Армагеддон. Книга 2 Перумов Ник
При этом он выпалил самое убийственное заклинание, которое только имелось в арсенале моторного беса. Это заклинание открылось ему в ту секунду, когда взрыв разносил в клочья невезучий «Холидей Первый», и в нём заключалась смерть, смерть и смерть. Столько смерти, сколько могли вместить мысли Старого Чёрта. Столько смерти, сколько Чёрт был в состоянии навлечь. Вслед за заклятием он стал изрыгать свои отборные ругательства, сотрясая воздух ядрёной бранью, сокрушительными проклятиями и смачной матерщиной.
Но сколько бы страсти он ни старался вложить в свои виртуозные ругательства и заклинания, он сознавал, что все усилия пропадают даром. В сражении с армией призраков смерти он был так же беспомощен, как муравей против слона, не говоря уже о том, что предпринимать какие-либо решительные меры было слишком поздно.
Но внезапно Чёрт ощутил, что его сила объединилась с силой мальчика и действенность заклинания возросла в несколько раз. Образовался некий магический эквивалент пулемётной очереди, в древние времена пришедшей на смену одиночным зарядам.
Благодаря их совместному удару было обезврежено несколько сотен призраков.
Но для Чёрта это было весьма слабым утешением: множество сотен ещё оставалось в живых! Сопротивление мягкокожего мальчика с Чёртом лишь разожгло их пыл, и они взвыли громче и страшнее прежнего.
К тому же магический удар не коснулся огра. Этой хитрой бестии удалось его избежать. Как ни в чём не бывало он мчался вниз, на ходу выкрикивая команды следующим за ним призрачным подчинённым.
Если бы деревню атаковало подразделение «Бурых медведей» или «Одиссеи», то при такой плотности огня на десять миль в окружности уже не оставалось бы ни единого живого существа. Но духи, следовавшие за Крайгвормом, не были обученными призраками смерти и действовали медленно и бестолково. Призраки смерти по демонским меркам существа довольно медлительные. Недаром для выполнения боевого задания их запихивают в боеголовку или гоблинпатрон, которые должны доставить убийцу к цели. Сам по себе призрак смерти двигается не многим быстрее обычного человека. Зато он спокойно выдерживает не только адское пламя, но и взрыв ядерной боеголовки, отлично чувствует себя в воде, под землёй и в солнечных недрах. Никто не знает, чем занимаются призраки смерти на своих огненных планетах, но по доброй воле они никогда не выходят в холодный мир, а будучи вытащенными с помощью заклинаний, готовы убить всякого, лишь бы поскорей вернуться в родимую Преисподнюю. Немалую долю пищи пожиратели ненависти из Совета Семи получали от этих буйных существ, которых примиряет с рабством лишь возможность вволю убивать ненавистных рабовладельцев.
Призрак смерти не имеет постоянного облика, он может с легкостью вселиться в мелкокалиберный гоблинпатрон, но после взрыва способен раздуться до огромных размеров. Но сейчас сотни призраков мчались в своём излюбленном обличье: зубастых струящихся тварей, чей вид ужасен, а прикосновение смертельно.
Обвив Билли руками и повернув к противнику спиной, Чёрт прижал мальчика к себе. Моторный бес решил защищать его до конца, принимая основной удар призраков смерти на себя.
Сами призраки были ещё далеко, но их заклятия снопами острых шипов впивались Чёрту в толстую чешуйчатую шкуру. Нестерпимая боль заставляла извиваться и стонать.
Утешало Чёрта в минуты этой страшной агонии только то, что ни один колдовской снаряд ещё не угодил в мальчика. Билли смог призвать всю свою силу и разум – это явственно чувствовал Чёрт, держа его в своих объятиях, – чтобы сформировать очередное убийственное, предназначенное врагу заклятие.
К сожалению, мальчик был неискушён по части жестокости, и произведённое им заклятие вряд ли могло оказать сколько-нибудь ощутимое сопротивление приближающемуся смертельному потоку.
Однако Чёрт был бессилен ему помочь. Адская боль не давала ему ни малейшей передышки. Он не мог сосредоточиться и произвести вместе с Билли хоть какое-то магическое действие, которое могло бы спасти их обоих.
Отовсюду слышались истошные крики жителей, бросившихся бежать врассыпную от надвигающегося смертоносного потока. Чёрт слышал, как его приятели-гуманоиды перед смертью чертыхались и молили о пощаде. Слышал, как те, кто ещё прошлой ночью называл его братом, пытались сопротивляться и погибали смертью храбрых.
Вынести этот ужас у Старого Чёрта не было никаких сил. Вокруг находилось столько мёртвых и смертельно раненных, что ему невольно вспомнились последние минуты на «Холидее Первом». Гибель находившихся под его опекой пассажиров и экипажа лайнера сопровождалась тем же жутким ощущением чьего-то незримого присутствия, и этот кто-то вновь вершил свое чёрное дело, содействуя огру и всей его нечисти.
Призраки смерти приближались куда быстрее, чем хотелось бы, и единственное, что было во власти Чёрта, – до последнего вздоха защищать мальчика.
Но как раз, когда моторный бес понял, что вот-вот умрёт, до него донёсся необычайный рёв, словно вырвавшийся из огнедышащей пасти гигантского дракона. Нестерпимая боль неожиданно стихла.
Наверху, над головой Старого Чёрта, кружили два странных корабля. Дробно затарахтели пулемёты, поливая огнём ряды нападающих.
Мягкая свинцовая пуля не могла бы причинить вреда бесплотным тварям, заговорённая арбалетная стрела – излюбленное оружие «Одиссеев», «Бурых медведей» и прочих карателей не подходит для спаренного пулемёта: калибр не тот. Казалось бы, как может повредить древнее механическое оружие выходцам из ада? И всё же огонь немедленно проредил толпы атакующих. Настигнув цель, всякая пуля немедленно взрывалась, выбрасывая в воздух чёрное облачко порошкообразного серебра. Призрак, которого смертельное облако задевало хотя бы краем, немедленно падал и больше уже не шевелился. Через минуту земля вокруг селения была усыпана скорчившимися телами, которые медленно истаивали под лучами заходящего солнца.
И в тот же миг Чёрт заметил кружившееся над ним крылатое существо – внезапное его появление в минуту опасности невольно порождало сравнение с ангелом-хранителем. Верхом на нём сидела женщина, держа в каждой руке по огромному пистолету старинного образца.
Даже за то время, пока Чёрт на неё смотрел, он заметил, как ловко она стреляла: бум! бум! бум! – и нескольких призраков смерти, которые уже почти подобрались к Чёрту с мальчиком, как не бывало. Они разлетались на куски, будто воздушные шарики, наполненные зелёной жидкостью.
Но на место погибших духов заступали их братья и сёстры и, яростно скрежеща зубами, с не меньшим остервенением неслись к вожделенным жертвам.
Женщина быстро спрятала пистолеты в кобуру и достала из пристёгнутого к седлу футляра какое-то длинное чёрное оружие.
То, что Чёрт принял за летающее существо, на самом деле было вовсе не живой тварью, а летательным аппаратом – механическим махолётом Тани Лоусон. Конечно, эффект от стрельбы с махолёта был минимальным, но должна же была полковник Лоусон оправдаться перед подчинёнными, объяснив, зачем она волокла через полГалактики громоздкую и совершенно ненужную штуковину. К тому же так приятно пострелять с безопасной высоты по живым мишеням!
Женщина вновь открыла огонь. И всё же дьявольское племя не думало отступать. Огр, предводитель призраков, был уже совсем рядом. Он вскинул тяжёлый полицейский револьвер, навёл его, стремясь одним выстрелом покончить с Чёртом и мальчишкой. Несомненно, револьверный гоблинпатрон был снаряжён всё тем же призраком смерти, но этому призраку не нужно было и секунды, чтобы вцепиться в жертву, стремительный гоблин мигом доставит его куда нужно.
Но прежде чем огр успел выстрелить, ему в грудь угодил снаряд, выпущенный всё той же женщиной.
Огра отшвырнуло назад, и, когда он нажал на спусковой крючок, пули, начинённые кровожадными духами, вылетели вверх, не причинив никому вреда. Удачного выстрела оказалось достаточно, чтобы лишённые командира духи с визгом кинулись врассыпную.
Старый Чёрт был спасён, а также цел и невредим остался Билли, который изо всех сил пытался освободиться из его объятий.
– Пусти меня, Чертяка, пусти, – требовал Билли. – Смотри, это опять она. Та самая тётка! Из полиции!
От этого открытия внутри у Старого Чёрта всё перевернулось. Такого поворота событий он не ожидал. Неужели один враг был повержен только затем, чтобы его место занял другой?
Старый Чёрт поднял глаза. Посадив махолёт, Таня спустилась на землю и уверенной походкой направилась к нему. Взгляд её не предвещал ничего хорошего, тем более что оружие она по-прежнему держала наготове.
– Вы арестованы, – заявила она.
Конечно, это был чудовищный произвол, ведь до сих пор ни Старый Чёрт, ни мальчик не совершили ничего противозаконного. Сама следователь подтверждала это, но всё же, сначала их не желали отпускать из заточения, а теперь, уже второй раз, пытаются задержать, не озаботившись даже оформить какую ни на есть паршивую бумажонку. Разумеется, Старый Чёрт лишь на словах обладал какими-то правами, а на самом деле был таким же рабом, как и вся прочая нечисть. Но мальчишку-то чего ради хватать?
– Сука ты легавая! – с чувством произнёс Старый Чёрт. – Подстилка блохастая! Что, хватило сил на старика и ребёнка? Ну, усрись теперь от радости. Нет чтобы огра живым взять. Или вас в ментовке только и учат, как из пушки палить, а нужными заклинаниями уже и не владеешь? Или ты, дристоболка, свидетеля под шумок убирала, боялась, что твой помощничек на допросе лишнего скажет? Так я тебе скажу…
На этих словах Старый Чёрт икнул и умолк, ибо разгневанная Таня Лоусон продемонстрировала, что заклинаниями усмирения она владеет в полной мере.
Вся сцена происходила на глазах у Инфелиго.
Парализованный заклинанием, он сидел на вершине холма, где в любую минуту мог проститься с жизнью. Инфелиго видел, как полчища верных Планетарному Демону призраков смерти под предводительством огра спускались вниз.
Он стал свидетелем многих смертей, хотя на них ему было ровным счётом наплевать. Его волновало одно – лишь бы остались в живых мягкокожий мальчишка и моторный бес. Это была его последняя надежда. Если бы их убили, он оказался бы со своим открытием один на один и никто так и не узнал бы правды, никто не смог бы подтвердить его слова.
Обдумав эту мысль до конца, Инфелиго ощутил всю её глупость. Хотя Планетарный Демон скрылся, едва на горизонте появились боевые корабли и открыли огонь, но его чары по-прежнему держали Инфелиго в тисках.
Он не мог шевельнуть ни единым мускулом, не мог создать ни одного собственного заклинания. Ему ничего не оставалось, как сидеть и ждать, наблюдая, как женщина в сопровождении дюжины бравых вооружённых мужчин вела моторного беса и мальчика вверх по холму, как раз к тому месту, где сидел он.
