Тайный дневник девушки по вызову Жур Бель
Вторник, 20 апреля
Кофе, Н. и А1. Они не нашли лучшего занятия, чем анализировать мою любовную жизнь. Опять!
– Так что там вышло с тем стюардом? – спросил Н., пригубив свой «американо».
– Может, что-нибудь и вышло бы. Но он сам отказался, позвонил в эти выходные, – отчиталась я.
Это меня раздражало. Ясное дело, он бы больше времени проводил в воздухе, чем в городе, но по мне – так это не препятствие. Мне кажется, что порой наилучшие романтические отношения складываются тогда, когда люди вообще не видятся.
– У него была какая-то причина? – поинтересовался Н.
– Слишком много работы. Некогда заморачиваться.
– Он что, действительно так и сказал? – Н. поднял на меня озадаченный взгляд.
– Нет, я перефразировала.
По-моему, это чересчур большой «прыжок веры» – поверить, что мужчина настолько простодушен, чтобы говорить, что он слишком занят работой, только тогда, когда это так и есть.
А1 пожал плечами.
– Что ж, надеюсь, он понимает, что теряет.
– Сомневаюсь. Мы так и не продвинулись дальше поцелуев.
Три свидания, масса разговоров, тропический ливень электронных писем. И все это привело лишь к паре неловких объятий и рестлингу языками перед тем, как Золушке пора было сваливать с бала. Пуганая ворона куста боится – и, будучи настороже из-за того, чем заканчивались последние мои свидания, я не считала правильным слишком уж форсировать ситуацию. Но где бы ни были у него расположены кнопки, я на них точно не давила.
– Серьезно?! – поперхнулся Н. – Я бы по крайней мере для начала с тобой переспал.
– Чтоб ты был здоров, милый! – отозвалась я, посылая ему иронический воздушный поцелуй.
– У меня есть один приятель, – закинул пробный шар А1. – Правда, чуть ростом маловат…
– Это что, эвфемизм? Мы с твоим маленьким приятелем уже знакомы, благодарю покорно, – отбрила я, бросая взгляд на ширинку его джинсов.
– Ой-ой-ой! – проговорил А1 и повернулся к Н. – Кажется, кто-то начинает сердиться, – констатировал он. – Она никогда не бывает такой злюкой, если у нее имеется постоянный трахальщик.
Среда, 21 апреля
Я знаю одну девушку. Милую девушку, хорошо воспитанную девушку, чьи гласные округлы и правильны, чьи манеры изысканны.
Эту девушку я знаю уже несколько лет, с тех пор как мы обе были студентками. Как и моя, ее специальность практически бесполезна. Как и я, она переехала в Лондон, чтобы отыскать свой жизненный путь. И обнаружила, что этот город – насос по откачке денег. Меняет одну временную работу на другую или нанизывает по две-три с неполным рабочим днем, сочетая их с фриланс-проектами, чтобы хватало на аренду крошечной и не слишком дорогой квартирки.
И девушка эта на самом-то деле не очень представляет, чего хочет. Ей вроде по вкусу научная деятельность, но это, скорей, желание обрести убежище от остального мира, чем зов истинной любви к миру словесности. Когда я вижу ее в пабах с друзьями, а это случается примерно раз в несколько недель, она всегда выглядит как слегка неухоженная библиотекарша. Но я заметила, как она двигается, и поверьте мне, она могла бы быть гораздо более сексапильной, чем сейчас. Ноги у нее фантастические! Еще я знаю, что она некоторое время сражалась с депрессией, о чем свидетельствуют ее шрамы – буквально. А мужчины в ее жизни – либо подонки, либо тряпки.
Я покупаю ей пинту пива, зная, что уже слишком поздно и она не успеет заплатить за следующий круг – ну и хорошо, поскольку, положа руку на сердце, это ей не по карману. Деньги, которые из ее карманов попросту утекают, идут на книги. Она любит читать, эта девушка, и стоит только навести ее на правильную тему, как ее молочно-белые руки принимаются порхать вокруг с зажатым в пальцах тлеющим «бычком», и она пространно излагает ту или иную теорию или объявляет того или иного писателя непризнанным гением.
Однако гораздо чаще она просто бубнит себе под нос в течение всего разговора, и, чтобы его поддержать, я прикладываю в два раза больше усилий, чем с любым другим собеседником. Почему? Потому что она всегда честно отвечает на вопрос: «Ну, и как у тебя сейчас дела?» И ответ всегда безрадостный.
Что могло бы улучшить ее жизнь? Кто знает! Одна проблема – хроническая нехватка денег. Не улучшает ситуацию и паника перед любой женщиной, которая оказывается в радиусе четверти мили от ее последнего бойфренда. Вероятно, она пару раз пробовала схему случайной беременности. Не симулировала, конечно, а как бы «забывала» порой принять таблетку, когда требовалось немного «натянуть поводок».
Так что, может быть… мне кажется… ну, это, конечно, не панацея… но несколько месяцев занятий проституцией могли бы принести ей неоценимую пользу. Надо же иногда красиво одеваться и улыбаться – для разнообразия. Снова пополнить кредитный счет. Время от времени отвлекаться от мыслей о себе.
Но я ничего не могу ей сказать. Она ждет – не дождется этой осени, решения вопроса о стипендии, начала курса в магистратуре. По практически бесполезной специальности.
Четверг, 22 апреля
Результат
Этимология: среднеанглийский период, от средневекового латинского resultare, «отскакивать», от классического латинского re– + saltare, «прыгать».
Часть речи: существительное.
1. Быть результатом – следовать или возникать как последствие, эффект или умозаключение.
2. Благотворный или осязаемый эффект.
3. Нечто, полученное благодаря вычислениям или исследованиям.
4. То, что я скажу, когда мне удастся выставить Н. дураком, коим он и является. Ибо дело не в деньгах, дело в принципе.
Была с Н. в клубе, где он пару лет назад работал вышибалой. Там играют обычный попсовый трэш. Охранники на входе нас знали и, радостно замахав руками, зазвали внутрь.
Клуб был битком набит завсегдатаями. Часть их толпилась на танцполе, потрясая орудиями производства, но большая часть – возле стойки, оглядывая с ног до головы всех присутствующих. Мясной ряд. Впрочем, вполне дружелюбный. Я расположилась на белом кожаном диване и принялась осматриваться. О! Знакомое лицо в небольшой кучке мужчин: Пари на Десять Пенсов. Я пихнула Н. локтем.
– Ну, что я тебе говорил! – сказал он.
Или, точнее, сказал бы: за музыкой его не было слышно. Изобразил губами. Я поняла, что он имел в виду. Пожала плечами. Тусоваться с другими мужчинами – еще не значит быть ipso facto[78] геем. И вне зависимости от этого наше пари оставалось в силе.
Я заметила, как Десять Пенсов отделился от своей компании и двинул в направлении бара. Один. Это хорошо, потому что я не была уверена, что вопрос в лоб сработает как надо в присутствии целой толпы. Последовала за ним. Похлопала по плечу.
– Да? – он обернулся. Увидел меня, улыбнулся.
– Это прозвучит странно, – извиняющимся тоном начала я, – но я выиграю десять пенсов, если ты – не гей.
– Прости – что?!
Музыка в клубе гремела, и он наклонил голову ко мне – близко-близко.
– Я говорю, я выиграю десять пенсов, если ты – не гей!
– А с кем ты поспорила? – спросил он.
– Вообще-то я не должна тебе говорить. А это имеет значение?
Он улыбнулся. Немного подумал. Наклонился и поцеловал меня. Губы у него были нежные, чуть влажные и на мгновение задержались на моих.
– Ты выиграла, – сказал он. Я улыбнулась. Мы разошлись, каждый в свою сторону.
Я отыскала Н. и всем весом повисла у него на локте.
– Я выиграла! – прокричала я ему в ухо. – Ты меня ненавидишь?
– Я докажу, что ты не права, – буркнул он, роясь в карманах.
– Ага, конечно! – ухмыльнулась я. – А пока – давай-ка сюда монетку!
– Это прозвучит странно, – извиняющимся тоном начала я, – но я выиграю десять пенсов, если ты – не гей.
Пятница, 23 апреля
Аварийные люки, они же – запасные выходы. Краткий обзор:
Плюсы: излюбленное место растлителей малолетних и люителей холодного климата. Они сюда ездят, скорее всего, ради видов поистине фантастической красоты.
Минусы: мрачно – это не то слово! А что еще можно сказать о месте, где прибывающий прилив целиком поглощает главную дорогу?!
Плюсы: так однообразно, так скучно, так очевидно скверно, что никому и в голову не придет, что его новая соседка – я.
Минусы: так однообразно, так скучно, так очевидно скверно, что никому и в голову не придет, что его новая соседка – я.
Плюсы: молочные продукты, вересковые пустоши, пляжи. Пирожки с начинкой. Пони. Летом – сонное глазение на бронзовотелых серферов.
Минусы: когда поезд идет туда, нет никакой уверенности, что он вернется обратно.
Плюсы: твой очаровательный акцент может привлечь всеобщее дружелюбное внимание, а также бесплатную выпивку.
Минусы: меня несколько пугает сама идея Техаса.
Плюсы: солнце, интересная кухня, горы.
Минусы: по слухам, значительный контингент экспатов – бывших наци в бегах – здорово осложняет социальную жизнь.
Плюсы: пара-тройка знакомых, по слухам – хороший климат, достойные кондитерские.
Минусы: по слухам, значительный контингент экспатов – британцев в бегах – здорово осложняет социальную жизнь.
Плюсы: превосходный климат, великолепная кухня, недорогое размещение, достаточно возможностей в плане развлечься, не слишком далеко от дома.
Минусы: Коста дель Кройдон[79] – не совсем та атмосфера, которой я ищу.
Плюсы: достойная транспортная система.
Минусы: интересно, что это говорит о местности, если главным ее рекламируемым достоинством является то, что оттуда легко смыться?..
Э-э-э, нет. Просто… нет. Пока – нет.
Плюсы: хорошее пиво. Ой, нет, пожалуй, в солнечный день пинта индийского светлого – не то, о чем я мечтаю.
Минусы: эстетически неприятная «шишка» на карте.
Плюсы: понятия не имею.
Минусы: однажды у меня был клиент из Зимбабве. Что-то мне не кажется, что в данный момент это – рай земной.
Плюсы: густо населен меншами[81].
Минусы: если верить телевидению, то все просто помешались на игре «найди себе пару». Здесь я – самка-альфа, обутая в шпильки, одержимая бельем, читающая пулитцеровских[82] лауреатов. Необходимость соперничества привела бы меня в уныние. Особенно если добыча – это безработный обладатель степени по финансам, по-прежнему живущий у мамочки в Бронксе.
Что-то стало мне казаться, что я провожу больше времени вне города, чем в нем. Погода в Лондоне наконец-то похорошела и разулыбалась, но, как говорится, поздновато спохватилась. Я снова пакую вещички – трусики (все разновидности), книжки («Додсворт»[83], «Меня зовут Ашер Лев»[84], несколько дурацких детективных триллеров и «Принцесса-невеста»[85], на которую всегда можно положиться) и солнцезащитный крем.
В поисках пляжей… Напишу отчет с детальным анализом тех некоторых местечек, которые обсуждались выше.
Воскресенье, 25 апреля
Когда я была маленькой, мы каждое лето куда-то ездили. Всегда – в места не слишком экзотические, и всегда – без отца. Он заявлял, что чересчур утомлен работой – пока не ушел на пенсию; потом-то он не мог больше использовать эту отговорку. К последнему классу школы лучшим моим другом стал один из двоюродных братьев. У нас одинаковый цвет волос, похожие мелкие острые черты лица и веснушки. Люди обычно думают, что мы – близнецы. Мы все еще вели себя, как дети, дразня и тузя друг друга. Но в тот год появилось и новое подводное течение, некая напряженность: мы стали исподтишка присматриваться друг к другу, ища признаки того, что один из нас знает что-то, чего не знает другой.
Итак, в тот год наши матери взяли в поездку всех своих отпрысков. Мы отправились в Брайтон. Я еще ни разу не была так далеко на юге. Поскольку в машину набилось шесть человек, было очень тесно. Путешествие показалось гораздо длиннее, чем было на самом деле. Моя тетка, мать того самого двоюродного братца, прихватила с собой целый пакет кассет, чтобы развлекать нас в пути. Ее музыкальный вкус сильно отличался от нашего, но, к счастью, это была не такая седая древность, которую предпочитала моя мама. Мы знали наизусть все тексты ее записей и подпевали во все горло, опустив стекла в машине. День выдался солнечный, и мы думали, что нам предстоят прекрасные выходные.
Когда добрались до места, выяснилось, что пляж просто ужасный – мокрый и насквозь продуваемый ветром. Целых три дня заняться было нечем. Мамочки оставались в отеле смотреть телевизор, а мы, дети, отправлялись на поиски игровых автоматов. Я делала всех в турнире по «воздушному хоккею», пока не кончилось тем, что всем расхотелось со мной играть. Мы просаживали все свои деньги на сахарную вату, грошовые игры и чипсы.
Помню, как однажды днем вернулись в отель. Мамочки всё смотрели телевизор. Мой кузен пошел в душ и распелся там, явно не сознавая, что эхо, которое заставляет голос в душе звучать так приятно, также означает, что его слышат все вокруг. Он пел песню Мадонны, и откровенно сексуальный текст – не говоря уже о его фальцете – волновал меня. Я невольно представляла его подражающим танцорам в видеоклипе…
Он пел песню Мадонны, и откровенно сексуальный текст – не говоря уже о его фальцете – волновал меня.
И тут до меня дошло, что только утром я сама принимала душ, когда все остальные были в номере, просматривая городские карты и газеты, – и напевала песенку The Divinyls[86] «Я ласкаю себя».
Вторник, 27 апреля
Я живу в Испании, в отеле прямо на берегу реки. Всего через несколько миль река впадает в море. Иду гулять одна, не слишком удаляясь от отеля. Весна здесь очень теплая и солнечная, и я развлекаю себя разглядыванием цветов. Воздух здесь суше и чище, чем в Британии.
Батарейки в моей камере садятся, но несколько фотографий цветов мне все же удается сделать. Фиалковый взрыв бугенвиллеи: оранжевые, похожие на звездную пыль соцветия, которых я никогда прежде не видела, крошечные розовые цветочки на ветвях дерева с гладким стволом.
Здесь больше кафе, расположившихся прямо на тротуарах, чем где бы то ни было в мире. Я сижу в одном из них на зеленом пластиковом стуле под зонтиком, украшенным названием какого-то местного пойла, потягиваю сангрию и чувствую себя завзятой туристкой. Проходящие мимо мужчины отпускают комментарии – порой в мой адрес, но чаще – друг другу. Похоже, первое, на что они обращают внимание, – женские волосы.
Поскольку я напялила не подходящие для какой бы то ни было прогулки туфли, приходится развернуться и рано отправиться в отель. Но вместо того, чтобы снова топать тем же маршрутом вдоль главных улиц, я петляю по мощенным булыжником закоулкам, где с гладких фасадов домов осыпается белая и желтая штукатурка. Набредаю на две церквушки, названия которых выложены веселенькой цветной плиткой, вдавленной в беленые стены. Пытаюсь сфотографировать одну из них, но батарейки окончательно сели. Можно было бы купить новые, но я не знаю, как по-испански будет «батарейка», и уже слишком обостренно ощущаю свою чуждость местным жителям. Когда возвращаюсь в отель, он кажется мне прохладным «островком безопасности».
Четверг, 29 апреля
Итак, мне – шестнадцать или около того. Однажды мы с моим двоюродным братцем торчим в плавательном бассейне, бултыхаясь у лесенки на глубокой стороне. Он расспрашивает меня о девочках, с которыми я знакома. Я ощущаю смутное смятение оттого, что его вкус в отношении женского пола скатывается к банальности – высокие блондинки и брюнетки, с такой грудью, на которую пялятся все подряд. Немало таких ребят, которые получали от этих девочек знаки внимания, но на моего кузена и его придурков-приятелей они и смотреть не станут, и он это знает.
Наша дружба становится непростой. Поскольку мы – родственники, мы можем делиться всем, и делимся. Поскольку мы в таком возрасте – взаимное влечение возможно, но явно запретно. Когда тема секса всплывает в разговоре, мы, будучи такими, какие есть, стеснительными и умными, облекаем ее в самые нейтральные слова из всех возможных.
– Если бы я не был твоим двоюродным братом и не был с тобой знаком – наверное, меня бы к тебе тянуло.
– Меня тоже. Если бы я не была твоей сестрой. И если бы не была с тобой знакома.
И мы оба понимаем, что имеется в виду. Потом – неловкое молчание, обычно завершающееся притворным пуканьем – чтобы вернуться к обыденности. Эти разговоры – предвестники тех отношений, которые будут у меня с мужчинами в университете: вереницы бледных, благовоспитанных мальчиков, слишком застенчивых, чтобы признаться в своих желаниях, пока не напьются настолько, что море станет по колено. На самом деле они очень похожи на тех ребят, с которыми я встречалась в школе, только с более широким доступом к спиртному. Иногда приятели моего двоюродного братца проявляют интерес ко мне, он отшивает их уверениями, что я – пацан в юбке («Да она тебя пополам переломит, если услышит об этом!») или, наоборот, слишком взрослая («Да она на такого ребенка, как ты, и не посмотрит!»). Я была ужасно взрослая. Я даже однажды в кинотеатре прочистила ствол одному мальчику. А вы и не знали?
Есть и другое. Мы узнаем об этом только через год: я буду поступать в университет, а он – нет. Результаты его выпускных экзаменов окажутся хороши, и он получит пару приглашений, но не захочет продолжать учебу, а его мать не станет настаивать. Он хочет быть моряком или механиком. Я думаю, что он спятил. Через десять лет он окажется поваренком на фабрике-кухне.
Я подтягиваюсь, выбираюсь на бортик бассейна, иду за нашими полотенцами, хватаю оба, возвращаюсь к воде.
– Эй! – говорит он чуть громче, чем необходимо. – Ты как-то по-другому стала ходить! Это что, значит, ты больше не девственница?
– Нет, – говорю я, не моргнув глазом. Он начинает вылезать из бассейна, и я швыряю его полотенце в воду. Это чтобы он знал, как я к нему отношусь.
Он не уверен, я разыгрываю его или нет, и не выспрашивает подробности. Я все равно придумываю какую-то байку – на всякий случай. Когда его мама приезжает забрать нас, мы оба садимся на заднее сиденье машины, и он шепчет мне на ухо – только имена:
– Марк?
– Нет.
Марк – мой одноклассник, он выше всех остальных мальчишек. А еще он брызжет слюной, когда разговаривает, не сознавая этого, и слишком часто таскается за мной хвостом.
– Джастин?
– Нет.
Я пылаю страстью к Джастину. Мой кузен – единственный, кому я об этом говорила, надеюсь, он больше никому не скажет. Перед отъездом в университет я расскажу Джастину обо всем этом в письме – и он больше никогда в жизни со мной не заговорит.
Он ощущает мою неловкость.
– Эрик. Наверняка!
Смехотворный кандидат!
– Да ни за что! – говорю я, но воздерживаюсь от того, чтобы отомстить ему, ущипнув за сосок, потому что сделать это – значит испортить ту новую ауру взрослости, которой облекла меня эта ложь.
Не прошло и месяца, как все случилось на самом деле, с лучшим другом моего двоюродного братца.
Впрочем, это не имеет значения. Не прошло и месяца, как все случилось на самом деле, с лучшим другом моего двоюродного братца. Порвавшись, я не издала ни звука. И насколько я могла судить, моя походка на следующий день была точно такой же, как и за день до этого.
Пятница, 30 апреля
Лечу на восток, в Италию, чтобы встретиться с друзьями. Самолетик маленький, переполненный, и плотно сбитая стюардесса орет на ребенка, который, не переставая, носится туда-сюда по проходу, даже когда самолет взлетает и заходит на посадку. Не ясно, чье это дитя, его родители не делают ни малейшей попытки приструнить его.
Первое, что я делаю, пристроив свои сумки в прохладной, отделанной кафелем прихожей – проверяю электронную почту. И – маленький сюрприз – там сообщение от Доктора Калифорния, который, должно быть, выцыганил адрес моей почты у А2. Это короткое, но с чувством написанное письмецо, датированное двумя днями ранее. Я отвечаю – столь же коротким и радостным сообщением.
Май
Секс в Большом Лондоне: от А до Я
Т – еще и Те, кто Тратит Твое Время
Теоретически работа через агентство должна отсекать заказы-призраки – людей, которые выражают заинтересованность в твоих услугах и даже доходят до того, чтобы зарезервировать время и договориться о цене. Как вдруг обнаруживается, что на встрече он задержался дольше, чем рассчитывал, или жену в конце концов удалось уломать, или он забыл (вот, это – мое самое любимое!) номер телефона (для чего тогда придуманы мобильники, а?). Так что порой потратишь время на подготовку – и сидишь потом, как дура, с мытой шеей. Хотя в этом случае можно убедить себя в том, что в отличие от реальных отношений дело не в тебе, а действительно в нем.
Такси
Я обычно вызываю мини-кэб на выход и ловлю черный кэб по пути домой. Водители мини-кэбов необязательно знают, как доехать туда, куда тебе надо, и, сплошь и рядом, кончается тем, что я читаю за них карту города. Черный кэб без проблем доставит куда угодно, но может попытаться устроить тебе обзорную экскурсию по городу, чтобы набить цену. Иногда я беру черный кэб и на выход, но рассчитывать на то, что найдешь его недалеко от дома, нельзя, кроме как по выходным.
Собирать визитки местных мини-кэбов полезно: не годится постоянно брать одного и того же водителя.
Увольнение в запас
Некоторые говорят, что если ты однажды взяла плату за секс, то никогда больше по-настоящему из бизнеса не выйдешь. В 2037 году я сообщу вам, правда ли это.
Упражнения
Кто-то когда-то мне говорил, что в позициях типа «девушка сверху» можно за час сжечь столько же калорий, сколько на степпере в спортзале. Однако помни о том, что джентльмен склонен сдаваться до того, как ты достигнешь состояния, необходимого для сжигания жира.
Суббота, 1 мая
Квартира, в которой я остановилась, находится на дистанции запаха от городского рыбного рынка. Само по себе это не проблема. И, пожалуйста, обойдемся без хохмочек про шлюх и рыбную вонь!
Главный недостаток такого расположения – грузовики, которые с грохотом приезжают около четырех утра, чтобы выгрузить улов этого дня. Мужчины, стоящие в кузовах, перекрикивающиеся друг с другом, разгружающие машины. Потом примерно на час становится тихо – пока к рынку не начнут стягиваться первые покупатели.
И все же – пора мне, наверное, было понять, чем хорошо подниматься вместе с солнышком. Урвать лучшую рыбку, например.
Воскресенье, 2 мая
Я отправилась на пляж с небольшой группой знакомых. Кроме меня, там была еще одна девушка, ребята заняли место чуть поодаль от нас, пока все раздевались и загорали на своих полотенцах.
Та, вторая девушка – не из близких знакомых. Несколько дней назад мы с ней разговаривали, и она спросила, сколько мне лт.
– Двадцать пять, – сказала я, сбавив пару лет. Ей самое большее – девятнадцать.
– Ух, ты! – воскликнула она, искренне пораженная. – Я бы ни за что не догадалась!
Я пожала плечами. Когда я была моложе, все думали, что я гораздо старше своих лет, теперь ситуация изменилась с точностью до наоборот.
– Знаешь, ты же не обязана сообщать людям свой настоящий возраст, – проговорила она вежливо. – Ты вполне могла бы говорить, что тебе двадцать – и тебе бы верили.
Только если означенные люди – тинейджеры. Тем не менее – дай ей Бог здоровья.
Я читала. Один парнишка, блондинчик, слушал музыку и громко – и фальшиво – подпевал. Невозможно было не улыбнуться. Другие ребята кидали друг другу «летающую тарелку» или плескались в мелкой воде. Когда им это наскучило, они вернулись туда, где лежали мы.
Вторая девушка, листавшая журнал и слушавшая музыку, повернулась ко мне.
– Слушай, у моих очков стекла очень темные? – спросила она еле слышно.
– Да, довольно темные, – подтвердила я.
– И что, если я куда-то смотрю, то моих глаз не видно? – допытывалась она.
– Нет. Мне – не видно.
– Хорошо! – обрадовалась она и снова отвернулась, лицом к ребятам, подперев щеку рукой. Глядя, как я заметила, в направлении одного конкретного молодого человека. Ее собственный бойфренд остался дома.
Понедельник, 3 мая
Первая девушка, с которой я переспала, была подружкой моего хорошего друга.
Одним из моих ближайших приятелей по университету был небольшого росточка, худощавый, симпатичный рыжий парень, который обожал «Доктора Кто»[87] и был совершеннейшим сексуальным террористом с женщинами. Не могу объяснить, почему. Просто такой уж он был, и мы его любили.
Первая девушка, с которой я переспала, была подружкой моего хорошего друга.
Мы звали его «Еврейчик с Моторчиком» (Е.М.), потому что этот персонаж мог пройти через танцпол клуба, где отмечали бар-мицву[88] чьего-нибудь брата, как горячий нож сквозь масло. Он был весь – подвижные бедра и похотливые взгляды, и, клянусь всеми святыми, я втрескалась в него по уши. Но так и не предприняла ни одной попытки, хотя на первом курсе он не пропустил ни одной девушки из нашей группы. Просто, казалось, эту границу не судьба перейти, никогда.
Со временем он угомонился, ограничившись одной девушкой. И я не могла даже злиться, что потерпела поражение, потому что его подружка, Джессика, была суперэротичной маленькой лисичкой с плечами цвета карамели и темно-блондинистыми волосами, всегда – в идеальных кудрях.
Однажды вечером Джессика и Е.М. пригласили меня и моего тогдашнего бойфренда в клуб. Это было неизвестное мне место в той части города, где я никогда не бывала. Я не знала, в чем идти, поэтому встретилась с остальными троими в пабе, одетая в джинсы, вьетнамки и тонкую черную шелковую блузку, без лифчика. Мы с Джессикой стояли посреди паба, пока мужчины ходили за выпивкой, и я внезапно осознала, что все – все – смотрели на нас.
Мы заглотнули по пинте и двинулись к пункту назначения. Клуб оказался гей-клубом. Первым в моей жизни. Толпа сложилась разношерстная, поскольку дело было субботним вечером в небольшом городе, где персоналу приходится быть не слишком привередливым в отношении посетителей. Там были мальчики парочками и девочки парочками, стайки студентов, у барной стойки – одиночки в возрасте с виноватым взглядом описавшегося пуделя, и мужчины, одетые как женщины, одевающиеся, как мужские фантазии о женщинах. Там были позолоченные клетки для танцоров, в которых никто не танцевал. Я не знала, куда глаза деть. А мой бойфренд – увы! – знал: изучал собственные ноги. Весь вечер.
Музыка была так себе, но неистовая и громкая, как и вся клубная музыка в те годы. Е.М. и Джессика вытащили меня на танцпол. Вместе они представляли невероятное зрелище. Слишком миниатюрные, слишком крутые, чтобы описать словами. Ее чуть костлявые плечики призывно извивались, спина была голой, в топике на завязках, без рукавов. Меня и прежде влекло к девушкам, но никогда я ни на кого не пялилась с таким чувством свободы. Здесь это было в порядке вещей.
Е.М. отвел меня в сторону.
– Знаешь, она тебя хочет, – сообщил он.
Он что, шутит? Эта маленькая богиня?! Но не успел он еще договорить, а я уже поняла, что это правда, и это было – как будто щелкнул выключатель. Я представляла, как веду ее к туалетам, исследую языком, а она хохочет и садится сверху на бачок. Представляла, как засовываю в нее свои пальцы, горлышко пивной бутылки…
– Она же твоя подружка, – проговорила я, осознавая в тот же момент, как слова слетели с губ, насколько плаксиво и ужасно они прозвучали.
Он пожал плечами. Сказал, что позаботится о моем бойфренде. Сказал, что часто делал это ради нее – снимал ей девушек. Я была в шоке.
Е.М. развез нас всех по домам. Мой бойфренд жил ближе всех, слава богу. Потом мы направились к дому Джессики. Ее родителей то ли не было дома, то ли они спали, то ли им было наплевать – я так и не узнала. Она взяла меня за руку, и мы прошли в дверь как ни в чем не бывало. Ее приятель подождал, пока она помахала ему от входа, потом укатил. У нее была самая стройная, самая нежная шея из всех, что я видела. А губы мягче всех, что я когда-либо целовала.
Он сказал, что часто делал это ради нее – снимал ей девушек. Я была в шоке.
Вторник, 4 мая
Поздним утром зашла в магазинчик. Сицилийское солнце стояло уже высоко, побуждая прохожих искать тенистый уголок.
На полке выстроились фруктовые пирожные в разноцветных ярких обертках. Я потянулась, чтобы достать одно, но, даже если вставала на цыпочки, оно оказалось вне досягаемости. Ко мне сзади подошел мужчина.
– Вам помочь?
– Вы могли бы снять мне одну штучку? – попросила я.
– Это как сказать, – философски заметил он. – А вы для меня могли бы снять одну штучку?
Четверг, 6 мая
Мы поплыли морем в Хорватию, и я впервые за две недели купила газеты. Они полны тревожащих иллюстраций – таких, которые заставляют думать о политике, о войне, и о политике войны, и о том, как такое всегда происходило, вот только мы раньше этого никогда не видели. Как праведное негодование и бурная реакция порой кажутся плодами невежества, ибо как же можно было не догадываться, что это произойдет? Нам что, действительно нужны картинки, чтобы знать? Мы что, искренне гневаемся на правительства за то, что они поступают именно так, как должны были поступать (и мы ведь это знали!)?
И вот сидишь, думаешь, что, наверное, в жизни только одна вещь железно гарантирована (что она кончится), и одну вещь можно смело утверждать (что она приносит боль), а свобода и собственность – иллюзии, существующие только в воображении. И что более умные люди уже обдумывали такие мысли и отказывались от них. Так почему же я-то не прекратила до сих пор это хреновое философствование? Ой, смотрите, дама в полосатой шляпке выгуливает пуделя цвета шампанского!
Я не говорю, что к этим событиям надо легко относиться, но надеюсь на скорый душевный подъем на ниве сексуального терроризма. В смысле – на работе, когда вернусь домой. Это бы здорово пошло мне на пользу.
Пятница, 7 мая
Мелово-белые, яркие полдни. Последние несколько дней я гуляю с утра до вечера и слушаю музыку. Это помогает: все думают, что ты ничего не слышишь, если на голове наушники, поэтому никто не заговаривает с тобой. Это здорово. Я не слишком хорошо понимаю язык. Когда хочу услышать звуки внешнего мира, отключаю плеер, но наушники не снимаю. Много улыбаюсь. Мне улыбаются в ответ. Неужели повсюду в мире люди счастливее, чем у нас? Определенно, кажется.
Но я знаю, что это неправда. Я была в баре, разговаривала с мужчиной своего возраста. Он прошел через три войны еще до того, как ему исполнился двадцать один год.
– Почему мужчины так ужасно поступают по отношению друг к другу? – спросила я, наивная.
– По моему опыту судить – так все люди ужасные.
– Тогда почему мы такие?
– Мы не знаем, как быть другими.
И мы умолкли. Он допил свой стакан, улыбнулся, заметив мой путеводитель. Это была улыбка, которая говорила: «Ну, и куда ты хочешь отправиться? Ты же знаешь, что в твоей книжке этого места нет». Кстати, я вообще не больно-то много им пользуюсь, мне нравится выбрать направление и просто идти. Таким способом я набрела на еврейский квартал, опустошенный и покинутый целую вечность назад, похожий на позабытую декорацию к фильму. И вышла к кромке воды. Я и не думала, что она так близко… Его улыбка – она была такой понимающей, такой принимающей, я так и чувствовала волны доброжелательства, изливавшегося из него, смешанного с легкой жалостью ко мне.
Да… а может, он просто пытался подснять меня. У нас, девушек, за границей совершенно чудовищная репутация. Может быть, среди местных мужчин в последнее десятилетие распространяется памфлет о том, что мы, островитяночки, удавиться готовы за это дело?
Ну, то есть я-то как раз такая, но – йоу! Я на каникулах, подлиза! Так что сдай назад.
Суббота, 8 мая
Секс на отдыхе – лучший секс. Я занималась им повсюду: в Пуле, в Блэкпуле, в Ливерпуле…
Кто-то потом застилает за тебя постель, опустошает ведерко с использованными презервативами, даже подбирает с пола твои мокрые и попахивающие полотенца. Если людям на нижнем этаже всю ночь не дают спать звуки, несущиеся сверху, велика вероятность того, что они либо не поймут, кто именно в этом виноват, либо съедут следующим утром. Ну, либо ты отделаешься легким румянцем и идиотским хихиканьем – потому что на отдыхе, и только самый мерзкий мизантроп может отрицать право человека на здоровые и активные рекреационные упражнения!
Секс на отдыхе – лучший секс. Я занималась им повсюду: в Пуле, в Блэкпуле, в Ливерпуле…
А1 всегда вывозил меня на пляж, когда я была в расстроенных чувствах. Ему-то от этого никакого удовольствия: во все места залезает песок – наказание божие для столь брезгливого чистюли, как он, а еще он легко обгорает, и это означает, что большую часть времени приходится проводить на открытом воздухе, втирая крем от солнца в те участки его спины, до которых он не может дотянуться. Однажды мы пошли гулять, а он забыл намазать солнцезащитным лосьоном ступни ног, и они сверху обгорели. После этого он целую неделю не мог надеть ни носки, ни ботинки.
Но он делал это для меня, чтобы я могла перезарядить свои батарейки, как он всегда говорил. И еще он знал, что будет вознагражден за свое смирение Трахом Всемогущим в любом отеле, где мы остановимся на ночь.
А2 больше нравился процесс путешествия к месту назначения, чем сами каникулы. Он гнал и гнал машину, и мы, бывало, покрывали все пространство страны за неделю, останавливаясь, где придется. Если мы ночевали в горах Шотландии, можно было без опаски спорить на деньги, что через двадцать четыре часа мы окажемся в обветшалом пансионе в Девоне. Он еще любил фотографировать из окна едущей машины, что всегда меня смешило и заставляло хвататься за руль, когда он это делал.
Мы останавливались и позировали друг другу у заброшенных домов, забавных дорожных знаков и больших деревьев. Мы расстилали одеяла в рощах и занимались сексом, а мошкара атаковала его задницу. Я отсасывала у него в пятничной пробке, в банковский выходной по дороге на север.
Мне казалось, что в своих поездках мы ни разу не останавливались в одном и том же месте дважды. Пока однажды вечером не сняли номер в отеле какого-то захолустья у черта на рогах, привлеченные его чуть старомодной вывеской. Женщина на стойке регистрации приветствовала нас как старых знакомых. Мы останавливались там всего три ночи назад и напрочь об этом забыли.
Мы с А3 предпринимали совместную поездку лишь однажды, чтобы посмотреть пещеры. В кромешной тьме подземелья, в полной тишине, словно в центре земли, он впервые взял меня за руку. Трудно припомнить момент – что до, что после этого, – когда меня охватывал бы такой же трепет.
Мы с А4 поехали на пляжный уикенд практически в первую же неделю знакомства. Подружке его соседа по квартире захотелось мидий. Мы так их и не купили, зато объездили три пляжа в поисках рыбака, который бы ими торговал. Было очень жаркое утро. В первом месте, где мы остановились, вода стояла в мелком заливчике, и берег был похож скорее не на пляж, а на кучу раковин. Мы вошли в воду, такую же теплую, как воздух. Это было все равно, что принимать ванну из собственного пота. Поехали дальше.
Во второй деревне негде было припарковаться. Мы съехали с дороги и отправились посмотреть на пляж и воду. Мы тогда еще не освоились друг с другом, и у нас было не так-то много тем для разговора.
Третий пляж оказался замечательным, песчаным и пустынным. В этом месте мы часто бывали с А1. Поднимался ветер, и жара спадала. На много миль вокруг было открытое море, и оно накатывало на берег мощными волнами. А4 разделся до плавок. Я тогда благоговела перед его красотой и не могла глаз от него отвести. Он нырнул в прибой и радостно заплескался. Я подошла к кромке воды и тронула ее ногой. Ледяная! Я отскочила.
– Ты что, с ума сошел?! – завопила я, обращаясь к подпрыгивающей на волнах голове. – Раве тебе не холодно?