Лорд с планеты Земля (сборник) Лукьяненко Сергей
Потайные двери в стенах распахнулись – но я едва не пропустил этот миг. И начал уклоняться от брошенного ножа едва ли быстрее, чем в первый раз. Замечательное начало.
– Лорд!
Лезвие кинжала скользнуло по плечу, вспарывая комбинезон и оставляя на коже саднящую царапину. Лучше, чем раньше, но все же…
Меня охватила ярость. Не затем я активировал темпоральную гранату, не для того вновь позволил пойти на смерть Эрнадо, чтобы поверить в предопределенность…
– Получайте! – выкрикнул я, стреляя по гвардейцам.
И снова пятеро гвардейцев остались живы. И опять я застрелил одного из них, и в пистолете кончились заряды. Как и раньше, я отступал, с трудом сдерживая их натиск. Предопределенность?
Один из гвардейцев открылся, слишком далеко отвел меч для удара. В прошлый раз я ранил его в руку.
Сейчас я ударил в сердце. Тем же приемом, которым пытался убить меня Шоррэй. Клинок вошел в грудь, и по лицу гвардейца разлилась мертвенная бледность. Он отступил назад – меч вышел из раны, и комбинезон сомкнулся, затягивая разрез. Но гвардеец уже падал, ноги его подкашивались… И подбежавшая принцесса ударила не его, а другого солдата.
Предопределенность исчезла.
Через несколько секунд все было кончено. Мы с принцессой стояли друг напротив друга, а между нами лежали четыре неподвижных тела, затянутых в скрывающие раны комбинезоны.
– Ты отлично владеешь мечом, – сказала принцесса.
– Ты тоже.
– Меня учили этому с детства. Но как ты убил остальных?
Мои губы шевельнулись:
– Пистолет стреляет плоскостными дисками.
Я снова шел «на автопилоте». Измененная реальность пыталась при малейшей возможности принять изначальный вид. Что ж, в этом нет ничего плохого.
Мы направились к взлетному полю.
И снова был бег через ночной сад. И охранник, убитый плоскостным диском. И мучительные перегрузки аварийного старта.
Флаер планировал к базе императорских ВВС. Туда, где меня должны были убить.
Закончив короткую пробежку, флаер остановился. Привычным уже усилием я выбрался из «прежнего» течения времени. Долгие объяснения с Лансом были излишни.
Выпрыгнув из кабины, я всмотрелся в темноту. Ни малейшего движения. Мертвая тишина. Но я знал, что где-то там крадется сейчас юный мститель, принявший нас за врагов.
– Ланс! – громко позвал я. – Ланс Дари! Курсант!
Принцесса удивленно взглянула на меня. Спросила:
– Нас ожидает твой друг?
– Да. Будущий. Ланс!
Из темноты появилась фигурка юноши. Он настороженно всматривался в нас.
– Я лорд с планеты Земля, – не давая парнишке опомниться, сказал я. – Пять лет назад я был обручен с принцессой.
Ланс быстро взглянул на девушку. Неуверенно спросил:
– Принцесса… вы спаслись?
– Еще не совсем, – последовал лаконичный ответ. – Ты сын полковника Дари?
Ланс быстро, коротко кивнул. Почтительный и вместе с тем гордый полупоклон.
– Да. Он погиб за императора…
Следующую фразу я угадал.
– Мой меч, моя кровь, моя честь – ваши, принцесса.
В этом было что-то смешное – смешное и слегка постыдное. Повторившаяся в других условиях фраза утратила весь свой блеск, стала смешной и напыщенной… Я одернул себя. Мальчишка, произносивший ритуальную формулу преданности, не побоялся пойти на верную смерть.
– Принцесса, у нас нет времени, – резко прервал я. – Шоррэй погонится за нами через несколько минут.
– Каким образом?
– Аварийным стартом… Ланс, ты сможешь повести катер, стоящий на аварийном старте? У меня есть программа для автопилота, но она не рассчитана на трофейную машину.
– Откуда вы знаете про катер охранников? – Голос Ланса выдал настороженность.
– Ланс, мальчик, – тихо, но твердо сказал я. – Не сомневаюсь, что ты выше меня по рождению и равен мне по титулу. Но я все же старше. И могу иметь свои секреты.
Ланс кивнул:
– Приношу свои извинения, лорд. Я не сомневаюсь в вас, но меня поразила осведомленность…
– Ты сможешь управлять трофейным катером?
– Нас учили… – замялся Ланс. Но я никогда не совершал аварийного старта, тем более в нейтрализующем поле.
– Нам придется рискнуть.
– Лорд, неподалеку есть исправный катер нашей армии. Если подкатить его поближе…
– Ланс, у нас нет времени. Тебе придется вспомнить все, чему вас учили.
Ланс неопределенно показал куда-то в сторону:
– Тогда идите за мной. Мы будем на аварийном старте через десять минут.
Когда мы шли вслед за Лансом, принцесса тихо спросила:
– Сергей, я не понимаю, что происходит. Ты знал этого курсанта раньше? Бывал на этой базе?
– Нет, – с некоторым колебанием ответил я.
– Тогда откуда у тебя информация о трофейном катере, как ты узнал о погоне, каким образом…
– Принцесса, – мягко сказал я. – Вам придется довериться мне. Пусть даже я всего лишь игрушечный лорд… с планеты, которой нет.
Принцесса вздрогнула. Минуту мы шли молча, потом она произнесла:
– Лорд, я вовсе не считаю вас игрушечным. Это слова Шоррэя. Но я уже начинаю бояться вас, почти как правителя Менхэма.
– Шоррэй Менхэм – второсортный актер, пытающийся играть супермена, – с внезапным ожесточением сказал я. – Вся его ловкость, сила, выносливость не заменят главного.
– И что же тогда главное?
– Умение импровизировать. Принимать нестандартные решения. Он играет роль, которую сам написал, но боится изменить в ней хоть слово.
– Если умеешь рассчитывать события на десять ходов вперед, нет нужды в импровизациях, – спокойно возразила принцесса.
– Быть может… Никогда не умел хорошо считать.
– Значит, ты настоящий супермен, – с легкой иронией сказала принцесса.
Я выдавил улыбку:
– Возможно, принцесса. По меркам моей планеты… Вы расскажете, почему ее так странно называют?
– Да. После того как мы достигнем цели и ты объяснишь источник своих неожиданных знаний. Должна же и у меня быть какая-то тайна.
– Вы сами тайна, принцесса, – галантно съязвил я.
Девушка поправила волосы, выбившиеся из-под золотой диадемы. Улыбнулась:
– Конечно, мой лорд. Иначе я не была бы принцессой.
Ланс, идущий впереди и явно пытающийся расслышать наш разговор, остановился.
– Принцесса, лорд, мы пришли, – хмуро сказал он. – Вот катер.
На катер Эрнадо эта машина мало походила. Раза в полтора больше, сигарообразной формы, с широкими треугольными крыльями, выступающими из корпуса.
– Десантная модель, – пояснил Ланс. – Тяжелее обычной, зато приспособлена для планирования в нейтрализующем поле.
Открывая люк, Ланс еще раз засомневался:
– Принцесса, я не слишком хороший пилот. Возможно, стоит подкатить сюда наш катер и стартовать на автоматике.
– Это должен решить лорд, – невозмутимо ответила принцесса.
– Я уже решил.
Ланс больше не спорил. В кабине – приборов здесь было куда больше, чем во флаере, – оказалось четыре кресла, расположенных в два ряда. Ланс сел в одно из передних, мы с принцессой устроились за ним. Узкий овальный люк позади вел, очевидно, в десантный отсек. Катер мог вместить человек пятнадцать-двадцать, не меньше…
Несколькими касаниями клавиш Ланс включил приборы. Перед нами засветился видеокуб, почти такой же, как во флаере. Я подался вперед, вглядываясь в разноцветное мерцание. Розовый изгиб защитного поля – мы находились у самой его границы, миниатюрные копии дворцов, венчающих Сломанный Клык… Зеленая точка, плывущая к нам от бывшей резиденции императора.
– Это Шоррэй, – трогая парнишку за плечо, сказал я. – Он воспользовался аварийным стартом. Попытайся мы подтащить сюда другой катер, он бы застал нас врасплох. Понимаешь, что бы тогда случилось?
– Он убил бы вас, лорд. И меня тоже. А принцессу вернул бы обратно.
– Точно. Запомни, в твоих руках теперь судьба принцессы, а значит, и всей планеты. Если мы сумеем выбраться за границы поля, Шоррэю нас не догнать. Он проиграет – и вынужден будет с позором убраться в свои владения. Если же мы погибнем, Шоррэй станет посмертным мужем принцессы. Понимаешь?
– Я сделаю все, что в моих силах, лорд. – Мне показалось, что первый раз в этой реальности слова Ланса прозвучали без малейшей тени пренебрежения.
– Тогда начнем. – Я поудобнее устроился в кресле и осторожно извлек из кармана вторую, последнюю, темпоральную гранату. Парнишка может не справиться с управлением – и тогда я сломаю хрустальный цилиндрик.
Если успею, конечно.
5. Храм
Толкать катер не пришлось – он уже стоял на покатой дорожке аварийного старта, и Ланс лишь снял его с тормозов, точнее, с того устройства, которое мертвой хваткой удерживало десантный катер на наклонной поверхности.
– Опять перегрузки, – безнадежно сказал я, когда машина начала разгоняться.
Принцесса покачала головой:
– Нет, лорд. Перегрузку выше полутора единиц снимет гравикомпенсатор.
Я с сомнением пожал плечами. При слове «гравикомпенсатор» мне представились какие-то пружины или гидравлические цилиндры в основании кресел. С подобными устройствами на Земле экспериментировали немало, но работали они лишь в романах Жюля Верна и его последователей.
Принцесса почувствовала мой скепсис.
– Погляди на потолок, Сергей. Видишь черный шар?
Посередине потолка действительно было вмонтировано непонятное устройство. Тонкое кольцо голубоватого металла, охватывающее угольно-черный шар размером с футбольный мяч. Шар наполовину вдавливался в потолок, не оставляя ни малейшего зазора.
– Понаблюдай за ним, когда мы будем в нижней точке разгона. Шар сожмется, вбирая гравитацию, а потом постепенно расширится, отдавая ее обратно. Количество гравитации, воздействующее на катер, останется одним и тем же, но перегрузки как бы растянутся во времени и за счет этого будут ниже.
Я бросил беглый взгляд на видеокуб. Катер приближался к отвесному спуску. До сих пор Ланс вел его вполне ровно, но удержит ли он управление на трамплине?
– Если этот шарик действует, то его придется признать гениальным изобретением. Здесь постаралась не ваша планета?
– Нет, – сухо ответила принцесса. – Гравитацией мы не занимаемся. «Шарик», как ты его называешь, – одно из немногих понятных нам устройств Сеятелей. Была такая исчезнувшая цивилизация…
Снова Сеятели! Они владели временем, они управляли гравитацией… И погибли? В междоусобных войнах? Уж больно примитивно. Вроде назидательной исторической байки: много будешь воевать – исчезнешь, как Сеятели…
Катер скользнул вниз, и у меня перехватило дыхание. С невесомостью гравикомпенсатор явно не собирался бороться. Наверное, не считал необходимым. Ланс подался вперед, почти уткнувшись лицом в экран лобового обзора. Руки его как приклеенные лежали на панели управления. А экран стремительно заполняла дуга разгонного трамплина…
Перегрузки мягкой волной вжали нас в кресла. Действительно, полтора «же», не больше, чем в разгоняющемся автомобиле. Я посмотрел на гравикомпенсатор – он плавно сжимался, уменьшаясь до размеров крупного яблока. По черной поверхности плясали белые искорки разрядов.
– Давай, давай, Ланс… – прошептала принцесса. Вряд ли парнишка мог ее услышать.
Катер пронесся по трамплину. Вылетел с дорожки – и сразу же мягко просел, клюнул носом. С легким гулом раздвинулись крылья – но заметных изменений это не принесло. Катер летел как топор – пущенный сильной, умелой рукой, но все же безнадежно тяжелый. А гравикомпенсатор, расширяясь, исправно вываливал на нас полуторную перегрузку. Словно задался целью лишить нас малейшего ощущения полета.
Мы падали. Падали на убийственно крутые склоны, на беспощадно тянущиеся в небо скалы. Интересно, способен ли гравикомпенсатор погасить энергию падения? Превратить ее во что-нибудь длительное, неприятное, но не смертельное? Желания поэкспериментировать у меня не оказалось. Я поудобнее сжал в ладони темпоральную гранату. Когда до скал останется метров десять…
На пульте вспыхнула вереница цветных огоньков. Засветился отключенный до сих пор экран. А где-то за нами, в кормовой части, возник тонкий свистящий звук.
Не было никакого толчка, все те же неизменные полтора «же» вдавливали нас в кресла. Но гравикомпенсатор опять сжимался, а скалы быстро уходили вниз. Двигатели заработали. Мы поднимались. Нейтрализующее поле дворца осталось позади. Пускай с ним теперь сражается Шоррэй.
– Спасибо тебе, Ланс Дари, – ласково сказала принцесса. – Ты великолепный пилот, я запомню это.
Парнишка повернулся к нам. Поколебался мгновение и уныло произнес:
– Я очень плохой пилот, принцесса. Я сделал две или три ошибки, которые должны были нас погубить. Но катер блокировал ручное управление и спасал нас. Похоже, что в его автопилоте изначально заложена программа аварийного старта.
Меня передернуло. Выходит, все наши усилия в предыдущей реальности были напрасны? Мы теряли время, толкая тяжеленный катер через всю авиабазу, а на старте нас поджидала исправная умная машина. И Ланс погиб лишь из-за того, что плохо знал вражескую технику…
– Ты должен понести наказание, – знакомым суровым голосом произнесла принцесса.
– Я понимаю.
– Ну что ж. Думаю, вполне достаточно будет месяца… занятий по пилотажу с лучшими инструкторами планеты. Конечно, после победы.
Ланс с серьезным видом кивнул:
– Слушаюсь, принцесса.
– Ланс, ты провинился и передо мной, – вмешался я. – Поэтому наказание будет усилено… моим постоянным личным контролем в течение всего месяца.
Ланс кивнул, обдумывая услышанное. А принцесса не выдержала и рассмеялась, словно представила себе это необычное наказание – мечту любого подростка ее планеты, а еще, оказывается, земного дикаря, ее будущего мужа. И через мгновение мы смеялись все вместе – трое счастливцев, летящих навстречу неведомому будущему.
Полет занял три часа. По словам Ланса, можно было набрать большую скорость, выйдя в стратосферу. Но там нас могли обнаружить и расстрелять орбитальные патрули Шоррэя. Пока мы шли на бреющем полете, над самыми скалами, засечь нас было почти невозможно.
Принцесса спала или делала вид, что спит. Ланс целиком погрузился в управление катером. Я дремал, временами открывая глаза и поглядывая на видеокуб. Под катером тянулась более чем безрадостная местность: скалистые, лишенные даже деревьев горы, узкие долины, похожие на русла высохших рек. Потом началась холмистая равнина с редкими пятнышками мелких и наверняка соленых озер.
Я чувствовал себя слишком усталым, чтобы продумать дальнейшие действия. Впрочем, я действительно не был силен в планировании своих поступков. Пускай этим занимается Шоррэй, «идеальный человек», продукт дурацкого генетического эксперимента. Но вряд ли даже он сможет найти выход. Слишком уж уверены были и принцесса, и Эрнадо в том, что оспорить заключенный в Храме Вселенной брак невозможно.
Я долго смотрел на спящую девушку. Принцесса. Девчонка моей мечты. Влюбившая в себя и вернувшаяся на далекую планету, принадлежащую ее отцу. Моему будущему тестю… На лицо само собой выползла ухмылка. Мой тесть – император. Отличное название для будущих мемуаров… Или нет, ведь если есть тесть, то подразумевается и теща. Моя теща – императрица! Книжечка страниц на сто, в мягкой обложке с полуголыми красотками и горящими звездолетами. И чтобы на боку у красотки висел плоскостной меч без ножен… За издание возьмется частная фирма с претенциозным названием вроде «Ренессанс» или «Змей Горыныч». А пройдет она под рубрикой «фантастика», что обеспечивает спрос любой лабуде… Я прекратил улыбаться.
Черт возьми, неужели я до сих пор не осознал – происходящее вполне реально! Я действительно влез в самый центр небольшой межзвездной войны! И принцесса, если мы живыми доберемся до Храма, станет моей женой, а императрица – тещей. Я убивал и был ранен, я чудом спасся от неминуемой смерти. Откуда же берется во мне ироническая отстраненность, почему я упорно пытаюсь рассматривать окружающий мир как замысловатый сон?
Может, потому, что принцесса не такая, какой я хочу ее видеть? Мне легче признать иллюзорным весь мир, чем согласиться с реальностью принцессы. Ведь мирно спящая в соседнем кресле девушка не любит меня. И неизвестно, как завоевать ее любовь, ибо задолго до дня нашей первой встречи она накрепко усвоила фальшивую истину: принцесса стоит смерти. Я могу совершать любые подвиги, могу умереть за нее, но не в силах убедить, что пришел только из-за любви. В странной игре, которую ведут на моих глазах две могучие силы, мне отведена жалкая роль ферзевой пешки. Пусть и преодолевшей почти все шахматное поле…
Но даже проходная пешка никогда не сможет стать королем.
– Мы подлетаем, лорд. – В голосе Ланса послышалось волнение. – Разбудите принцессу.
Я не сплю, – немедленно откликнулась девушка. – Лучше посмотрите на Храм, лорд. На вашей планете такого нет. И в этом главная беда…
Я не ответил. На переднем экране уже был виден Храм.
Наступал рассвет. Темнота словно опустилась вниз, легла на землю – равнина, над которой мы летели, была выжжена дочерна, обращена в огромное поле обугленного шлака. Если здесь когда-то были горы – их превратили в щебенку. Если песок – он сплавился в гравий. Небо светлело, гася искорки звезд. А на границе светлого неба и черной земли, призрачно-невесомый, вобравший в себя темноту и свет, парил огромный шар.
Только когда мы приземлились и вышли из катера, я смог оценить размеры Храма. Он был не меньше километра в диаметре и парил метрах в десяти над землей, опираясь – если тут уместно это слово – на тонкую, как человеческая рука, колонну. Пушечное ядро, поставленное на иголку, и то выглядело бы устойчивее.
Поверхность шара покрывал странный мозаичный узор, составленный из маленьких плиток. Всего два цвета… впрочем, нет. Один цвет – и добавленный к нему миллион цветов. Меньшая часть плиток была черной, впитывающей свет, как ткань боевого комбинезона. Большая часть – зеркальной. В хаотичной последовательности пересекали друг друга черные и зеркальные полосы, угольные кляксы пятнали блестящие поля, россыпь отражающих серое небо квадратиков разбавляла темноту черных кругов.
В полумраке Храм внушал трепет. Днем, отражая солнечный свет, он мог внушить ужас.
– Твоя планета способна создать такое? – вполголоса спросила принцесса.
Я посмотрел ей в глаза. И ответил, словно не замечая, что под маской иронии принцесса пыталась скрыть трепет:
– Нет. Но и твоя планета не способна. Этот Храм создали Сеятели.
– Тебе рассказывали об этом?
– Никогда. Просто все поразившее меня в этом мире было создано ими.
Не знаю, откуда взялась эта уверенность. Из сладкой боли восторга в груди, из щемящего притяжения тайны… Просто я понял еще одну истину, которую должен буду сказать принцессе.
Конечно, если мы победим.
Шлак хрустел под ногами, как битое стекло. Мы шли под заслонившим полнеба шаром – к тонкой колонне, держащей на себе целый мир.
– Храм Вселенной, или Храм Сеятелей, как его еще называют, есть на каждой планете, где живут люди, – сказала принцесса. – И даже на тех, где люди поселятся через тысячу лет. Везде, где есть кислород и вода, где была или будет жизнь.
– Кроме Земли, – прошептал я.
– Кроме Земли. Планеты, которой нет.
– Они могли не знать о нас. Вселенная бесконечна, даже Сеятели не могли покорить ее всю.
– Они знали Землю. Иначе мы не встретились бы пять лет назад. Понимаешь, Сергей, Храм Вселенной – это больше чем символ бесконечности, многообразия и одновременно единства всех человеческих миров. Это еще и маяк. Понимаешь, мой лорд, путешествовать в пространстве можно по-разному.
– Понимаю. Летать с досветовой скоростью…
– Нет. Это вообще не путешествие, это пытка. Можно лететь в гиперпространстве, ориентируясь по сигналам трех маяков, задающих координаты выхода. Так исследуют миры, где нет жизни и Храмов. Это путешествие наугад, методом проб и ошибок. Во-вторых, можно лететь от планеты к планете, от Храма к Храму напрямик. Это путь торговли и одновременно путь войн. И наконец, можно вообще не лететь. Ограниченная, очень небольшая масса может мгновенно перебрасываться через гиперпереход на любую планету, пространственно-временные координаты которой известны. Это путь правительственных курьеров, разведчиков, богатых путешественников…
– Развлекающихся принцесс.
– Да, мой лорд. Именно так. Груза, который может окупить затраченную на гиперпереход энергию, не существует.
– Кроме людей.
– Кроме очень немногих людей… Так вот, Сергей, никто в мире не способен определять пространственно-временные координаты. Они даются нам Храмами. Как только цивилизация на планете разовьется до уровня использования гиперпространства – ее Храм включается в общую сеть. Как только колонисты, случайно нашедшие планету с кислородом и водой, придут в ее Храм – он включается в общую сеть. И одновременно во всех действующих Храмах, в зале координат – ты сможешь его увидеть – появляются координаты планеты. Но есть планета, чьи координаты известны, но Храма на ней нет. Это Земля. По ней можно путешествовать, ее можно изучать как забавную диковину. Ее посещали еще в ту пору, когда люди Земли жили в пещерах и одевались в звериные шкуры. Сеятели знали вашу планету, они оставили другим мирам ее координаты. Они породили на вашей планете жизнь – ибо наши гены одинаковы, мы все их потомки.
Я проглотил готовый вырваться возглас. Конечно, происхождение слова «сеятели» было вполне очевидно. И все же…
– Но Храма на Земле нет. Сеятели сочли его ненужным, изолировали вашу планету. С ней нельзя торговать – чем окупишь гиперпереход? С ней смешно воевать – через гипертуннель нельзя пронести мощное оружие, но и легкого более чем достаточно для победы. Земля затеряна в глубинах Вселенной, искать ее – бесполезно. Земля – планета, которой нет.
– Храм мог разрушиться при землетрясении или от извержения вулкана… – Я замолчал, сам осознав абсурдность предположения. Висящий над нами шар был надежнее, чем земная твердь. «Опираясь» на символическую колонну, насмехаясь над силой тяготения, он словно подчеркивал свою несокрушимость.
– Храм нельзя уничтожить. Многие цивилизации, проходя эпохи варварства, пробовали это сделать. На Храмы бросали термоядерные бомбы, облучали лазерными пушками, резали атомарными лезвиями – и все бесполезно. Храм гибнет только вместе с планетой.
– Такое бывало?
– Да. Несколько раз.
Шедший впереди Ланс обернулся. Мы были уже под Храмом, метрах в двадцати от колонны.
– Принцесса, вы позволите сопровождать вас в Храме?
Девушка кивнула. На лице Ланса появился такой мальчишеский восторг, что я усмехнулся и спросил:
– Он что, никогда не бывал внутри?
– Конечно же нет. Храм впускает внутрь лишь правителей планеты… и тех, кто идет с ними.
«Интересный Храм, – подумал я. – Не слишком склонный к демократии».
И в эту секунду Ланс вскрикнул. Он подался назад, словно отступая от невидимой для нас опасности, – но не смог оторвать ноги от земли. Беспомощно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и упал.
Я бросился к нему. Ланс катался по черному щебню в странной позе – руки были прижаты к туловищу, ноги медленно подтягивались к подбородку. Голова запрокидывалась, лицо на глазах начинало синеть.
– Назад, лорд, – прохрипел он. – Пау…
Он со всхлипом втянул воздух и замолчал. Тело его корчилось, словно в эпилептическом припадке. Но это был не припадок – я вдруг увидел, что Ланса опутывает сеть из тончайшей, едва различимой нити. Там, где она врезалась в незащищенное тело, кожа вздувалась маленькими багрово-красными квадратиками. Сеть стягивалась – и медленно душила пленника.
– Паутинные мины, – прошептала принцесса. Она стояла рядом с обнаженным мечом в руках. – Кто посмел?! Паутинные мины у входа в Храм!
– Надо спасать его. Я умоляюще посмотрел на девушку.
– Невозможно, лорд. Меч разрубит нити, но при этом разрежет и тело. На нем нет даже комбинезона. Его не спасти.
Затылок Ланса уже касался спины. На шее, расчерченной сетью на квадратики, выступили капельки крови. Он уже не пробовал вырываться, лишь глаза, наполненные ужасом и болью, следили за нами. Потом послышался хруст – тошнотворный звук ломающихся позвонков, и взгляд Ланса остекленел.
– Он больше не страдает. – Принцесса посмотрела на меня, словно ища поддержки. – Это случилось очень быстро, правда, лорд?
Я смотрел на скомканное, сжатое смертоносной паутиной тело. Как страшно тебе не везет, курсант Ланс. Ты остался жить благодаря темпоральной гранате, предотвратившей встречу с Шоррэем. Ты довел катер до Храма – и по-детски обрадовался тому, что войдешь в него. Но смерть не любит, когда с ней играют, держа в рукаве козырного туза. Она достала тебя и здесь. И оказалась не менее мучительной.
– Нам надо идти, лорд. – Голос принцессы дрожал. – Потом мы похороним его… но сейчас надо идти. Он погиб как герой.
Нет, принцесса, это в первый раз он погиб как герой… А сейчас его убила наша беспечность.
– Надо проверять дорогу мечом, тут могут быть еще мины… Лорд, очнитесь!
Вначале погиб Эрнадо. А я даже не мог его предупредить, начиная вторую попытку похищения. Точнее, мог, но струсил. Теперь настала очередь Ланса. Неужели я струшу снова?
Темпоральная граната ждала моих пальцев на дне кармана. Легкий холодок полированных граней, рельефный узор незнакомого алфавита. «Последний козырь. Сильнее времени». Вот как надо читать название.
Я сдавил в ладонях узкий цилиндрик. Вначале слабо, потом изо всех сил. Бесполезно. Оружие Сеятелей не видело необходимости в своем использовании.
Облизнув пересохшие губы, я шагнул вперед. Шаг, другой, третий… Я заставлю тебя подчиниться, самоуверенная игрушка Сеятелей.
– Лорд!
Шаг, еще шаг. Тонкие нити поднялись из каменного крошева, сковывая ноги, охватывая все тело.
И прозрачный цилиндрик в моих пальцах сломался.
6. Право вошедшего
Темнота. Ледяное спокойствие, заполнившее сознание. И шепот, звучащий в глубине мозга:
– Темпоральная граната активирована, вы в безопасности.
Падение. Полет сквозь тьму.
– Применение мотивировано, опасность второй степени. Рекомендуется возвращение к первому узловому моменту.
Что это – первый узловой момент? Миг, когда я пошел к затаившейся мине? Нет, меня это не устраивает. Ланс уже был мертв…
– Изменение принято, возврат ко второму узловому моменту.
Мир вокруг меня возник вновь.
– Принцесса, вы позволите сопровождать вас в Храме? – спросил Ланс.
Девушка кивнула. Ланс, живой и невредимый, просиял от восторга. И пошел вперед.
– Он что, никогда… – начал я. И напрягся, вырываясь из потока прошлой реальности. Закричал, срывая голос: – Стой, Ланс! Замри!
Ланс остановился как вкопанный. Повиноваться приказам курсантов явно учили в первую очередь. Я быстро подошел к нему, нагнулся, всматриваясь в черный, обугленный гравий. Ни малейших следов ловушки… Вынув из ножен меч, я провел им по камням.
Тонкие серые нити взметнулись вверх, обхватывая лезвие. И упали, рассеченные. Снова зашевелились, потянулись к металлу плоскостного меча и распались на части. Я держал клинок до тех пор, пока коварная ловушка не превратилась в короткие, беспомощно шевелящиеся на камнях обрывки.
– Кто посмел поставить у Храма паутинные мины? – Голос принцессы дрожал. – Это больше чем подлость, это кощунство!
– Очевидно, наш общий знакомый Шоррэй. – Я медленно пошел к колонне, предваряя каждый шаг ударом меча по земле. Еще одна паутинная мина начала корчиться в тщетной попытке сломать плоскостное лезвие.
Ланс по-прежнему стоял, глядя на шевелящиеся у его ног остатки паутинной мины. Похоже, у парнишки слишком живое воображение.
– Как ты узнал о ловушках, Сергей? – не то с недоумением, не то с легким подозрением спросила принцесса.
– У нас, жителей несуществующей планеты, есть вполне реальные способности, – ехидно соврал я. – Будем считать, что я применил одну из них.
Ланс, сбросив оцепенение, подошел ко мне. Сказал без всякой ритуальной напыщенности: