Мифы русского народа Левкиевская Елена
Если семья переселялась в другой дом, домового звали с собой. Для этого существовал особый обряд. В старой усадьбе открывали ворота или лаз из подполья, клали перед ним лапоть и начинали кликать домового: «Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом!» Затем вещи переносили в новое жилище, а лапоть всю дорогу от старого дома до нового тащили за веревочку, полагая, что в нем едет домовой. Первый ломоть хлеба, отрезанный за первым обедом в новом доме, закапывали в правом углу под избой и снова призывали домового прийти в новый дом. Или же хозяин брал ковригу испеченного в новой избе хлеба, кланялся на восток и говорил: «Хозяин, пожалуйте ко мне на новоселье!» Ковригу оставляли на припечке. Если она к утру оказывалась надкушенной, значит, домовой пришел. Кое-где считали, что переводить домового лучше всего в день Усекновения главы Иоанна Предтечи (29 августа по ст. ст.), и в этот день хозяин вынимал кол из яслей в старом хлеву и переносил его в новый двор. Новый дом часто не белили целый год или оставляли одно место в углу небеленым — для домового. Если из семьи выделялся взрослый женатый сын и переезжал в новый дом, то семейство домового тоже полагалось «разделить» — сам домовой остается в семье отца, а его дети переезжают с сыном.
Но что делать, если семья переезжает в дом, где до нее уже жили и где вполне мог остаться прежний домовой? На Русском Севере считали, что чужого домового необходимо выпроводить, чтобы он не мешал, а уж потом звать своего. Для этого, приехав в новое жилье, говорили старому домовому: «Ты уж освободи нам дом, помещение. Хозяева твои уехали, и ты с Богом уезжай!» После этого звали своего: «Батюшко-хозяюшко, матушка-хозяюшка, малые детушки! Мы пошли, и вы пойдемте с нами!» Чужой домовой обычно покидал дом в виде какого-либо животного.
Есть хозяин домовой. Я верю этому и видела. Вот бывает, что в новый дом переходишь. Мы переходили тоже. С мамой мы жили, и переходили в новый дом, ну не в новый, а купили мы старый дом. Нам переходить надо. И мама ходила туда на три ночи. Хозяина старого из этого дома выгоняла, потом своего переводила. И вот она по три ночи ходила туда в двенадцать часов, а утром пришла, а этот хозяин-то домовой, он всяко может превратиться — и в собаку, и в кошку, и в зверя, он всякий, как и человек может быть, только в той же одежде, что и хозяин (человек) ходил, что раньше в этом доме жил. Мама пошла с лестницы, вниз спустилась, а из кормушки для скота во дворе он как волк показался, как волк серый встал и в подворотню. Значит, он показался, что ушел. Это наяву было.
Без особого приглашения домовой не может покинуть старого дома и мстит новому хозяину, изводя у него скотину, причиняя другие убытки в хозяйстве. Домовой, оставшийся в старом доме, плачет и воет по ночам, а семью, не позвавшую его, в новом доме ждут несчастья, болезни, падеж скота и разрушение хозяйства. В одном из орловских сел рассказывали, что когда в селе сгорело несколько домов, то домовые, оставшись после пожара без крова, так стонали и плакали, что для каждого из них построили временные шалашики, положили возле них по ломтю посоленного хлеба и попросили: «Хозяин-дворовой, иди покель на спокой, не отбивайся от двора своего».
Однако домовые бывают не только полезными. В западных областях России и в Белоруссии считалось, что колдун может наслать на семью чужого, «наброжего» или «лихого» домового, и тот примется приносить хозяйству вред и убытки, мучить и морить скотину. «Свой» начинает тогда защищать хозяйство от «чужого», и домовые отчаянно дерутся по ночам в хлеву. Чтобы выгнать со двора «чужого» домового, 1 ноября по старому стилю хозяин обмакивает помело в деготь, садится на лошадь, которую не любит домовой, и скачет на ней по двору, размахивая этим помелом. Есть и другой способ: вилами со всего маху тычут в нижние бревна хлева. Чтобы помочь «своему» домовому одолеть «чужого», в хлеву оставляют пестик, которым он может вооружиться, а если слышат шум драки, бьют метлой по стене дома и кричат: «Бей наш чужого!» «Чужого» домового изгоняли также особыми заговорами.
Спастись от разгневанного домового, если он примется душить, можно бранью и крестным знамением, а вот молитвы он не боится. Если он мучает скотину, то хребты животных и углы хлева надо обязательно намазать дегтем, а еще помогает, если в хлев ввести медведя или козла, повесить убитую сороку либо зеркало. В качестве оберега от чужого домового в хлеву вешали венки, сплетенные на Троицу. Рассерженного домового можно и припугнуть. Для этого хозяин должен выйти во двор с длинной липовой палкой и как следует помахать ею или же воткнуть над дверью нож. Если же домовой не унимался и продолжал терзать скотину, его стегали плеткой.
Бывало как-то у нас, придет дед утром, а конь-то весь в мыле. Раз, два, на третий решил подкараулить. Пошел в конюшню, спрятался с плеткой, вот за полночь вскочил на коня домовой и стал ездить. А дед как выскочит и говорит: «Раз!» — и плеткой его стегает и все приговаривает: «Раз! Раз!» А домовой ему: «Скажи два! Скажи два!» (Когда бьешь нечистую силу, можно говорить только «раз», если сказать «два», к ним возвращается прежняя сила и они могут одолеть человека. — Авт. ) А дед знай только: «Раз! Раз!» Так и отхлестал домового.
Домовая змея
Мифы о том, что душа умершего предка может воплотиться в змею, существовали у всех славян [146]. Однако в восточнославянских поверьях эта роль чаще отводилась домовым, и только в западнорусских областях верили, что домашняя змея является душой умершего хозяина дома. Этот мотив проявляется в поверьях о том, что днем домовой выглядит как змея с петушьим гребнем на голове, а ночью — как хозяин дома. Полесская быличка рассказывает, будто после смерти членов семьи на завалинке дома всякий раз появлялась большая змея.
Змею, расположившуюся во дворе или в хлеву, нельзя убивать — иначе умрет хозяин или хозяйка [147]. Обычно домашняя змея толстая и короткая, красного, белого или серого цвета. По другим представлениям, домовой уж — в руку толщиной и куцый, как бы обрубленный, вроде полена, с большой, круглой, похожей на детскую, головой.
Первый русский этнограф М.Д.Чулков писал, что змеи «почитались у некоторых славян домашними богами, им приносили в жертву молоко, сыр, яйца и все то на стол поставлялося. Запрещено было всем делать сим животным вред, и в противном случае жестоко наказывали, а иногда и жизни лишали преступников сего закона».
Любимые места домашней змеи те же, что у домового: порог, подполье, возле очага или печи, под фундаментом дома. Она обитает также во дворе, в хлеву, поближе к скотине. Обычно домашняя змея невидима, и показывается она только в особенных случаях. Появление домашней змеи — верный знак скорой смерти хозяина дома или того из членов семьи, которому она показалась. Змея предсказывает и другие важные события: если она захохочет — это предвещает добро дому, произнесет «хы-хы-хы» — к несчастью. Если домочадцы видят змею, ползущую со двора, это знак скорой бедности и других несчастий, если же она ползет во двор — это к счастью и богатству.
Домашняя змея, как и домовой, считается опекуном и дома, и семьи, она есть в каждом доме и без нее не может быть благополучия, достатка и счастья. Если змеи в доме нет, значит, что-то неладно.
У нас говорят, что есть домовой в каждой хате. Он — это уж, уж в каждой хате есть. Некоторые его видят. Я один раз тоже видела у себя в хате. Он прячется где-то, его редко когда увидишь. У нас говорят: такие домовые, их парочка всегда в доме живет. У нас говорят: если его забьешь в доме, то плохо тебе будет, плохо в доме будет. И уже кто его видит, не бьет никогда. Он сам пойдет и спрячется. А раз мы в соседней деревне собирали ягоды… и зашли в один дом. Так мы приходим с той хозяйкой с ягод — а в доме аж лежат два ужа, уткнувшись в миски. Им хозяйка налила кислого молока в миски, и они пришли есть. Поели и пошли себе.
Благодаря домашней змее хорошо ведется скот. Если ее обнаруживают на спине у коровы или возле ног, то не только не трогают, но и стараются не беспокоить. Часто считали, что у домашних змей есть свои любимые коровы, которых они сосут. Верили, что это к счастью. На украинских Карпатах об этом рассказывают так.
Возле коровы есть уж. Он обматывается вокруг ноги у коровы, пососет молоко и пойдет. Если убить ужа, падет и корова. Уж не вредный, а полезный. Та корова дорога, возле которой уж есть — потому что никакая ведьма к ней не подойдет. Если ведьма захочет отобрать у такой коровы молоко, то он не даст.
Когда хозяйке казалось, что одну из коров облюбовала домашняя змея, она переставала ее доить, чтобы змее хватило молока. Такая корова считалась счастливой, ее ни в коем случае не продавали — если ее продать, то за ней следом уйдет и змея, предварительно оглушительно свистнув. Кто услышит этот свист — оглохнет. Если убить змею, то и ее любимая корова обязательно падет. Если же кто-либо по нечаянности все же убьет домашнюю змею, он должен палку, которой ее зашиб, немедленно бросить в воду, иначе вся скотина погибнет. В одном из полесских сел рассказывали, что когда в доме по неведению убили змею, то весь пол оказался залит сметаной, а вскоре после этого один за другим умерли трое членов семьи.
Поверья о домашней змее во многом схожи с поверьями о домовом: например, домашняя змея, как и домовой, может выбрать себе в любимицы какую-то одну корову, которая будет давать больше всех жирного молока.
Змея любит молоко, сосет его у коров и выпивает из горшков.
В одном доме жил уж, и он приползал пить молоко из горшков. Однажды в его гнезде нашли яйца. Забрали у него яйца, хотели посмотреть, что он делать будет. А уж подполз к горшкам и напустил в них яду. А хозяйка увидела, что его яйца взяли, и сказала, что нельзя делать плохое ужу. Тогда яйца положили на место. Уж приполз, видит: яйца на месте. Тогда он перевернул все горшки и вылил молоко, чтобы люди им не отравились.
Вера в домовых, добрых, хотя и капризных домашних духов, и банников, злобных хозяев постройки, где нет икон (бани), уходит корнями в глубокую древность
Деревянные фигурки домашних божков были найдены в Новгороде
Банник Рисунок И. Билибина
Леший, «чудо лесное, поймано весною» Лубочная картинка XVIII века
Водяной Лубочная картинка XIX века
При встречах с враждебной человеку нечистой силой — банником, водяным, рассерженным лешим и т. п. помогают обереги
Любит домашняя змея и маленьких детей.
Когда-то мне моя мать рассказывала. Раньше старшие садились за стол, а детям стелили на полу. А уж из-под печки вылезал и ел вместе с детьми. Дети его бьют ложками, а он все равно ест. Наелся, обратно повернулся и пошел на свое место.
Домашнюю змею почитают, оберегают и опасаются обидеть ее саму или повредить ее яйца. Как и домовому, змее устраивают ритуальные трапезы — кормят молоком.
Ласка
Образ домашней змеи распространен на западе и юго-западе России, а также в западных частях Белоруссии и западном Полесье. На северо-востоке России и в восточном Полесье заместителем домового выступает ласка, которую считают покровительницей дома, семьи и хозяйства [148]. В этих местах ласку называют домовиком, домовым, дедушкой домовым , считают, что она особо оберегает скот и обязательно должна жить в каждом дворе. Если ласка полюбит скотину или, как говорят, скотина будет «в масть» ласке, то хозяйство будет богатеть, коровы будут давать много молока и хороший приплод. Вот как об этом рассказывают в Полесье.
Ласочка — это домовик. Какого цвета ласочка на дворе, такую корову держи. Ласочка живет во дворе, рыженькие, рябенькие, всякие бывают. У каждого своя ласочка есть. Если корова во дворе белая, то и ласочка белая.
Ласочка в каждом дворе своя. Ласочка живет для скотины, а не для человека. Бывает, видим — какого цвета ласочка во дворе, такого и корова, бывает рябенькая, рыженькая, светлая. Когда корову доишь — можно ее увидеть. Если ласочка живет в хозяйстве — это очень хорошо, ее нельзя убивать — плохо будет. Это грешно. Можно в хлеву увидеть ласочку. Если невзлюбит лошадь или корову — защекочет. Если любит лошадь — так косы заплетает в гриве. Говорят, домовик заплетает косы коню. Домовик и ласочка — это одинаково. Если не любит скотину — масть не по двору: ласочка если черная — черного коня полюбит, если белая — то белый конь по двору. Хозяин домовика когда видит, он уже знает, какая у него масть по двору ведется — такого и коня покупает. Помню, отец мой говорил матери: «Пойдем, купим коня гнедого, у нас ласочка такая».
В некоторых украинских селах считают, что своя ласка-покровительница есть у каждой коровы. Она гладит полюбившуюся скотину, чистит и чешет ей шерсть, любимой лошади заплетает гриву в косы. Заплетенную лаской гриву нельзя расплетать, чтобы не рассердить ее и не навлечь несчастья на скот.
В хозяйстве, где скот «не в масть», ласка будет мучить животных, гонять их по хлеву, выдирать шерсть, спутывать гриву, кусать и царапать, пока не изведет совсем. В Полесье и на Русском Севере рассказывают, что ласка вскакивает на спину коню или корове, бегает там, щекочет, скачет, а также, как говорят в народе, «ездит» или «катается» по животному. Если утром животное находят в стойле потным и измученным, считают, что его гоняла ласка.
Есть такой зверек — ласица. Если она живет в сарае, она по корове бегает, по спине у коровы. Утром корова бывает мокра-мокра. Она корову всю ночь щекочет так, что та вся мокрая.
Ласка — это и есть домовейко. Не ко двору какая скотина… вот у нас не любила белых лошадей и белых коров, так спутает ноги — вся в пене лошадь.
На Русском Севере косы в лошадиной гриве, напротив, считаются проявлением неприязни ласки к этому животному.
Ласка, она ведь появится, так ведь не перед хорошим. Я в лесозаготовке была, мы жили у хозяина, так ласка во дворе появилась. К коням пришла. Я на котором коне работала, так она каждую ночь так назаплетает гривы, так намусолит, так эту гриву всю запутает. А косы заплетет, как косички. Она ведь и теленку, и корове спокою не дает. Она шебуршит возле них, иногда вот придешь — корова сырая, как будто под дождем была. Это ласка не дает ей покоя, мучает.
Ласка заплетает гривы лошадям. Если она есть в хлеву, так это хорошо. Если она любит животных, ничего плохого им не делает. Раньше коней держали, так она одной лошади так не любила, и всю гриву заплетет ей в косы и ее гоняет. Лошадь становится потной.
В северорусских деревнях полагают, что ласка мучает и овец, навивая им на ноги солому. Завитую лаской солому нельзя выбрасывать, иначе хозяйство придет в упадок.
Пришла я как-то в хлев, а у одной овечки задние ножки свиты, солома навита. Колтуны навивает, когда шерсть большая нарастет у овечки, ласка всю ее завивает, запутывает. Если у коровы молоко убывает, домовейко не любит. Это его по-нынешнему лаской зовут. Иногда бывает, что всех овец совьет одной веревкой. Сено навьет на ножку у овец, у телят, говорят, что дедушко-домовеюшко не полюбил.
И, значит, прежде чем заводить скот, необходимо выяснить, какого цвета ласка, живущая во дворе. Для этого в Страстной четверг шли с зажженной освященной свечой в хлев и смотрели, какой масти там ласка — такую же и заводили скотину.
В Чистый четверг в хлев нужно пойти и посмотреть — какой появится зверек ласица. Ласица, или домовик — это одно и то же. И такой масти будет скотина. Нужно увидеть, какой масти ласица — и такую держи скотину. И будет хорошо.
Ласку, как и домашнюю змею, запрещалось убивать, иначе во дворе не будет вестись скотина, а особенно любимая лаской корова сдохнет.
Ласка и есть домовой, белый зверек. Если скотина не ко двору, то она плохая будет, ласка так сделает. Дедушко-домовеюшко — ласка и есть. Он бывает и крысой большой и гадом. Говорили, если домового хозяина убьешь, то скота не будет. Домовой живет под полом, из-под пола он выползает.
Украинцы верили, что за убийство ласки могут отомстить ее сородичи — они заберутся в хлев и перекусают всю скотину.
Обитает ласка в хозяйственных постройках, чаще всего в хлеву или в конюшне. Иногда полагали, что она живет под домом или роет себе нору.
Кроме ласки и домашней змеи, в некоторых местах домашним духом и покровителем скота считают домовую лягушку и называют ее домовой хозяйкой. Такую лягушку, как и змею, нельзя ни убивать, ни выгонять из дома, иначе последует смерть кого-нибудь из домочадцев. В некоторых местах Полесья хозяином дома считают паука. Такого паука не трогают и не выбрасывают, веря, что он приносит богатство и благополучие.
Покровители хозяйственных построек
В доме и во дворе полновластным хозяином был домовой, остальные же домашние постройки — баня, гумно, рига, овин, мельница — имели собственных духов-покровителей. Поверья о них неодинаково распространены на восточнославянской территории — хорошо развитые в русской и белорусской традициях, они достаточно слабы на востоке Украины, а в западных областях Украины и Белоруссии не известны вовсе.
Банник и обдериха
В жизни крестьян баня всегда занимала очень важное место. В ней не только мылись и парились, знахари в ней лечили людей от простуды, вывихов и разных других болезней, там появлялись на свет дети. В натопленной бане пряли зимними вечерами. При всем этом баня, в отличие от дома, осознавалась как «нечистое», не освященное строение — «хоромина погана», «без креста», а значит, идеальное убежище для нечистой силы. Именно в бане совершали разные не одобряемые православием обряды и действия — там гадали, колдовали, играли в карты, вызывали нечистую силу. В бане же в некоторых местностях посвящали в колдуны. Там, говорили в народе, собираются на посиделки проклятые люди и коротают время, плетя лапти.
Хозяином бани одни поверья называют банника (или баенника ), у белорусов — лазника (от белорусского лазня «баня»), другие, в основном, на Русском Севере, — обдериху, банницу, баенную бабушку [149].
Банника представляли то черным здоровенным мужиком, всегда босым, с железными руками, длинными волосами и огненными глазами, то маленьким старичком с длинной бородой. Живет он в бане за печкой или под полком. Однако некоторые поверья рисуют банника в виде собаки, кошки, белого зайчика и даже конской головы.
Банник — злобный дух, он очень опасен, особенно для тех, кто нарушает правила поведения в бане. Ему ничего не стоит запарить человека до смерти, содрать с живого кожу, задавить его, задушить, затащить под горячую каменку, затолкать в бочку из-под воды, не дать ему выйти из бани. Об этом рассказывают довольно страшные былички.
Так вот нам старики говорили: «Ребятишки, если моетесь в бане, один другого не торопите, а то банник задавит». Вот такой случай был. Один мужик мылся, а другой ему говорит:
— Ну чего ты там, скоро или нет? — Раза три спросил.
А потом из бани голос-то:
— Нет, я еще его обдираю только!
Ну он сразу побоялся, а потом открыл дверь-то, а у того мужика, который мылся, одни ноги торчат! Его банник в эту щель протащил. Такая теснота, что голова сплющена. Ну, вытащили его, а ободрать-то его банник не успел.
Было это в одной деревне. Женщина одна пошла в баню. Ну а потом оттуда — раз — и выбегает голая. Выбегает вся в крови. Прибежала домой, отец ей: что, мол, случилось? Она ни слова не может сказать. Пока водой ее отпаивали… отец в баню забежал. Ну, ждут час, два, три — нету. Забегают в баню — там его шкура на каменке натянута, а его самого нету. Это банник! Отец-то с ружьем побежал, раза два успел выстрелить. Ну, а видно, рассердил банника шибко… И шкура, говорят, так натянута на каменке.
Банник пугает моющихся стуком в стенку, хохотом, окликает людей по имени, бросает в них мусор и камни. Он любит подшутить над моющимися женщинами, храпя и воя за каменкой. Если баннику не хочется пускать людей в баню, он может вылить всю воду из бочек.
А вот в бане есть уже свой, не домовой, а банник, хозяин бани он, там живет, тоже безобразит, говорят. Вот слыхивала, затопили баню, стали воду носить, сколько ни носят, принесут, нальют — вроде много. Пойдут еще, ан, а воды опять нет, будто выливает кто. И так пять раз носили, пока догадались: банный хозяин, видать, не хотел, чтоб сегодня мылись. В тот день праздник какой-то был, так ведь в праздник мыться нельзя. Ну, что делать, так и ушли, а баню-то зря топили. А вот тоже одна рассказывала. Муж ее мылся в бане, а она следом за ним пришла, разделась, пошла париться. Он-то оделся, ушел, а она выходит, глядь — а одежды ее и нет. Ну, думает: мужик мой, видно, пошутил, сейчас принесет. Ждет, все нет. Входит муж, а она ему: «Ты что, черт старый, глумиться надо мной вздумал! Куда дел одежду мою?» Сходил он домой, принес ей другую одежду. Утром она пошла в баню, а там одежда ее на лавке лежит. Вот как банник шутит над людьми.
Вредить банник обычно начинает в ответ на нарушение человеком запретов. Нельзя, например, топить баню и ходить в нее в праздники, на Святки, ночью, особенно в полночь, потому что в это время там моются черти или сам банник.
Ну вот ты в баню пойдешь, а в двенадцать часов ночи ты туда уж не ходи. Вот я помню хорошо, у нас баня была, а соседка говорит: «Я пошла ночью в баню — нужно было развесить пиджаки, знаешь, с озера пришли ребята». Так она как открыла дверь — а там моется на полке. «Я, — говорит, — закрыла, да унеси Господи!» Банник — он как человек.
По этой же причине нельзя ходить в баню «в третий пар» (т. е. в третью смену), мыться без молитвы, а после мытья спать в бане. Нельзя в последний пар ходить в баню одному.
А вот с моей подругой дело было. Старики ей говорили, что одной баню замывать нельзя (замывать баню — ходить в последний пар. — Авт. ). А она то ли забыла, то ли посмеялась. Пошла в баню одна мыться последней. Зашла, голову намылила, за водой нагнулась, а под лавкой сидит маленький старичок! Голова большая, борода зеленая! И смотрит на нее. Она кричать — и выскочила. Нашли ее братья на снегу, еле откачали.
И в банях чудилось тоже. Значит, все перемылись. И напоследок пошли вдвоем мать с ребенком. Налила, говорят, воды, начинает мыть. А полок кверху подымается и кто-то и говорит: «Ну, погоди, я тебя сейчас помою…» А баба та собралась, ребенка в пазуху — да нагишом из бани.
Перед тем как зайти в баню, нужно «попроситься» у банника, перед уходом из бани — оставить ему горячей и холодной воды и кусочек мыла, чтобы он тоже мог помыться. Тот, кто моется последним, не должен ничего крестить, а все сосуды с водой нужно оставить нараспашку и сказать: «Мойся, хозяин!» Считалось, что если подойти к бане ночью или после того, как вымоются люди, можно услышать, как там парится банник — слышно хлопанье веника, плеск воды и стук шаек. Чтобы задобрить банника, ему приносили в дар кусок ржаного хлеба, посыпанного солью, или черную курицу. А если строили новую баню, нужно было принести жертву: задушить (а не зарезать) черную курицу и, не ощипывая, закопать под банным порогом. Закопав курицу, пятились от бани задом, отвешивая поклоны баннику. Банник также не любит, когда баню используют для сушки льна и пеньки.
Согласно поверьям, у банника есть шапка-невидимка, и раз в год он кладет ее на каменку сушить. Если тщательно подкараулить, то тогда ее можно стащить. Завладеть шапкой-невидимкой можно и другим способом. На Пасху во время заутрени надо прийти в баню; банник в это время всегда спит. Сдернув с его головы шапку, надо как можно быстрее бежать в церковь. Если успеешь добежать прежде, чем он проснется, значит, шапка-невидимка останется у тебя, если нет — банник догонит и убьет. Смельчак, сумевший украсть у банника эту шапку, становится колдуном.
У банника есть и еще одна волшебная вещь — «беспереводный целковый», неразменный рубль, который всякий раз возвращается к своему хозяину. Чтобы заполучить такой рубль, нужно в полночь бросить внутрь бани спеленутую черную кошку и сказать: «На тебе ребенка, дай мне беспереводный целковый».
На святках девушки ходили к бане гадать о женихах. Делалось это следующим образом: та, что гадала, поднимала юбку и просовывала заднюю часть тела в приоткрытую дверь. Считалось, что банник должен дотронуться до нее своей лапой. Если лапа была голая и когтистая, это означало, что ее жизнь в замужестве будет бедная, а свекровь лютая. Если банник гладил девушку мохнатой лапой, она верила, что брак будет счастливым, а муж богатым.
Не менее враждебен человеку и женский дух бани — банница , или обдериха . Это не жена банника, она сама полновластная хозяйка. Это женщина с широко расставленными глазами, длинными распущенными волосами и большими зубами, но она может также принять вид кошки или обезьяны. Живет обдериха в бане под лавкой или под полком. Само ее имя говорит о том, что она очень опасна для человека: может содрать с него кожу. На Русском Севере об обдерихе рассказывают так:
Раньше пугали: обдериха задерет в бане. Под полком живет, по-разному показывается. У нас мама была еще в девках, пошла в баню, а там девка в повязке лежит под передней лавкой. Не ходили в баню за полночь — обдериха задерет. Как-то к нам приехали знакомые и попросились в баню. А времени много — скоро двенадцать. Их предупредили: если кошка замяукает — выходите из бани. Кошка раз мяукнула, два мяукнула. Они третьего раза ждать не стали — выскочили. И роженицу с ребенком в бане не оставляли одних до шести недель после родов, и ребенка не оставляли — обдериха подменит.
У банной хозяйки тоже нужно спрашивать разрешения: «Баенна хозяйка, пусти нас помыться, погреться, пожариться, попариться». Выходя из бани, нужно не забыть поблагодарить ее: «Банная хозяюшка, спасибо за парну байну. Тебе на строенице, нам на здоровьице». Если у банной хозяйки «попроситься», она не сможет причинить вред человеку, даже если он нарушил правила поведения в бане.
Мужик сказывал, что пришел он в деревню, а спать негде, никто не пустил. Он пошел в баню, баня-то теплая. А сперва попросился у бани, чтобы пустила ночевать. Ночью слышит: полетели обдерихи на свадьбу и зовут его банную хозяйку:
— Машка-Матрешка, полети с нами!
А она отвечает:
— Не могу, гость у меня.
Те говорят:
— Так задери!
А она:
— Нет, не могу, он у меня попросился!
В старину женщины чаще всего рожали в бане — там было самое теплое и удобное для этой цели место. Банные духи поэтому представляли для рожениц и появившихся на свет младенцев большую опасность. Банник или обдериха могли похитить ребенка и подменить его своим. Роженицу с ребенком в бане без присмотра старались не оставлять.
Обдериха-то как кошка в бане появляется. Нельзя по одному в баню ходить. Родит женка, пойдет с ребенком в баню мыться, так кладет камешек и иконку, а то обдериха обменит и унесет, и не найдется ребенок. А вместо ребенка окажется голик (стертый веник). А бывает, что и ребенок окажется, но он не такой, как настоящие, — до пятнадцати лет живет, а потом куда-то девается.
Роженица, оставаясь в бане одна, должна быть очень осторожна, чтобы банная хозяйка ей не навредила.
Вот у нас, в нашей деревне, как роженица родит ребеночка, ее в баню отводят. Натопят баню, и роженицу с ребеночком в баню. Там живет неделю, там к ней все ходят, еду носят. А говорят, одной роженице нельзя в бане быть. Вот один раз был случай. Приходит к роженице соседка навестить. А эта, которая пришла, говорит: «Я за водичкой схожу для ребенка». А этой роженице говорит: «А ты ноги крест— накрест положи». Нога на ногу, чтобы крест был. Вот она ушла. Роженица говорит: «Я глаза открываю, стоит женщина передо мной, во лбу один глаз, большущий глаз, и говорит: «Женщина, скинь ногу, скинь ногу!» Это чтобы креста не было. Она бы к ней подошла, может быть, что-нибудь и сделала, а раз крест положен — ей нельзя. «Со мной, — говорит, — сразу худо сделалось. Из памяти меня вышибло». Так потом сразу и пришла эта женщина, которая за водой-то ходила. Тут нечистый дух был. Баенница это, баенница: один глаз во лбу.
Не советовали также ходить в баню с еще не окрещенным ребенком. Если же такая необходимость возникала, женщина должна была попросить разрешения у банного хозяина или хозяйки.
Часто в народе верят, что обдериха появляется после родов из родильной крови и нечистоты. И, стало быть, если в бане никогда не рожали, то в ней нет и обдерихи. Иногда говорят, что в бане столько обдерих, сколько в ней вымыли новорожденных младенцев, иногда — что обдериха появляется в бане только после того, как в ней обмоют сорокового младенца.
В северорусских областях думали, что в бане живет банная бабушка — дряхлая добрая старушка, которая лечит от всех болезней. К ней обращались с заговором, когда новорожденного ребенка первый раз мыли в бане.
Овинник, рижник, гуменник
Представления о духах хозяйственных помещений, где обрабатывался и хранился урожай, развиты у восточных славян довольно слабо и известны не везде. Больше других распространены поверья о мифологических покровителях овина — первоначально ямы с настилом, в которой разводили огонь для сушки снопов, а позднее — большого сарая с очагом или печью. В Древней Руси овин был местом поклонения огню, о чем свидетельствуют источники: «молятся огневи под овином…» [150].
Мифологическим хозяином овина является овинник, подовинник, дедушко овинный , называемый белорусами осетником или осетным (от белорусского осеть — «овин») или же женский дух — овинница, жареница . В русских заговорах упоминаются подовинник-батюшка и подовинница-матушка .
В одних местах считали, что овинник — это огромный черный кот с горящими глазами, и живет он в яме для огня под настилом. В других его представляли очень высоким мужиком с длинными всклоченными волосами цвета пепла и дыма. Увидеть овинника можно на Пасху во время заутрени: он сидит в кострище в углу настила.
Характер овинника в народных поверьях весьма противоречив. Он может, например, выступать рачительным и бережливым хозяином: охраняет овин от всякой нечисти и помогает намолотить побольше зерна. По ночам он переносит снопы на ток, довеивает зерно, стережет солому. Считалось даже, что овинник добрый и милостивый, он способен защитить человека от упырей и чертей, если ему помолиться. Рассказывают, будто однажды овинник до первых петухов дрался со старухой-упырицей, напавшей на парня, и отстоял его. В другой быличке овинник защищает человека от происков банника.
А вот один мужик овин сушил. А там рожь или овес, или пшеница, чтобы сохло. Все у него там сушится, уже положил дров. Приходит сосед, кум, приходит с уздой:
— Пошел я, надо лошадь привязать. Потом к тебе зайду.
— Ну, ладно, заходи, — говорит.
А когда сосед ушел, вышел этот овинник, подовинник-то и говорит:
— Это к тебе не кум приходил, а банник из бани. А ты принеси еще кочергу. Чтобы было две кочерги. Да кочерги в печку положи. Две кочерги накали, так одной-то ты его и поджигай этой кочергой, а то нам с тобой его не одолеть, он нас сильней.
Ну, «кум» пришел, набрал пучочек соломы и поджигает. Мужик говорит:
— Да что ты делаешь, ты же солому поджигаешь!
А «кум» еще пучок соломы берет и еще хотел поджечь. Мужик-то выхватил кочергу, она накалилась, красная. Да давай водить ему по рылу и везде. А подовинник его тоже. Банник выскочил и удрал. Подовинник сказал мужику:
— Вот, а если бы я тебя не предупредил? Вот какой кум-то к тебе приходил.
По другим представлениям, овинник труслив и убегает от человека. Однако если рассердится, то может подпалить овин. Особенно он гневается, если топить овин в те дни, когда он — «именинник», а именно: в день Феклы-Заревницы (7 октября ст. ст.), на Воздвиженье (14 сентября ст. ст.) и на Покров (14 октября ст. ст.). В этом случае он даже может убить хозяина, запихав его в печь. Овинник пугает людей страшным хохотом и хлопаньем в ладоши. В овине не принято было оставаться на ночь, но если необходимо было переночевать, у овинника просили разрешения: «Овинный батюшко, побереги, постереги от всякого зла, от всякого супостата раба Божия».
Когда первый раз в сезоне затапливали овин, к овиннику обращались с просьбой охранить его от напастей. Затем перед каждой очередной топкой у него просили позволения. По окончании сушки снопов вставали лицом к овину, снимали шапку, кланялись и говорили: «Спасибо, батюшко овинник, послужил ты нынешней осенью верой и правдой». Чтобы задобрить овинника, ему приносили жертвы: в день св. Козьмы и Дамиана (14 ноября ст. ст.) хозяин приносил в овин пирог и петуха. Петуху отрубал голову и ноги и бросал их на крышу избы, чтобы велись куры, а кровью кропил по всем углам овина. В некоторых местностях в этот день в овин приносили горшок специально сваренной для овинника каши или просто приходили его поздравить. Полагали, что, увидев овинника, нельзя креститься, иначе он сожжет всю усадьбу.
Женский овинный дух жареница также живет в овине у печки. Говорят, будто она излучает свет и огонь — «вся так и горит, и светится». Ее, по поверьям, можно видеть в полдень на огороде или гороховом поле.
О духах других хозяйственных построек имеются еще более скудные и отрывочные сведения. Мифологический покровитель гумна (место около овина, куда с поля свозят снопы) — гуменник или гуменной хозяин , его в некоторых областях не отличают от овинника. Он может строго наказать, если на гумне что-то не так делают, но может и подружиться с хозяином и помогать ему. Однако если хозяин неуважительно относится к гуменнику, тот может поджечь гумно своими злобно пылающими глазами. В дар гуменнику на Покров оставляли на току ведро пива.
Гуменник, как и овинник, может встать на защиту человека, когда ему грозит опасность от более злобных демонов.
За мужиком гнался упырь. Мужик успел добежать до гумна и взмолился: «Дядя гуменник, не продай, дядюшка, в бедности, поборись с проклятым еретиком, за эту службу весь я твой душой и телом». Гуменник схватил упыря и, невидимый, стал с ним бороться. Мужик не смел шептать молитвы, чтобы не обезоружить гуменника. С криком петуха упырь исчез, и мужик остался цел.
С гуменником связаны святочные гадания. Под Новый год ходили слушать на гумно: если слышны звуки, как будто гребут зерно, — хорошо будешь жить, если же послышится, что метут метлой по пустому гумну, — жизнь будет бедная.
У риги (помещения, где молотили зерно) также есть хозяин — ригачник, рижник, подрижник или хозяйка — рижная баба, ригачная, Дуня-ригачница . Ригачник — страшный черный косматый мужик с огненными глазами или черный лохматый пес.
Я видел рижника. Пошел раз поздно вечером портянки мыть, а он перебегал в гумнах — лохматый пес, черный. Так я портянки бросил и побежал. Он страшный гораздо, в гумнах и жил.
Те, кто молотит по ночам, слышат, как ригачник бегает по току — площадке для молотьбы. Иногда считали, что рижник и рижница — муж и жена, и у них есть дети. О том, как один крестьянин видел рожающую жену рижника, рассказывает быличка.
Рижная баба в риге сидит, волосы длинные. Вот сосед пошел однажды, да не вовремя. Там рижница рожать собралась. У ней и муж есть. Сосед рассказывал: «Я закрыл дверь и ухожу. А второй раз прихожу, а рижник говорит: «Ты хорошо сделал, что мою жену не тронул, и я тебе ничего не сделаю плохого».
Духи природных пространств
Не только дома и хозяйственные постройки, но и различные природные пространства имеют мифических хозяев. Хозяином леса считался леший , реки или озера — водяной , болота — болотник , поля — полевой . Встречаются и менее важные персонажи, например, покровитель луга — луговик , «хозяйка» куста — кустица , «заведующий» колодцем — колодезный , «хозяин» грибов — подгрибовник или боровик, и прочие. Имена этих духов дошли до нас по свидетельствам XVIII–XX веков, а сами их образы, вероятно, сложились довольно поздно — уже после принятия христианства. Поверья о них распространены в русской и белорусской землях, на востоке Украины их гораздо меньше, а в Карпатах и западноукраинских областях действуют уже совсем другие персонажи.
Языческие представления о том, что каждым земным пространством владеет особый дух, как ни странно, получили подкрепление в христианском учении об ангелах стихий, изложенном, в частности, в «Толкованиях Епифания Кипрского на книгу Бытия»: «… К каждой твари приставлен ангел: ангел облаков и мглы, и у снега и града, и у мороза, ангелы в звуках и громах, ангел зимы и зноя, и осени, и весны, и лета, и всему духу твари его на земле… ангел ветра и ночи, и света, и дня, ко всем тварям ангелы приставлены…» [151] «Толкования Епифания Кипрского» часто включались в различные сборники для народного чтения и таким образом проникали в народную среду, поддерживая бытовавшие там языческие верования о «хозяевах» пространств.
В лешего, водяного, болотника до сих пор верят на Русском Севере. А вот представления о полевом почти полностью утрачены.
Леший
Леший — он может также носить имена лесовик, лешак, лесной дедушка, лесной житель, лесной хозяин, лес праведный — один из наиболее значительных персонажей этого рода [152]. В отличие от дома, который считался «своим», человеческим владением, лес воспринимался как опасное и чуждое человеку пространство, одно из воплощений иного мира и место скопления нечистой силы. В лесу человека подстерегали русалки, туда заговорами ссылали болезни («в темные леса, на высокие горы»), в лес попадали дети, проклятые родителями. В лесу могут обитать и души умерших — в некоторых северорусских быличках ребенок, вернувшийся после блуждания в лесу, рассказывает, что там его водили умершие дедушка и бабушка [153].
О происхождении лешего не сохранилось таких четких представлений, как о домовом. Однако достаточно часто поверья указывают, что лешими становятся проклятые люди, умершие некрещеными или обмененные нечистой силой дети — другими словами, «заложные» покойники. В одной из русских быличек леший заявляет: «Я такой же человек, как и все люди, на мне только креста нет, я проклят, меня мать прокляла». В некоторых местах леших даже называют так же, как и проклятых, — диконькие мужички, дикари, полуверцы .
Отношение к лешему в народе двойственное. С одной стороны, его причисляют к нечистой силе и даже иногда путают с чертом. С другой, поверья часто противопоставляют его «настоящим» чертям: его цель не загубить человека, а наказать (в том числе и смертью) только тогда, когда человек нарушает правила поведения в лесу. Его шутки неприятны, но, как правило, не смертельны: он сбивает с дороги путников или пугает хохотом и хлопаньем в ладоши, но в то же время помогает набрать грибов, ягод, найти дорогу, если человек его об этом попросит. В Полесье об этом рассказывают так.
Пошла по ягоды женщина, и она отошла от корзинки. Вернулась туда — нет корзинки. Ходила, ходила она: «Вот, кажется, вот здесь оставила корзинку». И собака была с ней — и собаки нет, и корзинки нет. А она говорит: «Лесной хозяин, покажи мне, где моя корзинка!» Так она сказала. Туда-сюда крутанулась, смотрит — и корзинка ее стоит, и собака лежит.
Леший, как и другие духи-«хозяева», даже может вступить в драку с чертями, помогая человеку.
Облик лешего обычно указывает на его потустороннюю природу и связь с деревьями. Его нередко представляют обросшим еловой корой.
В одной деревне были Святки, а там есть лешева тропа рядом с деревней. Один раз там было гостьбище, все веселятся, пляшут. А в одну избу, там гулянка была, зашел леший. Его и не заметили. Он зашел, голову на воронец положил и хохочет. Сам весь еловый, и руки, и голова. Тут его все заметили. Испугались все, а он пропал.
Часто лешего представляли в виде обыкновенного мужика или старика с белой бородой, одетого в привычную крестьянскую одежду: кафтан, армяк, балахон, лапти, сапоги, колпак, шапку из лоскутьев, а в поздних быличках ему приписывают современную одежду — шляпу, кепку, ботинки. Но какие-нибудь черты или детали и цвета одежды обязательно подчеркивают его потустороннюю природу: у него медный колпак, правая пола кафтана запахнута за левую (не так, как принято у мужчин), левый лапоть надет на правую ногу, а правый на левую, а когда он садится, всегда закидывает левую ногу на правую. В некоторых областях России полагали, что лешего можно узнать по тому, что он никогда не носит пояса — ведь пояс, как и крест, в народной культуре считается признаком крещеного, «нормального» человека. Одежда у лешего бывает только четырех цветов — белого, красного, черного или зеленого. В быличках часто говорится, что у лешего нет бровей и ресниц, а глаза белые или свинцово-синие, выпуклые и никогда не смыкаются, или же правый глаз неподвижен и больше левого. Волосы леший зачесывает налево, на макушке у него красная плешь, на руках и ногах — кривые когти, у него нет правого уха, а сам он не отбрасывает тени. У лешего синяя кровь, и от этого сам он синюшный. Иногда лешего представляли как нагого, косматого, заросшего шерстью человека. Белорусы считали, что леший имеет сплющенное, ребром вперед, длинное лицо, длинную клинообразную бороду, у него один глаз и одна нога, причем пяткой вперед. В руках он обычно держит кнут, батог, дубинку или кошелку. Леший часто показывается людям в виде знакомого или родственника. В некоторых местах Русского Севера полагали, что при встрече с человеком, у которого в семье есть мужчины, леший принимает вид мужчины, а если у человека в семье одни женщины, леший показывается в виде женщины или старушки. Поскольку при встрече с человеком леший часто прикидывается обычным мужиком, то чтобы понять, с кем имеешь дело, нужно посмотреть на него через правое ухо лошади — тогда увидишь его истинный облик.
Характерная черта лешего — его способность изменять свой рост. Он может быть и обычного человеческого роста, но вдруг возьмет да подымется вровень с верхушками самых высоких деревьев или сделается ниже травы. Лешему, как и всем представителям нечистой силы, присуще оборотничество — он может превращаться в любого зверя и любую птицу, которые водятся в его владениях (чаще всего — в зайца, белого волка, медведя, филина), в дерево, куст или гриб, а также прикинуться каким-нибудь домашним животным — петухом, поросенком, собакой.
Я пошел утром в лес, да устал и на сопку лег. Лежу я, и словно в сон меня кидает. Вдруг кто-то меня за руку схватил. Я гляжу — а он стоит, шапку с меня снял, а руки у него, как вода студеная, борода — как мох, большущая, белая, а нутро у него так и гудит, словно ветер, а он меня манит. Я крест ему показал и сказал: «Хожу по лесам, по кустам, по мхам, по болотам… куда ни хожу, никогда не блужу … а тебе, лесной хозяин, покорность отдал, от меня, раба, отшатнись, в березу обернись». Два раза сказал, он и пропал, гул пошел по лесу, а вижу — гриб стоит и трепыхается, а он в гриб обернулся. А он и в лист обернется — ему все равно.
Вот пугало у нас раньше на Поклоннице (горе), где пионерский лагерь, там лес раньше был… И в образе солдата встретится, в образе человека, человека с копытами, священника, в образе ребенка может встретиться леший, в любом образе.
Появлению лешего обычно сопутствует вихрь или резкий ветер и шум деревьев. На Русском Севере об этом говорят так.
Когда леший из лесу выходит, так у тебя все волосы на голове задрожат. Чем он покажется? Бывает, покажется в красной рубахе — мужчиной, а бывает, покажется вот такой собакой. А бывает так, что не покажется. Ветер хлещет, а где — Бог его знает.
А как ветер, вихорь, так это уж самый леший. Вот здесь позапрошлый год такой был ураган, крыши сняло, а град с маленькое яичко был. А где он шел, этот вихрь-то, да столько лесу навалило. Все сосны вповалочку леший-то выворотил.
Леший обитает во всем лесу, однако больше всего любит коряги, вывернутые с корнем деревья, лесные избушки, глухую чащу.
Считалось, что обычно в каждом лесу живет один леший, но большой лес может быть поделен между несколькими лешими: у каждого собственный участок. Старшего над всеми называли лесничий . Белорусы полагали, что кроме «обычных» леших, существуют еще пущевики — хозяева пущи, огромного девственного леса. Пущевик — косматый, весь заросший мхом, ростом с самое высокое дерево — обитает в самой чащобе и губит людей, которые осмеливаются туда проникнуть. В русских заговорах главу леших называют Мусаил-лес. В некоторых районах Русского Севера верят в лесного царя, который носит имя Честной леса. Ему подчиняются лешие помельче — лесовики, боровики и моховики. Лесовики среди них самые рослые, моховики — самые маленькие.
Поверья часто рассказывают о пристрастии лешего к девушкам и женщинам, которых он похищает из домов или заманивает к себе в лес и берет в жены. Детьми лешего становятся похищенные до крещения младенцы, их часто называют лешевики. По другим поверьям, жены леших — это существа одной с ним природы: лешихи, лесовки или лесовихи . Они похожи на обыкновенных женщин, только ходят с распущенными волосами и вплетают в них зеленые ветки. Лешихами становятся души загубленных лешим девушек, которых прокляли родители. По ночам они качаются на деревьях, а на рассвете уходят под землю.
Леший сторожит лес и безраздельно распоряжается всем, что в нем есть. На Русском Севере об этом рассказывают так.
Хозяин грибов, мха есть. Хозяин везде должен быть. Он вроде бы выйдет такой старичок старенький, выйдет из-под корня или с земли, окрикнет мальчишек: «Зачем так делаете неладно!» — если они грибы неправильно собирают. Это лесовой хозяин, он бережет, сторожит лес.
Леший охраняет лесных зверей, он начальник над всеми волками. Часто его называют волчьим пастырем, потому что он пасет волков, словно овец. Он перегоняет с места на место табуны зайцев, волков, белок, а также полевых мышей и крыс. В народе миграцию большого количества этих животных объясняли тем, что леший одного леса проиграл в карты соседнему лешему стадо зайцев или белок и теперь гонит их отдавать долг. Леший часто сидит на дереве или пеньке, плетет лапти, строгает клинки из дерева или занимается другими поделками. Любит он и погреться у костра, разведенного в лесу людьми, но если разозлится, может и затоптать огонь.
В лесу есть дед такой и у него баба Марина. Он — хозяин леса, буйный, губы великие, нос большой, сам огромный. Борода по пояс, борода и усы. Люди поехали в лес. Сели у костра. Дед вышел к ним, а люди стали кидать в него головнями. Он губами здоровыми как дунет — головни разлетелись. Одежда у него оборвана, а вечером одежда у него блестит. Баба его — как бабы по-старому одевались: андарак (белорусское название юбки. — Авт. ) красный, фартук, жилетка такая — черные и красные, бывало, шили. Платок носит под бороду. Не трогай их, и они тебя не будут трогать.
Леший опасен для человека и чаще всего вредит ему. Его излюбленное занятие — сбить человека с дороги, завести в чащобу, водить кругами по одному и тому же месту, заставляя блуждать в течение многих часов. Леший морочит пришедшего в лес бесконечным разговором и глумится над ним: прячет шапки и корзины у тех, кто пришел по грибы или ягоды, укладывает их спать на муравейник, заставляет залезть на дуб, заводит в болото, под видом чарки водки подносит еловую шишку, снимает с телеги колеса.
Особенно часто это случается с теми, кто идет в лес, не благословясь, без креста или забудет «попроситься» у лешего. «Просились» следующими словами: «Хозяюшко, помоги мне ягод найти и не заблудиться». Ни в коем случае нельзя ругать человека, особенно ребенка, идущего в лес, словами «Понеси тебя леший», и вообще вспоминать лешего, находясь в лесу, — в этом случае леший получит доступ к ребенку и может завести его в чащу или навсегда оставить у себя. Чтобы этого не случилось, мать должна сама проводить детей, идущих в лес, благословением, положить на пень кусок хлеба, завернутый в тряпочку, и сказать: «Царь лесной, царица лесовица, прими ты наш подарок и низкий поклон и прими ты моих малых ребят и отпусти их домой…» Считалось, что заблудиться в лесу может и тот, кто случайно попадет на «худой след» — любимую тропу или дорогу лешего, которую в народе называли «лешачьим переходом», или «лешевой тропой». Обречен на блуждание в лесу и тот, кому леший пересечет дорогу или кого леший «обведет», то есть отнимет память. Находясь в лесу, надо всегда помнить первое слово, произнесенное при встрече со случайным прохожим. И вот почему: если этим прохожим был леший, он обязательно спросит: «Помнишь ли заднее слово?» И если человек не вспомнит, леший заберет его с собой. Лесное эхо — это голос лешего, поэтому в лесу без особой нужды не стоит кричать и тем более передразнивать эхо, а также откликаться на незнакомый голос — этим можно вызвать лешего. Леший не переносит, когда свистят в лесу, и сурово наказывает свистуна — он может прийти в село вслед за свистящим человеком и выбить у него в хате все стекла.
Для того чтобы сбить человека с дороги, у лешего есть несколько излюбленных приемов. Подойдя к человеку, собирающему грибы или ягоды, он принимает вид знакомого или родственника и, обещая показать самые грибные или ягодные места, заманивает в чащу. Часто он прикидывается ямщиком и предлагает подвезти идущего по лесной дороге, а в результате человек оказывался в чащобе, на краю лесного оврага или в другом непроходимом месте. А то еще леший позовет человека по имени, подражая голосу кого-нибудь из знакомых, и таким образом заманит в глубь леса.
Рассказы о лесном хозяине, сбивающем человека с дороги, встречаются в северорусских житиях святых XV–XVII веков. В житии Евфросина Псковского (XV в.) об этом рассказывается так:
Некогда святой Евфросин пошел в уединенную обитель, стоявшую отдельно от монастыря, и повстречал дьявола, принявшего образ знакомого пахаря, который изъявил желание пойти с ним. Дьявол шел быстрой походкой и все время забегал вперед. Всю дорогу он занимал преподобного разговорами, поведал блаженному о недостатках в доме и о напастях, которые он терпел от некоего человека. Святой начал учить его о смирении. Святой увлекся разговором и не заметил, как заблудился. Он не мог узнать место, где находится. Его спутник вызвался проводить его к монастырю, но еще больше сбил с пути. День догорал, наступил вечер. Святой встал на колени и начал читать «Отче наш». Его проводник начал быстро таять и стал невидимым. А преподобный увидел, что он находится в непроходимой чаще на круче горы над пропастью4.
О том, как леший водит людей, повествует множество быличек, причем как старинных, записанных в XIX веке, так и современных.
Пошла я утром в лес за грибами, а батька мне кричит: «Ты чего хлеба не берешь в лес?» А я не брала, потому что думаю: домой приду после грибов, я дома пообедаю. Пошла я в лес. Только иду и думаю: словно лес не тот, тропочки нет, все омшара (низменное, покрытое мхом место. — Авт .), а я все иду, и все не по пути. Значит, сама не ведала, куда иду: здесь омшара, там трясина. И поняла я, что леший меня крутит. Измучилась я, и поесть ничего нет. Только я это подумала, вижу — старик. Я испугалась, стала креститься, а он в пень обернулся, такой пень старый… Я опять креститься стала. Слышу — коровы заревели, я в ту сторону из лесу вышла, да лес-то весь невелик, а это леший, он спутал меня да водил по омшаре.
У нас был Яша Штормин. Вот ушел по грибы и потерялся. Вот его искали, искали… на четвертый или пятый день обнаружили, нашли на скале. Сидит наверху. Как он туда?! Ну тот так рассказывал: попал мне дед какой-то, дед, дескать, повел меня. «Пойдем, — говорит, — я вот тебе натаскаю грибов». И вот шел, шел я с ним, с этим дедом. И вот потом, говорит, этого деда не стало. Я, говорит, гляжу — кругом скала. Никак не могу слезть с этой скалы. И вот его на пятые сутки сняли.
А вот бабушка Кошариха у нас все время лечила. И вот я прихожу к ней, когда сын Алексей заболел, вечером. Она говорит:
— Нет, не пойду.
— Да ты что, Александра Андриановна? Да сходим. Вот такое дело.
— Нет уж, я боюсь.
А потом девки ее говорят:
— Да ты что? Это же дядя Федот. Ты что, боишься его?
Она потом и стала рассказывать, дескать, вот какой случай был:
— Приходит Николай Николаевич Прокудин и приглашает: «Пойдем, у меня старуха заболела». Прямо Николай Николаевич. Ну, идем, идем, разговариваем. Я говорю: «Да как долго!» Они там на углу жили. Я и говорю: «Да как долго!» Он говорит: «Ну, постой!» — и никого не стало. А я смотрю — оказалось, в воде стою. — Он ее на Косой брод увел. В воду ее завел до пояса и скрылся. — Вот я давай молитвы читать. Смотрю: звезды, река. Куда идти? Где берег? Так и простояла до рассвета.
Лесной человека по лесу водит. Нас лично водило вот здесь, в поле. Ходили два часа, в болото выходили. Выйдем на тропинку, придем, идем-идем — теряется тропинка. Приходим — то болото, то овраг. Повернешься — в болото придем, постоим, придем, пять раз в одно и то же место возвращались. Так бродили два часа. Когда блудили — одежду надо выворачивать.
Леший людей не ест, только уводить может. Заведет, заблудит, потом отпускает, если вспомнишь Бога. А ты его и не увидишь, а он тебя видит. А у меня свекор, бывало, говорил, что видел лешего — как старик. Ну потом ушел, загоготал и все. Вот пошла ты в лес — благословясь, перекрестясь, вот и иди.
Почему блудят-то? Это леший покажется, вот и ведет. Лешаков не лешакают, их матюкать надо, они матюков боятся. Муж по лесу шел, видит старичка, а он первый раз видит его. Подумал, что из другой деревни. Старичок говорит: «Давай посидим». Выпили они, а ни старика, ни чашки, ни водки нет. А это леший ему представился.
Если человек из-за шуток лешего теряет дорогу в лесу, он как бы попадает в иной мир, и чтобы вернуться домой, он должен снять с себя всю одежду и надеть ее заново наизнанку, рубаху переодеть задом наперед, а нательный крест перевернуть с груди на спину. На ногах меняли обувь — левый сапог надевали на правую ногу, правый на левую, шапку поворачивали задом наперед. И обязательно читали молитву, а лучше всего 90-ый псалом («Живый в помощи…»).
Зато дети, уведенные лешим, обычно не жаловались на плохое отношение, напротив, они рассказывали, что леший, имевший вид седого старичка или какого-нибудь их родственника, был с ними добр: приносил еду, баловал лакомствами, заботливо укрывал от холода. Чтобы возвратить унесенных лешим детей, на перекрестки дорог клали относы, угощение лешему: кусок сала, горшок с кашей, блины. Еду заворачивали в чистую тряпку с красной ниткой, кланялись на четыре стороны, не крестясь, и говорили: «Честной леса, просим тебя, умоляем тебя, нашу хлеб-соль прими, а нашего родного возврати».
Леший, недовольный тем, как ведет себя человек в лесу, может наслать на него болезнь, напугать до полусмерти, заморочить видениями. В этих случаях также нужно принести ему в дар яйцо или другую еду. Если кто подцепил в лесу болезнь, он отправлялся в лес, клал в левую руку яйцо и произносил следующую молитву: «Кто этому лесу житель, кто настоятель, кто содержавец, тот дар возьмите, а меня простите во всех грехах, во всех винах, сделайте здравым и здоровым». Яйцо оставляли на перекрестке. Чтобы леший не пугал человека, нужно было отвесить ему двенадцать поклонов на все четыре стороны, но не креститься и сказать: «Лес честной, царь домовой, хозяин большой, прошу я вас с хлебом с солью, с белой рубашкой, с красной рубашкой, с низким поклоном, простите, благословите».
Чаще всего с лешим приходилось сталкиваться охотникам. Без договора с ним охотник не только не мог рассчитывать на добычу, но и подвергал себя серьезной опасности — в лучшем случае он оставался без добычи, в худшем его ждала смерть. Охотник мог получить от лешего «особую статью», то есть заключить договор на определенных условиях, например, не брать дичи больше, чем разрешено, приходить на охоту в определенные дни или еще что-нибудь в этом роде. В противном случае леший мог исхлестать охотника верхушками деревьев, наслать на него болезнь или даже паралич. Зато охотнику, заключившему договор, леший загоняет в силки дичь и подводит прямо под выстрел множество зверей, причем так, что они не могут сдвинуться с места, и охотник стреляет на выбор. Охотникам и лесникам часто приходилось ночевать в лесных охотничьих избушках, которые также находились под покровительством лесного хозяина. Перед тем, как зайти в такую избушку на ночлег, полагалось попросить у лешего разрешения: «Пусти, хозяин, не век вековать, а одну ночь ночевать». Если этого не сделать, леший всю ночь будет пугать человека звуком шагов, завыванием, хлопаньем в ладоши, пока не выгонит из избушки.
В тех областях, где скотину пасли в лесу, договариваться с лешим приходилось и пастухам. Чтобы сохранить стадо и уберечь его от лесных зверей, пастух должен был вызвать лешего и заключить с ним специальный договор. Для этого пастух шел в полночь в лес и призывал лешего, а тот являлся, сопровождаемый сильной бурей, шумом деревьев и свистом ветра. Считалось, что вызвать лешего можно словами: «Приходи завтра», иногда советовали, сняв шапку, кланяться и просить: «Лесной князь, выйдь сюда, помоги моей беде, сам удружу». Существовал и более сложный ритуал: в ночь накануне Ивана Купалы нужно было пойти в лес, срубить осину так, чтобы она упала вершиной на восточную сторону, и, стоя на пне срубленной осины, посмотреть себе между ног и сказать: «Дядя леший, покажись не серым волком, не черным вороном, не елью жаровою, покажись таким, каков я есть». Иногда пастух, вызывая лешего, предлагал ему красное яйцо: «Иди, покажись, так яйцо дам красное». За сохранение скотины леший старался запросить с пастуха как можно больше — иногда несколько коров со стада, но пастух не соглашался, и обычно леший выторговывал себе одну, но лучшую корову. А опытный пастух мог заставить лешего служить всего за два яйца. Однако договор пастух должен был держать в строжайшей тайне, иначе леший мог расправиться с ним.
По договору леший не только не препятствовал пастуху, но иногда и сам обязывался пасти скотину, так что пастух мог вообще не ходить в лес. За эти услуги пастух также жертвовал корову, но еще принимал обязательства: не есть красных или черных ягод, не собирать грибов, не стричься и не бриться, не здороваться ни с кем за руку, не вступать в супружеские отношения с женой, не играть на гармошке, не перелезать через изгородь или еще что-нибудь подобное. О пастухе, вместо которого стадо пас леший, говорили, что он «пасет лесом». Набор запретов, которые пастух должен был соблюдать, а также заговор на благополучие скотины, который должен был иметь каждый пастух, на Русском Севере называли отпуском , или статьей . Входя в лес, пастух говорил: «Праведный лесной, помоги сохранить мне мое стадо от ветра буйного, от зверя лютого».
Раньше у пастухов был отпуск. Чтобы скотина ходила, чтобы ни волк, никто не заходил в стадо. У них какие-то слова были, у пастухов. Они с лешим говорили. Выйдет на дорогу — он с ним и говорил, с лесным.
Иные пастухи пасут лесом. Лесом — так лесной пасет, а они только выгоняют. Раньше у нас в Пронине пастухи все пасли — они не ходили в лес сами, выгонят на улицу, коровы уйдут. А они сядут на забор с той стороны, откуда коровы должны прийти, затрубят в рог, и коровы — как по струнке — идут домой все.
А раньше-то у нас здесь пастух был. У нас здесь гоняли коров. Так он придет, отгонит в лес, а обратно он никогда за коровами не ходил. Он на землю ляжет и кричит: «Коровушки, идите домой!» И коровушки все идут. Он коров только отгонит, он их не пас. А уже вместо него хозяин лесной пас.
За нарушение договора леший сурово карает пастуха: стадо перестает его слушаться, а лесные звери начинают нападать на скотину. А если пастух провинился серьезно, леший мог искалечить его, к примеру, выбить глаз.
У нас два пастуха пасли по соглашению с лешим. У них такие отпуска были, что нельзя с женой спать. Они с женами поспали, так их леший выхлестал. А такие отпуска были, что нельзя спать. А к другому пастуху приехал гость, а он пьяный напился, с гармошкой по деревне походил. Наши оба запольских пастуха. Да леший их обоих налупил. Один из них все с нами жил. «Что у тебя, Тимоша, болит?» — «А, не говори, девушка, меня так выхлестал лесной, так не могу. Три года пас, так не прикасался к жене, пас хорошо, а тут выдумал, так он мне и дал». А второму пастуху за гармонь леший дал.
Не нарушишь отпуск, так не задерет зверь скотину в лесу, а нарушишь — так и на скот может напасть, может и тебя леший наказать. Например, я у дяди запомнил. Он пас с моим братом со старшим, так я пришел брата проведать, а они пасли вдвоем. А у дяди-то в рожке отпуск-то, а ведь я не знал, что рожка не надо брать. Стали тут закусывать, а рожок-то тут у сумки лежит, а я схватил, забегал сразу. «Петро, что ж ты сделал». — говорит брат. И вот потом скотинка какая пришла из леса, а какая не пришла.
Впрочем, за такие прегрешения пастух мог вымолить у лешего прощенье, встав в лесу на колени, повинившись и принеся подарок: хлеб, мелкие монеты, стопку водки и оставив их под кустом.
У каждого пастуха свой отпуск. Одному бриться нельзя и ягод нельзя есть черных. Красные-то можно есть, а черных не надо. Вот у нас тоже ребята пасли. Сначала пас старик, а он заболел, ребята стали пасти вместо него. Этот старик сказал: «Вы, — говорит, — не ешьте ягод, а то как станете ягоды есть, так, смотрите, худо вам будет». Ну а ребятишки есть захотели, да взяли, поели ягод-то. А на второй день как гонят скот в лес ребята — что сотворилось! Такой шум поднялся, да все деревья клонит до земли, и коров-то всех леший обратно повернул, и всех выгнал оттуда. Ну, ребятишки испугались и убежали. А потом пришел старик и говорит: «Вы зачем телушек-то отпустили?» — «Так и так, Коленька ягод поел». Ну, вот и поел. А потом старик наладил, так они допасли. Наверное, договорился с лесным. Он с лесным пас, с лесным и договорился.
Если же пастух нарушал главное обещание — отдать лешему корову — ему грозила неминуемая смерть. В жертву лешему обычно назначали ту корову, которая в день первого весеннего выпаса первая входила в лес или последняя покидала загон. Такая корова непременно пропадала в течение лета — она или терялась в лесу или ее задирали звери.
Ну, с лесным раньше пастухи знались, так говорили, что у тех, кто с лесным знается, лесной выбирает из стада самую лучшую скотину. Ну, он забирает, закрывает ее, она так в лесу и остается, она зайдет в такое место, что ей не выйти. У нас все время пас Игнат. Он пас лесом. И вот знаешь, ведь с лесным надо тоже рассчитываться. А лесной взял и выбрал у него корову-то от сирот. Тут вот рядом соседка была, а у нее двое детишек. А лесной-то взял и эту корову выбрал от сирот, от бедных, а не от богатых. Пригнал пастух коров, а этой нет. Эта женщина пастуха спрашивает: «Где, Игнатий, моя корова? У меня коровы нету». Так он сходил и пригнал. Он пригнал эту корову, которую лесной себе выбрал, не отдал эту корову лесному. А надо было отдать — отдал бы, живой остался. А он не отдал, так его старуха рассказывала: «Двери ночью открыло, среди ночи все стены исхлестало в избе». Леший его захлестал. И он умер. Два дня спал, а на третий умер.
Есть, конечно, в лесу есть хозяин. Вот скот пасут, ведь скот раньше пасли в лесах, в пожнях, ведь далеко ходили, за двенадцать километров гоняли скот. С отпусками, конечно, есть такая книжка у пастухов. Называется — отпуск. Сама видала — у нас дедушка пас коров. А тут у нас один пастух умер. У него был такой отпуск, чтобы через два года на третий нужно отдавать лесному лучшую корову из стада. Такой закон. Ну, он знался с хозяином-то лесным. И вот по соседству-то была у соседки корова лучше всех. И она пошла первая, повела хозяйка лесная корову, а пастух не пустил, не отпустил корову. Пришел домой — и ночью его леший задушил. Давно это было, годов тридцать назад.
У одних пастухов божественный отпуск, у других — лесной. Он пас лесным. Раз пас лесным, значит, надо отдавать одно животное. Вот как это делалось: при первом выгоне скота весной такой загон делают. Пастух кладет жердину, а под нее пояс, свой пояс, веревочку какую-нибудь, которую он потом все лето носить будет. Потом он обходит стадо и заговор читает. Ну а потом, когда обойдет, пускает через пояс коров из загона, чтобы все коровы через пояс переступили. Ну и отмечает какую там корову — третью или девятую. Если девятая, так он ее лето пропасет, а осенью она не придет. Ищут, ищут, а чего искать, он-то знает, что она отдана лесному. Ему тоже нельзя не отдать. Вот тут мужик пас и не отдал. Корова-то прошла девятая, а он ее, корову-ту девятую не отдал, потому что она была соседова, с которым они винишко вместе пили. Он осенью не отдал этой коровы, а бросил наотмашку коровий колокольчик. Так потом он пришел чуть живой — его леший верхушками деревьев отхлестал.
На Русском Севере верили, что, забирая себе обещанную корову, леший особым образом «закрывает» ее, как бы окружает незримой, но прочной оградой, из-за которой сама корова не может выйти и, когда съедает вокруг себя всю траву, умирает от голода. «Закрытая» лешим корова невидима для окружающих, даже если она находится на совершенно открытом месте, вблизи деревни. Леший уводит и «закрывает» не только тех коров, которые ему положены по договору с пастухом, но и тех, которые был обруганы своими хозяйками, сказавшими в недобрый час: «Леший тебя побери!» Чтобы вернуть такую корову, обращались к «знающим» людям — колдунам и колдуньям, умевшим вызывать лешего. Лешего просили: «Батюшко-хозяйнушко лесной, как шутишь, так и открой коровушку». Колдун встречался с лешим и узнавал у него, где искать пропавшую скотину. Об этом существует множество быличек.
Леший может показаться любому. Очень может показаться. У нас был старик, он ходил к лешему. Потеряет кто корову, вот он и пойдет, рубаху вывернет наизнанку, ворота откроет, ну и вызывает. Как — не спрашивали. Он говорит: «Вы думаете, легко лешего вызывать?» Говорит — прежде, чем ему выйти из лесу, такой ветер сделается, что тебя с ног сбивает. «А вот я стану спрашивать, а у самого голос дрожит». Бывало, ему скажут, что коровы уже нет живой. Он знает какие-то слова, раз ходит, знается с лешим. Леший, бывало, покажется человеком, бывает, покажется собакой, а говорит по-человечески. То скажет: «Корову ищи завтра в таком-то месте. Корова закрыта. Идите во столько-то часов и корову найдете».
Вот раньше я жила у мамы в деревне. В той деревне был старичок. Вот потеряется корова или лошадь, а не известно, куда она ушла. У нас у самих лошадь была пущена. Ходили, искали — нету. Мама говорит отцу: «Сходи к Степе». А это Степа Ваганихин, старик. Мать пошла. Он говорит: «Давай, Аксинья, я не с ночи, а с утра тебе скажу». Он с лешим знался, с лесным. Говорят, что он в лес ходит и вызывает. Так он ходит, наденет навыворот портки, кальсоны, рубаху, ворот расстегнет, волосы все растреплет. Ну — к лешему идет. Там он, в лесу выходит. Говорит: «Страшно, стоишь вот так, трясешься». Лошадь нашли. Потеряется корова — к нему идут. Ну, он скажет: «Корова ваша закрыта, у пастуха такой отпуск. Была закрыта, но корова живая. Через трое суток только найдете корову, раньше не найдете. В таком-то месте».
Лесной корову закрывает. Вот хозяйка пошла доить, корову назвала худым словом, проклятым, вот корова после этого домой и не пришла. Нельзя худым словом называть. Нашли ее потом, открыл уж лесной — так одна земля вокруг осталась, а травки нисколько. Я сама на этом деле погорела. Мы пасли с отцом. И одна старуха держала корову, выпустила, да корова ходила, корову видели, пригнали коров — этой нету. Мы пошли искать, неделю ходили, искали, а потом отец мне говорит: «Иди вот к той старухе (которая могла вызывать лешего), сходи и в ноги пади». Хозяйка коровы сходила к старухе, она указала. Мы пришли — ходили неделю мимо коровы, а корова в ручье лежит, а кругом все вытоптано. Это, говорят, лесной ее закрыл.
Колдун мог не браться за дело сам, а лишь объяснял хозяину коровы, как узнать у лешего о ее судьбе, и указывал, в каком виде леший покажется человеку (в виде солдата, старушки, родного дяди или еще каком-либо). Для встречи с лешим нужно было пойти, не оглядываясь, на перекресток лесной дороги, оставить там два яйца и спросить первого попавшегося навстречу человека (а это и будет леший), где искать корову. В одной из северорусских быличек рассказывается, как хозяйка пропавшей коровы под руководством колдуньи вызволила ее от лешего.
У нас вот в этой деревне жила женщина со свекровью. Так, корова-то ходила во дворе весной, выскочила да побежала. А вслед за ней эта женщина побежала. И не могла догнать и сказала: «Понеси тя леший!» А корова до леса добежала. Скрылась, нигде найти ее не могли. В другой деревне была старушка, она знала, вызывала лесного. И вот она его вызвала, а потом сказала женщине: «Ты пойдешь по дороге, тебе встретятся два солдата. Она, эта нечистая сила, превращается в человека. А ты спроси: «Ребятки, не видели ли коровушки?» А женщина пошла по дороге, доходит до леса-то, тут поднялся такой шум, крик, да так звонко — лес весь говорит. Траву к земле клонит. «У меня, — говорит, — волосы дыбом встали, да я из лесу убежала». Так корову-то и не могла найти. На следующий день ее старуха спрашивает: «Ты что не спросила у ребят?» — «Да постыдилась. А они как прошли мимо меня, так захохотали». А потом эта старушка вызвала лешего в образе брата свекрови: «Подойдет к тебе дядя Тимоша, ты у дяди Тимоши спроси», — сказала старушка. «Иду я, рассказывает женщина, — а из лесу дядя Тимоша с топором. «Дядя Тимофей, не знаешь ли, где корова?» — «Да вот, — говорит, — корова-то за кустом лежит у тебя». Повернулся, и нигде его не стало. Потерялся он на глазах. Это старушка лесного в дядю превратила. Она, когда его вызывает, кем его вызовет, таким человеком он и покажется.
В другой быличке женщина не до конца выполняет советы колдуна, за что ее и наказывает леший.
Пастух в деревне был, к нему обращались с делом. Один раз потерялась корова красная. Пришли к пастуху. Он сказал: «Войдете в лес, положите два яйца, леший яйца любит. Положите на перекрестке левой рукой, не глядя, и уходите». Старуха пошла, снесла и на второй день снова пришла и встала, не шевелясь. Лес зашумел, вышел леший — небольшой, в сером кафтане, в шляпе, с батогом. Идет и гонит семь коров, видно, у многих отобрал. А пастух ее предупредил: «Стой, не шевелись и не говори, пока не прогонит, а твою он отхлестнет». А она не вытерпела, подумала, ведь прогонит ее корову, и сказала: «Ой, ты, Красулюшка!» Леший обернулся, хлестнул ее веткой и выбил ей глаз, но корову отдал. Когда она пришла домой, знахарь ей сказал: «Не послушалась меня, так ходи весь век кривая. Мог бы хуже — он мог бы тебя всю переломать!»
Лешие бродят по лесу до первых петухов, а потом весь день спят в лесных избушках. День весеннего Юрия (23 апреля) в западных областях России считался также праздником лешего. В этот день ему приносили жертвы, чтобы он оберегал скотину от волков. Летом лешие справляют свадьбы, во время которых в лесу поднимается страшная буря, выворачивающая с корнем деревья и разбрасывающая валежник. Поэтому запрещалось лежать на лесной дороге, чтобы не задавила свадьба лешего. Считалось, что 4 сентября по старому стилю леший ночью выходит на поля, подходит к гумнам, развязывает и раскидывает снопы, поэтому в эту ночь хозяева сторожили свое гумно от лешего, наряжаясь в вывороченный наизнанку тулуп и очертившись магическим кругом. Лешие, как и змеи, уходят на зиму в иной мир, проваливаясь под землю в день св. Ерофея (17 октября ст. ст.). В этот день они перестают бродить по лесу и напоследок вырывают с корнем деревья, роют землю, загоняют зверей по норам. В этот день старались не заходить в лес — считалось, что рискнувший может потерять разум.
Оберегами от лешего служат соль и огонь; магический круг, очерченный осиновой палкой; нож или кочерга; а также лутошка — липовая, очищенная от коры палка. Считалось, что если при встрече с лешим молитва не помогает, необходимо матерно браниться — это одно из самых сильных средств против любой нечистой силы. Леший боится собак-«двоеглазок» (собак, у которых над глазами светлые пятна), которые якобы обладают способностью видеть любую нечистую силу. Чтобы леший не сбил с дороги, нужно идти по лошадиному следу — вместе с лошадью в хлеву обитает и домовой, которого леший не любит и боится.
Водяной
В каждом водоеме — реке, озере, пруду живет свой хозяин, которого обычно называют: водяной, водяник, водяной хозяин, водяной черт, дедушка водяной или же топельник, волосатик. Поверья о водяном широко распространены в богатых водоемами и болотистых Белоруссии и северо-западных районах России, а в засушливых и степных районах Украины почти не известны.
В древнерусских памятниках сведения о водяном, как и о других духах-«хозяевах», весьма скупы: встречаются упоминания о водяных бесах и водяных богах, в которых верят язычники. Откуда взялись поверья о водяных, доподлинно не известно. Однако есть основания считать, что порождены они древними языческими представлениями об утопленниках, которые продолжают доживать в воде свой век. Подобные верования до сих пор встречаются в некоторых местах Полесья [154]. Ну и, конечно, согласно поздней легенде, водяные произошли из тех отпавших от Бога ангелов, которые, будучи низвергнутыми с неба, попали в воду.
Водяной — это старый плешивый дед с длинной седой бородой и большим брюхом, часто нагой, горбатый, облепленный грязью и тиной, или одетый в красную рубаху. Нередко в поверьях облик водяного напоминал облик утопленника — он появлялся как худой посиневший старик, облепленный речными водорослями.
Водяной, он всегда в воде, а как же! С бородой, да. Говорят, как человек, только зеленый весь.
У него борода, как трава растет, тина та самая. Вот из этой тины борода-то длинная. Волосы большие, тоже из этой тины. Тело такое переливается, как рыбья чешуя, но это не чешуя. Ноги в воде, он опустил ноги…
Моя бабка по речке ходила. Не ночью, а часов так около одиннадцати. Теленка искала. Ну и ног-то не видно, а руки — как у лягушки — четыре пальца. В воде сидит… А он шевелится все. Она не поняла сначала, а потом отошла от речки-то и потом уж вспомнила, что это водяной, надо убегать, а то он утянет в воду или еще что сделает.
Читать бесплатно другие книги:
