Перехватчик Головачев Василий

ИЩИТЕ ЗАКАЗЧИКА

Все произошло мгновенно: на Садово-Каретной бежевую «волгу» догнал серый «форд», прозвучали два выстрела, и «волга» на скорости девяносто километров в час перелетела через бордюр, снесла дерево и со всего маху ударилась в столб, сплющив передок почти до лобового стекла. И, хотя двигатель не взорвался, пассажир и водитель «волги» скончались на месте. Водитель – от пули в висок, пассажир – от удара грудью о приборную панель.

Оба, капитан Конюхов и майор Карасий, работали оперуполномоченными Четвертого отдела МУРа по борьбе с разбойными нападениями и грабежами, и оба незадолго до катастрофы организовали разгром солнцевской банды.

Проведенное в рекордно короткие сроки следствие показало, что предводитель банды Митков по прозвищу Митек после допроса объявил в камере Бутырок, что не в меру зарвавшихся оперов надо «мочить». Это и сделали его подручные Ковалев и Юшенков, взятые муровцами уже на третий день розыска. Оба получили по десять лет строгого режима, но вожак-заказчик Митек остался в стороне, обещая в скором времени выйти и «примерно наказать остальных наглеющих мусоров».

Сторож садового товарищества «Яблоко» в подмосковных Мытищах обходил свои владения, когда недалеко от дороги в кустах обнаружил три трупа с одинаковыми пулевыми ранениями. Вскоре в погибших оперативники МУРовской «четверки» опознали своих подопечных – вожака бескудниковской банды Феликса Эдмундова, его брата Филиппа и уголовника с Украины по кличке Бандера.

Преступная организация эта преимущественно «бомбила» склады солидных фирм. «Ле Монти», «Сади», «Салита» и других – в Бескудникове и Сокольниках. Объекты будущих налетов выбирал сам Эдмундов, объезжая указанные в рекламных объявлениях адреса и представляясь коммерсантом. Он якобы выбирал товар для будущей сделки, на самом же деле знакомился с системой охраны и содержимым складов. Все в банде было построено на строжайшем разделении труда: одни проводили разведку на местности, другие в масках и с пистолетами врывались на склад, нейтрализовали охрану, третьи подъезжали на «КамАЗах» и «татрах», и грузчики спешно закидывали в них то, что интересовало главаря.

Не брезговала банда и грабежом автофургонов на подъездах к Москве, выбирая машины международного класса перевозок. Под дулом пистолета водитель переправлял фургон в укромное место, где машину «раздевали», а убитого водителя закапывали рядом.

В месяц банда «зарабатывала» таким образом никак не менее миллиона долларов, но семьдесят процентов «заработка» главарь банды вынужден был передавать вору в законе по кличке Циркач, под «опекой» которого находилось еще пять подобных преступных групп.

Кто такой Циркач, знал только сам Феликс Эдмундов, и до поры до времени его устраивал раздел добычи, но потом он все больше награбленного стал реализовывать на стороне, минуя «патрона».

Расправа не заставила себя ждать.

Циркач, естественно, остался в стороне.

К ограблению «Дарма-банка» бандиты из группировки Шахрая по кличке Барбос готовились долго, пока их человек, специально устроившийся туда охранником, не подготовил почву для налета.

За долгие месяцы беспорочной службы в банке человек этот тщательно изучил систему безопасности денежных хранилищ на Каланчевке, работу сигнализации, главное – пришел к парадоксальному выводу: банк до сих пор ни разу не был ограблен лишь по чрезмерной лености московских криминальных структур. Он не знал, что работу этого банка, через который проходили «неучтенные» заработки членов правительства, курировал первый заместитель премьера Сосков.

Акция была разработана очень тщательно и проведена блестяще: троих коллег новоявленный охранник напоил, еще двоих уговорил пойти повеселиться к общей знакомой, а когда ключи оказались у него, позвонил подельникам. На отключение сигнализации и вскрытие трех хранилищ наличных денег ушло всего полчаса, на погрузку – час, и машина уехала.

Охранника с целью запудрить мозги милиции связали, слегка побили, нанеся несколько «косметических» ударов по лицу и оставив связанным до утра. Выручка банды составила около десяти миллионов долларов.

