История магии. Обряды, ритуалы и таинства Леви Элифас

Глава 7

СВЯЩЕННАЯ КАББАЛА

Обратимся теперь к источнику истинной науки – вернемся к Священной Каббале, к традиции детей Сифа, которую Авраам вынес из Халдеи, Иосиф передал жрецам Египта, Моисей взрастил, Библия зашифровала языком символики, Спаситель раскрыл святому Иоанну, и тот во всей полноте изложил ее в святых образах – в своем Апокалипсисе.

Каббалисты отмели все, что могло привести к идолопоклонству. Да, они изображают Бога в виде человеческой фигуры, но это просто иероглифический знак. Для них Он – это мудрая, любящая, живая бесконечность. Каббалисты не считают Его ни «совокупностью всего сущего», ни некоей абстракцией, ни философски определяемой сущностью. Он – во всем, Он больше и величественнее всего. Само имя его непроизносимо, и все же имя это может выражать лишь человеческие представления о Его божественности[56]. Человек не способен постичь Бога в себе. Он – абсолют веры, но абсолют разума есть Бытие. Бытие существует само по себе и само себе является причиной. Можно много рассуждать о том, почему существует то или это, но абсурдно было бы искать причину Бытию, ибо это означало бы противопоставить Бытие самому себе.

Разум и наука демонстрируют нам, что способы существования в Бытии выстраиваются в соответствии с законами гармонии и иерархии. С восхождением на каждую очередную ступень иерархия приобретает все более и более монархический характер. Рассудок не может предстать перед абсолютным правителем без того, чтобы впасть в ошеломление перед теми высотами, которые его окружают, – и после этого ищет спасения в молчании и благоговейной вере. Несомненно, что и для науки, и для рассудка представление о Боге является величайшим, самым святым и полезным представлением из тех, что когда-либо вдохновляли людей. Человечество – это самое действительное явление Бытия, и если бы оно было ложным, то получалось бы, что Природа формулирует бессмыслицу, пустота утверждает жизнь, и можно было бы сказать одновременно, что Бог есть и что Бога нет. Именно этой философской и неопровержимой реальности, или, иными словами, утверждению Божества, каббалисты и дали имя, содержащее в себе все прочие имена[57]. Из соответствующих этому имени цифр можно вывести все числа мира, а из соответствующих ему иероглифических знаков – все законы Природы и все, что они вмещают. Мы не будем сейчас возвращаться к тому, что уже было подробно изложено в «Учении и ритуале Высшей Магии»; но можно добавить, что на письме каббалисты излагают это имя четырьмя основными способами: 1) как JHVH, что читается вслух лишь по названиям букв, Йод-Хей-Вав-Хей. Вопреки всем аналогиям, это имя раскладывается как Иегова, так как искаженный таким образом Тетраграмматон раскладывается не на четыре, а на шесть букв; 2) как ADNI, что означает Господь и читается как Адонай; 3) как AHIH, что означает Бытие и произносится Эеей; 4) как AGLA, читается так же, как пишется, и на иероглифическом уровне содержит в себе все таинства Каббалы.

Буква алеф – это первая буква алфавита иврита, и, символизируя единство, она представляет в иероглифической форме учение Гермеса – то, что вверху, равно тому, что внизу. В соответствии с этим у буквы две руки, одна из которых указывает в небеса, а вторая таким же жестом – на землю. Буква гимель – это третья буква алфавита иврита, она численно обозначает триаду, а иероглифически – деторождение и плодородие. Ламед – двенадцатая буква, и выражает она совершенный круг. Если же ее рассматривать как иероглифический знак, то она означает циркуляцию вечного движения и отношение радиуса к окружности. Удвоенная буква алеф означает синтез. Следовательно, имя Агла означает: 1) единство, триадой завершающее цикл чисел, ведущий обратно к единству; 2) плодотворный принцип Природы, к тому же единственный; 3) первоначальную истину, оплодотворяющую науку и восстанавливающую единство последней; 4) оплодотворение, анализ, научность и синтез; 5) три ипостаси, являющиеся единым Богом; тайну Великого Делания, которое есть фиксация Астрального Света усилием воли и которое адепты представляют в виде змея, пронзенного стрелой, что и образует букву алеф; 6) три действия – растворение, сублимацию и фиксацию, соответственно трем основным веществам – Соли, Сере и Ртути, что в целом обозначается буквой гимель; 7) двенадцать Ключей Василия Валентина, представленных буквой ламед; 8) и, наконец, Делание, завершенное в соответствии с принципами и воспроизводящее их же.

Таков источник каббалистической традиции, объединивший всю Магию единым словом. Постичь, как это слово читается и произносится, буквально понять таинства и перевести свое знание в действие – значит получить ключ к чудесам. Сказано, что при произнесении слова «Агла» следует повернуться лицом на восток, что призвано символизировать единство помыслов и знакомство с восточной традицией. Далее следует помнить, что, согласно Каббале, совершенное слово – это слово, реализованное действием, отсюда и часто встречающееся в Библии «facere verbum» – «делать слово», в смысле произведения действия. Следовательно, произнести слово «Агла» – значит пройти все испытания перед посвящением и завершить всю предварительную работу.

В «Учении и ритуале Высшей Магии» было сказано, что имя Иегова расщепляется на семьдесят два пояснительных имени, именуемых Шемахамфораш. Искусство применения этих семидесяти двух имен и обнаружения в них ключей универсальной науки каббалисты называют Ключами Соломона. На самом деле в конце сборника молитв и заклинаний, носящего это название, обычно приводится семьдесят два магических круга, составляющие тридцать шесть, то есть четырежды девять, талисманов – абсолютное число, помноженное на тетраду. На каждом из этих талисманов содержится по два из семидесяти двух имен, знак, символизирующий их число, и та из четырех букв Тетраграмматона, которой этот талисман соответствует. Отсюда и четыре масти карт Таро: Стена, соответствующая букве йод, Меч, соответствующий вав, Чаша, соответствующая хей, и Пентакль, соответствующий завершающей хей. В Таро появилась и дополнительная десятичность, синтетически повторяющая характер единения[58].

Пентакль каббалистических букв

Согласно бытующим в Магии представлениям, тот, кто владеет Ключами Соломона, может общаться с духами всех уровней и добиваться подчинения всех сил Природы. Эти Ключи, столь часто теряемые и столь часто обретаемые вновь, являются не чем иным, как талисманами семидесяти двух имен и таинствами тридцати двух иероглифических путей, представленных Таро. С помощью этих знаков и бесконечного множества их сочетаний возможно естественным и математическим образом раскрыть все тайны Природы, и именно в этом смысле устанавливается связь со всей иерархией разума.

Каббалисты в мудрости своей всегда предостерегали против того, чтобы в бодрствующем состоянии поддаваться видениям, галлюцинациям и игре воображения. Поэтому они избегали и всех нездоровых экспериментов по вызыванию духов, расшатывающих нервную систему и отравляющих разум. Экспериментировать с явлениями сверхъестественного видения – не лучше, чем потреблять опиум и гашиш. Как дети, такие озорники часто безрассудно вредят сами себе. Каждый может однажды отравиться, даже забыться с помощью алкоголя, но уважающий себя человек второго раза уже не допустит. Граф Жозеф де Местр говорит, что наступит день, когда свою сегодняшнюю глупость мы будем высмеивать так же, как сейчас смеемся над средневековым варварством. Что бы он подумал, увидев современный сеанс столоверчения или послушав салонные рассуждения о мире духов? Мы, несчастные создания, мечемся от одного абсурда к другому, противоположному. XVIII век в борьбе с суевериями отринул религию – а сейчас мы пытаемся компенсировать это, уверовав в сказки старых бабок. Возможно ли быть большим христианином, нежели Вольтер, и при этом верить в привидения? Мертвому совершенно так же не под силу вернуться на однажды покинутую землю, как ребенку – снова попасть в утробу матери[59]. То, что мы называем смертью, – рождение в совсем другой жизни. Природа не повторяет то, что однажды уже было сделано, дорога существования ведет только вперед, основные законы никто не в силах изменить. Ограниченная обслуживающими ее телесными органами, душа человека может взаимодействовать с предметами видимого мира только их посредством. Тело – это оболочка, приспособленная к тому физическому окружению, в котором здесь пребывает душа. Тело ограничивает возможности души, но лишь в этих границах активные действия вообще являются возможными. Без тела душа находилась бы повсюду, но нигде не могла бы проявить себя, затерялась бы в бесконечности и исчезла бы, будучи поглощена Богом[60]. Представьте себе каплю чистой воды, заключенную в ампулу и брошенную в море. Пока оболочка ампулы цела, капля продолжает свое личное существование, но если оболочка повредится – каплю будет уже не найти в океане.

Создавая духов, Бог мог обеспечить им личное самосознание только за счет заключения их в оболочку, которая централизует их действия и ограничения которой спасают душу от потери себя. Когда душа отделяется от тела, она неизбежно меняет вместе со своей оболочкой и свою окружающую среду[61]. Дальше она движется, будучи облаченной только в астральную форму, в носителе из света, поднимаясь, в силу своей природы, над атмосферой, как воздух поднимается из воды, вырываясь из разбитого корабля. Мы говорим, что душа возносится потому, что возносится несущий ее свет, и потому, что к этому привязаны и действие, и сознание[62]. Атмосферный воздух плотен для светоформ, плотность которых гораздо меньше, и опуститься вниз они могут лишь внутри другого, более плотного носителя. Где они могли бы обрести такой носитель над нашей атмосферой? Вернуться на землю они могут только путем перерождения, и такое возвращение можно счесть наказанием, поскольку оно означает отказ от статуса свободного духа и возврат к ученичеству. Более того, католическая церковь вообще не допускает такой возможности.

Излагаемое далее учение каббалисты формулируют единственной аксиомой: дух облачается, чтобы снизойти, и разоблачается, чтобы вознестись. Разум ведет восходящую жизнь. В материнской утробе ребенок ведет растительную жизнь, получая все питательные вещества через пуповину, как дерево – через корни, которыми крепится к земле. Затем пуповина рвется, и ребенок переходит от растительного существования к животному, инстинктивному, получая при этом свободу передвижения. Взрослея, ребенок освобождается от сетей инстинкта и ведет себя все более разумно. Умирая, человек обретает свободу и от силы тяжести, которая привязывала его ранее к земле. Если душа искупила все свои грехи, то ее силы хватает на то, чтобы вырваться из тьмы земной атмосферы и подняться к Солнцу[63]. Так начинается бесконечное восхождение по священной лестнице, поскольку вечный подъем немыслим без активных действий. Души поднимаются от добродетели к добродетели, от блаженства к блаженству, от победы к победе, от славы к славе. Это неразрывная цепь, и достигшие высших ступеней могут оказывать влияние на тех, кто находится ниже их, в соответствии с иерархическим порядком. Так мудрый царь правит ко благу самых малых своих подданных. С одной ступеньки на другую поднимаются молитвы, а на молящихся в ответ снисходит благодать, никогда не сбиваясь с пути. Однажды поднявшиеся души уже не могут спуститься обратно, ибо низлежащие зоны уплотняются по мере их восхождения. Авраам говорит в своей притче о богаче, что великая бездна смыкается, так что те, кто и хотел бы перейти оттуда сюда, уже не могут[64].

Экстаз может настолько возбудить силы звездного тела, что оно оказывается способным потащить за собой и материальное тело, подтверждая тем самым тот факт, что цель души – восходить вверх. Нет ничего неправдоподобного в рассказах о левитации людей в воздухе, а вот рассказов о нахождении, пусть даже кратковременном, людей в воде или в земле нет. И столь же невозможно было бы для отделенной от тела души пребывать в нашей слишком плотной для нее атмосфере. Покинувшие этот мир не могут появляться среди нас, что бы ни говорили медиумы. Любившие нас по-прежнему могут наблюдать за нами и являть нам себя – но косвенно, как миражи или отражения в общем зеркале Астрального Света. Более того, дела смертных им более неинтересны; по-прежнему привязывать их к нам могут только самые возвышенные из наших чувств, соответствующие вечному образу.

Таковы каббалистические откровения, запечатленные в таинственной книге Зогар. С научной точки зрения это, конечно, лишь гипотезы, но выведенные путем ряда точных рассуждений, в основе которых лежат неоспоримые наукой факты.

Здесь мы подходим к одной из самых опасных тайн Магии. Это более чем вероятная гипотеза по вопросу существования тех флюидических лярв, которые в терминологии древнего оккультизма именовались «элементарными духами» или «духами стихий». В «Учении и ритуале Высшей Магии» уже было немного об этом сказано, и несчастный аббат де Виллар, подвергший это страшное откровение насмешкам, жизнью заплатил за свою неосторожность[65]. Причина опасности этой тайны – в том, что она граничит с Великим Магическим Арканом. Истина в том, что вызывание духов стихий подразумевает силу, способную сгущать флюиды с помощью проекции Астрального Света, а сила эта при подобном использовании может порождать лишь беды и несчастья, как еще будет показано. Между тем вот основа гипотезы и факты: дух вездесущ, и именно он одушевляет материю; он преодолевает силу притяжения за счет совершенствования своего носителя. Как мы видим вокруг себя, форма развивается вместе с инстинктами до тех пор, пока не обретает разум и красоту. Это происходит за счет усилий света, направляемого духом; это часть таинства всеобщего прогресса.

Свет – это действующий агент форм жизни, поскольку он представляет собой одновременно и движение и тепло. Будучи зафиксированным и поляризованным вокруг единого центра, он сотворяет живое существо и привлекает пластичное вещество, необходимое для того, чтобы это существо выжило и совершенствовалось. По последним данным, это пластичное вещество состоит из земли и воды – недаром в Библии оно названо «прахом земным». Но этот свет не есть сам дух, как то считают индийские иерофанты и представители колдовских школ, – он лишь орудие духа. Не является он и телом «протопластов», как то утверждают оккультисты александрийской школы. Это первое физическое проявление Святого Духа. Бог создает его повсюду, а человек, созданный по образу и подобию Божьему, может его видоизменять и, кажется, даже усиливать[66].

Классическая легенда гласит, что Прометей, украв небесный огонь, тем самым дал жизнь образам, создаваемым из земли и воды, за что Зевс проклял его и приковал к скале. В тайных книгах каббалистов говорится, что духи стихий – это дети одиночества Адама, порожденные его снами, в которых он мечтал о женщине, еще не дарованной ему Богом[67]. Парацельс утверждал, что менструальная кровь женщин и ночные поллюции во сне одиноких мужчин населяют воздух привидениями[68]. Согласно магистрам, это достаточно ясно указывает на возможное происхождение лярв, и вряд ли тут требуются дальнейшие пояснения.

Такие лярвы имеют воздушное тело из паров крови. Именно поэтому их притягивает кровопролитие и в древности они питались дымом жертвоприношений. Именно они – те кошмарные порождения ночи, которые принято называть инкубами и суккубами. Сгустившись достаточно для того, чтобы обрести видимое состояние, они напоминают пар, слегка окрашенный отражением образа. У них нет своей личной жизни, они копируют вызвавшего их мага, как тень копирует оригинал. Гуще всего они скапливаются вокруг идиотов и тех аморальных созданий, у которых в ходе изоляции вырабатываются ненормальные привычки. Части тел этих фантастических существ очень непрочно держатся вместе, они боятся открытого пространства, сильного огня, а больше всего – острия меча. Они становятся чем-то вроде парообразных придатков к истинным телам своих родителей, поскольку живут только за счет либо тех, кто их создал, либо тех, кто их вызвал. Вполне возможно, что если такую тень ранить, то и родитель внезапно получит увечье, даже нерожденное дитя может быть покалечено воображением матери. Мир полон подобных явлений, которые иначе не объяснить.

Такие лярвы паразитируют на жизненном тепле здоровых людей, а слабых – быстро истощают. Таков источник историй о вампирах. И именно поэтому вблизи медиумов, на которых лярвы паразитируют постоянно, ощущается холод. Эти существа никогда не появляются рядом с человеком, способным раскрыть тайну их чудовищного происхождения.

Часть вторая

ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ ДОГМАТОВ

Глава 1

ПЕРВОБЫТНЫЙ СИМВОЛИЗМ ИСТОРИИ

Мы не имеем права трактовать Священное Писание ни с религиозной, ни с догматической стороны. Подчиняясь в первую очередь иерархическому порядку, мы оставляем теологию сановникам церкви, а к человеческой науке относим лишь то, что лежит в области опыта и разума. Следовательно, в тех случаях, когда мы позволим себе некую трактовку библейского текста, это всегда будет делаться с должным уважением к каноническим решениям. Мы сами не творим догм и все наши наблюдения и изыскания оставляем на суд законных властей.

Читателя древней истории рода человеческого в священной книге Моисея не может не поразить описание Земного Рая, изображаемого в виде совершенного пентакля. Рай имеет круглую или квадратную форму, омывается двумя одинаковыми реками, образующими крест, а в середине его расположены два дерева, Древо Познания и Древо Жизни, означающие стабильный разум и движение вперед, мудрость и творение[69]. Вокруг дерева обвился змей Асклепия и Гермеса; в его тени сидят мужчина и женщина, активное и пассивное начала, разум и любовь. Змей, символ изначального влечения и центрального огня Земли, искушает женщину, как более слабую, а она уже принуждает поддаться искушению и мужчину. Однако победа Змея над женщиной – лишь временная, впоследствии она сокрушит его, подарив миру Спасителя. Так в одной изумительной сцене представлена вся наука[70].

Прислушавшись к чувственным соблазнам, человек покидает царство разума. Он оскверняет плоды познания, которым предписано было стать пищей духовной, использовав их для плотского удовлетворения, а потому – теряет чувство гармонии и истины. Ему приходится завернуться теперь в шкуру животного, потому что рано или поздно, но в конце концов – неизбежно, физическая форма должна прийти в соответствие с моральными установками. Человека изгоняют из круга, омываемого четырьмя реками жизни, а вернуться в царство согласия ему теперь не даст херувим с пламенеющим мечом.

Как мы уже видели в «Учении и ритуале Высшей Магии», Вольтер обнаружил, что на иврите слово «херувим» означает «бык», и очень развеселился на этот счет. Наверное, ему было бы не так смешно, если бы он знал, что ангел с головой быка является образом мрачной символики, а пламенеющий меч означает те проблески непонятой и искаженной истины, из которых после Падения произросло множество идолопоклоннических культов всех народов. Меч означает, помимо того, и свет, которым человек разучился управлять, подпав вместо этого под власть самого света. Великое магическое Делание, понимаемое в абсолютном смысле, – это завоевание пламенеющего меча, а херувим – это душа Земли, неизменно изображаемая в таинствах древности в виде быка. Отсюда происходит и символика митраизма, где повелитель света убивает быка Земли и втыкает ему в бок меч, освобождающий жизнь, представляемую каплями крови.

Первым последствием греха Евы стала смерть Авеля. Отделив любовь от понимания, она отделила ее и от силы, ограничив слепотой и земными желаниями. Любовь превратилась в источник зависти и ревности, что привело к убийству. Дети Каина повторяли преступление отца; дочери, принесенные ими в мир, были смертельно красивы, но, будучи лишенными любви, они послужили проклятию ангелов[71] и позору потомков Сета.

После потопа, вследствие прегрешения Хама, суть которого с мистической стороны уже была нами описана, люди предприняли попытку реализовать невежественный проект самостоятельного создания универсального дворца и пентакля. Это был колоссальный социалистический эксперимент. Что там фаланстериум Фурье по сравнению с Вавилонской башней![72] Последняя являла собой активный протест против иерархии знания, крепость против всех потопов и бурь, утес, на котором богоподобные люди могли бы подниматься выше атмосферы. Но к знанию нельзя подняться по каменной лестнице; иерархические степени духа не создаются с помощью строительного раствора. Против такого рода материальной иерархии восстала сама анархия, и люди перестали понимать друг друга – это судьбоносный урок, который, впрочем, и в наши дни неверно толкуется теми, кто мечтает о новом Вавилоне. Если учение сохраняет иерархию лишь в отношении материализма и жестокости, то ответом ему станет неконтролируемое стремление к равенству. Когда бы человечество ни строило подобную башню, всегда оказывалось, что все рвутся наверх и никто не хочет оставаться внизу. Чтобы удовлетворить всеобщее стремление, придется сделать верх башни гораздо шире низа, и получившееся в итоге неустойчивое сооружение обрушится при малейшем толчке.

Первым последствием проклятия, обрушенного на нечестивых потомков Хама, стало рассеяние человечества. Однако на детей Ханаана оно пало и особенным образом, причем с распространением на все последующие поколения[73]. Строгость, стоящая на страже семьи, является также и отличительной чертой иерархических посвящений; профанация и бунт всегда нечисты и ведут к кровосмешению и детоубийству. Осквернение таинства рождения, детоубийства представляли собой основу религий Древней Палестины, откуда пошли ужасные обряды Черной Магии. Черный бог Индии, чудовищный приапический Рудра, правил там под именем Бельфегор. Талмудисты описывают столь постыдные вещи относительно почитания этого идола, что ученый Сельден, к примеру, просто отказывался верить в них. Это божество изображали с бородой, с разинутым ртом и фаллосообразным языком. Почитатели культа без малейшего стыда обнажались перед таким изображением и приносили в качестве подношения свои экскременты. Идолы Молоха и Хама были машинами смерти, то сокрушающими несчастных детей о свои медные груди, то сжигавшими их раскаленными докрасна руками. Крики жертв заглушались звуками труб и тамбуринов, аккомпанировавших танцам, заводилами которых становились несчастные матери. Кровосмешение, содомия, скотоложство были обычным делом среди этих гнусных людей, даже служили частью священных ритуалов.

Таковы печальные последствия насилия над вселенской гармонией. Невозможно безнаказанно грешить против истины. Восстав против Бога, человек вызывает гнев Природы. Одинаковые причины ведут к одинаковым последствиям, и средневековые ведьмовские шабаши представляли собой не более чем попытку повторить празднества Хама и Бельфегора. Именно против таких преступлений Природа выносит приговор вечной смерти. Почитатели черных богов, апостолы кровосмешения, жрецы прилюдного распутства, противники семьи и иерархии, анархисты в религии и политике – это враги Бога и человечества. Если их не устранить из мира, то мир будет отравлен – по крайней мере, инквизиторы считали именно так. Конечно же мы далеки от стремления вернуть жестокие средневековые наказания. Чем более христианским будет становиться общество, тем полнее оно будет понимать, что больных надо лечить, а не убивать, а преступные стремления есть не что иное, как страшнейшая душевная болезнь.

Нельзя забывать, что Высшую Магию именуют как Священным Искусством, так и Царским Искусством; в Египте, Греции и Риме она разделяла как величие, так и упадок этих царств и их жреческого сословия. Любая философия, оспаривающая культ и его таинства, враждебна и политическим властям, поскольку они, в глазах большинства, теряют величие, если перестают являть собой символы власти божественной. Ни одна корона не выдержит столкновения с тиарой. Вечная мечта Прометея – украсть с небес огонь и низвергнуть богов. Поэтому Прометей, даже будучи раскованным олицетворяющим труд Гераклом, все равно не избавится ни от оков и цепей, ни от стервятника, клюющего его незаживающую рану, пока не научится послушанию у ног Того, Кто, урожденный Царь царей и Бог богов, вознесся на кресте с гвоздями в руках и ногах во имя обращения всех мятежных душ.

Республиканские нововведения, открыв властям возможность интриговать, подвергли принципы иерархии новой опасности. Перед иерархией более не стоит задача установления царей – они либо наследуют свое место по праву рождения, либо занимают его по результатам выборов, что не дает религии непосредственно повлиять на установление монархии. Те правительства, которые пришли на смену славным вождям Греции и Рима после упадка этих государств, были образованы именно так. Наука осталась ограниченной лишь святилищами и тоже пришла в упадок. Храбрецы и гении, не принятые иерархами посвящений, разработали альтернативную жреческой науку, в которой место храмовых таинств заняли сомнение и отрицание. Смелый полет воображения быстро привел таких философов к абсурду, к обвинению Природы в недостатках их собственных систем. Гераклит впал в уныние, Демокрит нашел убежище в клоунаде; оба выглядят при этом чрезвычайно глупо. Пиррон в итоге пришел к вере в ничто, видимо в надежде оправдаться за то, что он сам ничего не знает. Сократ привнес в этот философский хаос немного света и здравого смысла, допустив существование простой и чистой нравственности. Но что толку в нравственности без религии? Абстрактный деизм Сократа был воспринят как атеизм. Однако вышло так, что ученик Сократа Платон сумел привнести в систему своего учителя ту доктрину, которой в ней так не хватало.

Учение Платона открыло новую эпоху в истории человеческого гения, но оно не было полностью его собственным изобретением. Осознав, что нет истины вне религии, Платон отправился к жрецам Мемфиса за советом и посвящением. Говорят даже, что он был знаком с иудейскими священными книгами[74]. Однако пройти в Египте совершенное посвящение он не мог никак, поскольку к тому времени египетские жрецы и сами забыли значения изначальных иероглифов, как показывает история жреца, который три дня провел за расшифровкой священной записи, обнаруженной в гробнице Алкмены и присланной царем Спарты Агесилаем. Корнуфис, несомненно самый ученый человек среди иерофантов, сверился со старым сборником знаков и обнаружил в итоге, что запись эта – Протей, как греки именовали Книгу Тота, и изложена она перемещающимися иероглифами, которые можно складывать в бесконечное множество комбинаций. Но Книгу Тота, ключ ко всем пророчествам и основной труд науки, не пришлось бы узнавать так долго, если бы Корнуфис действительно был искушен в Священном Искусстве. Факт того, что знания оказались на тот момент забытыми, подтверждается и тем, что никто не мог более понять древних пророчеств – предостережений против такого положения вещей.

Двадцать первый ключ Таро в окружении мистических и масонских печатей

По возвращении из Египта Платон вместе с Симмием путешествовал к границам Карии, где встретился с некими жителями Делоса, которые попросили его истолковать пророчество Аполлона. Пророчество гласило: «Для того, чтобы положить несчастьям Греции конец, надо удвоить каменный куб». Попытались воспроизвести предписанное с камнем, который находился в самом храме Аполлона; но в результате удвоения его со всех сторон получился многогранник с двадцатью пятью гранями, а если доработать получившуюся фигуру до кубической формы, то объем ее будет превышать объем первоначальной не в два, а в двадцать шесть раз. Платон отослал вопрошающих к математику Евдоксу[75], пояснив, что оракул велел изучить геометрию. Неизвестно, то ли он сам не понял сути предсказания, то ли хотел скрыть ее от непосвященных, – понятно лишь, что на самом деле преумножение каменного куба объясняет все тайны священных чисел, включая тайну вечного движения, которую адепты скрывают, а глупцы ищут, называя «квадратурой круга»[76]. Нагромождением двадцати шести кубов вокруг единственного центрального оракул показал жителям Делоса не только элементы геометрии, но и ключ к созидательной гармонии, объясняемой через взаимодействия форм и чисел. В плане всех великих аллегорических храмов древности имеется преумножение а) куба крестом, б) вокруг которого описан круг, в) кубический крест, движущийся в шаре. Эти замечания, яснее выражаемые диаграммой, дошли до нас в масонских посвящениях и являются совершенным подтверждением имени этих обществ, поскольку являются также и основными принципами архитектуры и строительства.

Жители Делоса решили, что им надо вдвое снизить размах умножения камня, но все равно в итоге получили куб в восемь раз больше изначального. Количество их дальнейших экспериментов неизвестно, вполне возможно, что вся история – это задача для учеников, придуманная Платоном. Однако если принять высказывание оракула за факт, то в нем можно обнаружить и глубинный смысл: удвоить каменный куб – значит извлечь двойственность из единства, форму из идеи, действие из мысли. Это значит физически реализовать вечную точность математики, дать основу политике в виде точных наук, гармонизовать религиозные догмы с помощью философии чисел.

Платон выражался красиво, но мыслил не так глубоко, как Пифагор; он хотел примирить философию логиков с непоколебимыми догмами видящих. Он хотел если не упростить науку, то видоизменить уж точно. Поэтому его философия сумела позже предоставить слабеющему христианству заранее подготовленные живительные теории. Однако, несмотря на то что Платон основывал свои теоремы на математике, это был скорее поэт, а не геометр. Он прекрасно владел гармонией форм и сыпал выдающимися гипотезами. Аристотель – гений вычислений, и не более того – подвергал обсуждению в школах абсолютно все. Все было для него предметом эволюции чисел и логики вычислений. Устранив из платонизма веру, он пытался все доказывать и все понимать. Триаду он превратил в силлогизм, а двоичность – в энтимему. Цепь бытия представляла для него сорит. Аристотель все свел к абстракциям и пытался все обосновать, но сам увяз в абстракциях и затерялся среди онтологических гипотез. Платон явился для того, чтобы вдохновить Отцов Церкви, а Аристотель – средневековых схоластов. Бог знает, чего только не собралось вокруг этой логики, ни во что не верящей, но претендующей на то, чтобы объяснить все. Из нее мог бы получиться второй Вавилон, и еще одно смешение языков было уже не за горами. Бытие – это бытие; бытие само есть причина бытия. В начале было Слово, и Слово это иначе именуется Логос – это логика, выраженная в речи, это изреченный разум. Слово – это Бог, явленный таким образом разуму. Это точная истина, она превыше всех философий, и верить ей надо буквально – иначе остается только полное незнание и падение в пучину иррациональных сомнений Пиррона. Священничество, оплот веры, всецело опирается на эту научную базу, и мы не можем не приветствовать достижение таким образом Божественного принципа Вечного Слова.

Продолжить чтение

Страницы: «« « 12