Дельфин в стеарине Романецкий Николай

31

Обычно меня будит Катя. Либо, если я занимался ночной слежкой и потому встаю после начала рабочего дня, – будильник известной фразой «Не спи, странник!» с добавлением цитаты из Ивана Ефремова.

Но этой ночью меня разбудил не Ефремов, а битлы – все той же композицией «О дорогая».

Я схватил телефон с тумбочки, слетел с кровати и выскочил в коридор, чтобы не разбудить Катю.

Звонили с мобильника, принадлежащего Константинову.

Я прикрыл дверь в спальню и отозвался:

– Слушаю вас, Антон!

– Извините, Макс, за ночной звонок, но дело не терпит отлагательства. Минуту назад мне сообщили из дорожной инспекции, что на седьмом километре шоссе «Сертолово – Агалатово» в автомобильной аварии разбился Георгий Карачаров.

– Как Карачаров? Вы хотели сказать – Громадин…

В трубке послышался легкий смешок.

– Нет, Макс. Я хотел сказать – Карачаров.

– Но почему Карачаров? – Я никак не мог собрать мысли в кучу.

– Вы наверное еще спите… Просыпайтесь! Я еду туда. Вы не желаете побывать на месте аварии?

Я тут же проснулся, а во мне проснулся Арчи Гудвин. Он весьма желал посмотреть на аварию. Места были ему знакомыми – именно там в прошлом году я тайно встречался с журналистом Сергеем Баклановым, убитым позже людьми Раскатова-Поливанова.

Скрипнула дверь. Из спальни высунулась заспанная Катя:

– Что случилось?

– Ничего особенного. Спи. Я должен удрать на пару-тройку часиков.

Она зевнула, прижалась ко мне теплой грудью:

– Хорошо. Будь, пожалуйста, осторожен.

– Буду, буду. Иди спать.

Катя скрылась в спальне.

А я быстренько оделся, сбегал в кабинет и достал из ящика стола «бекас». Пристроил кобуру под левую мышку, накинул на плечи куртку, спрятавшую оружие от посторонних глаз, спустился в гараж и вывел «забаву» наружу. Охранник у шлагбаума выглядел слегка раздраженным (была как-никак половина второго ночи), однако привычно отдал мне честь и пожелал счастливого пути весьма и весьма любезным тоном. Я достал сигареты и закурил. Соглядатая в свете фонарей поблизости не наблюдалось – он либо еще катался на яхте, либо спал в родимом доме. Впрочем, даже торчи он у меня на хвосте, это бы ничего не меняло.

Движение по улицам в ночном режиме отличается от дневного – приходится быть настороже при подъезде к перекресткам, ибо есть безголовые типы, для которых нет ничего заманчивее в жизни, чем прокатиться с ветерком, не обращая внимания на знаки и сигналы светофоров. Тем не менее, катил я быстро и доехал до места аварии за пятьдесят минут.

Место аварии найти было нетрудно – вдоль обочины там стояло несколько машин с горящими фарами. Я пристроился за последней, выключил зажигание и выбрался наружу. Зябко поежился: тут было попрохладней, чем в городе.

Мною тут же заинтересовался кто-то из представителей закона:

– Гражданин, здесь не надо останавливаться, не цирк.

Пришлось сослаться на Константинова. Его тут знали – мент сразу же от меня отстал.

– А где сам Антон Иванович?

Его тут знали даже по имени-отчеству – мент махнул в сторону освещенного фонарями пространства, окружавшего толстенную сосну. Ствол был изрядно ободран. Белая щепа в неверном свете напомнила мне расхристанные по траве мозги неведомого гиганта – весьма неожиданный образ.

Под сосной дымились обгорелые останки автомобиля. Я не сразу узнал марку. Но потом разобрался – «рено». Чуть в стороне на носилках покоился застегнутый на молнию пластиковый мешок для перевозки трупов. Пахло остро и неприятно.

Константинов заметил меня первым. Приблизился, мы обменялись рукопожатиями и отошли назад, к дороге.

– Чертовщина! Третий раз! Не бывает таких случайностей!

– Но почему Карачаров? – спросил я. – Вроде должен был быть Громадин? Это не Громадина машина?

Вопрос был глупым, я и сам сразу это понял.

– Кавказца это машина. – Константинов полез в карман, достал сигареты и закурил. – И труп Кавказца. Я его уже опознал, по часам. У него одного «Кардинал» был.

– А что подушка безопасности? Не сработала?

– Наверное, отключена была. У Громадина бы сработала.

Тут он был прав. А скорее всего Громадина здесь бы и вовсе никогда не оказалось – на загородном шоссе, в одиночку, ночью…

Я тоже закурил:

– Честно говоря, Карачаров мне казался самым подходящим кандидатом в убийцы.

– В самом деле? – удивился Константинов. – А что так?

Я пожал плечами:

– И сам не знаю… Считайте, интуиция.

– Что ж… Значит, она вас подвела.

– Значит, подвела, – согласился я. – Слушайте, Антон… Нельзя ли, чтобы я хотя бы поприсутствовал тут вместе с дознавателями? Потерпят они меня?

Константинов сделал несколько глубоких затяжек, бросил окурок на асфальт и растер подошвой.

– Подождите здесь. Пойду переговорю кое с кем. – Он двинулся в сторону освещенного круга, в котором метались тени.

Я снова поежился, запахнул полы куртки и застегнул молнию под самое горло.

Высоко над дорогой висел Летний Треугольник – Вега, Денеб и Альтаир, загадочно мерцая, пялились на меня из своего прекрасного далёка, равнодушные, как гвозди. Им по барабану была и моя судьба, и судьба Кати и тем более судьба того, что осталось от красавца Георгия Карачарова.

Было бы смешно поражаться хрупкости человеческого тела, пройдя закавказскую бойню, но сейчас, под яркими загородными звездами, я вдруг до ужаса, до дрожи в членах ощутил собственную слабость и недолговечность. Как ни странно, присутствие кобуры под мышкой совершенно не добавляло храбрости и ощущения силы. Мне вдруг представилось, что это я там лежу, в пластиковом пакете, неподвижный, изорванный, обгорелый, воняющий… Я потряс головой, избавляясь от наваждения, вытащил из кармана сигаретную пачку, трясущимися пальцами выволок «верблюдину» и с трудом прикурил. Никотин прочистил мне мозги, в них родилась неожиданная уверенность в том, что не моими останками полон пластиковый пакет лишь по одной причине – я в этом деле еще никого не убил. И, глядя на бегающие в свете фонарей тени, я поклялся себе, что приложу все усилия, чтобы так никого и не убить. Только в этом, я чувствовал, мое спасение…

Среди теней выделился Константинов, приблизился.

– Все в порядке. Вмешательства вашего они не потерпят, но на присутствие согласны. Идемте!

Меня подвели к старшему менту – это был капитан – и представили:

– Вот он, Петрович! Зовут Максимом! Пусть он тут с вами покрутится.

– Умер Максим, и хрен с ним! – сказал капитан. Продолжения не последовало: судя по всему, это была шутка.

– А я поехал. – Константинов попрощался с капитаном за руку и подошел ко мне: – Завтра… то есть утром звоните.

– Непременно.

Мы распрощались. Константинов пошел в сторону дороги. Я некоторое время смотрел ему вслед, а потом повернулся к старшему менту.

– Что ж, Максим, – сказал капитан с удивительной благожелательностью. – Присутствуйте!

32

Я «присутствовал» с ними до самого рассвета.

Это была тягомотина чистейшей воды. Ничего хоть чуть-чуть интересного. Рутинные эмоции (раздражение на покойного, поскольку не нашел лучшего времени для аварии и спать не дал), рутинные действия (поиски тормозного следа), рутинные выводы (водитель не справился с управлением). Следа они так и не нашли (машину снесло с полотна без торможения), и это был единственный, отличный от рутины факт, ни к чему, впрочем, не приведший.