Но охранник, рисковавший больше всех, получил такие крохи, что не задумываясь пошел «качать права» к Барбосу и вскоре был найден убитым недалеко от места жительства в Перове. Следствие вывело оперативников на Шахрая и… завязло, потому что уже на следующий день банда перестала существовать! А еще через день были найдены убитыми исполнители казни группы Шахрая. Было ясно, что произошла разборка между преступными кланами, но кто позаботился «о справедливости», можно было только догадываться. Оперативники Четвертого отдела МУРа спихнули дело на «Чистилище» и на этом умыли руки. «Чистилищем» в МУРе занималось другое подразделение.

Громов дочитал последний документ из папки, предложенной ему комиссаром-2, и поднял глаза на Рыкова.

– И что из всего этого следует?

– По всем этим делам определен один «крестный отец», а именно Тогоев Мирза Тогоевич, друг Соскова и многих влиятельных лиц в администрации президента.

Громов задумчиво пожевал мятную лепешечку.

– Значит, «СС»? Сомнений нет?

– Связи прослежены надежно. По сути, по всем трем делам наказаны лишь «шестерки», главари среднего звена отделались легким испугом, о боссах уж не говорю. Главный же и вовсе чист как ягненок. Впрочем, он всегда выплывал чистым из всех передряг.

Громов вывел на экран компьютера данные персоналий и бегло просмотрел личное дело Тогоева, известного вора, главы московской организации воров в законе, владельца сети московских ресторанов, подмявшего под себя главарей всех мафиозных группировок, в том числе и «беспредельщиков» – молодежных банд, контролирующих в столице торговлю наркотиками. Добраться до Тогоева пробовали многие оперативники МУРа и ГУБО, но дела обычно кончались увольнением и отставкой милицейских начальников, посмевших поднять на него руку.

– И все же не Тогоев заказчик, – пришел наконец к выводу лидер «ККК». – Не мог он решиться пойти против Соскова, за которым стоит немереная мощь военных и оборонных структур. Ищите заказчика, Герман Довлатович.

– И так ясно, что заказчик – маршал «СС».

– И я это понимаю, но кто именно?

Рыков промолчал.

– Да и стоит ли нам распылять силы? – продолжал Громов. – Если мы начнем работать против Сверхсистемы, вряд ли выдержим конкуренцию еще и на этом фронте. Вы же знаете, сколько создано зондеркоманд для уничтожения «ККК» спецорганами.

– Пять, – подумав, сказал Рыков.

– Шесть, – поправил его лидер «Чистилища». – «Анальгин» в Минобороны, «Гроза» в службе безопасности, «Харон» в ГУБО, «Принцип» в МУРе, «Закон» в Генпрокуратуре и плюс теперь «Туз», команда, которую образует Коржанов, начальник службы безопасности президента. Не многовато ли, Герман Довлатович?

Рыков пригладил волосы, глаза его блеснули.

– Это значит, Дмитрий Олегович, что «ККК» очень уважают. Нет, даже не так – боятся! Какая музыка в этом слове – бо-ят-ся!

Громов хмыкнул, с новым интересом глянул на изменившееся на миг бледное лицо комиссара-2, но развивать эту мысль не стал. Поговорив еще с полчаса, Рыков ушел. В гостиную заглянул Шевченко, вызванный Громовым для оперативных указаний.

– Ну как твои ганфайтеры?

– Я имел контакт только с Балуевым, – сообщил начальник службы безопасности «ККК», у которого от недосыпания покраснели глаза. – Он еще не определился. Но, судя по инциденту в Рязани, оба придут к нам. В принципе им просто некуда податься.

– Что за инцидент?

Шевченко рассказал о конфликте между Соболевым и военными вербовщиками, побывавшими у него на квартире.

– Теперь совершенно ясно, что главный заказчика этом деле – служба Юргена. Мы узнали одного из его парней, участвовавших в налете.

– Значит, «Анальгин»? Им тоже нужны высокие профессионалы?

– Профи нужны всем. Кстати, есть идея использовать в наших делах парней РНОФ [28].

– «Красные рубахи»? Разве они себя не дискредитировали?

– Еще не успели, зато у них прекрасные базы и лагеря для спецподготовки, а их боевые группы мало чем уступают нашим.

– Следует подумать, уж больно тенденциозная группировка. А теперь давай обсудим ряд операций по армейским спискам. Удар нужно нанести одновременно в тринадцати городах…

Когда зазвонил телефон «красной линии», министр МВД Пашин подумал, что звонит сам президент, но это напомнил о себе начальник службы безопасности президента генерал Коржанов, не поддающийся никакаму контролю правительственных структур.

– Леонид Арнольдович, Сам весьма обеспокоен вашим бездействием! Вы что, не дорожите своим креслом?

Пашин покрылся холодным потом. Власть Коржакова была абсолютной, о чем говорил и недавний инцидент с захватом службой безопасности президента офиса фирмы «Мастодонт» «в целях борьбы с терроризмом»: начальник московского отделения ФСБ генерал Рогов, попытавшийся разобраться в нем, был снят с должности в течение суток!

– Не понимаю вас, Николай Владимирович…

– Чем вы там занимаетесь, черт побери?! «Чистилище» позволило себе опубликовать в прессе открытое письмо правительству, в котором недвусмысленно угрожает террором высшим государственным лицам! Вы что, не можете понять, чем это кончится?

– Ах, это… Нет, Николай Владимирович, мы все понимаем и принимаем адекватные меры…

– Да какие там адекватные! Перестаньте заниматься своими ср…ми уголовниками и бросьте все силы на «ККК»!

– Но мы работаем не только с… э-э… уголовниками. В производстве двадцать дел по заказным убийствам, девяносто – по коррупции, двенадцать – по «СС»…

– «СС» подождет, она по крайней мере не замахивается на физическую ликвидацию руководителей государственного масштаба. Немедленно создайте команду для ликвидации «ККК» по типу тех, что создаются в ФСБ и ГУБО. Буду крайне удивлен, если через неделю вы не доложите о результатах! И запретите наконец всем газетам публиковать заявления «Чистилища»!

– Каким образом?

– Не мне вас учить. Соберите главных редакторов… пригрозите… проштрафившихся увольте! У меня все.

Трубка замолчала.

Пашин посмотрел на нее, как кролик на удава, потом в сердцах хватил по аппарату. Передразнил. «Создайте команду, создайте команду»… Создали уже! А что толку? Попробуй ликвидировать тайфун…

Сняв трубку другого телефона спецсвязи, тоже прямого, министр дождался ответа и сказал:

– Привет, Сергей Вениаминович. Тебе Коржаков не звонил? Звонил?! Ну, слава Богу, а то уж я подумал, что только мной особенно недовольны. Ну, что будем делать с «Чистилищем»?

– Об этом подумаем, когда «ККК» будет у нас в руках. – ответил директор ФСБ. – А пока и думать не о чем, надо искать.

– Но мне он дал неделю срока!

– Думаешь, мне больше?

– Но это же беспредел, Вениаминович!

Коваль засмеялся.

– Если уж министр жалуется на беспредел… Кстати, вчера вечером молодцы Коржакова снова отличились, слышал? Напали на ночной клуб «Какаду», уложили известных артистов на пол, обыскали… кое-кому залепили по морде…

– Ко мне уже поступило заявление, подписанное Никулиным, Моргуновым, Соломиным, Пугачевой и другими, но что я могу сделать? Это же Коржаков!

– Это не Коржаков, вернее, не один Коржаков. Он чувствует поддержку патрона, так что если кому и жаловаться, то только президенту… или Богу! Однако посоветуемся, как нам совместными усилиями нейтрализовать тихо и быстро «Чистилище».

– Тихо не получится. Завтра вечером тебя устроит?

– Давай завтра вечером, я созвонюсь с Федором Ивановичем. До связи.

Пашин бросил трубку на рычаг, налил до половины в бокал коньяку и залпом осушил.

В желтом халате и шлепанцах Юрген походил на образцового отца семейства, хотя в данный момент он находился с последней женой в разводе. Зато его нынешняя пассия в прозрачном пеньюаре выскользнула из гостиной в спальню, подмигнув гостю, который появлялся здесь уже не первый раз. А гостем полковника был на этот раз Пауль Артурович Кийк, на шее которого все еще лиловел продолговатый рубец, а под глазом красовался синяк с зеленым отливом.

– Как он тебя отделал! – хмыкнул Юрген. – Однако слабоват ты, Паша, оказался. Это тебе не Голышев, а?

Кийк скривил побелевшие губы, еле сдержал ярость.

– Я его еще сделаю… один на один…

– Разве что из гранатомета, Артурович. Уж если его «глушак» не взял… А точно не взял? Может, ты забыл снять его с предохранителя или не включился генератор?

Они расселись в удобных креслах. Свет торшера не до конца рассеивал мрак, создавая интимную уютную обстановку.

– Татьяна, сделай кофе, – слегка повысив голос, попросил Юрген.

Соблазнительная подруга полковника продефилировала мимо в своем сногсшибательном пеньюаре и вскоре принесла маленькие керамические чашки.

– «Глушак» сработал, – пробормотал Кийк, расслабляясь. – Когда из него стреляешь, это чувствуется. Единственное объяснение: у Соболева был фильтр защиты.

– Фильтры не вышли из стадии разработок, существуют лишь несколько экспериментальных образцов.

– Значит, Соболев раздобыл себе где-то один из них.

– Не я ли предупреждал тебя, Паша? Надо было взять моих «зомби», на них не действуют ни «глушаки», ни «болевики», да и пулей их не завалишь с одного раза. К тому же, замечу, захват ганфайтера в квартире – далеко не лучший вариант. Он специально тренирован для боя в ограниченном оперативном пространстве. Его надо было выгнать на простор, в поле, в лес, на улицу, и навалиться всем скопом. Впрочем, с этой минуты Соболев – моя проблема. Попробую взять его с другой стороны, связать с убийством Голышева.

– Каким образом?

– Подкину «улики», найму свидетелей, найду компромат… Надо только подумать, каким образом. Единственный твой прокол в деле Голышева – применение «дырокола». Прокол – «дырокол», хорошо рифмуется, да? Поэт Юрген…

– Сам же посоветовал испытать на нем НК.

– Ладно, замнем. Вряд ли милицейские дуроломы определят, из какого оружия убит генерал. Готовь на вторник команду, надо убрать еще одного сильно строптивого генерала.

– Кого же?

– Никушина.

Кийк залпом допил кофе, но под ироничным взглядом Юргена взял себя в руки.

– По «смершевцам» я еще не работал. Чем не угодил нашему полководцу начальник военной контрразведки?

– Слишком рьяно взялся копать дела Голышева, военного журналиста и левой торговли. Ликвидировать его будет непросто, зато есть возможность замести следы.

– «Чистилище»?

– Умен. Сделаем вид, что убрали генерала ВКР «чистильщики», подбросим их сертификат с кинжальчиком, сообразим на генерала компромат. Теперь о главном. Ты слышал, что все силовые дяди создают команды, подобные нашей? Страхуются. «Федепасы» уже сформировали «Грозу», «губошлепы» – «Харон», милиция – «Принцип». Даже Коржаков, кажется, засуетился и организует свою зондеркоманду под названием «Туз».

– Смешно.

– Это не смешно, Паша. В «ККК» работают не дилетанты, а спецы самого высокого класса, с ними и воевать надо всерьез. Требуются координация, информационный поиск и общее руководство розыском. Тебе придется связаться с командирами спецкоманд.

– Я предпочитаю работать один.

– Это не тот случай. Хотя по большому счету ты и будешь работать самостоятельно, как перехватчик. Но нужны наводчики, без них не обойтись. Ищи себе телохранителей покруче: те, что были с тобой у Соболева, не годятся. Помнишь, с нами вместе занимался Людвиг Белоярцев?

– Люда? Так он же «голубой»!

– Лучше быть «голубым», чем идиотом, а он – пидор с головой. Не знаешь, где он сейчас?

– Свяжусь со своими в Таллине, они выяснят. Но у меня с ним, э-э… отношения были несколько натянутыми.

– Переживете оба, главное, что он «супер». Кофе еще хочешь? Или чего покрепче для сугреву?

– Бабу бы, – грубовато пошутил Кийк.

ЗАЩИТА «РЮРИКА»

Кристина вышла в халатике, смущенно улыбаясь, и Матвей замер, окидывая ее взглядом. По сути, она являлась его женой и постоянно пробуждала в нем море чувств, желаний, воображения и мечтаний. Она и в парализованном состоянии, к его собственному изумлению, влекла его к себе с непреодолимой силой, отчего Матвей порой подумывал – уж не колдовство ли это? Но бороться со своими желаниями не хотел, потому что Кристина в моменты их близости вызывала максимум ощущений, оставаясь всегда новой и неразгаданной. Ее любовь так и не стала для него привычной, спокойной, объяснимой.

– Как самочувствие? – проговорил наконец Матвей и, едва Бася Яновна просеменила на кухню, подскочил к Кристине, обнял, стал целовать в шею, грудь, губы, а потом, быстро отпрянув, уселся на диван как ни в чем не бывало.

– Порядок, – ответила Кристина, и глаза ее сказали то, что не выговорили губы. – Я поняла, что Лихтенберг [29] прав: ощущение здоровья приобретаешь только пройдя через болезни. Ты останешься сегодня?

– Сегодня – нет, надо разделаться с кое-какими делами.

– Стас будет ждать. Знаешь, что он заявил мне вчера? Я разговаривала с мамой, а он уроки делал. Говорю маме: «Надо, наверное, устраиваться на работу, пока я в академ-отпуске», а он услышал и так серьезно сказал: «С мужской точки зрения, красивая женщина работать не должна».

Матвей фыркнул.

– Он прав. Я вообще хочу вас на месяц увезти отсюда.

– Куда? И зачем? – Глаза Кристины потемнели, она догадалась, в чем дело.

– К своему отцу, в Воронеж. Он учитель, историю в школе преподает, живет один… Или к деду в Тамбов, тоже мужик один, старенький уже, помочь надо.

– Понятно. Опять нависла туча? Старые враги? Те, что приходили?

Матвей хлопнул ладонью по дивану.

– Садись, тебе еще вредно долго стоять.

Кристина послушно подошла – ходила она, конечно, еще неуверенно, всего день прошел, как ноги стали слушаться, но Матвей усадил ее к себе на колени, и, когда Бася Яновна принесла чай, они целовались.

Во время чаепития разговаривали на отвлеченные темы: о программах телевидения, о новом отечественном сериале, с успехом заменившем надоевшие мексиканские, аргентинские и бразильские «мыльные оперы», о ценах на продукты и налогах, которых становится все больше.

– Скоро Дума дойдет до налога на право жить, – с грустным юмором констатировала Бася Яновна.

Зазвонил телефон, и она засеменила в прихожую.

– Может, все-таки останешься? – спросила Кристина.

Матвей не успел ответить, Бася Яновна позвала его:

– Матвей Фомич, тебя.

Звонил расстроенный Парамонов.

– Я слышал, кто-то провел эксперимент с вашей девушкой без меня. Хотелось бы услышать подробности.

– Не переживайте, Иван Терентьевич, – с облегчением проговорил Матвей. – Я ни при чем, произошла жуткая история с попыткой ограбления. Но вы были правы, Кристя уже ходит. Если хотите, заезжайте, она сама все расскажет.

– Спасибо, заеду. Но учтите, этот шоковый удар, поставивший ее на ноги, может послужить спусковым механизмом психосуггестивной программы, о которой я вас предупреждал. Она, конечно, далеко не «зомби», однако в подсознании хранит некий темный код, доминантный очаг возбуждения. Раздражитель, который этот код включит в нужный момент, мне неизвестен. Мне нужны контактные исследования…

– Нет, Иван Терентьевич, это исключено. Вряд ли она согласится. Да и мне не хотелось бы…

– Понимаю.

– Нет, я не о себе, мне не хотелось бы ее волновать.

– Но вам придется ей все рассказать.

– Я подумаю, стоит ли. До свидания, и спасибо вам за все.

Матвей повесил трубку, вернулся в гостиную.

– Кто звонил? Речь шла обо мне?

– Парамонов. Хочет выяснить подробности «операции», которая тебя вылечила. Это была его идея.

– Что?! Значит, бандиты… вовсе не бандиты?! Все было подстроено нарочно?

– Они не бандиты. – Матвей подумал и решил рассказать Кристине часть правды, чтобы умолчать о главном – о том, что она закодирована.

Через несколько минут Кристина знала историю придуманного Парамоновым шокового лечения, блестяще подтвердившегося на практике благодаря действиям ничего не подозревающих бойцов Кийка. Об остальном Соболев умолчал. Поцеловав растерянную Кристину, Матвей оставил ее размышлять над удивительным совпадением и поехал к Василию на работу.

Балуев занимался в зале сэйдай-до [30], методично избивая в стиле «унибос» [31] спорт-робота, включенного в самый динамичный режим. Увидев входящего Соболева, он прыгнул к нему, и Матвею пришлось отбиваться в полную силу, так как Василий был все-таки ганфайтером класса «абсолют» и обладал тем, для чего японцы придумали термин «сингигай» – триединство: гармоничное развитие духа, тела и техники защиты.

Потанцевав в суй-но ката [32] несколько минут, Василий поймал Матвея на смене иккадзё[33], продемонстрировал молниеносный уход с линии атаки за счет поворота тела и влепил ему по спине чувствительный кумадэ [34]. Помог подняться, протянув руку.

– Ты что не концентрируешься? Не уважаешь, начальник?

– На «темпе» я против своих не работаю.

– Ах, против своих, ах, не работаешь?.. А ну покажи, покажи, как это выглядит в натуре, глядишь, и я поднаберусь ума. – Василий сменил тон, видя, что другу не до шуток. – Что кислый? Вспомни сантоша [35]: мастер должен быть всегда довольным, излучать оптимизм. Или случилось что?

– Собирайся, пора приниматься за работу… если не передумал выручать моего шефа.

Василий вымылся в душе, переоделся в спортивный «адидас», и они уединились в комнате отдыха школы, где Матвей включил кофеварку.

– Я не передумал, – сказал Балуев, наливая себе кофе. – Как говорится, нечего бояться, кроме самого страха. Но, судя по последним событиям, от нас не отстанут ни «федепасы», ни твои контрразведчики-«смершевцы», ни эти убийцы из армейского спецназа. Может быть, примем предложение одной из контор? Я, например, склоняюсь к «Смершу». В случае чего он и защитит, и поддержит. Если они на нас навалятся всем скопом, не спасет и умение быстро бегать.

Матвей вспомнил сон, в котором Тарас Горшин, живуший теперь в какой-то «иной реальности», предлагал ему изучить универсальную систему рукопашного боя, разработанную Первыми Людьми.

– Что молчишь? – Василий кинул в рот мятную лепешку; он любил жевательную резинку, и пахло от него всегда приятно.

– Горшина помнишь? – Матвей рассказал свой сон. – Тарас явно хочет выйти на мое сознание, но ему кто-то мешает.

– Монарх?

– Не знаю. Но если передача информации состоится…

– Он снова станет отступником, только уже для тех, с кем сейчас живет.

– Я не уверен, что сейчас. Он может жить как в прошлом, так и в будущем, время в той реальности течет не так, как у нас. Да и такое ли оно, я не знаю. Может быть, оно там трехмерно… или многомерно.

– Неважно, главное – он хочет помочь.

Матвей покачал головой. Он еще помнил слова Тараса о том, что у них «разные Пути». Просто в какой-то момент они совпали… чтобы разойтись вновь. Тарас помогал другим, только если это не противоречило его целям.

Василий присмотрелся к ставшему вдруг неподвижным лицу друга, кивнул.

– В любом случае знание новой системы боя нам не повредит. Хотя я не понимаю, как это можно информацию передавать во сне. Ты вот ходишь по астралу… что ты видишь?

– Астрал – это иллюзорно-динамичная форма другой реальности, вернее, сложный комплекс смежных состояний форм «здесь-сейчас», допускающий резкое изменение событийного рельефа.