После нас Волгин Юрий

Накрапывал дождь. Густав шел следом за Семеном по узкому проходу, то и дело поскальзываясь на молодой траве и грязи, цепляясь за сетку руками для равновесия. Она жалобно дрожала, и с нее градом летели капли. Животные попрятались под навесы и в стойла, но большая влажность все равно усиливала запах, идущий от них. Густаву он ничуть не нравился, какой-то сладко-противный, будто пьешь парное молоко, а в нем плавает кусок дерьма.

Наконец они уперлись в забор периметра и остановились.

– Видишь дверь? – спросил Семен.

Густав внимательно посмотрел туда, куда он указал, но заметил лишь ручку, привинченную к металлической панели, из которых состояла основная часть забора. Семен взялся за эту ручку и потянул на себя. Панель с легким скрипом отошла, он просунул в образовавшийся проем руку, потянул за вторую панель, а затем развел их в стороны.

– Проходи, – мотнул он головой, и Густав проскочил в проход.

Семен вошел следом и сомкнул панели, но не до конца, оставив щель, сквозь которую снаружи пробивался сумрачный свет. Если бы было солнечно, то, может быть, странник и разглядел в этой темноте хоть что-то, но все небо сейчас затянули тучи, и свет в щели обладал такой тусклой консистенцией, что больше походил на серую нарисованную полоску на черном холсте.

– Стой и не двигайся, а то врежешься куда-ни-будь, – приказал Семен и прошел дальше. – Достань пистолет и будь готов, я сейчас открою ворота, мало ли что за ними, понял? На раз-два. Готов? Увидишь мута или еще кого, серьезно настроенного, стреляй сразу, без раздумий.

– Понял, – кивнул Густав, хотя в такой темноте это вряд ли имело смысл.

Он достал пистолет и прицелился в сторону, откуда раздавался голос Семена, на всякий случай не снимая его с предохранителя.

– Раз-два, – сказал Семен, и ворота с лязгом распахнулись.

Некоторое время Густав стоял в напряжении, переводя пистолет из стороны в сторону, но ничего, кроме стены усилившегося дождя, отчаянно барабанящего по крыше, грязной колеи и мутных в ней луж, не увидел.

Семен вышел наружу, прикрыв голову от дождя руками, и внимательно огляделся.

– Вроде тихо. А теперь смотри, куда я тебя привел.

И Густав посмотрел. Увиденное поразило его до глубины души. Они находились в некоем подобии гаража или сарая. Вдоль стен были прибиты длинные полки, заставленные всяким хламом, деталями и жестяными банками. А посередине стояли какие-то две довольно-таки большие вещи. Зеленый брезент обтягивал их небрежно, скрывая формы, но Густав каким-то шестым чувством понял, что это машины. Не корабли, нет, слишком малы они для этого, но его ноздри уловили знакомый запах. Бензин, масло, двигатель, резина. Он благоговейно прикоснулся к брезенту и ощутил под ним твердый металл.

– Ну, догадался, что это такое?

– Машины, так?

– Да. Почти машины. Это, – Семен присел и потянул за шнурок, развязывая стянутый внизу брезент, – квадроциклы.

Он взялся за край накидки и торжественно отбросил ее. Под брезентом оказался самый настоящий квадроцикл. Густав видел такие пару раз, причем впервые случилось это при встрече с самыми настоящими пиратами. Те обычно жили свое-образными общинами, которыми и передвигались по дорогам, ища себе новую жертву. А квадроциклы использовали либо при охоте, либо для разведки. Воспоминание о них было не очень приятным, но Густав хорошо запомнил свойства подобных машин.

Быстрые и маневренные. Конкретно у этого имелось двухместное сиденье, четыре мощных колеса и защитное ветровое стекло. Густав коснулся его и с детским восторгом сказал:

– Поцарапанное.

– Ага. Дороги, сам знаешь, не очень хорошие, а когда едешь позади кого-нибудь, то летит всякое дерьмо.

– Можно я сяду?

– Конечно! У него гибридный движок. Если нужна мощь при охоте, то мы включаем бензиновый. Если нужно просто доехать до места или довезти туши, то на водяном. В основном, конечно, они работают на воде.

– Где же вы их откопали?

Густав сел на удобное сиденье и положил ладони на ручки газа и тормоза. За них было так приятно держаться. Умное сиденье с подвижным каркасом тем временем подстроилось под Густава, и ему пронзительно захотелось вернуть свой корабль, так, что к горлу подступил комок, а к глазам – слезы.

Он нажал кнопку пуска аккумуляторов: мягко загорелась синим подсветка приборов, компьютер начал с тихим жужжанием опрашивать доступные ему механизмы. Все это было для него таким привычным и знакомым.

– Черт, – сказал странник. – Это просто… удивительно. Никогда бы не подумал, что смогу соскучиться по технике так быстро. За какие-то считанные дни. Такое ощущение, что эта штука у меня отсасывает, фигурально выражаясь. Но приятно и по ощущениям именно так, если не лучше.

– Ну ты даешь. – сказал Семен. – Прям пугаешь меня. Неужто ты на самом деле настолько привязан к кораблю?

– Я прожил в нем всю жизнь. От начала и до того дня, как появился в Тисках. И планирую продолжить это дурацкое, как ты о нем думаешь, существование.

Густав задумчиво провел пальцами по гладкому крылу квадроцикла, оставляя полосы на тонком слое пыли. Под ним находился практически живой механизм, который требовал и кричал – странник буквально слышал его всем телом: «Заведи меня! Заведи и уезжай! Куда глаза глядят! Выжми из меня все и вперед! Вперед! Вперед!»

Похоже, что Семен понял настрой Густава, родившийся на волне воспоминаний и инстинкта странника. Он перешел к носовой части квадроцикла и оперся обеими руками о козырек, под которым помещались две мощные ксеноновые фары.

– Я привел тебя сюда не затем, чтобы просто показать их, – сказал Семен. – Это было бы глупо, согласись?

– Еще бы. Ты только разбудил мой аппетит.

– Ну да. Поэтому скажу тебе вот что. Сегодня не получится, но завтра будет пять лет с тех пор, как у нас появилась одна небольшая традиция. Мутов день.

– Мутов день? Что это?

Густав выключил квадроцикл, чтобы не тратить электричество понапрасну. Синий экран последний раз вспыхнул и мягко погас, как будто проваливаясь в сон.

– В этот день мы с парнями веселимся. Вернее, веселюсь я и еще один человек, на мой выбор, потому что это мой второй день рождения. И в этом году я выбираю тебя.

– С чего бы это?

– С того, что нам нужно развлечься, отдохнуть. И сработаться перед тем, как мы попробуем вернуть твой корабль.

– А в чем смысл этого Мутова дня? – спросил Густав.

– Смысл простой, но очень веселый. Сначала муты прикармливаются. Где-то за месяц до этого дня я привожу в определенное место всякие отбросы. Каждый раз места разные, чтобы эти тупоголовые ничего не прознали. К отчетному дню там собирается жуткое количество мутов. Уж не знаю, как они друг друга оповещают, но это и не важно. Просто у них хватает мозгов на то, чтобы понять периодичность. У них вырабатывается рефлекс, что каждое утро на этом месте появляется новая еда. Как у рыбы.

– И?

– Не знаю, сколько их там будет на этот раз, но должно притащиться много. До твоего появления в нашей семье я был на прикорме и ждал где-то час в одном укромном местечке, и их, представляешь, подтянулось не меньше пятидесяти – шестидесяти штук. Прикидываешь? Столько мутов, и все в одной точке! Думаю, под конец трапезы их должно быть около сотни. Я вчера утром отвозил им еду, и все приметы говорят о предстоящем классном веселье.

– В чем же веселье?

Семен усмехнулся:

– Мы будем на них охотиться.

– Зачем?! Они же вроде как люди, кто будет есть их мясо?!

– Ты не понял. В Мутов день никто не охотится для мяса или пропитания, никто не ест этих вроде как людей. Даже больше – многие из наших против подобной охоты. Но… мне плевать. Мы будем там развлекаться. Ты хорошо стреляешь? Вот и покажешь, насколько хорошо! Потому что нам понадобится много терпения и усердия. Побеждает тот, на чьем счету наибольшее количество мутов. Разве не классно?!

– Да уж, – Густав слез с квадроцикла, достал из-за пояса пистолет, так как он неприятно давил на поясницу, и положил его на крыло. Пистолет блеснул тускловатым хромом. – То есть мы будем их убивать просто ради развлечения?

– Нет, не так, не ради развлечения. – Семен вдруг схватил пистолет, резко развернулся и прицелился в дверной проем.

Дождь теперь шел не такой сильный, и Густав даже мог углядеть, что неглубокая колея, проложенная в луговой траве, ведет прямиком к торчащему мохнатой щеткой на горизонте темному лесу.

Видимо, тому самому, в котором охотники находили пропитание для их большой семьи.

Семен продолжал целиться куда-то вдаль, дернул рукой и сделал губами «паффф!».

– Мы будем убивать из мести, – произнес он. – В Мутов день, если ты не понял, пять лет назад произошло одно важное событие. Я тогда лишился своих лучших друзей. Лишился из-за мутов. Дьявольских тварей, у которых нет ни души, ни веры в Бога.

«Паффф!»

– И, что самое смешное, Густав, я не знаю, откуда их столько. Мы убиваем их каждый год вот уже пять лет. И что? Ты думаешь, их стало меньше? Или они больше не приходят на прикорм?

«Паффф! Паффф!»

– Нет, приходят. И их каждый раз примерно одно и то же количество, плюс-минус. А на третий год так вообще сотни полторы, а то и две их собралось. Сначала мне это нравилось, а теперь по-настоящему заботит. Они что, целый день только и делают, что трахаются? Мы вымираем, а они плодятся! Или у них как-то по-другому? Они как будто сорняки на жирной и удобренной земле. Их вырубаешь, вырубаешь, а им хоть бы хны. Может, я им даже лучше делаю этой чисткой?

«Паф!»

Семен развернул пистолет рукояткой вперед и протянул его Густаву:

– Держи.

Странник осторожно забрал оружие, стараясь не показывать, насколько ему не понравились действия Семена. В любой другой ситуации он бы как минимум на кулаках объяснил любому, кто посмел бы взять его пистолет без спроса, что так делать нехорошо. А как максимум, это объяснил бы сам пистолет. Он умел это делать доходчиво и без лишних эмоций.

Но Семен был не из тех людей, с которыми Густаву хотелось портить отношения. Он явно был хорошим парнем, хотя иной раз его поведение странник отказывался понимать. Взять, к примеру, тот же Мутов день. Зачем уничтожать вырожденцев? Разве они виноваты в том, что появились на свет такими? В том, что новый мир изменил их до неузнаваемости?

Густав терпеть не мог животных-мутов и шестиногую собаку на свалке убил не задумываясь. Но люди? Одно дело – убивать их, когда они нападают или пытаются как-то тебе навредить. Другое – делать это специально. Из какой-то мнимой мести, а в большей степени ради развлечения.

Для любого своего действия странник всегда находил причины и основания. Для массового убийства мутов основания не существовало. Как и средств, собственно. Дома в рюкзаке у него остались патроны примерно на две обоймы, плюс эта, в пистолете, заполненная до отказа. И тратить пули на пустопорожнее развлечение было глупо. Тем более что впереди его ожидала долгожданная встреча с Бояром, которую нужно было ускорить любыми средствами. И дружба с Семеном оставалась наилучшим средством для приближения этой встречи и для возвращения корабля. Поэтому Густав решил вести себя дипломатично:

– Из чего мы будем стрелять по мутам?

– О! Тут великий выбор! Смотри!

Семен ловко скинул брезент со второго квадроцикла, оказавшегося немного другим на вид. Более легким и агрессивным. На нем, помимо стандартного удобного сиденья и ветрового стекла, крепилась еще кожаная сумка с инструментами. Это было сразу понятно, так как ее перекидной верх никто не закрыл, и странник увидел внутри ворох блестящих ключей, отверток, гаек и так далее. А на сиденье, вернее, между ним и задними крыльями, аккуратной стопкой лежало оружие. Пара дробовиков, обычная винтовка и снайперская, и три длинноствольных револьвера, причем один с оптическим и лазерным прицелом.

Все это добро стягивал полупрозрачный трос, который замыкал то ли замок, то ли датчик с моргающим красным огоньком. Семен указал на него и сказал:

– Тут все не просто, как видишь. Попробуй взять хоть что-то из этого оружия.

– И что будет?

– Да ничего, просто попробуй. Представь, что ты вор и решил похитить оружие из нашего сарая.

– А оно не взорвется? – спросил Густав, с опаской косясь на мигающий датчик. – Нет привязки к хозяину или еще чего такого? Я ведь знаю подобные штучки.

– Да нет же! Просто попробуй взять!

– Ладно.

Странник протянул руку и взялся за цевье винтовки. Потянул на себя, но та не шелохнулась с места. Впрочем, как и все остальное оружие.

– Что такое? Застряло что ли?

Он потянул сильнее, но бесполезно. Тогда странник попытался взять в охапку весь ворох оружия, но оно словно приклеилось к квадроциклу и никак не хотело отрываться. Сердитые дерганья с грозным рыком тоже ни к чему не привели, оружие оставалось лежать на месте.

– И что это за хрень такая, объяснишь? – сдался наконец Густав, вытирая пот со лба. Внутри сарая становилось душно из-за тесноты и сырости, принесенной лившим все утро и день дождем.

Семен рассмеялся и вежливо отодвинул странника от квадроцикла. Взял датчик и перевернул его. На другой стороне обнаружилось маленькое цифровое табло. Быстрый набор комбинации из пяти цифр – и огонек из красного превратился в зеленый. Семен нажал на застежки, трос расстегнулся, и он с легкостью взял из общей кучи выбранную Густавом винтовку.

– Фокус!

– Нет, серьезно, что это такое?

Странник забрал винтовку и прикинул ее вес. Довольно легкая, большого калибра и с гасителем отдачи. Голова любого мута от выстрела из такой должна разлететься на мириады осколков.

– Это магнитный охранник. Включается и выключается, как ты понял, паролем. После включения образуется огромной силы магнитное поле, которое буквально приваривает все, что в нем есть, к ближайшему металлическому объекту. В данном случае это корпус квадроцикла. Очень удобная штука, особенно во время поездки. Такой тяжелый и смертельный сноп ни за что не слетит с места даже при самой сильной тряске. Ну, и украсть его невозможно, если только с аппаратом в придачу. Поэтому мы оставляем оружие здесь, чтобы не хранить дома. Тем более что гараж под сигнализацией.

– Серьезно что ли?

– Да, тут световая и звуковая сигнализации. Питаются от солнечного света. Смотри, вот тут и тут. – Семен указал на ворота и под колеса квадроциклов.

Везде, куда он показывал, находились маленькие черные защепки, от которых тянулось по два тонких провода куда-то под полки.

– Сигнализатор на крыше, – объяснил Семен. – Я, когда открывал ворота, датчик снял. Если же сюда кто залезет, то только через внешние ворота либо сломав какую-то часть сарая. Но тут уже опасно, так как охрана может услышать возню. А забравшись сюда, что будет делать вор? Попытается украсть квадроциклы, правильно. Поэтому под ними тоже датчики. Надо было сразу тебе сказать, кстати, а то вдруг ты бы собрался… ну, прокатиться немного тут, не правда ли?

Семен пытливо посмотрел на странника. Он задал вопрос, в любом случае зная на него ответ. И поэтому Густав сделал то, что должен был сделать. Ему надоело лавировать между корректностью и своей любовью к свободе, следовательно, теперь надлежало водрузить на себя маску толерантного человека. Усмирить свою гордость и неуместное здесь чувство юмора.

– Я и не думал кататься, – пожал странник плечами. – Придет время и покатаемся. Верно ведь?

– Да. – Семен облегченно улыбнулся. – Но когда придет время, тогда я и сниму датчики. А то от них такой вой поднимается, что если находишься в сарае, то ощущение, что мозг через уши высасывают. Я попробовал это чудодейственное средство защиты на себе. Орало знатно, слава Богу, хоть свои не пристрелили.

– Кстати, о своих. А если квадроциклы попытается украсть свой? Кто-то, кто знает, как всю эту защиту обойти? – как можно более равнодушным тоном спросил Густав, присев и вновь принявшись внимательно разглядывать малознакомую для него машину.

– Это невозможно. Чтобы завести квадроцикл, недостаточно одной лишь кнопки. Нужно, чтобы обладатель ключа зажигания находился рядом или на аппарате. Только тогда его можно включить. А ключ есть только у меня и моего напарника по охоте, он живет в нашем доме, на пятом этаже.

Семен непроизвольно прикоснулся к груди, сам не заметив этого движения, но Густав был внимателен. Под влажной футболкой парня виднелись очертания какого-то предмета, висящего то ли на шнурке, то ли на цепочке. Почти как талисман у странника.

– Хорошая система, – одобрительно сказал он. – Если бы у меня стояла подобная, то за корабль Бояру пришлось бы побороться.

– Да, есть в ней плюсы. Но есть и один большой минус.

– Какой же?

– Ключ легко находит себе нового хозяина, стоит лишь снять его с трупа предыдущего. – Семен широко улыбнулся, и страннику ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ. Хотя шутка ему не понравилась.

– Так когда мы поедем? Завтра?

– Да.

Семен присел и накинул брезент на квадроцикл. Поднялась сухая пыль, тут же залетевшая в нос страннику, и тот два раза подряд сильно чихнул, чувствуя боль в легких.

– Будь здоров. Завтра не работаем, я договорился насчет нас. Сегодня вечером съезжу на прикорм, отвезу еще еды, чтобы к утру мутов было побольше. Тогда и рванем. Курить не хочешь? – Семен вытащил из заднего кармана джинсов пачку сигарет в мягкой упаковке и протянул ее Густаву.

Странник отрицательно покачал головой:

– Я не курю.

– Ну, как знаешь. А я вот иногда позволяю себе расслабиться. Пойдем, постоим, покурим, дождь вроде уже заканчивается.

Они вышли наружу и встали под коротким козырьком из гнутой жести. Дождь действительно уже сходил на нет, но небо как будто нахмурилось, стало еще более темным. И если бы хлынула новая порция холодного ливня, то странник этому бы не удивился.

Семен достал из пачки сигарету, привычным движением вставил ее в рот и поджег от миниатюрной тоненькой зажигалки. Потянуло дымом, который Густаву нравился даже меньше, чем пыль или запах горящей пластмассы. Как там поживает кондиционер в корабле, кстати? Не сжег ли его Бояр окончательно?

Густав присел, опершись о стену, и накинул на голову капюшон толстовки, защищаясь от капель дождя. Семена дождь не волновал вовсе, он вышел из-под укрытия и стоял под ним, лишь отведя руку с сигаретой чуть назад, чтобы она не намокла.

– Слушай, а я так и не понял толком вашу историю, что рассказывал Захарий вчера. Вы все тут когда-то были обычной общиной? – спросил Густав.

– Да. Ну, не совсем обычной, если мы решили осесть в городе, не правда ли? – Семен усмехнулся и выпустил изо рта аккуратное колечко дыма, чем несказанно удивил Густава – подобных фокусов он еще не видел.

– Что есть, то есть. Я вообще первый раз слышу такое.

– Наверное, так совпало, что в общине на тот момент собрались люди с одинаковыми взглядами на жизнь. Мне тогда было слишком мало лет, чтобы я принимал какие-то решения. Но если бы меня спросили, то я бы ответил положительно, потому что мне не нравится, что люди в новом мире не имеют дома и бродят, словно звери, не знающие пристанища.

– То есть тебе меня жалко, к примеру?

– Не обижайся, но да. Человек в жизни имеет две точки маршрута – начало и конец, рождение и смерть. Но есть еще две, которые между ними. Это цель впереди и место позади, куда хотелось бы вернуться. Родина. Вот у тебя есть цель, но нет дома. Он с тобой, твой корабль, но все же это не то, что нужно обычному, нормальному человеку.

– У меня есть место, куда я могу вернуться. Это дом, где я родился, – сказал Густав.

– И часто ты туда возвращался? Сколько раз ты был там?

– Один.

– Вот видишь. Все это не то, не то. – Семен меланхолично стряхнул пепел.

– Ладно, у нас разные взгляды на жизнь. Давай расскажи лучше об общине. Как вы тут оказались и куда делись все ваши корабли?

– История на самом деле очень короткая. Я знаю ее со слов матери, но она никогда мне не говорила о том, что мы сбежали буквально из-под носа Легиона. Странно, да? Ни разу не слышал от нее про Легион, только в виде кошмарных сказок на ночь, которые так любят некоторые молодые мамаши, не понимающие, что их дети потом не могут уснуть полночи.

– Мне никогда ничего не рассказывали на ночь, – заметил Густав.

– Повезло. Но не в этом суть. Я знаю историю нашей семьи, большой семьи, с того момента, как мы въехали в Тиски. Со временем эта легенда обросла фантастическими подробностями, и сейчас тебе любой ребенок расскажет, что в этот миг на небе взорвалась радуга и повсюду зацвели райские цветы, но, сдается мне, все было немного прозаичнее. Мы просто наткнулись на этот не очень большой город, в котором было бы комфортно жить. И остались в нем, найдя вот этот замечательный двор. Потом началось его обустройство, первым делом построили забор. Нас, кстати, собралось не очень много, всего шесть кораблей, по два-три человека в каждом. В Тисках мы нашли единомышленников, поэтому некоторые ныне живущие в семье знать не знают ничего об общинах и кораблях, они родились тут, в городе.

– Куда же вы дели все машины?

– Сожгли. – Семен подул на кончик сигареты, и он ярко вспыхнул красным угольком. – Прям как корову.

– Но зачем было жечь?! Ведь корабль в нашем мире, он… Нет ничего ценнее корабля! – воскликнул Густав.

– Ошибаешься. Ты просто не видишь перед собой другие ценности. И некоторые из нас их тоже не видели. Поэтому и цеплялись за машины, как за Бога. Корабли спалили для того, чтобы прозрели все, от мала до велика. Чтобы не было больше никаких соблазнов. Остались только два вот этих квадроцикла, но на них далеко не уедешь, они годятся для охоты, но и только. Необходимые для семьи вещи.

– Я не понимаю, – прошептал Густав, взявшись за голову. Если бы эти дикари не сожгли в свое время корабли, то у него сейчас был бы реальный шанс вернуть свой мир. Во всяком случае, действовать легче именно с кораблем, чем вот так, с голым пузом и сверкающей задницей, переть на Бояра.

– Ты и не поймешь, – сказал Семен. – Но когда мы избавились от кораблей, всем стало легче. У нас исчез груз ответственности, сам посуди. Если бы мы оставили корабли, что из этого вышло? Мы бы никогда не осели здесь, потому что знали – в любой момент можем сорваться и уехать. Далее. Тот же Бояр. Он мог бы, не разбираясь, нужны нам машины или не нужны, перерезать всех нас и забрать корабли себе. Если кто-то хочет научиться летать, ему нужно отрезать ноги. Так мы и сделали.

– Вы ошиблись. Очень здорово ошиблись.

– Разве? – Сигарета уже практически дотлела, и Семен теперь держал ее между большим и указательным пальцем, спрятав в ладони. – Если бы мы ошиблись, то ты в свое время прошел бы мимо заброшенного, разрушенного двора. Но нет, ты нашел людей, живущих в свое удовольствие и строящих новую жизнь. И отец Захарий, убедивший большинство, что от кораблей нужно избавляться, оказался прав на сто процентов.

– Так это был он, – сказал Густав. – Как же я не догадался-то!

– Да, он. Вижу, что он тебе не нравится, и я тебя понимаю. Ты безбожник, Густав, и странник. Можно даже сказать, что именно ты дикарь.

Густав ухмыльнулся, низко наклонив голову, и капюшон это скрыл.

– Я вот, – продолжал Семен, – не люблю персиковый порошок. Мы нашли целый склад с растворимыми порошками и теперь раз в месяц устраиваем небольшой праздник сока. Склад этот находится на юге города, и у него прохудилась крыша. Поэтому, когда мы отыскали его, большая часть порошка превратилась в негодный кашеобразный кисель. Но уцелевшие ящики мы притащили домой. Очень вкусная штука, особенно клубничный. Не пробовал?

– Нет. Я пью только воду.

– Попробуешь. Так вот, я не люблю персиковый сок из этого порошка, но обожаю сами персики. Если походить по городу, то можно найти персиковые деревья в некоторых дворах. Главное – успеть, чтобы никто не наткнулся на них до тебя, но у меня имеется пара секретных тайничков, о которых мало кто знает. Как-нибудь покажу тебе, если останешься у нас.

– Видно будет, – сказал Густав.

– Договорились. – Семен щелчком отбросил окурок метров на пять и выпустил последнюю порцию дыма. – Я закончу мысль: персиковый сок не люблю, противная сладкая гадость. А вот персики люблю. Ты можешь не любить отца Захария, но должен любить Бога, потому что Он создал тебя и дал тебе жизнь. Улавливаешь?

– Как-то не хочется, – поморщился Густав. – Меня создали и дали жизнь мои родители. Бог в этом не участвовал, могу поручиться. Разве что подглядывал за ними в этот момент.

– Не говори так, – очень серьезно сказал Семен.

Он выставил руки ладонями вверх, под дождь, наблюдая, как заполняются влагой линии жизни, судьбы и все остальные, менее известные отметки Бога.

– Я говорю то, что я знаю, Семен. Извини, но я привык верить вещам, которые вижу своими глазами. Даже в Легион можно поверить, если только слышал о нем, но в Бога… нет. Все рождаются не благодаря ему, а благодаря своим родителям. Кто где. Кто в корабле, кто в подвале рушащегося дома, кто в ваших благоустроенных квартирах под присмотром доктора Шомова, кто-то на обочине дороги, не боясь попасть под колеса машины, потому что не видели их в этом краю уже год. Где сейчас твои родители, Семен?

– Отца я не знал. Говорят, он был странником, таким же, как и ты, черт бы тебя побрал. А мать… она ушла. – Семен сжал ладони в кулаки, и из них брызнула вода.

– Куда?

– Не знаю. Мне было тринадцать лет. Матушка Мария сказала, что она просто вышла за ворота и не вернулась.

– И ее никто не остановил?

– Нет. Я думаю, что с ней случилось что-то плохое, потому что просто так она бы меня не бросила.

– Получается, что Бог не уберег ее? – спросил Густав.

Семен тяжело посмотрел на него. Отер руки об одежду и начал закрывать вход в сарай. Странник поднялся и, пока еще в помещение проникали остатки света, пересек его, минуя квадроциклы, отодвинул панели забора и вышел на хозяйственный двор. Минуты через две, расставив датчики сигнализации, во двор вышел и Семен. Он плотно задвинул панели в пазы и, когда Густав, решив, что уже пора идти домой на обед, двинулся вперед, остановил его, крепко взяв за рукав:

– Отец Захарий говорит, что все, что ни делается, – к лучшему. Что так надо Ему, Богу. А Он знает, что для нас хорошо, а что плохо.

Странник посмотрел в лицо Семену и с беспокойством отметил, как оно разительно изменилось. Обычно спокойное, теперь оно стало чрезвычайно подвижным. Брови то хмурились, то поднимались вверх, морща лоб, ноздри раздувались, Семен покусывал нижнюю губу, а его глаза суетливо бегали, цепляясь за взгляд Густава, словно репейник за длинные волосы.

– А сам-то ты не знаешь, что хорошо? – сказал странник.

– Я знаю, но есть вещи, которые никому не ведомы, ни тебе, ни мне.

– Я сомневаюсь в этом, Семен. Ты лишь оправдываешь равнодушие своих соседей. Покрываешь их. Если бы они остановили твою мать или хотя бы спросили, куда она идет, – все было бы по-другому. Так ведь? Тебе же хочется верить, что все произошло по какому-то великому сценарию. Но нет. Мы с тобой в похожей ситуации, дружище, однажды от меня взял и ушел отец. Просто так, без лишних разговоров. Только я никогда не верил, что это придумал бог. И сейчас одной из важнейших моих целей являются поиски отца.

– Многие люди в этом мире уходят и не возвращаются, Густав, – сказал Семен. – На моем веку такое случалось не раз. Никто не запрещает человеку выйти за ворота и наткнуться на голодного, сильного мута или человека, любящего убивать ради развлечения. Это судьба. Но если Бог решит, что ты нужен людям, нужен в этой жизни, то Он спасет тебя. Моя мать закончила свой путь в тот момент, когда вышла за ворота. Я вроде бы хорошо помню ее, но с каждым днем все меньше и меньше остается в памяти, стираются факты, и я довольствуюсь одними лишь образами и детскими придумками. И это мне нравится, потому что так легче.

– Ты сумасшедший, – тихо сказал Густав.

Позади них раздался скрип калитки, и куры начали беспокойно бегать в своем загоне, хлопая крыльями, – наступил час кормежки, и по проходу медленно шел птичник с ведром отрубей.

– Я нормальный, я верую в Бога.

– Ты запер себя в нем, Семен. Ты запер себя в этом дворе, как в панцире. И ты еще говоришь мне, что я не понимаю смысла жизни. Ты ведь сам лишаешь себя его! Подумай о том, что произошло тогда, на охоте, когда почти всех вас перерезали муты. Воля Бога? А?!

– Нет, это была случайность. Его воля заключалась в моем спасении.

Густав бессильно сжал кулаки, глубоко вдохнул влажный воздух и выдохнул его сквозь сжатые зубы. Спор скатился в бесполезную плоскость. Просто абсолютная система защиты, получше любого ключа хозяина и датчиков открытия. Отец Захарий со своей верой и голосом Бога в голове хорошенько окучил всех, кто был ведомым и нуждался в наставлении на путь истинный.

Но странник знал один секрет, о котором не догадывался ни один житель двора. Время раскрывать его еще не пришло, но, когда подойдет момент, Семен изменит свою точку зрения. Буквально выбросит ее из головы, выпроводит пинками. Осталось только подтвердить догадки Густава кое-какой информацией, и отец Захарий лишится власти. Но все это случится после того, как странник вернет себе корабль. До этого Густав решил вести себя как можно скромнее, покорнее и доброжелательнее. Чужой в чужом доме только так и должен выставлять себя напоказ.

Подошел птичник и поставил довольно тяжелое ведро с кормом на мокрую землю.

– Привет, ребята. Чего делаете?

– Да так, болтаем. – Семен успокоился. У него снова было уверенное лицо, внимательное и вежливое выражение глаз. Только брови его, как сошлись в одну точку, проложив глубокую вертикальную морщину, так и не расходились.

– Тогда можно я покормлю птиц? А то не пройти никак.

– Да, да, конечно.

Семен и Густав переступили через ведро и пошли к выходу. Козы, спрятавшись от дождя, спали под навесом, а вот коров на улицу выгнал Денис и тщательно мыл их, как вчера. Появление улиток выбило его из колеи, и во время сегодняшней службы он тихо сказал Густаву, что теперь будет каждый день осматривать и купать своих подопечных. В любую погоду. Сегодня погода вышла ненастной, но Денис сдержал свое слово.

Он приветливо махнул им мокрой тряпкой, немного обрызгав, когда они проходили мимо, и продолжил работу, удерживая корову за рог.

Странник и Семен вышли во двор. На черных асфальтовых дорожках образовались лужи, и по ним уже весело прыгала босоногая детвора – в одних трусах. Охрана периметра скучала, встав под навесы, а Игорь, накрывшись большим, явно не по размеру, прозрачным дождевым плащом, читал книгу, чем несказанно удивил Густава.

Сверкнула молния, и заурчал гром. Дождь снова усилился. Дети с визгом бросились к подъезду, поднимая пятками тучи брызг. Игорь пунктуально сделал закладку, загнув уголок страницы, и положил книжку под дождевик. В церкви открылась дверь, оттуда высунулся отец Захарий, но тут же быстро спрятался внутрь. Густав и Семен оказались одни во дворе под проливным дождем.

– Послушай, странник, – сказал Семен, отбрасывая волосы со лба. – Давай больше не будем говорить о вере. Закроем этот вопрос. Вряд ли он поможет нам понять друг друга, тем более что завтра Мутов день, а дальше так и вообще… день Бояров.

– Я не против, Семен. – Густав протянул руку, и они обменялись рукопожатиями.

Из садового сектора побежал народ, до этого укрывавшийся от дождя под деревьями. Птичник и Денис, держа над головами ведра, прогалопировали по лужам, что-то крикнув страннику и охотнику, но их слова поглотили новые раскаты грома. Все быстро разбежались по своим подъездам и квартирам, и во дворе опять никого не осталось.

– Ну, хоть поливать и купаться сегодня не нужно, – сказал Густав Семену, они оба рассмеялись и неспешно направились к подъезду.