Перехватчик Головачев Василий
– Ага… иллюзорно-рельефная… событийного… а попроще?
– Астрал – промежуточное место встреч: умерших и живых – по нашим понятиям, живущих в нашей реальности и в других – в соответствии с истиной. Ты же читал труды эзотериков, – не удержался от колкости Матвей. – Там по меньшей мере два десятка определений.
– Я хотел услышать, к какому склоняешься ты, – не моргнув глазом, ответил Василий. – Хочешь пожевать?
– Жуй сам, я жевательную резинку на дух не переношу.
– Даже шипованную? Шучу. Итак, давай работать. Я кое-что выяснил о нашем добром знакомом Маракуце Николае Савельевиче.
– По каким же каналам?
– Компьютерная сеть МВД. К моему удивлению, код входа остался прежним, а доступ мой сохранился.
– Разве у тебя есть комп?
– Не у меня, у директора школы, который мне доверяет и дает иногда ключ от кабинета, полагая, что я хожу играть на компьютере. А вот коды ФСБ и ГУБО сменились, я едва успел выйти из поля запроса: ребята поставили резидент-программу, поднимающую шухер при попытке влезть в сети спецслужб.
Матвей, который проделал точно такую же процедуру, работая на компьютере «Рюрика», в душе только усмехнулся.
– Но и того, что я узнал, а это верхушка криминального айсберга Маракуца, вполне достаточно для «десяти лет строгого расстрела», – продолжал Василий.
– Вор в законе, кличка Боксер. Трижды судим – якобы за незаконное ношение оружия, за превышение мер защиты, – он в прошлом профессиональный боксер-тяжеловес, – а также за покушение на убийство, находился под следствием по многим делам, неоднократно задерживался правоохранительными органами, однако ни разу не был осужден и в следственном изоляторе больше двадцати суток не сидел.
– В минувшем году, – ровным голосом добавил Матвей, – Маракуц субсидировал одну общественно-политическую структуру, планировавшую проведение общественного референдума на территории СНГ по вопросу воссоединения стран в едином государстве, но прогорел.
Василий поскучнел, покачал головой, оценивая услышанное.
– Похоже, мы идем по одному и тому же следу. Надо бы разделить функции во избежание дубляжа.
– Кто возражает? Что касается Маракуца, то он сделал ставку не на классический криминал и рэкет, а на криминальный контроль респектабельных коммерческих и финансовых структур. Впрочем, взимаемой с предпринимателей дани он предпочитает «крышу», то есть защиту собственности подконтрольных структур.
– Да, механизм прост и эффективен, как удар ломом. Видимо, твой Афонин не захотел платить Маракуцу за «крышу» и поплатился.
– Я не вникал в дела фирмы, пока на нас не напали во время поездки в Москву. – Матвей рассказал историю с нападением на дороге. – На фирму наезжали давно, в том числе и местные «правозащитники», «губошлепы» и милиция, но у Маракуца сил больше.
– План у тебя есть?
– Надо начинать с того охранника, Алимбаева, которого Сергей просто уволил, хотя мог бы отдать под суд. Потом пойдем к Шаровскому, он явно работает на Маракуца, обладая полной информацией о делах и средствах фирмы. Ну а потом нанесем еще один визит самому Маракуцу.
– Он будет ждать.
– У нас есть преимущество: он не знает, кто к нему приходил в прошлый раз, зато мы знаем его дружков – полковника Сиволапова и вице-мэра Поджабова.
Василий встал, хлопнул ладонью по подставленной ладони Матвея, отнес поднос с посудой к мойке, сказал:
– Тогда пошли ко мне, наведем марафет.
Через час, переодевшись в свободные, не стесняющие движений штормовки, прихватив «чеченки» – чулкоподобные шапочки-маски с прорезями для глаз, друзья поехали по первому адресу к бывшему охраннику фирмы «Рюрик» Кирсану Алимбаеву по кличке Бай.
Алимбаев жил в одном из «спальных» районов Рязани – Мещере, где изначально селились сильные мира сего – депутаты городской Думы, чиновники мэрии, милицейские начальники и респектабельные бизнесмены с темным и не очень темным прошлым. Камера по Баю плакала давно, однако, судя по всему, всесильная рука Маракуца поддерживала бывшего личного телохранителя до сих пор, и жил Алимбаев припеваючи, имея четырехкомнатные апартаменты, обставленные в соответствии с фантазией подобных недоумков. Оценить эту фантазию мог бы, наверное, только круглый идиот. Во всяком случае Василий бродил по владениям Алимбаева, шалея от обилия видео, аудио, электро-и светоаппаратуры, количества кроватей, позолоченных, фарфоровых, серебряных деталей, мебели, антиквариата, картин и люстр.
На кухне стояли два холодильника: шведский «трехспальный» «Норд» и гигантский «Минск-10», а также кухонный комбайн, автомат-мойка, микроволновая печь, суперплита с восемью конфорками и автоматическим зажиганием, стеклянно-зеркальный шкаф с посудой и встроенный в стену агрегат для очистки воздуха и воды.
– Охренеть можно! – только и сказал Василий после посещения кухни.
То же самое мог повторить и Матвей, но уже после посещения туалета и обложенной черным и серым мрамором ванной комнаты, где была установлена японская ванна с гидромассажем стоимостью двенадцать тысяч долларов.
– Это как же должен жить босс, если так живет его раб! – добавил Василий, когда они уходили.
Проникли в квартиру легко.
Убедившись, что Бай дома, Василий переоделся в домашний женский халат, нацепил парик, «сделал» лицо, превратившись в смазливую «гёрл», и позвонил в дверь. Алимбаев был осторожен, открыл лишь после долгого рассматривания гостьи в дверной глазок, не отреагировав на кокетливое «приветик, я ваша соседка, не найдется спичек или зажигалки?», а открыв, получил хороший «колун» между глаз.
Допрашивала его «соседка», деловито обрабатывая пальцами болевые точки, в то время как Матвей, подволакивая ноги, играя пожилого «соседа», осматривал квартиру. В конце концов Алимбаев сдался, признавшись, что участвовал в захвате президента фирмы «Рюрик». Матвея он не узнал, а Василия, отлично справившегося с женской ролью, не знал совсем.
– Мы отвезли его на дачу Аркадия Самсоновича, – прохрипел Кирсан, стоя на четвереньках, не в силах разогнуться. – Это в тридцати километрах в Брыкином бору. Но они собирались перебросить его на… в другое место. Куда – не знаю, хоть режьте.
– Не на дачу ли Маракуца?
Алимбаев дернулся, с ненавистью глянув на «соседку».
– Не знаю никакого Маракуца..
– Знаешь, дорогой, а не знаешь – так узнаешь, когда мы подбросим твоему боссу мыслишку, что это ты его продал.
– Я действительно не имею понятия, где его дача! – заскулил Алимбаев. – Где-то на озере Великом, но точно не помню.
– Верим, Бай. Может, знает Шаровский?
– Спросите у него.
– Спросим и вернемся, если ты соврал. Добра у тебя много, весело будет гореть. Ну что, шеф?
– Сонник [36] что надо! – ответил баском Матвей. – Игрушки [37] – аж целых пять по всем углам! А видел бы ты его лепень [38]!..
Василий с любопытством заглянул в гостиную, обошел спальни, кухню, после чего и сказал короткую фразу. «Охренеть можно!»
Алимбаев попытался их задержать, вытащив откуда-то помповое ружье – у него, похоже, в каждой комнате было по арсеналу, – однако добился лишь того, что Матвей вышиб из него дух в стиле нелюбимого «унибоса» – с оборота, круговым вращением ноги и ударом в брюшину.
Главный бухгалтер фирмы «Рюрик» жил в том же районе, двумя кварталами ниже к Оке, и занимал с семьей – жена, сын – пятикомнатную двухуровневую квартиру, три комнаты на одном этаже, две на другом. Его никто не охранял, но попасть в квартиру постороннему вряд ли представлялось возможным – двойной металлический моноблок двери можно было взять только из гранатомета. Открыл вход Шаровский лишь благодаря выдумке Василия, представившегося врачом санэпиднадзора; все в том же роскошном парике, в белом халате и шапочке он выглядел очень импозантно, и Матвей, также в белом халате и колпаке с эмблемой санэпиднадзора, даже пошутил:
– Похоже, в прошлой жизни ты был женщиной.
Балуев не обиделся, посчитав слова Матвея за комплимент. Ганфайтеры обязаны были обладать незаурядными актерскими способностями, потому что нередко им приходилось проводить операцию захвата в общественных местах, маскируясь под кого угодно, скрывая желания, расчет, силу и возможности.
Дверь открыл сын Шаровского, двадцатилетний оболтус в немыслимом «прикиде», похожий на попугая, бомжа, бандита, меломана (наушники на коротко стриженной голове) и спортсмена одновременно. Матвей его уже видел однажды – отпрыск нанес отцу визит в офис, и парень ему сразу не понравился.
– Че надо? – осведомился Шаровский-младший.
– Санэпиднадзор, – простуженным голосом произнес Матвей. – Проверяем продукты на холерный вибрион. Родители дома?
– Ма, к тебе, – отступил в прихожую отпрыск.
Из полумрака возникла дородная фигура жены Аркадия Самсоновича, платиновой блондинки, похожей на жену Маракуца выражением надменного высокомерия на холеном лице.
– Что надо? – повторила она вопрос сына.
– А хозяин дома? – мило улыбнулась «врачиха». – Пока фельдшер будет проверять продукты, я хотела бы поговорить с ним об опасности покупок на рынке.
– У нас продукты только импортные, – фыркнула госпожа Шаровская. – Проходите на кухню, да обувь снимайте. Аркадий, с тобой хочет побеседовать медработник.
Шаровский выполз из спальни в халате, с газетой в руке, недоуменно поднял брови. Буркнул автоматически:
– Че надо?
Василий засмеялся, подмигивая Матвею, который подумал примерно то же самое: муж и жена – одна сатана. У Шаровских понятие «сатана» распространялось на всю семью.
Квартиру главного бухгалтера «Рюрика» осмотреть не удалось, но и по прихожей с мебелью из карельской березы, с коврами, гобеленами, зеркалами и бра можно было судить о роскоши интерьера, недоступной простым смертным.
Жена и сын потеряли интерес к «медикам» и удалились, в доме громче заиграла музыка. Матвей закрыл за собой дверь на кухню, а Василий толчком усадил Шаровского на стул.
– Где Афонин?
Глаза Шаровского полезли на лоб, он начал что-то соображать, реакция у него все же была неплохая.
– Кто вы такие? Какой Афонин? В чем дело?
Василий дал ему пощечину, Шаровский свалился со стула, схватившись за щеку, и вдруг метнулся к холодильнику, занимающему полкухни. Однако не добрался, споткнулся о ногу Матвея и врезался в холодильник головой. Сел на пол, открыл рот, собираясь закричать, и закрыл, потому что Василий показал ему мясницкий нож с широким наточенным лезвием.
– Тихо, не поднимай шума из-за ерунды. Бай сказал, что ты знаешь, куда с твоей дачи увезли Афонина. Ну, будем говорить?
– Так вы не из сан… кто вы?
– «ККК», – коротко ответил Матвей. – Не задавай лишних вопросов.
– Ш-шутите!..
– Шутим мы редко, однако после наших шуток подонки вроде тебя остаются на всю жизнь калеками. Давай адрес, может быть, и уцелеешь.
Тон, с каким были произнесены слова, равнодушно-холодный, будничный, подействовал на Шаровского сильнее, чем прямая угроза.
– Он на даче Маракуца…
– Той, что на озере Великом? Точнее.
– В шести километрах от Тимохина, там указатель есть. – Шаровский вспотел. – Но я сам не принимал в этом… не был… это все они…
– Подручные Боксера?
Аркадий Самсонович стал белым, пролепетал:
– Они заставили… я не хотел… а вы меня не?..
– Не, – ответил Василий с презрением. – Если только не станешь делать лишние телодвижения. Позвонишь Маракуцу, придут ликвидаторы, понял?
– Уг-гу, – промычал Шаровский, которого бросало то в жар, то в холод. – С-спа-с-сиб-бо…
– Благодарить будешь Афонина, если он тебя простит. А Маракуцу передашь, чтобы не трогал фирму «Рюрик», не то взлетит на воздух и его офис, и квартира, и весь сходняк. Не помогут и московские связи. Жене – тоже ни слова!
Матвей замахнулся, Шаровский обмер, сжался, закрыл глаза, а когда открыл, в квартире уже никого не было.
Глубокой ночью они подъехали к владениям Маракуца на берегу озера Великое, расположенным в смешанном лесу красивейшего из районов Мещеры. Когда-то, говорят, здесь была база отдыха космонавтов, но государству стало не до отдыха своих звездных посланцев, и база поменяла много хозяев, пока ее через подставных лиц не купил Маракуц.
Ганфайтеры переоделись в комплекты ниндзя, вооружились опять же как ниндзя, но огнестрельного оружия не взяли. Только Василий сунул в карман две термобарические гранаты величиной с орех, дающие при взрыве вспышку света яркостью в шестьдесят миллионов килоджоулей и звуковую волну до ста восьмидесяти децибел.
Несмотря на полнейшую темень – тучи закрыли все небо, – оба хорошо ориентировались, хотя Матвей, конечно, владел этим искусством лучше, а тем более в состоянии турийи-меоза вообще мог видеть все как днем.
Машину оставили в лесу, в полукилометре от проволочного забора. Особого плана действий не составляли, в принципе надо было дойти до строений базы-дачи, укладывая по пути охрану, выяснить, где содержится глава фирмы «Рюрик», освободить его и увезти. Оба не сомневались, что справятся с этим быстро и просто, тем более что здесь их так скоро не ждали…
– Если только Шаровский не звякнул шефу, – шепотом поделился сомнениями Василий.
– Не посмеет, – так же шепотом ответил Матвей. – Расходимся: ты влево, я вправо – встречаемся у главного здания с тарелкой антенны, о которой говорил Шаровский.
– Хорошо, что дождя нет, терпеть ненавижу слякоть.
– Тем не менее слева начинается болотце, чуешь лягушек? Видишь хорошо? Пошли.
Но в этот момент на дороге в полусотне метров от машины «диверсантов» появилась тень, вспыхнул и погас желтый огонек. Затем донесся тихий, но отчетливый голос:
– Соболев, не стреляй, это я.
Тень бесшумно переместилась ближе, и перед замершими друзьями предстал Вахид Тожиевич Самандар собственной персоной, одетый в темный костюм с галстуком, будто собирался на работу в офис.
– Кажется, операция отменяется, – хмыкнул Василий, исчезая в кустах. – Проверю, кто там с ним.
– Я один, – сказал Самандар. – Просто хотел уговорить вас не делать того, что вы собираетесь делать.
– Как вы нас нашли? – Матвей усилием воли вошел в режим меоза и стал видеть собеседника, лес, дорогу, машины – свою и Самандара в километре от места, где они теперь были, хотя и в другом цветовом диапазоне.
– Это было нетрудно.
– Не лгите! Простому человеку, будь он даже директором Международного исследовательского центра боевых искусств, сделать это не под силу. Даже человеку Внутреннего Круга найти другого ночью в определенном месте, в лесу, достаточно сложно. Вы не Учитель, Вахид Тожиевич! И даже не Проводник. Меня мог вычислить лишь один субъект… – Матвей сделал шаг вперед, готовясь действовать немедленно. – Монарх Тьмы!
ВЫЗОВ КОНКЕРЕ
С момента домашней встречи с капитаном Хватовым директор Федеральной службы безопасности вызывал его к себе дважды, однако никаких странностей в поведении не заметил. Капитан явно ничего не помнил и не понимал, за какую провинность его перевели в другое подразделение. Сознавая, что выглядит в глазах подчиненного если не идиотом, то определенно сумасшедшим, генерал при последней встрече в своем кабинете кинул загадочную фразу:
– Передай там… наверх… или куда там надо… я согласен. Пусть выходят на связь.
– Куда? – растерялся Хватов. – Кому? На какую связь?
– Свободен! – отрезал Сергей Вениаминович. – Я пошутил. О нашем разговоре никому ни слова.
Капитан, получивший два противоречащих друг другу приказа: передать что-то «кому надо» – «я согласен» и «никому ни слова», вышел, совершенно сбитый с толку. Однако на переживания охранника директору ФСБ было наплевать, он был уверен, что таинственный Конкере узнает о его желании продолжить контакт и найдет способ связи.
– Федор Ильич, – нажал клавишу интеркома Коваль, – переведи Хватова обратно в команду, пусть занимается тем, чему обучен.
Следующая встреча директора с Хватовым-Конкере произошла в закрытом элитном клубе российских спецслужб «Георгий», охраняемом не хуже, чем известный комплекс зданий на Лубянке. Коваль страстно любил кегельбан и мог часами бросать тяжелые шары, попивая пиво. Партнером его обычно был кто-нибудь из начальников Управлений, но на сей раз он отдал предпочтение Хватову.
О том, что появился Конкере, Сергей Вениаминович понял по мощнейшему броску Хватова, не только свалившему кегли, но и пробившему решетку манипулятора, собирающего кегли. Хватов оглянулся на сидевшего у столика с напитками генерала, и тот вздрогнул, поймав пронзительный, сверх меры оживленный взгляд капитана охраны, в котором кипела какая-то чудовищная демоническая сила, вспыхивали и гасли искры недоброй воли, пренебрежения, сарказма, самоуверенности.
– Вы? – спросил Сергей Вениаминович, унимая дрожь в коленках.
– Я, – ответил Хватов, подсаживаясь к столику. У него изменился тон голоса, стал ниже и уверенней. – Вы хотели меня видеть. Говорите, у меня мало времени.
– Кто вы?
– Генерал, я человек иного плана бытия. Но на комментарии у меня нет ни секунды, да вы и не поверите рассказу. Главным для вас должно быть то, что я могу очень многое, чему нет рационального объяснения. Хотите проверить?
Коваль вздрогнул, потому что именно эта мысль пришла ему в голову.
Хватов кивнул.
– Это нормальное желание профессионала. Если вас интересует мой информационный доступ, то я знаю обо всех делах конторы, в том числе и о тех, состав исполнителей которых ограничен. Как, скажем, дело об утечке новейших систем оружия. Или «четырехнулевое» дело о секретных опытах с «темным кодированием» в метро. А также о создании после разговора с Генпрокурором спецподразделения «Гроза» для охоты за «чистильщиками»…
– Достаточно. – Сергей Вениаминович расслабил узел галстука, ему стало жарко. – Дьявол!
– Позвольте считать это комплиментом, – улыбнулся Хватов, наливая себе фирменного пива «Георгий». – Что касается других моих возможностей… Хотите прямо сейчас поговорить с премьером? С президентом? Я имею в виду отсюда и без телефона?
Коваль продолжал как-то отрешенно глядеть на собеседника, и Хватов для вящего эффекта щелкнул пальцами, хотя делать это было вовсе не обязательно. Перед директором ФСБ тотчас возникла прозрачная фигура человека за столом, и Сергей Вениаминович с ужасом узнал в ней президента. Тот поднял голову, снял трубку с телефонного аппарата, и в воздухе прозвучал его характерный картавоокающий голос.
– Слушаю вас, Сергей Вениаминович. Что еще стряслось?
– А-а-а, э-э, – просипел Коваль. – Ничего, Илья Ильич…
Фигура вместе со столом растаяла. Коваль опомнился, с шумом отодвинулся от столика вместе с креслом, оглянулся по сторонам, сказал брюзгливо:
– Кончайте ваши шутки, капитан. А если нас кто-нибудь увидел?
– Не волнуйтесь, генерал, президента видели только вы. И это не шутка, завтра президент спросит вас, по какому поводу вы звонили ему. Итак, я вас слушаю. Какой помощи вы ждете? Подчеркиваю, она может быть очень разнообразной, в средствах я не стеснен.
Сергей Вениаминович собрался с мыслями не сразу, но, судя по его дальнейшей речи, готовился к встрече давно и серьезно.
– Не могли бы мы поговорить в другом месте?
– Зачем? Нас никто не слышит, будьте уверены.
– Что ж, тогда… помечтаем. Мне бы хотелось успешно завершить дело по утечке валюты за рубеж. Найти разведчика в Институте стратегических исследований Министерства обороны…
– Но ведь этим делом занимается военная контрразведка.
– Мы работаем параллельно, но не мешало бы их опередить. Кроме того, надо перекрыть все каналы утечки новейшего оружия… впрочем, и оружия вообще. Определить местонахождение двух оставшихся групп чеченских «мстителей». Выйти на руководителей Сверхсистемы…
Хватов покачал головой.
– Не многовато ли для создания имиджа непогрешимого руководителя спецслужбы?
– Вы же сказали, что можете многое. А если нет – к чему весь этот разговор? – рассердился генерал.
– Ну хорошо, продолжайте.
– Я еще не сказал главного, – Коваль пожевал губами, успокаиваясь. – В перспективе я бы хотел упразднить Управление безопасности президента, передав его функции нам, подчинить ФСБ военную контрразведку [39] и ГУБО, снова создать политический сыск для надзора за врагами народа, отменить частные организации охраны и розыска уголовников, а также объединиться с «Чистилищем». Чтобы навести в этой стране порядок, нужна одна власть!
– Недурно, – одобрил Хватов. – Замах у вас королевский. И мне нравится, что вы не начали с вопроса: что потребуется взамен?
Сергей Вениаминович спохватился, крякнул.
– Что же потребуется? Надеюсь, скреплять договор кровью не нужно?
Хватов-Конкере засмеялся.
– О нет, в этом нет необходимости. В конце концов мы с вами делаем одно дело, поддерживаем уровень энтропии вашей реальности в пределах допустимого порога. Я буду помогать вам, генерал. Составьте план приоритетных направлений нашей совместной деятельности, укомплектуйте две команды – аналитическую и оперативно-исполнительную, и дайте мне знать, когда будете готовы.
Коваль, правда, не понял, что имел в виду Конкере, говоря о поддержке уровня энтропии, но вникать в это не стал.
– Как мне связываться с вами?
Хватов вырвал из блокнотика листок бумаги, написал несколько цифр и передал директору ФСБ.
– Это код моего вызова через ваш компьютер. Запомните и уничтожьте. Вам удалось заполучить согласие моего протеже работать на контору?
– Какого протеже?
Хватов укоризненно покачал головой.
– Матвея Соболева, бывшего ганфайтера из «Смерша».
– А-а-а! Этим занимается начальник Управления спецопераций. Невелика потеря, если этот ваш Соболев откажется, профессионалов хватает.
– Профи такого класса – два десятка на все пять миллиардов землян! Мне хотелось бы, чтобы он работал с вами. Я понимаю ваш скепсис, знаю и формулу контрразведчиков: на каждого профессионала найдется еще лучший, – но поверьте, Соболев один стоит вашего ДШБ «Щит», ДЦО «Руслан» или нового отряда «Гроза».
Коваль скептически поджал губы, но промолчал, хотя слова капитана его не убедили.
– Договорились, – кивнул Хватов. – А теперь что ж, покидаем шары?
Он взял шар и не глядя, стоя боком к кегельбану, метнул его в центр батареи кеглей.
Если бы директор ФСБ пригляделся к другим игрокам в кегли, то обнаружил бы много знакомых лиц, в том числе помощника президента Лобанова, замминистра обороны по новым военным технологиям Бурлакова, начальника информационной службы президента Носового, управляющего делами администрации президента Бородкина, однако Сергей Вениаминович, во-первых, не приглядывался, а во-вторых, будучи человеком замкнутым, предпочитал отдыхать в одиночестве. В отличие от него Олег Каренович Лобанов заметил своего главного противника в борьбе за место под солнцем, хотя тоже не стал демонстрировать свое знакомство с директором столь могучей конторы, как Федеральная служба безопасности. Изредка кидая шары, Олег Каренович вел ленивый разговор с Бурлаковым и Носовым, Тенью-2 и Тенью-3 в иерархии Сверхсистемы, о политической ситуации в стране. Его собеседники знали манеру своего маршала начинать с общих сентенций, чтобы перейти к частным формулировкам и конкретным указаниям, и либо помалкивали, либо поддакивали.
– Смена режима нам крайне невыгодна, – говорил Олег Каренович, наблюдая за игрой соседей, и это было чистой правдой. – Пока государство стоит над личностью, пока оно – огромная, жестокая, коррумпированная, бюрократическая система, уродующая рынок, подминающая под себя все общественные отношения, – мы будем жить!
– Но, с другой стороны, – ввернул Носовой не в пику начальству, а так, для уточнения, ибо он тоже прекрасно разбирался в политических маневрах хозяев жизни, – как только закончится передел, вернее, переграбеж госсобственности, чиновники примутся за нас, потому что им не у кого больше будет отнимать власть.
– Это если они до тех пор не перейдут на нашу сторону, – возразил Олег Каренович. – Уже сейчас почти половина депутатов Госдумы, включая и верхнюю палату, работает на «СС», а к концу года их будет еще больше.
– Если не вмешается три «К», – буркнул Бурлаков.
– «Чистилищу» скоро станет не до нас. Против него собираются такие силы, что вряд ли оно выдержит войну на несколько фронтов. Да и мы не будем сидеть сложа руки. А что это вы приуныли, Евдоким Матвеевич? «ККК» ведь еще не прислала вам лично «черную метку»?
– Они могут сделать это в любую минуту, – меланхолично заметил Носовой. – Информацией «чистильщики» обладают первоклассной.
– Типун вам на язык, Хейно Яанович! – в сердцах сказал Бурлаков.
– На полтона ниже, Евдоким Матвеевич! – предостерегающе произнес Лобанов.
– Мы не на пляже, здесь могут быть уши, о которых я ничего не знаю. Мне хотелось бы поделиться с вами стратегическими идеями. Как вы смотрите на то, чтобы, образно выражаясь, объединить под «сенью», так сказать, Сверхсистемы организации, родственные нашей, контролирующие Север и Восток?
Наступило молчание.
Бурлаков ковырял во рту зубочисткой, Носовой потягивал минеральную воду, потом встал и неумело бросил шар, сбив только одну кеглю. Вернулся и сказал:
– Мы контролируем центральный и западный регионы вплоть до стран Балтии. И с меня этого, говорю прямо, вполне достаточно. К тому же для контроля над всей страной нам не хватит – нет, даже не сил и средств – духа.
– А ваше мнение, Евдоким Матвеевич?
– Не знаю, – нехотя пробурчал Бурлаков. – В свое время у Купола был весьма влиятельный помощник, какой-то дружок Ельшина, но и он не смог выручить его. Поговорите с Генрихом, может, у него еще осталась та связь.
Лобанов задумчиво пососал дольку лимона, хотя в душе чувствовал досаду и злость. Попытки выйти на Конкере, о котором рассказывал Ельшин, пока ничего не дали. Не помог и последний поход на дачу бывшего генерала ФСК, от которой остались рожки да ножки. Добираться до бункера, из которого якобы Ельшин держал связь с Конкере, тоже не удалось. Как только они, обезоружив охрану участка, проникли в подвал дачи, сработала сигнализация, и пришлось убираться оттуда во избежание контакта с оперативниками-«федепасами».
Олег Каренович бросил взгляд на директора ФСБ, развлекавшегося неподалеку в компании с молодым человеком, скорее всего телохранителем. Неужели он нашел бункер? И сам вышел на Конкере?!
– Черт!
– Что, Олег Каренович? – вынул свой короткий нос из стакана Носовой.
– Ничего, вспомнил одного… – Про себя же подумал: надо срочно разыскать ганфайтера Соболева! Он был с Генрихом на даче в момент ее разгрома и может знать то, чего не хочет говорить сам Генрих. По всему видать, личность незаурядная. Надо выйти на его родственников: отца, мать, сестру, брата, жену – если есть, и тогда он придет к нам сам…
– Не трогали бы вы его, – сказал кто-то шелестящим шепотом, но отчетливо и внятно.
Лобанов вздрогнул, подозрительно поглядел на собеседников, оглянулся, но рядом, кроме них, никого не было. Лишь молодой напарник директора ФСБ смотрел на него, как показалось Олегу Кареновичу, с насмешливым сочувствием.
Агапов нашел начальника МУРа в сауне Главного управления МВД, которую тот навещал регулярно через день. Завернутый в простыню Синельников блаженствовал в комнате отдыха с пиалой чая в руке и смотрел метровой диагонали телевизор.
– Ну что, пришел попариться? – проворчал он, разомлевший от жары и пара.
– Если по службе – уволю!
– Увольняй. – Полковник принялся, кряхтя, раздеваться. Рядом с могучим шефом он смотрелся как китайская джонка рядом с атомным ледоколом. – Пошли попаримся. Или ты уже вкусил на полную катушку?
– Докладывай.
– Нашли труп первого заместителя мэра…
Пиала хрустнула в ладони Синельникова, горячий чай выплеснулся на мощную ляжку, но Александр Викторович даже не поморщился.
– Шкуро?! Бориса Натановича? Где?
– Ниже третьего водозабора на Москве-реке. Две пули в спине.
– «Чистилище»?
– Неизвестно, записок при нем не обнаружено. Да и обычно три «К» сообщает о своих жертвах сразу.
– Начал действовать приказ министра, запрещающий публиковать заявления «Чистилища», передавать по радио и телевидению. Н-да, брат, принес ты новость. Придется подключать «орунов».
Агапов кивнул. «Орунами» негласно называли работников ОРРУ – отдела по расследованию «резонансных» убийств, то есть убийств, всколыхнувших общественность.
– Что еще вы нашли?
– Художника.
– Кого?
– Художника-графика, который предположительно рисовал эмблемы для «СК» и «ККК». Это ж твоя идея была, забыл? Художника зовут Шерхов Сергей Борисович, работает в основном на издательство «Армада», хотя известен и в других издательствах. Я видел его работы. Несколько статичен, но профессионал крепкий.
– Кто с ним беседовал?
– Никто. И я хотел бы пойти к нему сам. Или с тобой. Если ты не против, составь компанию.
– Негоже начальнику МУРа заниматься оперативными делами лично… Ладно, поехали после ужина. Адрес знаешь? Прихвати на всякий случай группу реагирования.
– Обижаешь, начальник. – Агапов помахал рукой и потопал голышом по коридорчику к двери в парилку, откуда изредка просачивались струи пара.
ЗАЩИТА «РЮРИКА» (продолжение)
Василий возник из темноты сзади Самандара.
– Никого, он один.
– Итак, «проводник», – холодно сказал Матвей. – Вам есть что сообщить по существу? У нас тут неотложные дела.
Колючие холодные «щупальца» коснулись головы, проникли под череп, попытались пройти глубже – в мозг, но Соболев увеличил плотность защитного экрана – на уровне ощущений, иллюзий, нервных токов, – и «щупальца» растаяли. Это подтверждало догадку Матвея, что «случайно» появляющийся на его пути директор Международного исследовательского центра боевых искусств Самандар Вахид – «проекция» Конкере, Монарха Тьмы.
– Давай «сделаем» его, чтоб не мешался под ногами, – предложил Василий, и тотчас же Самандар оказался рядом с ним, провел в немыслимом темпе серию «казацкий веер», от которого Балуева унесло в кусты, без дыхания, с гудящей головой, хотя он и поставил винтовой блок. Не будь Матвея, Самандар через какое-то время добил бы его окончательно, однако Соболев владел режимом не хуже и вошел в контакт практически спустя мгновение. В темноте, несмотря на инфразрение, трудно было применить атэ-ми [40], поэтому он «связал» свободу Самандара «смирительной рубашкой» из арсенала русбоя, а пришедший в себя Василий, озверев, достал «проводника» классическим шоу-фа из арсенала китайской техники рук.
Самандар отлетел в канаву, но тут же появился левее, бесшумный, гибкий и опасный, как замаскированная под предмет обихода мина. Василий было двинулся к нему скользящим шагом, но Матвей удержал его.
– Вам не справиться с нами, «проводник», кем бы вы там ни были. Уходите. И больше не появляйтесь на моем пути, потому что вас не спасет ни Монарх, ни «зомби» спецслужб, если вы работаете на них.
Читать бесплатно другие книги:
