Спасение красавицы Райс Энн
Однако теперь у Красавицы появилась новая мечта, медленно утягивающая ее в неизведанные пока глубины, которая вспыхнула в девушке в корабельном заточении и которую она поведала только Лорану: мечта обрести в этой чуждой земле то, чего она никогда не знала прежде, найти того, кого она могла бы по-настоящему полюбить.
На свидании в городке, уверяя Тристана, что она этого вовсе не желает, что она жаждет от господина лишь пущей жесткости и сурового обхождения, Красавица немного покривила душой. Правда была в том, что любовь Тристана к своему господину произвела на нее сильнейшее впечатление. И слова принца глубоко повлияли на нее, даже когда она пыталась с ним спорить.
А затем были долгие ночи морского пути — ночи, полные одиночества, неудовлетворенного томления и бесконечных, назойливых размышлений обо всех поворотах ее судьбы и непостоянстве удачи. Тогда-то в ней и зародилась доселе неведомая, хрупкая потребность любви, желание преподнести господину или госпоже всю свою душу, ибо теперь она больше чем когда-либо нуждалась в равновесии и опоре.
Прибиравший Красавицу юнец между тем нанес ей золотую краску на волосы лобка, старательно оттягивая каждую кудряшку и отпуская упругой пружинкой. Девушка едва сдерживалась, чтобы не задвигать бедрами. Затем к ее глазам поднесли пригоршню чудесных отборных жемчужин — и вскоре усеяли ими лобок, чем-то надежно приклеивая к коже. «Милые украшеньица!» — улыбнулась принцесса.
На мгновение она зажмурила глаза, ощущая, как остро заныло ее пустое, истомившееся лоно. Потом взглянула на Лорана, лицо которого за счет золотого рисунка приобрело восточный типаж. И соски, и толстый пенис принца были восхитительно напряжены. Как и лицо, его тело тоже было сплошь покрыто золотыми узорами, подчеркивавшими его впечатляющие размеры и мощь, а на лобке вместо жемчужин сияли несколько довольно крупных изумрудов.
Лоран улыбался трудившемуся над ним мальчишке, глядя на него так, словно мысленно стягивал с него причудливые шелка. Потом он повернул голову к Красавице и, медленно поднеся пальцы к губам, послал заметный только ей, легкий воздушный поцелуй. Принц лукаво подмигнул ей, и девушка еще острее почувствовала томление в разгоряченной промежности. Все же как он великолепен, этот Лоран!
«О, пожалуйста, только бы нас не разлучили!» — взмолилась про себя она. И не потому, что она хоть когда-либо подумывала завладеть Лораном (хотя это было весьма заманчиво!) — без соплеменников, в одиночку она здесь просто пропадет, погибнет…
И тут ее как громом поразила ужасная мысль: она совершенно не представляет, что с ней будет во владениях султана, и от нее здесь ровным счетом ничего не зависит! Отправляясь в городок, Красавица понимала, что ее там ждет: ей кое-что уже порассказали. И даже на подъезде к замку она знала, что с ней будут делать: кронпринц успел по пути подготовить ее к новой жизни. Но все, что связано с этими землями, полностью оставалось за пределами ее разумения. И от этого внезапно нахлынувшего страха неизвестности она вся побледнела под своим затейливым золотым рисунком.
Наконец их грумы жестами приказали своим питомцам подняться. Как всегда, нетерпеливо жестикулируя, они знаками велели пленникам застыть на месте, хранить молчание и вообще проявлять всяческую покорность и послушание — и невольники замерли, стоя кружком лицом друг к другу.
Красавица почувствовала, как ей приподняли и соединили за спиной руки, словно она была бестолковым существом, даже неспособным сделать это самостоятельно. Приставленный к ней юноша коснулся ладонью ее затылка и, когда девушка податливо склонила голову, легко поцеловал в щеку.
Застыв в этом положении, Красавица не могла отчетливо видеть остальных пленников. Она разглядела лишь, что Тристану тоже украсили жемчугом интимные места, и, натертый красящим маслом с головы до пят, он весь светился и блестел, а его светлые напудренные кудри казались даже более золотыми, нежели тело.
Искоса взглянув на Дмитрия с Розалиндой, Красавица отметила, что оба они изукрашены яркими рубинами. Их иссиня-черные волосы волшебно контрастировали с натертыми блестящими телами. Огромные глаза Розалинды казались сонными под густой опушкой накрашенных золотом ресниц. Широкий торс Дмитрия застыл в стесненной неподвижности, напоминая статую, хотя бедра его все же непроизвольно подрагивали.
Неожиданно юноша-служитель добавил Красавице чуть больше золотой краски на соски, и девушка невольно дернулась. Она не могла оторвать глаз от маленьких коричневатых пальцев, работавших с завораживающей сноровкой и такой ласковостью, от которой соски немилосердно затвердевали. Кроме того, девушка чувствовала каждую жемчужину, прицепленную к ее коже. Казалось, все часы, проведенные на море в одиночестве и неудовлетворенной страсти, теперь обостряли ее молчаливое томление плоти.
Однако для пленников было приготовлено совсем иное «развлечение». Не поднимая головы, Красавица украдкой проследила, как юноши извлекли из своих бездонных потайных карманов новые блестящие, пугающего вида штуковины — пары соединенных золотых зажимов, к которым крепились цепочки с тонкими, но явно прочными звеньями. Такие зажимы уже были, разумеется, неприятно знакомы Красавице. Но вот приделанные к ним цепочки… Они изрядно встревожили принцессу. Очень уж походили на поводки и к тому же были снабжены маленькими кожаными ручками.
Грум тронул девушке губы, требуя не издавать ни звука, затем быстро погладил ее правый сосок, зацепил кончик напрягшейся груди небольшим, похожим на плоскую ракушку золотым зажимом и с щелчком закрыл. И хотя окантована была эта прищепка белым мехом, держалась она крайне цепко и надежно. От болезненного ощущения в месте зажима у Красавицы тут же заныла вся кожа. Когда другая прищепка тоже была крепко посажена на место, туземец ухватил ладонью поводки за обе ручки и решительно потянул. Этого-то Красавица больше всего и боялась! Нечаянно вскрикнув, она резко дернулась вперед вслед за цепями.
Недовольный произведенным ею шумом, надзиратель сердито нахмурился и шлепнул пленницу по губам. Красавица склонила голову еще ниже, дивясь на две жалкие тонюсенькие цепочки, которые крепко захватили эти невероятно нежные и чувствительные части ее тела, тем самым получив над девушкой полнейшую власть.
Со сжавшимся от страха сердцем принцесса увидела, как приставленный к ней туземец вновь стиснул ладонь — поводья дернулись, и девушку за соски потянуло вперед. Она приглушенно застонала, на сей раз не осмелившись разомкнуть губы, за что снискала от юноши похвальный поцелуй. Внутри ее уже вновь поднималась мучительная волна желания.
«Нет, нас не могут вывести таким образом на берег!» — мысленно возмутилась она. Однако напротив себя она увидела Лорана, точно так же зацепленного, как и она. Принц покраснел от негодования, когда грум, потягивая за ненавистные цепочки, силой повлек его вперед. В этот момент Лоран имел куда более беспомощный вид, нежели в городке, привязанный к позорному кресту.
На мгновение Красавице припомнилось, как грубо и безжалостно ее наказывали в городке, и она еще болезненнее ощутила эти тонкие изящные узы, словно означавшие новую глубину ее рабского существования.
Она заметила, как миниатюрный грум Лорана одобрительно чмокнул того в щеку. Принц не вскрикивал, не стонал, однако член его непроизвольно подскакивал от напряжения. Тристан имел такой же откровенно жалкий вид, хотя и оставался, как всегда, чарующе прекрасным.
Соски у девушки болезненно затрепетали, словно их только что отстегали. Волна желания разлилась по всему телу, проникнув в каждый уголок, и Красавица невольно задвигалась, покачиваясь, словно в танце, не ступая, однако, с места. В голове у нее вновь забрезжили мечты о некой новой, совершенно особенной любви и не испытанной прежде страсти.
Но очень скоро из этих сладостных грез ее вырвали действия туземцев, снимавших со стены свои длинные упругие кожаные плетки. Как и все прочие предметы в этих землях, они были сплошь усеяны драгоценными каменьями, превращавшими их в увесистые орудия наказания, хотя и оставались гибкими, точно прутья нежной поросли.
Тут же Красавица почувствовала, как ее остро стегнуло по икрам, и сдвоенный поводок впереди повлек ее вперед. Ее повели вслед за Тристаном, которого надзиратель развернул в направлении к дверям. Остальных, судя по всему, выстроили цепочкой позади нее.
Впервые за две недели они покидали свое корабельное узилище!
Двери открылись, и Тристана потянули вверх по лесенке, плетью взбадривая его шаг хлесткими ударами по икрам. Хлынувший с верхней палубы свет моментально ослепил пленников. Одновременно, привыкших к долгой тишине, их едва не оглушил шум толпы — разноголосый гул и отдаленные выкрики несметного числа иноземцев.
Красавица заторопилась вверх по ступенькам, ощущая босыми ногами тепло нагревшегося на солнце дерева. От резкого рывка за соски она снова испустила стон. Как все же гениально придумано — с такой легкостью вести рабов на столь изящных поводках! Все же эти туземцы отлично понимали своих пленников!
Видеть перед собой крепкие, точеные ягодицы Тристана было просто невыносимо. За спиной у нее тихо простонал Лоран, и девушка почувствовала некоторое беспокойство за Дмитрия и за Елену с Розалиндой.
Однако ее спешно вывели на палубу, и по обе стороны от себя Красавица увидела огромную толпу мужчин в длинных халатах и тюрбанах. За ними под безоблачно-ясным небом стояли высокие желтоватые строения из сырцового кирпича. Фактически пленники очутились в самой середине оживленного порта, и слева и справа от них тянулись вверх мачты других кораблей. Шум причала вкупе с ярким светом действовал обескураживающе.
«О, только бы нас не потащили на берег таким способом!» — снова мысленно взмолилась Красавица.
И тут же ее быстро провели вслед за Тристаном через палубу, потянули вниз по шатким, прогибающимся сходням. Соленый морской воздух внезапно смешался с жаром и пылью причала, с запахами животных, навоза, пеньки, раскаленного песка пустыни.
Песком были заметены и камни, на которых вскоре остановили пленников. И девушка не могла удержаться, чтобы не поднять голову и не окинуть взором неисчислимые толпы людей, оттесняемые от корабля мужчинами в тюрбанах, — сотни и сотни темнокожих лиц, с любопытством разглядывающих и ее, и остальных привезенных рабов. Рядом с туземцами виднелись верблюды и ослы, высоко нагруженные товарами. Там были мужчины всех возрастов, и все одеты в полосатые халаты. У многих на головах тоже имелись тюрбаны, у некоторых макушка была покрыта куфией — развевающимся головным убором жителя пустыни.
На мгновение вся храбрость вдруг покинула Красавицу. Это был далеко не городок во владениях королевы Элеоноры — нет, ее ждало нечто куда более реальное, нечто неизвестное и чуждое.
Влекущие ее цепочки с зажимами натянулись, и у девушки снова зашлось от страха сердце. Она увидела аляповато одетых мужчин, выступавших по четверо: каждая четверка несла на плечах длинные позолоченные шесты с открытыми, снабженными большой подушкой, носилками.
Тотчас же одну из таких подушек опустили перед Красавицей. И снова за тоненькие поводки пленницу потянули вперед, одновременно стегнув плетью под коленями. Девушка мгновенно все поняла и поскорее опустилась на подушку. Ее богатая отделка — красное с золотом — даже ослепила пленницу своим великолепием. Тут же Красавицу чуть откинули назад, усадив на пятки и разведя пошире колени. Чья-то теплая ладонь повелительно легла ей на шею, склонив голову ниже.
«Это будет невыносимо, — подумала Красавица, приглушив невольно вырвавшийся стон, — если нас в таком виде пронесут по всему городу. Почему бы нас не доставить потихоньку пред очи к его светлейшеству султану? Разве мы не королевские невольники?»
Впрочем, ей известен был ответ — она читала его на темных лицах, со всех сторон придвинувшихся к паланкину.
«Здесь мы всего лишь обычные рабы, ничего королевского при нас не осталось. Мы разве что очень дорогой, превосходного качества товар, равно как и прочий ценный груз, что вытаскивают сейчас из корабельных трюмов. Как могла королева такое допустить?!» — возмутилась она. Однако ее и без того зыбкая отвага быстро истаяла, словно растопленная жаром ее обнаженной плоти.
Грум деловито расставил ей колени еще шире, потом раздвинул опиравшиеся на пятки ягодицы. Девушка старалась быть как можно податливее.
«Ну да, очень удачная поза, — подумала она, исполнившись благоговейного трепета перед собравшейся толпой. — Так они смогут рассмотреть мои прелести, заглянуть в каждый мой интимный уголок».
Сердце ее тревожно колотилось, она никак не могла подавить в себе какое-то нехорошее предчувствие.
Держащие ее золотые поводки были ловко перекинуты через золоченый крюк, имевшийся перед подушкой, и натянуты так, что соски пребывали в постоянном сладостно-болезненном напряжении.
Сердце принцессы забилось еще чаще. Грум Красавицы, отчаянно жестикулируя, угрожающими знаками заклинал свою питомицу быть тихой и послушной. Испуганно засуетившись, он тронул ее за руки: мол, она ни в коем случае не должна ими шевелить! Но Красавица и так это знала. Еще никогда она так не старалась сохранять неподвижность.
Но могла ли увидеть эта толпа, как судорожно сжимается ее лоно в страждущем томлении, точно пытающийся глотнуть воздуха рот?
Между тем носильщики в тюрбанах аккуратно подняли ее транспорт на плечи, и у девушки едва не закружилась голова от осознания собственной открытости перед тысячами взоров. Впрочем, увидев впереди себя Тристана, усаженного на такую же подушку, и почувствовав, что она здесь не одинока, Красавица немного успокоилась.
Гудящая толпа немного расступилась, и небольшая процессия из шести паланкинов медленно двинулась через открывшееся от гавани, казавшееся бесконечным пространство.
После столь яростных предостережений грума девушка не осмеливалась даже чуточку шевельнуться. Справа и слева от нее медленно проплывал шумный, гомонящий базар: торговцы яркой керамикой расставляли свой товар на разноцветных коврах; где-то высились штабеля рулонов шелка и льна; изделия из кожи, из меди, серебряные и золотые украшения; клетки с порхающими в них, беспокойно щебечущими птицами; еда, которую готовили тут же, в исходящих ароматным паром котлах под запылившимися пологами палаток.
И весь гудящий базар уставился на проносимых по площади пленников. Одни молча застыли возле своих верблюдов, глядя на рабов во все глаза; другие — совсем еще юные туземцы с непокрытыми головами — бежали рядом с паланкином, разглядывая Красавицу, показывая пальцем и что-то непонятно лопоча.
Надсмотрщик девушки шагал слева от нее, изукрашенной плетью на ходу поправляя ее длинные волосы и то и дело сердито оттесняя от носилок чересчур назойливых зевак.
Красавица старалась ни на что не обращать внимания, кроме высоких светлых зданий, подступающих к ней все ближе и ближе.
Несли ее вверх под уклон, однако носильщики старались держать свой груз ровно. Девушка тоже изо всех сил пыталась сохранять требуемую позу, хотя грудь нещадно поднимало и тянуло кверху тоненькими цепочками с золотыми зажимами, от которых ее соски под палящим солнцем пробирала холодная дрожь.
Улица между тем круто пошла вверх. Вдоль домов струились потоки людей, и, отражаясь от каменных стен, их резкие выкрики казались оглушительно громкими.
«Любопытно, что они испытывают, глядя на нас?» — подумалось Красавице. Ее выставленное напоказ обнаженное лоно отчаянно пульсировало, словно само страдало от такой постыдности своего положения. «Они смотрят на нас как на зверей. Эти жалкие людишки даже на миг не способны представить, что подобная участь могла бы постигнуть их самих. Плохо бы им пришлось! Думают, только они могут нами обладать».
Золотая краска на теле ссохлась от жары, болезненно стянув кожу, причем особенно ощутимо — на стиснутых зажимами сосках.
И как ни старалась, Красавица не могла удерживать бедра в полной неподвижности. Внизу живота уже вовсю клокотало желание, неумолимо расплескиваясь по всему телу. Взгляды туземцев словно ощупывали ее, томя и мучая, заставляя болезненно ощущать собственную опустошенность.
Наконец процессия добралась до конца улицы. Толпа вслед за носилками перетекла на открытое пространство, где уже собрались в ожидании не меньше тысячи любопытных. Рокот сотен голосов волнами вздымался и опадал. Толпе, казалось, не было конца и края, сотни людей пытались притиснуться поближе к паланкинам, чтобы как следует рассмотреть пленников великого султана.
И вот перед принцессой словно вырос высокий, величественный дворец с золотыми куполами. Солнце, ярко полыхнувшее на белых мраморных стенах здания, ослепило девушку. Мавританские арки, гигантские двери, украшенные золотым лиственным орнаментом. Взмывающие ввысь стройные минареты, настолько изящные, что в сравнении с ними темные, суровые каменные замки Европы казались какими-то вульгарными и неуклюжими.
Процессия резко повернула влево, и на мгновение Красавица увидела едущего за ней следом Лорана, потом Елену с развевающимися на ветру длинными каштановыми волосами и уж затем разглядела темные неподвижные фигуры Дмитрия и Розалинды. Все пленники покорно замерли на своих больших подушках в паланкинах.
Мальчишки среди толпы, казалось, еще пуще раззадорились. Что-то радостно восклицая, они носились туда-сюда, как будто от близости к султанскому дворцу их живость только возрастала.
Вереница носилок между тем приблизилась к боковому входу, и стражники в тюрбанах, со свисающими с пояса длинными ятаганами оттеснили толпу, раскрывая перед процессией массивные сводчатые двери.
«О, наконец-то благословенная тишина!» — обрадовалась про себя Красавица. Она увидела, как Тристана пронесли в паланкине под арку, и тут же ее носильщики поспешили следом.
Вопреки ее ожиданиям, они очутились вовсе не на замковом дворе, а в длинном и просторном коридоре, стены которого были сплошь покрыты затейливыми мозаичными узорами. Даже каменный потолок, точно искусно затканный гобелен, красовался цветами, спиралями и изящными завитками.
Внезапно носильщики остановились. Дальние двери оказались закрыты, и вся процессия погрузилась в полутень.
Только теперь Красавица заметила факелы на стенах и лампы в маленьких нишах. Большая компания темнолицых юношей, одетых в точности, как их корабельные грумы, молча оглядела новых невольников.
Подушку с Красавицей опустили на пол. Тут же ее надзиратель сцапал поводки и потянул девушку на коленях вперед, на мраморный пол. Носильщики со своими паланкинами и подушками быстро исчезли в дверях, только их и видели. Красавицу толкнули вперед, заставив опереться на руки, и нога грума, припечатавшись к ее затылку, заставила девушку коснуться лбом пола.
Принцесса задрожала, уловив заметную перемену в обхождении своего надсмотрщика. И когда его нога еще крепче, чуть ли не сердито, придавила Красавицу к полу, упершись ей в шею, девушка быстро поцеловала холодный мрамор, мучительно недоумевая, чего же от нее добиваются. Однако этот ее жест явно удовольствовал юного туземца, и он одобрительно похлопал ее по попе.
Теперь ей наконец подняли голову, и Красавица увидела, что прямо перед ней Тристана поставили на четвереньки. Аппетитные формы его крепких ягодиц еще больше растравили в ней томление плоти.
Между тем в немом изумлении девушка наблюдала, как тонкие золотые цепочки, тянущиеся от ее схваченных зажимами сосков, пропустили Тристану между ног, под животом.
«Зачем это?» — недоумевала Красавица, даже когда зажимы еще крепче стиснулись на ее груди.
Но вскоре ей ясен стал ответ: она почувствовала, как пара золотых цепочек протянулась у нее самой между бедрами, мучительно раздразнивая лобок. Затем чья-то властная рука ухватила девушку за подбородок, открыла ей рот и, точно удила, запихнула кожаные ручки поводков, которые ей, судя по всему, надлежало крепко удерживать зубами.
Красавица поняла, что эти поводки прицеплены к Лорану, и теперь ей предстоит тянуть его вперед за эти злосчастные цепочки точно так же, как Тристан повлечет ее. И стоит ей хоть чуточку двинуть головой, это доставит Лорану еще больше мучений, в точности как Тристан, излишне сильно потянув за поводки, усилит ее пытку.
Представив это зрелище, Красавица почувствовала себя посрамленной до глубины души.
«Нас привязывают друг к другу, точно скотину, что ведут на рынок!» — возмутилась она. Мало того, тянущиеся под ней цепочки оглаживали бедра, касались лобка, щекоча губы, задевали ее упругий живот.
«Вы просто маленькие бесы!» — думала Красавица, косясь на мельтешащий рядом с ней шелковый халат своего грума. Тот без конца суетился возле пленницы, то поправляя ей волосы, то надавливая на спину и придавая пленнице еще более выгнутую позу, чтобы выше торчал зад. В какой-то момент девушка почувствовала, как зубья гребешка разглаживают ей волоски вокруг ануса, и ее лицо еще жгуче залилось краской стыда.
А Тристан — он что, специально так двигает головой, чтобы еще больше теребить ее соски?
Наконец один из надсмотрщиков хлопнул в ладоши. Кожаная плеть тут же лизнула Тристану икры и подошвы его голых ног. Принц тронулся вперед, и Красавица немедленно поспешила вслед за ним.
Не в силах побороть любопытство, она чуточку приподняла голову, чтобы глянуть хоть одним глазком на стены и потолок и тут же получила плетью по шее. После чего ее, как и Тристана, отхлестали по икрам и ступням. При этом поводки безжалостно подергивали ее за соски, словно существуя какой-то собственной, отдельной жизнью.
Удары плетей, нещадно поторапливающих пленников, становились все сильнее и громче. Потом Красавицу ощутимо пихнули туфлей в ягодицы: похоже, им приказывали бежать. И когда Тристан набрал ход, девушка быстро подстроилась под его темп, ошеломленно припомнив, как однажды ей довелось бежать по королевской «Тропе наездников».
«Да, шевелись быстрее, — сказала она себе. — И голову держи пониже, как требуют. А ты думала, что во дворец к султану войдешь каким-то иным способом?»
Туземцы снаружи, возможно, с таким любопытством и таращились на пленников, что видели в них едва ли не самых униженных, ничтожных существ. И все же это была, пожалуй, единственно приемлемая поза для рабов наслаждений, ступающих в столь величественный дворец.
С каждым преодоленным дюймом Красавица чувствовала себя все более жалкой и несчастной. Грудь у нее горела, дыхание от бега сбилось, сердце колотилось бешено и гулко.
Коридор между тем сделался как будто шире и выше. Надсмотрщики толпились у них по бокам. Хотя все так же Красавица видела слева и справа от себя арочные дверные проемы, за которыми различались похожие на пещеры маленькие комнаты, тоже отделанные чудесным цветным мрамором.
Грандиозность и солидность этого места сильно подействовала на Красавицу. Глаза у нее зажгло от непрошеных слез. Среди этого пышного убранства она почувствовала себя таким маленьким, никчемным, ничего не значащим созданием!
И в то же время в этом ощущении было нечто совершенно неожиданное и поразительное. Да, она была всего лишь жалкой крупинкой в этом огромном мире — и тем не менее она словно нашла свое настоящее место, куда более определенное, нежели в королевском замке или даже в городке.
Соски ее, не унимаясь, пульсировали в тисках опушенных мехом зажимов. Случайные вспышки солнечного света то и дело слепили глаза.
В горле у девушки стало тесно, по всему телу разлилась неодолимая слабость. Ее внезапно окутали запахи корицы, кедровой смолы, восточных благовоний. И она поняла, что в этом мире богатства и великолепия царят тишина и покой, нарушаемые лишь звуками движущейся по коридору цепочки рабов и охаживающих их плетей. Даже надсмотрщики не производили малейшего шума, если не считать мягкого шуршания их шелковых одежд. И эта изумительная тишина казалась ей частью здешнего роскошного дворца, продолжением той роковой силы, что ныне поглощала и подчиняла пленников.
И чем глубже они погружались в лабиринт коридоров, тем все меньше юных грумов сопровождало их, пока наконец не остался один-единственный мучитель с не знающей покоя плетью. Небольшая процессия несколько раз повернула, спустилась ниже, попав в более широкие коридоры, и краешком глаза Красавица заметила странные скульптуры, установленные в тесных нишах для украшения проходных зал.
И вдруг она поняла, что никакие это не статуи — это помещенные в ниши живые рабы!
Наконец ей удалось получше в них всмотреться.
Каждая фигура была крепко спеленута от шеи до пят в крашенное золотом полотно. Открытыми остались лишь вздернутая широким ошейником голова да выставленные напоказ, сияющие золотистой краской гениталии.
Мужчины стояли связанными, выпятив вперед интимные места, женщины — с широко раздвинутыми и по отдельности обмотанными золотой тканью ногами, оставался открытым лишь лобок.
Все они замерли неподвижно, надежно удерживаемые за шею широкой золотой скобой, штырем прикрепленной позади к стене. Некоторые узники закрыли глаза и оттого казались спящими. Другие, несмотря на приподнятое положение головы, уныло глядели в пол.
Многие из них были такими же темнокожими, как надсмотрщики, и обладали характерными для людей пустыни роскошными длинными черными ресницами. Таких белокурых пленников, как Красавица с Тристаном, как будто среди них не имелось. И все до единого были покрыты золотистой краской.
С легкой паникой Красавица припомнила вдруг слова королевского посланника, сказанные незадолго до того, как они покинули родные края: «Хотя у султана предостаточно рабов из собственных земель, такие, как вы, пленники, принцы и принцессы, являют для него особую изюминку и вообще редкостную диковину».
«А значит, — заключила Красавица, — нас не могут так вот связать и распихать по нишам, как этих бедолаг. И мы не затеряемся среди многих десятков невольников, просто-напросто украшающих коридоры дворца».
Но в то же время ей открылась и другая истина: этот пресловутый султан владел таким несметным количеством рабов, что с Красавицей и ее товарищами по неволе могло здесь ровным счетом ничего не приключиться.
Спеша дальше по коридору на четвереньках, уже с поднывающими от жесткого мрамора ладонями и коленками, девушка все изучала взглядом «статуи». У каждого пленника, судя по всему, руки сложены за спиной; золоченые соски открыты, и у некоторых прихвачены зажимами. У каждого волосы старательно зачесаны назад, открывая взору убранные драгоценностями уши.
Какими нежными и чувственными выглядели эти уши и как они сейчас напоминали интимные места!
Красавицу внезапно захлестнула волна страха. Тут же она содрогнулась при мысли, что может сейчас испытывать Тристан — Тристан, так алчущий любви одного господина. А Лоран? Каково ему это видеть после наказания на городском позорном кресте, где он был единственным и уникальным в своем роде?
Тут ее снова резко потянули за цепочки, и в сосках возник острый зуд. Неожиданно плеть легонько заиграла у нее между ног, мягко поглаживая анус и губы вульвы.
«Ах ты, маленький зловредный демон!» — мысленно ругнулась принцесса. И все же, когда по всему телу пробежало будоражащее покалывание, девушка изогнула спину, толкнувшись ягодицами вверх, и двинулась вперед оживленнее.
Они приближались к двойным дверям. С удивлением Красавица обнаружила, что к одной двери привязан невольник, а к другой — невольница. Оба раба были полностью обнажены, никакие ткани их не обматывали. Лишь золотые повязки обхватывали им бедра, талию, шею, лоб, лодыжки и запястья, распластывая несчастных на дверях с широко разведенными коленями и сложенными вместе босыми подошвами. Руки их были воздеты над головой ладонями наружу. Лица оставались неподвижны, глаза низко опущены, а во рту у каждого красовалась изящно уложенная виноградная гроздь в окружении листьев — все это, как и тело, было покрыто золотой краской, что придавало обоим созданиям еще большую схожесть со скульптурами.
Двери открылись, и процессия миновала этих застывших «стражей». Невольники замедлили ход, и Красавица очутилась посреди огромного внутреннего двора. Повсюду стояли большие кадки с пальмами, пестрели цветники, огороженные мрамором.
На плитках перед девушкой весело играли солнечные пятна. Запах цветов неожиданно придал ей новых сил. Вокруг нее разливалось всевозможное разноцветье красок… И в следующее мгновение, замерев от прозрения, Красавица вдруг обнаружила, что весь этот огромный сад уставлен позолоченными прекрасными созданиями, как томящимися к клетках, так и стоящими в разных живописных позах на мраморных постаментах.
Тут принцессу вынудили остановиться. Изо рта у нее вынули наконец поводки. Надсмотрщик встал сбоку от девушки, собрав в ладонь прикрепленные к ней цепочки. Между бедрами игриво, щекочуще загуляла плетка, заставляя раздвинуть ноги чуть пошире. Затем чья-то рука ласково погладила ее по волосам. Слева от себя Красавица увидела Тристана, справа — Лорана и поняла, что невольников поставили полукругом.
Компания грумов принялась громко болтать между собой и смеяться, словно избавившись наконец от долгого вынужденного молчания. Горячо жестикулируя, они обступили пленников.
Затылок Красавице снова придавили туфлей, заставив девушку так низко склонить голову, что она коснулась губами мраморного пола. Краешком глаза она отметила, что и Лорана, и других невольников вынудили принять ту же смиренную позу.
Шелестящей радугой разноцветных шелков их окружили халаты грумов. Шум их разговоров казался даже громче, нежели уличный гомон толпы. Согнувшаяся на коленях Красавица вздрогнула, почувствовав, как чьи-то ладони провели ей по спине, поправили волосы, плетью раздвинули ноги еще шире. Одетые в шелка надсмотрщики остановились между ней и Тристаном, загородили от нее Лорана.
Внезапно в саду повисла гнетущая тишина, полностью уничтожившая остатки и без того хрупкого самообладания принцессы.
Грумы вдруг пропали, точно их смахнуло в сторону. Единственными звуками, наполнявшими теперь двор, были щебетанье птиц да мелодичное позвякивание «музыки ветра».
Потом Красавица различила приближающееся к ней шарканье мягких туфель…
ПРОВЕРКА В САДУ
В сад между тем вошел не один человек, а целых трое. Впрочем, двое сразу остались стоять у входа, в то время как первый неспешно приблизился к пленникам.
В разом воцарившемся напряженном молчании Красавица увидела ноги и подол халата двинувшегося по кругу незнакомца, богатую ткань и бархатные туфли с лихо закрученными носками, на каждом из которых переливался крупный рубин. Мужчина ступал неторопливыми мелкими шажками, словно внимательнейшим образом обследовал каждую представшую его взору подробность.
Когда он приблизился к Красавице, она затаила дыхание. Она чуть скосила глаза, когда носок винно-красной бархатной туфли легонько коснулся ее щеки, потом ненадолго задержался на затылке, после чего проследовал вдоль всего хребта.
Девушка вся задрожала, не в силах справиться с собой, и громко простонала, самой себе показавшись невероятно дерзкой. Однако на сей раз никакого наказания не последовало. Ей даже как будто послышался легкий смешок. Затем незнакомец произнес какую-то фразу — таким тихим, мягким голосом, что у принцессы вновь на глаза навернулись слезы. Каким умиротворяющим, несказанно мелодичным был этот голос! Может, как раз непонятность этой речи и делала ее еще более задушевной? Но все же Красавице невероятно хотелось узнать, что же именно сказал незнакомец.
Разумеется, слова адресовались вовсе не ей, а одному из двоих сопровождавших его мужчин. Но голос… Этот голос действовал на Красавицу волнующе, пленяя ее, соблазняя, очаровывая…
Внезапно она почувствовала, как цепочки туго натянулись. Соски у нее тут же затвердели, и покалывающий трепет от них мгновенно дотянулся своими будоражащими щупальцами до паха.
Неуверенно, испуганно девушка поднялась на коленях, и тут же, потянув за поводки, ее поставили на ноги. Груди у принцессы горели, лицо пылало румянцем.
На какое-то мгновение непомерный простор этого сада впечатлил Красавицу. Привязанные тут и там невольники, великое изобилие цветов, поразительно ясное голубое небо, большое скопление поджидающих ее надсмотрщиков… И наконец, стоящий рядом незнакомец.
Куда ей положено деть руки? Красавица заложила их за шею и застыла, опустив взор к плиткам под ногами, едва угадывая неясный силуэт господина, остановившегося перед ней лицом к лицу.
Он был намного выше малорослых юнцов-надсмотрщиков. Этакий стройный великан, весьма элегантно сложенный, который благодаря начальственной манере держаться казался намного старше остальных. Кстати, именно он потянул Красавицу вверх за цепочки и сейчас по-прежнему удерживал их ручки в ладони.
Совершенно неожиданно он переложил поводки из правой руки в левую и освободившейся ладонью с силой хлопнул девушку снизу по грудям, изрядно испугав ее. Красавица прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Однако жаркая податливость тела удивила ее саму. Она вся затрепетала от желания, чтобы к ней снова прикоснулись, отшлепали ее, подвергли еще большему уничижительному насилию.
Пытаясь внутренне собраться, она мельком глянула на незнакомца и увидела темные волнистые волосы едва ли не до плеч и глаза, такие черные, что казались нарисованными густыми чернилами, где вместо радужных оболочек блестели крупные бусины агата.
«Какими все же впечатляющими бывают эти люди пустыни», — подумала Красавица. И тут все ее мечтания в корабельном заточении разом всколыхнулись, словно поднимая ее на смех. Полюбить его?! Полюбить того, кто всего лишь такой же слуга, как и прочие?
И все же сквозь страх и волнение лик сурового туземца проник, как будто прожегся, в ее воображение. Внезапно в этом лице Красавица различила нечто невероятное. Оно было каким-то… совершенно невинным.
Снова последовали звучные шлепки, и Красавица непроизвольно попятилась назад, не в силах остановиться. Груди ее налились жаром. И тут же субтильный грум стегнул ее плетью по непослушным ногам. Принцесса застыла на месте, досадуя из-за своей оплошности.
Мужчина заговорил снова, и его голос был, как и прежде, мягким и мелодичным, ласкающим слух. Однако сказанное им повергло юных надсмотрщиков в целый шквал деятельности.
Красавица почувствовала, как гладкие шелковистые пальцы грумов ухватили ее за лодыжки и запястья, и, не успела она понять, что происходит, девушку быстро подхватили на руки, подняли ей ноги под прямым углом и широко развели в стороны. Руки ей, крепко держа, вытянули над головой, а спину и голову надежно подперли снизу.
От страха Красавица судорожно вздрагивала, бедра ныли, лоно оказалось безжалостно разверстым. Затем она почувствовала, как еще одна пара рук приподняла ей голову. Девушка заглянула прямо в глаза загадочному великану, своему новому господину, и встретила его лучистую улыбку.
О, он был невероятно красив! На миг Красавица отвела взгляд, ее веки затрепетали. Наружные уголки его больших миндалевидных глаз слегка приподнимались, сообщая им какой-то зловещий оттенок, рот был крупным, чувственным и чрезвычайно манящим. Несмотря на кажущуюся на первый взгляд невинность, простодушие облика, этот мужчина источал явственный дух беспощадности. Красавица ощущала исходящую от него угрозу — об этом вещало каждое его прикосновение. А потому удерживаемая перед ним с широко разведенными ногами принцесса поддалась невольной панике.
Словно для того, чтобы закрепить свою власть над ней, господин молниеносным движением шлепнул девушку по лицу, и она, не удержавшись, тихонько заскулила.
Рука хозяина поднялась снова, шлепнула ее по правой щеке, потом снова по левой, пока Красавица не заплакала уже в голос.
«Но что я такого сделала?!» — недоумевала она. Однако сквозь слезы девушка увидела в лице мужчины одно любопытство. Он, оказывается, изучал ее! И никакое это было не простодушие, она неверно рассудила. В нем пылало лишь восхищение тем, что сам он делал.
«Итак, это просто проверка, — попыталась она себя убедить. — Интересно, прошла я ее или провалила?» И содрогнулась, увидев, что туземец снова поднимает руки.
Мужчина закинул Красавице голову назад, деловито открыл ей рот, тронул пальцами язык, прошелся по зубам. По коже девушки пробежал озноб, и ее тело в цепких руках надсмотрщиков судорожно дернулось. Пытливые пальцы туземца неторопливо коснулись ее век, бровей. Утерли слезы, что сами собой катились по лицу.
И наконец, она почувствовала его пальцы на своей обнаженной, широко раскрытой вульве. Большие пальцы мужчины проникли к вагине, медленно растянув ее до невозможности вширь, и бедра Красавицы предательски дернулись вперед.
Ей казалось, она сейчас взорвется в исступлении оргазма, не в силах больше сдерживать себя. Но разве же это здесь запрещено? И как ее, интересно, за это могут наказать?
Принцесса отчаянно мотала головой из стороны в сторону, еще пытаясь подчинить себе собственную плоть… Но эти пальцы были настолько ласковыми, мягкими, неторопливыми и в то же время такими уверенными и настойчивыми. Если только они примутся ощупывать клитор, она пропала. Тогда она уже точно не сумеет обуздать свою страсть…
Но, к счастью, на этом туземец убрал от нее руки, напоследок слегка подергав за кудряшки на лобке да легким щипком сведя вместе губы.
Ошеломленная, Красавица наклонила голову, и вид собственной беспомощной наготы полностью лишил ее присутствия духа. Новый господин между тем повернулся и прищелкнул пальцами. И сквозь спутавшиеся пряди волос девушка разглядела, что шустрые надсмотрщики точно так же, как и ее, в мгновение ока подняли Елену.
Та изо всех сил старалась сохранить самообладание. Ее темно-розовое лоно влажно проглядывало из буроватого венка коротких кудряшек, длинные изящные бедра подрагивали мускулами. Красавица в страхе наблюдала, как господин принялся с той же дотошностью изучать другую невольницу.
Пока хозяин занимался ртом Елены, разглядывая ее зубы, высокие и, острые груди пленницы заметно набухли. Однако, получив свою порцию шлепков, Елена не обронила ни звука.
Увиденное в этот момент лицо господина еще больше озадачило Красавицу. Как заинтересован казался он осмотром рабов, сколь поглощен был собственными действиями! Даже свирепейший господин новообращенных в замке королевы не был настолько предан своей роли. Кроме того, этот человек был поистине очарователен. Богатый бархатный халат восхитительно сидел на его прямой спине и плечах. С притягательной грациозностью в каждом движении он сейчас разглядывал Елену, раздвигая ей пальцами покраснелые интимные губы, отчего бедняжка-принцесса, не в силах сдерживать томление, постыдно вскидывала ему навстречу бедра.
При виде обнаженных прелестей Елены — влажных, налившихся соками и столь явственно алчущих наслаждения — Красавица после столь долгой неутоленности плоти испытала острое отчаяние. И когда господин, улыбнувшись, погладил пленницу по волосам, мягко отведя их со лба, чтобы получше рассмотреть глаза, Красавица почувствовала неожиданный укол ревности.
«Нет, полюбить кого-то из них было бы просто отвратительно!» — осекла она себя. Она ни за что не отдаст кому-то свое сердце!
Теперь девушка уже старалась не глядеть на происходящее. Ее разведенные ноги мелко подрагивали в руках у грумов, державших пленницу все так же крепко. Лоно невыносимо набухло, требуя насыщения.
Однако Красавицу ожидало уже новое зрелище: оставив Елену, туземец отступил к Тристану. И теперь уже принца подняли юноши на руках, точно так же разведя ему широко ноги. Красавица заметила, что худосочные грумы едва удерживают вес крупного принца.
Господин принялся скрупулезно изучать его затвердевший, отчаянно толкающийся член, и прекрасное лицо принца напряглось и зарделось в муке унижения. Пальцы хозяина потеребили сперва крайнюю плоть, затем поиграли с лоснящейся головкой, выдавив из нее каплю блестящей влаги. Краем глаза Красавица видела, как Тристан весь напрягся телом, но уже не отважилась поднять глаза к его лицу, когда туземец взялся рассматривать голову пленника.
Словно в тумане, видела она искоса лицо господина, его необычайно огромные, чернильно-черные глаза и отведенные за ухо волосы, открывавшие мочку с маленьким золотым кольцом.
Потом он отвесил Тристану пощечины — так сильно, что звук ударов, казалось, эхом прокатился по саду, — и Красавица плотно зажмурила глаза. Тристан глухо застонал.
Девушка вновь открыла глаза, когда господин негромко хохотнул себе под нос, проходя мимо нее, и тут же увидела, как его рука рассеянно потянулась ущипнуть ее за грудь. На глаза вновь накатились слезы. Пытаясь уяснить для себя исход осмотра, Красавица старательно отмахивалась от того факта, что этот человек притягивал ее больше, чем кто-либо, кому доселе доводилось ею владеть.
Теперь справа от нее и чуть впереди оказался Лоран, которого надсмотрщики так же подняли для подробного осмотра господином. И когда юнцы все же справились с верзилой-принцем, хозяин испустил какую-то быструю реплику, что тут же всех грумов повергло в хохот.
Впрочем, Красавица все поняла и без перевода: Лоран был исключительно могуче сложен и обладал поистине впечатляющим членом. Его орган, окрепший и налитой, как следует вымуштрованный еще в замке, вздымался вверх, и при виде рельефных мускулистых бедер принца, разведенных до предела вширь, на девушку нахлынули смутные, похожие на бред воспоминания о его пребывании на позорном кресте. Она старалась не смотреть на невероятно крупную мошонку Лорана и все же никак не могла оторвать от нее взгляд.
Господина между тем столь непомерное достоинство невольника привело в чрезвычайное оживление, и для начала он несколько раз и неожиданно часто ударил Лорана по лицу тыльной стороной ладони. Огромный торс принца резко изогнулся, так что надсмотрщики едва смогли его удержать.
И когда господин отцепил от груди Лорана зажимы, скинув их на землю, и крепко стиснул пальцами соски, тот громко, мучительно застонал.
Однако между ними произошло и кое-что еще, и Красавица это заметила. С самого начала осмотра Лоран время от времени устремлял на господина прямой открытый взгляд — и наконец глаза их встретились. И вот теперь, когда ему снова немилосердно сжали соски, Лоран напряженно уставился в глаза хозяину.
«Не надо, Лоран, — в отчаянии взывала к нему Красавица. — Не искушай их. Здесь тебе не будет ореола славы знаменитого позорного креста — лишь бесконечные коридоры и полное забвение». И все же принцесса была совершенно очарована тем, сколь отважен этот принц.
Тем временем господин обошел кругом Лорана вместе с державшими того грумами, забрал у одного из рук кожаную плеть и принялся яростно стегать принца по груди. Не в силах сдерживать стоны, Лоран все же отвернул голову от хозяина. Мускулы его шеи были напряжены как канаты, руки и ноги мелко подрагивали.
Господин же, как и прежде, исполнился сосредоточенности и чрезвычайной заинтересованности осмотром пленника. Он сделал быстрый жест одному из людей, и ему тут же поднесли длинную, на все предплечье, кожаную перчатку — изумительно красивую, с затейливыми золотыми узорами от кончиков пальцев до большого отворота на раструбе. Она вся лоснилась жирным блеском, щедро смазанная некой мазью или густым бальзамом.
И когда господин неспешно натянул эту перчатку на правую руку до самого локтя, Красавицу буквально затопило жаркой волной возбуждения. Глаза туземца притом были по-мальчишески пытливыми, рот застыл в неотразимой улыбке, грациозность тела, с которой он придвинулся к Лорану, просто околдовывала.
Левой рукой он дотянулся до головы принца, напряженно уставившегося вверх, и, запустив пальцы в волосы, обхватил его затылок. Правая же рука в перчатке неторопливо скользнула к открытой промежности невольника и сперва двумя пальцами проникла ему в анус. Красавица, забыв о требуемой скромности, смотрела во все глаза.
Дыхание Лорана сделалось хриплым и частым, лицо потемнело. Вот в его теле скрылись пальцы в перчатке, и казалось, будто остальная кисть пытается пробраться туда следом.
Грумы чуть сдвинулись по сторонам, и Красавица увидела, что Тристан с Еленой тоже с нескрываемым вниманием следят, за происходящим.
Между тем господин, казалось, не видел ничего вокруг, кроме Лорана. Он в упор взирал на лицо невольника, который ерзал и крутил головой от наслаждения и боли, в то время как рука в перчатке медленно погружалась все глубже и глубже в его плоть. Вот она исчезла до запястья, и Лоран уже не подрагивал телом — он словно весь застыл, лишь испустив сквозь зубы протяжный, свистящий стон.
Левой рукой господин приподнял подбородок принца и склонился над юношей так, что их лица оказались почти вплотную друг к другу. И в долгой напряженной тишине рука его водвинулась в плоть принца еще глубже — Лоран же словно пребывал в беспамятстве, лишь отвердевший член его неподвижно вздымался, и крошечные капельки прозрачной влаги сочились с его конца.
От этого зрелища Красавица непроизвольно напряглась, затем разом обмякла — и вновь ощутила себя на грани оргазма. Она попыталась отогнать от себя это состояние, однако почувствовала себя слабой и совершенно безвольной. И поддерживавшие ее руки юношей теперь словно ласкали ее своей крепкой хваткой, доставляя поистине любовное наслаждение.
Все еще не отпуская невольника, господин повел правую руку вперед, приподнимая таз принца. Массивная мошонка Лорана выпятилась еще больше, и взорам открылась блестящая золотая перчатка, до невозможных размеров расширившая красный кружок его ануса.
Внезапно Лоран исторгнул крик, хриплый и задыхающийся, как будто молящий о пощаде. Господин застыл, склонившись над неподвижным принцем, губы их почти соприкасались. Затем левая рука его отпустила затылок пленника, скользнула по лицу и, подобравшись ко рту, пальцем властно раздвинула губы. И тут из глаз Лорана покатились слезы.
В то же мгновение господин быстро вытянул правую руку и, сдернув перчатку, небрежно отбросил в сторону. Лоран же с пунцовым лицом бессильно повис, откинув голову, в цепких руках надсмотрщиков.
Туземец буркнул какую-то реплику, и грумы вновь с готовностью рассмеялись. Один из юношей вернул на грудь пленнику зажимы, и Лоран болезненно поморщился. Мимолетным жестом хозяин велел поставить пленника на пол, и, послушно выполнив это, грумы неожиданно прицепили цепочки-поводки принца к золотому кольцу на заднике туфли господина.
«О нет, это чудовище не может так вот забрать его от нас!» — возмутилась про себя Красавица. Но это было лишь то, что в ее мыслях взметнулось на поверхность — в глубине души девушка испугалась, что только Лоран, один-единственный из них, был отобран господином.
Между тем всех невольников опустили на пол, и в следующее мгновение Красавица очутилась уже на четвереньках, с низко опущенной головой, прижатой бархатным носком туфли, и осознала, что рядом с ней в тех же позах Тристан с Еленой и что всех троих тянут за цепочки от зажимов на груди прочь из сада, погоняя плетьми.
Справа она увидела подол халата своего нового господина, а за ним — скорчившуюся фигуру Лорана, пытавшегося приноровиться к шагам хозяина. Цепочки от сосков пленника надежно крепились к ноге господина, и принц семенил на четвереньках следом, опустив голову, так что каштановые волосы, словно из сострадания, скрывали от всех его несчастное лицо.
Но где же остались Дмитрий с Розалиндой? Почему новый хозяин их отбраковал? Или их забрал себе один из тех мужчин, что пришли в сад вместе с господином?
Пока что Красавица никак не могла это узнать. И коридор, по которому их вели, ей казался бесконечным.
Впрочем, на самом деле она не очень-то тревожилась за Дмитрия и Розалинду. Что в действительности ей было важно, так это то, что они с Тристаном, Лораном и Еленой оказались вместе. И, конечно же, тот факт, что новый их господин — этот полный загадок, высокий, невыразимо грациозный мужчина — ступает справа от нее, совсем близко.
Его расшитый узорами халат легонько обмахивал девушке плечо, когда хозяин чуть уходил вперед, увлекая следом за собой невольно торопящегося за его шагом Лорана. Красавица на цепочке спешила за ними следом, и плети то и дело оглаживали ей бока и ягодицы, прохаживались по лобку.
Наконец они добрались до другой двойной двери, и невольников загнали плетями в большую, освещенную масляными лампами комнату. Снова решительно придавив девушке туфлей затылок, ей велели остановиться, и затем она обнаружила, что сопровождавших надсмотрщиков выставили из комнаты, и дверь за ними закрылась.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь учащенным дыханием пленных принцев и принцесс.
Храня молчание, господин неспешно прошествовал мимо Красавицы к дверям, толкнул задвижку, провернул ключ.
Снова воцарилась тишина.
Наконец Красавица снова услышала мелодичный голос, низкий и бархатный, и на сей раз, чарующе выделяя слоги, он произнес на родном ее языке:
— Ну что, мои дорогие, можете придвинуться поближе и встать передо мной на колени. Я много чего намерен вам сказать.
ЗАГАДОЧНЫЙ ГОСПОДИН
Стоит ли говорить, какой шок испытали пленники!
Тут же группка рабов послушно подползла ближе, волоча по полу золоченые поводки, и встала на колени полукругом перед хозяином. Даже Лорана отцепили наконец от туфли господина, и он смог примоститься рядом с остальными. И вот, когда они застыли перед властным туземцем, сложив руки за головой, тот сказал:
— Посмотрите на меня.
Красавица подняла взгляд к его лицу и обнаружила те же обаяние и непостижимость, что отметила еще в саду. На этот раз оно показалось ей еще более правильным, с полными, манящими, изящно очерченными губами, с длинным тонким носом, с красиво расставленными, лучащимися превосходством глазами, — и все же черты его были пронизаны тем таинственным духом, что с самого начала так притягательно подействовал на девушку.
Когда господин неторопливо переводил взгляд с одного пленника на другого, Красавица почувствовала, как их четверых постепенно охватывает волна возбуждения, и сама испытала невыразимый восторг.
«О да, он просто великолепен!» — мысленно восхитилась принцесса, и образы кронпринца, доставившего ее во владения королевы, и грубого капитана стражи в городке в этот момент готовы были полностью истаять в ее памяти.
— Драгоценные мои рабы, — заговорил туземец, на краткий волнительный миг остановив взор на Красавице, — вам хорошо известно, куда вы попали и почему. Наши воины силой доставили вас сюда, чтобы служить своему господину и повелителю. — Таким медоточивым был его голос, столь непосредственно-чувственным казалось лицо! — И вам известно, что служить вам доведется в полном молчании. Для слуг, что вас все это время холили, вы всего лишь жалкие бессловесные твари. Но я, управляющий при дворе султана, отнюдь не разделяю заблуждений, будто бы чрезмерная чувственность разрушает человеческий рассудок.
«Разумеется, нет», — подумала Красавица, однако не отважилась это озвучить. Ее интерес к этому мужчине с каждым мгновением делался все глубже и опаснее.
— Те несколько рабов, что я обычно отбираю, — продолжал он, вновь скользя взглядом по пленникам, — которых я довожу до совершенства и предлагаю ко двору султана, неизменно посвящены в мои намерения, знают о моих требованиях и о моем грозном нраве. Но все это остается лишь в пределах этой комнаты. В своих покоях я желаю, чтобы моя метода стала всем предельно ясна и все мои ожидания относительно вас были исключительно прозрачны.
Плавно сместившись, управляющий навис над Красавицей и, потянувшись рукой к ее груди, ущипнул уже чуть сильнее, чем в прошлый раз, и жаркий трепет мгновенно пробежал по ее телу от напрягшихся сосков до низа живота. Другой рукой господин погладил по щеке Лорана, слегка задев большим пальцем губу, и Красавица, забывшись, повернулась посмотреть на его скупую ласку.
— А вот этого ты не станешь делать, принцесса, — произнес туземец и отвесил Красавице тяжелую пощечину. С горящим лицом она низко опустила голову. — Ты будешь смотреть лишь на меня, пока я не велю тебе иного.
На девушку вмиг нахлынули слезы. Как она могла так оплошать?!
Однако в его голосе вовсе не было гнева — лишь мягкая снисходительность. Мужчина ласково приподнял ей подбородок, и принцесса сквозь слезы устремила взор на господина.
— Знаешь ли ты, чего я хочу от тебя, Красавица? Отвечай мне.
— Нет, господин, — поспешно ответила она, не узнав собственного голоса.
— Чтобы ради меня ты достигла совершенства, — сказал он спокойно, голосом, полным логики и здравого смысла. — Этого я желаю добиться от всех вас. Что вы станете чем-то совершенно уникальным в этой несметной массе рабов, в которой вы можете затеряться, точно горсть бриллиантов в океане. Что вы будете не просто выделяться своей особой податливостью, но станете блистать редкостной и пылкой страстью. Вы возвысите себя над толпой рабов! Вы очаруете своих повелителей и повелительниц таким великолепием и блеском, который всех прочих невольников помрачит и повергнет в ничтожество. Я ясно выражаюсь?
Читать бесплатно другие книги:
