Крестовый поход Прозоров Александр

— Аргип, слетай, пожалуйста, посмотри, как там дела у Иоанна с Панкратием. А я пока тут посижу, покумекаю.

Напарник вернулся быстро, и Лешка к тому времени еще ничего не придумал, ну, просто не лезли в голову мысли — почему так?

— У них там тоже не лучше, чем у нас, — шмыгнув носом, доложил Аргмп. — Вообще, разбойники, такое впечатление, над нами глумятся.

— Вот-вот, правильно ты сказал!

— Сидят, дружно говорят всякую чушь, либо вообще ничего не говорят.

— Так! — Алексей встрепенулся вдруг, словно вот сейчас только что услышал что-то действительно важное, что-то такое, что могло бы пойти на пользу дознанию.

Закусив губу, он посмотрел в потолок, черные своды которого давно требовали хотя бы косметического ремонта, и секунд, наверное, десять, сидел так, уставившись вверх… а потом перевел глаза на напарника:

— Что ты сказал? Ну, вот, сейчас.

— Да ничего особенного не сказал, — поджал плечами юноша. — Сказал только, что разбойники над нами дружно издеваются…

— Стоп! Вот оно — дружно! Господи, — Лешка истерически захохотал. — Какие же мы тут остолопы сидим. Дружно! Вот именно так они себя и ведут. Словно бы сговорились… Впрочем — почему «словно»? Сговорились и есть… А мы-то, дураки… Первым делом надо было эту их дружбу порушить!

Сразу после полудня снова вызвали Зевку, и, почти одновременно с ним, еще одного из разбойников… Тому пришлось под конвоем немного подождать у невзначай приоткрытой двери. И хорошо расслышать слова, отчетливо произнесенные Лешкой… Последнюю фразу.

А начал-то Алексей хитро — издалека, с покойного старика Леонидаса Щуки, лиходея, каких еще поискать. Словно бы вот потянуло его вспомнить общих знакомых. Зевка в этой теме угрозы для себя не усмотрел, болтал охотно.

Старик Леонидас? Что и говорить, тот еще был хмырь, вспомнить страшно! Собрал себе шайку из нищих подростков, установил иерархию… Да, были дела.

— Что и говорить… — старший тавуллярий нарочно сделал паузу, высчитывая количество шагов, оставшихся конвою с разбойником от конца коридора до чуть приоткрывшейся, якобы, от сквозняка, двери кабинета… Десять шагов… девять восемь… Пора!.

— В общем, неплохо мы с тобой сейчас поговорили, Зевка. Такого человека вспомнили! Ах, такого человека, ведь так?

— Да уж, — поддакнул Зевка. — Человек, что и говорить — знатный.

Тому, кто стоял за дверью, услышанного было достаточно. Теперь другая задача встала — обезопасить Зевку от его же сообщников.

Что ж, нашлась для парня другая камера — и посуше, и посветлее… И соседи попались хорошие — воришки с Амастридского рынка, недавно выловленные коллегами Лешки. И ничего, что молодые! Пусть посидят — не будут в следующий раз красть чужих свиней да кидаться камнями в зеленщика. А потом кто-то из этих парней тихонько шепнул Зевкке:

— Слышал я, как шептались стражники, когда меня на допрос вели. Казнить тебя хотят, парень!

— Казнить?

— Не судьи… Какой-то Герасим Смешной кот.

— Смешной кот? Может — Кривой рот?

— Во-во! Так они и сказали.

К сожалению, Зевка не знал в точности, кто именно осуществлял прикрытие банды, как, скорее всего, не знали его и все рядовые члены банды. — только главарь. Однако же, кудрявый воришка оказался осведомлен, каким именно образом происходили встречи главаря с, так сказать, куратором шайки. И что знал — тут же выложил, вовсе не собираясь подставлять свою шкуру под ножи скорого на расправу Герасима.

— Есть одна таверна на улице Пиги, недалеко от Силиврийских ворот. Хозяин — крещеный еврей, зовут Моган Даш, Я как-то, совершенно случайно, увидал там Герасима… И вот словно что-то меня удержало — не зашел следом, выждал, наверное, потому до сих пор и жив, не попался тогда на глаза, — Зевка истово перекрестился на висевшую в красном углу икону Николая Угодника — небесного покровителя ведомства. — Герасим в таверне явно кого-то ждал, встречался — и ждал человек не бедного, одет был, как вельможа.

— Так с кем он встречался? Ты видел?

— Нет, я же говорю, что не заходил внутрь… Но видел, как к таверне подъехал возок… знаете, обычный наемный возок, и из него украдкой выскочил — именно выскочил — хорошо одетый человек… Возчик мне потом похвастался, как здорово ему заплатили!

Выслушав парня, Алексей разочарованно покачал головой:

— Что-то не вижу я здесь никакого совпадения. Ну, зашел Герасим в таверну, ну, приоделся — может, он там с женщиной встречался? А тот, в возке — сам по себе.

— Э, господин старший тавуллярий, — усмехнулся Зевка. — Уж, за дурака-то меня не держите! Немножко выждав, я все же тогда заглянул в таверну, натянул шляпу на глаза да забился в угол, где толпа. А уже, между прочим, стемнело, а светильники в той таверне тусклые.

— Ну-ну? — нетерпеливо подогнал Алексей. — Так кого же ты видел-то?

— Никого! — сделав страшны глаза, прошептал парень. — Ни Герасима, ни того мелькнувшего господина за столами не было! А это значит, что хозяин таверны предоставил им отдельную комнату.

Лешка лишь плечами пожал, да хмыкнул. Дурацкая какая-то история. Вообще-то, конечно, можно поработать с хозяином таверны, как его…

— Моган Даш, — напомнил Зевка. — Высокий такой старик, седой, патлатый. Нос — огурцом. Уж он-то, наверняка, что-то должен знать. А я-то больше, увы, ничего сказать не могу.

— Мало, Зевушка, мало!

— Уж сколько есть. Да, он, ну, тот человек, был в богатой накидке с поднятым капюшоном. Но я заметил черную бороду… Хотя, мало ли в столице чернобородых? Холеная такая борода, тщательно подстриженная, клином.

Взгляд парня стал умоляющим. Да, необходимо было подумать о его безопасности, настоятельно так подумать, Лешка не любил никого подставлять.

Наметив назавтра проработать хозяина таверны на улице Пиги, Лешка поручил напарнику тщательно записать все показания Зевки, а сам отправился с докладом к начальнику.

Филимон Гротас встретил его вопросительным взглядом, на что Алексей лишь развел руками.

— Плохо, — покачал головой начальник. — Плохо работаете, господин старший тавуллярий. Что, совсем ничего нет?

— Так… Одни наметки. Думаю завтра сходить кой-куда.

Лешка кратко изложил свои планы.

— Таверна на улице Пиги? Да, есть там такая — кстати, рядом с тюрьмою. И хозяин там Моган Даш… Давний осведомитель нашего старшего куратора Маврикия!

Лешка лишь глазами хлопал.

— Завтра вечером Маврикий будет здесь с небольшой проверкой, — ухмыльнулся начальник. — Вот и переговорю с ним насчет таверны. Если сам не сможешь прийти, подошли Аргипа… Пока же — свободен.

Лешка встал, повернулся…

— Да, — остановил его на пороге Филимон. — Тавуллярий Хрисанф Злотос похваляется, что разговорил-таки перекупщика. Завтра придет с докладом. Как раз — к Маврикию.

Медная луна тускло сверкала в черном вечернем небе, полном сверкающих звезд. В соответствии с указом базилевса закрывались питейные заведения, и их клиенты поспешно расходились по домам — вскоре начиналась ночная стража, и улицы вполне могли перегородить рогатками — а потом взять за проход приличную плату.

Прибавил шагу и Лешка — он почему-то ощущал сильную усталость в последнее время, приходя домой, просто падал на ложе — и тут же засыпал. Нет, хватит уже больше издеваться над Ксанфией, она ведь жаждет ласк, не только сексуальных, но и обычных теплых слов. Тем более — уже скоро свадьба. Месяц остался… Да, месяц. Кого бы пригласить посаженным отцом?

Уже подходя к ограде дома Лешка вдруг замер и обернулся — показалось, его кто-то окликнул по имени.

— Господин Алексей!

Нет, не показалось!

Невысокая фигурка в длинной узкой столе и накидке. Девушка!

— Вы меня звали, госпожа?

— Да, да… именно вас.

— Чем могу помочь? — старший тавуллярий галантно поклонился.

— Я — дочь Аргироса Спула, оптового торговца рыбой.

В этот вечер Алексей вернулся домой поздно. Войдя во двор, задумчиво прошелся по аллее сада — просто необходимо было сейчас пройтись, подумать. После только что состоявшегося разговора. Завтра выпадал трудный день… очень трудный, особенно — утро. Наверное, и не следует заходить в ведомство, можно там появиться лишь тогда, когда нужно — во второй половине дня, ближе к вечеру. А до того… До того нужно много чего успеть. Несчастная девушка, эта дочь перекупщика. Приятненькая — худенькая, с большими черными глазами. Как же ее зовут-то… Эх, запамятовал… О, нет, вспомнил — Марика.

Несильно хлопнула дверь. Лешка оглянулся, скрытый яблонями и кустами сирени… Спустившись по крыльцу, к воротам, весело насвистывая, шагал Аргип! Алексей не стал окликать, нет, даже, наоборот, постарался, чтоб напарник его не заметил. Какое-то нехорошее чувство вдруг охватило старшего тавуллярия, и на душе словно бы заскребли кошки.

Расстроенный, он медленно поднялся по лестнице к себе, на третий этаж. Интересно было — расскажет ли Ксанфия о вечернем госте? Если не расскажет… Если не расскажет… Лешка и сам не знал, что тогда будет делать, одно было ясно — доверие к будущей супруге пропадет надолго, быть может, и навсегда!

— О, наконец-то, явился! — Ксанфия с улыбкой выбежала навстречу. Бросилась на шею с поцелуем. — А я так соскучилась! Нет, честно. Какой-то ты усталый… И пахнет от тебя… — девушка принюхалась. — Женскими благовониями! Смотри у меня! Я, конечно, тебе доверяю, но…

Алексей не говорил ни слова. Молча сбросил на руки невесте плащ, молча прошел в трапезную, молча сел… Неярко горел светильник, и его желтое пламя отражалась в стоящих на столе трех высоких бокалах из тонкого синего стекла. Три бокала… Хорошо, что не два! Значит, что же, получается, они ждали его, Лешку?!

— Напарник твой приходил, — Ксанфия поставила рядом с бокалами серебряной блюдо с оливками и сыром. — Приносил книгу.

— Вот как? Приходил, значит? — с плеч словно спала тяжелая ноша; Алексей, наконец, улыбнулся.

— Ну, да, только что ушел. Ждали, ждали тебя — не дождались. Ты его, случайно, не встретил?

— Нет.

— И, пожалуйста, не вздумай ревновать, — вдруг засмеялась Ксанфия. — Хотя… он очень милый мальчик.

— Милый, вот как? — пряча улыбку, Лешка нахмурил брови.

— Ой-ой-ой, какие мы грозные! — его суженая со смехом всплеснула руками. — Даже и подойти страшно!

— Вот так, значит я тебе уже и страшен?!

— Очень страшен, очень! Прямо, как тигр. О, я сейчас сама на тебя нападу, бука! Первой. Посмотрим еще, кто кого съест?!

Набросившись на Лешку, Ксанфия тихонько укусила его за мочку ужа… приятно так укусила… Потом вдруг резко отпрянула в сторону, встала… И медленно сбросила на пол тяжелую столу… А затем — и рубашку из тончайшего зеленовато-желтого шелка. И, подойдя к жениху, уселась ему на колени, с жаром целуя в губы…

В эту ночь старшему тавуллярию так и не удалось выспаться, впрочем, он явно не был в обиде. А с раннего утро носился, словно савраска, почти что по всему городу — от Силиврийских ворот до гавани Феодосия. Устал, вымотался, но все же остался доволен — удалось, удалось! Кое-что удалось…

Подходя в присутствие, Алексей еще издали увидал небрежно стоявшую у самого крыльца шикарную лаковую двуколку, запряженную парой гнедых. Рядом с повозкой, по мостовой, заложив руки за спину, важно прохаживался кучер, больше похожий на отставного вельможу. Личный возчик старшего протокуратора Маврикия!

Ага, значит, высокое начальство уже здесь? Тем лучше!

— Разрешите? — постучав, Лешка приоткрыл дверь.

— А! — увидев его, махнул рукой Филимон Гротас. — Вот и наш старший тавуллярий. Наверное, и ты не с пустыми руками? Заходи, заходи, присаживайся… Как раз дослушаем господина Злотоса, — начальник повернулся. — Продолжайте, Хрисанф.

— Ну, мне собственно, не так много осталось, — Злотос — красивый, прилизанный, в новой модной тунике — пожал плечами. — Грубо говоря — подытожить.

— Итож, итож, — усмехнулся Филимон. — А мы послушаем. Верно, господин старший протокуратор?

Сидевший в начальственном кресел Маврикий важно кивнул и с явным одобрением посмотрел на Хрисанфа. Тот, ободренный, продолжил:

— Итак, еще раз повторю для вновь прибывших — я имею все основания утверждать, что главарь пойманной нами шайки вовсе не Герасим Кривой Рот, а Аргирос Спул, известный душегуб и мошенник, умело маскирующийся под скромного торговца рыбой!

Маврикий снова кивнул, а вот Филимон скептически ухмыльнулся:

— А какие есть основания к подобному заявлению? Только лишь одно признание?

— Основания? — Злотос хохотнул — он, конечно же, ждал этого вопроса. — Да оснований, смею вас уверить, полно. Вот, пожалуйста, показания многочисленных свидетелей незаконных деяний лжеперекупщика Спула! Могу зачитать.

— Читайте, — милостиво кивнул Маврикий. — С большим интересом послушаем.

Хрисанф громко откашлялся, преданнейше поедая старшего протокуратора глазами:

— Итак, показания Иосифа Варнавы, торговца… «Означенный Аргирос Спул неоднократно вымогал у меня деньги, обещая натравить известного разбойника Герасима Кривой Рот»… Вот еще, это уже другой господин, Харитон Эллас, коммерциал… «Аргирос Спул, угрожая, отобрал у меня дом, находящийся церкви Апостолов, а так же два больших баркаса для ловли рыбы»… И вот еще — показания хозяина харчевни «Зеленое яблоко», очень уважаемого человека — он неоднократно видел Аргироса Спула пирующим за одним столом совместно с известным лиходеем Герасимом по прозвищу Кривой рот и иными разбойниками».

— Хм, интересно, — воспользовавшись небольшой паузой, негромко перебил Лешка. — Откуда этот хозяин харчевни знает в лицо Герасима и его людей? И, если знает, почему, как полагается честному человеку, не заявил об этом раньше?

— Не знаю, — скривился Злотос. — Вероятно, боялся. Могу я продолжить?

Маврикий молча кивнул, искоса взглянув на старшего тавуллярия. Взглянул, кстати, без всякого гнева, просто — с интересом.

— Кроме всего вышеперечисленного, — еще раз прокашлявшись, продолжал выступающий, — вина господина Аргироса Спула, обвиняемого в организации преступной шайки, вымогательстве, мошенничестве и угрозах здоровью и жизни, полностью подтверждается и иными материалами дела, а именно: свидетельскими показаниями господина Эмиля Нарисотоса, свидетельскими показаниями господина Антония Элиотоса, свидетельскими показаниями господина Виссариона Скеллы, свидетельскими показаниями…

Злотос добросовестно перечислил человек двадцать, после чего, победно ухмыльнувшись, добавил:

— Исходя из вышеизложенного и пользуясь удобным к тому моментом, я хотел бы просить уважаемое начальство — вас, господин старший протокуратор — в целях установления истины разрешить применение к закоренелому преступнику Аргиросу Спулу усиленных допросов третьей степени устрашения!

— Ты бы хоть сначала очные ставки провел, — хмуро заметил Филимон.

— Проведу! — Злотос истово приложил руки к сердцу. — Вот как раз сегодня и проведу… Думаю, если еще и разбойники подтвердят показания свидетелей, этого будет вполне достаточно, чтобы…

— Я вот я полагаю, что ничем не подтвержденным словам разбойников вовсе нет веры! — нахально перебил Алексей. — Как у меня лично нет веры и показаниям так называемых свидетелей. Больно уж заинтересованные они лица!

Красиво лицо Злотоса при этих словах пошло красными пятнами, тем более, что Маврикий с еще больше интересом уставился на Лешку:

— Ну, говори, говори. Вижу, и ты не с пустыми руками пришел!

— Не с пустыми… — Алексей вытащил из заплечной сумы целую кипу бумаг и вежливо поклонился начальству. — С вашего разрешения, я кое-кого назову еще разок. Итак, мой коллега только что упомянул следующих людей… — старший тавуллярий методично перечислил всех, опрошенных Злотосом, свидетелей, после чего улыбнулся и поинтересовался, не видят ли «уважаемые господа начальники» среди этих людей чего-нибудь общего, чтобы их всех связывало?

Усевшийся в угол Злотос хмуро закусил губу, впрочем, на него сейчас никто не смотрел — а зря! Ну и рожа была в этот момент у Хрисанфа! Разочарование, конфуз, ненависть и злоба — все оттенки пробежали по его красивому, с волевым подбородком, лицу буквально за несколько секунд.

А Лешка невозмутимо читал:

— Упомянутый господин Иосиф Варнава — давно уже не сам по себе торговец, а один из организаторов строительно-торгового общества «Алос Навкратос и компаньоны», Харитон Эллас тоже не комерциал, а управляющий делами упомянутой выше компании, которой, кстати, принадлежит и харчевня «Зеленое яблоко». Господа Эмиль Нарисотос, Антоний Элиотос, Виссарион Скелла и прочие — являются высокопоставленными служащими той же компании господина Алоса Навкратоса, с главой которой мне, увы, не удалось побеседовать, в виду его отъезда. Кроме того… — старший тавуллярий победно огляделся вокруг, — в суде округа Феодосия, а именно там проживает господин Аргирос Спул, год назад слушалось дело о вымогательстве… О вымогательстве принадлежащих господину Спулу судов — шебеки и двух баркасов — представителями некой компании… Назвать, какой?

— Да уж, догадались, — желчно усмехнулся Маврикий.

— Но это еще не все, — Лешка вытащил несколько бумаг. — Здесь список лиц, вынужденных уступить свои баркасы компании «Алос Навкратос». Здесь — списки разорившихся, вернее — разоренных, рыботорговцев, здесь — пропавшие без вести челны с артелями рыбаков…

— Так та-а-ак, — задумчиво протянул Маврикий. — Похоже, этот Алос Навкратос решил прибрать к рукам всю торговлю рыбой в гавани Феодосия.

— Если не во всем городе, господин старший протокуратор!

— А вот это ему вряд ли позволят! Не мы — генуэзцы, — громко усмехнулся Филимон. — Впрочем, поглядим…

— Все это очень интересно, все, что мы только что услышали, — старший протокуратор пригладил редкие волосы к вискам. — И этой компанией мы, несомненно, займемся… как и ошибками господина Злотоса!

Хрисанф поник головой.

— Но! — поднял вверх палец Маврикий. — К банде Герасима-то эта компания, похоже, отношения не имеет.

— Однако, Аргирос Спул — тоже.

— Согласен! Но выпускать его еще рано. Сначала нужно поймать истинного главаря! Того, кто незримо стоял за Герасимом, того, что планировал все дела шайки!

— Поймаем, господин старший протокуратор, — взволнованно пообещал Алексей. — Есть у меня кое-какие наметки… Позвольте только с вашего разрешения переговорить с неким держателем таверны, господином по имени Моген Даш.

— Моген Даш? — Маврикий вздрогнул, но тут же милостиво кивнул. — Что ж, составь вопросы… Я подошлю к нему своего человечка.

Марика… Ну и девчонка! Все, все сделала ради отца, даже Лешку — и того вычислила. Да через кого — через Никона! Надо, надо бы с Никоном встретиться, посидели бы вчетвером — Никон, Панкратий, Иоанн, Лешка — тяпнули бы винца, повспоминали былое. Былое… Лешка невольно улыбнулся — вот уже и здесь, в Константинополе, у него появилось «былое»…

Казалось, они взялись ниоткуда. Трое дюжих парней с лицами, будто присыпанными дорожной пылью. Двое стояли на углу, якобы оживленно беседую, третий нарисовался сзади. Улочка Рыбаков, по которой сейчас шел Алексей, в этот вчерений час была узенькой, безлюдной и тихой. Еще не совсем стемнело, но в темно-голубом небе проклюнулись первые серебристые звезды. И загорелась луна — большая и бледная, как поганка.

Было бы чуть темней, Лешка бы их не увидел. Да и так… Словно что-то торкнуло — не зря ведь уже столько времени проработал в сыскном секрете. Неправильно они стояли, эти двое, ничуть не напоминая просто заболтавшихся прохожих. Слишком уж напряженно, в скованных позах. И — явно бросали по сторонам быстрые ищущие взгляды. Поджидали. Что же это они так скособочились-то? А, прячут дубинки.

Сделав вид, что подтягивает оплетку башмаков, Лешка остановился, нагнулся — и тут же увидел третьего. Тоже с дубинкой.

Жаль, жаль в имперской столице было не принято носить при себе мечи — даже вельможи, и те редко носили, не говоря уж о скромных государственных служащих. Правда, без кинжала или кистеня ближе к вечеру тоже никто на улицу не выходил — как и в любом большом городе, где хватало всяческой разбойной швали. Имелся кистень и старшего тавуллярия. И кинжальчик тоже имелся. Так что еще посмотрим, кто кого?!

Как и все сотрудники ведомства, Алексей два раза в неделю посещал гимнасий — нечто вроде спортзала, где, под руководством старых бойцов, получал предусмотренный инсрукцией навык. Точнее говоря — просто поддерживал себя в форме. Ну и новые удары изучить тоже было иногда неплохо, а главное — очень полезно. Как и советы… Нападать! Если противников больше — толок нападать первым!

Ага!

Подходя к парням, молодой человек замедлил шаг… И тут же прыгнул, ударив ногой в живот того, что стоял ближе. Дальний тут же поучил кистенем по башке — и, зажимая окровавленную голову, со стоном осел наземь. Тот час же подбежал третий и, не говоря ни слова, принялся махать дубинкой. Надо сказать, делал это довольно умело, что выдавало опытного уличного бойца.

Отпрыгнув назад, Лешка пнул ногой уже пришедшего было в себя парня — не того, что только что получил по голове увесистым кистенем, другого. Потом быстро нагнулся, схватив валявшуюся на мостовой дубину.

Бах!

Дубинки с треском скрестились.

Бах!

И еще разок!

И снова. Удар. Удар. Удар… Миг — и соперники сменил тактику, перехватив дубинку посередине — то же самое тот час же сделал и Лешка, хорошо понимая все преимущества данного хвата — можно и вертеть дубинку, как хочешь, и бить двумя концами… а, при нужде, и кулаком.

Бах! Бах! Бах!

Казалось, от дубинок скоро полетят искры.

Так! Ухватив дубинку обеими руками, старший тавуллярий нанес сильный удар, целя противнику в глаз. Парень вовремя уклонился, и в свою очередь ударил, угодив Лешке под левое ребро, да так сильно, что у молодого человека перехватило дыхание и страшная боль пронзила все тело. Сломал, что ли, ребро? Ну, гад…

Некогда было расслабляться. Превозмогая боль, Алексей отбил несколько сильных ударов, уклоняясь, перехватил дубинку правой рукой, левой же…

Еще удар! Еще! Еще… Силен!

…левой же шмыгнул за пазуху…

Успел подставить дубинку, парируя очередной натиск…

…вытащил кистень и…

Нарочно поддаваясь, запустил его прямо в лоб вражине!

Тот так и сел!

Аж глаза округлил — видимо, от удивления.

— Ну, что, гнида пучеглазая? Съел? — хохотнул Лешка… и тут же метнулся в сторону, уклоняясь от хар-рошего удара сзади. Этот пришел в себя тот, второй… Да-да, он. К тому же — поднимался и третий. Это плохо, это нехорошо…

Но, деваться некуда… Черт! Еще трое! Однако… Или это просто случайные прохожие? Ага, случайные, как же! Ишь, как щурятся, суки… Теперь и не убежать — а ведь это был бы выход, очень даже неплохой выход…

Приготовив кистень, Лешка отошел к росшему невдалеке тополю. Метнуть, ударить, отскочить… Подпрыгнуть, ухватиться руками за сук, подтянуться и… И на забор, с него — на крышу, а дальше — уж поминай, как звали.

Вжжих!!!

Полетел в лиходеев кистень, и кто-то, охнув, схватился за голову.

Бах!

Ох, как здорово полетела во вражин дубинка! И тоже нашла себя цель. Эх, в городки бы играть…

Теперь быстро: подпрыгнуть, ухватиться… подтя…

Черт!

Лешка почувствовал, как кто-то из нападавших крепко схватил его за ноги. Остальные уже подбегали. Ух, и рожи у них…

Кинжал!

Отпустив руки. Лешка полетел наземь, больно ударившись о мостовую… Противнику, кстати, досталось куда больше…

Кинжал…

Увидев тускло блеснувшее лезвие, подбегающие враги поумерили пыл, видать, не все из них годились в храбрецы.

Хорошо… Хорошо…

Резко наклонившись, Алексей схватил за голову поднимающего вражину, того самого, что только что стащил его с тополя. Приставил к шее нож, поднял глаза:

— Стоять! Или я отрежу ему голову.

Нападавшие озадаченно переглянулись.

И тут показался еще один. Выйдя из-за угла, он перешел на бег, вытаскивая из-за пояса… меч! Короткий сверкающий меч! Ну, все, приплыли… Хотя… Неужели, ему не будет жалко сообщника?

— Стоять!

Никакого эффекта! Наоборот, бегущий еще больше прибавил скорость и, размахивая мечом, налетел на лиходеев, словно сказочный дракон.

Вжик, вжик! Как ловко он орудовал лезвием. И как быстро все произошло…

Перерубив очередную дубину, меченосец обернулся к Лешке.

— Хрисанф!!! — узнал тот.

— Что вы здесь делаете, господин Пафлагон? — не глядя на разбегающихся врагов, Хрисанф Злотос опустил меч. — Неужели, пытаетесь перерезать этому бедолаге горло?

— Так бы и сделал, ежели б не ты! — хмуро пробурчал Алексей. — Помоги-ка, надобно его связать да доставить в секрет.

— Доставим… давай-ка его сюда, у меня как раз есть походящая веревка.

Связав пригорюнившегося бандита, соратники переглянулись.

— Хочу признать свою ошибку, — вдруг улыбнулся Хрисанф. — Я о перекупщике… Там, видишь ли, все один к одному выходило… Не прав. Признаю, оказался неправ. Конечно, хорошо бы схватить настоящего главаря!

— Что ж, — пожал плечами Лешка. — Не ошибается тот, кто ничего не делает.

— Вот верные слова! — расхохотался Злотос и вдруг, заговорщически подмигнув, предложил. — А что если нам немножко выпить? Знаю тут недалеко одно местечко.

— Так скоро же все закроется.

— Для нас — откроют.

И пошли, что же делать-то? Лешка, кстати был тому даже рад — давно пора было прояснить отношения со Злотосом.

Прояснили… Так, что наутро голова раскалывалось так, словно Лешка сам себе надавал кистенем! А посидели хорошо, неплохо посидели: сначала покритиковали начальство, потом перешли на турок и базилевса, потом — на женщин… Лешка явился домой лишь поздно ночью, распрощавшись со своим неожиданным собутыльником неподалеку от Амастридской площади. Да, плененного вражину они потеряли еще в кабаке — как-то развязался, гад. Ну, и черт с ним!

Чернобородый, тот, кого так боялся Герасим Кривой рот, боялся даже назвать, а, быть может, и не боялся, а просто надеялся. Вот кто теперь интересовал старшего тавуллярия сильнее всех прочих. Кстати, не таким уж и неуловимым он оказался — давний осведомитель старшего протокуратора Маврикия старик Моген Дош, владелец харчевни на улице Пиги, не зря ел свой хлеб. Кое-что — что знал — подсказал он, кое-что — дочка Аргироса Спула Марика, эта девчонка оказалась весьма даже осведомлена о всех делах отца. И обо всех его врагах.

— Видите ли, Алексей, — как-то пояснила она. — Я ведь, по сути, совладелица папеньки. И это не только от него пытались отобрать дело — но и от меня тоже. А вальяжного человека с черной, подстриженной клином, бородой я хорошо помню. Он приходил к нам в домой, когда отец был в плаванье — сулил неплохие деньги, если продадим дело.

— Может, лучше все же было продать?

— Безопасней — да, — девушка улыбнулась. — Но, поймите же, для меня моя с отцом компания, наше дело — это жизнь! Лишиться его — значит то же самое, что лишиться жизни. Нет, я могла бы, конечно, легко выйти замуж за достаточно обеспеченного человека… и тупо сидеть в домохозяйках? Быть на содержании, пусть даже у любящего, мужа? О, господин — какая же это жуткая судьба! Вот вы, Алексей, извините за бестактность, женаты?

— Почти.

Лешка ухмыльнулся — они с Марикой как раз сидели в одной неплохой корчме под названием «Три ступеньки», хозяин который давно был информатором сыскного секрета, ну и, когда было нужно, почти бесплатно предоставлял сотрудникам ведомства отдельные кабинеты для важных и тайных встреч. В подобном кабинете как раз и происходила беседа.

— Что значит — почти? — Марика подняла глаза.

— Мы помолвлены с одной девушкой, которую я любил всю жизнь, — мягко пояснил Лешка. — И совсем скоро — свадьба.

— И ваша невеста сидит дома? Впрочем, так поступаю все…

— Сидит, — молодой человек развел руками. — Только при этом владеет на паях одним не худым кораблем, имеет долю в ремонтных компаниях, и потихоньку отсуживает у городской казны когда-то принадлежавший ей дом. Забот хватает.

Марика согласно кивнула:

— Ваша будущая жена — сильная женщина. Так бы и все… Вот что, Алексей, я хотела бы попросить вас познакомить меня с ней.

— Познакомить? — Лешка озадачено почесал голову и тут же рассмеялся. — Так это ж проще простого — просто приходите к нам.

— Приду, — улыбнулась девушка. — Только не сейчас. После. После того как мы отыщем истинного главаря шайки, столь долго пытавшейся погубить дело моего отца и мое.

— Вы что-нибудь слышали о компании Алоса Навкратоса?

— Алос Навкратос? А, вот вы о чем, — Марика тут же просекла подспудную суть вопроса. — Нет, господин Навкратос хоть и скрытен, и себе на уме, однако он совсем не чернобород, да и не он приходил тогда ко мне, вовсе не он. Хотя, вообще-то он вполне мог нанять бандитов для того, чтобы припугнуть отца, однако — оказывать им покровительство? Зачем столь почтенному и богатому коммерциалу якшаться в подобным сбродом? Таких шайек, как у Герасима по кличке Кривой рот, полно по всему городу, в каждом квартале имеется. Нет, вовсе не Алос Навкратос ею управляет, не он поддерживает Герасима — не того полета птица. Тут нужно искать человечка помельче.

— Помельче? Что вы имеете в виду, Марика?

— Думаю, вы уже поняли… Не такого богача, как Алос Навкратос, но и не человека дела — как мой отец. Скорее, это чиновник — не на высших должностях — такой тоже не будет порочить себя связями с какой-то там шайкой. Середнячок. Неприметный, но с большим амбициями. И — связанный с вашим районом: площадь Быка, Амастриды… гавань Феодосия. Какой-нибудь коммеркиарий или гиполог… Что-нибудь в этом роде.

Коммеркиарий, гиполог… Первый собирает пошлины с судов, второй — просто финансовый чиновник и может занимать любой пост. В гавани Феодосия? Почему бы и нет? И почему бы, имея в гавани должность и связи, не прикормить обретающуюся тут же шайку?

— Я полагаю, он так и поступил, — серьезно кивнула Марика.

Тем более, что и Моген Даш шепнул, что его заведение частенько посещают финансовые чиновники. И один — с черной бородой клином — из какой-то гавани, точно старик не помнил, но, при случае, обещал узнать. При случае… Стоило ли его ждать, этого случая?

— Сколько вам лет, Марика? — вдруг поинтересовался Лешка.

— Девятнадцать, — девушка улыбнулась. — А почему вы об этом спросили? Да-да, девятнадцать — уже давно пора замуж, о чем мечтает отец. Да только вот я, увы, еще не выбрала себе суженого. Да, именно так, Алексей. Коль женщина — тоже человек, так значит и она, в данном случае — я, тоже имеет свободу воли, данную ей Богом. И эту свободу буду реализовывать именно я, а не кто-нибудь, пусть даже и горячо любимый мною отец!

— Да вы прямо философ! — изумился Лешка.

— Да, я училась в университете, и не в одном… — скромно потопив глаза, призналась Марика. — Правда, для того приходилось переодеваться мальчиком. В Италии — в Болонье, Ферраре, Пизе… И куда ближе — в Мистре!

— У меня знакомый из Мистры… занятный такой паренек из какой-то тамошней деревни.