Медики увезли труп, пообещав дознавателю, что он узнает результаты вскрытия на следующий день.

Когда рассвело и фонари погасили, капитан сказал мне, что делать здесь больше нечего.

Вывод ясен – авария по вине самого погибшего, – а случайности в жизни бывают еще и покруче, парень. Мои интересы ему понятны, потому что я зарабатываю на таких случайностях, но и я должен понять, что искать преступление там, где его нет, означает разбазаривать средства налогоплательщиков, которые могли бы пойти на гораздо более важные направления – к примеру, на борьбу с наркоторговцами, которые в последнее время вновь начали поднимать голову…

Капитанова суета была вполне объяснима – я представлял здесь интересы человека, который явно был на короткой ноге с начальником капитана, и последнему очень не хотелось, чтобы в его отношениях с начальником возникли какие-нибудь напряжения.

Вспомнив ночное «Умер Максим…», я хотел процитировать Владимира Семеныча Высоцкого: «Капитан, никогда ты не станешь майором», – но пришел к выводу, что он примет цитату за чистую монету, а мне напряженные отношения с дорожной инспекцией были нужны не больше, чем капитану – с собственным начальством. Кто знает, как повернется жизнь и сколько раз еще придется выезжать на ночные аварии?..

В общем, мы расстались если и не довольные друг другом, то изо всех сил изображающие из себя довольных. Общие интересы, как известно, объединяют не только государственных и частных сыщиков, но – иногда – сыщиков с отдельными преступниками…

Когда я садился в «забаву», мне вдруг пришло в голову, что Георгия Карачарова могли убить вовсе не заодно с Бердниковым и Зернянским. Мотив тут мог быть совсем другим. К примеру, Кавказец что-то узнал о преступнике, вот тот его и… Остается найти оного преступника и доказать, что именно он отправил Карачарова на тот свет… Короче говоря, оперативная обстановка после случившегося яснее не сделалась. А я вновь вспомнил дельфина в стеарине.

Домой я вернулся без малого в шесть. В спальню заходить не стал. Было ясно, что заснуть уже не удастся. Пошел на кухню, включил кофеварку, сварганил себе очень крепкий кофе, от которого, пищевод, наверное, окрасился в цвет минувшей ночи. Потом сделал омлет, выложил на тарелку, украсил зеленым горошком из только что открытой банки и нарезанными помидорами, добавил зелени и с удовольствием схряпал.

Тут на кухню заявилась Катя, потерлась носом о мою щеку.

– У-у, колючий!.. Так что там случилось?

Я коротко рассказал ей о ночной аварии и о ситуации вообще. В смысле дельфина в стеарине… В общем, завел старую пластинку.

– Не падай духом, – не менее привычно отреагировала Катя. – Никакая работа зряшной не бывает. Никому не дано знать, куда дунет ветер.

– Это что? – устало спросил я. – Цитата? Из кого?

– Цитата. Из трудов тибетского монаха, которого зовут Кэт Савицкай.

До меня не сразу, но дошло.

– А еще что-нибудь процитировать можешь?

– Нет проблем… Не думай о предстоящих неприятностях, и их не случится… Если у тебя нет права на ошибку, забудь о ней… Везет тому, кто везет.

– Если у тебя нет права на ошибку, забудь о ней, – эхом повторил я.

Повторяй – не повторяй, конец один. Если это дело не осилим, придется затягивать пояски. И думать об этом нужно сейчас! Первым делом надо будет продать «забаву»… Или сначала отказаться от офиса? Нет, ни в коем случае! Если у тебя нет офиса, ты полубанкрот. А про потерю машины клиенты и знать не будут.

Я вспомнил вчерашнюю встречу с Полиной Шантолосовой.

Черт возьми, вот он, выход. Надо только пойти женщине навстречу. Всего-то поменять имя Макс на Альфонс, и не станет проблем. И ничего продавать не придется. И отказываться от аренды не нужно. Всего-то – поменять имя Макс на Альфонс… Тьфу, прости, господи!

– Что с тобой? – сказала Катя. – Ты словно перед камнем стоишь. Направо пойти – коня потеряти. Налево пойти – жену потеряти.

– Ну нет, – сказал я. – Никаких налево. Это дело мне по зубам… А пойти надо прямо – бороду побрити.

И я ушел в ванную.

Привычные манипуляции со станком «Жилетт» быстро меня успокоили, дело и в самом деле уже не казалось таким тупиковым.

Справимся! И в альфонсы я не пойду! Это ж себя не уважать! А Катю – и тем более! Жена любого детектива – святая женщина, коли не разводится с ним… И тут мне пришло в голову, что частный детектив вообще не должен быть женат. Во всяком случае, если он занимается делами, более серьезными, чем слежка за неверными женами и мужьями. Где гарантия, что напади я на след убийцы, и Катю не используют для давления на меня? Нет такой гарантии! Жаль, я все-таки в свое время не пошел по спортивной части. Даже если бы закончил уже, у меня было бы очень много высокопоставленных знакомых, от которых вполне можно было ждать помощи. Вот как у Константинова. Даже главный дорожный мент у него на поводу идет…

Я посмотрел в зеркало.

Оттуда на меня смотрели чуть воспаленные от недосыпания глаза везунчика Арчи, который обязательно должен оставаться везунчиком.

Я принял душ и почистил зубы. В голове теперь обитала сплошная пустота. Было ясно, что на некоторое время надо просто отвлечься от дела. Хотя бы до начала рабочего дня. Поэтому, когда я вышел из душа, а туда отправилась Катя, я увязался вслед за нею – что называется, «потереть спинку».

Это занятие никогда не оставляет меня равнодушным, завелся я и теперь, и завершилось все тем же, что и в иные дни. Слава богу, бессонные ночи пока еще не оставляют меня без сил. Больше того, пребывание вдвоем в ванной только добавляет их. Поэтому когда все завершилось и мы все-таки потерли друг другу спинку, я снова был готов к тяжелым боям во славу семейного бюджета.

Уж такой я парень!

33

На работу мы отправились как обычно – в районе девяти утра.

Принадлежащая соглядатаю песочная «ауди» ждала нас на вчерашнем месте. Мы с Катей переглянулись, подмигнули друг другу.

– Как думаешь, зачем они за тобой следят?

– Не знаю, – сказал я. – Это богатая сыскная контора, они могут себе позволить слежку и на всякий случай. Вдруг я на какой-либо факт их наведу… Впрочем, скоро я с ним все равно разберусь.

Филер вновь покатил за нами, но не проехали мы и квартала, как он вдруг набрал скорость, обогнал нашу «забаву» и в конце концов со свистом пролетел мимо Вавилонской башни, исчезнув за поворотом. Похоже, слежка была снята.

Мы опять переглянулись.

– Кажется, произошло что-то неожиданное, – сказала Катя. – Куда это он так рванул?

– Не знаю, – сказал я. – Похоже, я не оправдал возлагаемых надежд. Или заказчик вдруг отказался от услуг Буряка с партнерами.

Мы вошли в фойе Вавилонской башни, показали охранникам документы и были благополучно пропущены. Я поинтересовался вчерашним вечерним гостем. Охранники проверили журнал регистрации посетителей и сообщили, что вчера ко мне приходил господин Андриан Чертков из детективного агентства «Буряк и партнеры». Мы с Катей в третий раз переглянулись, поднялись на лифте, поприветствовали этажного охранника (сегодня дежурил Мишаня) и произвели привычные утренние манипуляции с дверями и сигнализацией.

Почти тут же рассыльный из ближайшего отделения «Экспресс» принес бумажную почту, и Катя окунулась в каждодневную рутину. А я позвонил Антону Константинову и коротко доложил об результатах, которые принесла расследованию бессонная ночь. Он согласился с выводом, что происшествие ни на шаг не приближает нас к преступнику. Разве что теперь из числа подозреваемых можно исключить Карачарова. Да и то лишь по сегодняшней аварии. В первых двух он вполне мог быть замешан.

Я предположил, что бессмысленно снова беседовать с руководством «Бешанзерсофта», и он полностью со мной согласился. Потом я хотел рассказать ему о соглядатае и его неожиданном исчезновении, но снова меня что-то остановило. Причины я по-прежнему не понимал – она ускользала от меня, как вчерашняя вечерняя идея, и я просто не стал насиловать извилины. Придет время – все возникнет в голове само собой. Именно так и работает интуиция…

Константинов смотрел на меня с дисплея странным взглядом. Будто догадывался, что я скрываю от него некие ужасные тайны. Впрочем, говорят, выражение глаз по видеосвязи передается с искажениями – пусть и не слишком большими, но достаточными, чтобы правильно оценить видеофонный взгляд было невозможно. Врут, наверное…

– Слушайте-ка, Максим! – сказал Константинов. – А может, вам придумать что-нибудь эдакое, что могло бы спровоцировать преступника на активные действия? Сами понимаете: где активные действия, там и ошибки.

Это была неглупая мысль, и я положил ее на полочку, хотя и не представлял себе, какой характер должно носить «эдакое».

– А ведь вы правы, – сказал я, ощущая себя сторожевым псом, который проспал воришку. – Обязательно что-нибудь придумаю!

Константинов задумчиво покивал, и мы распрощались.

Некоторое время я сидел за столом, перетряхивая белье в кладовых собственных намерений. Потом вывел из режима спячки Поля. Можно было, конечно, спросить у него, какими побуждениями руководствовался филер, отказываясь от слежки за мной, но тогда пришлось бы для начала рассказать сетевому агенту, что такое филерство и чем оно отличается от старой доброй слежки, а я после беседы с Константиновым не был расположен к такому пустому времяпрепровождению. Поэтому я просто попросил Поля разузнать адрес детективного агентства «Буряк и партнеры».

Через минуту данные были на триконке дисплея.

Когда Поль научится абстрактно мыслить так же успешно, как собирает информацию, ему просто цены не будет. Так что у Полины Шантолосовой еще имеется фронт работы на программой «СА Полина v3.1»…

Изучив полученную информацию, я встал и вышел в приемную.

– Поеду поговорю с тем, кто за мной следил, – сказал я Катерине. – С Буряком и партнерами.

– А позвонить? – предложила она.

– Не-е… Нюхом чую, что по телефону они меня отфутболят. С живым человеком сложнее, от него так просто не избавишься, трубку не повесишь… Кстати, знаешь, что мне посоветовал Константинов?

И я рассказал Кате об «эдаком».

Катя вдруг обозлилась:

– Он что, издевается над тобой? Как можно придумать провокацию против человека, о котором ты не имеешь ни малейшего представления?

Я пожал плечами:

– Придумать-то наверняка можно. Теоретически выход всегда есть. К примеру, можно устроить провокацию против всего руководства компании «Бешанзерсофт».

– Ага, – саркастически сказала Катя. – К примеру, лишить их собственности и работы. Только для этого надо быть как минимум в штате налоговой инспекции. Или хотя бы иметь одного из инспекторов в близких друзьях. У тебя есть такие друзья?

У меня таких друзей пока что не было. Такие друзья наверняка могли быть у Константинова, но обращаться к нему за такой помощью было бы очень глупой мыслью. И дело тут даже не таскании каштанов из огня…

– Ладно, черт с ним, с АНТом-25! – сказал я. – Поехал… Может, Буряк с партнерами вытащит мне маленький такой каштанчик.

Катя не поняла.

А я не стал объяснять.

34

У «Буряка» и при личном визите меня попытались отфутболить.

Я попал на прием к одному из младших партнеров, неприметному типу, отдаленно напоминающему Сола Пензера, каким я того помнил. Рассказал, что обнаружил слежку за собой, что вычислил их сотрудника. И поинтересовался, почему слежка так неожиданно была снята сегодня.

– А не покатился бы ты куда подальше! – грубо ответил мне младший партнер.

Ведь я не был клиентом, и со мной вполне можно было разговаривать в подобном тоне. Не сиди мы за столом в офисе, я бы просто дал ему в глаз. А потом добавил – в ухо. Или по шее. Но здесь такие действия могли привести к столкновению с законом – у них наверняка видеозапись ведется. Поэтому я зашел с иного направления.

– Да запросто! – сказал я. – Я покачусь к моему адвокату, и он вчинит вам иск о незаконной слежке.

Это был выстрел наугад (более того, у меня даже своего адвоката нет), но как оказалось весьма удачный.

Младший партнер оставил меня в одиночестве и явно удалился посовещаться. Вернулся он гораздо более любезным.

– Мы бы послали твои угрозы подальше, – сказал он, – да у нас, к сожалению, не стало клиента.

Ого! Вот так номер! При наличии клиента они бы заткнули мне пасть без всяких проблем. При наличии клиента они бы даже ментам пасть заткнули. Как это не раз проделывал Ниро Вульф в отношении инспектора Кремера…

– А что с вашим клиентом случилось? Отравлен алкОголем?

– В аварию попал. Разбился сегодня ночью.

У меня отвисла челюсть.

– Погодите-ка, – сказал я. – У вас клиентом случайно был не Георгий Карачаров из «Бешанзерсофта»?

Младший партнер не стал разыгрывать из себя шишку на ровном месте вперемешку с собакой на сене.

– Ну да, – сказал он. – Несколько дней назад Карачаров пришел к нам и попросил заняться двумя авариями, которые произошли некоторое время назад. По его мнению, это не были несчастные случаи.

У меня ушки стали топориком и хвост пистолетом.

– Слушайте, – взмолился я. – Я занимаюсь этим же делом. Раз у вас не стало клиента, вам информация не нужна. Продайте ее мне.

Теперь и у него ушки стали топориком.

– Я этой информацией не владею. В курсе пока только оперативник, который занимался этим делом. А теперь, после смерти клиента, он один в курсе и останется.

– А могу я с ним поговорить?

Младший клиент пожал плечами и поинтересовался у интеркома:

– Марина! Чертков на месте?

Чертков оказался на месте. Через минуту он вошел в кабинет. Наступило время отвалиться еще одной челюсти.

– Он тебя вчера вычислил, – «порадовал» младший партнер своего оперативника. – И теперь хочет купить имеющуюся информацию. У тебя ведь собрана какая-то информация.

– Разумеется, – сказал Чертков.

– Вот и побеседуй с ним. Сговоритесь – прошу ко мне. Пустим все официально, заключим договор на продажу информации.

– Слушаюсь! – Чертков встал.

Я последовал его примеру, подумав, как неплохо все-таки быть самому себе хозяином. Не надо подчиняться такому вот младшему партнеру. Я представил себя на месте Черткова, и ушки у меня превратились в лопухи, а хвост – в веревочку. Нет, младший партнер – не Ниро Вульф, я бы его послал на три буквы через три дня.

Мы перебрались в общую комнату, разгороженную невысокими стенками на персональные закутки. Неясный шум голосов говорил о том, что в каждом таком закутке есть обитатель. Мы проследовали в один из закутков. Андриан Чертков сел за стол, а мне предложил утвердиться в кресле для посетителей. Он оказался мужиком не злопамятным. Во всяком случае, не затаил обиду на меня за то, что я вычислил его, хотя в будущем ему еще не раз об этом напомнят, стоит только попросить у хозяев прибавки.

Впрочем, разговор все равно получился сложным, потому что он боялся продешевить, а я – заплатить за ненужный информационный мусор. В конце концов он предложил мне рассказать, что я уже наковырял, и он таким образом определит, есть ли у них то, что «Макмезу» неизвестно.

– Ага! – сказал я. – Держи карман ширше! А может, вы все еще занимаетесь этим делом! На халяву раздобыть информацию и я не дурак…

Любезная улыбка Черткова сделалась ледяной.

– Слушай, – сказал он. – Информация нужна тебе, ты и решай. Либо рассказываешь, что знаешь, а я продаю тебе, чего не знаешь, либо покупаешь все скопом. Третьего не дано. Кстати, есть такая хорошая поговорка – скупой платит дважды.

Я хотел сказать ему, что я вовсе не скупой и платить дважды не собираюсь, что у меня сложная ситуация и я вынужден экономить, но понял, что ситуации мои ему по барабану. И нет у меня иного пути, кроме как заплатить им, что просят…

Послышалась приглушенная мелодия – «Полонез Огинского».

Чертков вынул из ящика стола мобильник и нажал кнопку:

– Да… Да… Беседуем… Нет еще… Ясно… Понял, исполняю! – Он убрал мобильник в нагрудный карман пиджака. – Извини, приятель! Ничего не выйдет, информация уже продана.

– Как! – возмутился я. – Ты же мне обещал.

Чертков развел руками:

– Извини… Я тебе обещал, но начальство распорядилось по-другому. Так что… Извини, приятель!

Он явно испытывал неудобство – мы с ним были на одном служебном уровне, можно сказать, свои, одно дело делаем… хотя и конкуренты.

– Слушай, Андриан! А ты не сможешь узнать, кто купил информацию?

Он некоторое время размышлял. Потом пожал плечами:

– Если узнаю, позвоню. Давай свой телефон.

Мы обменялись номерами мобильников и расстались. Фраза «довольные друг другом» – была бы сказана не о нас.

35

Когда я вернулся в офис, Катя, увидев мою физиономию, сразу все поняла.

– Похоже, им все-таки удалось тебя отфутболить.

– Черта с два Максима Мезенцева отфутболишь! – сказал я, еле сдерживая бешенство. – Но толку от поездки никакой. Кто-то меня опередил.

И я коротко рассказал ей, что произошло.

– Введи в ситуацию Поля, – посоветовала Катерина. – Он наверняка сможет помочь.

Я не стал говорить, в какой именно части ее тела хотел бы видеть Поля – в конце концов, она-то если в чем и виновата, то только в том, что купила его, а бешенство мое по ходу рассказа сошло на нет. К тому же, обучать ИскИна все равно нужно. Так почему бы и не последовать Катиному совету?

Я прошел в кабинет и скормил Полю все случившееся со мной у «Буряка». А в конце дал задание:

– Определить наиболее вероятного покупателя собранной ими информации.

Поль сражался с поставленной задачей недолго. Прошло минуты три, и бесполый голос доложил:

– С вероятностью двадцать процентов покупателями информации являются Полина Шантолосова, Михаил Громадин, Анита Зернянская и Антон Константинов. С вероятностью десять процентов – Владимир Брызгунов и Константин Ромодановский. Других предположений нет.

Да уж, тот еще помощничек у меня! Радует одно: если кто-то со стороны и проберется в содержимое его мозгов, то ничего полезного там не обнаружит.

От безысходности я попросил Поля вновь показать мне биографические данные фигурантов дела «Б@З». Для начала – мужского пола.

На триконке тут же возникли строчки и фотографии.

Бердников Петр Сергееич… 35 лет… Уроженец Санкт-Петербурга… Выпускник СПбПИ… Ага, это у нас Политехнический институт, бывший Технический университет… Один из учредителей ЗАО «Бешанзерсофт»… Погиб в автомобильной аварии…