Замкнутый круг: Точка Мебиуса. Там, где встречаются миры Романова Людмила

Глава седьмая

Зависть

По парку прогуливались люди в старинных одеждах.

– Александр, я не хочу уходить из этого мира. Ну сделайте что-нибудь быстрее, чтобы мы остались здесь всегда. Боже как пахнет земля, трава. Как красивы облака. Это ужасно обладать всем этим и потерять, сказала «Полет», обращаясь к вошедшему в парк графу Калиостро.

– Представьте мадам, что вы просто ляжете спать, а потом проснетесь. Ведь для вас время летит быстро! – ласковым голосом постарался успокоить ее граф. Ваш год короче в несколько раз, но зато жизнь во много раз длиннее. Так что если сложить все это и умножить, получится огромная длинная жизнь.

– Но мне уже мало только прогулок, я хочу любить, я хочу чувств, страсти, – сказала «Полет». А за несколько часов вечера, я не успеваю обрести знакомств. Жозеф и Зофи как будто дразнят мои чувства. Они всегда вместе, они счастливы, потому что могут получить от этого кусочка жизни самое прекрасное, что она может дать, это любовь!

Мой жених, увы, сюда вернуться не может. Или может? – с надеждой посмотрела Полет на Калиостро. У вас должен быть его портрет, а если нет, то я вам подскажу где было его имение.

– Не грустите мадам. Все впереди, и вы будете счастливы, не все сразу! Я могу вам сказать только одно, вы забыли, но он давным-давно, в начале девятнадцатого века, стал вашим мужем и вы родили ему детей, и сегодня вы увидите их потомков.

– Ах да, я путаюсь в том что было в момент рисования картины и то, что было после. Тогда я буду просить за мужа.

– Да-да, принцесса, запутаться не мудрено! Я и сам иногда путаюсь во всех своих жизнях, махнул по свойски рукой Алекс. – Возможно, мои опыты продвинуться еще дальше, и вы получите мужа. Но имейте ввиду, даже если вы здесь будете без него, готовьтесь к жертве. Испытать любовь и страсть иногда не удается и обычным обитателям этого мира. При своей жизни вы много видели счастливых от любви людей? Ревность обида, предательство и измена… По большей части это так. А сколько греховных поступков, и даже смертей. Многие сами виноваты, а кому-то судьба путает карты. В таком случае считайте, что вы принесли в жертву жизни всего лишь любовные утехи. Оплатили ими другие свои прихоти. Хотя я вас понимаю. Любовь, нет хуже зла… Но все впереди. Как только вы поселитесь здесь навсегда, то возможно и у вас будет шанс. Если конечно вас не будет смущать разница в возрасте, – усмехнулся Алекс.

– Ну вот, так всегда! Вы слишком циничны Александр! Разве можно напоминать даме о ее возрасте. Я обижусь… Шучу, шучу, быстро перебила сама себя «Полет».

– Прелесть моя, – шепнул «Пьер» «Мишель». Я сгораю от нетерпения овладеть вами в этом виде. Вы так соблазнительны, что я не смогу сдержаться и весь вечер буду думать только об этом.

– Но Алекс! Он такой приставучий. Он как хвост, и только и делает что оценивает наши поступки, да рассказывает о своем бескорыстии.

– Тихо мой друг. Мы ему многим обязаны, если не сказать больше.

– А он нам?! Вы не помните, чем мы рисковали, пряча его у себя.

– Все, все! – «Пьер» сделал жест молчать, увидев графа, входящего в сад в сопровождении мужчины в костюме Бонопарта и двух дам.

Император и Жозефина, если я не ошибаюсь-прошептал «Пьер». Тела им достались сегодня не ахти….

Все склонились в глубоком реверансе….

Глядя на отражение картины в зеркале, Пьер понемногу начинал понимать, свое положение. А оно было таково, что Пьер был лишен возможности двигать руками и ногами. Он был всего лишь плоским изображением, у которого не было мышц и того места, куда должны были помещаться мозги. Но при все при этом, он почему-то не потерял возможности думать.

– Почему? – подумал он. И что от того, что ты можешь думать, сдвинуться с картины то ты никак не можешь!

Он попробовал оторваться от картины, но не знал где и как приложить силу, чтобы сделать это. В жизни он мог оттолкнуться ногами от земли и побежать, подпрыгнуть, оттолкнуть от себя преграду, да даже головой отбить мяч. Но как каким органом оттолкнуть от себя картину. Он чувствовал, что даже мысли его теперь были более объемными чем то, что он представлял из себя, сейчас. И как раз его мысли теперь были где-то в другой трехмерной области, хотя и были невидимо связаны с ним.

– А, ведь все эти приведения имеют возможность перемещения! – вдруг вспомнил Пьер. И результат представления Алекса, наглядно показал это! Они каким то образом сорвались с картин, чтобы занять наши места!

– Как, как?! – судорожно думал он, стараясь ощутить в себе хотя бы одну точку. Но он не чувствовал ее, кстати силу которую нужно было приложить, чтобы отклеить его с этого ужасного полотна, он тоже не ощущал. Он был другой, с другим набором возможностей, о которых он тоже ничего не знал.

– Стоп! Если я могу думать, значит, я имею многое! Ведь как в известном анекдоте из любого положения есть два выхода! И их найти можно, нужно только хорошо подумать! То, что он уже предполагал такую возможность, давало ему надежду, что она есть, нужно только открыть прием.

– Спокойно, спокойно. Пьер посмотрел на отражение женщин на картине и вдруг с ужасом понял, что возможно они тоже сейчас о чем-то думают, не имея возможности понять и что-то изменить в своем положении. – Да им, наверное, ужасно жутко. Ведь каждой, кажется, что они одиноки в этой незнакомой пустоте. Он попытался крикнуть им, но ничего не вышло, кроме этих слов, прозвучавших в его мыслях. И он снова уловил, что они, мысли, имеют от него отличие. В общем, также, как и в жизни, в той нормальной жизни он отличался от своих мыслей. Тогда он был объемным трехмерным и реальным, а мысли его были невидимые, неизвестно как, и где существующие. Но они были, и то, что они не видимые, совсем его не смущало. Почему? Потому что он так привык. И это казалось ему нормальным. Теперь невидимым был он сам, но мысли, хоть и не перестали быть невидимыми для него, почему-то обрели массу, он это чувствовал. Раньше они были эфирными, а он, материальным. Теперь они поменялись местами, и теперь эфирным стал он, а мысли были более ощутимыми и вещественными. И эти мысли сказали ему. Все просто! Не волнуйся. Вспомни, каким образом старикашка загнал вас сюда.

– Мы настроились на волну портрета, на волну изображенного там человека и представили, что он оживает. Значит нужно сделать обратное. Напрячь всю силу своего ума, и представить, что мы становимся теми же людьми, которыми были тогда же!

– Молодец, – услышал он похвалу.

Пьер, вдохновившись, представил себя живым и здоровым, сидящим в кресле напротив картины. Он попробовал ощутить усталость мышц, и приятное состояние от погружения в это кресло, его ткань… Он ощутил приятность отдыха, почувствовал запах помещения, и температуру в нем. Он, даже, ощутил свежий ветерок, ворвавшийся в комнату. Но не успел обрадоваться тому, как живо он может все вспомнить и представить, как почувствовал полет! Он летел легко и невесомо, как мог лететь газовый платок, или облачко и приземлился в то самое кресло. Пьер подумал, что он вернулся в свое первоначальное состояние и даже схватился за подлокотники кресла руками, чтобы встать, но вместо этого снова поплыл в воздухе.

Мысли его снова заработали, и он понял, что от картины то он оторвался, но тела не приобрел. Состояние его теперь было гораздо лучше, чем когда он был на картине, теперь он мог перемещаться видеть все в этом трехмерном мире, он не имел всего лишь веса, или проще сказать веса тела, которого у него тоже не было!

– Ничего! – подумал он. Это уже прогресс! Полет, Мадлен, Мишель! – вспомнил он. Пьер собрал все свои эфирные силы и полетел к картине. Он заметил, что образы на картине представляют собой не совсем плоское отображение. Вокруг них была размытая газовая субстанция. – Полет, Мишель! – постарался позвать их он, и услышал какие-то колебания, очень высоких звуков. – Сейчас, сейчас, – подумал он. – Сейчас я придумаю, что делать дальше.

Он вдруг ощутил беспокойство, оттого, что граф и все его преобразованные маркизы могут именно сейчас придти сюда, и увидеть его, и то, как он помогает выдернуть с картин женщин. Он понимал, что в их интересы не входит обратное перемещение, для чего бы тогда был задуман весь этот сыр бор! Граф пообещал, что вернет все на свои места, но верить ли ему, и как долго ждать?! Он не знал, насколько долго захватчики собирались пользоваться их телами. Кроме этого он боялся насмешек со стороны графа, ведь он был перед ним беспомощен.

– Только бы они не возвращались подольше, пока мы все не сообразим как вести себя дальше. Полет, – снова попробовал произнести он, – Мишель, я здесь, оторвитесь от картины как это сделал я. Представьте себя в полете!

Но картина оставалась неизменной. Только легкое движение дымчатого газа в контурах немного был заметно.

– Если конечно не придумано, – подумал Пьер.

Он пролетел над комнатой и остановился у портрета Екатерины. – Мадлен! – закричал он, ты там? Ему стало очень жаль мать, он представил ее растерянность, ее страх, ее вопли, которые возможно она сейчас посылала ему. Да нет, не ему, а в пустоту. Ведь вполне вероятно она не видела его.

Он протянул ей руку и порхнул своей по нарисованному месту ее руки. Странно. Он почувствовал, что-то слабо-клейкое, как иногда приклеивается к вам перышко и его невозможно оторвать, хоть и невозможно почувствовать тяжесть от него. Пьер попробовал оттянуть руку от рамки, стараясь вытащить то, что приклеилось к нему.

– Ах! – услышал он, опять меня дергают, – вслед за его телом по комнате отрываясь от картины Екатерины высвободилась ее фигура.

– Мама? – обрадовался Пьер.

– Нет мой друг, я не ваша мать. Я Императрица! Екатерина великая! А ваша матушка, уже давно отобрала у меня свое тело. Она, кажется, пошла почивать в свою комнату.

– Так вы можете говорить, – удивился Пьер, – и слышать.

– Да я голубчик и сама не пойму. Триста лет стояла и смотрела на один и тот же зал, благо иногда картину переносили, и тогда, как говорится пейзаж менялся. А как завидно было смотреть на эти счастливые приведения, которые могли летать по залам и шутить! Но все как в тумане, как во сне. Видела, но не понимала. А как граф меня в тело вашей матушки втиснул, так я все и вспомнила, и все прочувствовала. И благодаря этому обнаружила такую возможность, удрать с портрета, а когда меня на него снова насильно вернули я и загоревала. Все не могла понять, как мне сделать это самой. Тут вы Батюшка и помогли. Спасибо.

– Но каким образом мы с вами общаемся?

Да таким батюшка. Я ведь в своей жизни много науками занималась, и представление о строении пространства имею. Мы же с вами сейчас люди одного мира, поэтому и понимаем друг друга. Войди сюда граф, не знаю, поймем ли мы его речь. Ведь и матушка ваша и он, трехмерные.

– Подождите, так я могу и своих с картины вытащить, – воскликнул Пьер.

– Можете батюшка, можете, – махнула Екатерина рукой.

Пьер подлетел к картине и протянул свою руку к одной даме, а вторую к другой. Он потянул прилипшие к нему пушинки их рук и постепенно увидел, как он легким прозрачным облачком отделились от нее.

– Спасибо тебе, мой дорогой, спасибо, запричитали они, с ужасом оглядываясь на картину, на которой теперь красовались только Алекс и Лорен. А то уж мы как задыхаться начали. Так неприятно, когда все понимаешь, а сделать ничего не можешь!

– Я рад, что вытащил вас, и мы снова вместе. Но это полдела! Не пугайтесь, но пока у нас нет наших тел мы простые приведения! – воскликнул Пьер.

– А где Мадлен? – воскликнули дамы, оглядев себя и остальных. Ее ты вытащил с картины?

– С ней все в порядке. Она, как сказала мне императрица, в своей комнате. И осталась тем, кем была.

– Какая еще императрица? – удивились дамы.

– Знакомьтесь, Екатерина великая, русская царица, – сказал Пьер, представляя Екатерину.

– О! – воскликнули дамы, плавно спустившись вниз, – настоящая царица! А понятно, вы с того портрета, он тоже пуст. Алекс не врал. Мы стали на место нарисованных фигур, а они вошли в наши тела. Чудеса!

– Чудеса то чудеса, но что с нами будет дальше. Вся веселая компания ушла, и если вы слышали, Алекс пообещал вернуться через неделю.

– Так пойдем скорей к Мадлен! – воскликнули дамы.

– А если она нас не увидит, ведь она, как и раньше человек, а мы, лишь часть его. Бесплотные существа. Она еще и помрет со страху, увидев нас над ее кроватью. Я не знаю, стоит ли это делать, – неуверенно сказал Пьер.

– Но мы же не можем все время быть в таком состоянии. Я хочу в свое тело! – воскликнули они разом.

– А кто не хочет? – спросила их императрица. – Хотя мое уже истлело, с тоской в голосе сказала она, – и теперь я могу быть только духом с картины. Но, и то хлеб! Это лучше, чем столетиями стоять в одной позе, ничего не делая. А к тому же, граф обещал мне повторение воплощения, если я раскаюсь в том, что в свое время осмеяла его. Но сколько ждать…. А давайте к Мадлен проникну я. Она только что была мною, и возможно не так испугается. Примет это за сон, – предложила Екатерина.

– Так мосье Алекс граф? – спросила Мишель.

– Ну конечно! Это же граф Алессандро Калиостро! Мне-то он был знаком прекрасно! – воскликнула Екатерина. И я его узнала сразу, хоть и долго не видела.

– Калиостро?! Так вот почему он так много о нем говорил. Понятно! – проговорил Пьер. Хорошо, мадам Екатерина, идите, только действуйте осторожнее, – попросил Пьер. Не очень пугайте Мадлен. Второго трупа нам не надо!

– Вы не очень вежливы, – грустно сказала Екатерина. В моем положении и вы со временем, будете, так что не нужно оскорблений. Это моя беда и такая же ваша в будущем. Все туда придем! А потом, у вас ведь нет выхода. Если я смогу с ней поговорить, то мы сможем, при помощи нее заманить всех сюда, а дальше уж вы постарайтесь. Тело то ваше, и вас оно примет гораздо проще и охотнее, чем души с картин.

– Но каков ваш план?

– Я батюшка мой слишком долго жила во дворцах не в пример вам, и как делались интриги, много слышала, и прочувствовала на самой себе. Так что слушайте.

Мадлен спустится в парк и присоединится к прогуливающимся парам. Она сделает вид, что ничего не понимает, и скажет, что в гостиной c картин исчезли все изображения. Граф забеспокоится, вернется, с ним и все остальные, ведь для них это тоже имеет интерес, ведь картины, это пока что их образ существования. Они удивятся, расстроятся, заволнуются! Тут вы и попытайтесь выгнать их из своих вместилищ. Или уговорите графа, если не получится вернуть себе прежний вид без его помощи, что конечно более вероятно. Наобещайте кучу, напритворяйтесь, разжалобите, наврите в конце – концов.

– Легко сказать, напритворяйтесь! – возразила Мишель. И что соврать, и как разжалобить? Постойте. Если задуматься, то вечно они в нашем теле быть не смогут. Как они жить то будут? Долго притворяться нами они не смогут. Значит, все скоро кончится. А тогда, не побыть ли нам в этом виде еще некоторое время? – пошутила Мишель.

– Ты как хочешь, я не могу ждать ни секунды, у меня все внутри щекочет, не хочу быть приведением. Я хочу в свое тело. Я боюсь потерять его, – завопила Полет.

– Если бы не страх остаться здесь навсегда, я бы полетала еще, – сказала Мишель. А потом интересно сможем мы кого-нибудь напугать. Ведь мы приведения. Я бы поиздевалась над мадам администратором, – захохотала Мишель, и звуки ее смеха раздались эхом по залу.

– А я пощекотал бы Алекса, – сжал кулаки Пьер. Или даже придушил бы его!

– Не надо! На всякий случай его нужно оставить. Пригодиться, – засмеялась таким же хохотом Екатерина. А если честно, то не связывайтесь! Силен и хитер! Лучше начнем с моего плана. За мной, – сказала Екатерина и направилась легким облачком в комнату Мадлен.

Глава восьмая

Спасение

– Мадлен! – позвала Екатерина, сев на край кровати, где она спала.

Мадлен лишь повернулась на подушке и не открыла глаз.

– Она не слышит меня, или граф постарался, чтобы она заснула покрепче? – задумалась Екатерина. – Он мастер на такие штучки…

– Что же делать? – воскликнула Мишель, тоже попробовав позвать Мадлен. Мы ее так и не добудимся! Давайте все вместе!

Екатерина вдруг приободрилась, на сколько это можно было изобразить.

– Я знаю что, – сказала она. Если Мадлен не может проснуться и содействовать нашему плану, это даже лучше. Она или не все поймет, или не поверит, или не правильно сыграет свою роль. И тогда все испортится! Вместо Мадлен могу пойти и разыграть эту сцену я! – гордо посмотрела на друзей по несчастью Екатерина.

– Но как?! – воскликнули друзья. Вы же бестелесная!

– Я с вашего позволения снова вселюсь в ее тело, а она явится к вам в вашем сегодняшнем виде, на время станет приведением. Вы так скорее поймете, друг друга и Мадлен привыкнет к своему положению и вашему естественно быстрее. Вы ей все расскажете… А тут я и подоспею.

– О, это действительно прекрасный план. Мадлен всегда все путает, и делает по-своему. Идите вы, так будет вернее, – сказали все наперебой.

– Хорошо, – проговорила довольно Екатерина. – Но вы должны во первых сидеть здесь не покидая комнаты, во вторых обещайте мне, что когда я верну вам ваши тела, вы будете моими посредниками. Этот Алессандро, надует кого хочешь! И возможно мне придется применить много хитрости, чтобы получить то, что мне теперь нужнее всего. Если вы поклянетесь мне помочь, то Я щедро награжу вас. Я знаю несколько тайников, куда я прятала очень важные бумаги и подарки от своих поклонников. Перед смертью я их посмотрела и проверила, они были на месте. Значит и сейчас они там. Я думаю, и для Графа это будет лакомым кусочком. Вы достанете их, придумаете, как получить за это денежки и будете расходовать их на наше общее дело. Мне нужно тело, а за деньги можно достать все! Дадите, какой-нибудь чудачке, которая хочет покончить счеты с жизнью, колечко, в обмен на ее согласие приехать замок, и поменяться со мной местами. или найдете другой способ, это уже в ваших руках. Я ведь вам заплачу и не мало!

– Но это звучит как-то странно…Ваши тайники находятся в России, и взять из них сейчас ваши сокровища не совсем безопасно, это попахивает Интерполом! – воскликнул Пьер. А уж обман несчастной жертвы, да еще и молоденькой и хорошенькой, вы же не захотите за денежки взять плохой товар, так это же фактически убийство! Вы нас толкаете на криминал!

– Господи о чем мы говорим, – воскликнула Мишель. Это же наша жизнь, наши тела. Мы должны думать сейчас только об этом. И это уже наша проблема, как выполнить задачу.

– Мы все сделаем, появись у нас возможность все вернуть на свои места! – воскликнула Полет. И никакого криминала. Есть такие чудачки, которые еще тебе приплатят, лишь бы прикоснуться к мистике. Мы просто не скажем им, что назад хода нет. И все!

– И ход назад будет. Как только я состарюсь, мы поменяем тело. Мы просто возьмем его взаймы. Все честно. Девушке деньги, мне молодость и жизнь. На время! Ну что обещаете? – снова повторила Екатерина, уловив, что ее доводы были вполне приличны. – Вам ведь это ничего стоить не будет. Пойти и взять! По крайней мере уж, что касается моих сокровищ, то они мои! И распоряжаться ими я имею право! Это мои драгоценности и мои письма, кто может преследовать вас за это? Вы будете действовать по моему высочайшему указу, я вам и грамоту могу написать…А мне граф позволит иногда вернуться и пожить. Здесь! – сжала руки и посмотрела вверх Екатерина, ничего не поняв про какой-то Интерпол и Криминал.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал Пьер, понимая, что если они вернутся в свои тела, то будут в зоне недосягаемости Екатерины. А значит обещать можно все, что угодно!

– Ну, так слушайте! Обрадовалась Екатерина. И смотрите! Сейчас это проделаю я, а потом, когда они придут сюда, вы тоже должны сделать это.

– Теперь я понимаю, почему говорили, что дух бессмертен, а тело это только одежда, – вздохнула Мишель.

– Мы не можем медлить, – проговорила Екатерина, нацелив свой взгляд на Мадлен. – Встречайте свою матушку, – проговорила она. Перед тем, как вздрогнуть…

Мадлен открыла глаза и, осмотревшись вокруг, заулыбалась и встала с кровати. Она подошла к зеркалу, поправила прическу, и, покрасовавшись перед ним со всех сторон, помахала рукой куда-то в воздух.

– Пока мои друзья. Сидите здесь тихо и ждите, когда я вернусь. Никуда не выходите, а то все испортите! Вы поняли меня?! – как то даже слишком властно и дерзко сказала она.

Пьер заподозрил в ее словах что-то не ладное.

– Дурак, да она же просто надула нас! Она на наших глазах похитила тело Мадлен! – воскликнул Пьер через минуту, но Екатерина, уже скрылась за дверями, захлопнув их за собой с особой тщательностью.

– Какое мое тело похищено, услышал он возмущенный голос. Вот оно. Мадлен подошла плавной походкой к Пьеру. Я заснула ненадолго, а вы что уже вернулись с бала, сколько же сейчас времени? Я проспала праздник! Ну и ладно, я уже старая, и мне это уже не так радует, – согласилась она со своими собственными предположениями.

Все посмотрели на Мадлен настороженно.

– Мама, сядь в кресло, мы сейчас тебе кое-что объясним, – сказала Полет.

– Кажется, мы попались. И возможно очень крепко! – стукнул себя по голове Пьер, продолжая думать над своей ошибкой и наивностью. – Выход один! Выбираться отсюда, искать наши тела и проникнуть в них, так, как это сделала Екатерина. И ее саму тоже выбить выбить из тела Мадлен! Так мы с ней не договаривались. Это разбой и афера!

– А если у нас не получится? – возразила Полет. Дверь закрыта, а сил для того, чтобы ее открыть у нас маловато. Мы слабый ветерок, а для этого нужен ураган! Приведений этак с тысячу!

– Должно получиться. Не собираешься же ты оставаться приведением навсегда.

– А где приведения? – спросила Мадлен.

– Да мы все мама, мы! Именно мы сейчас не люди, а приведения, бесплотные духи, а плоть нашей завладели чужаки! Ладно, – махнул Пьер рукой на непонимающие глаза Мадлен, – попробуем выбраться из комнаты и поискать самих себя в замке.

Друзья плавной походкой подошли к двери, но сдвинуть ее с места у них не получилось, как ни старались они поднять ветерок от своего движения.

– Господа, вам нужна помощь? – услышали они голос и увидели стоящего около стола мужчину в средневековом костюме.

– Так это мосье с портрета! – воскликнула Мадлен, – обращаясь к Полет и Мишель. Это тот, с которым меня обещал познакомить мосье Алекс. Добрый день мосье! – протянула она ему руку. Но откуда вы здесь появились? Дверь закрыта, а в моей комнате никого из посторонних не было.

– О мадам! – подлетел к ней мужчина. Я сгорал от нетерпения увидеться с вами, и поэтому позволил себе слабость проникнуть в вашу комнату и любоваться вашим сном. Я так одинок, и так нуждаюсь в обществе, участии …любви. Четыреста лет, это не шутки! Один, один! Всегда один.

– Какие четыреста лет! – удивленно воскликнула Мадлен. Вы шутите?

– Ровно четыреста лет прошло со дня, в который меня отравили, воскликнул мужчина. О я забыл представиться, герцог Томас Эльзасский! Бывший владелец замка.

– Да ну вас! – воскликнула Мадлен, возмущенная этой странной болтовней. Я ничего не поняла! Кто вас отравил, и почему четыреста лет назад!?

– Мама я тебе все сейчас объясню. Это приведение! Приведение герцога Томаса. И отравил его любовник его жены!

– Ну, тогда и ты приведение и я! – воскликнула Мадлен. Это что для карнавала? Я согласна, приведением я еще не была! Мадлен улыбнулась Томасу, и он растаял.

– О, мадам! Я так счастлив! Здешнее общество настолько меня утомило, что и не хочется лишний раз с ними встречаться. Лучше бродить одному по залам, по подземельям, и рыдать!

– Ну тогда давайте рыдать вместе, раз так нужно для карнавала, – весело сказала Мадлен.

– Но вы хотели что-то предпринять, я правда не понял что? – обратился герцог к Пьеру. Для чего вы налетали на дверь?

– Нам нужно выйти в сад, и мы не можем открыть дверь, – сообщил Пьер.

– Так это не составляет труда, нужно только прислониться к стене придав себе хоть маленькое ускорение, и вы за ней! Вы новички, а я-то уже до этого дошел давно! Пробуйте!

Герцог отошел от стены и немного разогнавшись, прислонился к стене и исчез.

– Ну конечно! Как это я забыл! Приведения же проходят сквозь стены, на то они и духи! – весело воскликнул Пьер, и тоже разогнавшись, прислонился к стене и внезапно оказался на дворцовой стене, откуда недавно наблюдал устройство внутренностей двора. Машина их по-прежнему стояла во дворе, и рядом с ней стояло еще около трех машин. – Жертвы или просто гости Алекса? – подумал Пьер. Он посмотрел вдаль и увидел гуляющих по парку людей. Пьер напряг зрение и понял, что один из них Алекс. А вот Полет и Мишель и его самого видно не было. Пьер хотел поделиться своим открытием с женщинами, как понял, что он оставил их в зале. Он снова прижался к стене и появился перед стоявшими недоуменно из-за его пропажи дамами.

– Я здесь! – весело воскликнул он. И я кое-что открыл. Беритесь за руки и не отпускайте их, чтобы не случилось. Пьер снова прошел сквозь стену и потянул вереницу дам. Вскоре все ни были на стене.

Шикарно! – выдохнула Мишель. Пойдем, прогуляемся сквозь все запертые двери!

– Нет, я думаю, что нам стоит слететь с этой стены. Прыгайте вниз!

– Ты что, мы же разобьемся! – заверещала Мадлен.

– Нет, мемер, шагай за мной, и ты увидишь, как приятно будет висеть в воздухе. Раз, два. Три! Пьер шагнул за парапет и постарался плыть рядом с дамами, он протянул им свою руку. Ну снова беремся за руки и…Все четверо поплыли по воздуху.

– Уф! – надула щеки Мадлен. Вы думаете, я старая и глупая? А я все поняла, это фокусы Алекса. Правильно? Мы загипнотизировались. А где Томас? Мне он понравился!

– Правильно Мадлен правильно. Пьеру было не до объяснений. – Постарайтесь держаться поближе друг к другу. А Томас, наверное, скоро появится. Ты ему тоже приглянулась!

– Господа, мне право жаль, услышали они голос Томаса, лицо которого просветилось в соседней стене. Но может быть, вы не будете спешить в свои тела, погостите у нас, я вам столько покажу, а сколькому научу! Я вас познакомлю с довольно приличным обществом. Мы ведь здесь тоже развлекаемся, вам понравится! Я, к сожалению, не рискую отрываться от стен, в открытое пространство. Это не безопасно! Бывали случаи, когда духи терялись!

Томас включил все свои доводы и все свои флюиды, чтобы уговорить новых знакомых остаться. Но наши друзья были заняты новым ощущением полета и тем, что они увидели внизу. Поэтому стоны Томаса и его, возможно, бесценные советы, советы растаяли в воздухе без их внимания.

– Ну ты скотина! – воскликнула Полет, слетев к гуляющим по саду, и увидев, как «Пьер» обнимает и целует «Мишель», прижав ее к стене замка.

– Мой бандит! – Воскликнул Пьер, это же не я, это мужик с картины да и Мишель не Мишель. Ты зря заводишься, шерри! – отразил нападение Полет Пьер, и наверное сделал это в автомате, потому что взгляд его как примагнитился к парочке.

Но, не смотря на то, что сам Пьер был вне сцены страстей, тело то было его! Пьеру стало приятно от этой мысли, и он уже не собирался отрываться от зрелища, как имеющий право на это.

– Ладно, разберемся, дай только влезть назад, – помахала кулаком перед лицом Пьера Полет, которая не разделяла романтического настроя мужа, при взгляде на эти страсти. Но Пьер оставил ее слова без внимания, он слишком увлекся.

– Уф… – надул щеки Пьер, с удовольствием наблюдая за проделками своего тела. – Я иду напролом, – сказал он, прикрывшись необходимостью вытеснить из своего тела чужака. Он нацелился на свое тело. Приведения Полет и Мишель испуганно сжались и почти слились друг с другом.

Пьер разлетелся и, прыгнув на свою грудь, отскочил от нее. Он нацелился в свою голову, и пролетел сквозь нее.

– Да нет, не так! – услышали они вкрадчивый совет Томаса. Нужно встать вровень с телом, и одновременно всеми своими частями войти в него, Голова к голове, ноги к ногам, и упорно вперед. Постарайтесь рассчитать силу удара, а то пролетите, как в первый раз! – добавил он.

– Похоже, что у него работают мозги, – ухмыльнулся Пьер, уловив в совете Томаса логику. Он попытался твердо встать на землю, чтобы принять позу «Пьера» но оказалось, что это при его безвоздушной субстанции сделать было не легко. Принц старательно обнимал, «Мишель» и при этом тело его изгибалось в разных направлениях. Пьер никак не мог попасть в резонанс.

– Ладно, пристроился, – снова заорала Полет. Понравилось! Может быть, если войдешь в свое тело, то продолжишь его старания! И ты хороша! – обратилась она к сестре. Стыд совсем потеряла, на глазах у сестры и жены!

– Ну, как хотите, – обиделся Пьер, хотя мыслишки его двигались именно в этом направлении, в котором его заподозрила Полет. Попробуйте сами. Ну, давай, давай! – подзадорил он Полет, иди попробуй ты, вляпайся в свое тельце! Может у тебя лучше получится, прямо с первого раза!

– Послушайте нашего совета, – услышали они снова голос из стены, но это не был голос Томаса! На них смотрело примерно семь незнакомых лиц, выступающих из стены.

– Войти в свое тело вы сможете, только если они будут спать, – на перебой заговорили лица. – Все-таки, какое-то время они будут находиться в одном положении. У вас будет шанс. Ведь именно так получилось у императрицы Екатерины! – воскликнула дама в парике. Мадлен спала, и все получилось с первого раза! А спать они все равно лягут!

– Нужно ждать их около кроватей. Точно! Точно! – зашелестели другие голоса.

– Чувствую что это беспроигрышный вариант! – затараторил Томас. А когда еще проявляться приведениям, как не ночью. Луна им силы подкрепит, а спящие уже почти отпускают свою душу в страну снов. Все логично! Войдете в пустое вместилище, беспрепятственно!

– Ну что будем делать? Возвращаемся в спальню, – обратился к дамам Пьер, – ничуть не удивившись такой многоликой стенной компании, послав им дружеское рукопожатие.

– А ты уверен, что они туда придут. Может быть, они погуляют по парку и уедут в замки к своим потомкам? В гости! Граф намекал, что они здесь, чтобы посмотреть на жизнь в будущем, – засомневалась Полет. Она с пошла в сторону своего тела, разглядывающего цветы на клумбе, в ожидании Алекса, и попробовала занять свое прежнее месть в нем. НГо со стороны это было проще, чем при непосредственном действии.

– Давайте подслушаем, о чем они говорят, и определим их планы. Если они собираются покинуть замок, то вам нужно следовать за ними, вы же не видимые не весомые! Сядем рядышком и поедем туда же, куда и они. – предложила одна из дам, в стене. За компанию и я бы прокатилась. НЕ улетим, нужно только крепче проникнуть во что-нибудь вещественное.

– Мадам! Не стоит рисковать вместе с нами. У нас нет другого выхода, но вам то! – любезно ответил Пьер. – Старикашка обещал, что ждать нам нужно не долго, и он вернет нас в наши тела. Может быть, не будем рисковать? – спросил Пьер, своих женщин одновременно приглядываясь к даме в розовом. – Мадам, так это вас я видел в зале? – спросил он, улыбнувшись ей с неподдельным восхищением.

– Да, я жена Филиппа 3, умерла в молодости от простуды, и с тех пор обжилась здесь в этом виде. Уж очень я любила замок и мужа! Не смогла уйти навсегда. Но общество здесь узкое, уж кажется все переговорили, чего только не натворили! Это я про туристов, хоть с ними развлечешься, то к ним на кровать сядешь, то из под носа, что-нибудь спрячешь, а потом назад положишь… Мы так счастливы, что у нас появились новенькие, это такая редкость в нашем существовании. Оставайтесь, мы будем так рады! Все без исключения! – дама подошла к Пьеру слишком близко, и воспользовавшись этим прижалась к нему и погладив его лицо, так же плавно удалилась, со вздохом, – ах!

– Мадам, я был бы счастлив, но при известном раскладе, – улыбнулся Пьер своей неотразимой сексуальной улыбкой, послав даме воздушный поцелуй.

– А может быть нам подойти к самому Алексу и спросить у него, что будет дальше, – предложила Мишель, Пьеру и подлетевший без результатов поникшей Полет.

– А если он начнет издеваться, ведь мы в его руках! Возразил Пьер.

– А! – застонала Полет.