красота эта не была канонической. Чтобы ее увидеть и оценить, нужен мерцающий лунный свет.

Кажется, судьба решила, что он ей снится – улыбнулась ему чуть удивленно и закрыла глаза. Клим усмехнулся – у него есть пара способов доказать свою реальность этой спящей красавице. И он намерен использовать их все, по очереди…

Ей снился Клим. Клим шептал какие-то смешные глупости и лез с поцелуями. Сон был очень интересный и очень романтичный. Ей никогда раньше не снилось ничего подобного. И щекочущее кожу горячее дыхание, и соль поцелуев, и тяжесть чужого тела, и боль… разве во сне бывает больно?..

Его судьба проснулась окончательно. Еще бы она не проснулась, в самый кульминационный момент! Она же красавица спящая, а не мертвая…

Она проснулась, и ей что-то не понравилось. Но Климу уже было недосуг разбираться, почему девушка кричит и царапается. Может, от избытка чувств… так бывает, он знает. В любом случае он уже не сможет остановиться, чтобы поподробнее расспросить свою строптивую судьбу о причинах ее недовольства. Спросит потом…

Алиса знала, что такое бывает. Она даже знала, как это называется. Но, оказывается, она не знала главного – для этого согласия женщины не требуется. Даже если ей тяжело, и больно, и нечем дышать…

Вот он, оказывается, какой, другой мир, – жестокий и равнодушный. А она, дура, так старалась стать его частью…

Ух, как хорошо! Он, матерый двадцатидвухлетний зубр, понятия не имел, что может быть так хорошо. Все-таки он баловень судьбы. Этой ночью судьба не поскупилась на сюрпризы и чудесные превращения. Клим счастливо улыбнулся, перекатился на бок, посмотрел на девчонку.

Она лежала на спине, бездумным взглядом уставившись на лунные узоры на потолке. Теперь, когда он мог не торопиться и позволить себе роскошь рассмотреть ее во всех подробностях, она не казалась ему такой уж волшебно-чувственной. Самая обыкновенная девчонка, просто с высоким потенциалом. Когда-нибудь, если она достанется опытному мужчине, из нее может выйти толк, такого рода магнетизм дорого стоит. Но это в обозримом будущем, а пока – это самая обычная девчонка.

Наверное, нужно было ей что-нибудь сказать, хотя бы «спасибо», но Клим не стал, почувствовал, что ей не нужна его благодарность. Вместо «спасибо» он сказал «спокойной ночи», а она даже не кивнула в ответ, лежала, забросив руки за голову, разглядывала лунные узоры. Она выглядела так, словно ее только что посетило озарение, не слишком приятное, но очень важное. В этот момент Клим понял, что ошибся, потенциал у нее намного выше, чем ему показалось сначала. Ему вдруг захотелось стать тем самым «опытным мужчиной», узнать, а как оно, когда на полную катушку, со стопроцентной отдачей. Но шестое чувство шепнуло – «не сейчас, может быть, утром».

Утром так утром. Он поговорит с этой… черт, он ведь до сих пор не знает, как ее зовут, – завтра, предложит ей что-то вроде покровительства. А пока нужно поспать, уже светает…

Хорошо, что он оставил ее в покое. Если бы он полез с разговорами или, не дай бог, с ласками, Алиса бы не выдержала, сорвалась в истерику. А ей не хотелось, чтобы он запомнил ее вот такой: слабой, рыдающей над своей загубленной девичьей честью. Что уж теперь? Сделанного не вернешь. Кажется, он уснул… Хорошо…

Рубашка сильно измялась, ее бы погладить, да нечем. Алиса аккуратно повесила ее на бортик ванны. Ее собственная одежда была еще чуть влажной, но теперь это уже не имело никакого значения. Девушка вышла на веранду, посмотрела на загорающийся красным горизонт. Скоро наступит утро, и все узнают о том, что она сделала, о том, что с ней сделали. Обязательно узнают, это уже отпечаталось на ее лице, въелось в кожу…

– …Надеюсь, ему понравилось, – послышался насмешливый голос.

Алиса вздрогнула, обернулась – в плетеном кресле, забросив ногу за ногу, сидела Даша.

– Ты о чем? – От смущения язык стал сухим и неповоротливым.

Даша закурила, сказала с непонятной горечью:

– Да все о том же. Климу понравилось… быть с тобой?

– Тебя это не касается.

Даша согласно кивнула:

– Он говорил, что ты уродина, долго не желал соглашаться.

– На что соглашаться? – Алиса не хотела спрашивать, но все равно спросила.

Даша ответила не сразу, выпустила колечко дыма, понаблюдала, как оно растворилось в предрассветном тумане.

– Не бери в голову. – Она небрежно махнула рукой. – Просто подружка Клима заболела, и мы поспорили, что он заменит ее первой встречной. Вернее, пятой встречной, любит наш Климушка цифру пять! Ну вот. – Даша сделала драматическую паузу. – Пятой, к его ужасу, оказалась ты. Да ты не переживай. Судя по всему, для него внешность партнерши не имеет решающего значения.

– Какой партнерши? – спросила Алиса шепотом.

– Сексуальной. Какой же еще? – Даша глубоко затянулась и зашлась кашлем.

Все нормально… Все хорошо. Алиса как-нибудь с этим справится. Девушка потерла виски. Вот она, плата за право узнать, какой он на самом деле, другой мир. Ну и что, что плата слишком велика? Что уж теперь?..

Даша перестала кашлять, достала что-то из кармана джинсов, протянула ей.

– Вот, бери.

– Что это?

– Это деньги, Клим попросил тебе передать. Да бери, бери. Тут сто баксов. На пластическую операцию не хватит, но зато сможешь купить себе какую-нибудь приличную шмотку.

Алиса взяла купюру, повертела в руках, спросила срывающимся от унижения и обиды голосом:

– Почему он сам их не отдал?

– Ну, кто ж его знает? – Даша развела руками. – Может, постеснялся. Он же у нас парень с принципами.

– Да, я понимаю. – Стодолларовая бумажка жгла ладонь огнем, Алиса сунула деньги в карман.

– Хорошо, что понимаешь. – Даша покровительственно улыбнулась. – И вот еще что: езжай-ка ты домой, пока все спят. А то остальные в курсе этой дурацкой затеи. Еще начнут с расспросами приставать. Тебе, наверное, неприятно будет. Тут метрах в трехстах от дома, возле продовольственного магазина, бомбилы кучкуются…

Дальше Алиса не слушала, смотрела на зарождавшийся в небе рассвет и ни о чем не думала. В голове было пусто – спасибо тебе, Господи!

Ворота ей открыл заспанный, ко всему равнодушный охранник. Даже не поинтересовался, куда это она собралась в такую рань. А может, охранник тоже в курсе?..

К магазину Алиса не пошла, направилась к речке. Походила по берегу, посмотрела на стлавшуюся над водой сизую дымку. Зря Клим ее спас. Лучше бы не спасал, не пришлось бы сейчас примеряться, выискивать место поглубже, чтобы уж наверняка…

Ее спугнули рыбаки: не станешь же сводить счеты с жизнью на глазах у посторонних? И вообще, это не выход, это трусость и душевная слабость. Не дождутся! Кто конкретно не дождется, Алиса не знала, но именно эта острая и злая мысль выдернула ее из вязкого мира разбитых иллюзий и душевных терзаний.

На пятачке перед магазином стоял лишь один потрепанный «жигуленок». Остальные таксисты, наверное, еще спали. Да и про хозяина этой машинки ничего нельзя было сказать наверняка, может, он тоже спит.

Алиса присела на самый край покрытой росой скамейки, приготовилась ждать.

– Эй, красотуля! Мы едем или просто отдыхаем?

Алиса подняла голову – прямо перед ней стояла высокая, очень худая женщина в джинсах и растянутом свитере. Женщина курила и рассматривала ее с ленивым интересом.

– Наверное, мы едем. – Алиса нашарила в кармане стодолларовую бумажку, протянула таксистке. – Этого хватит?

Женщина заграбастала купюру, сказала весело:

– Это, красотуля, зависит от того, куда ты хочешь попасть.

– Мне бы в Москву.