Тайный дневник девушки по вызову Жур Бель
– Правда?
– Вы же Луиза, правильно?
И так же мгновенно оно провалилось в преисподнюю.
– Э-э, нет…
Эта, с личиком как блин. Как, как они предпочли ее мне?!
– Ой, извините! – хихикнула собеседница. – Тогда, боюсь, вы не преуспели.
Я поблагодарила ее и нажала отбой.
Звонок от Доктора Калифорния, который гостит у своих родителей и хочет на следующей неделе подъехать, нанести мне визит. Полагаю, текущая ситуация подарила мне немного – по меньшей мере немного – свободного времени. И я непременно поеду на то празднование помолвки! Ничто не может утешить уязвленное эго лучше, чем алкоголь и флирт.
Так что меня не будет весь уикенд. Закон подлости: если сижу в городе без шансов удрать – дни будут потрясающе жаркими и солнечными, стоит же шаг ступить за пределы городской черты – будет бесконечно ливмя лить. А на мне при этом будут туфельки с открытым носком и белые брючки. Если в эти выходные будете страдать от скверной погоды, будьте уверены – это целиком и полностью моя вина!
Воскресенье, 13 июня
Преимущества секса с бывшим:
• Не испытаешь шока от его вида, когда он впервые обнажится. Та жуткая родинка окажется как раз там, где ты ее оставила.
• Не надо после свершившегося, смущаясь, спрашивать его координаты. Если их нет у тебя, это не случайность.
• Он знает, где у тебя кнопки, сколько их, как долго на них надо давить и как это следует делать: из стороны в сторону, вверх-вниз или небольшими кругами.
Одно из преимуществ секса с бывшим – не испытаешь шока от его вида. Та жуткая родинка окажется как раз там, где ты ее оставила.
И недостатки:
• Вероятно, существует серьезная причина тому, что вы больше не вместе, – очень веская причина.
• Один из вас непременно подумает, что это означает возобновление отношений.
• Совершенно никакой возможности рассказать об этом друзьям, не выставив себя при этом самой большой задницей в этом мире. В конце концов, им ведь пришлось жить с тобой после разрыва, так?
Черт! Собираюсь пойти немного побиться головой об стену. Вернусь позже, когда вобью в нее толику здравого смысла.
Понедельник, 14 июня
Итак, да. Секс. С тем, с кем честно решила больше никогда не иметь секса.
С Этим Парнем. С Этим мерзким Парнем!
Все еще пытаюсь разобраться. Полный кавардак. Он подвез меня до Лондона и теперь не хочет уезжать. Но я хотела бы заявить, что по крайней мере перед тем, как пьянящая фаза посткоитального блаженства кончилась и опустилась ужасная, ужасная завеса с титрами «о боже, нет, только не это снова!» – это было хорошо.
Лучше, чем хорошо! Он уселся мне на грудь и трахнул в рот, он брал меня сзади, и сверху, и снизу. Я улыбалась и раз даже спросила, как это он так здорово навострился владеть языком, думая, что, должно быть, какая-то гениальная подружка показывает ему теперь, что почем.
– Не знаю, – ответил он. – Я просто много об этом думал.
Я кончила – сильнее, раньше и дольше, чем обычно, и мгновенно подумала: «Если он никогда больше не скажет никакой глупости, я могла бы быть совершенно счастлива».
Итак, да. Секс. С тем, с кем честно решила больше никогда не иметь секса. С Этим Парнем.
Закон подлости номер два: он откроет рот и ляпнет какую-нибудь глупость в течение тридцати секунд после того, как об этом подумаешь. А снаружи лил дождь, так что у меня не было даже причины выйти из квартиры, погулять немного вокруг и вернуться, когда пройдет достаточно времени, чтобы он наверняка ушел.
Вторник, 15 июня
По отношению к сексу с бывшим «почему» не существует – только «как» (как долго это продлится, как скоро закончится, как быстро он от тебя смоется). Большинство моих бывших дружат, а большинство моих друзей – мои бывшие. Как правило, впоследствии я с ними не трахаюсь. Но есть один-два, которые выпали из обоймы. Обычно так бывает потому, что в наших отношениях было мало того, на чем стоит строить дружбу, – и это один из тех случаев.
Вчера, уезжая, он предложил подбросить меня на встречу. Слава богу, подумала я, это означает, что скоро он будет уже в дороге – надеюсь, чтобы никогда не возвращаться. Однако прежде чем мы смогли выйти, он спросил, есть ли у меня с собой деньги. У меня не было. Я обычно ношу с собой меньше мелочи, чем королева Великобритании, кроме тех случаев, когда возвращаюсь с работы. Он довез нас до банкомата, чтобы я могла снять деньги и отдать ему за купленные для меня помидоры.
NB: это вместо тех помидоров, которые у меня были дома и которые он сам и съел. Так что я заплатила за собственные помидоры дважды.
Я вышла из машины, покачав головой. Дошла до банкомата. Вынула из него хрустящую десятку – помидоры столько не стоили, но, возможно, он собирается начислить дополнительный сбор за мою собственную туалетную бумагу – и вернулась к машине. Сунула деньги ему в руку, закрыла дверцу, пошла дальше.
Через минуту – СМС: «Как раз заправляюсь, если тебя еще нужно куда-то подвозить. Вернись и подожди меня».
Я не ответила. Он позвонил. Спросил, надо ли меня подвезти. Да, если ты в состоянии вести себя как нормальный человек, сказала я. Описала, куда иду, сказала, что если он хочет меня везти, то может подобрать по дороге. Он снова перезвонил через минуту. Сказал, что уже в конце улицы и не видит меня. Это потому, что я продолжаю идти. Отключилась. Он снова перезвонил, спросил, где я. Описала улицу, по которой шла, здание, которое только что миновала, куда направляюсь. Отключилась.
Он послал еще одно СМС: «Это просто глупость! Я всю дорогу был в десяти метрах позади тебя. И, как всегда, я так и знал, что именно так и будет».
Минуту спустя его машина притормозила справа от меня. Я остановилась. Он наклонился и открыл пассажирскую дверцу.
– Только что получила твое СМС, – сказала я.
– И?.. – спросил он.
– Прощай.
Мне было хорошо, и я так усиленно улыбалась, что на глаза навернулись слезы.
Я решительно захлопнула дверцу и пошла дальше. Его машина некоторое время стояла, пока кто-то не просигналил, он проехал к следующей круговой развязке и исчез. Вот и все. Надела наушники. Песня была про то, как кто-то выходит за дверь. Мне было хорошо, и я так усиленно улыбалась, что на глаза навернулись слезы.
Среда, 16 июня
Вчера вечером раздался поздний звонок. Не с работы – у А1 наметилось что-то вроде кризиса, а его женщина куда-то подевалась. Он оставил четыре пропущенных звонка и бессмысленное сообщение. Когда я попыталась перезвонить, телефон сразу переключился на автоответчик. Ох уж эти мальчишки! Было поздно, но я сдалась на милость лондонской подземки и поехала к нему.
Маршрут метро между моим домом и домом А1 включает две пересадки. И я боялась в такое время пропустить последний поезд и застрять на «Эрлс Корт» с одной транспортной картой в кармане и без понятия, что делать дальше.
«Труба», что общепризнано, наиболее антиобщественный вид транспорта из всех до сих пор изобретенных. В автобусе можно оградить остальных от своих микробов, чихая им в затылок. В метро ты вынуждена делить дыхательное пространство с любым источником распространения воздушно-капельных инфекций отсюда и до Аксбриджа. Несмотря на то что утыкаешься носом в подмышку абсолютно незнакомым людям и смешиваешь больше вирусов, чем в романе Крайтона[90], – тебе все равно не позволено пялиться.
При нормальных обстоятельствах это было бы нетрудно. Городские жители – мастера Оценивающего Взгляда, человека успевают взвесить, обмерить и отвергнуть за краткий миг, на который он оказывается в поле зрения. Но когда ты заперт в грохочущей бочке на ухабистом пути до Доллис-Хилл, глазам буквально некуда деться. Приходится пялиться. Но это непозволительно. Вот почему так популярны газеты, они предоставляют тебе щит, за которым можно спрятаться, так же как и повод не держаться за поручень и спотыкаться, пробираясь через снежные сугробы экземпляров «Метро», загромождающие проход.
Ожидая поезд на Дистрикт-лайн, я сознавала, что кто-то на меня смотрит. Притворилась, что сверяю часы, и оглядела платформу снизу доверху. Какой-то моложавый мужчина в костюме. Возможно, просто праздно разглядывает всех, стоящих на платформе. Вполне справедливо. Я нуждаюсь в душе и сне и, вероятно, не заслуживаю второго взгляда.
Поезд прибыл. Я села. Мужчина уселся напротив меня. Это что, тот самый второй взгляд? Нет. Не обращай внимания. Я взглянула на его руку. Красивая, хорошо вылепленная. Очень привлекательная. Пристроила голову к боковому поручню.
Боковым зрением я видела, как он смотрел на меня еще пару раз. Определенно чаще, чем необходимо. Но хищником не выглядел. Вероятно, просто гадал, почему я не дома. Я сама все время проделываю такое с другими людьми. Может, поддатый. Кто же разъезжает в такое время в подземке в костюме – и трезвым?
Я подняла взгляд. Его голубые глаза смотрели на меня в упор. Непробиваемый. Я не смогла удержаться и ухмыльнулась, как деревенщина. Он и губой не дернул. Мы оба торопливо отвели взгляд.
«Ах, ты, – подумала я. – Дурочка мечтательная». Но тут уж ничего не поделаешь – если кто-то смотрит на меня, а я этого не ожидаю, я смеюсь. Должно быть, я показалась ему полной идиоткой.
Две станции спустя. Он снова повернулся ко мне. Я посмотрела на него. Улыбнулась. Показала язык.
И он рассмеялся. Снова смотрим в стороны.
Так вот тебе! Еще две станции. Оба нарочито смотрим в разные стороны. Совершенно неприличное избегание взгляда другого, на самом-то деле. Приближалась моя станция. Я потянулась. Видела, как он посмотрел на меня, но отказалась встречаться с ним глазами. Что он будет делать? Я могла бы помахать ему, выходя. Могла бы что-то сказать.
Встала. Поезд выскользнул из туннеля на станцию. Двери открылись. «Ну, давай, кивни хотя бы, – подумала я. Потом: – Пойди за мной, пойди за мной!» Ступила на платформу. «Нет, подожди, не надо!» Он не пошел. Просто какой-то поддатый тип в костюме, едущий домой. Поезд канул во мрак.
С А1, кстати, все было в порядке. Немного устал и поддался эмоциям, вот и все. Под чем я подразумеваю – надрался.
Суббота, 19 июня
Была с одной подругой, С., в клубе. Н. должен был встретиться с нами позже, но прислал сообщение, что опоздает. Мы стояли у стойки со своими напитками, хладнокровно избегая визуальных контактов и полностью игнорируя ужасную убогую музычку, которую наяривал диджей.
В нашем направлении, кренясь на сторону, двигался мужчина.
– Скажите, леди, – проговорил он, и я подумала, не рано ли еще для того, чтобы настолько надраться. – У моего друга, типа, день рождения, и он стоит во-он там… – он ткнул пальцем в сторону толпы разношерстных персонажей.
С. уже надевала свою вежливо улыбающуюся маску. Разве не очевидно, что мы не нарываемся на заигрывания?
Но заигрывание – это не то, что было на уме у молодого сквайра.
– И он интересовался, не покажете ли вы обе ему свои титьки?
Маска С. не шелохнулась.
– Извините, нет, – улыбнулась она вежливо, отворачиваясь к своему коктейлю. Я ухмыльнулась.
– Вы уверены, леди? У него ведь день рождения и все такое…
– Нет, – сказала я менее вежливо и отвернулась. Мы с С. заказали себе еще по порции. Н. сильно опаздывал. Мы пытались разговаривать, перекрикивая музыку, которая теперь стала намного громче, но не смогли, и только неопределенно улыбались друг другу. С. поигрывала пушистой бахромой своего, очень приятного на ощупь, джемпера.
Еще двое мужчин двинулись к нам. Мы только головы чуть повернули, давая понять, что заметили их. Это был все тот же молодой человек и с ним другой.
– Привет, леди, – произнес второй. Мне пришло в голову, что мужчины называют женщин «леди», только разыгрывая пародию на рыцарство. – У меня сегодня день рождения, я тут думал – может, вы покажете мне свои титьки? Пожалуйста!
Что ж. Этот по крайней мере сказал «пожалуйста». Маска С. осталась непроницаемой.
– Нет.
– Нет, – эхом повторила я.
– Вы уверены? – переспросил он, скроив фальшиво-умоляющую гримасу.
«Неужели это когда-нибудь срабатывает?» – задумалась я. Он ведь даже денег не предложил, ради всего святого! Получается, от женщин ожидают проститутского поведения забесплатно, и это считается достойной игрой, в то время как настоящие проститутки являются объектом насмешек и отвращения. Нельзя не удивиться.
Получается, от женщин ожидают проститутского поведения забесплатно, и это считается достойной игрой, в то время как настоящие проститутки являются объектом насмешек и отвращения.
– Нет! – произнес голос позади парней – и это был Н., на голову выше, чем любой из них. Они тут же испарились.
Н. развез меня и С. по домам. Она совсем юная, почти подросток с виду. На самом деле ей лет двадцать пять, но она играет восемнадцатилетнюю. В хорошем смысле слова.
Мы разговаривали о браке. Ей было любопытно узнать про Н., почему он до сих пор одинок. Спросила меня, хочу ли я когда-нибудь выйти замуж и завести детей. Я сказала – нет. Она сказала, что тоже не хочет.
– О, ты по-другому запоешь! – сказал ей Н. – Найдешь себе подходящего мужчину, и это просто случится само собой.
Она ощетинилась, но не стала с ним спорить.
– А что ж ты тогда думаешь о моем будущем? – спросила я у Н. – Старая дева?
Он глядел на дорогу. Тщательно взвешивал слова.
– Думаю, что ты выбрала собственный путь и не желаешь, чтобы кто-нибудь тебе мешал, – сказал он. – Ты ценишь свою свободу превыше всего прочего. Так что – да, я думаю, что это ты и получишь, если захочешь. Я не говорю, что ты никогда не передумаешь, но для этого понадобится исключительный мужчина, и все равно я думаю, что ты еще долго будешь хотеть только одиночества.
Воскресенье, 20 июня
Я валялась на кровати, читая. Зажужжал телефон. Доктор Калифорния.
– Конец улицы, ты сказала?
– Начало улицы.
На самом деле я никогда до конца не уверена, что из них что, но если он не видит нужный дом, то, вероятно, находится не в том конце.
Он постучал в дверь через минуту.
– Ну что, все-таки конец улицы?
Я усмехнулась. Его улыбка была приятнее, чем мне помнилось. У него была одна-единственная сумка. Старая голубая машина. Его брата, пояснил он. Я впустила его.
Он бросил сумку рядом с диваном. Ясно, подумала я. Надо было достать пару подушек и одеял. Не хотелось бы, чтобы он подумал, что я решила, что он будет спать со мной. Мы повернулись лицом друг к другу, ничего не говоря, только улыбаясь.
– Ну…
– Ну… Хочешь, прогуляемся?
– Давай прогуляемся.
Мы бродили несколько часов. Я даже не замечала времени, пока солнце не скрылось за деревьями. Он рассказывал о своей семье, о работе. Роскошный рот и не менее роскошные руки. Мы уселись на скамейку и смотрели, как округлые женщины выгуливают своих крошечных, еще более округлых собачек.
– Домой?
– Давай домой, – согласился он.
Я предложила приготовить ему что-нибудь.
– Честно говоря, я не настолько голоден, – отказался он. Я тоже не проголодалась. Он достал из своей сумки большую бутылку ликера. Похоже, для чего-то другого в ней оставалось не так много места. Мы уселись за стол в кухне с миской льда и прикончили бутылку.
Я опьянела, он тоже – но приятно, как в ту ночь, когда мы впервые были вместе. Когда бокалы и бутылка, наконец, опустели, я повела его в свою спальню. Мы целовались и ласкали друг друга через одежду.
– Твои груди в этой штуке выглядят великолепно, – проговорил он. – Можно тебя кое о чем попросить?
О чем угодно, чуть не сказала я.
– О чем?
– Можно, я отхлестаю их плетью? Через блузку, я имею в виду.
Я достала ему резиновую многохвостую плть. Он начал с легких шлепков. Я рассмеялась.
– Можно сильнее! – проговорила я. Он послушался. Стало больно. Это были не самые тяжкие побои, которые мне случалось терпеть, но зато самые веселые. Я, не переставая, смеялась. Он ничего не говорил, но тоже улыбался, и все это казалось таким смешным… Закончив, он отложил плеть и запустил руки мне под блузку.
– Ты вся горячая, – сказал он. Задрал блузку. Лифчика на мне не было. – Они такие розовые…
Он прижал меня к стене и отымел стоя. Потом мы рухнули в постель и почти немедленно отключились.
Понедельник, 21 июня
Меня разбудил телефон. Я была как в тумане и ответила, не посмотрев, кто звонит.
– Алло?..
– Привет. – Это был Этот Парень. Я поежилась. Надо было повесить трубку. Не повесила. – Ты где? – спросил он.
– Дома. – Врать смысла не было. И времени подумать – тоже. – А ты где?
– Возле твоего дома.
– Ой!..
Я положила телефон. Потянулась, мягко растормошила спавшего рядом со мной мужчину.
– М-м, у меня там внизу гость нарисовался, – сообщила я.
Должно быть, он уловил что-то в моем голосе.
– Кто это?
– Мой бывший. – По лицу его пробежала гримаса. Он спросил, что я собираюсь делать.
– Открыть дверь, полагаю.
Он сказал, что я не обязана. Что я могу позвонить в полицию. Я ответила, что сама знаю. Мы оделись. Он спустился в кухню. Я открыла дверь.
Там стоял Этот Парень. В шортах и футболке. Его машина была припаркована напротив. На улице было тихо. Он спросил, можно ли ему войти. Я впустила.
Он кивнул Д.К., войдя в кухню. Я представила их друг другу. Спросила, не хочет ли кто-нибудь чаю или позавтракать. Они сказали – хотят. Я включила радио. Все шло как-то чересчур спокойно. Я повернулась к плите и омлету, положила под гриль хлеб, чтобы сделать тосты. Завела светский разговор: о погоде (приятная), о той чуши, которую говорят по радио, о новостях (удручающие). Разложила еду и поставила перед ними тарелки одинакового размера.
Этот Парень сразу принялся за еду, наклонив голову над тарелкой. Странно было видеть его сидящим за столом – после всех этих месяцев!
– А ты что, яйца не будешь? – спросил Д.К.
– Только кусочек тоста, – ответила я.
– Несерьезное топливо, – сказал он, улыбнулся и стал есть. Оба молчали. Я не могла сидеть, только ходила туда-сюда перед раковиной, грызя корочку. Этот Парень разделался с едой быстро и попросил разрешения воспользоваться туалетом. Я разрешила. Ему раньше никогда не приходилось спрашивать.
Когда он вышел из кухни, Д.К. повернулся ко мне и прошептал:
– Почему ты мне о нем не сказала?
– Была уверена, что рассказывать нечего, – шепнула я в ответ. – Несколько месяцев его не видела.
Этот Парень вернулся. Спросил, может ли он поговорить со мной. Я сказала – может. Мы стояли там, в кухне, молчали, Д.К. смотрел на нас. Этот Парень спросил, может ли он поговорить со мной в моей комнате. Я сказала – да. Мы поднялись по лестнице. Я оставила дверь открытой. Он сел на кровать, жестом пригласил меня сесть рядом. Я села. Я знала, что с кухни нас можно услышать.
– Я должен задать тебе один вопрос и хочу, чтобы ты ответила честно, – начал он.
Я ощетинилась. Какое он имеет право о чем-то меня спрашивать? И когда это я не говорила ему правды?!
– Ну? – сказала я.
– Ты спишь с этим человеком?
– Да.
– Он спал здесь прошлой ночью?
– Да, – ответила я, и мне пришло в голову, что надо бы поинтересоваться, давно ли Этот Парень торчит снаружи.
– Не могу поверить, что ты могла так со мной поступить! – проговорил он.
Я чего-то не понимаю. Я что, должна была вести ради него учет своим любовникам? Мне до сих пор полагается отвечать ему, волноваться, что он обо мне подумает, вообще волноваться из-за того, что кто-то обо мне что-то думает? Я попросила его уйти.
Он был спокоен. Странно спокоен. Обычно Этот Парень суетлив и многословен, но сейчас он молчалив и собран. Он сказал, что провожать его не надо, но я настояла на том, чтобы проводить его вниз. К двери. Из двери. Вышла на улицу следом за ним и захлопнула дверь. Д.К. по-прежнему оставался в кухне. Услышала, как за моей спиной щелкнул замок. Ключей у меня не было. Что бы Этот Парень ни задумал, я не позволю ему сделать это с незнакомым человеком. Ему придется сделать это со мной.
Этот Парень все понял. Он обернулся, румянец вернулся на его щеки.
– Я должен с ним поговорить, – сказал он с внезапной настойчивостью.
– Нет, – сказала я и скрестила руки на груди.
– Я должен поговорить с ним, – повторил Этот Парень. – Пусть он тебя забирает, я только хочу, чтобы он знал, что… что он у меня отобрал.
– Он ничего не отбирал. Он даже не знает, кто ты. Да и зачем ему? Ты позволил мне уйти. Дважды.
Этот Парень попросил пустить его в дом. Я отказалась. Он снова попросил, несколько раз, я отказалась.
Я знала, что не в его правилах бить женщин, но не полагалась на это и только гадала, скоро ли он сломается. Появились кое-какие прохожие, двигаясь по улице в обоих направлениях по обычным утренним делам. Я рассчитывала, что это спасет меня. Если надо будет спасаться.
Этот Парень явно понял, что просьбы впустить ни к чему не приведут.
– Ну, давай, – ныл он. – Он довольно большой мальчик. Вполне может сам о себе позаботиться.
– Ты его не тронешь? – спросила я.
– Я его не трону.
– Лгун!
Я видела, что руки у него скрещены, но кулаки все сжимались и разжимались, снова и снова, костяшки белели, потом розовели, потом опять белели.
Мы стояли. Он смотрел на меня.
– Садись в свою машину и уезжай, – велела я.
Я знала, что не в его правилах бить женщин, но не полагалась на это и только гадала, скоро ли он сломается.
Он не двинулся с места. Я повторила. Он пошел. Я шла за ним до ворот. Смотрела, как он садился в машину. Он не сразу вставил ключ в зажигание. Я подождала, пока он отъедет. Вернулась к двери и постучала. Д.К. впустил меня. Мы поднялись в мою комнату и трахнулись.
Вторник, 22 июня
Утром Д.К. уехал. Ему нужно было обратно на юг. Я улыбалась и заправляла постель, пока он собирал свои скудные пожитки. Я не знала, увидимся ли мы снова, синяки поперек моей груди были уже слабыми, но могли продержаться дольше, чем мы с ним были вместе. Я не знала и не хотела об этом думать.
На углу стояла машина, я видела ее из окна, и он тоже это знал. Этот Парень. Я проводила Д.К. до его машины и махала ему до конца улицы, вернулась в дом, заперев за собой дверь. Зазвонил телефон. Я не ответила.
Несколько минут спустя он снова зазвонил.
– Алло, – произнесла я.
– Можно, я зайду? – спросил Этот Парень.
Я сказала – нет, я встречу его на улице. Закрыла за собой дверь, заперла и сунула ключ в карман. Взяла в руку мобильник, просто на всякий случай. Он выбрался из машины и встретил меня у ворот. Снова попросил впустить его в дом. Я отказала. Сказала, что будем разговаривать в его машине или не будем вообще. Он предпринял еще одну попытку, понял, что я не поддамся, и мы вместе пошли туда, где он припарковался.
Я села на пассажирское место и полуприкрыла дверь.
– Прости меня, я знаю, что очень многое делал неправильно, мне так жаль, очень-очень жаль, – проговорил он.
Глаза у него покраснели, а плечи ссутулились. Меня пронзила нежность. Однако я ничего не сказала. Он продолжал извиняться. Плакал. Я его не останавливала. Я думала обо всех тех моментах, когда мы были вместе, и он не извинялся, и это разрывало мне сердце – или же о тех немногих, когда извинялся, и я спешила утешить его и уверить, что это вовсе не его вина.
Никаких утешений на этот раз. Я просто позволила ему выговориться.
На это было тяжело смотреть. Я понимала, что в моих силах прекратить эту сцену, покончить с его мучениями. Я понимала, что могу сделать следующие десять минут легче для нас обоих – может быть, даже следующие десять дней, если повезет, пока мы снова не поругаемся. Надо только сказать, что приму его обратно. Но я понимала и то, что за каждым углом нас всегда будет подстерегать ссора. И что бы он ни говорил – люди просто так не меняются. Не то что не могут измениться – никто не меняется за одну ночь, а с меня хватит.
Он продолжал извиняться. Плакал. Меня пронзила нежность.
Это-то я ему и сказала. Просто прошептала, что с меня хватит. Он всхлипнул, но упрашивать перестал.
Вот теперь действительно всё, подумала я. Подумала о том, что говорил Н. в машине. Обрекаю ли я себя на судьбу, которую сама избрала? Был ли это последний шанс – не только для него, но и для меня – навсегда?
– Я так тебя любил! – проговорил он, наконец.
– И я тебя любила, – эхом повторила я. Понимая, что это действительно был последний раз. И понимая, что он это понимает.
Четверг, 24 июня
Только что вернулась из качалки, вспотевшая и усталая. Включила чайник – скорее по привычке, чем потому что хотелось горячего. Опять же, говорят ведь, что надо пить чай, когда тебе жарко.
Зажужжал телефон на кухонной стойке. Я бросила взгляд на экран. Это была менеджер.
Я с минуту подумала, почти дала ему переключиться на голосовую почту. Не дала. Ответила.
– Дорогая. Есть заказ на два часа…
Я что, ослышалась?
– Ах, да-да! – Недели молчания – а теперь, откуда ни возьмись, заказ?! – Как поживаешь?
– Хорошо, милая, хорошо. Я тебя что, разбудила?
– Только что из качалки, – сообщила я. Она меня похвалила.
– Надо держать себя в форме, – проворковала и быстро перешла к делу: – Послушай, этот джентльмен, он остановился в «Кларидже», просил тебя приехать в десять часов.
Двухчасовой заказ с дорогой и всеми услугами. При почасовой оплате по высшему разряду мы запрашиваем небольшие суммы за дополнительные требования.
Я прикусила губу. Дареная лошадка, зубы и все такое. Но я уже сказала А3, что встречусь с ним позже в пабе. И я сто лет не делала эпиляцию. Одна только стрижка газона на лобке заняла бы час. И я устала, и еще не поела, и тысяча других причин.
– Извини, боюсь, что не смогу. Я уверена, что кто-то из других девушек обрадуется этому заказу, – мягко предположила я.
– Ему понравился твой профиль, он хочет именно тебя, дорогая. Я могу пойти на небольшую неправду – но не на большую ложь, прислав ему вместо тебя другую.
Боже ты мой! Неслыханная честность для мадам! Может, я просто ее недооценивала, в конце концов?
Мой голос окреп.
– Я бы очень хотела, но, увы – у меня другие планы, – проговорила я.
Я могла бы успеть – едва-едва. Деньги бы мне не повредили. Но я не хотела. А3 меня будет ждать, и я не могла себе представить лучшего времяпрепровождения, чем позволять ему допивать из своего стакана и выслушивать его занудство по поводу работы.
– Ладно, дорогая, – пропела она. – Ты всегда такая забавная! Я тебе скоро позвоню, ладно?
– Ладно. Спокойной ночи!
Суббота, 26 июня