Находиться в таком положении Инфелиго ещё не приходилось. Беспомощность в любом её проявлении пугала его больше всего на свете. Первый раз в жизни он оказался в шкуре тех, кого сам превратил в рабов и на многие века подчинил своей воле.
Остановившись напротив, женщина принялась изучать острым пронзительным взглядом оцепеневшего пожирателя, начиная с чешуйчатой брони на голове и кончая когтями ног.
– Чёрт подери, что это за зелёное чучело? – спросила она.
От её грубого тона Инфелиго готов был взорваться. Какая дерзость! Что это она себе позволяет? Если бы не подлое заклятие, показал бы он ей, как надо обращаться к члену Совета Семи! Урок она запомнила бы до конца своей недолгой жизни. Однако Инфелиго оставался нем как рыба и неподвижен словно мумия.
Один из вооружённых мужчин ткнул его штыком в бок и зычным голосом прорычал:
– Слышь, ты, грязная задница, отвечай полковнику, кому говорят!
Ничего подобного никогда с Инфелиго не случалось. Бывало, он сталкивался с сопротивлением столь мощным, что считал нужным временно отступить, но попадать в столь унизительные ловушки ему не доводилось. Планетарный Демон исчез, оставив его во власти ничтожнейших существ, рабов, с которыми прежде не было нужды считаться. А теперь они тычут в него острыми железяками и обзывают бранными прозвищами! Ничего, едва вернётся хотя бы малая толика сил, никому из собравшихся вокруг не жить! Или нет, жить они будут, ещё долгие годы услаждая его слух стонами, воплями и мольбами. Такой милости, как быстрая смерть, они не получат.
У Инфелиго уже созрело грязное проклятие, но, вместо того чтобы слететь с языка, оно комом сдавило ему горло.
Парень в форме космической пехоты вновь пихнул его в бок:
– Слышь, ты, отвечай, не то хуже будет.
– Постойте, Мун, – прервала его Таня Лоусон, – здесь что-то не так. Насколько я могу судить, этот мерзкий тип не может не только говорить, но даже двигаться. Когда вы ткнули его в бок, он даже не вздрогнул.
– Тогда что нам с ним делать? – осведомился тот, кого звали Мун. – Эта бронированная лягуха – важный свидетель, ведь именно отсюда нападали призраки. И я печёнкой чую, что он приложил к этому делу свои грязные когти.
«Какая неудача, что я сейчас в облике демона, – сокрушённо подумал Инфелиго. – Человека эти дураки не заподозрили бы ни в чём и, может быть, даже помогли бы мне освободиться от заклятия…»
– Попробуем пойти другим путём, – ответила Таня.
Она приблизилась вплотную к Инфелиго и горящим взглядом впилась ему в глаза. Когда магические чары Тани попытались прозондировать мозг Инфелиго, его неожиданно охватила паника. Пожиратель ненависти понял, что его полупарализованный мозг открыт сейчас для любого мало-мальски опытного чародея, и кто-кто, а Таня Лоусон сумеет вылущить на свет все его тайны.
«И зачем только мы послали на это дело опытного следователя? – мелькнула отчаянная мысль. – Довольно было бы какого-нибудь исполнительного дуралея, который составил бы нужный отчёт и никогда в жизни не стал бы копать глубже, чем следует…»
Закончив обследование, Таня удовлетворённо кивнула, по всей видимости, обнаружив то, что искала.
– Так я и думала, – произнесла она, повернувшись к Муну, – кто-то лишил его подвижности специальным заклятием. К тому же весьма сильным. Обычной нечисти сотворить такое не по зубам.
Какое-то время Таня прикидывала в уме разные варианты и наконец после долгого раздумья сказала:
– Положите его на землю. Кажется, я знаю, что делать.
Мун и четверо пехотинцев подняли необъятное тело демона и без особых церемоний швырнули на землю. Теперь взор Инфелиго созерцал красное солнце, горячие лучи которого больно жгли ему глаза.
До него донеслись слова Тани Лоусон, обращённые к моторному бесу и мягкокожему мальчишке:
– Кто-нибудь из вас что-нибудь знает о нём?
– С какой стати нам тебе помогать? – крикнул в ответ Билли. – Не ты ли нас волочёшь в тюрьму или куда похуже?
– Послушай, Билли, – мягко начала Таня, – возможно, ты этого не заметил, но я только что спасла вам жизнь. По-моему, это не повод, чтобы на меня злиться. Я не собиралась вас убивать. Но я ищу того, кто хотел это сделать.
Билли, который по характеру был упрямым и несговорчивым мальчишкой, в ответ лишь фыркнул.
– Ты не прав, Маленький Друг, – вступил в разговор моторный бес, которому вопрос следователя возвратил возможность говорить. – Мне и самому не улыбается помогать фараонам, но этот красавчик нравится мне ещё меньше. Видите ли, полковник, кроме вас, за нами гонялся ещё какой-то мягкокожий колдун с красным камнем во лбу. Точь-в-точь как у этого, только светящимся. И чтоб мне остаток жизни работать плевательницей, если этот дерьмоглот не из команды колдуна с красным камнем.
Наступило молчание.
– Ладно, Старина, – наконец произнёс Билли, – будь по-твоему. Я им скажу. Дело в том, что это и есть тот самый чародей с красным камнем, который охотился за нами. Уж не знаю, демон это или человек, но это он собственной персоной. И я бы очень не хотел, чтобы его сейчас отпустили на волю. Он нравится мне гораздо больше, когда лежит вот так и смотрит на солнышко.
– Замечательно, – согласилась Лоусон. – Пусть он пока полежит, а я подготовлю кое-что для разговора по душам.
«Жестокие, до чего жестокие эти люди!» – размышлял Инфелиго, не сознавая иронии своего упрека. Верно, сам он забыл, что вытворял со своими коллегами над людьми на протяжении последних десяти веков. И теперь, оказавшись на их месте, едва ли не стал взывать к милосердию, о котором сам понятия не имел.
Минуты ожидания показались ему вечностью. Наконец он услышал приближающиеся шаги.
На лицо Инфелиго упала тень. Таня стояла над ним, держа в левой руке чёрную свечу, покрытую красными рунами. Если бы Инфелиго не был парализован, он замер бы от страха: вид свечи для него говорил о многом, но остановить предстоящее действо было не в его силах.
– Так или иначе, – начала она, – но ты, приятель, сейчас нам выложишь всё, что знаешь. Прежде чем решить, как с тобой поступать, мы вывернем твою душу наизнанку.
Таня нагнулась, скрывшись с поля зрения Инфелиго, и, как он ожидал, принялась монотонно, нараспев произносить заклинание мозгового зондирования. Вообще, такие чары почти не действовали на пожирателя ненависти, привыкшего за многие века скрывать замыслы от коллег, таких же сильных и пронырливых, как и он сам, но сейчас, лишённый способности творить контрзаклинания, он понимал, что не устоит.
Через секунду волшебный распев подхватил грубый голос моторного беса, и сильный магический удар сотряс тело Инфелиго. Изо всех сил он старался не поддаваться чужому колдовству. Стиснув зубы и когти, силился удержать над собой контроль.
Но тут в игру вступил мальчишка, присоединив к дуэту свой детский голосок. Его любопытство оказалось столь велико, а магия такой сильной, что они тотчас лишили воли и развязали язык Инфелиго. Впрочем, говорить ему не пришлось, тем более что речь к нему так и не вернулась. Но и без того в считанные секунды всё, что он знал, все его тайны выплыли наружу и стали достоянием присутствующих. Ах, если бы он только мог произнести хоть самое маленькое убийственное заклинание!
Глава 15 (45)
Внутренний мир Планетарного Демона существовал по особым законам. То, что он обычно испытывал, нельзя было назвать эмоциями в привычном понимании этого слова. Разумеется, ему далеко не чужды были такие ощущения, как зависть, гнев и ненависть. Однако все эти чувства – если применительно к данному созданию их вообще можно было так называть – по своей силе в тысячу и даже более раз превосходили переживания любого существа, как материального мира, так и мира духов.
Вся его тонкая материя, вся энергия, наполнявшая бессмертный облик, в сгущённом или концентрированном виде содержалась в раздробленных мельчайших частицах, которые навсегда попались в ловушку, какую представлял собой Демон. Избавиться от такого положения дел Планетарный Демон не мог да никогда и не испытывал подобного желания по той простой причине, что его сила заключалась именно в этой субатомной субстанции.
Эмоции же имели совсем иную природу возникновения. Любовь, если говорить о высоком чувстве, которые избранные создания испытывают по отношению к другим, была ему чужда по сути. Его демоническое происхождение допускало лишь проявление этого чувства по отношению к самому себе, что на самом деле служило основой инстинкта самосохранения. Что же касается жалости или сострадания, то они находились вне пределов его восприятия, поскольку эти чувства объединяют и, значит, смертельно опасны для разобщенной сущности демона.
Зато другие чувства – ненависть, гнев и зависть – накапливались в нём в течение долгих тысячелетий и достигли такого уровня, что едва помещались в «теле» Планетарного Демона. А давать им выход Планетарный Демон не мог, ибо это значило усиливать его извечных конкурентов – пожирателей ненависти. Однажды демон уже дал волю чувствам и жестоко за то поплатился. Теперь ему необходимо было расти дальше – увеличиваться в размерах, иначе он попросту лопнул бы, распираемый запертой ненавистью.
Единственный выход из положения он видел в том, чтобы низвергнуть Совет Семи. Тогда, захватив весь принадлежащий его членам неимоверный запас телесных и бестелесных душ, он получит пищу, благодаря которой насытит и расширит своё изголодавшееся «тело» и, главное, сможет дать выход распиравшим его эмоциям.
Планетарный Демон ничуть не сомневался, что осуществление его плана приведет к галактической войне, благодаря чему ему достанется изрядный куш в виде постоянной крупной поставки душ, приправленных ненавистью и страхом. Это позволит ему утолить голод и начать расти. Конечно, немалую часть ненависти украдут члены Совета Семи, но, когда в Галактике останется слишком мало разумных существ, перевес окажется на его стороне, и Совет пожирателей будет обречён на самую жалкую гибель.
А уж потом он сможет поддерживать свой рост в течение бесчисленных тысячелетий, подпитываясь за счёт тех, кто останется в живых, да и просто пожирая неодушевлённую материю.
К каким последствиям приведёт эта разрушительная катастрофа, не сожрет ли он ненароком всю Вселенную? Пока такой вопрос его нисколько не волновал. Чего-чего, а времени у него будет более чем достаточно, чтобы разобраться со всеми вопросами, от которых зависит его бессмертие.
Все бы шло своим чередом, если бы не Таня Лоусон. Откуда только она взялась? Появилась в самый неподходящий момент и обрушила на полчища мелкой нечисти под предводительством огра Крайгворма сокрушительный удар. Одним махом разрушила все его планы. Такого демон, конечно, предвидеть не мог.
И как только смертной такое удалось? Это было за пределами всякой логики. Он, Планетарный Демон, организовал крупную космическую катастрофу, столкнул русских с американцами, спровоцировал эти народы на войну и теперь всего лишь хотел замести следы своей причастности к этим событиям, уничтожить единственных свидетелей – ребёнка-гуманоида и моторного беса. Это было необходимо, чтобы не дать пожирателям принять ответные меры. Пусть бы они и впредь искали предателя в своём дружном коллективе, не мешая ему набивать утробу. Казалось бы, что проще? – однако именно здесь женщина спутала ему все карты. Такое могло привидеться разве что в кошмарном сне.
Теперь же она, как пить дать, уже находилась на пути к тому, чтобы с такой же головокружительной скоростью разнести в пух и прах все прочие составляющие замысла Планетарного Демона. Впрочем, в одном можно не сомневаться, с Советом Семи Таня Лоусон не свяжется. Не самоубийца же она на самом деле? А это значит, что ещё ничто не потеряно, просто вместо двух свидетелей придётся убирать два полицейских корабля, набитых свидетелями. Задача, прямо скажем, не из сложных.
В другой раз за ним бы дело не стало. Действовать сокрушительно и без промедлений в его боевом уставе числилось правилом номер один. В другой раз он собрал бы все оставшиеся силы и в два счета расправился бы с Таней и её приспешниками. Разделать её под орех ему стоило бы не большего труда, чем разрушить русскую базу.
Но усилия, предпринятые в последнее время для воплощения своего плана, истощили магический ресурс Демона. Ему требовалось время, чтобы восстановить силу. Тогда этой женщине несдобровать. А уж когда пограничные стычки перерастут в войну метрополий, он сможет с легкостью разрушать целые планеты.
Но как раз времени ему сейчас и не хватало, поскольку действовать нужно было быстро и решительно. Совет Семи мог послать вдогонку за свидетелями ещё кого-нибудь, и тогда его тайный замысел раскроется.
К счастью, возможность восстановить силы сама приплыла ему в руки. Как говорится, на ловца и зверь бежит, и в качестве последнего явился затянувшийся поединок Дэвида и Влада.
Планетарный Демон в один миг пронзил даль отделяющего его от противников гиперпространства и оказался там, где два смертных врага готовились к решающей схватке.
Будь у него хоть крупица чувства юмора, представшая перед ним сцена, несомненно, заставила бы его улыбнуться.
Всего мгновение отделяло соперников от финальной схватки. Оба припасли смертельно опасное магическое оружие, служащее как для защиты, так и для нападения.
Планетарный Демон быстро сообразил, что обстоятельства складываются как нельзя лучше. В его власти было не только подогреть страсти и вывести поединок на более высокие уровни, но также подпитаться высвобожденными в результате борьбы эмоциями – то, что ему как раз сейчас было крайне необходимо. Мало того, два киллера, привыкшие думать лишь о выполнении задания и о собственной безопасности, схлестнулись посреди небольшого курортного городка, которому в результате дуэли предстояло быть стёртым с лица земли. Двадцать тысяч невинных жертв – неплохая пожива для того, кто понимает толк в людоедстве.
Для начала демон пригляделся к мужчинам, пытаясь найти у них ахиллесову пяту. Его внимание сразу же привлекла «Ищейка» – маленький эльф и верный помощник Влада, который на этот раз выслеживал Дэвида, сообщая своему хозяину все обнаруженные им подробности милым его сердцу голосом.
Кому именно он принадлежал, догадаться было нетрудно, так как мысли бойца были целиком поглощены одним человеком, и Планетарный Демон не без некоторого содрогания обнаружил, что штуковина говорит голосом той самой бабы – Тани Лоусон, этой проклятой Немезиды.
Оба мужчины испытывали к ней одно и то же чувство любви, которое подорвало их волю и внесло смятение в поставленные задачи. Если прежде Планетарный Демон одобрял это чувство, поскольку надеялся, что оно помешает людишкам вести расследование, то теперь появилась опасность, что это же чувство не позволит состояться кровавому поединку. Впрочем, в нужную минуту он сумеет подтолкнуть бойцов к решительным действиям.
Демон затаился и приготовился ждать.
Дэвид был на пределе. Ненависть у него уже достигла опасной черты и отчаянно билась в застенках вины и угрызений совести, как обычно колотится сердце от рассказов Эдгара По.
Первым пустил в ход оружие Влад – магический котёл с кипящим маслом.
Но, к его глубокому разочарованию, заклятие не достигло цели. Дэвид ловко увернулся от оголтелой своры голодных и жаждущих его плоти горячих красных ртов, которые унеслись прочь, калеча и убивая мирных жителей, оказавшихся на их пути.
Влад напрягся, силясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки своего врага, но безуспешно. Куда же он подевался? Куда запропастился? Он должен был ответить ударом на удар, но промолчал. Такое поведение Дэвида настораживало.
Сколько Влад ни старался его отыскать, везде натыкался на пустоту. Дэвид исчез бесследно. Будто сквозь землю провалился. Превратившись в зрение и слух, Влад, казалось, уже чувствовал на себе вражеский взгляд, хотя знал: этого не могло быть. У него была очень надежная и очень сильная защита, пробить её задача не из лёгких.
«Верно, он вновь засел у себя в берлоге и готовится к атаке», – подумал Влад.
Прожогину было крайне неприятно осознавать, что за врагом оставалось преимущество ответного удара, но Дэвид удара не нанёс. Он совершил, так сказать, небольшую разведку боем, прощупав оборону врага и никак не обозначив свои возможности.
Влад быстро оценил ситуацию. К счастью, оказалось, что ещё ничего не упущено. Дэвид только узнал, где он находится, но не более того. Ударив первым, Влад не выдал своего истинного оружия.
Затишье позволило ему немного расслабиться и успокоить нервы. «Все идёт как надо, – говорил он себе, – как должно быть. У меня все шансы выиграть битву, но для этого нужно собраться перед решающим сражением, не поддаваться панике и не идти на поводу у эмоций, так как нет большего врага у воина во время боя, чем неконтролируемые и безотчётные действия».
Когда Влад достиг состояния полной боевой готовности, то в очередной раз явственно осознал, что предстоящая схватка пройдёт по самому высокому разряду, не в пример той, что состоялась на борту крепости «Бородино».
В тот, предыдущий раз их поединок представлял собой цепь ловких манёвров, когда каждый из участников пытался уйти от смертельного выстрела. Играть в эти игрушки недостойно звания бойцов Церкви Меча и корпуса «Одиссей». Каждый из них прекрасно понимал, что одними «кошками-мышками» этот поединок не ограничится.
Как бы там ни было, исход данного поединка решит отнюдь не случайность. Не чудо, которое сыграет на руку кому-то одному. Не временный, едва заметный перевес магической силы. И не какой-нибудь не вовремя выскочивший гвоздь в башмаке.
Нет, Влад ни за что не позволит, чтобы предстоящей битвой судьба распорядилась по своему усмотрению. Воины Церкви Меча никогда не полагались на фортуну и её переменчивый нрав. Победа должна достаться тому, кто лучше подготовлен, не оставив ни единого шанса случайности.
Влад размышлял над этим, производя последние тщательные приготовления. Окружив себя магической защитой в виде маленькой башенной крепости, он тщательно её обследовал, в очередной раз проверив на слабые места: нет ли такой щели, куда могла бы пролезть крыса. Нельзя было допустить ни малейшей бреши, иначе его затея могла полететь ко всем чертям.
Это занятие вогнало Влада в жар и, почувствовав у себя на спине стекающие струйки пота, он невольно порадовался, что прихватил с собой деодорант самой последней разработки на основе магии. Нет, он положительно не может предстать в таком виде перед Таней…
«Какой же ты болван! – выругался в свой адрес Влад. – Не видать тебе её больше. Ни живой, ни мёртвый ты с ней не встретишься».
Отмахнувшись от посторонних мыслей, он продолжал стоять не шевелясь посреди маленькой комнаты, поджидая очередного действия Дэвида.
Дыхание у него замедлилось, зрачки расширились, так что радужной оболочки практически не стало видно. От полной темноты в комнате спасали струйки света, сочившиеся в щели закрытых окон и двери.
Предметы в комнате казались одноцветными. Однако благодаря обострившейся чувствительности он мог различить даже голубоватое свечение своего магического оружия.
«На стороне Дэвида преимущество неожиданного удара, – думал Влад. – Он знает, где я нахожусь, и может выбирать как момент нападения, так и его направление».
Между тем Влад, искушённый в подобных делах, считал своё положение почти неуязвимым. Почти – потому что не существовало такой крепости, которую с полной уверенностью можно было назвать нерушимой, если испытывать её на прочность было поручено лучшему бойцу корпуса «Одиссей».
И чем же всё это кончится? К чему приведёт?
Достойному служителю Церкви Меча не мешало бы подумать об этом заранее, ещё до решающей схватки. Но в том-то и дело, что преданности своему делу у Влада за последнее время заметно поубавилось.
Он уже и так нарушил кучу правил и инструкций, когда позволил врагу скрыться с «Бородина». Теперь для него настал час расплаты. Платить нужно за всё – за неодолимое очарование Тани, за прикосновение её тёплой руки, за тонкий аромат духов, за поселившиеся в душе безумные мечты.
Наступал его черед вновь бросать кость. Именно Влада, несмотря на то что активная позиция и преимущества ответного удара принадлежали Дэвиду. Что ж, пусть Келлс думает, что за ним остаётся это преимущество. У Влада на этот счёт имелись иные соображения.
Трезво оценивая ситуацию, каждый из них понимал, что скорее всего живым из этого поединка не выйдет никто. Они были достойными соперниками, не уступали друг другу ни в чём, поэтому если даже кому-нибудь и будет принадлежать перевес сил, вряд ли это спасёт ему жизнь.
Однако Влада интересовало не то, кто из них уцелеет, так как это для него было в большей или меньшей степени определено. Что произойдёт после того, как два боевых пса разорвут друг друга в клочья? Ответ на этот вопрос Влад представлял однозначно: ни о каком прекращении войны не будет и речи, в ход пойдут колоссальные разрушительные машины, русская и американская, и сделано это будет незамедлительно, едва вести о результате поединка достигнут соответствующих служб.
Война положит конец существованию двух культур. Безусловно, многие в этом заинтересованы. Долго копившаяся враждебность между народами наконец получит выход и непременно опустошит старушку Землю и все близлежащие колонии.
Кто знает, какие силы высвободятся в результате этих беспощадных действий?
Не затронет ли это саму структуру Вселенной? Не случится ли так, что в ней останутся лишь выжженные планеты и холодные мёртвые звёзды? Не захлестнёт ли её пламя бескрайнего разрушения, неизбежного вследствие применения такого количества магического оружия?
Ради того чтобы это предотвратить, он бы с радостью пожертвовал жизнью. Пусть победа достанется Дэвиду, если это может хоть что-то изменить. Хотя что, собственно говоря, это изменит? Американцам достанется очередной успех. Он укрепит их боевой дух, противостояние же двух огромных систем никуда не денется и неизбежно будет искать своего разрешения.
Жертва, которую он принесёт ради благородной цели, не остановит колёса надвигающегося конфликта.
Осознание положения, в котором очутился мир, пришло к Владу неожиданно и так явственно, что сердце у него лихорадочно заколотилось. Он во что бы то ни стало должен остановить эту машину!
Остановить любой ценой, пусть даже придётся пойти на предательство и потерять доброе имя.
Но что, если… Что, если… Никакого поединка вообще не будет?
Эта мысль просочилась сквозь множество слоев ненависти и беззаветной преданности делу.
Но Влад тотчас отверг её как признак слабости. И весь его опыт, и всё прошлое восстали против неё. За славу матушки-России он с радостью мог жизнь отдать. Дэвид, разумеется, поступил бы так же во имя тётушки-Америки. Только их смерть ничего не решит и не уничтожит угрожающий Галактике дамоклов меч.
Любые жертвы в этом деле совершенно бессмысленны. Нависший над Землей и её галактическими владениями нож гильотины не дрогнет и в свое время непременно опустится.
Умереть – это не выход, майор Влад Прожогин. Ты должен найти другой путь. Это твой долг!
И Влад принял решение, от которого зависела его судьба.
До боли сжав кулаки, он сдавил ими с двух сторон виски. Он звал Дэвида.
Пробиваясь через защитные заграждения – выстроенные в сознании зубчатые стены и рвы, – его мысленный посыл бешено нёсся во всех направлениях. Отчаянно искал того, кому он предназначался.
Влад прекрасно знал, что, какое бы укрытие ни избрал его враг, оно будет замаскировано всевозможными боевыми заклинаниями, из арсенала корпуса «Одиссей».
На мысленный стук в дверь скорее всего Влад получит скорый и самый что ни на есть неистовый ответ.
Но упускать эту возможность нельзя. Если начнётся бой, они попросту разорвут друг друга в клочья, без сожаления и угрызений совести.
– Келлс, я знаю, ты меня слышишь! – упорствовал Влад, телепатически взывая к Дэвиду. – Перемирие! Минутная передышка!
– Трус, – последовал хладнокровный ответ.
Он пришёл так мгновенно, что Влад не сумел определить, где скрывается его «альтер эго».
Крепкий орешек, отметил про себя Влад, хотя сам отлично его понимал. Несмотря на миссию защитника мира, Влад тоже находился в состоянии боевой готовности и кровь у него кипела в ожидании схватки.
Долгие годы он позволял искусно манипулировать своей ненавистью. Гордость, желание, ордена славы на парадной офицерской форме, которыми была увешана вся его грудь, ордена, походившие на броню, не пробиваемую доводами рассудка, – все теперь обернулось против него. Против одного майора Влада Прожогина, прославленного тысячелетнего героя Церкви Меча.
Если же учесть, сколько всего подразумевалось под этими понятиями, то собралась бы целая армия, против которой Влад выступал один.
Он не винил своего врага, что тот не откликнулся на его призыв. У Дэвида наверняка было множество своих, не менее веских доводов. Скорей всего Келлс поглощён собственными заботами: готовит заклинания нападения. Вряд ли в этот момент хоть что-то может заботить Дэвида Келлса больше, чем добротное боевое заклинание.
А возможно, он обнюхивает приманку. Келлс считает себя слишком крупной и опасной рыбой для такого ловца, как Влад, но странное предложение Влада его всё равно тревожит.
Пока ждёшь нападения, есть время поразмыслить и пораскинуть мозгами. Такое преимущество было у Влада – хотя преимущество весьма относительное. Ведь у Келлса в руках инициатива. Ясно, что он не остановится. О перемирии не может идти речи.
Так вот, стало быть, каков его ответ. Кровь Влада закипела от боевых гормонов, но он отчаянно пытался сдержать свой пыл. Старался размышлять трезво. Чего, чёрт побери, он хочет добиться?
Отдернув завесу замешательства, Прожогин ещё раз воззвал к своему разуму.
«Итак, начнём сначала, – рассуждал Влад, – Дэвид сейчас, как говорится, на взводе и на разумные убеждения не клюнет».
По всей видимости, он твёрдо убеждён, что Влад готов сдаться прежде, чем начнётся настоящая схватка.
По всем правилам логики Дэвид должен был воспринять предложение Влада именно так. Но в то же время нельзя исключать, что за всеми этими выходками Келлса скрывается и кое-что ещё.
Ответ пришёл сам собой, когда перед внутренним взором Влада возник образ Тани Лоусон. Значит, вот в чём вся загвоздка. Вот чего добивается Дэвид. От этого открытия у Влада едва не помутилось сознание.
В порыве захлестнувшей его неистовой ревности он едва себя сдержал, чтобы не двинуть кулаком куда придётся – хоть по столу, хоть по стене.
Таня Лоусон – вот что нужно Дэвиду. Любимая женщина, а вовсе не личная слава и не победа для своей любимой Америки – этого проклятого притона грязных ублюдков.
Ладно, раз так, пусть будет по-твоему!
И Влад приготовился к худшему.
Глава 16 (46)
Влад всё ещё сидел, погрузившись в глубокий транс, будто качаясь по невидимым волнам призрачного моря, когда до него вновь донёсся голос Дэвида – по-прежнему холодный как сталь.
– Кончай играть в прятки, Влад. Оставим игры для детей. Мы уже дважды встречались один на один. И каждый раз бой заканчивался вничью. Пора расставить точки над «i». Выяснить всё раз и навсегда. Без магии. Без оружия. Пусть всё решится в рукопашном поединке. Что скажешь?
Честно говоря, Влад ожидал чего угодно, только не этого. Что это? Трюк? Или Келлс, отвергнув предложение Влада, сам размышляет о чём-то подобном? Проще всего предположить, что это ловушка, столь наглая и откровенная, что в неё легко можно попасться. Но, с другой стороны, вряд ли Келлс стал бы ставить на карту самое ценное достояние воина – репутацию. Опять же, если это всё-таки хитрая игра, то кто узнает, какой ценой победил американец?
Киллеры из корпуса «Одиссей» – большие мастера по части тактики сражений и могут в равной степени быстро атаковать и ретироваться. Вдруг это искусный манёвр, чтобы выманить Влада из укрытия?
– Знаю, о чём ты сейчас думаешь, русский болван. – Влад услышал, как Дэвид усмехнулся. – Пытаешься вычислить, не ловушка ли это. Да нет же, черт тебя подери. Это честное предложение.
К тому же, если ты его примешь и мы разберёмся тихо, то пощадим жителей этого города. Или предпочитаешь превратить их в пепел? Пара самых тихих кварталов уже сожжена. Тобой, между прочим… В конце концов, какое нам до них дело, правда же?
Влад пытался всё тщательно осмыслить. В одном Келлс был прав: имевшийся в их распоряжении смертельный запас оружия обернётся огромной трагедией для обитателей города. Уже обернулся…
Кроме того, если Влад согласится, у него появится шанс поговорить с Дэвидом с глазу на глаз. В противном случае он ничего не сможет предпринять, чтобы предотвратить грядущую катастрофу.
– Идёт, – наконец решился Влад. – Никаких заклинаний, ничего постороннего. Единственное оружие – голые руки.
– Согласен, – ответил Дэвид. – Тогда вперёд! – После недолгой паузы Дэвид добавил: – Постой, хочу кое-что тебе сказать. Если выиграешь ты, в чём я сильно сомневаюсь, желаю тебе счастья с Таней. Хоть ты и русский болван, но если не считать меня, то лучшей партии, чем ты, ей в этой жизни не найти, как, впрочем, не найти и в следующей.
Влад невольно улыбнулся:
– Я тоже тебе желаю счастья с ней, Дэвид. Уверен, ты сумеешь о ней позаботиться.
Но… погоди… может, нам объявить небольшое перемирие и немного поговорить? Может…
– К чёрту все «но», Влад! – прорычал Дэвид. – К чёрту отступления, – повторил он с большей твёрдостью в голосе.
– Нет так нет, – ответил Влад. – Тогда начнём.
Сбросив оковы транса, он вскочил на ноги.
Одно движение руки – и магической крепости Влада как не бывало. Разрушив её по собственной воле, он ощутил себя чрезвычайно неуютно.
Неожиданно его пронзил насквозь дикий холод. У него возникло ощущение, что он стоит совершенно голый и беззащитный под прицелом чьих-то ледяных глаз.
Уж не сделал ли он ужасную, непоправимую ошибку?
Планетарный Демон был в курсе всего, что происходило у Влада в голове, – всех его мыслей, предположений и планов. Если бы кто-нибудь мог видеть жуткое подобие демонических губ, то он, пожалуй, пришёл бы в ужас, заметив, как они искривились в поганой усмешке.
С большим интересом он прослушал мысленный диалог Влада и Дэвида, в котором Келлс бросил своему противнику вызов и тот его принял. Враги сошлись на том, что разумнее всего ограничиться рукопашным боем. Без магической защиты и оружия физического уничтожения.
«Значит, вы вздумали отделаться малой кровью, – размышлял Демон. – Простите ребята, но я с таким раскладом не согласен. Мне нужна пища, и вы мне её поставите. Любое оружие, что у вас есть, будет задействовано на полную катушку, а я ещё подогрею вашу ярость, благо вы даже не подозреваете о моём присутствии и тем более вмешательстве. Вы устроите славную битву, которая при любом исходе принесёт мне богатые трофеи. Итак, милашки, начинайте, я уже готов!»
Устремив зловещий взгляд на Дэвида Келлса, Демон ждал, как будут развиваться события.
Прежде чем высказать свою идею Владу, Дэвид вернулся в своё первоначальное укрытие – канализационный люк.
«Ну и местечко, лучшего представить нельзя, прямо скажем, на зависть всем военным шпионам», – отметил он про себя, ощутив, как липкие капли забарабанили по спине. Он спрятал оружие и, отбросив всё лишнее, приготовился к предстоящему бою.
Но что-то вдруг его остановило. Сердце сильно забилось словно от страха. Что же, чёрт побери, он натворил?
Что собирается делать? Или, вернее сказать, что ему следует сейчас делать?
Первое правило воина корпуса «Одиссей» звучало категорично и однозначно, так что не могло оставаться никаких сомнений: чтобы выиграть бой, лучше и надёжней всего поразить противника одним выстрелом в голову. При этом находиться следует на расстоянии настолько отдалённом, насколько это позволяют обстоятельства.
А что сделал Дэвид? Он не только послал ко всем чертям саму возможность этого выстрела, но опрометчиво отказался от всех своих планов на победу, поставив майора Прожогина в равные условия с самим собой.
Дэвид никак не мог взять в толк, почему так поступил. Это было попросту опасно и крайне безответственно. Какая сила заставила его решиться на этот шаг?
Тогда он вспомнил о Тане, и ответ пришёл сам собой. Вряд ли для неё это имело какое-нибудь значение, но сам он ощущал потребность сделать ради неё хотя бы какой-нибудь безрассудный жест – так сказать, принести жертву на алтарь своей любви.
«Ладно, пусть будет так, – решил он. – Сказано – сделано. Я не отступлюсь, чего бы мне это ни стоило».
Однако какая-то невнятная тоска гнездилась в его душе. Неизбывная жалость к себе. Ощущение опасности и ненависть к врагу в эту решающую минуту жизни исчезли неизвестно куда. Физическая сила и ловкость – единственное, что у него осталось, от этого зависел исход поединка. И почти никакой надежды на отступление, как бы в глубине души ему этого ни хотелось.
А не подстроил ли он сам себе ловушку? Что, если у Влада за спиной взвод доблестных «Бурых медведей»?
Читать бесплатно другие книги:
