Приватир Сахаров Василий
– Милях в пяти за кормой. Эти зверьки его под винты бросили, так что шансов выжить у него не было никаких. Они всё грамотно сделали, и время подгадали так, что на корме никого не было, и если бы не вперёдсмотрящий на БДК, который их движения заметил, то мы ни о чём и не узнали бы.
– Жёстко, – протянул я и обратился к вожаку этой стаи, худому нескладному пареньку лет тринадцати: – Ты старший?
– У нас нет старших, – глядя на меня исподлобья, буркнул паренёк.
– Врёшь, старший есть всегда, и в этой стае это ты. – Он промолчал, а я задал другой вопрос: – За что вы своего кореша приговорили?
– За крысятничество.
– Давай подробней.
– Ваши повара нам еду не каждому в руки выдают, а сразу на десять человек. Один идёт на камбуз и на всех пайку получает. Сегодня очередь Чугуна была, и он одну порцию не донёс. Думали, случайность, а разобрались, нашли его нычку, куда он еду прятал. Дальше всё по понятиям: провинился, значит, ответь.
– И за это вы его за борт?
– Да.
– А вы знали, что своими понятиями вы нарушали правила нашего отряда?
Подростки молчали и по-прежнему настороженно оглядывались, ждали для себя беды.
– Знали или нет?! – Мой тон приобрёл угрожающие нотки.
– Знали, – мне ответили сразу несколько человек.
– Вас предупреждали, что за каждый конфликт будет наказана вся стая?
– Да.
– Тогда слушайте моё решение. По всем нашим законам за смерть другого человека вы отвечаете своей жизнью, и за самосуд вы должны отправиться вслед за своим товарищем. – Парнишки поняли, что игры закончились, у пары человек сдали нервы, и кто-то, вспомнив о том, что он ребёнок, захныкал, а я оглядел их и продолжил: – Однако лишняя кровь мне не нужна, и потому, как только мы пристанем к берегу, каждый из вас получает нож, сухпай на сутки и идёт на все четыре стороны. Климат здесь благодатный, народ такой же, как и у нас, в меру дикий и суровый, так что всё в ваших руках. Будет желание выжить, продолжите дальше небо коптить, а нет, снова рабами станете. Кум, – я обернулся к офицеру, – под замок их и приставить вооружённую охрану.
– Есть! – Командир БЧ-4 напоказ чётко козырнул.
Мне оставалось только кивнуть, изобразить из себя строгого командира и вернуться в свою каюту. Несмотря на то что наш поиск проходил относительно спокойно, дел хватало всегда, и, выбросив из головы проблемы с личным составом, я сосредоточился на документах, которые Крепыш добыл на пароме «Калькутта».
Шифры – это барахло, мы и ранее их захватывали и пользовались ими только ограниченный период времени, так как средиземноморцы, узнав о нападении, сразу же их сменили. Судовые документы – вещь более интересная, поскольку кое-какую полезную информацию из них всегда можно почерпнуть, однако она не является особо секретной или чрезвычайно важной. Самое главное – это конечно же запечатанные в толстые конверты письма командующего Черноморской эскадрой адмирала Черри своему другу адмиралу Уотсону. На каждом конверте стоял грозный штамп: «Совершенно секретно. В случае угрозы захвата уничтожить в первую очередь». Почему покойный лейтенант-коммандер Кисус не выполнил инструкцию, я не знаю, да и знать не желаю. Теперь эти два письма у меня. Они переведены на русский язык моим личным переводчиком с английского Тедди Аргайлом, отправлены шифровкой в Конфедерацию, а я, никуда не торопясь, мог разобраться с оригиналами.
Первое послание касалось боевых будней Черноморской экспедиционной эскадры. Никаких особых подробностей, только личные впечатления адмирала Черри относительно Конфедерации, нашей тактики, вооружения и промышленного потенциала. Как и следовало ожидать, ходом всей военной кампании адмирал недоволен: большие потери, кроме небольшого участка в городской черте Туапсе, закрепиться нигде не удалось, наёмники – сволочи, Кипр подкреплений не высылает, и лёгкой прогулки вдоль берегов Чёрного моря у него не получилось. Сплошь жалобы на обстоятельства и никакой достаточно важной информации относительно имеющихся у него под командованием сил и средств. Про планы тоже молчание, и письмо могло представлять интерес только для любителей мемуаров.
Второе письмо, напротив, на мой взгляд, очень интересное и касалось большого осеннего сбора всех адмиралов, генералов и губернаторов Средиземноморского Альянса на Военный совет у Первого лорд-маршала. В основе всего письма были полные расклады всех политических сил в Альянсе, а это чрезвычайно важно. Кто и с кем дружил, против кого, зачем, почему, для чего и какую конечную цель преследовало то или иное влиятельное лицо, которое будет осенью решать судьбу государства и строить планы на следующий год.
Всего двадцать человек тех, кто реально имеет в Альянсе вес и силу, а над ними самый главный Первый лорд-маршал Игнасио Каннингем, потомок последнего командира 60-й оперативной группы 6-го флота США. У Каннингема наибольшее количество кораблей, солдат, ресурсов, золота и стратегических запасов. Как следствие, он вожак, Первому лорд-маршалу все вынуждены подчиняться, и, пока эскадры и бригады Альянса только побеждали, ни у кого и мысли не было, что его власть нелегитимна, а приказы неправомочны.
Однако в этом году средиземноморцы ввязались в войну против Кубанской Конфедерации и понесли первые серьёзные потери. Адмирал Черри осознал, что каждый погибший в боях на Чёрном море моряк и каждый потопленный корабль – это снижение его сил и влияния. Его оперативное военно-морское соединение воюет, несёт потери, тратит свои запасы и ресурсы, а он падает в рейтинге со второго места до четвёртого. Разумеется, Черри это не устраивало, и он просил своего друга адмирала Уотсона собрать узкий круг единомышленников, которые, как и он, недовольны решениями Каннингема.
Пока о заговоре или тем паче мятеже речь не шла. Адмиралы хотели протолкнуть на Военном совете ряд решений, согласно которым гвардейская эскадра Первого лорд-маршала была обязана принимать участие в боевых походах наравне с другими соединениями. Тем самым Каннингем лишался части своих сил, становился более уступчив в делах с командующими соединений и губернаторами, а они, соответственно, несли меньшие затраты на войну и могли сберечь свои драгоценные корабли.
Что знание этой информации давало лично мне? Во-первых, я смог более чётко представить себе весь государственный строй Альянса. Во-вторых, я получил знание слабых сторон моих противников. В-третьих, пришло понимание того, что в октябре произойдёт большой Военный совет, во время которого все командующие и губернаторы будут находиться на Кипре.
Ясно, что атаковать их логово, Фамагусту, я не могу, не те у меня силы и калибры, но то, что большинство боевых кораблей в это время будет находиться там, – это и ёжику понятно. Значит, целый месяц основные морские пути Средиземноморского Альянса будут находиться только под присмотром патрульных катеров и корветов. Вот и получается, что, исходя из этой информации, в октябре я имею хороший шанс нанести один серьёзный удар по врагу. Пиратские рейды на морских путях – это хорошо и результативно, но захват крупного портового города, например Ираклиона, Измира или Антальи, всё же покруче будет.
Впрочем, налёты на вражеские города – это планы на будущее, а пока пришёл черед заняться более конкретным и насущным вопросом, а именно следующим портом на побережье острова Сицилия, который, возможно, станет нашей базой. Название у этого порта, честно говоря, паршивенькое – Поццалло, но особо выбирать не приходится, и если нам подойдёт, то именно он и станет нашим временным домом.
Вчера наша эскадра навестила городок Портопало, но хороших причалов в этом местечке мы не обнаружили. Зато через нашего пленника Антонио Праску, который являлся этническим итальянцем, мы смогли пообщаться с местным вождём, который сообщил, что хорошо сохранившиеся с древних времён причалы имеются в Поццалло. Ещё он сказал, что там проживает дружественный его племени род численностью в полста человек. Они занимаются рыболовством, люди мирные, так что если их не трогать, то всё будет хорошо. Кроме того, вождь прозрачно намекнул, что за малую долю, то бишь за бакшиш, он может посодействовать нам в том, чтобы жители провинции Рагуза не доставляли нам никаких неприятностей.
Долго раздумывать над предложением вождя я не стал. Старый хитрюга, достойный наследник сицилийских мафиозо, человеком выглядел авторитетным, и я преподнёс ему подарок – триста патронов к М-16, никелированный кольт и ящик турецкой ракии. Как оказалось, не прогадал, не продешевил, но и лишнего не дал. Мы с вождём ударили по рукам, заверили друг друга в наилучших чувствах и расстались. Он отправился руководить своими затерянными в горах и лесах деревушками, а наша эскадра взяла курс на портовое поселение с не самым лучшим названием.
Вскоре мы будем на месте, а перед этим хотелось бы знать, что же представляет собой этот городок. Мы со Скоковым перерыли все справочники и лоции, просмотрели карты, но полезной информации нашли не очень много, так, общие сведения и не более того.
Итак, городок Поццалло – поселение весьма древнее, и где-то на берегу есть старинная разрушенная крепость. Население перед Чёрным Трёхлетием было небольшое, всего девятнадцать тысяч человек. Достопримечательностей немного, имелись хорошие песчаные пляжи и несколько добротных причалов для морских паромов, ходивших с Сицилии на Мальту. Видимо, именно про них говорил старый вождь в Портопало, и будем надеяться, он нам не солгал и причалы на самом деле в хорошем состоянии. Если по факту, то более про Поццалло ничего не известно. Я долго рылся в бумагах и судовых справочниках и ничего больше не нашёл.
За этой суетой наступил полдень. Мы должны были уже подходить к Поццалло, и я, покинув свою каюту, направился на ходовой мостик. Здесь всё неизменно: посторонних нет, кругом чистота, два вахтенных матроса несли свою службу, а Скоков занимался прокладкой курса.
– Привет, Максим Сергеич, – поприветствовал я майора.
– Здравствуй, Мечник, – не отрываясь от карты, ответил он.
– Когда на месте будем?
– Пятнадцать минут – и мы в порту.
Я подошёл к лобовому иллюминатору, по сути большому квадратному окну с бронированным стеклом, и в бинокль посмотрел на быстро приближающийся берег.
– Что-то не вижу я портовых построек, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал я, разглядывая сплошную зелёную стену леса на берегу. – Неужели вождь обманул?..
– Всё нормально, ты левее посмотри, – сказал Скоков на мои слова.
Я присмотрелся и действительно увидел, что сквозь заросли проглядывали руины зданий, развалины крепости на горе и тёмные силуэты портовых построек. Я перевёл окуляры ещё левее и нашёл жилища местных жителей – приземистые кирпичные домики на высоте, внизу пляж, а на нём около десятка деревянных рыбацких лодок. Всё это выглядело как рекламный рисунок из старых времён, и первое моё впечатление от увиденного было вполне неплохое.
Скоков оставил карту и стал командовать швартовкой. Команды сыпались одна за другой. Все корабельные службы и подразделения были подняты по тревоге. Швартовные команды, десант и артиллеристы заняли свои места. Фрегат сбавил ход до малого, потом до самого малого и, повинуясь рулю, развернулся к широкому причалу правым бортом. Произошла лёгкая встряска, машины застопорили ход, и все почувствовали смягчённый широкими резиновыми кранцами удар. «Ветрогон» притёрся к бетонной твердыне пирса, который выглядел надёжно, на берег высыпали матросы, которые накинули швартовные концы на проржавевшие, но всё ещё крепкие кнехты. На этом швартовка была окончена.
– Ну что, – обратился я к Скокову, – пойдём на берег и с местными жителями пообщаемся?
– Не хочу, – проворчал наш капитан, – устал. Вам-то что, вы как пассажиры – прокатились, отработали – и отдых, а я тут бессменно сижу. Всё, сейчас за БДК и танкером присмотрю, прослежу, чтобы пришвартовались аккуратно, без потерь, и спать пойду. Так что если ничего грандиозного не предвидится, то сутки прошу не дёргать.
– Хорошо, Максим Сергеич. Отдыхай, и обещаю, что сутки тебя не потревожат. Разумеется, если к нам снова война не придёт.
– Угу, – согласно буркнул капитан фрегата и отправился к рации, через которую стал руководить швартовкой двух других наших судов.
Что касается меня, то спустя десять минут, напялив на себя броню и каску, в сопровождении вооружённых с ног до головы десантников и верного разумного пса я ступил на твёрдую землю. Здесь я заметил, что меня слегка покачивает, усмехнулся этому и по узкой тропе, которая петляла между развалившимися от времени портовыми постройками, направился в сторону рыбацкой деревушки.
Отряд отошёл от причала метров на сто, когда нам навстречу из зарослей вывалились местные жители. Их было немного, всего пятнадцать человек, заросшие бородатые мужики и совсем ещё юнцы лет пятнадцати. Все они были вооружены огнестрельным оружием, гладкоствольными обрезами, которые в этих местах называют «лупары». Видимо, они сочли нас за разбойников или пиратов, и, как водится, пока женщины с детьми и имуществом бежали в лесные укрытия, они должны были нас задержать.
Ещё миг, и началась бы стрельба, случилась бы кровавая бойня. Но рыбакам хватило мозгов не открывать огонь первыми, а мои воины, все сплошь в бронежилетах и касках, в себе были уверены и тоже сдержались. В общем, пока не было Антонио Праски, пришлось объясняться с ними на пальцах, и всё получилось как в одной весёлой песенке: «Но туземцы оказались очень мирные ребята, они песни распевали: „Миру – мир, войны не надо!”» Так что вскоре щедро одаренные папиросами местные жители отправились к себе в деревню, а мы, дождавшись капитана танкера, двинулись за ними следом.
Деревенька была небольшой. В ней проживало около семи десятков человек, и всё, о чём говорил старый вождь из Портопало, подтвердилось. Народ здесь спокойный, портовые постройки можно было частично восстановить, бухта удобная и чистая, так что, переговорив с рыбацким старостой и пообещав ему не делать зла местным жителям, ближе к вечеру я вернулся на фрегат. Решено. Отныне это место за нами. Именно оно станет нашей базой в Средиземном море, и уже завтра начнётся работа по обустройству эскадры на новом месте.
Глава 13
Блистая своей гладко выбритой загорелой лысиной, майор Скоков в бинокль напряжённо следил за нашими жертвами – двумя тихоходными танкерами водоизмещением по десять тысяч тонн каждый, которые в сопровождении небольшого сторожевика с одним только орудием на борту следуют курсом из Мерса-Матрух на остров Кипр. Майор опустил бинокль, облизнул пересохшие губы, повернулся и вопросительно посмотрел на меня. Я взмахнул правой рукой и сказал только одно:
– Топим всех!
Капитан фрегата был со мной полностью согласен. Он окликнул вахтенного, который стоял на руле:
– На курсе?
– Триста пять!
– Так держать!
– Есть так держать!
Вопрос ко второму вахтенному:
– Дистанция до каравана и его скорость?
– Дистанция четыре с половиной мили! Скорость вражеских судов девять узлов!
Скоков удовлетворённо кивнул, и спустя миг по внутренней связи разнеслись его чёткие уверенные команды:
– Полный вперёд! БЧ-4, забивайте эфир! Артиллерия, огонь на поражение! Уничтожить вражеский караван! Установки Melara, приоритетная цель – корвет! АУ-630, цель – ближний танкер!
– Есть полный вперёд!
– Есть забить радиоэфир!
– Есть уничтожить караван!
Ответы с боевых постов следовали один за другим, всё сухо, по-деловому. Взвыли в машинном отделении турбины, вспенилась бурунами вода под винтами, развернулись башни орудий, и, как охотничий пёс за добычей, «Ветрогон» рванул за судами Альянса.
Восьмые сутки похода, первый день охоты на вражеской территории, и сразу же достойная для атаки цель. Хотя иначе и быть не могло, ведь движение здесь оживлённое. Мы вышли на траверз порта Мерса-Матрух, а именно через это поселение Альянс получает сырую нефть, которую добывают в Западной пустыне рабочие бригады киприотов, а затем отправляют в Фамагусту для переработки в дизельное топливо и масла. Нет горючки, значит, нет движения кораблей, танков, вертолётов, автомашин и прочей техники. Это аксиома любой войны с начала двадцатого века. Учитывая то обстоятельство, что в этом районе нас никто не ждал, мы решили нанести удар именно в эту точку. Пусть нас ищут вблизи Родоса, Крита или в Эгейском море, а мы туточки, совсем с другой стороны подкрались.
– Четыре мили! – доложил вахтенный у экрана радиолокатора. – Три с половиной! Три! Две с половиной! Две! Полторы! Дистанция одна миля!
– Полборта влево! Курс триста пятьдесят! Машины, средний ход! Артиллерия, огонь!
Фрегат резко накренился, развернулся правым бортом к прекрасно видимому невооружённым глазом каравану, и началась работа.
Два наших 76-миллиметровых орудия сконцентрировали всё внимание на корвете, небольшом судёнышке около восьмисот тонн водоизмещением. Видимо, капитан сторожевика осознал, что неожиданно появившийся перед ним фрегат – это враг. На его борту началась суета, кораблик попытался увеличить скорость и отыграть немного времени, но было поздно. В его корпус понеслись снаряды. Ярко-красные вспышки окатили его надстройку, палубу, борта и накрыли артиллерийскую башню. Весь корвет моментально окутало густым чёрным дымом, видимо, загорелся мазут. Дымы пожара обволокли его и спрятали от наших глаз. Однако у нас был радар, а высокая сигнальная мачта была по-прежнему видна и служила прекрасным ориентиром для наших комендоров.
Пушки фрегата продолжали расстреливать сторожевик. Выстрел! Выстрел! Ещё один! И ещё! Сквозь дым прорвалась очередная яркая вспышка, и громыхнул взрыв. Казалось, обстрел вражеского судёнышка продолжался вечность, но это только казалось, – на то, чтобы уничтожить сторожевик, у двух орудийных расчётов ушло всего две минуты и по девять снарядов на ствол.
Снова раздался сильнейший грохот. Взрыв! Всего на миг ударная волна рассеяла дым, и мы смогли увидеть, как корвет развалился на две части и стремительно ушёл под воду. Видимо, сдетонировал боезапас или топливный резервуар. И на этом история ещё одного вражеского судна закончилась, а у нас на надстройке появился очередной силуэт.
Пока артиллерийские установки Melara занимались расстрелом единственного плавсредства, которое могло оказать нам сопротивление, АУ-630 уничтожали ближний к нам танкер. Шестиствольные 30-миллиметровые артавтоматы стрекотали так, как если бы работала пилорама. Вжжжииик! Очередь из снарядов, которых в ленте одного орудия три тысячи штук, устремилась к судну и срезала кусок его надстройки. Вжжжииик! Ещё одна очередь – и упала труба. Вжжжииик! Вжжжииик! Снаряды проникли в машинное отделение, двигателям судна сразу же пришёл конец, и на его борту начался пожар.
Скоков дал новую команду:
– Экономить снаряды! Артавтоматам – дробь! Установкам Melara приготовиться к работе по второму танкеру! Огонь только по команде!
АУ-630 смолкли. Они свою работу выполнили полностью, и первое нефтеналивное судно уже не жилец. Пожар на танкере, да ещё таком изношенном и побитом, какой они обстреливали, дело поганое, и если экипаж спасётся, то для моряков это будет самый удачный день в их жизни.
«Ветрогон» совершил новый манёвр и вплотную сблизился с другим нефтеналивным судном, которое шло несколько в стороне от корвета и своего однотипного товарища. Здесь никто убегать не пытался. Машины уже застопорены, а на радарной площадке стоял человек и махал белым флагом. Скоков подождал, не предпринимая никаких действий, а экипаж танкера сноровисто сел в спасательную шлюпку и быстро покинул своё обречённое судно.
– Два фугасных снаряда в район топливной цистерны и два в район машинного отделения!
76-миллиметровки приказ выполнили сразу. Каждое орудие сделало по два выстрела, и спустя всего минуту пожар начался и на этом танкере.
– Курс тридцать пять! Машины, полный вперёд!
Позади нас – два пылающих факела и две шлюпки с моряками, которые торопились покинуть место гибели своих судов. Я их понимал: нефть и на воде горит, а разлив чёрного земляного масла уже начался. Торопитесь, моряки, и если правильно всё сделаете, то спасётесь.
Рукавом рубашки Скоков вытер со лба пот, посмотрел на наручные часы, повернулся ко мне и, улыбаясь, сказал:
– Двадцать три минуты, Мечник, и три судна уничтожены. Полный успех.
– Согласен.
– Куда дальше идём, решение принял?
– Давай по второму нашему варианту – строго на север, курс на Анталью. Трофеи нас не интересуют, абордаж только в крайнем случае, так что выйдем на морской путь вдоль берегов Турции, пошалим, а потом уже на базу. Скорость у нас отличная, так что практически от любой погони оторвёмся. Ты, как капитан «Ветрогона», согласен?
– Да. Боеприпасов полные артпогреба, топливо есть, и настрой в экипаже боевой. Нормально.
– Тогда командуй.
Корабль повернул на север. Над нами раскинулся голубой купол неба, солнце висело прямо над головой и пекло немилосердно, ни ветерка, ни движения, ровная гладь синего моря и полный штиль. Обычный для этого времени года покой Средиземного моря, и только фрегат, рассекая форштевнем воду, вносил в окрестный пейзаж какое-то оживление.
Сменилась одна четырёхчасовая вахта. Побережье Египта и горящие танкеры уже давно были позади. Пару раз на радарном экране возникали отметки чужих судов, но, судя по скорости, это были военные корабли, а связываться с ними нет никакого интереса. Наша цель – нанести Альянсу как можно больший урон, а самим уцелеть, так что артиллерийскую дуэль пускай кто-то другой устраивает, а мы, как все нормальные герои, пойдём в обход.
В движении пролетел день, за ним вечер и короткая летняя ночь. Мы прибыли на место нашей новой засады, и ранним утром следующего дня фрегат лёг в дрейф. До берега – тринадцать миль, «Ветрогон» покачивался на волнах чуть в стороне от морской трассы между Кипром и Эгейским морем. Мы ждали достойной цели, и так прошло ещё несколько часов. Ровно в полдень в восьми милях от нас курсом на Кипр проследовали пять судов: три транспорта и два корабля сопровождения. Не наш клиент.
Позже, часам к трём пополудни, курсом норд-норд-ост проскочил одинокий фрегат, скорость девятнадцать узлов, он торопился в Анталью. Возможно, это флагман адмирала Шарка, знаменитый на весь Альянс фрегат 6-го американского флота «Николас», и если это так, то связываться с ним было нельзя, поскольку он посильней и побыстрей нашего «Ветрогона». Я хотел было дать команду покинуть место нашей новой засады, но вражеский фрегат прошёл в восьми милях, может, заметил нас, но отчего-то не встревожился. Отлично! Продолжаем охоту!
Время тянулось чрезвычайно медленно. Хотелось действия, а его не было. Каждый час стоянки повышал шансы врага на наше обнаружение. Вечером наконец появилось то, чего мы так ждали, – одиночное грузовое судно, идущее со скоростью двенадцать узлов от Крита на Кипр. Позиция у нас была отличная, оставалось только пересечь курс очередной жертвы, на ходу расстрелять его и как можно скорее уйти в открытое море.
– Атака!
Я дал согласие на работу. И всё началось по новой: тревога, экипаж занял места на боевых постах, и в машинном отделении усилился шум силовых установок General Electric LM2500-30.
Вскоре мы сблизились с нашей дичью, сухогрузом водоизмещением около семи тысяч тонн. Судно называлось «Симпсон», было в отличном состоянии, шло с грузом и, что странно, было вооружено двумя орудиями. Тяжёлые пулемёты были бы понятны, сейчас у всех что-то имеется, но вот пушки на гражданском судне мы со Скоковым видели впервые. Конечно, это не автоматические установки, вроде советских АУ-176 или Melara, подобные тем, что стоят на нашем фрегате, а древние полевые орудия, приваренные к палубе, но всё же это артиллерия. Вывод: судно не гражданское, а военное, и я на ходу меняю предварительный план. Предстоит не просто расстрел сухогруза, а расстрел с последующим абордажем.
Расстояние сократилось стремительно, и, когда между нами осталось полторы мили, «Симпсон» начал радиопередачу. На открытой волне он воззвал о помощи и прокричал, что обнаружил пиратское судно. Наши радисты забили его своим более мощным передатчиком, но уверенности в том, что это у них получилось на все сто процентов, у нас не было. Значит, надо было торопиться.
Залп! Второй! Третий! Радиорубка вражеского судна разбита, и радиостанция замолчала. Орудия «Симпсона» попытались ответить нам, и один из снарядов даже накрыл вертолётную площадку «Ветрогона» шрапнелью, но против наших артиллеристов вражеские не играли, и после двух дополнительных залпов их пушки смолкли.
Фрегат прижался к борту сухогруза, который находился на одном уровне с нашим, и десантники перебирались на чужую палубу без всяких трапов. Тут же начался бой. Средиземноморцы дрались отчаянно. Они не хотели сдаваться и встретили нас огнём из нескольких автоматов и двух пулемётов. Наши абордажиры понесли первые потери, двое бойцов были ранены, а враги закрепились в полуразрушенной надстройке, и выбить их оттуда стрелковым огнём было сложно. Чёрт с вами, не хотите по-хорошему, будет по-плохому.
Кормовая АУ-630 развернула свою маленькую круглую башенку, сильно напоминающую голову немецкого кнехта в каске из кинофильма «Александр Невский», и дала несколько коротких очередей. Разумеется, очереди могли считаться короткими только по меркам артавтомата, то есть в каждой по двадцать и более снарядов. Начинённые взрывчаткой стальные болванки превратили вражеское укрытие в труху, металл надстройки не выдержал, переборки были разбиты, пилерсы снесены, от трапов остались только рваные клочья, а пулемёты и автоматчики если и уцелели, то только в подпалубных помещениях.
Я решил сам посетить наш временный трофей и вскоре, со второй волной десанта, оказался на борту «Симпсона». Кругом грязь, искорёженный металл, из перебитых труб сочилась вода, и над всем этим стоял густой тошнотворный запах дыма, человеческого дерьма и крови. Жуткая смесь, которая въедается в память и, бывает, вспоминается в самые неподходящие моменты жизни.
– Вперёд!
Прикрывая друг друга, группы десантников устремились к покорёженной, смятой в гармошку судовой надстройке.
Палубы были залиты кровью, я увидел трупы – для стандартного сухогруза их слишком много. Обычный экипаж таких судов – от пятнадцати до двадцати пяти человек, а вокруг меня на небольшом пятачке уже около двадцати мёртвых тел, и это не считая артиллерийских расчётов и тех, кто находился в других частях корабля. При этом никто из убитых не выглядит как моряк, все они одеты в светло-синий камуфляж. Такую униформу в Альянсе носила только одна организация, подчиняющаяся лично Игнасио Каннингему, – охранная структура столичного промышленного комплекса, того самого, на котором производились вражеские снаряды, оружие, моторы, радиостанции и прочее ценное в наше время оборудование.
Краем глаза я уловил какое-то резкое движение слева от себя. Разум ещё не осознал опасности, а тело отреагировало мгновенно. Я сделал кувырок вперёд, боком я ударился о какую-то железку, но это чепуха, поскольку из разбитой надстройки началась стрельба. Пулемётная очередь отбила свой характерный ритм, и там, где я только что стоял, пронёсся, выбивая снопы искр, град пуль. Секунда – и вокруг никого, наши десантники – парни не промах, все разлетелись по укрытиям, благо железа вокруг много. Одинокий пулемётчик патронов не жалел: одна лента опустела, он мгновенно перезарядился и продолжил шмалять, да так задорно, что мы носа высунуть не могли. И ладно бы просто стрельба, но рикошеты от палубы и нагромождений металла сыпались так, что рано или поздно кого-то могли задеть. Приблизиться к нему было проблематично, слишком бодро он стреляет, и гранатами не закидать, так как ведущая в надстройку щель была слишком узкая. К нашему счастью, его обошли с тыла, и проблема решилась достаточно быстро.
Сначала пришёл громкий звук одиночного выстрела, пулемёт смолк, а после этого мы услышали крик снайпера Луки:
– Братва, всё путём! Не стреляйте, я выхожу!
– Слышим тебя! – откликнулся я молодому снайперу. – Оставайся внутри, вдруг ещё какая-то сволочь уцелела!
– Понял!
– Искать выживших членов команды! – скомандовал я и громко окликнул командира абордажиров: – Крепыш, ты где?!
– Здесь! – Голос донёсся сверху, и, приподняв голову, я увидел, что Крепыш выглядывает из разбитого иллюминатора, а раз так, то понятно, что он времени зря не терял и уже потрошил командирские каюты, которые, разумеется, находились на самом верху.
– Интересного чего нашёл?
– Документы и горы технической документации на турецком и на английском.
– Всё в мешок и на фрегат, там разберёмся.
– Ну, это как водится, – откликнулся он и снова исчез в разбитом иллюминаторе.
Я заглянул в узкую нычку, откуда стрелок из судовой охраны вёл огонь. Ранее здесь был длинный коридор, прачечная, складские помещения и пара раздевалок, теперь же нагромождение хлама, мусора, осколки разбитых приборов и сломанные механизмы. В воздухе витал кислый запах сгоревшего пороха, и снизу тянуло дымком. У переборки стоял Лука с штурмовой гладкостволкой «моссберг» 16-го калибра. Невдалеке мой несостоявшийся убийца – чернявый мужчина, лица которого я разглядеть не мог, – он лежал на животе, под ним расплылась большая лужа крови, а на тело лучше было не смотреть, поскольку крупная картечь разворотила ему все внутренности, и теперь он напоминал сломанную куклу. Рядом с ним была рассыпана куча стреляных гильз, пулеметные ленты и само оружие – единый пулемёт американской армии М-60.
– Как ты его? – спросил я Луку.
– Просто. Со второго верхнего яруса по внутреннему трапу спустился, а он меня не заметил. Один выстрел – один труп, всё по снайперским законам.
– Молодец, выручил нас, а то этот боевик реально мог кого-то задеть.
С палубы донёсся голос одного из десантников:
– Живых членов команды нашли!
– Отлично.
Обернувшись, я увидел нескольких сильно избитых мужичков, одетых в какую-то грязную рванину и обутых в простенькие войлочные тапочки. В первый момент подумал, что это их наша десантура при захвате помяла, но нет, синяки в большинстве своём всё были старые, пожелтевшие, а вид у мужиков был заморённый настолько, как если бы эти люди голодали пару недель. Мне стало интересно, кто они такие, и я подозвал своего переводчика:
– Тедди, иди сюда.
Бывший матрос флота Средиземноморского Альянса Аргайл, как всегда, был неподалёку. Он подбежал и козырнул:
– Здесь!
– Переводи. – Я кивнул на мужичков.
Но тут один из мужиков сделал шажок вперёд и на чистом русском языке сказал:
– Мы по-английски как-то не очень.
– Так, а чего молчали, что вы наши?
Пленник пожал плечами:
– Мы на этом судне механики и мотористы, а ваши бойцы залетели и давай кричать: «Хенде ап!» да «Хенде ап!» – понятно же, что это руки вверх, мы лапы подняли и пошли, куда ведут.
– Ясно. Кто такие и как здесь оказались?
– Мы мастера по починке морских двигателей из Николаева. За хорошие деньги работали у румынского правителя Думитреску, ремонтировали его корабли и в прошлом году вместе со всем населением Нуфару в плен попали. С тех пор здесь, вроде как вольные, но над нами всегда надсмотрщики были, так что на деле в полном рабстве.
– Вы всё время на этом судне работали?
– Да, – подтвердил механик.
– Откуда шли и какой груз везли?
– Шли из Стамбула в Декелию. Груз – оборудование, сварочные аппараты, электроника, станки и ещё куча разного механического добра. Сейчас в Стамбуле расчистка развалин идёт, и всё, что есть полезного, доставляют или в Фамагусту, или в Декелию на строительство нового судоремонтного завода. Мы так уже третий рейс совершаем, поэтому знаем, что везём.
– Значит, говоришь, новый судоремонтный завод?
– Так я слышал, а как на деле, того я не знаю.
– А что, – я посмотрел на трупы оборонявших сухогруз вражеских бойцов, – охранники с вами постоянно находились?
– Каждый рейс. Судно принадлежит самому лорд-маршалу, а его имущество всегда должно охраняться. – Механик вслед за мной посмотрел на убитых охранников и спросил: – А с нами что будет?
– Мне механики нужны. К нам в экипаж пойдёте?
– Да, пойдём, – одновременно, не раздумывая, ответили они.
– Тогда перебирайтесь на фрегат и устраивайтесь, а позже подробней поговорим.
Наши новые механики живо перескочили на «Ветрогон», а я дождался спустившегося сверху Крепыша, и мы вместе проверили трюмы, которые в самом деле были забиты оборудованием. Дальше оставалось только тяжко вздохнуть и вернуться на фрегат. Пока суд да дело, радиоминёры заложили на днище сухогруза четыре фугасных заряда, последними покинули «Симпсон», и на самом малом ходу, подрабатывая винтами, «Ветрогон» отошёл от его борта.
Конечно, жаль, что мы не можем взять это судно как трофей. Оно слишком тихоходное, да и надстройку мы расстреляли, а судя по тому, как усилился радиообмен между военными кораблями в районе Антальи, сигнал бедствия с него всё же услышали, а это значит, что нам необходимо бежать из этого квадрата со всей возможной скоростью. Жаба давит пустить на дно несколько тысяч тонн станков, электроники и инструментов, однако и оставлять всё это ценное добро средиземноморцам тоже не дело.
Расстояние до обречённого на погибель судна один кабельтов, по рации я связался с радиоминёром, который стоял на палубе, и скомандовал:
– Подрыв!
Четыре одновременных взрыва пробивают дно «Симпсона», и он медленно и, можно сказать, величаво накренился на левый борт и вскоре должен затонуть. Занимательная картина, но наблюдать за гибелью сухогруза некогда. Скоков развернул фрегат на северо-запад, и мы быстро удалились от принимающего в себя забортную воду «Симпсона».
Теперь бы благополучно добраться на нашу сицилийскую базу, и совсем всё распрекрасно будет. Позади – погоня, а впереди южная ночь и открытое море. Полный ход!
Глава 14
– Бегом марш!
– Не отставать!
– Группа, которая придёт последней, заступает в ночной наряд!
– Вперёд!
Громкие голоса сержантов, которые гнали мимо моего штаба, небольшого домика в порту, две с половиной сотни подростков, разносились по всему нашему лагерю. В этот момент мне вспомнилась учебка на базе Четвёртого гвардейского батальона Кубанской Конфедерации в станице Павловской. Столько лет прошло, а те дни до сих пор не забылись, и всё вспоминалось настолько ярко, как будто это было только вчера.
Правильно всё же говорят, что система подготовки новобранцев в любой нормальной военной организации одинакова. Сначала человека доводят до морального и физического истощения. Этим рассеивают его внимание и ослабляют психику, а затем начинают давать ему новую идеологию, моральные ценности и жизненные приоритеты. Если инструкторы опытные и исходный человеческий материал хороший, то за месяц-другой из любого, даже самого мирного гражданина можно сделать готового к войне и тяготам воинской службы бойца.
У нас в отряде есть и то и другое, инструкторы все бывшие гвардейцы и профессиональные наёмники, а на роль будущих бойцов расписана пиратская молодёжь, которая от нагрузок и методов обучения стонет и гнётся, но не ломается. Хорошие воины будут, это факт, жёсткие, жизнью проверенные и к средиземноморцам имеющие такие обиды, которые только кровью смываются.
На базу в Поццалло мы вернулись три дня назад, могли бы и раньше, но пришлось попетлять и засветиться на других морских трассах. Боя с вражескими военными кораблями удалось избежать, и в целом мной, командирами отряда и далёким краснодарским начальством рейд оценивался на «отлично», потерь нет, а результат имеется. Пока нам фартит, и дай-то все боги, чтобы так оно и дальше было.
За то время, что «Ветрогон» находился в походе, в Поццалло многое изменилось. За старших командиров здесь оставались Лида Белая и капитан Тимошин. Бывшая наёмница, а ныне лейтенант ГБ занималась всей военной стороной наших дел, а капитан БДК взял на себя рабочие и технические моменты. Времени зря они не теряли, и результаты их трудов бросались в глаза сразу же.
Во-первых, та часть порта, в которой остановился наш отряд, была расчищена от кирпичей и строительного мусора. Во-вторых, на месте древней крепости, в Средневековье охранявшей гавань, находились две миномётные батареи, которые могли дать отпор мелким вражеским судам, вроде сторожевика, патрульного катера или корвета. В-третьих, Лида наладила тренировочный процесс молодёжи, которая была готова сражаться против Альянса, а Тимошин создал три рабочие бригады, которые взяли на себя весь труд в лагере и на судах. Это основное, но было и в-четвёртых, и в-пятых, и в-шестых… В общем, командиры работали на совесть и со всем своим рвением, так, как если бы эта база должна была служить отряду не пол год а или год, как я считал ещё месяц назад, а более долгий срок.
По прибытии никаких подробных докладов и отчётов от Лиды и Тимошина я требовать не стал. Всё в норме? Да. Проблем нет? Никаких. Что-то срочное имеется? Нет, справляемся. Отлично. Личному составу фрегата и десантной партии отдыхать, а тем, кто оставался на берегу, продолжать боевую подготовку и текущие работы. Лида тренирует молодёжь и укрепляет оборонительные позиции, а Тимошин расчищает порт и заканчивает инвентаризацию всего нашего имущества.
Прошло три дня, я отдохнул, и пришла пора разобраться с делами на базе и в отряде более конкретно. Кое-что я уже видел, ходом дел был доволен, но всегда есть что-то, что замечаешь не сразу. В общем, от большого собрания командиров подразделений я решил отказаться и начал выдёргивать их поодиночке.
Для начала – Антон Антонович Тимошин. Средних лет, но уже лысеющий мужчина, с тонкими чёрными усиками. Гражданский человек, только волею случая и с подачи Скокова, с которым он некогда учился на штурманском отделении НГМА, попавший в наш отряд. В современных реалиях такие люди редкость: интеллигент, знает много стихов, с хорошим самообразованием, скромен, честен и хороший технарь. Золото, а не человек, с единственным недостатком – он не воин и в принципе пацифист. Впрочем, такому человеку это простительно, главное, что пользы от него много, а стрелять и воевать и помимо него найдётся кому.
– Разрешите?
После короткого стука в дверь в комнату вошёл Тимошин.
– Конечно, Антон Антонович.
Я доброжелательно кивнул и рукой указал ему на кресло, которое вместе со столом вчера перенесли из адмиральской каюты фрегата.
Капитан БДК сел, оглядел моё скромное присутственное место – голые белёные стены, два раскрытых настежь окна, роскошный стол и четыре удобных кожаных кресла, стоящие одно напротив другого. Он шмыгнул носом и спросил:
– Можно вопрос?
– Да.
– А почему вы не оставили свой штаб на «Ветрогоне»?
– Устал я от корабля, хочется побольше на твёрдой земле побыть, а если штаб оставить на фрегате, то как минимум половину дня придётся находиться именно там. Пока всё спокойно, домик ваши ребята отремонтировали, радиостанция в соседней комнате, так что временно штаб здесь, а перебраться обратно на «Ветрогон» дело пяти минут. Ещё вопросы есть?
– Нет.
– В таком случае я вас спрошу. Какой вы видите свою дальнейшую жизнь?
Тимошин подумал, пятернёй зачесал свои редкие волосы на затылок и ответил:
– Вопрос серьёзный, и, честно, я не знаю. Пока плыву по течению. Карьера, бывшая жена, квартира и небольшое подсобное хозяйство в пригороде Новороссийска – всё это осталось где-то далеко. Я и на уговоры Скокова поддался только по той причине, что считал, будто жизнь моя закончилась и просветов в ней больше не будет. Думал, что в вашем отряде мне придёт скорый конец, но прошло время, я всё пережил и теперь нахожусь на распутье. Появились деньги, но потратить их нельзя. Стал капитаном ещё крепкого корабля, но море – это только работа. Под рукой сотни готовых выполнять мои распоряжения людей, конечно, в большинстве своём подростков, но всё же подчинённых, а гордости оттого, что приподнялся, почему-то нет. Сейчас я не планирую свою жизнь и о будущем стараюсь не думать, и если такой мой ответ вас устроит, то он именно таков.
– Ответ меня устраивает, и я хочу сделать вам кое-какое предложение.
– От которого я не смогу отказаться? – усмехнулся он.
– Что, Сицилия навеяла? – Я кивнул на окно.
– Вроде того…
– В сторону шутки и ближе к делу. У меня есть задумка создать на острове не просто базу, которая послужит нам временным пристанищем, а настоящий прибрежный укрепрайон со всей положенной инфраструктурой, который мог бы принять на отдых и лёгкий ремонт полноценную боевую эскадру. Вам в этом плане отводится роль главного коменданта всей В МБ.
Капитан насторожился, искоса посмотрел на меня, убедился, что я над ним не смеюсь, и произнёс:
– Предложение заманчивое, вот только вы понимаете, чего хотите достичь?
– Понимаю и повторяю: пока это всего лишь задумка, которая при нашем упорстве и целеустремленности может со временем из мечты превратиться в реальность. Никто не говорит, что за полгода из ничего вы должны сделать что-то. Здесь слишком много факторов, которые на этот план могут повлиять. Как будут развиваться военные действия на Чёрном море? Неизвестно. Сколько кораблей Альянса станут нас искать и как быстро они найдут эту базу? Только предположения. Насколько удачными будут наши рейды против средиземноморцев и получим ли мы с этого трофеи? Многое зависит от случая и удачи. Когда закончится война между Конфедерацией и Альянсом? Какими будут условия мира? Что ждёт нас дальше? Вопросов много, а с ответами туго. Поэтому я и говорю о предварительном плане и о том, что нужен человек, который будет об этом деле думать всерьёз.
– То есть вам нужен кто-то, кто станет всем руководить, прикидывать объёмы строительства, считать рабочие руки и точно знать, какое нам необходимо оборудование для организации полноценной базы?
– Именно.
– И вы думаете, я справлюсь с подобным делом?
– А больше некому. Осмотритесь. Вокруг вас сплошь воины, подростки, бывшие пленники и некоторое количество моряков Альянса, которым можно доверять только тогда, когда они под наблюдением и охраной. Так что никого лучше вас на эту должность не найти, по крайней мере пока. Вы хороший инженер, неплохой моряк, разбираетесь в строительстве и за то время, что находитесь на берегу, смогли неплохо организовать здесь все работы. Соглашайтесь, Антон Антонович.
– Ну, вы могли бы и приказать…
– Приказ – это одно, а принципиальное согласие – совершенно иное. Я не должен указывать вам, что вы должны сделать для того, чтобы развалины за окном превратились в порт. Для того чтобы контролировать вас в каждой мелочи, у меня попросту не будет времени, а значит, вы должны стать здесь хозяином и на всё смотреть именно с этой точки зрения, с хозяйской.
– Подумать можно?
– Разумеется. Есть моя думка, есть ваша, через неделю мы вновь встретимся, обсудим наши мысли и окончательно решим, осуществима эта идея или нет. Если да, то вы представляете список того, что вам необходимо. А затем вместе с другими командирами мы составим ещё один список, где это можно достать. Дальше чистая работа: поход, разведка на местности, налёт, мародёрка и доставка добычи на базу.
Озадаченный Тимошин встал, ссутулился, кинул на меня ещё один косой взгляд и спросил:
– Я могу идти?
– Да, идите.
Будущий начальник порта Поццалло покинул комнату, а я, присев на широкий пластиковый подоконник, закурил первую за сутки папироску и пыхнул дымком. Никотин слегка закружил голову, и в это время появилась Лида Белая: один из командиров нашего отряда, хороший боец, красивая женщина, моя любовница и человек, мнением которого я весьма дорожил. Лида была одета в линялый чёрный комбинезон в обтяжку, шикарные светлые волосы собраны в тугой пучок на затылке, на губах лёгкая улыбочка, походка расслабленная, и кажется, что она не идёт, а подобно воде перетекает из положения в положение. Хм! Не в первый уже раз поймал себя на мысли, что она напоминает мне кого-то из хищников рода кошачьих, может быть, тигрицу или рысь, такая же плавная, такая же гладкая и такая же смертельно опасная.
Подвинув к окну кресло, в котором сидел Тимошин, женщина присела рядом, взяла в свои тёплые руки мою левую ладонь, откинулась на спину и поинтересовалась:
Читать бесплатно другие книги:
