Перехватчик Головачев Василий

ТЫ НАС НЕ БРОСИЛ!

Операция по освобождению Кристины и Стаса напомнила Матвею его поход с Тарасом Горшиным в больницу ФСК за раненым Ариставой. Только теперь роль лидера играл Парамонов, а участников экспедиции было четверо, включая Матвея с Василием и Самандара с Парамоновым. Да Ульяна за рулем автомобиля.

К военному городку в Бутове, пригрезившемуся Соболеву во сне-предупреждении, они подъехали в четвертом часу ночи, экипированные по высшему стандарту операций класса «элит».

Первыми к будке проходной рядом с воротами подошли Самандар и Соболев. Дремавший на вышке часовой в двадцати шагах от ворот встрепенулся, но увидел знакомые фигуры и снова закрыл глаза. Разбуженные звонком дежурные лейтенант и сержант в будке поста открыли дверь, увидели полковника Юргена в сопровождении телохранителя и вытянулись по стойке «смирно», балдея от появления начальства в столь неурочное время.

«Юрген», не говоря ни слова, прошел во двор городка, направился к отдельно стоящему одноэтажному кирпичному строению с узкими зарешеченными окнами и металлической дверью, но на полпути свернул к штабному домику, на крыльцо которого вышел дежурный офицер базы майор Гарькавый, предупрежденный охраной на входе, приложил руку к берету:

– Товарищ полковник, за время дежурства в подразделении…

– Оставь, майор, – бросил «Юрген». – Что с пленниками?

– Да вроде все в порядке, находятся под усиленной охраной, сейчас, наверное, спят.

– Откройте изолятор.

– Слушаюсь.

Майор нырнул в дверь штаба и вернулся с ключами. На лице его жило выражение жгучего желания проснуться.

– Может быть, нужно что-нибудь еще?

– Поспеши, мне некогда. – «Юрген», не оглядываясь, пошел к угрюмому зданию изолятора, старший дежурный смены поспешил вперед, остановился перед строением в десяти метрах, поднес к губам рацию.

Тотчас же из темноты с трех сторон выступили темные фигуры в маскировочных костюмах, с автоматами в руках. Дверь в изолятор распахнулась, и на пороге появился… еще один полковник Юрген в своем фирменном комбинезоне для десантных операций.

Матвей покосился на Самандара, играющего роль «полковника», и увидел на его лбу выступившие капельки пота.

– Наконец-то вы решились на штурм, – с веселым пренебрежением сказал настоящий Юрген. – А ничего, с виду ты – вылитый я… если смотреть издали. Вы, конечно, мощные гипнотизеры… или кто там еще, мне говорили, но вот одного вы не учли. – Полковник поднял волосы на виске, под которыми блеснула металлическая сеточка. – Генератор пси-зашиты. На них – тоже. – Он указал на окруживших гостей солдат. – Так что, увы, ганфайтеры, штурм ваш провалился. Даже обидно, что вы действовали так прямолинейно, могли бы придумать что-нибудь и похитрей. Неужели вдвоем рассчитывали отбить своих баб и детей у моего «Стикса»?

Самандар и Матвей молчали. Юрген хмыкнул.

– Что-то вы не очень разговорчивы. Кто из вас Соболев, а кто Балуев?

Матвей понял, что, несмотря на защитные приспособления, Самандар продолжает держать сознание полковника и его подчиненных под контролем, значит, пока все шло по разработанному сценарию.

– Я Соболев, – шагнул вперед Матвей.

– Ага, я так и думал. – Юрген махнул рукой майору с рацией. – Проверьте периметр и пройдитесь вокруг базы на всякий случай, вдруг у них есть поддержка. Ну, а с вами…

– Подожди, полковник, – быстро проговорил Матей. – Дай хоть взглянуть на… пленников, убедиться, что с ними ничего…

– А вот это уж – позволь, пусть пока посидят. Никто и пальцем не тронул, хотя было желание… поиграть с мадам, уж больно красивая. – Юрген растянул губы в плотоядной улыбке, глаза его стали маслеными. – Кусается только.

– Если ты ее… – Голос Матвея стал хриплым.

– То что? – поднял брови Юрген. – Ты меня в угол поставишь? – Солдаты заржали. – Или проведешь операцию перехвата под огнем шести стволов? Вряд ли тебе это удастся даже с твоими возможностями. Но вообще идея хорошая – потягаться с тобой в спарринге. Министр почему-то дал приказ доставить тебя к нему живым, но он ничего не говорил, когда – до боя или после. Будем считать, что мы перехватили вас при попытке десантного прорыва.

– Покажи… девушку… и сына… – проговорил Матвей шепотом. – Потом устроим показательный бой.

Юрген оскалился, собираясь ответить отказом, но почему-то передумал. Капли пота на лбу Самандара стали крупнее, и Юрген пренебрежительным жестом подозвал дежурного майора:

– Приведи их, пусть посмотрят напоследок.

Майор скрылся в здании изолятора и через несколько минут вывел Кристину и сонного Стаса. Несколько долгих мгновений Матвей вглядывался в их родные, осунувшиеся, бледные лица, молча передавая импульсы любви и нежности, надежды и успокоения. Потом повернул голову к Юргену:

– За то, что ты сделал, полковник, ты скоро заплатишь в полной мере.

Юрген сплюнул, махнул рукой на изолятор.

– Уведите! – И в это время недалеко вдруг послышался звук автомобильного мотора, смолкшего у входных ворот.

– Кого еще принесло? – прислушался к шуму Юрген, доставая рацию. – Сманидзе, что там у тебя за шум?

В ответ ворота базы раздвинулись, и во двор вкатился широкий черный «лендровер» с флажком на капоте, приблизился, урча мотором, к зданию изолятора.

Открылась дверца, и из темного нутра автомобиля грузно вылез… министр обороны Федор Иванович Гусев.

Если бы Матвей сам не готовил появление «министра», он поверил бы в то, что появился истинный министр, собственной персоной. У него на миг даже возникло сомнение: уж не случилось ли совпадения?

– Этих в машину, – властно бросил «Гусев», кивая на девушку и Стаса. – А этих в подвал. – Беглый взгляд на Матвея и Самандара. – Все-таки решились на штурм базы. Молодец, полковник, дождался. Я не верил, извини. Смотри-ка, один из них здорово смахивает на тебя, а?

– Удивляться не приходится, – пожал плечами Юрген. – Маскироваться они умеют. Если бы меня здесь не было, кто знает, как бы все повернулось. Вы забираете пленников? Зачем?

– Они тебе больше не понадобятся. – Министр знакомо глянул на Юргена из-под кустистых бровей. – Не увлекайся играми в честные поединки, ты мне понадобишься к утру.

Юрген осклабился.

– Мы тут просто выясним отношения. Об этом ганфайтере так много говорят, что мне не терпится проверить его на профпригодность. Хочу выяснить, на чем погорел Паша Кийк, пусть покажет свое мастерство.

– Ну-ну. – «Гусев» обошел стоящих неподвижно Матвея и Самандара, изображавшего Юргена. – Я был о вас лучшего мнения, господа ганфайтеры. На что вы рассчитывали? Впрочем, полковник вскоре задаст вам эти и другие вопросы, советую отвечать искренне и честно, это облегчит вашу участь.

«Министр» сел в машину, куда верзила телохранитель затолкал Кристину и Стаса, потом высунулся в окно.

– Привези их мне к восьми утра домой, желательно живыми. Понял?

– Да ладно, генерал…

– Не перестарайся с «болевиком», полковник, а то я тебя самого пропущу через него! – В голосе «министра» прозвучала такая зловещая угроза, что Юрген невольно подтянулся.

– Все будет сделано, господин министр!

– Оставляю своего малыша, он проконтролирует.

Верзила телохранитель «Гусева» вылез из машины, и Матвей с трудом узнал в нем Василия, да и то лишь потому, что ожидал его появления.

«Лендровер» заурчал двигателем, попятился и повернул к воротам, заливая их потоками света от фар. Все во дворе спящей базы смотрели ему вслед, пока он не исчез и пока не стих звук мотора. Потом Юрген очнулся, улыбнулся мертвой улыбкой, сказал оставленному «министром» охраннику:

– Только не вмешивайся ни во что, лады? У меня с этими парнями свои счеты. Я гляжу, ты новичок, так вот мой тебе совет: подумай о карьере. Договорились?

Василий кивнул, отошел в тень здания, и все тут же забыли о нем.

– Только один вопрос, полковник, – с неожиданным холодным безразличием проговорил Матвей, с плеч которого словно гора свалилась, ему хотелось плакать и смеяться, петь и кричать, но среди лиц солдат привиделось укоризненное лицо деда, и это остужало огонь ненависти. – Кто убил Кузьму Федоровича?

– Ну я, – пожал плечами Юрген. – Хотелось проверить действие «болевика» на таком материале. Он и минуты не продержался. Что еще тебе хочется узнать, ганфайтер? Все свои вопросы задал? Может быть, начнем?

– Начнем! – ответил Матвей, переходя на темп.

Юрген почувствовал, что сделал ошибку, решив «поиграть» с ненавистным ему мастером рукопашного боя, когда его блок и защита не смогли нейтрализовать атаки противника. Удары были столь сильными и жестокими, что спасло полковника лишь умение концентрировать энергию на мышечном обезболивании. Но даже это мало помогло.

Сначала он пропустил два удара подряд из техники русбоя – «штык» и «сивуху», от которых пролетел по воздуху метров пять и сбил с ног одного из своих подчиненных с автоматом. Потом его блок пробил удар ногой, известный адептам боевых стилей под названием „ко-гэри ка-суми”[80], от которого Юрген снова пролетел по воздуху несколько метров и врезался головой в бочку с водой, стоящую у колонки.

– Возьмите… их! – прохрипел он, царапая пальцами карман куртки, чтобы достать пистолет.

Бойцы «Стикса» бросились на Самандара и Матвея, но двое из них тут же споткнулись и упали, чтобы уже не подняться. Старший дежурный, сопровождавший «начальство» к изолятору, не был новичком и успел заметить движение телохранителя, оставленного «министром» (Василий бросил две звездочки сякэнов), но успел только поднести к губам рацию и был вырублен еще одним точным броском Василия. Сюрикэн разбил рацию и глубоко вошел в рот майора вместе с осколками рации.

Самандар нейтрализовал двух автоматчиков и отступил в сторону, напрягая свою чувственно-волевую сферу для более полного контроля схватки и часовых возле ворот. Остальных «зомби» Юргена взял на прием Василий, ломая им челюсти, руки и ребра, не давая возможности начать стрельбу. Общий бой поэтому длился всего минуту и закончился падением последнего «зомби»-солдата; всего их оказалось семь человек.

Затем Матвей нанес последний удар Юргену из системы э-боя и остановился на дрожащих от напряжения ногах, опустил руки. Удар-укол поразил одну из болевых точек за ухом, но был нанесен с таким энерговыходом, что возбудил всю нервную систему. Нервы Юргена буквально взбесились от пси-ожога, и он закричал, завыл от дикой боли, вцепившейся в тело, в глазные яблоки, гениталии, в позвоночник и мозг. Этот крик был так страшен, что заставил вздрогнуть даже Самандара, с трудом удерживавшего контроль над проснувшимся часовым на вышке.

– Уходим! – дернул Василий за рукав Матвея, бросаясь к воротам.

Сам он рванул было за ним, но вернулся, заметив, что в какое-то мгновение Матвей вдруг застыл, словно парализованный.

– Какого дьявола?

Матвей очнулся, подошел к Юргену, бившемуся на земле, наклонился над ним, глухо проговорил:

– Деду было еще больней, подонок!

Крик превратился в хрипение, Юрген открыл безумные глаза, вытянул из-под себя руку с пистолетом, вернее, с «болевиком», и Матвей одним движением освободил его от мук и боли.

Тревога на базе началась, когда они прошли через проходную (часовые опять увидели полковника Юргена с двумя солдатами) и скрылись за углом продовольственного магазина, где их ждала в машине Ульяна.

Всю поездку на скорости сто двадцать километров в час они провели в молчании, возбужденные и усталые, все еще переживая отдельные моменты боя. Затем Ульяна остановила «мазду» и сказала ровным голосом:

– Приехали.

Матвей наконец пришел в себя, огляделся, понял, что Ульяна привезла их к дому Марии. Вопросительно посмотрел на нее:

– Где… они?

– Парамонов доставил твоих близких сюда, – ответил Самандар ворчливо. – Но следует подыскать для них более надежное место. Если оно, конечно, еще существует на Земле.

– Спасибо. – Матвей глянул в лицо Ульяны. – Теперь я навеки ваш должник. И еще мне хочется… сказать… – Он запнулся, и девушка закончила за него:

– Мы не прощаемся, идущий. Кто знает, когда и где это произойдет, но мы обязательно встретимся. Ты и я… и Вахид Тожиевич, и Иван Терентьевич…

– И я, – вставил слово Василий полушутливо, но с обидой.

Ульяна улыбнулась.

– И вы, синьор Балуев.

Матвей вылез из машины, потянул за собой Василия. Мигнули фары, «мазда» тронулась с места и, словно призрак, растворилась в темноте переулка.

– Были бы у меня крылья… – пробормотал Василий, глядя вслед машине, и, обнаружив вдруг, что остался один, поплелся к подъезду, в котором только что скрылся Матвей.

Дверь открыла им Мария, лицо которой выражало недоумение, пугливое ожидание и обескураженность.

Матвей, не отвечая на ее немой вопрос, вошел в прихожую и едва не был сбит с ног ворвавшейся туда Кристиной, а за нею и Стасом.

– Любимый! – с рыданием проговорила Кристина, обнимая за шею Соболева. – Ты нас не бросил! Ты… нас… не бросил!

Вошедший Василий молча развернул Марию, глядевшую на эту сцену во все глаза, и подтолкнул к гостиной.

МИР ВОЗБУЖДЕННЫЙ

Глубокой ночью они проникли в подземный ход, ведущий к Кремлю под Москвой-рекой из-под церкви Николая Чудотворца на Берсеневской набережной.

Целый день до этого события Матвей и Василий отдыхали, заботливо опекаемые Кристиной и Марией, быстро подружившимися. И было это так хорошо, что Матвею не хотелось ни о чем больше думать и ничего делать. Если бы не тревога на душе за судьбы Посвященных, ставших родней и ближе за несколько проведенных вместе часов, то все было бы и совсем отлично.

Однако Матвей первым напомнил Василию об их обязательствах перед Ульяной, поэтому вечер они потратили на сборы, с трудом успокоив женщин и Стаса, не желавших ни в какую отпускать их.

Оба были экипированы по высшему классу «элит», разве что вместо маскировочных комбинезонов они надели черные ночные костюмы из комплектов «ниндзя». Остальное снаряжение соответствовало цели похода – проникновению в реликтовый МИР-Храм Инсектов и уничтожению склада с оружием древних разумных насекомых, буде таковой найдется. Плюс нейтрализация команды лидера «Чистилища», вознамерившегося подвоору-житься более мощными системами уничтожения людей.

В подземный ход под Кремлем проникли легко. Никто его не охранял, а замки на воротах и дверях палат думного дьяка Аверкия открыть не составило особого труда.

Фонарей не включали, имея шлемы с ноктовизорами последней модели, позволяющими ночью все видеть почти так же хорошо, как днем. Матвей снова попытался войти в состояние меоза, ему это не удалось, и он на сей раз оставил эти попытки, с горечью констатируя свое неумение пользоваться прямым каналом связи с Горшиным.

Стенку, отделяющую тупиковый туннель от параллельного, ведущего в недра Кремлевского холма, удалось проломить обыкновенным ломом, который они взяли с собой специально для этой цели; сложена стенка была из двух рядов кирпичей – белых, современных, и коричневых, окаменевших от старости и многовекового пребывания под землей. Почему этого не сделали ранее исследователи подземелий, оставалось только гадать.

Второй коридор оказался ненамного шире, но существенно выше, так что идти можно было, не сгибаясь в три погибели.

– Что-то незаметно, чтобы Громов со своими охранниками пользовался этим туннелем, – заметил Василий, прикрывая тылы.

– Значит, он знает другой путь, – отозвался Матвей, чувствуя, как участилось дыхание и засосало под ложечкой. Экстрасенсорная система отзывалась на какую-то опасность впереди, на «ветер зла». – Мы вообще-то не с того начали. Надо было сначала нанести визит Громову домой, выяснить его намерения, чей он авеша, что собирается делать с оружием Инсектов. Возникает и такой, например, вопрос: почему он только теперь вспомнил об оружии? Отчего не воспользовался им раньше?

– Потому что не знал, где оно, – резонно заметил Василий. – Или не позволяла ситуация. Теперь же у него земля горит под ногами, псы спецслужб стали наступать на пятки, вот и пришло время взяться за сверхоружие, способное изменить баланс сил в его пользу.

Продолжая разговаривать шепотом, они углубились в туннель не менее чем на километр, дошли до нового тупика, но тут же обнаружили за стеной еще один ход и опять пустили в ход ломик и саперные лопатки.

Этот туннель оказался даже и не туннелем, а овальной трубой с фосфоресцирующим покрытием, зеленоватым, рельефным, но очень скользким. Идти по нему на подъем было бы очень трудно, но, к счастью, он вел под уклон, и, вспомнив свое путешествие под дачу Ельшина, друзья решили применить тот же способ: переместили заплечные ранцы на грудь, легли на спину и покатились вниз, притормаживая изредка кинжалами.

Труба хода нырнула глубже под углом сорок пять градусов и вынесла их в зал с еще одним Храмом Инсектов, каких они еще не встречали. Скорее всего, это был МИР формикоидов, муравьев разумных, если судить по его муравейникоподобной форме. Перед встающими с пола людьми возвышался удивительной красоты купол с гармоническим узором многочисленных окон, входов и сложной системой подвесных дорог, соединяющих входы. Материал купола напоминал крупнокристаллический красно-коричневый гранит, а обрамление входов и дороги – щебенку из какого-то минерала наподобие малахита. Самым же удивительным было то, что щебенка эта казалась ничем не скрепленной, не склеенной, камни просто касались друг друга, но почему-то держались, не рассыпаясь.

Как и в других подземных пещерах с МИРами, в этой полости высотой не менее двухсот метров светился сам воздух, поэтому «муравейник» формикоидов был виден во всех деталях. Однако стоило Матвею и его спутнику сделать шаг к нему, как их ослепили вспыхнувшие с двух сторон прожекторы.

– Рад приветствовать вас, ганфайтеры, в МИРе формикоидов! – раздался чей-то насмешливо-сочувственный голос, и из темноты ближайшего входа в «муравейник» вышел координатор «Чистилища» в сопровождении комиссара-пять Валерия Шевченко. – Мы ждем вас здесь уже третьи сутки, прямо заждались, господа волкодавы. Уж думали, не случилось ли что! Валерий Егорович никак не хотел верить, что вы явитесь вдвоем.

Громов сделал два шага вперед и остановился, почувствовав растущее напряжение друзей.

– Сопротивляться не советую, вас расстреляют с трех сторон, не спасет ни реакция, ни бронежилеты. Предлагаю мирные переговоры.

– Разве у нас есть выбор? – сразу успокоился Василий, снимая свой шлем. – Привет, Валера.

Шевченко вскинул руку в приветственном жесте. Было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.

– Выбор есть всегда. По легенде, даже такие выдающиеся личности, как Владимир Ульянов, шли на компромиссы, спасая свою шкуру. Но не беспокойтесь, я не предложу ничего такого, что шло бы вразрез с вашей нравственной позицией.

– Конкретнее.

Громов не ответил на реплику Василия, ожидая реакции Матвея, который наконец определил количество снайперов, держащих их на мушке: стрелков было действительно трое, да еще телохранители координатора «ККК» в количестве четырех-пяти человек, прячущиеся в глубине непросматривающегося входа в «муравейник». Со всеми можно было бы потягаться в меткости и отбиться, но что-то смущало Матвея, какой-то неучтенный им фактор, и без разгадки этого фактора начинать бой он не хотел.

Шагнул вперед, снял шлем.

– Вас всего девять человек, полковник, учтите это, когда начнете маневр. Этой команды будет недостаточно, чтобы остановить нас. Начинайте свои переговоры.

Громов усмехнулся, повернул голову к Шевченко.

– Валерий, позови генерала.

Шевченко поманил кого-то из глубин МИРа форми-коидов, и оттуда собственной персоной появился начальник военной контрразведки, подошел к Громову.

– Здравствуйте, Соболев. Давно хотел познакомиться с вами, да все никак не удавалось.

– Он здесь для того, – сказал Дмитрий Олегович, – чтобы вы убедились в чистоте моих помыслов. Мне нечего скрывать от тех, кто защищает честь и достоинство людей.

– Короче, – не выдержал Василий, – все мы умеем говорить красиво.

– Раньше или позже «Чистилище» прижмут к стенке, – продолжал Громов. – А мы еще далеко не закончили чистку государственного организма от вирусов коррупции, стяжательства, воровства, рэкета, грабительства, всего того, что называется криминально-государственным беспределом. Я нашел способ…

– Кто это – я? – перебил Дмитрия Олеговича неугомонный Василий, продолжая бдительно прикрывать спину Матвея.

Громов глянул на него глубоким потемневшим взглядом, помолчал, и Матвей, чтобы сгладить неприятное впечатление от реплики друга, пояснил:

– Он имел в виду – чей вы авеша?

– А вы как думаете?

– Конкере.

– Что ж, интуиция у вас по-прежнему на высоте. Я – авеша Монарха, но имя Конкере мне уже не подходит. Все течет, все меняется, в том числе и направление моей деятельности. И характер, конечно. Можете называть меня Лекс [81].

– Постойте, – обескураженно проговорил Никушин, прислушивающийся к разговору со все большим изумлением. – Не могли бы вы ввести меня в курс дела? Я до сих пор не могу прийти в себя от того, что увидел… – начальник «Смерша» махнул рукой на купол Храма формикоидов, – а вы еще добавляете…

– Потерпите, Андрей Витальевич, – сказал Громов. – Все скоро разъяснится. Итак, Соболев, я действительно ждал вашего появления. «Игла Парабрахмы» находится здесь, в саркофаге последнего императора формикоидной цивилизации, но включить его, активировать, сможете только вы.

– А сами-то вы что же? – бросил Василий.

– «Игла» заблокирована для любой проекции Монарха. Впрочем, и для большинства иерархов тоже. Воспользоваться ею могут лишь Ангелы и Архонты. Видите, насколько я с вами откровенен? В принципе все мы окажемся в вашей власти, когда вы активируете контур «Иглы», но я этого не боюсь. Что вы на это скажете?

Матвей ответил не сразу. Его все еще смущал таинственный психологический фактор, уловленный подсознанием, но не фиксируемый умом.

– Соболь, нутром чую, это ловушка! – едва слышно проговорил Василий на ухо Матвею.

– Согласен, – ответил Матвей обоим сразу, надеясь, что Балуев поймет его так, как требуется. Выхода у них в самом деле не было. – Но я слышал, что наш общий знакомый Ельшин тоже ищет оружие Инсектов в МИРе под своей дачей.

– Не столько он, сколько его заклятейший друг Лобанов, маршал Сверхсистемы. Однако они, во-первых, настроены корректировать реальность не в ту сторону, во-вторых, не способны реактивировать «Иглу». Их разум просто не в состоянии вынести контакт.

– А мой?

– Вы – идущий, причем очень быстро идущий, что не может не волновать иерархов, обладающих видением будущего.

– Ведите! – Матвей шагнул ко входу в Храм формикоидов.

– А я, пожалуй, подожду тебя здесь, – сказал Василий. – Если, конечно, не возражает атаман.

– Не возражаю, – небрежно ответил Громов.

Делегация скрылась внутри МИРа-Храма древних разумных муравьев, и Василий остался в пещере вместе с двумя рослыми стражами координатора «ККК» и начальником военной контрразведки, который тоже пожелал остаться. Вдвоем они обошли «муравейник», разглядывая его со смешанным чувством суеверного страха и восторга, делясь на ходу впечатлениями, и Василий вычислил остальных членов команды Громова. Дмитрий Олегович не солгал, снайперов и в самом деле было трое: двое сидели под самым куполом пещеры, в естественных нишах, третий – в одном из выходов «муравейника».

Тревога в душе Василия росла по мере того, как таяли секунды, и наконец достигла той черты, за которой по всем законам ганфайтерного предчувствия следовало реагировать на внешние раздражители. Прости, Соболь, сказал сам себе Балуев, но я больше верю своей интуиции, чем доброжелательным посулам лидера «Чистилища», а она мне подсказывает, что дело дрянь! Пора начинать контригру…

– Андрей Витальевич, – негромко обратился к Никушину Василий. – Делайте вид, что все идет нормально, и выслушайте меня. Потом сами решите, что делать. Вы вляпались в достаточно гнусное дело, несмотря на все заявления и действия шефа «Чистилища». Да, я понимаю, почему вы примкнули к «чистильщикам», но рано или поздно любая такая система должна скатиться в пропасть обыкновенной борьбы за власть. Что и происходит на самом деле. Пока вы полезны Громову, он ваш друг, но стоит только дать понять, что вы тоже лидер… а вы именно лидер, и все станет на свои места. Вы начнете мешать, если уже не мешаете ему. Вполне допустимо, что он и сюда взял вас только для того, чтобы с помощью оборудования древних Инсектов выяснить ваш потенциал и… оставить вас тут навсегда! Я сказал все. А теперь думайте.