The Телки. Повесть о ненастоящей любви Минаев Сергей

— Андрей, ты начал ВТИРАТЬ? — это опять Рита.

— Чего?

— Почему у тебя порезана десна? Ты втирал в десны наркотики? Ты хочешь стать наркоманом?

— Я?! Втирал?! Дура! — Она реально начинает меня бесить, особенно учитывая то, что позавчера она рассказывала, как они «шалили» с подругой Натусей (сука еще та). Ага. Дома у друзей, таких же, как она, маменькиных сынков и дочек, закидывались экстази перед дискотекой. А я теперь наркоман! — Да я порезался зубной нитью, идиотка!

— Ой… а я уже подумала… Андрей, я…

— Ага, ты, наверное, подумала, почему это я тебя не пригласил «пошалить», да? Или как там вы с этой дурой Натусей называете употребление запрещенных веществ? И вообще, уже час как я истекаю кровью, а она только перезвонила. Это и есть твое «чуть позже?».

— Андрей, не смей разговаривать со мной в таком тоне! — Рита начинает срываться.

— Я вообще не готов с тобой разговаривать. У меня встреча, все, пока.

— Андрей, не вешай трубку, я ведь волнуюсь за тебя!

— Все в порядке, я у доктора, не волнуйся.

— Позвонишь, как освободишься?

— Обязательно. Целую.

— Ты про «Веранду» не забыл?

— Я тебя люблю.

— Я тебя обожаю. Тотально.

— Пока.

— Пока!

После разговора с Ритой опять заболела десна. Черт! Love hurts или как там?

И вот, в двадцать семь, я узнаю о том, что, скорее всего, то есть очень возможно, журнал «GQ» поставит меня на 69-ю позицию в списке самых стильных людей Москвы.

— Bingo! — скажете вы.

— То ли еще будет! — скажу вам я. Снова сплевываю. Теперь уже в салфетку, но крови, слава богу, нет.

Учитывая среднее арифметическое возрастов всех остальных участников (хотя я еще не выяснил, сколько исполнилось Марату Сафину, но, принимая во внимание, что и с Жанной Фриске я ошибся года на три в меньшую сторону, получается около 35) и среднее арифметическое состояний их родителей/спонсоров (здесь еще больше вопросов), получается, что шансы стать гиперпопулярным и мегабогатым у меня еще ого-го. То есть их определенно больше, чем, скажем, у сборной России на победу в чемпионате мира по футболу, но чуть меньше, чем у Билла Гейтса, если он вдруг задумает потратить все свои миллиарды до конца жизни. В любом случае первым, скорее всего, «Грэмми», получу я, а не Тимати. И уж, конечно, не Серега с «Бумером», надеюсь, вы понимаете, о чем я. Иными словами, чего они достигли, все эти люди? Даже не люди, а номера, остальные девяносто девять номеров? На что они почти истратили свою жизнь? У меня, право, нет ответа. Все их деяния настолько незначительны, что мне даже неловко об этом pacсуждать.

Реально я, кажется, краснею. У меня такой смущенный вид, хоть фотосессию делай.

Прикиньте: я стою с видом трогательного, смущенного первокурсника. С голым торсом и в рваных джинсах «DG». Босиком. А в руке — роза. Нет, лучше сигарета. Да, точно, сигарета. А на полу валяется дубленка, как в том клипе у Боно из «U-2». И под фотографией надпись: «"Смущенный Амур": Андрей Миркин в интервью журналу «Vogue» говорит, что до сих пор стесняется, когда знакомится с девушкой!»

Интервью, конечно, должно начинаться моими словами. «Наверное, я не должен вам этого говорить, но я очень надеюсь встретить ту, которой смогу вручить свое сердце на брелоке. Но… у меня пока не очень получается. Как-то сложно все…» И ниже список девушек, которыми Андрей Миркин (то есть я) имел бурные романы в течение последних двух недель. Ха-ха! Я даже название придумал: АНДРЕЙ М. БЕССПОРНО ТРОГАТЕЛЬНЫЙ. ИНТЕРВЬЮ БЕЗ ПОРНО.

Вот таков вкратце мой жизненный путь, вплоть до сегодняшнего дня. Весь мой опыт (немалый, заметьте), все мои мечты, надежды и guide lines.

Дверь кабинета медленно открывается. Воистину, побыть одному, хотя бы десять минут, мне удается только на фотографии глянцевого журнала. Да и то мало-реально, учитывая количество рук, его листающих, и количество глаз, рассматривающих мои фотографии. Я разворачиваюсь вместе с креслом к окну, чтобы оказаться спиной к собеседнику. Скорее всего, это кто-то из девочек-секретарш с очередным тупым вопросом. Поскольку они все равно мало чего соображают, единственным достойным собеседником может служить моя спина.

Итак, дверь открывается. Я сижу к ней спиной и медленно, с сигаретой в зубах, произношу:

— Сегодня я еще не готов выслушивать глупости. — Я тоже. Миркин, номер верстается. Где твоя хроника, умник?

