Зачем убивать дворецкого? Хейер Джорджетт

Ширли закрыла заднюю дверь на цепочку, потом заперла на засов и повернула ключ в замке. Мистер Эмберли поднялся наверх за ее чемоданом, потом спустился и положил его в багажник «бентли». Ширли последний раз огляделась, затем вышла и заперла входную дверь. Уселась рядом с Эмберли в машину.

Он завел мотор, «бентли» плавно тронулся с места, но Фрэнк внезапно притормозил:

– Черт!

– Что такое?

Он озабоченно шарил по карманам.

– Кажется, я оставил кисет в коттедже. Да, так и есть.

Ширли уже собралась выйти.

– Где именно оставили?

– Точно не помню. Нет, не беспокойтесь, я сам схожу. Скорее всего на кухне. Там я раскуривал трубку. Можно мне ключ? Я буквально на минутку.

Она открыла сумочку, протянула ему ключ от двери. Эмберли толкнул калитку, зашагал по тропинке к крыльцу, потом отпер дверь и вошел в дом.

Затем он торопливо прошел через кухню к задней двери. Осторожно отодвинул засов, снял цепочку, вынул ключ, который оставила в замке Ширли, и положил его себе в карман. А потом вернулся к машине.

– Ну что, нашли? – спросила девушка.

Он протянул ей ключ от входной двери.

– Да, кисет лежал на кухонном столе. Извините за задержку.

Оставив Ширли в гостинице «Голова вепря», Эмберли поехал в полицейский участок, но выяснилось, что у сержанта сегодня выходной. Дежурил тот же молодой констебль, с которым беседовал Фрэнк, когда принес известие об убийстве Доусона. Полицейский сказал, что понятия не имеет, где находится сержант в данный момент, но может передать ему, что нужно, на словах.

Эмберли смерил его задумчивым взглядом и после довольно продолжительной паузы ответил:

– Спасибо, но, пожалуй, не стоит.

Две минуты спустя молодой констебль уведомил коллегу, что приходил этот тип Эмберли и снова валял дурака.

Добравшись до Грейторна, Фрэнк направился к телефону.

Фелисити, войдя в библиотеку, успела услышать:

– И дайте мне знать, сразу же. Ясно?.. Ну хорошо, это все.

– Милая у тебя манера болтать по телефону, – язвительно заметила Фелисити. – Можно узнать, с кем ты так вежливо разговаривал, а?

– С одним моим человеком, – весьма уклончиво ответил Эмберли.

Званый обед, вопреки опасениям леди Мэттьюз, прошел хорошо, и, к удовольствию сэра Хамфри, никто из гостей не стал засиживаться допоздна. Он придерживался твердого убеждения: «чем скорее закончится вечеринка, тем лучше». Проводив последнего гостя, сэр Хамфри заметил, что дело сделано, теперь можно и на боковую.

Но тут его ненадолго задержал племянник:

– Дядя, не удивляйтесь, если услышите шум машины. Мне нужно ненадолго отлучиться. Вот я и подумал, что лучше уж заранее предупредить вас. Если услышите ночью крадущиеся шаги, не подумайте, что это вор. Это я.

– Отлучиться? В такой поздний час?

– Я вообще-то еще не знаю, когда поеду. Сперва должен дождаться телефонного звонка. Как только переговорю, сразу же заведу мотор. Просто не хотелось бы, чтобы вы беспокоились, сэр.

– А меня очень даже беспокоит, что ты снова начал валять дурака, – строго произнес сэр Хамфри. – Я был бы куда лучшего мнения о тебе, если б ты перестал лезть в дела, которые тебя никоим образом не касаются. – Он последовал за женой к двери, затем остановился и обернулся: – И не вздумай наступать на пятую ступеньку, когда придешь, иначе весь дом перебудишь.

– Не на пятую, дорогой. На четвертую, – поправила его леди Мэттьюз.

– Не буду наступать ни на ту, ни на другую, – улыбнулся Эмберли.

Оставшись один, он прошел в библиотеку и стал разглядывать шкафы в поисках книги, которая бы помогла скоротать время. Затем уселся в кресло с «Анатомией меланхолии» Бёртона. Читал книгу, изредка поглядывая на стоящий у локтя телефон. Время от времени посматривал и на наручные часы; шли минуты, и он начал хмуриться.

Наконец вскоре после полуночи телефон зазвонил. Фрэнк поднял трубку. Разговор был очень короткий, Эмберли выслушал все, что говорил ему голос на другом конце линии, затем сказал:

– Хорошо. Спасибо, – и опустил трубку на рычаг.

Сверившись с записной книжкой, Фрэнк теперь позвонил сам. После довольно продолжительной паузы телефонистка ему сказала, что абонент не отвечает. Эмберли деликатно, но настойчиво попросил набрать еще раз.

Снова пауза, затем сонный голос раздраженным тоном произнес:

– Алло!

– Добрый вечер, сержант. Как поживаете?

Голос тотчас утратил агрессивность:

– Это вы, мистер Эмберли? Что случилось?

– Просто позвонил узнать, спите вы или нет.

– Послушайте, сэр! Что вы себе…

– И если спите, разбудить вас. Ну так вы спите, сержант, или нет?

– Нет, сэр! Уже не сплю… благодаря вам. И если это одна из ваших шуточек…

– Как чувствуете себя, сержант? Полны энергии и энтузиазма?

В трубке послышалось тяжелое хриплое дыхание.

– Настанет день, – едва сдерживаясь, произнес Губбинс, – и с вами непременно что-то случится, сэр.

– Надеюсь, что так и произойдет, – весело ответил Эмберли.

– Я тоже, – мрачно заметил сержант. – Почему я в ночной рубашке должен выслушивать ваши дурацкие шуточки?!

– Я вовсе не хочу держать вас в ночной рубашке. Уверяю, вы в ней мне совсем не симпатичны. Идите и оденьтесь.

– Идите и… Послушайте, сэр, что, черт возьми, все это означает?! Почему я должен одеться?

– Хотя бы ради приличия. Я подъеду и вывезу вас на маленькую прогулку. Буду минут через пятнадцать. До встречи!

Четверть часа спустя он подобрал сержанта возле его дома и повез через весь город к коттеджу «Плющ». Губбинс окончательно проснулся, был бодр и, едва усевшись в машину, нетерпеливо спросил, чем они будут заниматься.

– Мы едем собирать улики. И еще, сержант, я полагаю, что вы увидите человека, вламывающегося в коттедж «Плющ».

– Вот как?! Если увижу нечто подобное, то не стану тратить время попусту, сразу же арестую преступника.

– Если и будем арестовывать, то не за проникновение в чужое жилище, а за убийство.

Эмберли проехал по узкой проселочной дороге ярдов на сто дальше коттеджа, свернул на следующем повороте и выключил все фары. Сообщил сержанту, что Ширли Браун переехала в гостиницу «Голова вепря». Губбинс спросил: дала ли она Эмберли ключ? Фрэнк ответил, что ключ взял сам, без ее ведома, и выразил надежду, что никаких неприятностей с полицией у него из-за этого не возникнет.

В коттедже стояла мертвая тишина, лунный свет просачивался через незашторенные окна. Эмберли попросил сержанта закрыть ставни на кухне и начал одну за другой задергивать шторы.

– Понимаю, – удовлетворенно произнес сержант. – Хотите создать впечатление, будто молодая леди все еще в доме. И что дальше?

– Скажу вам через минуту. – Фрэнк с фонариком обошел весь коттедж, затем вернулся на кухню. – А теперь, сержант, слушайте меня внимательно, – сказал он. – Если повезет, вы сможете произвести арест, раз уж вам того хочется. Но для этого вам придется подняться наверх и улечься в постель. Если услышите, как кто-то поднимается по лестнице, укройтесь одеялом с головой. Я полагаю, гость скоро пожалует.

– И это все, что я должен делать? Тогда я вполне мог бы остаться дома, в своей постели.

– Ничего подобного, сержант. Вам предстоит сыграть роль куклы, подставного лица. И если наш гость попытается задушить вас или усыпить хлороформом, хватайте его.

– Обязательно, – с чувством произнес Губбинс. – Так вы хотите сказать, именно это собирается проделать с юной леди Альберт Коллинз?

– Нет, не хочу. И вообще никому не позволю причинить ей вред, пока это в моих силах. – Эмберли поднес запястье к горящему фонарику, взглянул на наручные часы. – Что ж, самое время действовать, поднимайтесь наверх и ложитесь. И постарайтесь не допускать ошибок. До тех пор пока наш гость не предпримет попытки расправиться с вами, лежите тихо, старайтесь украдкой следить за его действиями.

– Ну не знаю, – пробормотал сержант. – Все это выглядит как-то странно. Я, конечно, доверяю вам, мистер Эмберли. Но мне это совсем не нравится, честно вам говорю.

Губбинс направился к лестнице и тяжело затопал по ступенькам, а через некоторое время громкий скрип пружин подсказал, что он улегся в постель.

Эмберли, оставшись на кухне один, распахнул заднюю дверь, затем уселся на деревянный стул и выключил фонарик. Тишину в доме нарушало лишь тиканье каминных часов.

Шли минуты. Наверху, лежа в узкой постели Ширли, сержант напрягал слух, пытаясь уловить малейший звук, и корил себя за то, что не предложил роль куклы самому Эмберли. Он не считал себя трусливым или нервным человеком, но ждать в темноте, когда к тебе явится убийца, – нет, это дело далеко не простое. Прошло десять, затем пятнадцать, двадцать минут, терпение Губбинса иссякало. Его терзали сомнения. А что, если это очередная шутка молодого нахала и Эмберли уже убрался из дома? Не мешало бы проверить – спуститься вниз и посмотреть, на месте ли он. Но по зрелом размышлении сержант отказался от этой идеи. Даже Эмберли на такие шуточки не способен.

Тут ему показалось, что громко скрипнул шкаф, и Губбинс страшно испугался, холодок пробежал по позвоночнику. Впрочем, мистер Эмберли, конечно, не дремлет, контролирует ситуацию. Исходил ли скрип именно от шкафа? – размышлял сержант. И вдруг раздался протяжный и страшный крик. Губбинс вздрогнул, сел в постели и еще крепче сжал в руке пистолет. Крик повторился, и сержант испустил тихий вздох облегчения. Вспомнил, что, когда был мальчишкой, подстрелил сову, а потом соорудил из нее чучело. Как же он тогда радовался и гордился собой, как хотел подстрелить еще несколько птиц.

И Губбинс снова растянулся на постели, стараясь дышать как можно тише. Мистер Эмберли сидел внизу очень тихо. Что ж, неудивительно – хладнокровен, как всегда. Возможно, не был бы столь хладнокровен, если бы лежал здесь и ждал, когда явится убийца и попытается с ним разделаться.

Мышка принялась грызть деревянную стенную панель, сержант снова вздрогнул, затем громко шикнул на нее, и она притихла.

Вдруг тишину нарушил другой звук – Губбинс мог поклясться: кто-то открывает калитку в саду. Петли на ней заржавели, издавали слабый скрип. Он натянул покрывало до самого подбородка и прислушался.

На кухне мистер Эмберли тихо поднялся со стула и подошел к слегка приоткрытой двери. Коттедж был погружен в непроницаемую тьму. Казалось, все вокруг вибрирует от громкого тиканья часов.

И тут из гостиной послышался тихое звяканье. А затем – и скрип. Похоже, под скользящую раму в подъемном окне просовывают какой-то инструмент. Потом – громкий щелчок, это выбили задвижку, скрепляющую верхнюю и нижнюю половины рамы. А после с минуту, может, даже больше, царила полная тишина.

Мистер Эмберли терпеливо выжидал, стоял близ приоткрытой на щелку кухонной двери.

И вот некто находившийся извне осторожно начал толкать оконную створку вверх. Она заедала, и незваному гостю пришлось поднапрячься. Но вскоре окно было открыто, а шторы раздвинулись, впуская в гостиную бледный лунный свет.

Мистер Эмберли, наблюдая за происходящим через дверную щель, увидел руку в перчатке – она придерживала штору; затем рука передвинулась и ухватилась за подоконник. Ночной гость бесшумно влез в комнату; лишь на мгновение он застыл в луче лунного света, давая Эмберли возможность разглядеть его. На взломщике было длинное пальто, на голове – нечто напоминающее мешок с прорезями для глаз, что придавало ему особенно зловещий вид. Эмберли уже догадывался, что почувствует сержант, увидев эту фигуру.

Свет фонаря метнулся к кухонной двери; неизвестный бесшумно двинулся по маленькому коридору, разделяющему две комнаты, и вот луч его фонарика уже запрыгал по ступенькам лестницы. Мужчина остановился у ее подножия, его темный силуэт был четко виден в лунном свете. Эмберли заметил, как незнакомец что-то достал из кармана, затем потряс рукой – точно брызгал духами на носовой платок.

А потом вдруг застыл, как каменный, и прислушался. Во дворе скрипнула калитка.

Эмберли бесшумно отпрянул от двери, двинулся к кладовой и нащупывал ручку двери. Начал медленно поворачивать ее. Кем бы ни был новый посетитель коттеджа, он явно не рассчитывал наткнуться на человека, стоящего сейчас у подножия лестницы.

Второй незнакомец стал забираться в окно, ботинок царапнул по стене, затем створка окна содрогнулась – пришелец стукнулся головой о раму.

– Черт! – вырвалось у него.

Мужчина в капюшоне резко развернулся и метнулся к кухне. Эмберли отворил дверь в кладовку и быстро зашел туда. Луч фонаря осветил кухню, куда зашел человек, скрывавший под капюшоном свое лицо. Он был в обуви на резиновой подошве, поэтому по каменному полу передвигался бесшумно. Мужчина подошел к задней двери, повернул ключ в замке и через секунду исчез.

Эмберли вышел из кладовки и бросился навстречу второму ночному гостю, который к этому времени уже влез в окно.

– Идиот несчастный! – яростно прошипел Фрэнк. – Тупоголовый осел! Кретин!

– Господи Иисусе! – ахнул Энтони Кокрейн, моргая и щурясь в свете направленного на него фонарика. – Это ты, что ли, Эмберли? Какого черта тут делаешь?

Фрэнк повернулся к лестнице и крикнул:

– Можете выходить, сержант! Игра окончена.

Кокрейн так и подпрыгнул:

– Что, и сержант Губбинс здесь? А где мисс Браун?

– Ты был как никогда близок к смерти, Энтони, – уже спокойно, но все еще злобным тоном произнес Эмберли.

Сержант спустился по лестнице:

– Что происходит, сэр?

– Ничего, – с горечью ответил Эмберли. – Мой друг мистер Кокрейн об этом позаботился.

Сержант направил луч фонаря на Энтони:

– Что ж, нельзя сказать, будто я сильно о том сожалею.

– Послушайте!.. – начал было Кокрейн, но затем, сбавив тон, встревоженно спросил: – Чем это здесь так противно воняет?

– Хлороформом, – ответил Эмберли, переходя в гостиную.

– Но, черт побери, за кем же я следовал на всем пути от особняка?! – воскликнул Энтони.

– Уж точно не за нами. – Эмберли чиркнул спичкой и включил лампу. – Возможно, тебе будет интересно узнать, что мы с сержантом устроили здесь засаду, ждали человека, за которым ты следил. И, если б ты не вломился в дом с таким шумом и треском, что мертвого можно поднять из могилы, мы бы его взяли.

– Но… черт… если вы были здесь, почему не схватили этого человека?

– Да потому, что хотели взять его с поличным, дурак ты эдакий!

– Как это с поличным?

Эмберли усмехнулся:

– Застичь на месте преступления в тот момент, когда он станет глушить хлороформом сержанта. Но, увы, не получилось. Лучше расскажи, что ты затеял. – Он подошел к окну, опустил створку, запер ее на задвижку.

Кокрейну все еще казалось, что он весьма успешно сыграл роль детектива. По возвращении из Грейторна в особняк Нортон он улегся в постель рано, но не спал. Немного почитал, вроде бы выключил свет только после полуночи и еще какое-то время после этого просто лежал в кровати. И уже начал дремать, когда услышал негромкий звук снаружи. Окна его комнаты выходили в сад перед главным входом, он уже и прежде отмечал, что, когда там кто-нибудь проходит по дорожке, раздается хруст гравия.

Ему показалось странным, что в столь поздний час кто-то вышел из дома; любопытство заставило его подняться и выглянуть в окно. Сперва показалось, что на дорожке ни души, затем он разглядел в полумраке мужскую фигуру – та как раз выходила из-за пышного куста рододендрона. Мужчина находился примерно в тридцати ярдах от дома и шел к воротам, так что Кокрейн видел только его спину, да и то не слишком отчетливо. Неизвестный шел по узкой полоске травы, что тянулась вдоль дорожки, и толкал велосипед. Очевидно, Кокрейн слышал хруст велосипедных шин по гравию. На мужчине было длинное пальто, на голове – твидовое кепи, низко надвинутое на лоб. Крадущаяся походка, одежда, маскировавшая фигуру, и столь поздний час, выбранный неизвестным для прогулки, показались Кокрейну подозрительными. Он почти не сомневался, что это Коллинз, и решил проследить, куда камердинер идет, в надежде получить ключ к разгадке его странного поведения.

Энтони торопливо натянул брюки прямо поверх пижамы, надел носки и ботинки, схватил куртку и спустился на цыпочках к входной двери. Ему совсем не хотелось будить Джоан и пугать ее, да и поднимать с постели братца Бэзила тоже не хотелось. Он знал, что старый велосипед Джоан хранится в глубине двора под навесом и что она иногда пользуется им. Кокрейн добрался до него и пустился в погоню.

Выехав из ворот, он огляделся по сторонам – подозрительного типа нигде не было видно. Энтони выбрал дорогу к Верхнему Неттлфолду, этот маршрут показался ему наиболее вероятным. Он рассчитывал догнать незнакомца, несмотря на то, что седло велосипеда было слишком низкое для Энтони, к тому же одна из шин почти совсем спустилась. Так что это путешествие оказалось не слишком комфортабельным. Однако, отъехав примерно на милю от дома, он был вознагражден: впереди мелькнули очертания велосипедиста в длинном пальто. После этого погоня превратилась в настоящее удовольствие. Энтони старался держаться на почтительном расстоянии, поскольку яркий лунный свет заливал все кругом и сразу же выдал бы его, если б преследуемый вдруг оглянулся.

Неизвестный мужчина проехал по проселочной дороге за коттедж «Плющ». Через несколько ярдов он остановился, слез с велосипеда и спрятал его в придорожной канаве. Кокрейн нырнул в тень деревьев и ждал, что предпримет неизвестный. А тот развернулся и зашагал обратно, к коттеджу. У дома остановился, снял кепи и натянул вместо него на голову мешок с прорезями для глаз. Выглядел в лунном свете он просто устрашающе. Разумеется, сразу стало ясно, что человек, надевший мешок на голову, ничего хорошего замышлять не может. Энтони пожалел, что у него нет при себе оружия, но братец Бэзил держал оружейную комнату под замком, к тому же сам Кокрейн не имел привычки разгуливать с пистолетом – чего нет, того нет. Но прекратить преследование было бы просто трусостью, и он последовал за таинственным человеком; вскоре, спрятавшись за живой изгородью, Энтони увидел, как мужчина влезает в окно коттеджа. Ну и после этого, разумеется, Кокрейну ничего не оставалось, кроме как последовать за ним – с оружием или без, не важно.

– Все остальное вы знаете.

Сержант, восхищенно слушавший это повествование, заметил, что такое поведение делает молодому человеку честь. Эмберли сказал, что намерения у его друга были самые что ни на есть благородные, а вот результат – просто плачевный. Он предложил Кокрейну отвезти его в особняк.

– Полагаю, ты прав, – весело заметил Энтони. – Ничто на свете не заставит меня больше взгромоздиться на этот велосипед, точно говорю.

– Тогда пойду и запру заднюю дверь, выйти можно и через главную. – И Фрэнк двинулся на кухню с фонариком в руке.

Дверь все еще была распахнута настежь, беглец не удосужился захлопнуть ее за собой. Эмберли уже собрался закрыть дверь, но тут его внимание привлек какой-то слабый звук. Он включил фонарик, посветил. И заметил некое движение у двери в сарай. На секунду Фрэнку показалось, что он видит лицо Бейкера; затем оно исчезло, послышались торопливо удаляющиеся шаги, хрустнула сухая ветка.

Эмберли быстро вышел в сад за кухней. Тут к нему подошел Кокрейн и спросил, в чем дело, не заметил Фрэнк кого-то?

Эмберли выключил фонарик и после небольшой паузы тихо ответил:

– Нет. Просто собирался закрыть заднюю калитку. А ты иди и открой ставни на кухне, ладно?

Он выждал, пока Кокрейн уйдет в дом, затем двинулся к сараю. Но не нашел там никого, да и в саду не было видно ни души. Эмберли стоял и напряженно прислушивался. Ничто не выдавало присутствия дворецкого. Фрэнк развернулся и пошел к дому.

Сержант и Кокрейн на удивление быстро нашли общий язык. Оба были уверены: во-первых, в коттедж проник не кто иной, как Альберт Коллинз, и, во-вторых, напрасно мистер Эмберли дал ему уйти. Эту последнюю фразу и услышал Фрэнк, войдя в кухню.

Он запер заднюю дверь на замок и засов и бросил через плечо:

– Если уж арестовывать кого-то, мои благонамеренные, но не слишком дальновидные друзья, то в нашем случае делать это надо по обвинению в убийстве либо в каком-то другом серьезном преступлении. А не по такому пустяку, как нелегальное проникновение в дом. Мне, однако, хотелось бы обратить ваше внимание на один маленький, но важный момент. Человек, который проник сегодня в коттедж, не знал о существовании Билла.

Сержант вопросительно взглянул на Эмберли:

– А нельзя ли узнать, кто он такой, этот Билл, сэр?

– Билл – это бультерьер мисс Браун. Вот вам пища для размышлений.