Юлия Карамзин Николай

Глава 16

Деньги пересчитывали на лавочке в чахлом и пыльном скверике у проезжей части. Сергей приехал в черно-красном кожаном мотоциклетном костюме. «Совсем как ковбой Мальборо, – подумал Ващенко, – или как его там?»

– Неудачное вы место выбрали, – с опаской сказал он, чуть приподняв крышку кейса и то и дело оглядываясь.

– Место нормальное, – уверил его Сергей. – Не в первый раз.

Он подставил рюкзак.

– Сыпьте! Ващенко опешил.

– Погодите. Тут деньги, – произнес он как человек, знающий им цену, – и большие. Надо пересчитать, все чин чином.

Сергей махнул рукой.

– Чего считать? Стодолларовая бумажка весит один грамм. Сто евро – примерно столько же. Полтора миллиона – пятнадцать килограмм. Плюс вес рюкзака четыреста грамм. Всего должно быть пятнадцать килограмм четыреста грамм. Ващенко смотрел на него во все глаза.

– Скорее, скорее, я опаздываю! – поторопил его Сергей.

Выждав, чтобы не было прохожих, тот бережно пересыпал деньги из дипломата в рюкзак. Почему-то у него возникло ощущение, что он бросает пачки в мусоропровод.

– Однажды в банке, – стал рассказывать Ващенко, чтобы отвлечься от тягостных предчувствий, – мне дали деньги в упаковке. Операционистка на моих глазах рвала склейки и считала купюры на машинке. Потом упаковывала заново. И все равно одного листа я в итоге недосчитался. Вот как они так делают?

Лобенко его не слушал. Он взвесил рюкзак на карманном безмене.

– Ну вот, как в аптеке! – весело воскликнул он. – Пятнадцать килограмм четыреста грамм. А ты боялся!

Он хлопнул Ващенко по плечу и небрежно закрепил рюкзак на заднем сиденье. За его действиями хищника, ухватившего добычу, Ващенко наблюдал с ужасом жертвы ограбления.

– Сергей, расписку напиши, пожалуйста! – попросил он вдруг ослабевшим голосом.

– Вот еще! – отмахнулся тот. – Расписку я апостолу Петру буду писать у святого престола. До встречи в эфире, камрад! – пошутил он.

Ващенко почувствовал слабость в ногах. Лихо вскочив на мотоцикл, Лобенко газанул с места. Но не успел он отъехать, как рюкзак свалился на асфальт. Ващенко стремглав кинулся к нему.

– Ты что?! Так рисковать! На открытом месте! Это же Москва, епт! Дадут по башке, рюкзак схватят – и ходу!

Глаза его бегали по сторонам, перескакивая с проезжающих мимо автомобилей на редких пешеходов поодаль. Казалось, они вращаются вокруг головы.

– Не боись, старичок! – успокоил его Сергей. – У нас это в порядке вещей. На мне же не написано: «Внимание, везу много денег!». Кстати, на этом самом месте я от Березы по тридцать килограммов купюр брал. Извини, домой не могу пригласить, у меня там шлюха сидит.

Он примотал рюкзак покрепче, накрыл сеткой, и вскоре гул его мотоцикла растворился в общем шуме проезжей части. Ващенко стоял ошеломленный, потом достал из кармана телефон и стал тыкать в кнопки дрожащими пальцами.

Глава 17

В Киев Лобенко, Клара и Ващенко поехали поездом. Сергей на всякий случай захватил собственную цифровую камеру. В купе больше молчали. Сергей читал местные газеты, которые покупал на станциях. Иногда уходил в тамбур курить. Смотрел в окно на заснеженные украинские поля, покинутые много лет назад. Сейчас их поливал дождь.

В Киеве на вокзале назойливо лезли в глаза плакаты противоборствующих сторон. На «оранжевых» было написано: «Так!», «Ющенко – в президенты!» и еще что-то. На «бело-голубых» – портрет Януковича и надпись: «Виктор, мы тебе верим!». Под портретом нарисовано сердце, но без стрелы.

Сергей проследил, чтобы из багажного вагона аккуратно выгрузили его мотоцикл, захваченный из Москвы. Со старым другом он не собирался расставаться и в командировке – не устоял перед соблазном погонять по киевским улицам.

– Осторожнее, краску не поцарапайте! – командовал он носильщикам.

Москвичей встречали украинские товарищи. Первым протянул руку лысоватый полноватый человек лет тридцати пяти.

– Игнат Лазарук, – представился он, – координатор команды Виктора Федоровича.

– Лобенко, – назвался Сергей, – телекиллер. Лазарук расплылся в приветливой улыбке.

– Счастлив знакомству! – Он подхватил Кларин чемодан. – Пойдемте к автобусу, поедем сразу на телевидение.

За ними прислали «РАФ», у которого, как у «скорой», откидывался весь зад, поэтому мотоцикл разместился без затруднений. Дорогой Игнат Лазарук и Владимир Ващенко рассказывали, где собирается народ, какие средства агитации применяют они и какие – противники. Сопоставляли результаты предварительных опросов.

Сергей наклонился к Кларе.

– Как тебе Киев? – спросил он. Клара оторвалась от окна.

– Честно? – спросила она.

– Да.

– Первое впечатление – постсоветское говно, – заявила Клара без оглядки на присутствующих. – Я мечтаю о Милане или Риме. Заработать бы кучу денег и уехать туда. Завела бы маленькую белую собачку и гуляла каждый вечер у фонтана Треви.

Сергей хмыкнул. Киевляне замолчали и переглянулись.

Глава 18

Коридоры телестудии бурлили. Слышались возгласы: «Лобенко из Москвы приехал!» Сергей то и дело останавливался, чтобы дать автограф.

Команда собралась в совещательной комнате. Клара накинулась на опоздавшего Сергея.

– Где ты ходишь, бля? Работаешь или нет? Не упускаешь случая покрасоваться. Тут важные вещи обсуждаются.

Координатор Лазарук, тот самый, что встретил гостей на вокзале, излагал свою позицию.

– Нужно бить по главному зверю. Чего нам размениваться на мелочи? Он хочет разорвать славянские связи, утащить Украину под Запад. Его поддерживают УНА-УНСО и прочие бандеровцы. Он и сам с Бандеровщины.

Лобенко проникся патетикой Лазарука.

– Вот и надо показать их звериные рожи, – сказал он. – Дать кадры, как они забрасывают камнями российское консульство во Львове. Надо выступить не против него лично, а против «оранжевой» чумы. Делать исторические параллели. Вспомнить, что Гитлер пришел к власти тоже мирно, но с выкручиванием рук.

– Сравнение с Гитлером – это хорошо, – поддержал Ващенко.

За жесткостью его фразы чувствовалась внутренняя убежденность.

– И одновременно создать положительный образ нашего кандидата, – сказал кто-то.

– Никаких образов! – отрезал Лобенко. – Вашего в фильме вообще не будет. Он внешне сильно проигрывает противнику, а братание с нашим президентом обаяния ему не прибавило – видно, как он перед ним заискивает.

В комнате недовольно зашумели: «Да как он смеет! Кто он такой? Его подрядили работать на нас! Мы ему деньги заплатили!»

К Лобенко подошла услужливая женщина с подносом.

– Сергей Иванович, чай или кофе?

– Чай, пожалуйста.

Она поставила перед ним чашку с бумажным пакетиком внутри. Лобенко заглянул в чашку и скривился.

– Зеленого нет?

– Нет, – с сожалением ответила женщина.

Московская мода заваривать прелое сено сюда еще не добралась. Лобенко отхлебнул чаю и поднял руку ладонью вперед.

– Нужно бить по окружению! – заявил он. – По Юлии в первую очередь. Она метит в премьер-министры. Этот пост станет ключевым, если Рада примет изменения в конституции.

– Не примет, – возразил Лазарук. – Изменение конституции – блеф, чтобы насолить Кучме.

– Примем априори, – невозмутимо продолжал Лобенко, – Юлия – воровка. Она связана с газовыми махинациями, продает оружие в третьи страны. Советские ракетные комплексы доходят до международных террористов. Западу следует задуматься, кому он дает деньги на выборы. Финансирование Ющенко идет через Жванию. Мы свяжем его с грузинским братом-премьером, потом – с Мишей, «революцией роз» и натовскими базами.

Допив залпом остывший чай, он резко встал.

– Едем на Майдан!

– Там разгорится ближе к ночи, – возразил Лазарук.

– Немедленно! – сказал Лобенко. – Дайте мне серьезную камеру и оператора, у которого руки не дрожат.

Через минуту Лобенко уже шел по коридору к выходу. Ващенко и Лазарук семенили сзади, едва поспевая.

– Стенд-апы будем делать? – спросил он на ходу.

Те переглянулись.

– В зависимости от художественной задачи, – осторожно ответил Лазарук.

– Застолбите нам цифровую монтажную, – потребовала Клара. – Кассеты для съемок должны быть новые, а не писанные.

Съемочная группа выехала на Майдан на микроавтобусе, Сергей – на мотоцикле.

Глава 19

Вопреки ожиданию, в первый день Лобенко не нашел на Майдане ничего такого, чего бы он не видел раньше по телевизору. На Крещатике между зданиями сталинской архитектуры стояли палатки «оранжевых». Среди них встречались и новые, из яркой синтетической ткани, и старые брезентовые, армейского образца. Здесь жили, ели, ночевали сторонники Ющенко. К полевым кухням выстроились очереди революционеров. Большая сцена, за которой раскинулся экран, еще пустовала.

Сергей начал с интервью, которые брал у простых людей. Его интересовало, кто «за» и кто «против». Клара работала со второй камерой, непрерывно матеря киевского оператора. Их дуэт функционировал слаженно, как и всегда, когда они нацеливались на добротную коммерческую работу.

Ближе к вечеру появился Ващенко.

– Работаете? – задал он дежурный вопрос. Сергей не удостоил его ответом. Перед ним как раз высказывался живописный карпатский дед в бороде и усах. Он говорил с сильным «западенским» акцентом, отчего половину слов было не разобрать. «Бандеровец, наверное, в прошлом, – с неприязнью подумал про деда Сергей. – Сидел в яме со „шмайсером“, а по ночам вылезал на разбои».

Когда дед закончил, Ващенко, помявшись, продолжил:

– Я как бы и за культурную программу отвечаю.

Сергей не преминул уколоть:

– «Как бы» – это как? В натуре типа? Ващенко пропустил шпильку мимо ушей.

– Хочу познакомить вас с одной нашей тоже знаменитостью – певицей Джульеттой. Слышали, наверное? Наша суперстар.

– Нет, не слышали, – нагрубила Клара.

– Она у нас выдвигается на «Евровидение». Я ее продюсер, – с гордостью сообщил Ващенко.

Сергей заинтересовался, а Клара запротестовала.

– Какая, на хрен, Джульетта? – попыталась она переломить ситуацию. – Сейчас уйдем с Майдана, а тут самое интересное начнется.

– Ты можешь остаться, – ухмыльнулся Сергей.

– Если ты поедешь, то и я! – отрезала Клара.

– Расспросим Джульетту, как она относится к президентским выборам, – резюмировал Сергей. – Кто сердцу красавицы ближе? У нас в запасниках нет мнения деятелей культуры.

– Деятеля культуры! – нарочно исковеркав слово, фыркнула Клара.

В ее тоне послышался ясный намек на то, чем «деятеля» занимаются на самом деле.

– Айда! – крикнула она операторам.

Глава 20

Джульетта на студии записывала клип новой песни. Костюм ее состоял из голого тела вперемежку с меховыми лохмотьями и ленточками. Вокруг стояли осветительные приборы, камера двигалась по рельсам. Режиссер, патлатый мужчина средних лет с изрядной плешью, проевшей кудрявую шевелюру, сидел в кресле перед монитором. Завидев вошедшего Ващенко в окружении москвичей, режиссер прервал съемку, подобострастно поднялся.

Джульетта окинула рентгеновским взглядом Ващенко, Лобенко и Клару и демонстративно направилась к ним. Делая вид, что целует Ващенко, она едва коснулась щекой его щеки, чтобы не смазать помаду. Лобенко же, наоборот, подставила щеку. Сергею ничего не оставалось, как чмокнуть, хотя ему и не понравилась бесцеремонность певицы. Клара накуксилась бабой-ягой.

– Мы не знакомы! – срезала она Джульетту.

Но та и не интересовалась женщинами.

– Как я тебе сегодня нравлюсь? – спросила она у Ващенко.

– Потрясающе! – гордо улыбнулся он. Ващенко подмигнул Сергею: вот, мол, какой я обладаю кадрой.

– Особенно юбочка, – продолжал он. – Уверен, никто не останется равнодушным.

Джульетта была в мини, и ее стройные ноги выставлялись на всеобщее обозрение.

– Когда я училась в школе, – сказала она, – меня однажды вызвала директриса и спросила: «Почему ты ходишь в коротком платье?» Знаешь, что я ответила?

Джульетта говорила так, чтобы произвести впечатление на Лобенко с Кларой.

– Что? – подыграл ей Ващенко.

– Я хожу в коротком платье, потому что я молодая!

Джульетта ждала одобрительного смеха, а наткнулась на насмешливый, раздевающий взгляд Сергея.

– А еще выше можете? – спросил он.

– Что?

– Юбочку.

Джульетта чуть приподняла.

– Еще!

Она подняла еще. Стали видны штанишки колготок.

– Еще! – требовал Лобенко.

– Больше не могу, – по-простому сказала Джульетта, – трусы будут видны. Кстати, «Еще!» – это такая газета для очень озабоченных.

Она повернулась к Ващенко.

– Володя, кто это нарисовался?

– Коллеги с телевидения из Москвы.

– Видна птица по полету, – резюмировала Джульетта. – Девки у москалей страшненькие.

Шпилька адресовалась Кларе. Та задохнулась от ярости.

– Вы тот самый знаменитый Лобенко из Москвы? – подкрался патлатый режиссер к Сергею.

– Так точно.

Джульетта не перенесла, что от нее уходит внимание. Она плюхнулась в режиссерское кресло, эффектно закинула нога на ногу.

– Иван, отмотай видео! – велела она. – Хочу посмотреть, чего ты там наснимал.

Режиссер оставил Лобенко и послушно склонился над монитором. Джульетте не понравилось то, что она там увидела.

– Халтура! Безобразие! – возмутилась она. – Иван!

– Почему? – обиделся тот.

– Тебе Ващенко платит деньги! Изволь пораскинуть мозгами. Изображение должно говорить. Должно быть ясно, на кого я гляжу – на жениха или на колбасу. Сегодня будешь снимать со своими остолопами до потери пульса. Кстати, когда снимаем сцену с розами?

– Она пока не готова – бутафор не успел сделать розы.

– Бездельник ты и твой мастер! Будете еще тянуть бодягу и халтурить, скажу Володе, чтобы послал вас к чертовой матери. Понял?

– Понял, – едва сдержался Иван. Джульетта обернулась к москвичам.

– Как вам? – спросила она.

– Ничего, – ответил Сергей, желая поддержать режиссера, который, казалось, готов был расплакаться.

– «Ничего» бывает женская фигура, – отрезала Джульетта. – Отвечай честно, без вранья. Хотя дуракам и начальству полработы не показывают.

– Все это ужасно! – вырвалось у Клары.

– И в чем ужас? – посуровела Джульетта.

– Милочка, словами не выразишь – гармония провинциальности.

– Клара! – оборвал ее Сергей. Он уже положил глаз на Джульетту.

– К какой категории ты относишь меня? – спросил Сергей.

– Если я тебе показываю полработы, значит, ты не дурак и не начальник, а некто третий.

– К сожалению, третий часто бывает лишним.

– Ты из других, из не лишних. Пойдем отойдем, – предложила она. – Ребята, готовьте следующую сцену!

У кулис Джульетта закурила.

– Надоело! – пожаловалась она. – Без меня допереть не могут, совсем поглупели. Разве с ними выдашь качество?

– По-моему, качество есть.

– Не то все, не то! Сейчас мало петь, голос – не главное. Это раньше ходили на голоса. Теперь ходят на зрелища. Нужна феерия, сказка, пьеса! Понял?

Лобенко кивнул.

– Ты чего в Киеве? – резко сменила тему она.

– Делаю кино против Ющенко. Джульетта поперхнулась дымом.

– Ты не перепутал? Не против Януковича?

– Нет, против Ющенко.

– Я бы с тобой курить не пошла, если бы знала, что ты за Януковича.

Сергей пожал плечами.

– Большие бабки тебе заплатили, – сделала вывод Джульетта.

Зашвырнув окурок подальше, взглянула на Лобенко и приняла решение.

– Давай уедем отсюда?

Сергей на мгновение смутился, но тут же овладел собой. Джульетта прижалась к нему горячим боком. Кровь ударила ему в голову.

– Давай, – согласился он.

– Иди к выходу, – велела она. – Я переоденусь и нагоню.

Сергей маневрировал к дверям, размышляя о том, почему она решила, что может им командовать. Ведь это он должен был бы ей сказать: «Жди меня там-то, я нагоню».

Его догнал Иван.

– Сергей, простите, вам случайно для съемок второй режиссер не нужен?

– Может быть.

– Я, в принципе, свободен, кроме Джульетты. Сергей нашел взглядом Клару. Она выговаривала видеооператору, снимавшему клип.

– И чего ты в монитор глядишь, когда снимаешь? Почему не в глазок? Оператору к очку надо прилипнуть, то есть к окуляру. Педерасты темные!

– Ладно, – согласился он, желая отвязаться.

Глава 21

У Джульетты тоже оказался мотоцикл, он стоял за студией. На нем она и подъехала к заждавшемуся Сергею.