На пороге стоит главный редактор «Одиозного журнала»…

— Ко мне зайди, немедленно! Дверь снова закрывается.

Я встаю, приглаживаю волосы, беру со стола пачку каких-то бумаг (моя лирика, выписки из кредитки и какие-то распечатки из Интернета). Со всем этим добром выхожу в коридор, тихонечко стучусь в дверь, делаю трогательное и вместе с тем ответственное (как мне кажется) лицо и врываюсь в кабинет:

— Здравствуйте, Алексей, как у вас дела? — выстреливаю я с порога, не давая ему наброситься на меня. — Понимаете, с некоторыми материалами случилась небольшая заминка. Такой, знаете… как это лучше сказать, когда контракт не может быть выполнен…

— Форс-мажор, — выдыхает Всеславский, вертя в руках пластиковую шахтерскую каску с надписью «Передовик», по слухам, подарок одного из вице-премьеров.

— Ага, круто. Ну, в смысле, точно. Форс-мажор. Я, повторюсь, некоторые материалы не могу сдать в срок по объективным, не зависящим от меня обстоятельствам. Все мы, как вы знаете, зависим от Провидения, и на этот раз воля случая…

— Какие конкретно? Интервью? — Он начинает раздраженно постукивать пальцами по каске.

— Интервью в данный момент находится на подписи у Бухарова. Он должен был прислать мне его сегодня, но почему-то не прислал и…

— Ресторанный рейтинг?

— Оксана Александровна, наш бухгалтер…

— Я в курсе, кто это. И что? Она распорядилась сделать налоговую проверку во всех ресторанах города, и они закрылись?

— Нет, ну… почти так. Она выдала мне средства на посещение новых заведений несколько позднее, и теперь я вынужден дописывать рейтинг, основываясь на впечатлениях друзей, посетивших рестораны, которые я… на которые мне…

— …не хватило. «Светская хроника»?

— О, тут уже все красиво. Почти все готово, осталось только…

— Фото-сессии?

— Алексей, позвольте, ну что мы как в игре «Кто хочет стать миллионером»? Вы мне задаете все более и более сложные вопросы в каждом туре, а оплата за правильные ответы, заметьте, все время одинаковая. Если бы мы были в телевизоре, я бы уже скопил тысяч шестьдесят в виде несгораемой суммы… Я готов…

— Стоп. Не ты. Я. Я готов уволить тебя тотчас же. И только врожденная интеллигентность не позволяет мне назвать тебя кретином и послать ко всем чертям.

— Sorry?… Вы хотите сказать, что я…

— Я хочу сказать, Миркин, что слишком хорошо к тебе отношусь и позволяю работать в свободном полете надеясь, что зачатки твоего таланта наконец разовьются и разбудят следом твою совесть. А зря. Тебя надобно заставлять работать, как шахтера в забое…

С этими словами он надевает на голову эту самую строительную каску козырьком назад, что делает его положим на рэпера старой школы.

— …в забое, да. И тогда твои амбиции…

Тут я понимаю, что моя карьера зависит от того, насколько грамотно я сейчас отоврусь, а весь дальнейший ход событий, соответственно, — выиграю ли эту словесную дуэль.

Я на пару секунд отключаюсь и представляю себе, что мы с ним встретились в Нью-Йорке, за зданием заброшенной фабрики. Он — старый глава Восточного клана, типа Notorious B.I.G., а я — молодой глава Западного клана, ну, типа, Тупака Шакура, но симпатичней. С каждым из нас по пятьдесят черных бойцов. Черные джипы, кожа, бейсболки, рваные джинсы, рваные майки. Все на волынах, помповых и прочих девайсах. И он мне реально предъявляет, что я просрочил оплату за партию товара на сутки, и говорит что-то типа: «Ты в курсе, что час опоздания стоит сто штук, или вы там, на Западе, расплачиваетесь щелчками?» А я, молодой и наглый, слушаю его, глядя себе под ноги, курю план и изредка сплевываю, всем своим видом показывая, что его базары мне до фонаря. В какой-то момент я его прерываю улыбаясь и говорю, что, типа, готов платить хоть по мулику за полчаса. Дело не в деньгах. Да-да. Именно так я и говорю: «Не в них сердце, брат. Главное — репутация. Все зависит оттого, как себя позиционировать». Я откидываю косяк, и в этот момент на крыше фабрики появляются еще полсотни моих пацанов, наставляющих на него ганы. «Наши пацаны поднимают стволы. Для папы остановилось время — встали котлы». И он, конечно, дает заднего и типа говорит мне: «Релакс, чувак, релакс, мы все уладим», и идет к тачке. А я останавливаю его и предлагаю начать читать. Я говорю: «C'mon Biggy, Let's talk a little!», чтобы словесная дуэль выявила сильнейшего. И мы читаем полчаса, час, и в конце он, показывая указательным пальцем левой руки сначала мои цепи, потом на мои рваные штаны, тату и кольца на пальцах, говорит:

— «Но зачатки признания усилили бесплодные амбиции…»

А я делаю паузу и даю финальную фразу, обводя рукой пацанов, стоящих сзади меня и на крыше:

— «Но, уходя за границы стиля, нужно знать, что будет сложно возвратиться».

И тогда мои и его пацаны начинают мне хлопать подпевать «Йоу! Йоу!». И все вокруг начинают брататься, смеяться, обнажая белоснежные зубы (от природы, а не от использования суперотбеливающей новомодной пасты «Lacalut Brilliant»), и он подходит ко мне и говорит что-то вроде:

— Теперь, когда музыка рассудила наш спор, ты победил. Ты молод и дерзок, и теперь я буду называть тебя Братом…

— …и тогда твои амбиции начинающего гангста-рэпера, возможно, поубавятся, и ты станешь просто хорошим репортером, — заканчивает Алексей.

Я пытаюсь понять, откуда он знает про мою группу, и еще прикидываю, что хорошим репортером быть не хочу, я и так самый лучший. Заодно я понимаю, что нужно срочно что-то сочинить, и начинаю импровизировать:

— Алексей… понимаете… я не хотел говорить об этом, да и не говорил никому. Помните, вы как-то сказали, что хороший журналист должен быть прежде всего хорошим менеджером, чтобы хотя бы научиться правильно администрировать личное время?

— Помню. И что с того? Ты же так и не научился.

— Так вот. Я в прошлом сентябре подал документы, сдал экзамены и поступил на факультет управления СМИ при Кембриджском Университете. Раз в месяц приходится мотаться в Англию, слушать семинары. А тут еще первые экзамены на носу. Хочу МВА получить. Обучение дорогое… занимать я не привык, к папе обращаться гордость не позволяет. Ну я и устроился работать в три компании креативщиком. Слоганы всякие, пресс-релизы, про-моакции придумываю. Вот…

— А что это за факультет управления СМИ?

— Открыли недавно, его еще рекламировать не начали, а конкурс уже ого-го. Мне друг рассказал, у него там, в Лондоне, девушка учится.

— И когда же ты все успеваешь?

— Да выбора нет, Алексей, нет у меня выбора. Журналистика — это мое. Хочу стать в ней профи. И если сейчас не получу дополнительного образования, потом уже не успею. Приходится вертеться. Вы уж меня простите! У меня с сентября все эти залеты со сдачей материалов и начались. Можете меня уволить, конечно. И будете правы. Жаль, я раньше вам все не рассказал.

Надо представить себе лицо Алексея. Он похож на растаявшее мороженое. Слова мои, как видно, пролились на его сердце бальзамом. Весьма неожиданно для меня, признаться.

— Послушай, Андрей! — Он встает, по-отечески обнимает меня за плечи. — Что же ты раньше молчал? Это же совсем другое дело.

— Да неудобно было, — заставляю я себя покраснеть.

— Я вот, когда на журфаке учился… Мы ведь еще и коллеги?

— Да… — еще более робко отвечаю я.

— Так я, когда учился, тоже подрабатывал. Бывало, полмесяца проваландаешься на левых приработках, а сессия уже почти провалена. А что делать? Жить-то надо было. Но успевал как-то, старался.

— Я вот тоже стараюсь, очень даже. Только вот…

— А группа и у меня была. Знаешь, такой панк-рок рубили — мама, не горюй! Типа «Clash». Круто играли, круто.

— О! Я как раз хочу рэп с панк-роком скрестить, вы что думаете?

— Думаю жестко должно получиться. В свое время… Н-да. Ладно, Андрей, это меняет дело. Я, признаться, начал уже в тебе разочаровываться. Даю тебе время до пятницы. В пятницу — будь добр.

— Мне сегодня до вечера хватит!

— Не надо фанатизма. В пятницу. Все, давай, иди творить, брат по перу.

Я закрываю дверь и поднимаю вверх кулак. Yes! Он все-таки назвал меня братом!

Теперь, когда отсрочка получена, стоит заняться делами. Поскольку интервью еще не запланировано, и нe факт, что оно вообще состоится (тьфу-тьфу), поскольку ресторанный рейтинг занимает минут десять (если с кофе), самое время заняться обзором светской хроники. Я решаю написать на работе обзор, свою авторскую колонку для «Пути», а затем съездить к владельцу «Ностальжи» Игорю Бухарову и попутно заняться легким шопингом / разведкой боем в ЦУМе. Да. И еще пойти в солярий. Круто? Главное, как уже говорилось выше, правильно планировать личное время! Осталась одна загвоздка — подписи к фотографиям. И урегулирование финансового вопроса с Мариной…

Я выхожу, чтобы налить себе кофе, и слышу голос секретарши Даши:

— Что, Миркин, невеселый такой? Сняли с тебя скальп у главреда?

Мое презрение к Даше в этот момент таково, что я готов ответить ей спиной, и только особенности физиологии человека мешают мне это сделать. Я разворачиваюсь, подхожу к ней и как можно громче говорю:

— Даша, я могу тебя уничтожить прямо на месте. И даже не левым пальцем правой ноги, как ты могла бы подумать. Я раздавлю тебя весом собственного интеллектуального багажа…

Пока она собирается с мыслями, чтобы сначала осознать услышанное, а потом придумать ответ, я уже сижу в своем кабинете и набираю номер фотографа Марины. С баблом, конечно, неудобно получилось. Что ж ей прогнать-то? Потерял? Ага, точно… Забыл дома? «Твои проблемы», — скажет это бесчувственное животное. Я представляю себе Марину, вечно одетую в жесткое кожаное мини и рваную джинсовку. Она стоит, перепоясанная ремнями фотоаппаратов, как Анка-пулеметчица; в одной руке сигарета, в другой телефон. Короткие волосы покрашены фиолетово-зеленовато-огненным цветом. Взгляд отсутствующий. Губы сжаты. Она разлепляет их, чтобы сказать: «Твои проблемы, чувак!» — Реально, больше от нее ничего ожидать.

— Да, — хрипло отвечает Марина.

— Как дела, звезда европейской фотографии? — Я стараюсь выглядеть (точнее, звучать) как можно более учтивым.

— Хреново, — еще более хрипло отвечает она. — Когда приедешь?

— Зачем?

— За фотографиями, — кашляет Марина.

— Постой-постой, а, типа, у меня нет другой возможности их получить? Электронной почтой там или еще чем?

— Без мазы. У меня Интернет не работает. Деньги кончились.

— Марина, ты меня убиваешь. — В этот раз кашляю я. — Какого черта ты круглыми сутками щелкаешь затвором фотоаппарата, если у тебя даже на оплату Интернета не нащелкивается?

— Послушай, милый мальчик! Не забывай, я фрилансер. Это ты зарплату получаешь за ежедневное безделье, а я деньги зарабатываю путем сотрудничества с разными изданиями. Я снимала вечеринки, которые ты попросил посетить, чтобы позавчера ты приехал, забрал диск и отдал мне деньги за съемку, которые тебе выдали в редакции. А пока я щелкала камерой, ты, как всегда, все прощелкал и не приехал. Так что выкручивайся теперь сам. Кстати, что с деньгами?

— Послушай-послушай, ты вот так вот сейчас не можешь меня подставить. Я завтра, до вечера, должен сдать эти «зверинцы», понимаешь? Деньги я тебе, конечно, отдам. Завтра… ну, в смысле послезавтра…

— Опять все просрал по клубам и распродажам?

— Да нет, понимаешь, тут такие неприятности были…

— У тебя каждый раз неприятности, когда речь заходит о чужих деньгах. Кошелек украли? Как в прошлый раз? — Марина разражается клокочущим смехом.

— Не смешно, — я начинаю злиться от бестактного напоминания о давно забытой истории. — Я начал снимать из банкомата… и он не сработал… ну… короче… не выдал мне ничего.

— Какой банкомат?! Тебе же кэшем выдают в редакции для оплаты съемок!

— М-м-м… ну… нуда… кэшем. Вот я и говорю. Мне нужны были деньги, а банкомат меня подставил, и я вынужден был отдать твой кэш, а потом у меня еще была одна заморочка и… одним словом, как-то сложно все было…

— Андрей, ты когда-нибудь научишься ответственно тратить деньги? Мне кажется, тебе нужно выдавать зарплату сразу бухлом, куревом, шмотками и наркотой. Да, и еще купонами на обеды в ресторанах, с четким указанием адреса и даты. А то ты у нас мальчик инфантильный, перепутаешь дни недели и умрешь с голоду.

— Слушай, ты, стерва! — Я начинаю заводиться. — Какого черта ты тут начинаешь мораль читать и учить меня, как тратить деньги? Я без твоих соплей знаю, куда и на что тратить свое бабло, ты лучше с фотами подумай чего делать!

— Мое, Андрюша!

— Не называй меня Андрюшей, ты игуана в кожаной юбке! Что значит «мое»?

— Мое бабло.

— А… ну… типа да, прости, твое, конечно.

— Бог простит. Или главред. Найдешь бабки, звони. Истерик малолетний.

И она вешает трубку! Представляете? Эта тварь, которая и фотограф-то, признаться, никакой, берет и вешает трубку! И это в то время, когда я стою на краю пропасти и deadline до сдачи номера вполне может оказаться deadline'oм до даты моего увольнения! Подстава с ее стороны полнейшая. Делать нечего, придется занимать деньги и тащиться к ней на другой конец Москвы. Идиотизм. День, так тщательно спланированный, катится ко всем чертям из-за одной алчной неврастенички, вообразившей себя Хербом Ритцем. И все из-за каких-то пары сотен долларов! Что поделать, мир несовершенен…

Я проверяю почту. Лихорадочно кликаю мышью, стирая спам. С понедельника жду письма от Пашки Алферова, менеджера «Polygram Records», которому еще в прошлую среду отдал наш диск с надеждой на то, что он поможет с контрактом. Шестьдесят писем. Viagra, Cialis… low prices. Luxury Watches at very low price. Enlarge your penis, снова Luxury Watches, «Сдается помещение в аренду, г. Одесса», еще раз Cialis, опять penis. Такое впечатление, что это мейл какой-то порнозвезды. Судя по заголовкам, я только и делаю, что трахаюсь, а в перерывах увеличиваю член и покупаю дорогие часы. Да, и еще снимаю помещения в Одессе. Ни одного письма по делу. «Тренинг по тайм-менеджменту» — это что еще за херня такая? NEW! Nasty schoolgirls at Rastynat.com! Wild and horny babies/cum shot/ — стоп, стоп, это как раз по делу, только сейчас времени нет. Письма от Алферова тоже нет. Реально, я не понимаю его позиции. К нему в руки попала бомба. Абсолютный хит! Новая волна русского гангста-рэпа. Любой продюсер перезвонил бы через десять минут после получения диска. Любой, но только не наши безмозглые лентяи, которые больше недели пребывают в ступоре. Может, уехал? Проверю еще вечером, а завтра позвоню. А сейчас нужно включить голову и подумать, как расписать свои маршруты в связи с незапланированной поездкой к Марине. Да, и еще: где бы денег найти на оплату ее работы? Планы, планы, одни планы в голове…

Я сворачиваю Outlook и захожу в Интернет по ссылке www.rastynat.com. Tons of absolutely free porn. Members Area — приветливо мигает баннер…

МАСКВА!

Я хотел бы жить и умереть в Париже,

Если б не было проблем с шенгенской визой.

© А. С. Миркин

Утомленный часовым шопингом, совершенно беспонтовым ввиду отсутствия покупок и постоянной ругани с некомпетентными продавцами, сижу на первом этаже ГУМа в «Bosco Cafe», пью порядком остывший латте, рассматриваю посетителей и вдыхаю витающие вокруг ароматы. От торговых рядов пахнет стеллажами с новой одеждой, распродажами и достатком, со стороны Кремля веет кожей, которой обтягивают сиденья представительских лимузинов, кожаными папками и военной формой, в кафе пахнет парфюмом с цитрусовыми нотками, каким-то похотливым ферментом и алкоголем. И надо всем этим доминирует ГЛАВНЫЙ запах. Он везде: у барной стойки, в складках скатертей на столах, в волосах сидящих здесь девушек, в папках меню. Им пахнут официанты, посетители и праздношатающиеся гости столицы. Это запах свежеотпечатанных стодолларовых купюр. Здесь повсюду пахнет деньгами! Масква! В этот час здесь сидят только иностранные менеджеры, одетые преимущественно в голубые рубашки c запонками и костюмы блекло-синих тонов и отшопинговавшие телочки на содержании. Менеджеры в основном без галстуков, с легким загаром и в очках в тонких металлических оправах. Пиджаки сняты и висят на спинках кресел. Из их уст слышится: «хорошие перспективы», «город невероятно изменился», «рост экономики» и «отличные финансовые результаты». Телочки в основном с легким тюнингом, в босоножках на тонкой подошве и кричащих полупрозрачных нарядах. Кричащих не о том, что стоимость наряда превышает пятерку, а о том, что стоимость пластики под ним давно превысила десятку. С губ прелестниц слетают: «хороший промежуточный вариант», «в жестком поиске», «цены неподъемные» и «зато денег стал давать нормально». Персонажи обеих групп изредка переглядываются. Девушки, стрельнув глазами в сторону какого-нибудь менеджера, тут же насмешливо переводят взгляд, быстро скалькулировав в уме его годовой доход. Мужчины чуть дольше разглядывают девицу, но затем также отворачиваются, пересчитав пакеты с покупками, сваленные у ног, и скалькулировав годовое содержание модницы. И все это происходит на фоне Кремлевской стены, высящейся за окнами кафе. Кажется, она тоже наблюдает за происходящим и усмехается, чуть сдвинув на затылок рубиновую звезду Спасской башни. Вот это я и называю «тоталитарный гламур»…

Я говорю по телефону с Ритой, отказываюсь ехать на «Веранду» по причине встречи с инвесторами клуба (хе-хе), затем с Леной, которой также не удается склонить меня к совместному походу на закрытие фестиваля (ссылаюсь на менеджмент-митинг), пару раз звонят из редакции (бухгалтерия и Вера), потом какие-то знакомые, потом идиотка Жанна все с тем же гребаным рассказом про своего братца-наркомана, а корову Катю, не прошедшую кастинг, я просто игнорирую. Должны же у меня быть выходные, правда, девушки? Последний звонок делаю Марине с обещанием быть у нее через час, выслушиваю ее едкое «час назад уже было через час», и телефон отключается…

— Молодой человек! — Я подзываю официанта.

— Да? — К моему столу, виляя бедрами, подходит худой бледнолицый юноша с тщательно уложенными гелем волосами и, кажется, подведенными глазами. Не в смысле латентный педик, а в смысле «просто пока еще не встретил хорошего парня».

— У вас есть зарядка для телефона? — я небрежно дотрагиваюсь до лежащего передо мной черного Nokia 8800.

— Вы знаете, нет, — вкрадчивым томным голосом отвечает мне эта хабалка. — К сожалению, у нас пока нет зарядки для Nokia Sirocco Edition.

— Это не «Сирокко», — раздраженно говорю я, — Это 8800.

— Да? — разочарованно вопрошает он, глядя на мой телефон. — 8800? Ща посмотрю.

Удивительно, но томность напрочь исчезает. Последнюю фразу он говорит голосом химкинского таксиста, разворачивается и уходит.

«Лох», — читается в складках на его спине.

«Сам-то ты на «Сирокко» когда задницей заработаешь?» — посылаю я в спину испепеляющий взгляд. Что характерно, наличие слегка подведенных глаз не делает провинциальную хабалку геем. Так же, как отсутствие «Сирокко эдишн» не превращает утонченного эстета в вульгарного модника. Все зависит оттого, как себя позиционировать. Но чувак не знает этого правила, поэтому и работает официантом. Наверняка еще и с мизерными чаевыми. Скажите, кто будет давать хорошие чаевые хабалке?

Минут через десять он снова подходит к моему столику.

— Зарядиться можно вон там. — Он кивает головой в сторону барной стойки. — Давайте ваш телефон.

— Хорошо, я сейчас туда сам подойду.

— Еще латте? — насмешливо спрашивает эта гнида.

— Спасибо. Посчитайте, — я кидаю ему кредитку, встаю и двигаю в сторону бара. Еще не хватало, чтобы я всякой пятидесятирублевой хабалке свой телефон в руки давал.

Минут пятнадцать читаю «Коммерсантъ». Пробегаю деловые полосы, мажу глазами по политике, внимательно читаю культуру и котировки. «Кто владеет информацией — владеет миром». Закончив с газетой, подваливаю к стойке, забираю телефон и возвращаюсь за столик. Рядом уже топчется хабалка.

— У вас карточка не проходит, — растягивая слова и глубокомысленно глядя на меня, выговаривает официант.

— Не может быть. Это «золотой» MASTER. У вас что-то с системой! — возмущаюсь я.

— Возможно, — соглашается он, — но ничего не получается. Я два раза пробовал.

— Тоже мне, заведение! Находитесь на Красной площади, а карточки не проходят. Интересно, как вы с иностранцами-то работаете?

Официант пожимает плечами, отворачивается к окну и замирает в ожидании.

Как же она не проходит-то? На ней вчера оставалась тысяча рублей. Или даже полторы! Понастроили гламурных ресторанов, а банковский сервис как был говном, так и остался. Как-то сложно все… Мне становится жутко неловко. Ладно бы это случилось с другим официантом, но рыться по карманам в поисках мелочи в присутствии этой хабалки мне совсем не комильфо. Я извлекаю из кошелька мятые десятирублевки, один полтинник и… и все. Кажется, я краснею. Хабалка косится на меня с довольным видом. Тварь какая! Я встаю, залезаю в задние карманы джинсов и в одном из них обнаруживаю сложенную в несколько раз купюру. Медленно достаю ее, опускаю глаза, и… справедливость торжествует! Это сотенная. Забрав со стола десятирублевки, я встаю и, не прощаясь, иду к выходу. Кажется, официант хмыкает.

Как только я включил телефон, первой позвонила Галина. Секретарша so called ресторатора Исаева, у которого я несколько недель назад, в момент жестокого финансового кризиса, взял триста долларов США, пообещав взамен включить его кафе для лохов «Окно» (идиотское название) в рейтинг «Городские кафе» на сайте «Путь. ру». Просил пятьсот, но моя всегдашняя доброжелательность к людям плюс его торгашеские прихваты свели сделку к тремстам. Правда, я пару раз после этого бухал у него с друзьями на халяву — то на то и получилось. Интересно, чего она хочет? Рейтинг вышел еще в понедельник.

— Да, — предельно серьезно начинаю разговор.

— Андрей? Это Галина, помощник Бориса Анатольевича.

— Я вас узнал по голосу (помощник, 6у-га-га, в чем ты ему помогаешь-то?).

— Андрей, Борис Анатольевич очень хотел бы с вами встретиться на этой неделе.

— На предмет?

— На предмет э-э-э… нашего сотрудничества.

— А что не так-то? Рейтинг в понедельник вышел, там все есть! (Меня раздражают пустые встречи с идиотами.)

— Все в порядке, но он хотел бы встретиться. Когда вам удобно?

— Мне не совсем удобно на этой неделе. (Мне вообще с вами неудобно встречаться, как любому воспитанному человеку.)

— Может быть, выкроите минутку? — Галина начинает отвратительно лебезить.

— Я не уверен. (Хотя… чего б не пообедать у него на пару с Риткой? Место лажовое, правда. Скажу ей, что мне предлагают в этой помойке долю за раскрутку.) А давайте завтра, часа в три! Исаеву удобно?

— Борис Анатольевич все время на месте, — удовлетворенно заключает Галина.

— (Еще бы он был не все время. Чего ему еще-то делать, бездарю?) Вот и отлично!

Поговорив с Галей, решаю, куда поехать. К Марине ехать без мазы — денег для нее все равно нет. Стрельнуть бабла у друзей? Сомнительно. У кого-то на работе? Херово для имиджа. Остается одно — начать дербанить полученную неделю назад в «Citibank» кредитку Master Gold. В конце месяца перекручусь. Жалко, конечно, у меня были на нее другие планы, однако ничего не поделаешь. К Маринке я сегодня все равно не поеду, настроение уже не то. Да и есть дела поважнее. Например, договориться об интервью с Бухаровым, не опоздать на встречу с друзьями в «Sungate» на Тверской. Выспаться наконец. Впрочем, последнее — лишь фантазия. При моем-то ритме жизни…

В тот момент, когда я тяну на себя входную дверь ресторана «Ностальжи», мое внимание привлекает телка, сидящая в кафе киноцентра «Ролан». Рыжая, в ультракороткой юбке, с хорошими ногами и красиво очерченной грудью. Она сидит вполоборота ко мне так, что лица полностью не видно. Я открываю дверь, смотрю на нее и думаю, чем бы привлечь ее внимание, чтобы она обернулась. Из полуоткрытой двери выплескивается наружу «It's a wonderful world» в исполнении Луи Армстронга. Инстинктивно делаю шаг вперед, на звуки музыки, так сказать, и врезаюсь в человека. Повернув голову, обнаруживаю, что столкнулся с владельцем «Zeppelin Production» и совладельцем клуба «The Most» Жорой Петрушиным. Под мышкой у него газеты и какие-то бумаги, к уху прижат мобильник, он громко обсуждает какое-то мероприятие, одновременно пытается не глядя открыть дверь и не уронить на пол бумаги. В момент нашего столкновения с его головы срываются и падают темные очки (похоже, «Ray Ban Wraparound»). Очки падают медленно, кажется, целую минуту. Мы оба следим за их движением, а я думаю о том, что две недели назад отдал Жоре демоверсию первого альбома моей группы с подробными комментариями, хорошей устной презентацией и даже набросками обложки в надежде на то, что он непременно спродюсирует и издаст. И сейчас, когда очки стремительно приближаются к полу, мои шансы быть спродюсированным Петрушиным стремительно приближаются к минус 500. Я в ужасе гляжу на очки, которые уже почти касаются пола, и понимаю, что Жора тоже смотрит на них, ожидая, что стекла очков через секунду разлетятся вдребезги, и все это не предвещает ничего хорошего, а Луи Армстронг, тем не менее продолжает петь «It's a wonderful world». Когда моя так и не начавшаяся музыкальная карьера готовится разлететься к чертям вслед за очками, а память неистово прокручивает фамилии иных влиятельных персон шоу-бизнеса, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ ПОМОЧЬ, Жора восклицает:

— Черт!

— Черт! — вскрикиваю я вслед за ним, складываюсь пополам и каким-то неимоверным движением подхватываю его очки (все-таки «Ray Ban Wraparound») у самого пола.

— Ну, ты ниндзя! — говорит Жора.

Армстронг заканчивает петь, а рыжая телка поворачивается, привлеченная нашими вскриками. Лицо у нее абсолютно уродское. Не то что ноги…

— У-у-ф, — выдыхаю я, возвращая очки Жоре.

— Чуть не убил, — усмехается он, водружая их на место.

— Да я на телку засмотрелся, — оправдываюсь я и запинаюсь.

— На эту? — Жора недоуменно смотрит на рыжую, потом на меня.

— Не. — Я зачем-то лезу в сумку, нащупываю свои очки и достаю их. — На блондинку. Она… она в туалет пошла.

— Ясно. Ну, ладно. Как дела-то в целом?

— Да ничего, все хорошо. Дела идут.

— Отлично. Ладно, брат, я побежал, на встречу опаздываю. — Жора протягивает мне руку.

— Жор, слушай, — я жму руку. — Дозвониться до тебя не могу. Хотел спросить, как тебе наш диск?

— Не понял, — Жора выдергивает свою руку из моей. — Какой диск?

— Ну, тот альбом, что я тебе давал. Демоверсия. Помнишь, я говорил, что там некоторые шероховатости, но мы уже скоро собираемся на доработку и сведение в Лос-Анджелес, а тексты…

— Ах, да, — обрывает он меня, когда я уже собрался рассказать, кто из американских гангста-рэпперов будет принимать участие в записи. — Вспомнил, с таким еще смешным названием, «Московский номер» или что-то в этом роде…

— «Московский Первый», чувак, «Московский Первый». Чуешь, чем пахнет? — Я надеваю очки. — Название в десятку, я тебе говорю, мы реально взорвем аудиторию.

— Именно. Короче говоря, этот ваш первый… Знаешь, мне показалось, очень по-детски. Для нашего лейбла не прокатит. Слишком примитивно, что ли… Рифмы корявые, звук какой-то левый…

— Послушай-послушай, ну я же тебе объяснял, что мы играем в новом стиле. Сейчас это очень актуально… Такой, понимаешь… такой гангста-трэш.

— Гангста кто?

— Трэш. Трэш — это то, что сейчас реально покатит, я кожей чувствую. Врубись, был гламур, но гламур сейчас в полном отстое. Сейчас модно все рваное, грязное, отстойное, мат, подворотни…

— Что-то я путаюсь. Гламур отстоен, а отстой моден. Но если отстой моден, а гламур сам по себе и есть отстой, то получается… Туфталогия какая-то получается. — Жора выходит из ресторана. У него звонит телефон. — Я перезвоню, — отвечает он и делает еще один шаг вперед.

— Fuck… — Я двигаюсь вслед за ним. — Ну как ты не понимаешь! Гламур — это когда клубы, дорогое бухло, кокос, ухоженные телки. Это уже демоде. А тут другое. Реально, совсем другое. Немытые патлы, винт, бейсбольные биты, девяностые…

— А тебе в девяностых-то сколько было? Ты же родной брат Олимпиады-80, или я на пару лет ошибся?

— На самом деле это не важно. Сердцем я там. Что, обязательно быть неврубным старпером тысяча девятьсот затертого года рождения для того, чтобы писать про ту эпоху? Где отстойные небритые чуваки с улицы, на дорогих тачках, которые по итогу трахают всех этих ухоженных девиц? Это… это как глоток воздуха посреди душного мегаполиса. — Я подбираю слова, которые должны бахнуть по его сознанию наотмашь. — Это как незащищенный секс в мире, где свирепствует СПИД, опасный, как бритва, острый, как нож гопника, и все такое…

— Андрей, как дорогие тачки у тебя вяжутся с отстоем? И потом…

— Ну… это как один из вариантов. Ты не за то хватаешься, это совсем не главное. Дорогие тачки — один из вариантов. Понимаешь, это напоминает гангста-стили Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Все поют про одно и то же, но с вариациями.

У него снова звонит чертов телефон. «Да-да, уже выехал», — отвечает Жора и отключается. Теперь он уже не уходит, а напротив, разворачивается ко мне и, пристально глядя в глаза, говорит:

— Андрюх, я к тебе очень хорошо отношусь, но это напоминает картинку, как собрались бы малолетки, выпили водки и в один микрофон, перебивая друг друга, начитали ломающимися голосами кривые тексты про зону, где они никогда не были. Сплошной мат, мусора, мобилы, бэхи и прочие фетиши мира, в который они стремятся. Бред, в общем. Знаешь, если тебе нравится, то читай свой трэшер-рэп…

— Гангста-трэш, Жора, гангста-трэш. Ради всего святого, не путайся в терминах, это основа любой идеологии!

— В общем, ты его читай, свой трэш, дома, и не показывай никому, кроме друзей. Никто это не издаст. Слишком наивно и непрофессионально звучит. Все, побегу дальше…

— Послушай, ты не можешь так со мной разговаривать, окей? — Я делаю последнюю попытку вернуть ситуацию под контроль и заставить его послушать еще раз. — Я не какой-нибудь там Тимати, я знаю улицу. Я вырос на улице. Ты просто вдумайся в эти строки, брат:

Четыре утра, Тверская,

Над канализационными люками пар.

Мокрая от крови рубашка.

Я достаю «макар»,

Слабеющей правой

Навожу на мента,

Common, Москва, я не сдался,

Братки потеряли кента.

Признайся, старичок, не очень-то внимательно ты и слушал, да? Я понимаю, времени не хватило, прокрутил пару первых треков в машине, звонили на трубку, отвлекали тебя. Да? Ты еще раз прослушай, окей? Потом сам будешь меня благодарить, что я не дал себе уйти от тебя к другому продюсеру…

— Андрей, я слушал внимательно, и знаешь что?

— Что?

— В Москве над канализационными люками нет ни пара, ни дыма. Дым над канализацией присутствует в Нью-Йорке, американских боевиках и клипах Майкла Джексона. А в Москве люки закрыты. Да и нож гопника, сдается мне, ты из детской коляски видал…

— И что? Ну, допустим, маленькая неточность, но не в люках суть. Не в них сердце, брат…

— Весь твой ужасно написанный альбом — одна большая неточность. Это плохой альбом, Андрей. Читай по слогам: ПЛОХОЙ. Все. Я пошел.

Он хлопает меня по плечу и валит прочь.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Сталкер Хемуль полагал, что навсегда покинул Зону – зараженную территорию вокруг Чернобыльской АЭС, ...
Смирно, рядовой! Милостью Единого ты призван в непобедимую армию Его Величества короля Рокушского! К...
Гнев. Боль. Кровь. Ярость. Под палящим июньским солнцем насмерть бьются армии враждующих держав. Сер...
Сфинксы бывают разные. Египетские, ассирийские, греческие. Но среди них только один любит заключать ...
Невообразимо далеко, на задворках могущественной Империи, в безбрежных далях обычно ласкового океана...
На задворках Галактики находится заштатная планета Игил Лайм. «Дыра дырой» – скажут о ней несведующи...