Темная сторона Англии Лукьяненко Алексей

Катя. Подруга по острову

Мы познакомились с ней по Интернету. Катя понравилась мне сразу, как только я увидел ее фото. На нем она сидела в машине, открыв дверь, и меня даже не смутили две пары розовых кроссовок, которые торчали в салоне с сиденья авто. Может быть, это случилось потому, что она была похожа на мою мать в молодости, а может, была просто слишком симпатичной. В любом случае я понял, что хочу увидеться с ней, и написал ей об этом в чате. Катя сопротивлялась недолго, и в один из вечеров мы встретились.

Она пришла на свидание с распущенными волосами, в ярко-красных джинсах, с разбегу поцеловала меня, и я понял, что сражен наповал ее молодостью и красотой, смешанной с желанием радоваться жизни и быть счастливой, не дожидаясь чуда, прямо сегодня, здесь и сейчас.

В жизни она оказалась еще интереснее, но больше всего удивило меня то, что она находилась в аналогичном со мной положении. То есть она была замужем, но у нее дела обстояли еще хуже. И если я еще пока что находился в тайном поиске, то ее супруг уже официально встречался с другой. Она жила с мужем, потому что не могла снять отдельную квартиру, а с двумя дочками на руках было просто некуда идти.

В один из вечеров ее младшая сестра Марина сказала, что так дальше жить нельзя, и насильно разместила Катину анкету на сайте знакомств, а буквально на второй день в анкете появился я. Свидание прошло очень мило, и мы договорились, что будем общаться в скайпе и, может быть, иногда гулять по вечерам, когда ей будет с кем оставить детей. Дочки были еще маленькие, два и четыре года. И все было бы хорошо, но в один из вечеров я неудачно пошутил, когда высаживал ее около дома из машины, и наше общение закончилось в один момент. На следующий день она сказала, что остается с мужем, а я удалил анкету с сайта знакомств и полностью утвердился в мысли, что на этих сайтах нормальных отношений найти нельзя.

Спустя полгода я снова увидел ее в скайпе. После долгих раздумий решился и написал ей: «Привет». К моему огромному удивлению, она ответила сразу, и наше общение возобновилось. Можно ли влюбиться по скайпу? Наверное, да. По крайней мере, я не могу по-другому охарактеризовать то чувство, которое охватило меня буквально через несколько дней. Что произошло? Как так получилось, что я стал думать о ней все больше и больше? Почему стал просиживать целыми днями в Сети? Мы болтали в промежутках между рабочими делами, и что самое интересное, наши темы не иссякали. Каждый день мы придумывали, о чем поговорить, и нам становилось все интереснее вдвоем.

Очень скоро жизнь сама расставила все по местам. В принципе мне даже не пришлось делать выбор.

Все случилось в день завершения одной рекламной выставки, на которой я работал. Это была не первая моя выставка. Я грамотно укомплектовал стенды, подготовил рекламные проспекты, выставил образцы и чувствовал, что пять дней потрачены не впустую и что заказы не заставят себя ждать. В завершающий день мероприятия, когда поток посетителей пошел на убыль, мой коллега принес бутылку виски, и мы усталые, но довольные результатом, начали отмечать наш маленький успех. Спокойно, без фанатизма, угостив соседей с других стендов, мы приговорили первую и пошли за второй. В итоге мне пришлось бросать машину около выставочного центра и ехать домой на такси.

Триста пятьдесят граммов крепкого алкоголя на голодный желудок дали о себе знать. Поднявшись на четвертый этаж квартиры и обнаружив, что дома никого нет, я бросил сумку с ноутбуком на кресло, скинул туда же пиджак и завалился на диван. Я даже не почувствовал, как уснул, но пробуждение запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Открыв глаза, я увидел стоящую надо мной жену с мобильным телефоном в руках. Это был мой телефон, явно забытый в кармане скинутого пиджака.

— Можешь валить к своей красавице, — стиснув зубы, сказала она и бросила телефон на пол.

В одно мгновение я понял, что, пока спал, мне пришло несколько СМС, в том числе и от Катерины. Супруга взяла телефон и прочитала там то, что пришло только что, и все, что пришло до этого. Я молча встал, снял костюм, рубашку и галстук, влез в джинсы, накинул куртку и вышел в темноту двора.

Поначалу я даже не знал, куда иду. Просто двигался в сторону центра. Постепенно осознание ситуации пришло ко мне, и я начал задумываться, где же мне сегодня ночевать.

— Алло, Гриша! Чем занимаешься? Смотришь футбол? Слушай, а что, если я приеду к тебе сегодня переночевать? — Я позвонил своему компаньону, который после приезда из Новгорода купил двухкомнатную квартиру в Риге и жил в ней совершенно один.

— Запросто! — Он не на шутку обрадовался, потому что подавляющее большинство вечеров проводил один. — Только в магазин забеги, возьми маленькую, чем закусить у меня есть.

— Ноу проблем, сегодня без маленькой я тоже вряд ли усну!

В принципе мой развод был неминуем и был только вопросом времени. Сейчас я думаю, мы могли бы развестись еще раньше. Спасали мои постоянные командировки в Россию. Большую часть времени я находился вне дома, приезжая раз в месяц на пять или шесть дней. Многие знакомые уверяли, исходя из собственной практики, что как только я вернусь в Ригу совсем, мы разведемся через год. Так примерно и вышло.

Пожив пару дней у Гриши, я решил приехать домой и забрать свои вещи. Вещи стояли в коридоре в пластиковых мешках. Удивительно, но я никогда не видел их одновременно все вместе. Что меня удивило? То, что их было так мало. Много лет я работал для своей семьи, у нас была прекрасная четырехкомнатная квартира, но все мое барахло почему-то с легкостью поместилось в багажник автомобиля. «Итог пятнадцатилетней семейной жизни», — пронеслось у меня в голове, когда я поворачивал ключ, заводя мотор.

Катя была в шоке. Вернее, не в шоке, а в каком-то ступоре. Она не могла поверить, что я решился уйти от жены. Зато теперь мы могли видеться гораздо чаще и даже начинать строить планы на совместную жизнь.

Осенью Катя тоже ушла от мужа, мы сняли половину дома с маленьким зеленым двориком, где жизнь обрела новый смысл, потому что мы были счастливы. Счастливы, как никогда до этого. Вот ведь бывает как: полюбишь человека — и кажется, что это самая сильная любовь в твоей жизни, а потом встречаешь другого и понимаешь, что все, что было прежде, и не любовь вовсе. Я готовил ей завтраки, мы гуляли по морю, ездили за грибами, потом до поздней ночи перерабатывали собранный урожай, устраивали барбекю во дворике и наслаждались друг другом.

А потом Катя потеряла работу. И без того сложная жизнь, заставляющая считать каждую копейку, стала еще трудней.

— Слушай, я не знаю, что делать, в следующем месяце мы, наверное, не сможем заплатить за дом, — как-то вечером сказала мне она. — Надо что-то думать.

— Какие есть предложения?

— Ну ты же знаешь, что Маринка уже два с половиной года в Шотландии. Вроде там у них все хорошо. Мы с ней давно не виделись, она по детям соскучилась и предложила оплатить нам дорогу к ней и обратно. Я бы с девочками съездила и посмотрела, что у них там да как. Может, рискнуть? Сам видишь: что здесь будет дальше — не понять. А так — запасной вариант. Если что, всегда можно улететь туда.

— Поезжай. Заодно и проветритесь. Тем более что самим нам сейчас эту поездку не потянуть. А если сестра предлагает… Посмотрите, как они там живут.

Сестра на далеком шотландском острове вместе со своим парнем в это время «осваивала» дом, выданный им местным самоуправлением. Катя приехала очень вовремя, как раз тогда, когда Марина с Вовой начали делать ремонт. Вместо того чтобы отдыхать, они все вместе почти целый месяц занимались покраской стен, прибиванием плинтусов и передвиганием мебели. Я удивлялся — откуда у них свое жилье? Люди прожили в Шотландии два с половиной года, и им уже дали свой дом. Фантастика! Ну подумаешь, муниципальный и они не могут его продать, но ведь жить-то в нем могут, и никто у них его не отберет. Для меня это было как минимум дико.

В перерывах между ремонтом они все вместе катались по острову и любовались дикой природой, а вечером Катерина взахлеб рассказывала мне по скайпу, какая там удивительная красота, дороги, люди, магазины и жизнь.

Она вернулась в полном восторге, и для нее, похоже, вопрос был решен еще до вылета домой. Никакие разговоры насчет того, что надо постараться выбраться из проблем на собственной территории, дома больше не воспринимались. Я тянул время как мог, брал любые заказы, только бы удержаться, а она даже не искала работу. Просто сидела и ждала, когда же я сдамся и соглашусь уезжать. Работу нам на острове пообещали, остановиться можно было у сестры./p>

Я бился из последних сил, чтобы остаться в Риге, но наступил день, когда стало понятно: за квартиру уже не плачено три месяца и в ближайшей перспективе — полная пустота. Пришлось звонить хозяйке и напрашиваться на неприятный разговор.

Усевшись рядом с ней на маленькой кухне, я врубил всю свою убедительность и весь дипломатический опыт переговоров, накопленный за мою жизнь:

— Элина, думаю, что мне не нужно уточнять ситуацию по сумме задолженности за квартиру ввиду того, что счета выписываешь ты сама. — Хозяйка была довольно молодая, и мы давно перешли с ней на «ты». — Нам очень неудобно перед тобой, и мы пытаемся найти выход, как погасить задолженность, но ситуация на сегодняшний день отвратительная и перспектив для погашения практически нет.

— Я понимаю, понимаю, сейчас тяжелое время для многих, и вы можете платить по чуть-чуть. Главное, что вы хотя бы платите за коммунальные, а с арендой я могу и подождать, — не дослушав меня до конца, хозяйка включилась в разговор.

— Нет. Долг по аренде нарастает быстро, и мы должны рассчитаться сразу, а не набирать четырехзначные суммы… Предложение следующее. Мы покупаем билеты в Англию. Доживаем у тебя еще какой-то месяц и летим туда. Я обещаю, что с первых нескольких зарплат мы погасим всю задолженность, тем более что работу нам гарантировали, и даже при самом плохом раскладе за два месяца мы полностью закроем долг. Если ты согласна, подготовь договор на всю сумму долга плюс один месяц аренды, а мы подпишем. Это хоть какой-то вариант.

— Вы уезжаете? — Я еще никогда не видел ее глаза такими грустными. — А может быть, можно найти какой-то выход еще?

— Нет. Нельзя. — Я опустил взгляд в пол. — Не получается. Как ни крути…

Хорошо. Я поставлю срок оплаты три месяца. Мало ли что случится, пускай у вас будет запас…

Мы продали машину, отложили денег на первые несколько месяцев жизни на чужбине, а на оставшиеся мы купили билеты на самолет до Глазго, на два автобуса и паром, который должен был отвезти нас по Северному морю на остров под названием Шетланд, с красивой природой, приветливыми людьми и большими перспективами в новой стране. Мощнейшая экономика, хорошие зарплаты и любезное отношение ко всем людям, невзирая на цвет кожи, вероисповедание, национальность и название государства в твоем паспорте — вот что ждало нас впереди. Сказано — сделано. Оставалось съездить в магазин и набрать коробок от бананов. Надо было паковать вещи, а банановые коробки для переезда — это самое то.

— Здравствуйте, можно нам забрать пустые банановые коробки? — Я подошел к рампе одного из супермаркетов и обратился к стоящей там женщине.

— Берите свою «БИОБАБУ», только там их уже почти не осталось. Тоже улетаете с вещами?

— А откуда вы знаете? — Я даже слегка оторопел.

— А вы думаете, вы первые? — Она вздохнула и ушла на склад.

Оставалось самое трудное — сыновья. Как сказать им, что я улетаю? Что я не справился. Что их папа, который был всю жизнь успешным бизнесменом, не может найти себе применение дома и вынужден сдаваться и ехать в далекую Шотландию на рыбный завод? Как сказать им, что мы уже не увидимся в следующее воскресенье, и через следующее тоже, и потом опять. Что мы будем теперь общаться только по телефону и скайпу и что я даже примерно не знаю, когда вернусь. С другой стороны, меня отрезвлял случай в последнюю нашу встречу, когда я, зайдя вместе с ними в магазин, не смог им купить даже по шоколадке. Я был готов сгореть от стыда, а потом провалиться под землю. Такого со мной еще не было никогда! Я не могу купить детям шоколадку потому, что у меня нет денег. Ладно. Поеду на полгода. Рассчитаюсь за съемную квартиру, заработаю денег и вернусь. Авось к тому времени что-то изменится. Не может быть постоянно плохо, настанет время, и все будет хорошо!

Шетландские острова.

2011 год

Зал прилета в аэропорту Глазго «Прествик» не произвел на меня никакого впечатления. Тесный, шумный, с огромным количеством каких-то переходов. Мы долго шли куда-то, пока не добрались до длинного эскалатора, идущего наверх. Он вывез нас из «чрева» аэровокзала прямо на автобусную остановку. Сразу же бросилось в глаза движение наизнанку. Все как в зеркале, то есть когда ты стоишь у дороги, машины к тебе приближаются с правой стороны.

Молодой парень в яркой жилетке с маленьким кассовым аппаратом в руках продавал билеты, стоя под навесом. Нам его билеты были не нужны, потому что мы купили их онлайн и распечатали еще в Риге, но ни он, ни водитель подъехавшего автобуса даже не поинтересовались, есть ли они у нас вообще. Видимо, предполагалось, что если мы не покупаем билеты на остановке, то они у нас есть, а если у нас их не было, то, придя на остановку, мы их уже купили у парня в жилетке. Водитель поставил наши чемоданы в багажный отсек и сказал, что мы можем проходить в салон. Со второго этажа было очень интересно посмотреть на окрестности, потому что в свое время я объехал пол-Европы, но в туманном Альбионе побывать так и не удалось. До города оставалось сорок минут.

На автовокзале нам предстояла пересадка на автобус до Абердина. Дети забежали в него первыми и сразу заняли самые козырные места — первые кресла на втором этаже перед огромным лобовым стеклом. Предстояло ехать долгие два с половиной часа… На выезде из города перед нами развернулась огромная панорама зеленых холмов с пасущимися на них овцами. Бесчисленное количество белых точек покрывало все видимое пространство до горизонта. Автобус, покачиваясь, летел по трассе, светило солнце, и мне даже не хотелось думать о том, что будет дальше. Будет как будет…

Центр Абердина встретил нас огромным количеством серых домов. И без того мрачная картина усугублялась стягивающимися над морем облаками. Завтра в обед нам предстояло садиться на паром, который должен был отвезти нас на остров, и плохая погода радости не прибавляла совсем. Отыскав свою гостиницу и получив ключи у администратора, мы отправились в номер. Это были апартаменты с джакузи, двумя большими спальнями и полностью укомплектованной кухней. Удивляла только цена. Почему она была такая маленькая, я понял только ночью. А пока что, побросав сумки, мы отправились на поиски магазина. Кухня была укомплектована посудой, но холодильник был совершенно пустой.

Магазин тоже нашли не сразу. Немного покружили по центру, посмотрели окрестности, но надо сказать, впечатлились не сильно. Дома были не просто одного цвета, но и примерно одинаковой архитектуры, поэтому мы почти сразу решили вернуться в номер и заняться приготовлением еды.

С наступлением вечера под окнами гостиницы начала собираться молодежь. Был вечер пятницы, напротив нашего номера находился ночной клуб, и веселье только началось. В два часа ночи я все-таки сообразил, почему такие чудесные апартаменты были такими дешевыми. Все в них было хорошо, кроме того, что грохот музыки и ржание молодого поколения продолжались до самого утра.

Отплытие нашего судна намечалось в обед. До причала мы пошли пешком. Хотелось еще раз посмотреть на город. Над морем распогодилось, светило солнце, дул легкий ветерок, над головой с криками носились чайки, и казалось, что сама природа благоволит нашему путешествию на корабле. Небольшой бело-синий паром с надписью «Northlink» стоял пришвартованный около здания морского вокзала. Именно на нем нам предстояло проплыть двенадцать часов среди ледяных волн Северного моря навстречу новой жизни на острове, вдалеке от Большой земли.

Каютка оказалась небольшой, но достаточно уютной, и в ней было все, что необходимо для комфортной поездки. Две двухъярусные кровати, душ, туалет и тумбочка с огромным зеркалом, на которой стоял поднос с электрочайником и полным набором кофе, чая, сахара и одноразовой посуды. Дети сразу залезли на второй этаж, а мы с Катей, разложив вещи, принялись изучать разложенные на кроватях рекламные материалы о дикой природе Шетландских островов. Кого там только не было: огромное количество разнообразных птиц, лошади, овцы, знаменитые шетландские пони, зайцы, морские котики и даже касатки.

Паром оттолкнулся от причала и стал медленно пробираться к выходу из гавани. Справа и слева от нас, один за другим, стояли корабли, обслуживающие морские нефтяные платформы. Это такие длинные посудины, у которых рубка находится впереди, а за ней длинная ровная палуба, только тогда мы еще не знали, для чего они нужны.

— Мама, мы хотим кушать, — запищали дети.

— Ну тогда пойдемте искать, где тут еда, — подвел я итог прогулки на свежем воздухе.

Я и раньше плавал на паромах, но то, что увидел в ресторане, привело меня в полное изумление. Все столы и стулья там были намертво притянуты тросами к полу.

— Мама дорогая, это ж как тут качает, — задумчиво протянул я.

— Когда я последний раз плыла от сестры, — пожала плечами Катя, — идя по коридору, время от времени приходилось делать несколько шагов по стене.

Воскресное утро встретило нас холодной серой дымкой. Паром медленно скользил по глади огромного залива, по обоим краям которого возвышались голые гранитные скалы, постепенно уходящие в прибой. Говорят, что на острове нет деревьев, потому что любые саженцы ветер вырывает с корнем и уносит в море. «Похоже на правду», — подумал я. То тут, то там виднелись небольшие домики, и чем ближе мы подходили к городу, тем больше их было на берегу. Наконец показался Лервик — единственный город на островах. Внутри вдруг что-то сжалось и напряглось. Только сейчас появилось ощущение того, что ты стоишь у порога чего-то нового и неизвестного. Что нас ждет на этой земле? Как сложится дальнейшая жизнь? Что и как мы будем делать дальше? Катя напряженно молчала. Скорее всего она думала о том же, что и я. Ладно, надо собираться. В любом случае приехали. Вылезай…

Вова, парень ее сестры, встретил нас внутри паромного терминала. Все, что я знал о нем со слов Кати, — это то, что в Риге он был такой вечно пьяный товарищ, с пацанскими понятиями, новой «БМВ» и всеми прилагающимися атрибутами. Здесь на острове все выглядело гораздо скромнее. Старенький «Пежо», простенький спортивный костюм, кроссовки, и должность упаковщика на рыбном заводе. Понты закончились, от них остались лишь воспоминания.

— Привет, — протянул он мне руку. — Ну как тебе заграница?

— Можно подумать, что я до этого за границей не был, — криво усмехнулся я и разложил телескопическую ручку чемодана.

— Привет, Вова, ну как Марина? — Катя мгновенно сгладила обстановку. — Ты на машине?

По дороге домой мы купили бутылку виски, а дома нас уже ждали замаринованные стейки из огромного лосося и куриные ножки. Оставалось лишь зажечь мангал и положить всю эту красоту на раскаленную решетку. Пока разгорались угли, Марина показала нам дом.

Небольшой двухэтажный домик с двумя входами и двориком состоял из гостиной, кухни, прихожей, туалета на первом этаже и двух спален с ванной на втором. Они получили его от самоуправления, когда их выставил из съемной квартиры ее хозяин, совершенно не объясняя причин. Такие дома нельзя продать или сдать в аренду, но жить в нем ты можешь всю жизнь, а впоследствии передать потомкам. Это бессрочная аренда у государства по цене, очень сильно отличающейся в меньшую сторону от коммерческой аренды жилья. Особенно удивило, что на весь дом было всего две электрические батареи — одна в гостиной и одна в коридорчике второго этажа, между дверьми спален.

— Мы ими практически не пользуемся, — сказала Катина сестра.

— Что, так тепло? — спросил я.

— Нет, так дорого, — рассмеялась она. — Хотя теперь мы все будем оплачивать пополам, можно будет включать и почаще. Здесь ничего не сохнет из-за постоянной влажности, и без батарей все равно не обойтись. Счета за электричество в Великобритании просто нереально большие, протопить дом можно только ночью, когда действует меньший тариф.

Нам выделили одну комнату на втором этаже, где мы поселились вчетвером — я, Катя и ее дети. У девчонок была одна кровать на двоих, нам же пришлось довольствоваться постеленным на пол матрасом. В любом случае это было гораздо лучше любых других вариантов. Дешевле, проще и не с чужими людьми. Здесь нам предстояло оставаться до тех пор, пока мы не уедем с острова или не переберемся в другой дом.

— Ну где вы там ходите? — Вова уже закинул на решетку первую порцию лосося, и по его виду было заметно, что ему уже не терпится опрокинуть по первому стаканчику виски.

— Да здесь мы, здесь, тебе помочь?

— Ну да, наливай!

В маленьком дворике, выходящем на солнечную сторону, было довольно уютно и тепло. Редкий день, когда есть солнце и нет ветра. Обычно наоборот — есть ветер и нет солнца. Плюс ко всему на острове почти постоянно поливает дождь. Но сегодня мы могли смело наслаждаться погодой, виски и жареной рыбой. Первая партия стейков покрылась румяной корочкой, и, сняв их с решетки, я начал загружать вторую партию лосося на мангал. Неожиданно один огромный кусок выпал из щипцов и шлепнулся на землю.

— Это с непривычки, — попытался оправдаться я. — Очень уж большой кусок.

Я прекрасно знал, сколько стоит лососина у нас в магазинах, и мне было дико неудобно за то, что она упала из моих рук.

— Да ладно, на заводе разрешают брать ее бесплатно, смотри, — он многозначительно показал мне на крышу. — Это «дежурный», сейчас остальных позовет.

Огромная чайка сидела на коньке дома и следила за нами. Вован поднял упавший стейк и положил его на широкий каменный забор. Чайка взлетела и, издавая громкие вопли, начала снижаться кругами, нацелившись на кусок. Тут же, неведомо откуда, появилось еще несколько таких же птиц. Они набросились на лосося, и через несколько секунд от него не осталось даже костей.

— Они здесь как собаки. — Вова деловито вытер руки салфеткой и снова разлил по стаканам виски. — Попрошайничают, даже когда булочку в городе ешь. Мусорники переворачивают. Видишь на контейнере накинута толстая веревочная сетка? Это от них. А на заводе их вообще миллион. Если в доме испортились какие-то продукты, будь то мясо или кастрюля макарон, можно просто вынести во двор и вывалить на землю, через две минуты ничего не будет. Такое ощущение, что у них весь город поделен на секторы, и в каждом свой дежурный наблюдатель сидит. Смотри, на других домах тоже есть. Если увидят еду, система оповещения сработает в один момент.

Постепенно алкоголь развязал языки, и мы услышали еще массу разных историй от людей, которые провели здесь уже два с половиной года. В конце концов изрядно принявший на грудь глава семейства изрек самое главное.

— Короче. — Вован придвинулся и положил мне руку на плечо. — На заводе я обо всем договорился. Вас возьмут, — он подмигнул мне и показал большой палец руки. — Все будет ништяк. Будете работать в моем департаменте. Там работа не бей лежачего. Полная халява…

— Понятное дело, — отпарировал я. — Если бы ты не договорился, мы бы не поехали. Зачем надо все бросать, чтобы потом сидеть тут без работы и денег.

— Завтра идете в Job center (центр занятости), — продолжал он. — Получите номер социального страхования. Без него на работу не берут. Потом в банк. Откроете счет. Без счета не берут тоже. Маринка поможет вам разобраться.

Job center встретил нас пустыми коридорами. Несколько работниц стояли вместе и о чем-то весело болтали между собой. Увидев нас, они сразу закончили разговор, и одна из них, женщина среднего возраста, подошла и спросила, чем она нам может помочь.

— Добрый день, мы хотели бы получить номера социального страхования, — сбивчиво начала Катя, у которой английский был гораздо лучше моего.

— Добрый день, боюсь, что без письма от потенциального работодателя это невозможно, — огорошила нас англичанка.

— Но поймите, работодатель не дает письмо, пока нет номера социального страхования.

— А мы не можем дать номер, пока нет письма.

— Но нам обещали, что нас возьмут на работу, нужен только номер, — не сдавалась Катя.

— Простите, ничем помочь не могу. Я позову старшего менеджера.

«Вот те на, — подумал я, — получите первую проблему со входа». Из кабинета вышел мужчина в рубашке и галстуке и подошел к нам.

— Могу ли я вам чем-то помочь? — снова прозвучал стандартный вопрос.

— Нам пообещали, что возьмут нас на завод, — немного изменила тактику Катерина. — И поэтому нам нужно получить номера социального страхования.

— Вам пообещал работодатель?

— Да, именно. Помогите нам, пожалуйста.

— А что сказала вам девушка?

— Что ничем помочь не может.

— Ерунда, идемте, я вам все оформлю.

Чиновник заполнил за нас все анкеты и сообщил, что документы с номерами мы получим по почте в течение недели. И что теперь мы можем спокойно отправляться домой и ни за что не переживать. Гора упала с плеч. Номер социального страхования — это то, без чего ты не можешь ни устроиться на работу, ни получить счет в банке, без него ты не можешь практически ничего. Теперь нам открыли дверь в жизнь в Великобритании. Теперь нас ждали невиданные перспективы роста. Теперь мы могли все.

Через неделю по почте пришли наши номера, и теперь надо было идти в банк. Любезная менеджер в банке очень оперативно оформила все документы, выдала номера счетов и пожелала всего наилучшего. Дорога в светлое будущее была открыта, и горел зеленый свет. Обычно на материке обе эти процедуры занимают несколько месяцев, здесь же все решалось буквально за пару недель. То ли мы были такими хорошими, то ли среди коренного населения желающих жить и работать в таких условиях становилось все меньше, но так или иначе, приезжие в то время были в большой цене.

Лососевый завод

Завод оказался небольшим серо-голубым ангаром, у которого сидели и курили несколько десятков человек. Проходя мимо них, я явственно расслышал литовскую и русскую речь. Мы с Вованом поднялись на второй этаж офиса и подошли к открытой двери.

— Можно войти? — как-то очень несмело спросил Вован.

— Да, конечно, — ответил ему женский голос.

Мы зашли в кабинет, и я увидел сидящую за столом женщину лет пятидесяти, менеджера по персоналу, которую, по словам наших соотечественников, боялся весь завод.

— Дженни, это мой родственник из Прибалтики. Может быть, у вас найдется место для него? — смущенно улыбаясь, промямлил человек, который всего несколько дней назад утверждал, что на заводе все договорено.

Я оторопел. Никаких договоренностей не было. Мы приехали в никуда!

— Вы говорите по-английски? — спросила она меня.

— Мой английский не очень хороший, — ответил я. — Школьный уровень.

— Вообще-то мест у нас сейчас нет. Заполните анкету, а я пока подумаю, что вам предложить.

Я взял протянутый мне лист и начал читать. Анкета оказалась несложной, к тому же мне сразу бросился помогать Вован, который прекрасно понимал, что его обман раскрыт и я уже догадываюсь, что нас тут никто не ждал.

— О’кей. — Дженни посмотрела на меня поверх очков. — Я могу взять тебя в чилл.

— Большое спасибо. — Вовчик выкрикнул это быстрее, чем я смог что-то сообразить. — А может быть, у вас будет еще место для его подруги? Они приехали вместе.

— Пускай заполнит и принесет анкету, но для нее у меня предложений пока что точно нет. — Она протянула мне еще один чистый бланк и добавила: — Жди моего звонка. Дату выхода на работу я тебе сообщу.

Мы с Вованом вышли на улицу. Катя вместе с Мариной ждали нас около проходной.

— Слышь, а что значит чилл? Ты мне говорил, что я буду работать на упаковке вместе с тобой.

— Ну, это холодильник.

— Я сам знаю, что холодильник. Что там надо делать?

— Ну что? Куда его взяли? — Марина подбежала к нам.

— В чилл. — Вова отвел глаза в сторону.

— Это кошмар… — Марина прикрыла рот ладошкой правой руки.

— Послушайте, вы можете мне объяснить, что происходит? — Меня это все уже начинало просто раздражать.

— Это самое ужасное место на заводе. Ручная погрузка готовой продукции прямо в холодильной камере. Оттуда без подорванной спины еще ни один человек не выходил. — Маринка покачала головой. — А Катю куда-нибудь возьмут?

— Судя по всему, нет, — ответил я.

— Вова, твою мать! — Марина сорвалась на крик. — Ты что мне сказал, когда я просила тебя сходить к Дженни? О чем ты договорился? Ты вообще был у нее?!

— Да был, был. — Вован уже не знал, как поскорее провалиться под землю. — Откуда я знаю, почему она так сказала сейчас? Пойдем лучше на соседнюю фабрику, может, там вакансии есть.

Мы сходили на соседний завод, который занимался другой рыбой. Если первый перерабатывал лосося из ферм, то на второй рыболовецкие шхуны привозили дикую рыбу и беспозвоночных, пойманных вокруг островов. Макрель, селедка, кальмары… чего там только не было. На этом заводе часовая ставка была больше, но если на лососевом платили меньше, зато рыба была круглый год, то на этом сезон был только шесть месяцев и рыба могла быть, а могла и не быть в зависимости от улова. Нет рыбы — нет рабочих часов, а нет часов — нет зарплат.

Мы заполнили анкеты, нам также обещали позвонить, если будут свободные места, и мы потопали обратно к дому, а по дороге мне обрисовали всю ближайшую перспективу существования в цеху.

Чилл — самая тяжелая работа, которая только может быть на рыбном заводе. В среднем двенадцать тонн в день через одни руки. Добровольно туда никто никогда не идет, там постоянно не хватает людей, местные, если их туда переводят, сразу увольняются, потому что в этом месте трое работают за пятерых, заменить меня будет некем и в другие департаменты перевестись оттуда можно только по состоянию здоровья. Короче, я попал…

— Добро пожаловать в ад! — Супервайзер улыбнулся и похлопал меня по плечу.

Я тут же вспомнил наркоманский притон в Новгороде, где мы забирали Ленкины вещи, и надпись на входной двери. Там была та же фраза. «Видел бы ты настоящий ад», — пронеслось у меня в голове. Позднее я понял разницу между двумя этими местами. Если там был ад моральный, то здесь он был чисто физический. Супервайзер оказался прав…

Это был первый день, когда мы с Катей вышли на работу. Ее тоже взяли. В «пакинг» — цех, где на конвейере потрошат только что убитого лосося. Нам выдали спецодежду, показали, где что находится, и мы пошлепали резиновыми сапогами в направлении своих рабочих мест. В моем департаменте, кроме супервайзера, работали двое его помощников из местного населения, еще один англичанин и литовец, который умел говорить по-русски. Литовца звали Арвидас, и он дорабатывал последние две недели перед тем, как уйти на соседний завод.

Арвидас объяснил мне суть работы, познакомил со всеми и ввел в курс «политической обстановки» в цеху. Меня сразу поставили на ручную погрузку. Так проверяют новичков. Типа, если сломаешься, то сразу, в первый день. Показали, как брать ящики с рыбой и льдом, как и сколько их ставить на поддон и как, в зависимости от наклейки, сортировать.

Ящики на ленте шли очень быстро, и поначалу все было вроде ничего, только вот надписи на наклейках совершенно не радовали глаз: двадцать пять, двадцать семь, двадцать девять килограммов. Постепенно от нагрузки руки начали неметь. С непривычки стали болеть мышцы. Ослабевшие пальцы перестали удерживать мокрые тяжелые коробки, и время от времени они стали выскальзывать из рук и падать на пол. Ситуация обострялась. Все чаще и чаще приходилось собирать рыбу и лед с пола, причем конвейер в такие моменты останавливать не собирался никто. Помощники супервайзера в это время продолжали стоять у ворот на рампу, проверяя чаты в своих айфонах и болтая друг с другом.

— Не смотри на них, — сказал мне литовец. — Они не пошевелятся, даже если ты будешь умирать. Здесь все свалено на нас, поэтому при первой же возможности уходи на другую работу. Здесь остаются либо те, у кого нет выбора, либо те, кто больше ничего не умеет делать. Ты вообще как сюда попал?

— Поехал за любимой женщиной, — огрызнулся я. На тот момент у меня не было ни сил, ни желания продолжать беседу. Особенно сил…

Любимая женщина тем временем познакомилась в своем цеху с двумя венграми. Один из них был женат, жил в семье и все время поливал женский пол всеми возможными нехорошими эпитетами. Второй тоже был женат, но свою жену оставил в Венгрии и все время обещал ей, что вот-вот заберет ее к себе. В любом случае ни один из них, на мой взгляд, не мог представлять для Кати никакого интереса. Первый был образцовый семьянин, второй — просто никакой. Вот реально никакой. Страшный, худой, неухоженный и абсолютно отвратительный на вид.

Короче, я не знаю, что так привлекло в них мою подругу, но она стала ходить за ними по всему заводу, как на подводке. Доходило до ситуаций, что, приходя в столовую в перерыве, я обнаруживал ее сидящей с ними за одним столом. Обычно все кучковались по национальному признаку, то есть со своими, и наши латвийские столики стояли в другом углу. Тем не менее все чаще и чаще Катя сидела не там, а с двумя венгерскими мужиками.

Мои рижане не понимали, что у нас случилось, и спрашивали меня, как вообще такое может быть. Вроде бы приехали на остров вдвоем, вроде бы все пары на заводе стараются держаться вместе, а у нас с ней, вопреки нормальной человеческой логике, происходит какой-то маразм. Я пожимал плечами, потому что не мог объяснить сложившуюся ситуацию. Просто не понимал, что она творит. Не спорю, Катя всегда была привлекательной девушкой, и, наверное, ползавода облизывались на нее, но если ты приехала сюда со своим парнем, может быть, можно найти в себе силы и не отвечать на знаки внимания со стороны мужской половины? У Кати, видимо, сил не нашлось.

Любые просьбы с моей стороны прекратить флирт хотя бы в моем присутствии, вызывали только возмущение и непрекращающиеся скандалы, мол, это ничего не значит, а я ревнивый осел. В конце концов наступил день, когда ситуация достигла точки кипения.

В обеденный перерыв Катя сказала мне, что остается на овертайм. Она частенько оставалась, чтобы заработать лишнюю копейку, и тогда я ждал ее в столовой, а потом мы вместе ехали домой. Пока я ее ждал, Катя заряжала новые коробки в линию конвейера на завтрашний день, чтобы ранним утром завод был полностью готов к работе. Переодевшись, я поднялся на второй этаж, чтобы сказать, что жду ее в столовой. Несколько рабочих заряжали коробки, но Кати среди них я не нашел.

— Послушайте, а где Катерина? — удивленно спросил я.

— Так она уехала с венгром, — абсолютно спокойно ответили англичане. — Сначала они пришли работать, а потом вместе поехали домой.

Это было как удар по голове. Я выбежал на улицу. Машины не было. Она действительно уехала без меня. Я набрал ее номер. Гудок за гудком хрипел в моей трубке, но на том конце не было никакой реакции. Вот это да! Уж чего-чего, а такого я точно не ожидал. Ну ладно если бы мы поссорились и она пыталась мне что-то доказать, но ведь весь день все было нормально. Сказать, что я был в шоке, это не сказать просто ничего.

Я вернулся за сумкой, снова вышел на улицу и медленно пошел в сторону города. Домой идти не хотелось, я вообще не знал, что мне делать и как жить дальше. Полная зависимость от ее семейства не давала возможности что-либо изменить. Это в Риге я мог развернуться и уйти, а здесь идти было некуда. До района, где мы жили, медленным шагом было пятьдесят минут ходьбы. Я брел по городу, совершенно не понимая, что происходит. Где-то на полпути у меня зазвонил телефон.

— Привет! Звонил?

С первой секунды я даже растерялся. Оставив меня на работе, женщина перезванивает мне через полчаса и как ни в чем не бывало интересуется, звонил я или нет.

— Звонил. Где ты была?

— Дома. Не слышала звонка.

— А ничего, что ты на глазах у всего завода уехала с другим мужиком?

— А что тут такого? Я просто довезла его до города. Я же не знала, во сколько ты заканчиваешь…

Моему возмущению не было предела:

— Не знаешь?! Всегда знала, а теперь забыла?

— Короче, — подвела она итог. — Хватит выдумывать. За тобой приехать?

— Нет уж, спасибо. Я уже дошел! — рявкнул я и выключил телефон.

В голове был полный кавардак. Как она могла так поступить? Почему уехала? Почему с ним? Почему не брала трубку? Злость и недоверие перемешивались с обидой и разочарованием. Наверное, это была даже не агрессия, а какое-то чувство брезгливости, доходящее до тошноты. Обида сменилась чувством безысходности. Мне некуда идти, мне негде больше работать, я здесь совершенно один и полностью зависим от нее и ее сестры. Наверное, именно это и давало ей возможность вести себя именно так, как она себя вела.

Я был обречен. Проходя мимо парома, я тоскливо посмотрел на него и подумал: «А ведь все, что нужно, это просто перейти дорогу и купить билет». Удержало одно — дома оставался мой ноутбук, в котором было слишком много ценного, чтобы просто бросить его. Постояв минут пять, я медленно побрел дальше в сторону набережной. Домой ноги не шли.

На набережной за сетевым магазином всегда есть несколько свободных лавочек, на которых можно посидеть и послушать тихий шелест волн на фоне порыкивания морских котиков, полюбоваться закатом, вспышками маяка на выходе из гавани и еще раз увидеть уходящий в открытое море паром. Бело-синий «Northlink», который сегодня снова ушел без меня.

Дома с порога вместо извинений я сразу получил скандал. Как известно, лучшая защита — это нападение. Я не отвечал ничего. Мне даже не хотелось это обсуждать. Покивал гривой, как цирковая лошадь, и пошел в душ.

Лучший способ абстрагироваться от неприятностей — это, пока все внизу, закрыть дверь в комнату, достать из сумки ноутбук, надеть наушники и включить любимую музыку или скайп. Отсутствие общения с родными людьми очень сильно дает о себе знать, когда ты находишься от них на огромном расстоянии. Интересно, почему так устроен человек? Мы не умеем ценить то, что есть, и понимаем ценность того, что имели, только когда теряем его? Почему сейчас, работая по четырнадцать часов в день, я всегда нахожу время позвонить домой, а раньше, когда все мои родные находились в пятнадцати минутах езды, я не то что не ездил, даже не всегда звонил им?

Вот и сегодня я опять устранился от окружающих, надел наушники и погрузился в скайп. Но даже во время разговора с сыновьями одна и та же мысль не выходила из головы: «Как жить дальше?» Единственный близкий человек на острове совершил поступок, которому я не могу найти никакого объяснения. Мало того, я теперь даже не знаю, как себя вести. Сделать вид, что ничего не произошло, значит дать ей повод так поступать со мной и впредь, устроить скандал — еще больше усугубить отношения, и тогда не останется ничего, кроме как сесть на паром и уехать домой. Но ведь мы ехали сюда совершенно за другим. Состояние полного непонимания происходящего захватило меня целиком. Утром легче не стало. Я доехал до работы, переоделся и зашел в цех.

— Что с тобой? — удивленно спросил литовец.

— Да так, ничего… Семейные проблемы.

— Ааа, обычное дело, — протянул он. — Остров — это большая проверка отношений. В тяжелой обстановке люди очень быстро показывают свое истинное лицо. Вы либо расстанетесь, либо останетесь вместе навсегда.

— Знаешь, в моем случае, наверное, скорее первое.

— Да ну, мы со своей в первое время тоже все время ругались без остановки, а теперь ничего, — улыбнулся мне он.

— А сколько ты тут?

— Пять с половиной лет…

Из окон соседнего цеха, по лентам транспортера постепенно поползли ящики с рыбой. Я машинально бросал их на поддоны, а в голове продолжали крутиться картинки вчерашнего дня. И тут произошло непредвиденное. Одна из пластиковых коробок после моего броска отскочила от соседней и ударила меня углом в предплечье правой руки. Острая боль пронзила руку, я охнул, схватился за нее и присел за готовый поддон.

— Что случилось? — подбежал ко мне литовец.

— Ударился, ничего, все в порядке.

— Можешь работать?

— Да.

— Тогда вставай, там, на камерах, видно все, надо или работать, или идти говорить, что травмировался. Сидеть нельзя.

— Я не могу ничего говорить, у меня нет контракта, меня сразу уволят.

— Ну тогда вставай. Выбора нет.

Я возвратился на линию и, превозмогая нарастающую боль, снова взялся за работу. Пальцы работали нормально, ничего нигде не хрустело. Значит, ушиб, скоро пройдет.

— Я в прошлом году сорвал спину, — продолжил Арвидас. — Пошел к врачу, тот говорит мне, что надо две недельки полежать дома. А я уже только и мог лежать. Ни согнуться, ни повернуться, скрутило так, что еле дышал. Хорошо машина была. Поехал в госпиталь, взял справку, приковылял на завод, а они мне говорят: «Ну раз ты не можешь работать, то придется тебя увольнять». Это чтобы не платить больничный. Я к тому времени уже у них больше двух лет отработал. Постоянный контракт имел. Так что ты думаешь, уволили. Потерял все бонусы. А через две недели снова взяли на проверочный срок, как будто я у них никогда до этого не работал. Так что смотри, аккуратно, если контракта нет, точно уволят.

К перерыву стало хуже. Я даже толком не мог поесть. Боль была такая, что при попытке держать ложку кисть руки непроизвольно начинала дрожать, и эту дрожь я никак не мог остановить. Еда сваливалась с ложки и падала обратно.

— Чертово рабство! — вырвалось у меня.

— Что с тобой? — Марина, сидящая с нами за одним столом, по-моему лицу поняла, что со мной что-то не так.

— Да ударился сильно. Не знаю, как доработаю до конца дня.

— Ну… — Она нахмурилась. — Надо как-то сказать супервайзеру.

— Ага, — кивнул я ей. — Он мне сразу пинка даст.

Перерыв закончился, и мне оставалось доработать всего несколько часов. Вскоре я понял, что больше не могу ставить верхний ряд коробок. Обычно их грузили в восемь рядов и восьмой ряд получался примерно на уровне моих глаз. До седьмого все было терпимо, но восьмой я больше совсем не осиливал. На уровне плеча боль пронизывала руку с такой силой, что кисть разжималась сама по себе. После того как я уронил третью коробку, помощники супервайзера посмотрели на меня очень подозрительными взглядами.

— Давид, — подозвал я англичанина. — Ты не мог бы помочь мне сегодня и, может быть, завтра. Я ударил руку, и она очень болит. Можешь пару дней ставить восьмой ряд без меня? Я буду вместо тебя ставить подряд два нижних.

— Нет проблем, — сказал мне мой напарник. Правда, о моей просьбе он забыл ровно через четверть часа.

Кое-как доработав, я переоделся и по дороге домой заехал в супермаркет, чтобы купить эластичный бинт. Катя всю дорогу молчала. Наверное, ей не очень нравилась перспектива того, что я могу потерять работу. А я рулил и думал о том, что если бы я в цеху думал о работе, то, может быть, ничего бы и не произошло.

В магазине мы попали на «редусы». Это такие час-полтора, когда выкладывают продукты с подходящим к концу сроком реализации. Обычно им остается день-два, но их уценяют заранее, причем до невозможности. Десять, двадцать, тридцать пенсов за пакет картошки, пачку куриных ножек, креветки, фрукты и многое другое. В том, что ты это покупаешь, ничего зазорного нет. Местные англичане тоже покупают такое, и никто ни на кого косо не смотрит. Мы набрали всего, чего только можно, и двинули домой.

Дома ждала посылка. Пришли какие-то вещи, купленные в Интернете. В коробке лежали несколько маек, спортивный костюм и кроссовки. По правде говоря, я уже не помнил, когда я последний раз выходил из дома в спортивном костюме, ведь вся моя предыдущая жизнь предполагала как минимум дорогие джинсы, туфли и хорошую рубашку. Здесь же, где на работу в спортивном «прикиде» ходили практически все, я стал резко выделяться из толпы. Тогда Катя сказала, что мне надо срочно что-то прикупить. Я натянул на себя спортивную куртку, штаны, надел кроссовки и повернулся к ней.

— Ну вот, наконец-то ты стал похожим на человека. — Она абсолютно искренне улыбнулась и поправила мне воротник.

— Да уж… — Моему удивлению не было предела. — А я-то думал, что на человека я был похож в рубашке, брюках и туфлях…