Любовь без репетиции Ребер Тина

– Зачем она тебе? – Я сдвинула куртку, чтобы достать ее.

– Потому что теперь ты разозлила меня всерьез. – Райан выхватил сумочку, рванул молнию. Затем извлек карточку и изучил. – Вот это, – он поднял кредитку, – теперь мое. Для тебя она не существует. – Он посмотрел на другую, нашу общую, и затолкал обратно в кармашек.

– Стой, погоди…

Он вытащил из заднего кармана джинсов бумажник и спрятал мою кредитку:

– Хрен ты ее получишь даже на бензин для твоей гребаной тачки. С этого момента ты будешь пользоваться только нашей карточкой.

Он вел себя как шут гороховый. Я протянула руку:

– Ну же. Отдай.

Райан затолкал бумажник в карман и уставился на меня:

– Ты хочешь носить это кольцо?

– Что? – Я взглянула на руку.

– Ты хочешь быть моей женой? Да или нет?

Теперь он меня пугал.

– Конечно, я хочу быть твоей женой, но…

– Никаких «но». Да или нет, Тарин?

Я расправила плечи:

– Да.

– Да – что?

«Тьфу ты господи!»

– Да, я хочу быть твоей женой.

– Отлично. Тогда хорош придуриваться. Поняла?

– Райан, ты же знаешь, что я…

– Ты поняла? – повысил он голос. – Я больше не играю в эту игру, Тар. Вся эта хрень обеспечивает, мать его, особый стиль жизни, а потому будь добра соответствовать. Яего обеспечиваю. Язабочусь о моем достоянии. И если ты только дернешься к моему бумажнику и попытаешься забрать свою карточку, то, помоги мне Бог, я свяжу тебя к чертовой бабушке, запру в гребаном номере и запущу по кругу «Ганз энд роузес».

Я хапнула воздух. Он применил грязный прием.

– Ты не посмеешь…

– Да неужели? Попробуй сунься.

– Ты не заберешь мою кре…

– Да что ты говоришь? Добро пожаловать в джунгли, деточка. Снова и снова. Ты этого хочешь?

Я тронула разбитую губу и скривилась.

– Нет.

– Отлично, а теперь, когда мы это уладили, расскажи-ка мне, как началась вся эта хренотень.

– Я больше не сплю?

Райан нахмурился. Я села на край постели.

– Когда я вышла из отеля, большой толпы не было.

– И?

– И… Когда вернулась, там уже крутились сотни. Полиция не пускала меня без документов. Я попыталась подобраться к входу и нечаянно наступила какой-то девице на палец.

Райан вытаращился на меня, не веря своим ушам.

– Палец? Все это… – Он неопределенно взмахнул рукой. – Все началось из-за того, что ты ненароком наступила кому-то на ногу?

Я снова кивнула с ужасом сознавая, как дико это звучало.

– Я пробовала тебе позвонить. – Мне оставалось надеяться, что мой глупый и затравленный вид в достаточной мере показывал, как я раскаиваюсь. – Я пыталась просочиться – тут-то все и случилось. Какие-то девицы узнали меня и попросили автограф, а потом кому-то вздумалось фотографировать, а дальше я наступила на чью-то ногу. Хотела извиниться, но та девица толкнула меня, а я – следующую, стоявшую сзади… Ну, они толкались, а я отвечала. – (Райан явно развеселился.) – Ничего смешного.

Он прикрыл рот ладонью:

– Я не смеюсь. Но рад, что ты защищалась.

Я предпочла не отвечать. Оборона завершилась фиаско.

– Ну, так, может быть, ты все-таки объяснишь, что и как я от тебя терплю, или мы раскидаем еще пару-другую туфель?

Я отвернулась и проворчала:

– Первую бросил ты.

Райан был несгибаем.

– Да, бросил. Потому что ты не хотела отвечать.

– Ладно, будь по-твоему. Хочешь услышать? Твоя пиарщица, твой менеджер презирают меня – это очевидный факт. Единственный, кто держится любезно, – это Аарон – и то, думаю, ради твоего удовольствия. Я знаю, что все они уверены, будто я нарочно забеременела.

Я швырнула в чемодан вторую туфлю, на сей раз аккуратнее.

– Тарин, мелкая злонамеренная соблазнительница, хочет изловить тебя в силки и украсть твои миллионы. – Я тяжело вздохнула.

– Милая, нам обоим известно, как ты забеременела, – мягко произнес Райан. – Мы, может быть, и не планировали этого, но умысла не было никакого. И мы рисковали оба. К тому же если бы я не хотел детей, то с первого дня надевал бы резинку.

Он поставил меня в тупик.

– На самом деле меня всегда это удивляло.

– Что именно? – вскинул брови Райан.

– То, что ты не предохранялся в первый раз.

Он застенчиво рассмеялся, как будто над чем-то своим, и посмотрел мне прямо в глаза:

– Тар, с того момента, как я вломился в твой паб, мне стало ясно, что ты единственная и неповторимая. Наверное, я влюбился, когда ты смывала грязь с моих ссадин.

Я задохнулась, потрясенная его признанием.

Его посетила новая мысль, породившая коварную ухмылку.

– Когда мы играли на бильярде и ты пинала мою задницу, у меня зародились нескромные фантазии: хорошо, мол, если бы ты стала матерью моих детей. А когда мы наконец оказались в постели, я, честное слово, ничуть не заботился, залетишь ты или нет. Очутиться с тобой бок о бок – ради этого стоило рискнуть. А если бы ты забеременела, то оно и к лучшему, это связало бы нас навеки.

Я мгновенно размякла. Растаяла, умерла и воспарила в небеса.

Райан раскрыл объятия, призывая меня. Я приникла к нему и уткнулась в шею, не желая отпускать.

Он потерся об меня носом:

– Ты же знаешь, что я хочу детей, а потому мне до фонаря мнение Марлы или кого-то еще. Мне важны только решения, которые мы принимаем вместе с тобой.

Я поцеловала его, чувствуя, что любовь моя к нему много сильнее, чем мне казалось возможным.

Райан откинулся на спину, и я положила голову ему на плечо.

– Но вернемся к Марле. – Тон его сделался заговорщическим. – Сегодня я узнал, что в тот день, когда я сделал тебе предложение, Марла застукала своего муженька в душе с барменшей из «Шато».

Я мигом отлепила голову от его голой груди.

– Шутишь?

– По-моему, это кое-что объясняет. Как ты считаешь?

Я кивнула.

Он погладил меня по волосам.

– Триш хотела сообщить тебе о письме по электронке, которое получила с утра, но я, похоже, испортил ей все удовольствие.

Я живо представила, как Марла входит в свой царственный особняк и застигает супруга потным и голым, в разгаре утех. Словами эту картину не описать. И все-таки в какой-то степени я приняла историю близко к сердцу и сочувствовала Марле.

– Барменша, значит? Она, наверное, всех нас считает шлюхами.

– Ну, это ее проблема, а не наша – согласна?

– Согласна, – кивнула я.

Райан ласково гладил меня по спине, вводя в оцепенение.

– Хорошо бы хоть Дэвид не ненавидел меня, – сказала я.

– Дэвид видит в тебе отвлекающий фактор, – фыркнул Райан.

По его интонации я поняла, что это не все.

– И?..

– И… Да мне наплевать, что он думает.

– Он затаил злобу еще с обеда с Фоллвейлером.

– Да, ему не нравится, когда ты влияешь на мои карьерные решения.

– Наверное, тогда мне лучше держать мои мнения при себе.

– Ни в коем случае! – взвился Райан. – Не бери в голову. Я хочу знать, что ты думаешь. В отличие от него у тебя глаз не замылен. Кроме того, я знаю, что в моей жизни временно, а что постоянно. – Он чуть подвинул меня на своих коленях. – Раз уж заговорили… Может, поделишься чем-то еще, облегчишь душу?

Я потеребила распухшую губу и пробормотала:

– Меня сегодня арестовали.

– Ничего подобного. Забыла? Никаких обвинений.

– Райан, все газеты напечатают фото, на которых меня отправляют в кутузку.

– И я, по-твоему, сожру тебя за это живьем?

– Вообще-то, да. Не просто живьем, а еще и без соли.

– Верно, сожру. Только не тебя. Меня взбесили бабские орды, которые не дали тебе вернуться в отель, плюс то, что тебя избили и обращались с тобой, как с уголовницей. Вот от чего я в ярости.

– Тебе не нужна негативная пресса, – рассердилась я.

Райан отмахнулся:

– А куда денешься? Тут выплывет, там просочится. Это, Тар, никакой не скандал. Все уляжется, и незачем тратить столько энергии впустую. Договорились?

– Договорились.

Райан встал вместе со мной, не размыкая объятий.

– Ну ты и дурища. – Он улыбнулся, поцеловал меня и бережно усадил на кровать. – Есть хочешь? Подозреваю, что в каталажке тебя не кормили.

Шуточка вышла так себе, и я надулась, но он был занят меню с доставкой блюд в номер и ничего не заметил.

– Помираю с голоду.

Он зыркнул на меня:

– Если задуматься, то я, конечно, на тебя зол. Коли уж так хотелось связывания, наручников и прочей хреновины, могла бы просто попросить. Я был бы несказанно счастлив поучаствовать. У нас наметилась неисследованная территория секса. Черт, мы даже не приступали к делу.

Пусть ищет во всем этом забавную сторону, если хочет. Райан заказал поздний ланч, затем позвонил консьержу и потребовал антибиотики и ибупрофен. У меня отлегло от сердца: еда уже в пути.

Обняв подушку, я свернулась калачиком.

– Тебе все-таки придется идти на премьеру. Ты это знаешь?

Райан взялся за мобильник:

– Дэвид, как зовут стилистку, которая путешествует с Дженной? Нет, она занимается макияжем. Найди ее и пришли сюда.

Дав отбой, он взгромоздился ко мне на кровать, и я прильнула к его груди.

– Я понимаю, почему ты психуешь… Но мне наплевать, что напишут в газетах. Через неделю все будет забыто и героем дня станет кто-то другой.

Какое утешение.

– Спасибо. Здорово, что мы умеем потолковать.

Райан долго смотрел на меня, погружаясь в печаль.

– Стоит мне подумать о том, что могло случиться с тобой – похуже этих ссадин на щеке…

Я приложила палец к его губам:

– Ш-ш-ш… Молчи.

Его рука скользнула по моему боку, задержалась на животе. Глаза закрылись, и Райан с усилием сглотнул.

– Ты всегда будешь для меня важнее всего остального, Тарин. Всегда. Тебя обидели, и я уже готов умереть.

Я заглянула ему в глаза:

– Не знаю, чем заслужила тебя. Я безумно тебя люблю. Но… Я не собираюсь подливать масла в огонь и появляться в таком виде на публике. Я не… – Меня обожгло при мысли о тысяче камер, запечатлевающих мои раны. – Такого позора тебе от меня не дождаться. Даю слово. Я буду здесь, когда ты вернешься. Неважно, в котором часу.

– Я думаю иначе, – нахмурился он. – Коль скоро ты настаиваешь, чтобы я шел на премьеру, а я решительно отказываюсь тебя покидать, нам придется найти компромисс. Я посажу тебя в отдельную машину, чтобы не светить на публике. Теперь ты, наверное, понимаешь, как это бывает. – (Я кивнула.) – На выступления можешь не ходить, но сегодня ты будешь при мне постоянно. И это, любовь моя, не обсуждается.