Самец взъерошенный Дроздов Анатолий
Достав нож, она пересекла кухню и стала подниматься по лестнице. Подошвы старых сандалий ступали бесшумно. У черного хода в покои принцепса стоит часовой, и преторианку надо убить, причем тихо. В том, что у нее это получится, Касиния не сомневалась. Она сама не раз дежурила у этой двери. Место укромное и глухое, часовым надоедает пялиться во тьму, и они обычно сидят, зевая. Горящий светильник ослепляет глаза, поэтому появление убийцы легионер заметит слишком поздно…
На площадке Касинию ждало разочарование: часовой не было! Убрали пост? Странно, в ее время стоял. Касиния не стала над этим задумываться: нет – и ладно! Просунув лезвие в щель между косяком и дверью, она стала двигать засов. Несмазанный, он скрипел, и Касиния взмокла, прежде чем добилась желаемого. Скользнув внутрь, она прикрыла дверь, но запирать не стала – этим же путем предстоит уйти. Перед рассветом она убьет часового, переоденется в его форму, возьмет оружие, наденет доспехи, а труп спрячет. Когда Флавию обнаружат, случится паника. Все забегают, и Касинии не составит труда выйти. В воротах выдаст себя за посыльную. Дальше просто. В нужном месте за форумом спрятан узелок с одеждой. Преторианка превратится в треспарту, и никому в голову не придет, что это убийца…
Мягко ступая по мраморным плитам, Касиния пересекла триклиний, где благополучно разминулась со столом и лектусами. Глаза ее, привыкшие к темноте, хорошо различали предметы. В годы службы она бывала здесь не раз, и с тех пор здесь ничего не изменилось. Дверь в спальню оказалась незапертой, более того, приоткрытой. Касиния мысленно возблагодарила богиню. Случись Флавии задвинуть засов, его пришлось бы открывать; это могло разбудить жертву.
Из-за двери доносились голоса: у принцепса кто-то был. Касиния насторожилась: плохо. Ей не составит труда убить двоих, но если там трое – случится шум. Подумав, она задрала подол туники и достала меч, взяв его левой рукой. Она свободно владеет обеими, за это ее и ценили в ликторах, пришло время воспользоваться навыками.
Осторожно приоткрыв дверь, Касиния скользнула внутрь и замерла: у кровати принцепса сидела преторианка! Пламя свечей отражалось в пластинах ее лорики, прыгало над затыльником круглого шлема. Над плечом преторианки торчало жало пилума. Часовая о чем-то разговаривала с Флавией, и, прислушавшись, Касиния узнала голос. Игрр! Богиня сегодня решительно щедра! К двум тысячам золотых прибавится еще пятьсот – поручение убить пришлого понтифик не отменяла. Нужно только правильно рассчитать. Игрр неплохо владеет мечом: в амфитеатре сумел одержать верх в поединке. В тот день Касиния сильно огорчилась: такая была придумка! Подвести пришлого под чужой меч… Мысленно она уже подсчитывала ауреи. Сорвалось. Ничего, сегодня исправим.
Поколебавшись, Касиния определилась с действиями. Флавия лежит на кровати, хорошо видимая в огне свечей. Брошенный нож вонзится ей в грудь и заставит умолкнуть. Игрр не успеет понять: меч войдет ему в шею раньше. Убивать нужно именно в таком порядке. На высокую кровать одним прыжком не вскочить, если начать с Игрра, девчонка успеет крикнуть. Сбежится стража…
Бесшумно ступая, Касиния приблизилась и встала за спиной пришлого. Перехватив нож за лезвие, отвела руку для броска. И в этот миг Флавия завизжала…
Игрра я дождалась с трудом. А что делать, если после поединка в амфитеатре Лаура запретила его видеть? По ее мнению, я вела себя недопустимо. Публично высказала симпатию к Игрру, принуждала Пугио отказаться от поединка, в то время как вся Рома пришла, чтобы на бой посмотреть. Мне не нужна популярность? Чем вообще я думаю? Если теперь позову Игрра, все решат, что принцепс завела лупу. Это плохо скажется на моей репутации. Становиться матерью мне рано, а встречаться с мужчиной с иной целью – получить репутацию развратной женщины. Или я забыла, что принцепсы беременеют в храме, как и обычные нолы, а отца наследницы выбирает сенат? Такова традиция. Не я ее завела, не мне нарушать.
Я слушала, опустив глаза, но внутренне кипела. Плевать мне на традиции, а также – на популярность и чье-то мнение! Я не просилась в принцепсы! Хоть сейчас могу уступить кресло в сенате! Обычная декурион жила лучше меня! У нее был дом, любимый и любящий мужчина, а что еще нужно для счастья? Почему мне нельзя?
Лаура, видимо, догадалась о моих мыслях. Умолкла и обняла.
– Этот пришлый стоит, чтобы о нем мечтать, – сказала, вздохнув. – Он красив и умен, образован и смел. Принять вызов преторианки и победить ее в поединке… Только пойми: теперь он стал желанным для многих. Представь: ты берешь его к себе. Тысячи женщин возненавидят тебя! Сенат перестанет нас слушать, заговор воспоследует вскорости. Виталия дорого заплатила за счастье с Игрром, неужели ты хочешь повторить ее судьбу?
Я не ответила.
– Игрр поступил мудро, придя в преторий, – продолжила Лаура. – Теперь Октавии его не достать. Да и сам Игрр в когорте освоился, Валерия им не нахвалится. Ее девочек не узнать. Они подтянулись, службу несут ревностно. Это объяснимо. Когда тот, кого сочли лупой, несет тяготы наравне с треспартами, дочкам сенаторов стыдно роптать. Преторианкам нравится, что Игрр лечит их, с его появлением их стали хорошо кормить. Игрром уже гордятся – ни в одной когорте нет воина-мужчины. Пусть так и остается. Вспомни, что одно подозрение, что пришлый кого-то ласкает, взбунтовало когорту. Или ты хочешь видеть разгневанных преторианок под стенами Палатина?
Лаура была права, и я смирилась. Но кое-что себе все же позволила. Принцепс по традиции утверждает состав постов, и получив расписание, я немножко поработала кусочком пемзы и камышинкой для письма. Подчистки в пергаменте или не заметили, или же не решились о ней спросить. Днем я наконец-то увидела Игрра. Он ходил вдоль стены сада, время от времени поглядывая на окна дворца. «Здесь я, здесь!» – хотелось крикнуть мне, но я сдержалась. Потерпеть оставалось немного. Но, Богиня-воительница, как же долго длился этот день!..
Когда Игрр оказался в моей спальне, я с трудом удержала желание его обнять. Поэтому забралась в кровать и предложила ему говорить. Слов почти не слушала: и без того знала, о чем он попросит. Эмилия с Валерией просветили – с ними разговаривать мне можно. Я, не отрываясь, разглядывала Игрра. Он сильно изменился со времени нашей встречи. Осунулся и словно стал старше. Странно, но таким он мне нравился больше. Может, оттого, что в доме Виталии он казался самоуверенным, а теперь нуждался во мне?
Игрр умолк и посмотрел на меня.
– Ты любишь Виталию? – выпалила я, тут же мысленно себя отругав: не с этого нужно начинать! Не сдержалась.
Он вздохнул.
– В моей стране говорят так: «Что имеем, не храним, потерявши – плачем». Пока Виталия была со мной, я не задумывался, люблю ли ее. Нам случалось ссориться, и я сердился. Теперь пришло понимание, что это такая мелочь… Мне плохо без нее. Я стараюсь себя чем-то занять, хлопочу с утра до вечера, но ночью просыпаюсь и думаю: «Зачем это все? Что мне до претория? Разве он заменит мне Виту?» Меня окружают сотни женщин, многие из них красивы, но я не стремлюсь разделить с ними ложе. Я здоровый мужчина и испытываю желание, но при мысли, что в этот миг Виту мучают…
Мне не понравился его ответ.
– Сенат не разрешит начать войну с сармами! – сказала сердито. – Слишком дорого нам встала последняя.
– Зачем воевать? – пожал он плечами. – Да, вы понесли потери. Но сарм погибло гораздо больше! Уж они-то этого не забыли. Стоит войску прийти в Степь, как сармы впадут в панику. Мы сможем диктовать условия. В моем мире это называется «демонстрацией силы».
– Все равно это война! – не согласилась я.
– Сенату можно сказать, что маневры, – возразил он. – Есть войска, их нужно обучать – в том числе в боевых условиях. Когорты и алы сходят и вернутся. Мы проверим их в деле, а заодно покажем, кто в Паксе хозяин. Выдвинем сармам ультиматум, никуда не денутся.
– Они могут решиться на битву. Считаешь правильным погубить сотни воинов, чтобы спасти одну?
– Их уже погубили. Весной сармы напали на Северный Бург, перебив гарнизон, затем пытались отбить нас у «кошек». Сколько воинов пало? Теперь они захватили декуриона. Надо привести вонючек в чувство. Если им это спустить, жди новых набегов!
Я не нашлась, что возразить. Игрру надо в сенате выступать!
– Мы не знаем, жива ли Виталия, – сказала, вздохнув. – Если погибла, идти в Степь глупо. Надо ждать.
– Все только и говорят мне: «Ждать, ждать!» – раздраженно сказал он. – А ты представляешь, каково это? Скоро два месяца, как Виты нет. Каждый день без нее – мука. Но хуже всего – неизвестность. Ты то надеешься, то впадаешь в отчаяние…
Он уронил голову, и я прикусила губу. Не такого я ждала от нашей встречи! Уставившись поверх шлема Игрра, я напряженно размышляла. Его следовало отрешить от грустных мыслей и дать понять, что с пропажей Виталии жизнь не окончена. В Роме есть женщина, которая сможет его утешить. Она вознесет его на небывалую высоту. Потому что она – принцепс…
Высокая тень возникла за спиной Игрра, и я оторопело уставилась на нее. Кто это, Богиня-воительница? Дух, восставший из Гадеса? Его прислали, чтобы помешать нашей беседе? Почему? Боги недовольны?..
Тень отвела руку для удара. Сейчас она поразит Игрра! Истошный визг вырвался из моей груди. Игрр вскочил, как подброшенный. Его пилум, упав, загремел по мраморному полу. В следующий миг лязгнул металл, и тяжелый нож, скользнув по лорике Игрра, улетел в темноту. Игрр мгновенно развернулся и, подцепив селлу ногой, швырнул ее в тень. Та отпрянула. Игрр выхватил гладиус.
– Зови стражу! – закричал он. – Это убийца!
Я не сразу сообразила, что Игрр говорит это мне. Тем временем тень метнулась в Игрра, и я услышала звон столкнувшихся клинков. Богиня-воительница, да его сейчас убьют! Соскользнув с кровати, я понеслась к двери. В триклинии столкнулась с лектусом, отпрянула, ударилась о другой и заметалась, потеряв направление. В стороне послышался грохот. Я догадалась, что это колотят в парадную дверь. Метнувшись к ней, я дрожащими руками нащупала и сдвинула засов.
Створка двери отлетела в сторону, и в освещенном проеме показалась преторианка. В руке она сжимала пилум.
– Там!.. – указала я рукой. – Игрр!..
В следующий миг меня едва не снесли…
Флавия убежала, и я испытал облегчение. Ненадолго. Смутно различимая в полумраке убийца сделала выпад. Я отразил его и мгновенно ощутил удар в лорику. Не будь доспеха, мне бы выпустили кишки.
Я отпрянул и присмотрелся. Пламя свечей отразилось на клинке убийцы. У нее короткий меч, и владеет она им, похоже, неплохо. В следующий миг мысль нашла подтверждение. Убийца сделала выпад, я отбил его с опозданием и вновь услышал скрежет металла по лорике. Проклятый гладиус! Будь у меня спата, мы б еще посмотрели, кто кого, но с этой железякой шансов нет. Зарежут и выпотрошат…
Я отступил к кровати, и убийца, к моему удивлению, не стала меня преследовать. «Ей нужен свободный проход к двери, – догадался я. – Сейчас прибежит стража, тогда ей конец. Пусть идет! – подсказал внутренний голос. – Хрен с ней! Если тебя зарежут, кто спасет Виту?»
Тварь, словно догадавшись о моих мыслях, сделала шаг к дверям. Отпустить? Но там где-то Флавия. Что стоит твари зарезать девчонку? За это меня казнят. Я оставил пост и позволил убийце проникнуть в спальню – такое не прощают… А девочки-часовые? Их тоже не пощадят…
– Хочешь уйти? – сказал я по-русски. – Хрен тебе! Для начала нужно меня убить.
Тварь замерла, и, прежде чем она сообразила, я швырнул в нее гладиус. Убийца отшатнулась, меч пролетел мимо и зазвенел по мраморному полу. Я наклонился и схватил пилум. Длинное хищное жало заставило тварь отпрянуть. Не ждала? Теперь тебе песец. Меч против копья не пляшет…
Стоять ночью у палат скучно. Снаружи веселее. Можно перекинуться словечком с другим часовым, посетовать на холод и медленно тянущееся время. Здесь ты одна. Следующий пост – за поворотом коридора, и перекрикиваться с подругой – себе дороже. Разбудишь принцепса, та пожалуется Руфине, и центурион возьмется за палку… Я топталась у дверей, позевывая, и думала о Недотроге. Ему, как сказали, определили пост у черного хода. Там вообще тоска. Каменный мешок и тусклый светильник на стене. Знаю, стояла. Некоторые, впрочем, ухитряются не скучать. Спускаются в кухню, находят вино и веселятся. Только если Руфина застанет, палками не отделаешься. Плетями отхлещут. Часовой должен бдеть, а не пьянствовать. Интересно, что делает Недотрога? Вдруг вздумал по кухне шарить? Надо было предупредить…
Размышляя над этим, я не сразу среагировала на шум за дверью. Но когда дошло, встревожилась. Внутри палат кто-то кричал, раздавался лязг металла и грохот падающей мебели. Это что?! Кто там?
– Тревога! – заорала я и стала колотить в дверь кулаками. Да открывайте же! Скорее! Если с принцепсом что случится…
Засов наконец скрипнул, и дверь распахнулась от моего рывка. Передо мной оказалась Флавия – босая и в ночной тунике.
– Там! – указала на спальню. – Игрр!..
Едва не сбив ее с ног, я бросилась в указанном направлении. Дверь в спальню оказалась распахнутой. Ворвавшись внутрь, я различила две тени. Они метались в колеблющемся пламени свечей, раздавался лязг металла и тяжелое дыхание. Я вскинула пилум. Теперь только разобраться, кто из них Игрр… Он подал голос сам.
– Не пускай ее к дверям, Пугио! – крикнул, отступая к кровати. – Уйдет!
Я немедленно подчинилась. Не опуская пилум, встала рядом с Игрром. Маячившая перед ним тень скользнула вбок и спряталась за Недотрогой. Я сделала шаг в сторону. Тень повторила мое движение – только в противоположную сторону. Все ясно. Игрр, угрожая убийце пилумом, не позволяет той сбежать. Жало его пилума погнуто, наверное, от удара мечом – это не оружие. Метать бесполезно. А вот я могу. Поэтому убийца прячется за Игрром. Если она прорвется к столику, то смахнет подсвечник. В темноте она уйдет. Да еще нас прирежет…
Решение пришло мгновенно. Я рыбкой скользнула на пол. Тень этого не ожидала и не успела среагировать. Извернувшись на скользком полу, я метнула пилум и с удовлетворением услышала, как наконечник с хрустом вошел во что-то мягкое. Тень вскрикнула и пошатнулась.
– Назад, Пугио! – крикнул Игрр и прыгнул, заслоняя меня. Я вскочила и выхватила гладиус. Игрр скосил на меня взгляд, прошел к подсвечнику и поднял его над головой. Пламя выхватило из темноты высокую женщину в мятой тунике. Она стояла, сжимая в руке меч. Я с удовлетворением увидела, что наконечник пилума, пробив ей ногу, застрял в бедре. Убийца лишилась подвижности. Если попытается вырвать пилум, мы успеем ударить. Если вздумает нападать – тоже.
Недотрога сделал шаг к убийце. Та зашипела и подняла меч.
– Не подходи! – предупредила я. – Она опасна!
– Знаю! – отозвался он. – Хорошо дерется, зараза! Если бы не лорика, песец. (Я не поняла последнего слова, но догадалась, о чем он хотел сказать). Несколько раз достала. Я хочу ее рассмотреть. Что-то знакомое.
Он вгляделся в лицо убийцы и внезапно присвистнул:
– Касиния!
Убийца насупилась. В тот же миг я узнала ее. Это она привела меня в харчевню к Игрру! Тварь! Надо было метить выше!
– Брось меч! – сказал Игрр.
– Нет! – окрысилась Касиния. – Я не собираюсь висеть на кресте! Лучше перережу себе глотку!
За нашими спинами раздался топот, и в спальню ворвались преторианцы с Руфиной. Мой призыв наконец услышали, хотя могли бы и поторопиться. В руках девочки держали факелы. Комната осветилась. Касиния вскинула руку с мечом и приставила клинок к горлу.
– Стой! – рявкнули из толпы. – Обещаю тебе жизнь!
Касиния замерла, но меч не убрала.
– Почему я должна верить? – прошипела злобно.
– Потому что это обещаю я! – прозвучало в ответ.
Растолкав преторианцев, вперед вышла седая женщина. Волосы растрепаны, из одежды – всего лишь ночная туника. Однако выглядела она величественно. Я узнала Лауру. Касиния, поколебавшись, бросила меч. Игрр, подскочив, пинком отшвырнул его к стене.
– Свяжите ее! – велела Лаура.
Руфина подошла и, сняв с Касинии пояс, скрутила ей руки за спиной.
– Всем выйти! – велела Лаура. – Останутся ты, ты и ты! – Она указала на меня, Игрра и Руфину. Преторианки подчинились. Перед уходом мне сунули в руки факел. Второй взяла Руфина. Когда грохот калиг стих, я заметила в спальне Флавию. Оно и понятно: Лаура ей не указ.
– Вытащи пилум и перевяжи! – приказала Лаура Игрру. Тот подчинился. Вырвав пилум (Касиния скрипнула зубами, но промолчала), он отхватил кинжалом полосу от туники убийцы и замотал ей рану. Я заметила, что раненая нога Касинии ниже колена в крови. Небольшая лужа натекла и на мраморный пол. Игрр, подумав, поднял валявшуюся неподалеку селлу и пихнул ее Касинии. Та прыгнула на здоровой ноге и, коротко простонав, села.
– Рана опасна? – спросила Лаура.
– Артерия не задета, – покачал головой Недотрога. – Если не воспалится, через декаду сможет ходить.
Лаура обернулась к Касинии.
– Кто послал?
– Октавия! – ответила пленница, облизав губы.
Я мысленно ахнула.
– Можешь это доказать?
– Да, проконсул! За форумом Флавиев, слева, если встать лицом к портику, в кустах спрятан узел. Там моя одежда и кошелек. В нем ключ от дома Виталии. Октавия подарила его в уплату за убийство принцепса. Дарственная в сундуке в доме.
Я бросила взгляд на Игрра. Лицо его кривилось.
– Центурион! – повернулась Лаура к Руфине. – Слышала? Возьми людей и найди этот узел! Неси его сюда! Живо! И не болтай!
Руфина кивнула и вышла. С ее уходом в спальне стало темнее. Но мои глаза уже освоились.
– Продолжай! – велела Лаура Касинии.
– Октавия хочет стать принцепсом. Месяц, как принимает сенаторов. Угощает их, а после приводит мужчин из храма, и те ласкают гостью. Октавия обещает, что, если станет принцепсом, даст каждой из сенаторов по мужчине.
Я еле сдержала крик.
– Имена сенаторов! – потребовала Лаура. – Живо!
Касиния стала перечислять. Я стояла, закусив губу. Богиня-воительница, да что же это творится?! Лучшие нолы Рома и верховный понтифик готовят заговор! Когда это было?
– Подтвердишь это в суде? – спросила Лаура, когда пленница смолкла.
Касиния насупилась.
– Что будет со мной?
– Тебя приговорят к смерти, но принцепс помилует. Не сразу, но обещаю.
– Меня продадут в рабство?
– А ты хотела в магистраты? – усмехнулась Лаура.
– Я не согласна. Пусть меня выпустят – тайком. Я уеду в провинцию и никогда не появлюсь в Роме. Еще хочу, чтоб мне оставили деньги, которые я скопила в храме. Иначе не стану свидетельствовать!
Касиния поджала губы. Лаура покрутила головой.
– Не пойдет! – сказала жестко. – Сделаем так. Отошлем тебя в гарнизон на границе. Вновь вступишь в армию. За тобой будут присматривать. Станешь храбро сражаться, разрешим выйти в отставку и деньги вернем. Другого предложения у меня нет. Ты и без того сказала достаточно. Суду достаточно предъявить твой труп.
Касиния сверкнула глазами, но, подумав, кивнула.
– Договорились! – сказала Лаура.
За дверью послышался грохот, и в спальню ворвалась Руфина. В руке она сжимала узелок.
– Вот! – провозгласила с порога. – Нашли! Не соврала: есть и кошелек, и ключ.
– Оставь! – приказала Лаура и указала на Касинию. – Уведи ее и запри. Проследи, чтобы ни с кем не разговаривала. Приставь стражу и вызови медикуса. Накорми. Я желаю, чтоб она жила до суда. Пошли за Валерией и Эмилией, они нужны мне как можно скорее. Выполняй!
Руфина увела пленницу. Касиния прыгала на одной ноге, и центуриону пришлось ее придерживать. Лаура повернулась к Игрру.
– Мне следовало спросить, как ты оказался в спальне, но я знаю ответ на этот вопрос, – она покосилась на воспитанницу. – Боги любят тебя, пришлый! Оставшись на посту, ты лежал бы сейчас мертвый, как и Флавия. Я командовала когортой, когда Касиния служила в ней, и помню, на что она способна. Это чудо, что вы живы. Теперь ты, декан! Забудь все, что здесь слышала! Если вздумаешь кого-то предупредить или проболтаться… Крест за это – слишком мягкое наказание! Говорю это только тебе. У Игрра нет знакомых сенаторов, да и Октавия ему враг. Сейчас вы отправитесь в лагерь и останетесь в нем до особого распоряжения. За ограду не выходить! Необходимые указания Валерии дам. Подчинитесь – не стану спрашивать с Игрра за нарушение дисциплины, а с преторианцев – за то, что допустили убийцу к Флавии. Награды тоже не ждите. Вы всего лишь исправили собственную ошибку. Марш!
Игрр подобрал свой гладиус, мы отсалютовали и вышли. За парадной дверью Игрр плюнул и выругался. Я не поняла его слов, но догадалась, что он очень сердит. По коридорам сновали преторианки, мелькали лица, чадил огонь факелов, на нас не обращали внимая. Мы спустились на первый этаж, где Игрр завернул в кухню. Там бросил в мешок пару лепешек, кус ветчины и головку сыра, наполнил флягу вином. Никто нам не препятствовал. В разворошенном улье, на который походил сейчас дворец, никому не было до нас дела. Мы выбрались за ворота и зашагали к лагерю. Было далеко за полночь, когда добрались до казармы. Там первым делом стащили доспехи и умылись. Игрр накрыл на стол. Я проголодалась и ела жадно. Недотрога не отставал. Он не стал разбавлять вино, и я последовала его примеру. К концу трапезы голова моя стала тяжелой, а мысли – легкими. Сейчас ночь, мы вдвоем – самое время договориться. Я встала и переместилась на колени Игрра.
– Ты что? – удивился он. – Испугалась?
Я потерлась носом о его щеку.
– Ты молодец! – сказал он, обнимая меня. – Ловко достала ее пилумом. Я уже думал: уйдет! Представляешь, жало пилума ударом согнула!
Я лизнула его в щеку. Он погладил меня по спине.
– Давай спать! – предложил, вздохнув. – Я устал.
– Нет! – возразила я. – Я хочу, чтобы ты меня приласкал.
– Пугио! – укоризненно сказал он.
– Хочу! – закапризничала я, обнимая его за шею. – Я тебя люблю! И все девочки – тоже. Мы обо всем сговорились. Всем контубернием выйдем в отставку и будем жить с тобой в одном доме. Согласен?
Он снял меня с колен.
– У меня жена.
– Она погибла! – вскричала я. – Как ты этого не понимаешь! Тебя все равно кто-нибудь заберет. Думаешь, Флавия позвала тебя просто так? Я видела, как она на тебя смотрит! Ты не будешь с ней счастлив! Она станет держать тебя, как собачку на привязи! А мы будем любить! Защищать и охранять! У нас родится много детей…
Я не удержалась и расплакалась. Он вдруг придвинулся и обнял меня за плечи. Я ткнулась лицом ему в грудь.
– Глупая девочка! – сказал он, гладя меня по спине. – Ты не виновата. Это ваш гребаный мир. Все перевернуто с ног на голову. Мужиков мало, можно сказать, совсем нет, и вы пытаетесь их поделить, не понимая, что получится только хуже.
– Почему? – шмыгнула я носом.
– Потому что природу не отменишь. У женщины должен быть только один мужчина, ее – и ничей другой. Так она устроена, и нолы здесь не отличаются от земных женщин, – он вздохнул. – В моем мире есть страны, где мужчинам разрешается иметь четырех жен. Но каждой из них он должен купить отдельный дом. Иначе – грызня. Жены примутся выяснять, кто из них главнее. Поэтому далеко не все мужчины тех стран пользуются такой возможностью. А теперь представь: мы живем вместе. Кого-то из вас я приласкал ночью, а кого-то нет – я ведь могу устать. Кому-то сказал нежное слово, а кому-то забыл – я ведь человек. И так далее. Начнутся свары, выяснение отношений. Мне это надоест, и я сбегу. Вот и вся любовь.
Он осторожно освободился от меня и встал. Я – тоже.
– Скажи! – спросила. – Я красивая?
– Очень! – кивнул он. – Если бы встретил тебя раньше, то наверняка бы влюбился. Ложись спать!
Скоро мы лежали в постелях – каждый в своей. Игрр дышал ровно, а я все ворочалась, не в силах уснуть. Он правду сказал или пошутил? Если я ему нравлюсь, так, может, у нас сложится? Вдвоем. Как было бы здорово! Из претория уходить не надо: он ведь не заставлял Виталию бросить службу. Мать обрадуется: Игрр ей по душе. Внучки будут красивые…
«А девочки? – подумала я с тревогой. – Они как? Им это не понравится. Скажут, что я воспользовалась случаем и увела Игрра. Обманула их. Ну, и пусть! – решила я, поразмыслив. – Я им ничем не обязана. Если он выберет только меня, моей вины нет. Вот!»
С этой мыслью я и уснула.
Глава 24
Проснулся я поздно. Нужды вставать рано не было – после ночного дежурства контуберниям полагается отдых. К тому же нам с Пугио запретили из лагеря выходить, так что я позволил себе поваляться. Когда продрал глаза, то обнаружил в казарме всю королевскую рать, то есть контуберний в полном составе. Судя по виду девочек, встали они давно. Стоило мне сесть на ложе, как все, не сговариваясь, уставились на меня.
– Завтракать будешь? – спросила Пугио.
Я кивнул и направился в латрину. Удобства располагались за казармой. Латрина не отличалась от той, что была в доме Виталии, разве что посадочных мест насчитывала больше. Еще имелся фонтан, в котором я ополоснул лицо и почистил зубы. Как? Влажной тряпочкой и толченым мелом – все это в латрине имелось. А вы думаете, в античности не чистили зубы? Ага! Это вам не средневековая Европа, где забыли, что знали римляне. Еще в Роме продают веточки какого-то дерева. Очищаешь кору, жуешь и получаешь великолепную зубную щетку в форме кисточки из натуральных волокон. Можно использовать без порошка – зубы очищает до блеска. Преторианки сверкают улыбками. А чего вы хотите? Пирожных и тортиков здесь нет, и, следовательно, – кариеса.
По возвращении меня ждала миска похлебки, половина лепешки и кубок с разбавленным вином. Контуберний, как я понял, уже позавтракал, а для меня еду подогрели. Я поблагодарил и плюхнулся на лавку. Девочки, словно птички на проводе, уселись напротив; восемь пар глаз наблюдали за тем, как я ем. Лица подруг выражали решимость. Вся ясно: Пугио доложила о разговоре. Информацию перетерли и приняли план действий. Какой, можно не спрашивать. Будут склонять к сожительству…
Затевать спор не хотелось, поэтому ел я медленно. К сожалению, похлебка оказалась вкусной, а я – голодным, так что трапеза не затянулась. Облизав ложку, я отодвинул пустую миску. Это послужило сигналом.
– Пугио говорит: ты отказываешься жить с нами! – пробасила Воробышек. – Это так?
Я кивнул.
– Боишься: что станем ссориться?
Я снова кивнул.
– Это не так! – подскочила Бычок, все это время ерзавшая на скамье.
Я усмехнулся, но Бычка это только раззадорило.
– Мы не будем тебя огорчать! Вот увидишь! Мы… – Она задохнулась от нахлынувших чувств. – На руках тебя носить станем! Вот!
– Не получится.
Лицо Бычка вытянулось.
– Она, – я указал на Воробышка, – еще поднимет, а вот ты…
Первой, не сдержавшись, прыснула Пугио, следом захохотали остальные. Бычок, покраснев, шлепнулась на лавку. Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Обидится.
– Игрр! – продолжила Пугио, когда все успокоились. – Мы готовы поклясться…
– Не нужно! – перебил я. – Я уже все сказал. У меня есть жена.
– Но…
Я поднял руку, призывая к молчанию. Она подчинилась.
– Пока Виталия жива и мне не представят убедительных доказательств, что это не так, разговоры о совместной жизни отменяются. Ясно?
Я хлопнул ладонью по столу. Девчонки насупились. Пусть! А то налетели как мухи на рыбу! Я не осетр, чтобы меня делить! За столом повисла тяжелая тишина. Мы сидели, поглядывая друг на друга, и никто не решался нарушить молчание. В этот миг дверь в комнату распахнулась.
– Игрра к трибуну! – сообщила посыльная. – Немедленно!
Я с облегчением встал. Вызов к трибуну хорошего не сулит, но в этот раз причина понятная. Хотят расспросить о вчерашнем. С дочкой Валерия поговорила, пришла моя очередь. «Что сказала трибуну Лаура? – размышлял я дорогой. – Валерия знает о заговоре?» По всем выкладкам выходило, что знает: как не посвятить в дело командующего преторием? Ей же заговор и подавлять. Но я решил не откровенничать. О схватке с Касинией и об участии в ней Пугио скажу, а вот об остальном – шиш! Пусть у Лауры спрашивает! Старушка выглядела сердитой, с нее станется наказать болтуна. Законопатят в какую-нибудь местную Сибирь…
К моему изумлению, кроме Валерии, в кабинете оказалась Помпония. Дамы уставились на меня, и я выбросил кулак от груди:
– Аве, трибун! Преторианец Игрр прибыл по твоему вызову!
– Садись! – буркнула Валерия, кивнув на свободную селлу. Я подчинился. Валерия глянула на Помпонию. Та прокашлялась.
– Меня просили этого не говорить, но я обещала… Короче! Виталия жива.
Ноги у меня ослабли, и я порадовался, что успел сесть.
– Сведения точные? – выдавил, придя в себя.
– В пограничной Малакке у меня – партнер. Зовут Анфия. Торгуем уже десять лет. Она поставляет мне скот и шкуры… – Помпония замялась.
– Которые покупает у сарм, – продолжил я.
Помпония с Валерией переглянулись.
– Я знаю, что каждая третья овца в Роме пригнана из Степи, – успокоил я. – И что наша обувь сшита из выделанных сармами кож. Говори как есть!
– Сармы вышли на Анфию и просили передать: Виталия жива и здорова. Ее отпустят, если ты приедешь за ней в Балгас.
– Этому можно верить?
– Анфия торгует с сармами двадцать лет. До сих пор ее не обманывали.
Я вздохнул и встал.
– Трибун! Заявляю о своей отставке!
– Сядь! – рявкнула Валерия. – Мы не договорили.
Я подчинился.
– Что ты намерен делать? – спросила Валерия.
– Ехать в Степь.
– Ты когда-нибудь бывал в Балгасе? Знаешь дорогу?
Я покачал головой.
– Анфия дала проводника, – поспешила Помпония. – Ее кварта бывала в Балгасе и знает пути. Но это на всякий случай. На границе Игрра встретит конвой – сотня сарм.
– Которые, не медля, потащат его в шатры. Получить такого муша! До Балгаса его замучат!
– Никто не смеет обидеть гостя Великой Матери. Так сказали Анфии.
– Ты веришь сармам?
– Великая Мать держит слово.
– Ты так рвешься выпихнуть Игрра к ней? – сощурилась Валерия. – Может, скажешь зачем?
– Это единственный способ спасти Виталию. Мне она дорога.
– А Игрр? Понимаешь, что его не выпустят?
– Он выберется, – улыбнулась Помпония. – Мальчик рожден под счастливой звездой, он это доказал. Давай прекратим этот спор! Не хочешь помочь, так хоть не мешай.
Валерия рассерженно засопела.
– Принимаешь его отставку?
– Я дам ему отпуск, – буркнула Валерия. – Без содержания. Закон это позволяет. Отпуск предназначен для рожениц, – она усмехнулась, – но исключений не предусмотрено: мужчины в армии не служили. Воспользуемся.
– Почему не отставка? – вмешался я.
– Потому что не хочу, чтоб ты уходил из претория! С твоим появлением когорту не узнать. Притихли даже дочки сенаторов. Центурии ходят в поле полными, дисциплина крепка, а ты вдобавок удачлив. Вчера ты спас мою дочь.
– Это она помогла… – начал я, но Валерия покрутила головой.
– Если б не ты, Касиния зарезала бы принцепса. Помогло, что тебя пригласили в спальню. Чем вы там занимались, не знаю, но именно это помешало Касинии осуществить замысел. Лаура сделала выводы. С сегодняшней ночи стража дежурит в покоях Флавии. А теперь представь: покушение удалось. Что ждало охрану, не сумевшую воспрепятствовать? Смерть! Казнили бы всех. Из-за того, что девчонке приспичило тебя увидеть, уцелели три контуберния, в том числе моя дочь. Я не приму твою отставку – даже не проси! Можешь жаловаться на меня принцепсу!
Валерия насупилась. «Не отступится!» – понял я.
– Пусть будет отпуск!
– Когда уйдешь?
– Сегодня.
Валерия подумала и кивнула.
– Вот и договорились! – засмеялась Помпония. – Осталось собрать вещи…
Собирали их долго. Не потому, что много. Долго спорили, в чем я поеду. Помпония предложила наряд купца, Валерия – форму преторианца. Полную, в доспехах. Пусть знают сармы, кто за Игрром! Возражение, что доспехи сармы приватизируют, Валерия отмела. Не посмеют! Дамы спорили, не обращая на меня внимания, а я сидел и тихо офигевал. Нашли тему! Какая, хрен, разница? Да хоть в трусах! В свару, впрочем, не лез. Радость, овладевшая мной по получении известия, не позволяла сердиться. В споре победила Валерия, но Помпония внесла свой штрих. В поход я отправлялся в вооружении, но верхом. Коня выделяла Помпония. Решив «главный» вопрос, дамы приступили к «второстепенному»: маршруту. Валерия потребовала карту. Она оказалась довольно хорошей, и, присмотревшись, я ткнул пальцем в извилистую ленту.
– Это река?
Валерия подтвердила.
– Почему не подняться в Балгас водным путем? Город на берегу.
– Нужно идти вверх по течению, а оно быстрое, – возразила Валерия. – Здесь, на востоке, к реке подступают горы. Тут, тут и тут, – потыкала она пальцем, – есть пороги. Не пройти. Будь иначе, мы спалили бы Балгас давным-давно.
Она усмехнулась.
– Сармы плавают по реке?
Читать бесплатно другие книги:
