Мы, боги Вербер Бернард
Он встает перед сферой.
– Короче говоря, бейтесь насмерть!
Он сгибается и присоединяется к нам, чтобы наблюдать за работой.
Рядом с «Землей 18» он насмешливо произносит:
– Как это красиво, последние минуты живущего в мире мира!
Мы вновь принимаемся за работу. Наши прототипы развиваются, зреют, становятся прочнее и сложнее.
Мэрилин Монро делает медузу с длинными щупальцами, которая очередями выстреливает крошечные отравленные гарпуны. Очень хороша мурена Жоржа Мельеса, которая прячется в расщелинах скал и наблюдает за тем, что происходит поблизости. Слишком сильный противник, и она прячется в своей дыре; добыча, и она бросается в атаку.
Рауль трудится над суставчатой челюстью, усиленной множеством мускулов.
Мы пытаемся вспомнить животных с «Земли 1».
Некоторые ученики снабжают свои творения подобием крыльев, чтобы увеличить их скорость, другие добавляют колючки или крючки. Наши рыбы оснащены, как боевые корабли. Сперва мы немного копируем друг друга, но понемногу каждый находит собственный путь.
Рауль изготавливает ската ромбовидной формы с мягкими плавниками и длинным мягким хвостом с колючкой, бьющим, как кнут.
Эдмонд Уэллс увеличивает количество маленьких рыбок, плавающих густой стаей, как сардины. Их особенностью является наличие разведчиков, предупреждающих о добыче впереди или о приближении хищника сзади. Если последнему все-таки удастся подкрасться, за время, что он сожрет нескольких рыбок, вся стая успеет скрыться. Все происходит так, как будто сообщество рыбок образует одну огромную и сильную рыбу. Учитель снова изобрел принцип, согласно которому «сила в единстве».
Мата Хари совершенствует принцип камуфляжа. В добавление к тому, что ее создание, очень похожее на кальмара, плавает над поверхностью морского дна, оно плюется чернилами, если враг заметит его присутствие.
Едва будучи созданными, наши животные начинают искать друг друга, преследовать, драться и пожирать. Созданные нами раньше растения продолжают расти и размножаться, давая корм травоядным рыбам первого поколения. А те служат топливом для новых хищных рыб, находящих в животных протеинах калории, необходимые для молниеносной атаки или быстрого бегства.
За вторым поколением хищников следует третье поколение суперхищников.
Животные начинают общаться. Кальмары изобрели язык фотолиза, то есть они меняют цвет, причем иногда очень быстро, чтобы предупредить друг друга или попросить о помощи.
Вскоре появляется четвертое, еще более кровожадное поколение.
И великая подводная битва начинается.
Огромные всплески возникают на поверхности океана «Земли 18», которая покрывается мертвыми рыбами, вскоре съеденными своими соплеменниками – некрофилами. Моя соседка слева, некая Беатрис Шаффану, вспоминая советы Ареса, делает защитный щит. Она разрабатывает рыбу-броненосца, похожую на черепаху, с мягким телом, защищенным двумя толстыми костяными пластинами.
Жозеф Прудон нацелен на создание рыб-охотников, быстрых и мощных. Его прототип, над совершенствованием которого он беспрестанно трудится, похож на акулу. Он снабжен дробящими все челюстями с тремя рядами зубов треугольной формы, острыми как бритва, носом – детектором движений и имеет большую скорость. Другие твари боятся к нему приближаться, и животное скоро начинает наводить ужас на весь подводный мир.
Я решаю последовать его примеру, но делаю не такое агрессивное существо. Моя рыба тоже большая и длинная, с короткими закругленными плавниками, за которые трудно ухватиться хищникам, очень скользкой кожей. Я снабжаю ее острым носом, способным поразить точно в печень акул Прудона. В результате моя рыба напоминает дельфина. Таким образом, естественно, мы следуем известным архетипам.
Прудон также дал пищу для размышлений моему соседу справа, Бруно Балларду, моделирующему барракуду с устрашающими челюстями. Другой ученик трудится над большим угрем, бьющим разрядами электрического тока.
Рыба-клоун Фредди Мейера живет в симбиозе с ядовитыми морскими анемонами, которые защищают ее от врагов. Раввин первым придумал не только союз между двумя видами, но и между двумя различными формами жизни. Руководствуясь тем же принципом, еще один ученик поместил свою рыбу-пилота вблизи акулы Прудона, чтобы она вела хищника к добыче, а акула ее защищала. Дружить с сильными всегда было хорошим методом выживания.
Очертания животных в первозданном океане становятся более тонкими и точными. Усиливается защита там, где ее было недостаточно. Кожа становится более прочной, не теряя гибкости.
Арес снова требует внимания.
Он пишет на доске: «Все в стратегии».
– Некоторые из вас начали понимать, как укрепить своих питомцев. Но физическая сила и кровожадность имеют границы. Есть другие способы победить. Это будет новым поколением ваших прототипов.
Мы ищем другие пути, нежели чем сила, и находим их.
Стратегии воспроизводства иногда компенсируют недостатки в боеспособности. Так, вид, не слишком способный защитить себя, может выжить, откладывая огромное количество икринок, или благодаря тому, что самка защищает мальков, укрывая их во рту в случае опасности и выплевывая потом. Производство детей может стать даже методом нападения. Некоторые крупные и хорошо вооруженные рыбы становятся беззащитны перед стаей мальков, ворующих их пищу и паразитирующих на теле.
Вдохновляясь идеями моего учителя Эдмонда Уэллса, я стремлюсь улучшить связь между своими существами. Теперь они живут семьей и разговаривают с помощью ультразвука. Вокруг идея создания группы не получает распространения. Напротив, процветает все, связанное с камуфляжем, мимикрией, обманом, челюстями, зубами, ядом или быстрым спариванием и размножением. Вскоре боги-ученики определяют своим созданиям территории, которые те защищают всеми зубами и плавниками. И каждый направляет разведчиков, чтобы проверить враждебные территории.
Рыбы предыдущих поколений брошены на произвол судьбы и, продолжая размножаться, разнообразят окружающую среду. Поскольку они менее совершенны, то выступают в роли дичи.
Это противостояние всех возбуждает. Рядом со мной ученики видят, как их творения разрываются, раздираются на куски из-за отсутствия правильной стратегии. Чтобы исправить положение, они начинают копировать победителей.
На поверхности скапливается все больше дохлой рыбы. Некоторые кусками падают в бездны, и одному из учеников приходит мысль создать питающегося ими краба-некрофага.
Успех такой, что краб быстро мутирует и даже пытается вцепиться в панцири черепах Беатрис Шаффану. Она вынуждена вдвое увеличить защитный слой. Она даже покрывает панцирь чем-то вроде гладкого лака, за который не могут ухватиться даже самые острые клешни.
Арес подбадривает нас, пришпоривает, призывает драться еще ожесточеннее. В какой-то момент, так что мы этого даже не заметили, наше возбуждение усилила музыка «Кармина бурана».
А война идет повсюду. Через некоторый промежуток времени, кажущийся мне довольно коротким, виды приходят в равновесие. Никому больше не удается захватить чужие территории, и каждый эффективно защищает свою.
Тогда Арес решает все прекратить и подвести черту.
Он объявляет, что сперва назовет двадцать победителей, а затем исключенных. Мы ждем, затаив дыхание.
Первое место: Прудон получает лавровый венок за свою акулу, абсолютного хищника. Второе место: Жорж Мельес и мурена со сверхразвитым зрением. Третье место: Беатрис Шаффану с морской черепахой, панцирь которой ни один противник не может даже поцарапать. Используя лишь концепцию щита, она создала прекрасный образец. За ними следуют Бруно Баллард и Фредди Мейер, один с барракудой, другой с рыбой-клоуном. Затем Мата Хари и ее кальмар, Мэрилин и медузы. Сразу за ними скат Рауля. Наконец упоминают моих дельфинов, но Арес упрекает меня за их недостаточную боевитость. С его точки зрения, это животное удачно по форме, но неудачно по духу. Оно больше игривое, чем воинственное. На этой стадии эволюции игра является непозволительной роскошью, – говорит он. Я напрасно возражаю, что игра – это подготовка к войне. Он отвечает, что сперва нужно подумать о выживании и хищничестве.
Внизу списка Арес собрал виды, неспособные ни к эффективному нападению, ни к защите. Слишком медлительные акулы, недостаточно ядовитые медузы, чересчур мягкие кальмары, осьминоги, у которых путаются щупальцы, плохо умеющие общаться сардины или нежизнеспособные угри. Вердикт не обсуждается. Неумелых устраняют. Одним махом двенадцать человек. Новый обратный отсчет: 137 – 12... Нас уже только 125.
Единственной знаменитостью среди исключенных является Монтень. Он поворачивается к нам и, как хороший игрок, желает удачи.
Кентавры появляются на пороге, чтобы выполнить свою задачу, приговоренных уносят, а мы собираемся встать, когда Арес нас останавливает.
– Подождите. Вы что думали? Занятие еще не окончено, оно только началось. После рыб вы займетесь наземными животными. Короткий перерыв – позавтракать и размяться, и за работу.
56. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: НАСИЛИЕ
До прибытия переселенцев с Запада североамериканские индейцы жили в обществе, придерживающемся концепции умеренности. Насилие, конечно, существовало, но оно было ритуальным. Не было сверхрождаемости, а потому и войн, связанных с перенаселением. Внутри племени насилие служило свидетельством храбрости при испытывании боли или в безвыходной ситуации.
Межплеменные войны возникали в основном из-за конфликтов, связанных с территориями для охоты, и редко перерастали в массовые убийства и резню. Важно было показать другому, что ты мог бы пойти дальше, если бы захотел. Но общепринятой была бесполезность идти дальше.
На протяжении длительного времени индейцы боролись с пионерами, просто хлопая их по плечу копьем, доказывая таким образом, что могли бы его воткнуть, если бы хотели. Те отвечали им с помощью огнестрельного оружия. Поскольку, чтобы не применять насилия, нужно как минимум быть богом.
Эдмонд Уэллс,
«Энциклопедия относительного
и абсолютного знания», том 5
57. ВРЕМЯ ЖИВОТНЫХ
Чтобы не терять времени, мы едим прямо на рабочих местах. Сезон Лето приносит корзинки с пищей. После морепродуктов наступает очередь сырой рыбы. В меню тунец, скумбрия и треска, подаваемые в виде карпаччо. Мы проголодались. Сырая рыба придает сил.
Не произнося ни слова, мы поглощаем энергию. Мы торопимся, поскольку знаем, что Аресу не терпится продолжить «игру». Впрочем, пока мы насыщаемся, бог войны, потрясая крестом, проливает дожди, чтобы покрыть пустынные континенты растительностью. Вне океана растения будут получать больше света, больше кислорода, и изобилие микроэлементов улучшит метаболизм наших пробных образцов.
Мы вытираем рты, когда Арес призывает к порядку:
– Хватит бездельничать. Ну-ка, подайте мне эту уху на твердую землю.
Войдя во вкус игры и повинуясь приказаниям бога-профессора, в следующие часы большинство наших рыб ползут на сушу, опираясь на плавники, превратившиеся в неловкие лапы. Они быстро приспосабливают свои легкие к воздушному дыханию и начинают размножаться на континентах и архипелагах, превращаясь в лягушек, саламандр, маленьких ящериц и больших ящеров, а потом в... динозавров.
И снова на «Земле 18» начинается рукопашный бой, где каждый верен своему стилю. Фредди превращает свою рыбу-клоуна в подобие длинного диплодока с щуплой шеей. Длина зверя достигает двенадцати метров, но он оказывается уязвимым. Рауль, оставаясь верен скату, производит вид птеродактиля, летающего ящера с длинным клювом и мелкими зубами. Его вид первым взлетает в воздух. Я узнаю своего друга – пионера танатонавтики, всегда стремившегося подняться и осмотреть все с высоты.
Следуя традициям акулы, Прудон делает огромное животное с узкими глазками и огромными челюстями, усеянными острыми зубами, похожее на тиранозавра. Бруно Баллард подражает ему, создав плоского крокодила с такой же страшной пастью.
Со своей стороны, я работаю над созданием небольшого динозавра полутораметровой высоты, способного вставать на задние ноги. И снова, верный идеям Эдмонда Уэллса, я вписываю в его генетический код групповое поведение, будь то нападение или защита. Мое создание, напоминающее стенонихозавра, охотится стаями по двадцать особей. Я снабжаю его собственным усовершенствованием: выдвижными когтями на концах лап, как у кошки.
Ящеры кишат вокруг, напоминая коллекции пластиковых игрушек, которые я расставлял по полкам после «Парка Юрского периода» и названия которых до сих пор помню: игуанодон, бронтозавр, цератозавр, трицератопс.
Арес вытаскивает часы из-под подставки и ускоряет время.
Мы должны быстро заставить свои прототипы мутировать.
Птеродактили Рауля утоньшаются и становятся похожи на археоптериксов. Фредди экспериментирует с теплокровными. В то время как другие зависят от внешней температуры и, когда она падает, испытывают все больше трудностей в движении, животные Фредди постоянно сохраняют одну и ту же внутреннюю температуру и остаются активными независимо от капризов погоды. Однако, не имея ни рогов, ни клыков, ни панцирей, эти звери вынуждены постоянно избегать опасных встреч и зарываться в землю. Я не знаю, почему мой друг сделал подобный выбор, но, во всяком случае, эти зверьки скорее забавны с их мордочками, напоминающими землероек. Сознавая, что рискует быть исключенным из игры, учитывая количество рыскающих вокруг хищников, Фредди тем не менее отказывается от концепции яйца и придумывает живорождение. Его детеныши выйдут уже готовыми из живота матери, которая будет вскармливать их молоком. Так появляются первые млекопитающие «Земли 18». Я следую этому примеру и отказываюсь от своего стенонихозавра.
Целиком занятый социальными проблемами, Эдмонд Уэллс стремится к самому многочисленному и самому маленькому и снова изобретает муравьев. На суше уже есть много насекомых, стрекозы, скарабеи, но его муравей крошечный, бесцветный, бескрылый, у него нет ни жала, ни яда. Его единственной особенностью является то, что он живет в сообществе, и очень большими группами. Если в стаях сардин Эдмонд собирал сотни рыб, то теперь он объединяет тысячи и даже миллионы насекомых. Однако, как и млекопитающие Фредди, его муравьи, возможно, опередившие свое время, вынуждены прятаться от многочисленных и более жестоких хищников. К тому же, у других учеников тоже есть глаза, и начинает появляться все больше и больше зверей с длинными языками, способными проникать в муравейники и поедать его обитателей.
Мэрилин Монро интересуется насекомыми, и ее медуза превращается в осу, в то время как другая ученица, Натали Карузо, делает пчелу.
И снова столкновения идей, дуэли пробных экземпляров.
Внезапно, так что никто не успевает опомниться, Арес направляет на нашу планету мощный метеоритный дождь.
Начинаются землетрясения, извержения вулканов, обвалы. Это похоже на конец света «Земли 17». Мы ничего не понимаем. Что это, конец игры?
– Давайте, приспосабливайтесь! – требует бог войны.
Метеориты, врезаясь в оболочку «Земли 18», вызывают природные катаклизмы. От массы извергаемой вулканами пыли все небо потемнело и не пропускает солнечных лучей. Наступила непрерывная ночь. Единственный источник света – лава, которая течет потоками, накрывая зажатых в скалистых отрогах динозавров. Мы спешим как можно скорее заставить наших животных мутировать. Беатрис Шаффану еще больше утолщает панцирь черепах. Трудно отказаться от системы, которая функционирует. Многие ученики начинают копировать землероек Фредди Мейера. Наличие шерсти и живорождение оказываются очень полезными в такой трудной метеорологической обстановке. Насекомые Эдмонда тоже многим нравятся, ведь небольшой размер и крепкая оболочка являются хорошим ответом на капризы погоды.
Я вижу кардинальные изменения курса. Гюстав Эйфель работает над термитами, которые могут закапываться в землю еще глубже, чем муравьи. Бруно Баллард ищет спасения в небе, он отказывается от своего крокодила, берет пример с археоптерикса Рауля и создает небольшую птицу, летающую над всем этим кошмаром. Что касается меня, то я отказываюсь от ходящих на двух ногах тварей и принимаю решение, которое может показаться отступлением: возвращение в море. В конце концов, под водой дельфины были защищены от землетрясений и извержений вулканов. Мои динозавры уже стали млекопитающими, и такими они возвращаются в воду. Они вдыхают воздух на поверхности, но способны задерживать дыхание и долго оставаться под водой. Компромисс кажется мне стоящим того. Когда они сталкиваются с проблемами на поверхности, дельфины ныряют. После всех передряг на земле я с облегчением обретаю успокаивающее морское пространство, в котором можно перемещаться как в ширину, так и в глубину. К тому же, поскольку многие ученики отказались от водного соперничества, я могу там развернуться в полную силу, развивая игры и средства общения.
На земле все кипит. Континенты перемещаются, сталкиваются, объединяются. Растения тоже мутируют. Огромные папоротники уступают место цветам и деревьям.
После тщетных попыток укрепить и увеличить свое млекопитающее, чтобы обеспечить его выживание, Фредди Мейер сделал тот же выбор, что и я. Он отправил его в воду, где существо стало похожим на кита.
Когда на земной коре устанавливается спокойствие, динозавров больше нет. Единственными свидетелями прошедшей эпохи остались несколько крокодилов, черепах, ящериц и варанов. Напротив, в небе летает множество птиц, в море все больше различных рыб, увеличивается число насекомых, так же как и небольших млекопитающих, похожих на землероек и мышей. На «Земле 18» в моде теперь не большие тяжелые холоднокровные, но легкие, изворотливые, быстрые теплокровные. Мы изнурены усилиями по приспособлению своих творений к метеоритным дождям Ареса, но бог войны тем не менее продолжает подталкивать нас к продолжению борьбы за выживание.
– Еще не конец. Я не сказал, что это конец. Продолжайте сражаться. Приспосабливайтесь! – грохочет он.
И снова все бегут, преследуют друг друга, прячутся, убивают. Жорж Мельес изобретает лицевое зрение, что позволяет одной из его землероек трансформироваться в маленького лемура, способного точно измерять расстояние до находящегося перед ним объекта, совместив оба глаза. Так же изобретается рельефное видение. Много нововведений с передними конечностями. Сара Бернар придумала лемура с пятью пальцами. Она снабжает их не когтями, а ногтями, защищающами кончики пальцев.
Все ученики заставляют зверей эволюционировать. Появляются львы, пантеры, орлы, змеи, белки... Естественно, наши зоологические воспоминания о родной планете «Земле 1» сильно на это влияют. Однако наши создания не абсолютно идентичны. Есть даже совершенно невиданные. Тигры с флюоресцентной шкурой, слоны с несколькими хоботами, водяные скарабеи, зебры с пятнистой шкурой встречаются, бросают друг другу вызов, дерутся. Создаются союзы между различными видами. Некоторые животные исчезают, другие мутируют, чтобы легче ускользать от противника или лучше привлекать добычу.
Самые агрессивные не обязательно лучше всех приспособлены для выживания. Как и говорил бог войны, способам нападения противостоят все более совершенные способы защиты. Когтям и зубам противостоят толстые панцири и проворные лапы. Быстрота слабого берет верх над силой тяжелого. Стратегии камуфляжа или пахучей ловушки побеждают даже самых сильных хищников.
Фауна «Земли 18» все более насыщенна и разнообразна. К одним прототипам добавляются другие, черновые виды продолжают размножаться, в то время как боги уже не обращают на них внимания. Некоторые даже скрещиваются и образуют гибриды, никем не задуманные.
Жизнь распространяется. Существа в перьях, шерсти, чешуе, с клювами, клыками, когтями, самых разных цветов распространяются по всем континентам. Отовсюду раздается рычание, шипение, уханье, вздохи, стоны, крики агонии. Все рождается, бегает, совокупляется, гоняется друг за другом, дерется, убивает, переваривает, прячется. Арес наблюдает за этим, поглаживая усы и хмуря брови. Время от времени он наклоняется и проверяет что-то с помощью креста, перед тем как сделать пометку в записной книжке.
Потом он смотрит на часы, указывающие время «Земли 18», и бьет в гонг.
– Время кончилось. Сдавайте ваши задания.
Перевела дыхание, мы рассматриваем работы друг друга и, не отрывая взгляда от Ареса, ждем приговора Он не заставляет себя долго ждать.
Рауль Разорбак удостаивается лаврового венка и наших аплодисментов за своего «орла». Он хозяин неба, и никто не может его побеспокоить. Он все видит. Загнутым клювом он легко разрывает потроха и копается в них. У него мощные и острые как мечи когти. Гнездо на вершине горы защищает птенцов от опасностей, грозящих им на земле. Арес хвалит моего друга за логичность его создания.
На втором месте Эдмонд и его муравьи. Ему удалось представить силу, которой обладает масса индивидуумов, направить ее в правильное русло и подтолкнуть к созданию городов из песка.
Третье место у Беатрис Шаффану с ее черепахой – прочным животным, хорошо защищенным крепкими щитами.
Прудона хвалят за крысу, хорошо приспосабливающуюся, очень агрессивную, с острыми резцами, одновременно с этим быструю и умеющую прятаться. Мэрилин получает поздравления за осу с ядовитым жалом, также строющую надежные гнезда. Затем идет Фредди и его кит, снабженный ртом, фильтрующим криль, Клеман Адер и его летающий скарабей с бронированными надкрыльями, некий Ришар Сильбер, создавший антилопу, которую невозможно догнать, Бруно Баллард и его коршун, и потом я с дельфином. Затем следуют Тулуз-Лотрек, создавший козу, и несколько знаменитостей, сделавших, соответственно: Жан де Лафонтен – чайку, Эдит Пиаф – петуха, Жан-Жак Руссо – индюка, Вольтер – сурка, Огюст Роден – быка, Надар – летучую мышь, Сара Бернар – лошадь, Эрик Сати – соловья, Мата Хари – волка, Мария Кюри игуану, Симона Синьоре – цаплю, Виктор Гюго – медведа, Камилла Клодель – морского ежа, Гюстав Флобер – бизона. Из неизвестных называют создателей сельди, лягушки, лемминга, крота, жирафа.
Каждое создание говорит о личности своего творца. У каждого свое тотемное животное.
Наступает очередь неудачников, которые будут исключены. Арес указывает на Марион Мюллер, сделавшую мадагаскарского додо, неудачную птицу, слишком тяжелую, чтобы летать, и со слишком изогнутым клювом, неудобным для охоты. Арес объясняет, что для каждой птицы есть соотношение между весом и размахом крыльев, которое необходимо учитывать. Пингвины тоже не идеальны, но, поскольку они хорошо плавают, их бога не исключат.
Появляется кентавр. Марион отбивается, кричит о несправедливости суждения, но кентавр уже обхватил девушку за бедра.
– Нет, я хочу играть еще. Я хочу играть еще, – хнычет она.
Арес продолжает список проигравших. Много ошибок совершили боги слонов, мамонтов, тигров с флюоресцентной шкурой, водяных скарабеев, а также кошки с такими длинными зубами, что она не могла толком закрыть пасть.
В конечном счете большинство видов-победителей похожи на живущие на «Земле 1». И я говорю себе, что не существует ста тысяч разных способов, чтобы создать жизнь.
Обратный отсчет: 125 – 6 = 119.
Арес усаживается в кресло.
– Совет для тех, кто продолжит игру. Отваги, всегда больше отваги. Для этого есть греческое название. Hubris. Houtspah на идиш. По-французски это дерзость. Не ограничивайте себя ничем. На следующем занятии вам придется управлять человеческими стадами. Если вы решите выбрать оборонительную тактику, вспомните черепаху Беатрис, если наступательную – орла Рауля и его владычество над небом. Но, между нами говоря, будьте оригинальны и отважны, иначе вы погибли.
Я смотрю на крест. 142 857... Это число не кажется мне абсолютно невинным. По-моему, оно мне встречалось в энциклопедии...
58. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: «142 857»
Приведем загадочное число, с которым связано много историй. Начнем с умножения и посмотрим, что происходит.
142 857 х 1 = 142 857
142 857 х 2 = 285 714
142 857 х 3 = 428 571
142 857 х 4 = 571 428
142 857 х 5 = 714 285
142 857 х 6 = 857 142
Постоянно появляются одни и те же цифры, меняя свое положение и двигаясь, как лента.
А 142 857 х 7?
999 999 !
А если прибавить 142 + 857, получим 999.
14 + 28 + 57 = 99.
142 857 в квадрате дает 20408122449. Это число образуется из 20 408 и 122 449. Если сложить их, получится... 142 857.
Эдмонд Уэллс,
«Энциклопедия относительного
и абсолютного знания», том 5
59. ВКУС КРОВИ
Мы обедаем в восемь вечера.
Эволюция блюд продолжается параллельно с нашими опытами. Тонкие ломтики карпаччо теперь не из рыбы, а из мяса животных. Когда я был смертным, ни разу не ел сырого мяса. Я с рождения не люблю вкуса крови. Здесь я поглощаю куски сырого филе козы, жирафа, бегемота и орла. Мой язык исследует протеины, не измененные никаким кулинарным приготовлением. Ни температурной обработки, ни соуса. Цапля на вкус горьковатая, фазан жирный, волокна буйволиного мяса застревают в зубах, зебра великолепна, еж горький, чайка воняет. Я не рискую попробовать слизняков, змей, пауков и летучую мышь.
Сперва мы почти не говорим, склонившись над тарелками. Я подкладываю себе мяса жирафа, оно в конечном счете довольно неплохое. Я даже различаю послевкусие лакрицы. После яиц, соли, водорослей, рыбы палитра моих вкусовых ощущений расширяется.
Как только желудки наполняются, языки развязываются. Мы начинаем обвинять друг друга в том, что хотели сделать свои творения победителями за счет других, а потом начинаем задаваться вопросом. Что это за «игра Игрек», упоминавшаяся Аресом и главными богами?
– После соревнования между животными наверняка будут соревнования между «человеческими стадами», как назвал их Арес, – заявляет Эдмонд Уэллс, напоминая, что человек теперь является следующим логическим уровнем эволюции. Номером 4.
– Надо взять обезьян и поставить их на задние лапы, чтобы освободить руки и изобрести орудия труда? – интересуется Гюстав Эйфель.
– И научить их охотиться? – спрашивает Мэрилин.
– Нужно еще будет опустить их голосовые связки, чтобы они смогли научиться говорить, – мечтает Фредди.
Нам не терпится перейти к абсолютной игрушке, homo sapiens.
– С помощью людей я создам памятники, – говорит Гюстав Эйфель.
– А я – балеты, – говорит Мата Хари.
– ...И песни, – продолжает Эдит Пиаф.
Нам хочется как можно скорее заняться себе подобными, вмешаться в качестве богов в жизнь имеющих мозг, способный думать, рот, способный говорить, руки, способные делать.
– Я научу их жить без богов и учителей, – заявляет Прудон.
– А я научу их любви, – мечтательно говорит Мэрилин. – Настоящей любви, без измен, без лжи. Мои люди не будут терять времени на то, чтобы от одной любовной авантюры переходить к другой. Они смогут сразу узнать родственную душу.
Мата Хари с этим не согласна.
– А какой интерес? Иметь только одного партнера за всю жизнь, как это ограничивает! Мне кажется, однако, что на Земле и ты, и я, мы обе умножали число наших опытов, возможно, получая раны, но и обогащаясь каждый раз.
Мэрилин настаивает:
– Если бы я встретила Фредди, когда была подростком, я бы не стала дожидаться Рая и не искала бы никого другого, я в этом уверена.
Эдмонд Уэллс размышляет:
– Когда я буду делать своих людей, я постараюсь, чтобы все друг друга понимали. Я изобрету язык, исключающий двусмысленности и недомолвки. Я посвящу себя до конца общению и обмену.
– А мои люди, – говорит Фредди, – будут постоянно жить с юмором. С утра кто-нибудь расскажет анекдот, над которым остальные будут смеяться весь день. Благодаря смеху мои люди достигнут духовности.
– А ты, Мишель?
Удар гонга не дает мне ответить, но я знаю, что моя задача будет заключаться в том, чтобы понять самого себя, наблюдая за людьми. Я, возможно, буду экспериментировать, чтобы посмотреть на их реакцию при самых загадочных обстоятельствах моей собственной жизни.
Появляются кентавры с барабанами и окружают нас, и мы больше не слышим друг друга. Добавляются другие инструменты: костяные флейты, гитары с корпусами из черепашьих панцирей. Молодые полубогини начинают играть на арфах со струнами из кошачьих кишок.
Следующая роль бога людей внушает мне опасения. Смогу ли я выполнить свою задачу? Когда я был смертным, меня бросила невеста и оставила бонсай. На прикрепленной к нему карточке с парфянской стрелой на прощание было написано: «Ты не смог позаботиться обо мне, сможешь ли ты позаботиться об этом растении?» Я принял вызов. Я купал свой бонсай, ухаживал за ним с помощью специальных лосьонов, давал удобрения, обрызгивал из пульверизатора листья. И все же, как я ни старался, деревце погибло у меня на глазах, и я не мог помочь простому растению.
С животным миром мне везло не больше. Намного раньше, когда я был мальчиком, гуппи в моем аквариуме всплывали кверху брюхом, и их поедали собственные собратья, тоже вскоре умиравшие. Я также помню, как ловил головастиков в луже неподалеку от загородного дома моих деда и бабушки. Я сажал их в банки из-под конфитюра, чтобы наблюдать, как они будут расти и превращаться в лягушек. Но я уехал на экскурсию с двоюродными братьями на несколько дней, а когда вернулся, обнаружил, что вода в банках испарилась и все головастики погибли, высохнув.
Еще у меня были хомячки, в начале двухмесячные самец и самочка Через несколько дней самочка произвела на свет дюжину малышей, половину которых она съела. Другие стали спариваться между собой, братья и сестры, дети и мать, дочери и отец. Через несколько недель в клетке было больше тридцати хомячков, которые совокуплялись, резвились, пожирали друг друга А я даже не осмеливался больше заглядывать в клетку, мне было стыдно за то, что я создал подобный мир.
В двенадцать лет мать подарила мне котенка, которого я тоже не смог сделать счастливым. Сперва он носился повсюду как бешеный и обожал писать мне на подушку. И даже несколько стирок в горячей воде не могли удалить неприятный запах. К тому же, ему не нравилось, когда я его ласкаю, а самое большое наслаждение он испытывал, когда ложился на клавиатуру компьютера, в то время как я за ним работал. Повзрослев, он успокоился и начал толстеть, а его единственным занятием стало смотреть телевизор. Когда он умер от ожирения, ветеринар упрекнул меня, что я с ним не играл и перекармливал его.
А намного позже, был ли я хорошим отцом для своих детей? А для моих смертных, был ли я хорошим ангелом-хранителем?
Какая тяжелая задача – быть ответственным за других, чья жизнь от вас зависит. В конце концов, я не уверен, что доволен моим статусом бога.
60. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ЗАКОН ПИТЕРА
«В служебной иерархии каждый сотрудник имеет тенденцию подняться до уровня своей некомпетентности». Этот закон был впервые сформулирован Лоуренсом Дж. Питером в 1969 году. Он хотел создать новую науку – иерархологию, занимающуюся некомпетентностью на работе. Он хотел исследовать, проанализировать и измерить ее естественное развитие внутри организаций и предприятий. Питер сделал следующее наблюдение: в любой организации, если кто-то хорошо выполняет свою работу, ему поручают более сложную задачу. Если он и с ней хорошо справляется, то получает повышение по службе. И так далее, пока не получит место, превосходящее его возможности. Там он будет оставаться бесконечно. У «принципа Питера» есть два следствия. Во-первых, в организации работа выполняется теми, кто еще не достиг своего уровня некомпетентности. Во-вторых, квалифицированный и эффективный сотрудник редко соглашается оставаться на своем уровне компетентности. Он постарается сделать все для того, чтобы достичь уровня, на котором будет совершенно неэффективен.
Эдмонд Уэллс,
«Энциклопедия относительного
и абсолютного знания», том 5
61. СМЕРТНЫЕ. 8 ЛЕТ. СТРАХ
После того как мы пересекаем поток под водопадом, Мата Хари находит в черном лесу большие и глубокие следы животного, которое должно быть таким же большим, как и тяжелым. В постепенно сгущающейся темноте мы слышим вдалеке хриплое дыхание.
Наша группа застывает на месте. Рауль хочет всех ободрить.
– «Он» наверное спит.
Одной рукой, однако, он берет как дубинку толстую ветку, а другой крест, и кладет палец на кнопку D.
Я же считаю, что дыхание слишком учащенное для спящего животного, но ничего не говорю, чтобы не пугать еще больше остальных. Мэрилин в страхе хватается за мою руку.
Уже слышен шорох листьев, земля дрожит под шагами.
– «Любовь как шпага, юмор как щит», – выдавливает из себя Фредди Мейер.
Изо всех нас у Фредди лучше всего развито чувство ориентации. Длительная слепота развила его слух и обоняние. Он прекрасно ориентируется в темноте.
Тишина, и снова шум, но уже не впереди, а слева от нас.
Я чувствую себя усталым, таким усталым, просто на исходе сил. Слова сами срываются с губ:
– Очень жаль, друзья. Я слишком устал, чтобы идти дальше. Я слишком много перенес вчера. Я хочу спать и возвращаюсь. Продолжайте экспедицию без меня.
Я скорее представляю себе, чем вижу разочарованные лица теонавтов.
– Но, Мишель, в конце концов... – пытается остановить меня Мэрилин, руку которой я выпускаю.
Я отступаю назад и убегаю, я оставляю их там, я их бросаю. И вот я уже пробираюсь под водопадом и попадаю на спокойную голубую территорию. Пускай сами встретятся с чудовищем, как я вчера. Пусть сами выкручиваются. Завтра они мне расскажут, чем все кончилось.
Если мы находимся в фильме или романе, я, кажется, выдумал новый архетип, героя, который плюет на все в самый разгар действия...
Вернувшись на виллу, я плещусь и фыркаю под душем, испытывая огромное облегчение. В конце концов, я не обязан терпеть все эти неприятности. Я имею право отдохнуть, если хочу. Впрочем, я хотел бы знать, как обстоят дела у моих бывших клиентов, которых я в последнее время немного забросил.
Улицы Олимпии пустынны, когда я возвращаюсь в город, где херувимка ждет меня на вилле. Она приветствует меня, хлопая крыльями, и садится рядом на диван, в то время как я включаю телевизор.
– Тебе интересны смертные с «Земли 1», а? Посмотрим, что сегодня вечером по телевидению.
В школьном дворе в Гераклионе, где учится Теотимин, ученики ожесточенно дерутся. Они распределили между собой роли. Они называют друг друга Ахиллес, Агамемнон, Гектор, Парис или Приам и начинают битву за Трою. Греки окружают троянцев, прячущихся между нескольких деревьев на возвышении. Оба лагеря яростно нападают друг на друга. Греки, более сильные и целеустремленные, наконец захватывают бастион троянцев, которые спасаются бегством. Бедного Теотима, которому избыточный вес мешает быстро бегать, ловят дети, крича: «Смерть ему, Гектор, смерть ему!» Руки рвут его рубашку, дают затрещины. Однако мой бывший клиент с трудом вырывается и бежит за помощью к надзирателю. Не поднимая головы от газеты, тот раздраженно его отталкивает:
– Милый мой, жизнь – это джунгли. Каждый спасается, как может. Чем раньше ты поймешь, что здесь каждый за себя, тем лучше для тебя.
Херувимка жужжит в знак протеста. Окруженный Теотим закрывает голову руками. К счастью, бой часов, означающий конец перемены, прекращает его мучения.
Дома мать Теотима в ярости от его разорванной одежды. Стыдясь того, что он оказался беспомощной жертвой, неспособной защитить себя, мальчуган отказывается рассказать, что произошло. Он убегает к себе в комнату и выплакивает там всю свою горечь.
Видя такую несправедливость, херувимка жужжит изо всех сил. Я объясняю, что так велит карма моего бывшего Игоря. Эта простая душа совершенно подавлена образом матери. Хорошая она или плохая, в конечном счете ничего не меняет.
На другом канале африканские джунгли. Куасси Куасси идет вместе с отцом охотиться на льва. Отец учит его, как поразить зверя дротиком и избежать его клыков и когтей. Мальчик не боится или хорошо скрывает свой страх. Его грудь украшена множеством талисманов в виде бус и подвесок А для лучшей защиты на лицо нанесены ритуальные узоры, которые считаются волшебными и отгоняющими злых духов.
Но, судя по всему, львы решили сегодня не покидать своего логова. Охотники рыщут по саванне в поисках хищников и, никого не найдя, решают вернуться домой с пустыми руками. По дороге отец рассказывает сыну, какой ужасной могла быть битва со львом и в деталях описывает собственную первую охоту. Куасси Куасси повторяет каждый его жест, сопровождая их громкими криками. Ребенок спрашивает, почему львов больше нет.
– Если бы у львов были рассказчики, – отвечает отец, – то смогли бы нам рассказать, как они исчезли. Но рассказчики есть только у людей, и однажды один из них передаст следующему поколению, почему исчезли мы.
Они наконец приходят домой и садятся перед телевизиром, чтобы посмотреть вместе с другими членами семьи очередную серию «Тарзана», американского сериала, который они обожают.
Сидя дома, Юн Би склонилась над клавиатурой компьютера, подключенного к телевизору. Смысл игры в том, что нужно продвигаться вперед в трехмерном измерении с помощью оружия и приспособлений, позволяющих побеждать чудовищ и перебираться через препятствия. Нужно вскакивать на зверей, скользить по рельсам... Девочка от этого в восторге. Она уклоняется от стрел, бежит по коридорам, где вспыхивают огненные шары, обезвреживает охранников у ворот. В соседней комнате ее родители ссорятся, тогда Юн Би увеличивает громкость в наушниках, чтобы их не слышать.
Находясь полностью в своем воображаемом мире, занятая борьбой с ужасным монстром, она не слышит, как в соседней комнате бьют тарелки. Наконец она открывает сундук с сокровищами, и маленький гений предлагает ей перейти на следующий уровень. Там на нее немедленно нападает другое чудовище с огромными клыками и пожирает ее, а на ставшем красным экране телевизора загораются роковые слова: «Игра окончена».
Юн Би снимает наушники, но крики в соседней комнате не стихают, и она их снова надевает, чтобы возобновить игру там, где потерпела поражение. «Вы исчерпали ваши жизни. Желаете начать игру в новой жизни?» – спрашивает компьютер. Но в комнату входит мать с пунцово-красным лицом, кричит что-то, что девочка не может слышать, и это выводит женщину из себя. Мать дает ей пощечину и отключает компьютер.
Девочка встает и, избегая ироничного взгляда отца, который потягивает пиво, бежит закрыться в туалете. (Я узнаю старую привычку предыдущей инкарнации, Жака, который тоже делал из туалета святилище, над которым внешний мир не имел власти.) Но мать хорошо знает эту манию. Она становится около двери и начинает дергать за ручку, пытаясь таким образом заставить дочь выйти. Юн Би не реагирует, она уверена в своем убежище. Она не обращает внимания на требования матери и берет книгу, в которой рассказывается о принцессе в волшебной стране.
Херувимка смотрит на меня в недоумении.
– Ты хочешь спросить, почему смертные причиняют столько боли своим детям? Я не знаю. Возможно, родители мстят им за боль, которую причинили им самим, и каждое поколение приходит на смену предыдущему... Если только насилие не присуще этому виду. Я вспоминаю одну историю, случившуюся в Англии. Там два восьмилетних мальчика поймали и пытали до смерти мальчугана трех лет, которого они даже не знали. Именно эта жестокость позволила животному по названию человек взять верх над всеми хищниками, а теперь, когда их больше нет, он принялся за представителей собственного вида.
Я говорю, что собираюсь лечь спать. Сморкмуха одобрительно кивает головой и безропотно улетает в открытое окно.
Я бессильно растягиваюсь на кровати. Неужели нужно было забыть, кто такие люди на самом деле, чтобы желать их спасти? Несомненно, боги снабдили наши жилища этими телевизорами для того, чтобы напомнить, в дополнение к макроскопическому видению, на что похожи наши подопечные в каждом отдельном случае. По правде говоря, они не далеко ушли от животных...
62. МИФОЛОГИЯ: ГЕРМЕС
Зевс изнасиловал Майю, дочь гиганта Атланта, и от этого соития родился Гермес, которого римляне называют Меркурием, и имя которого означает «каменный столб», по-гречески – герма.
В день рождения мать оставила его в корзине, но не успела она повернуться к нему спиной, как он сделал из панциря черепахи и кишок телки лиру и усыпил ее игрой.
Как только Гермес вырос, он отправился на поиски приключений. Благодаря своим воровским талантам он украл у Посейдона его трезубец, у Ареса – меч, а у Афродиты – пояс. Кроме того, он присвоил принадлежавших Аполлону пятьдесят белых коров с золотыми рогами.
Игрой на лире он привлек внимание Аполлона, который согласился оставить Гермесу свой скот в обмен на этот семиструнный музыкальный инструмент.
Одновременно с этим он на свирель выменял у Пана, бога пастухов из Аркадии, его посох с тремя белыми ленточками.
Когда Аполлон привел его к Зевсу, он очаровал отца своими ораторскими способностями, и Гермеса назначили посланцем богов Олимпа в обмен на обещание никогда больше не врать. Но хитрец изрек: «Я никогда не скажу неправду, но иногда я могу не сказать всю правду».
Он носил круглую шляпу, символизирующую облака над горами, и золотые сандалии с крыльями, делающие его таким же быстрым, как ветер. Пастуший посох означал его власть над дорогами, перекрестками, кораблями, а также рынками. Гермес был еще покровителем путешественников (в этом качестве он был ответственен и за переход душ в царство мертвых), помогал при заключении контрактов и сохранении частной собственности. Парадоксально, но одновременно он был покровителем плутовства и воровства. Фрии, крылатые нимфы, живущие на Парнасе, научили его также искусству предсказывать будущее.
Согласно легенде, Гермес придумал алфавит. Взяв пять гласных звуков, созданных парками, и одиннадцать согласных Паламеда, Гермес изобрел клинопись, наблюдая, как говорят, за полетом журавлиных стай в форме клина. Впоследствии священнослужители культа Аполлона добавили другие согласные и гласные, в частности, длинное «о» и короткое «е» таким образом, чтобы у каждой из струн лиры Гермеса была своя гласная. Посланец богов славился и многочисленными любовными похождениями. С Афродитой он зачал Гермафродита, двуполое существо, объединяющее в своем имени имена родителей. Он также стал отцом Автолика, деда Одиссея.
Культ Гермеса был распространен в Греции, а дорожные указатели на всех перекрестках устанавливались рядом с его статуей. В его честь греки приносили в жертву телят, которым отрезали язык, символ красноречия бога. Позднее он стал богом всего, что перемещается и движется, а также богом фокусников, комедиантов и воров.
В египетской мифологии Гермесу соответствует Тот, бог мудрости, счета и письма, а в римской – Меркурий.
Эдмонд Уэллс,
«Энциклопедия относительного