Браки расторгаются в аду Андреева Наталья

Весть царевну в глушь лесную!

Удобный момент наступил, не прошло и недели. Я еще спала, когда раздался телефонный звонок. Но увидев на дисплее, что звонит Анисья, я поспешно схватила айфон. По пустякам она меня тревожить не станет, прекрасно зная мой распорядок дня. Я ведь сова, ложусь глубоко за полночь, а встаю не раньше полудня.

– Что? – крикнула я в эфир.

– Только что Иван Иваныч вызвал меня к себе, – взволнованно сказала Анисья. – Сказал, что уезжает с ночевкой к своему партнеру по бизнесу на какие-то там важные переговоры.

– С каких пор он перед тобой стал отчитываться? – подозрительно спросила я.

– Да он не отчитывался. Просто сказал: еду на переговоры, дома ночевать не буду. Останешься при Анжеле Зафировне и сделаешь все, что она прикажет. Исполнишь любой ее каприз, а иначе при малейшей ее жалобе вылетишь отсюда как пробка. «Вы все поняли или мне оставить вам указания в письменном виде?» – передразнила она.

Я невольно вздрогнула, настолько ее голос был похож на голос моего Иван Иваныча, даже интонация, с которой он говорит с прислугой. Ледяное презрение и брезгливость.

– А потом меня вызвала Анжела За… в общем она. Велела к вечеру отпустить всю прислугу. Часам к семи.

– Странно…

– Она иногда так делает. Видать, шампанским решила накачаться, пока спонсора дома нет. Отманикюрится, начешется, намассажируется и прилипнет с бутылкой к ящику. Меня уже за черной икрой послали в маркет. Ну что? Удобный момент или еще подождем?

– Ждать нельзя, – решительно сказала я. – Тем более она будет пьяная. Так ее легче будет уговорить выйти за шлагбаум. А что братья?

– Я потому и звоню с утра, – деловито сказала Анисья. – Надо их перехватить по дороге к бабке Маше. Запускаем процесс, Зинаида Андреевна? Паша дежурит, – таинственным голосом добавила она.

Паша – ее поклонник. Можно даже сказать, жених. Он тоже родом из Сибири и больше всего на свете уважает сибирские пельмени. А Анисья, как я уже говорила, знатная кулинарка. Иногда она балует Пашу пельмешками. Да что там! Пельменищами! Каждый – размером с кулак! И таких пельменищ Паша запросто может выкушать кастрюльку. Причем не раз проверено: пока он их ест, ничего не видит и не слышит. Так ему вкусно, еще и Анисья развлекает в это время пением:

– А вот, Пашка, слышь? Кобзон! «Слышишь, время гудит – БАМ!..»

– Да ну тебя, я чуть не подавился! Давай что-нибудь современное!

– «А впереди еще три дня и три ночи. И шашлычок под коньячок вкусно очень…»

Анисья прекрасно знает, как ему угодить. На этом «шашлычок под коньячок» Паша отрубается напрочь. Мыслями он уносится в далекий теплый город Сочи, к женщине в неважно каком платье, лишь бы под коньячок. Можно колонну груженых самосвалов мимо его будки прогнать, он ничего не услышит и не заметит, хоть полпоселка вывези! Проверено. Как только я узнала, что Иван Иваныч уезжает во время Пашиного дежурства, сразу поняла: звезды сошлись.

– Действуй, – коротко сказала я Анисье. – И каждый час обо всем мне докладывай. С того момента, как выведешь Анжелу за ворота. Говори коротко, по сути. И звони с того телефона, что я тебе дала, помнишь?

Когда умерла бабушка, у меня на руках остался ее паспорт. Потому что она умерла в психиатрической больнице. Вы не подумайте ничего плохого, просто старушке было девяносто два года и она вследствие долгой и трудной жизни впала в глубокий маразм. Так и норовила поджечь квартиру и выбить соседям стекла. А еще без конца звонила в милицию и признавалась в промышленном шпионаже в пользу Америки через телевизор на кухне. Пришлось позаботиться о старушке соответствующим образом. Когда она умерла, ей даже не делали вскрытие, и так все было понятно: американцы убрали резидента.

Мне не выдали на руки справку о смерти, зато не забрали ее паспорт. На него-то Анисья по моей просьбе и зарегистрировала симку. Тот факт, что столетней бабке понадобился вдруг мобильник, никого из менеджеров Связного не удивил. Они даже не обратили внимания на дату рождения. По-моему, их не волнует ничего, кроме процентов с продаж. А там хоть марсиане.

Таким образом, канал связи мы наладили, если что, я скажу: бабушкин паспорт, как и положено по закону, у меня забрали после ее смерти, концов-то теперь все равно не найдешь. А то, что у нас по мобильникам покойники звонят, удивлять никого не должно после того, как все они дружно голосуют за действующего президента минимум в течение трех лет после того, как их снесли на кладбище. Покойники у нас, между прочим, самый ответственный электорат. Сначала с этим разберитесь. И докажите, что избирателям не нужны мобильники.

Если бы я ездила на метро, то поняла бы, что все гораздо проще. Я имею в виду связь. Можно купить симку, вообще не имея паспорта. Я так и поступила, когда моя жизнь изменилась настолько…

Но обо всем по порядку.

Как только я дала отбой, начались душевные терзания. Не то что мне стало жалко Анжелу. Она ведь не оставила мне выбора. И ничего плохого с ней не случится, ну, не станет у нее Иван Иваныча, появится Сан Саныч. Она еще долго останется молодой и красивой, а мулаткой вообще навсегда. Богатых русских так и тянет на экзотику. Я просто боялась, не наломают ли братья дров? Мучительно думала: ну и где здесь дерьмо? Всплывет ведь, как пить дать! Раз тут замешаны Коля-и-Толя. Поэтому мне и было не по себе. Хотелось, чтобы все закончилось побыстрее и с минимальными для меня потерями.

Я уже поняла, что выхода у меня нет: либо я доведу Иван Иваныча до второго инфаркта, либо сяду в тюрьму. Это была игра ва-банк: либо пан, либо пропал. И так пропал, что обратного пути не будет, останется только умереть самой. Но если я вдруг одержу победу (а я все для этого сделаю), то все мигом забудут об Иван Иваныче, нынешние его друзья вновь станут моими, и все они кинутся мне помогать. А среди них есть очень влиятельные люди. Анжела же не способна развить бурную деятельность, чтобы за себя отомстить. Все, что ей нужно, – телевизор, диван и столик перед ним, на котором стоит ноут, бутылка шампанского и вазочка с икрой. Это и есть ее счастье, большего она не хочет. И уж тем более не хочет никаких детей. С Анжелой я договорюсь.

К тому же в статье Уголовного кодекса, касающейся похищения людей, есть замечательные слова: «Лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления».

Мне надо будет только доказать, что никакого злого умысла в отношении Иван Иваныча у меня не было, а его смерть – чистая случайность. Но на этот случай есть деньги и отличные адвокаты, которых можно на них купить. Ну и влиятельные друзья.

«У тебя все получится, у тебя все получится», – повторяла я как заклинание, чтобы успокоить нервы.

Было раннее утро, и мучиться мне придется до вечера. Часов до семи, когда вся прислуга будет отпущена и Анжела останется один на один с Анисьей. Да еще с час надо ждать, пока смуглая пассия моего «обожаемого» супруга накачается элитным шампанским.

День тянулся медленно. Меня так и подмывало позвонить Анисье и спросить:

– Ну что?

Но я мужественно терпела. В семь мне никто не позвонил. Я ходила из угла в угол до половины восьмого. Звонок так и не раздался. В восемь я начала волноваться. Теперь каждая минута казалась вечностью. Неужели все провалилось? Коля-и-Толя сдали меня полиции? Смешно, но всякое бывает. Или Анжела что-то почувствовала и не пошла с Анисьей за ворота. А к нам в усадьбу Колю-и-Толю вечером не пустят без соответствующего приказа Иван Иваныча. Понятно, что он такого распоряжения не отдавал, напротив, после того случая с навозом вместо щебенки приказал и близко братьев к воротам не подпускать.

Время ползло. Десять минут девятого, пятнадцать… Теперь каждая минута была как год. Я чувствовала, что старею прямо на глазах. Чтобы успокоиться, я стала думать о хорошем. О том, как заживу на деньги Иван Иваныча, но уже без самого Иван Иваныча. Игра стоит свеч. Первым делом я поеду в круиз на красивом океанском лайнере. Затеряюсь в бескрайних бирюзовых водах, где буду пить шампанское, загорать на отдельной палубе для випов и строить глазки загорелым мачо. Может быть, решусь закрутить роман.

Сексопатолог, у которого я консультировалась, сказал мне, что я по природе своей фригидна, не пора ли проверить это на практике? Вот уже четверть века я живу со стариком, который с самого начала относился ко мне как к своей визитной карточке. Предъявлял меня, когда требовалось произвести впечатление. А стариком Иван Иваныч был всегда, если не физически, то морально. Его душа состарилась еще до моего рождения, потому что уже тогда он начал сколачивать свое состояние. Деньги убивают чувства. Каждый заработанный миллион долларов прибавляет столько же лет. Этих глубоких стариков олигархов давно уже ничто не волнует и не интересует. Кроме, пожалуй, эликсира бессмертия. Они регулярно обследуются и бегают к врачам на каждый чих, знаю это по своему мужу, который мне до смерти надоел. К тому же он меня предал, и я имею полное право ему отомстить.

Мне нужен молодой и сильный мужчина, может, это вернет мне молодость?

Мои размышления прервал телефонный звонок. Я жадно схватила айфон. Анисья! Наконец-то! Сердце мое билось, как никогда в жизни. Получилось или не получилось?

– Все в порядке, – сдавленно сказала она. – Ее увезли.

– Куда? Ах да… Ее телефон братьям отдала?

– Да. Все как договаривались.

Она, похоже, нервничала. Я тоже начала переживать:

– Эй, все в порядке?

– Да, можете не сомневаться, Зинаида Андреевна. Анжела там, где ей положено быть.

– Как тебе удалось выманить ее из дома?

– Сказала, что приехал брат.

Родственники Анжелы все время клянчат у Иван Иваныча деньги, и он запретил их впускать. На въезде в поселок стоит охрана, которой даны соответствующие распоряжения. Вся Анжелина родня в черном списке (уж простите за каламбур), а мулатка очень привязана к своей семье. Поэтому тайком бегает за ворота, когда приезжает отец, брат или сестра. Особенно она привязана к младшему брату Эрику, тому, что от второй папиной жены. Это смазливый парнишка, вертлявый и бойкий, и на Новую Ригу он приезжает не случайно. Наверняка просил сестру свести его с незамужней бизнесвумен или с соломенной вдовой, у которой полно денег и свободного времени, и она не прочь поразвлечься с симпатичным темнокожим юношей. Эрик и мне строил глазки, но я его мигом отшила. Слишком уж он напоминает мне Анжелу. А она отняла у меня все самое дорогое: любимую спальню в багровых тонах, безлимитную кредитку и мою обожаемую собаку.

– Как только она узнала, что приехал Эрик, – тут же метнулась к выходу, Зинаида Андреевна.

Ай да Анисья! Умно!

– А что ты скажешь Иван Иванычу, когда он хватится Анжелы? – на всякий случай проверила я.

– Что уснула и не слышала, как она ушла из дома. Ах да! Слышала, как звонил ее мобильный!

Это мы с Анисьей обговорили. Мулатке якобы был звонок, после которого она выскочила из дома и больше не вернулась. Проверить это невозможно, поскольку телефон похитили вместе с ней. Таким образом, первая и, как мне тогда казалось, основная часть плана была реализована.

– Все, отдыхай, – велела я Анисье. – Завтра начнем играть спектакль. Твой выход – первый. Так что учи текст. Всю ночь учи. Поняла?

– Да все я поняла. Не бойтесь, не подведу.

И мы одновременно дали отбой. Уф! Надо перевести дух.

…Уснуть мне в ту ночь так и не удалось. Я все пыталась просчитать реакцию Иван Иваныча. А вдруг он сразу побежит в полицию? Или поднимет на уши собственную службу безопасности, где есть настоящие профессионалы? Надо его хорошенько запугать, чтобы и мысли об этом не допускал.

Увы! Главная часть моего плана так и оставалась нереализованной! Я имею в виду отрубленную руку мулатки. В первых двух моргах, куда я наведалась на этой неделе, меня сразу хотели определить в психушку. У патологоанатомов совершенно отсутствует чувство юмора. И только в третьем морге мне попался более или менее адекватный товарищ. Он был мужского пола, уже в одном этом мне сильно повезло.

– У меня к вам не совсем обычная просьба, – я принялась строить ему глазки, понадеявшись на скудное освещение. Мои морщины в этом мрачном подземелье были не так заметны.

– Слушаю вас, – очаровательно улыбнулся он.

– Мой муж – олигарх. Вам известно об их странностях?

– А как же!

– О! Остались еще в стране люди, которые смотрят телевизор!

– Скорее, имеют неограниченный доступ в Инет.

– У вас здесь вай-фай?

– У нас здесь все, – серьезно сказал он. – Полный спектр услуг. Так что у вас за дело? Можете не стесняться.

– Мой муж собирает не совсем обычную коллекцию. У него э-э-э… Кунсткамера.

– Заспиртованные рептилии?

– Он предпочитает человеческие органы.

– Тогда это действительно странно, – с сочувствием произнес патологоанатом. – К психиатру не обращались?

– Во всем остальном муж вполне нормален. Что же касается заспиртованных органов, это напоминает ему о прошлом.

– Он что – бандит?

– А есть в нашей стране многомиллионные состояния иного происхождения?

– То-то и оно, что нет, – патологоанатом тяжело вздохнул. – Ну и какой вы хотите орган?

– У мужа скоро день рождения. И я хотела бы ему сделать настоящий сюрприз.

– Например?

– Мне нужна кисть мулатки.

Его брови поползли вверх.

– Я знаю, что мое желание сопряжено с определенными трудностями, – одарила я его самой ослепительной своей улыбкой. Похоже, сейчас мне опять попытаются вызвать санитаров из психиатрички. Не пора ли уносить ноги? Но он оказался стойким.

– Вы даже не представляете с какими, мадам! У нас э-э-э… не Африка. Бесхозные тела афроамериканцев на дороге не валяются. А у дочки какого-нибудь посла, как вы сами понимаете, безнаказанно руку не оттяпаешь.

Я показала ему средний палец. Нет, вы не думайте, это не означало «фак ю!». И он это прекрасно понял. Его взгляд так и впился в платиновое кольцо с каратником.

– Настоящий? – спросил он, жадно разглядывая бриллиант.

– И чистота прекрасная. – Я повернула кольцо так, чтобы бриллиант попал в луч света. И хотя освещение здесь было скудное, каратник есть каратник. Особенно если он такой превосходной чистоты и огранки. Патологоанатом это оценил.

– Да, задачка.

– И еще мне нужно, чтобы вы сохранили это в секрете.

– Само собой, – он кивнул. – Как жаль, что у нас не Африка.

– Но тогда бы и цена была другая.

– А как скоро вам нужна эта рука?

– В течение месяца.

Я тогда еще не знала, что звезды сойдутся всего через неделю.

– Оставьте свой телефон, я вам позвоню.

– Я рада, что нашла в вашем лице понимание.

– А если честно: зачем вам это нужно?

– Ответ на вопрос стоит полкарата. Вы хотите это кольцо или другое, с бриллиантом в два раза меньше?

– Нет, я хочу именно это, – поспешно сказал он. – Да не все ли мне равно, зачем вам кисть мулатки? Я предпочитаю забыть об этом, как только передам вам емкость со спиртом, в которой будет находиться то, что вы заказали.

– Вот и прекрасно! Я буду ждать.

Честно сказать, надежды у меня было мало. Хорошо хоть, санитаров из психбольницы не вызвал. Я надеялась, что нервы у Ивана Иваныча окажутся менее крепкими. Все ж таки не мальчик, и один инфаркт у него уже был. Может, и без отрубленного пальца обойдется?

Мы с Анисьей договорились, что панику она поднимать не будет. Анжела может целый день не вылезать из постели. И никто не смеет ее беспокоить. Пропажу должен обнаружить сам Иван Иваныч. Насколько я изучила процесс, похитители выдерживают сутки. А потом начинают звонить и требовать выкуп. У нас была разработана другая схема. Мы ничего не будем требовать. Просто пугать и нагнетать обстановку. Надо как следует его помучить.

Никто не знал, когда именно вернется Иван Иваныч. Он никого не ставил в известность, как, где и с кем собирается провести время. Но по моим расчетам, после ночных переговоров в сауне отсыпаться он приедет домой. Ведь завтра ему опять на работу.

Утром я встала почти спокойная. Полдела сделано, теперь хочешь не хочешь, надо идти до конца. Я решила не форсировать события. Полдня сидела и ждала. И дождалась. Когда зазвонил телефон, я подумала, что это Анисья с отчетом. И очень удивилась, увидев на дисплее «муж-козел» (козла я дописала после того, как он меня бросил). И вот этот, извиняюсь, козел мне звонит!

Что такое? Неужели он обо всем догадался? Я не сразу ответила на звонок. А когда взяла телефон, не нашлась что сказать. Заговорил он, и, честно признаться, я не сразу узнала его голос. Такой он был убитый.

– Зина…

– Да?

– Зина, мне плохо… Мне очень плохо…

– Что случилось?

– Ты… Ближе тебя у меня никого нет… Как оказалось…

– Да что случилось-то?

– Анжела… С ней беда.

– Беда? Какая беда? – Я старалась говорить спокойно.

– Она… Господи, она пропала! – отчаянно выкрикнул он. – Я боюсь, что ее похитили!

– Да кому она нужна?

– Ты не понимаешь… У меня… крупная сделка… намечается…

Неужели это связано со вчерашними переговорами? Вот удача так удача!

– Иван, не надо паниковать раньше времени.

– Если бы им нужны были деньги… Но боюсь, что не деньги.

– Тебе уже звонили?

– В том-то и дело, что нет! Я приехал – а она исчезла! Я весь дом обыскал! Родственникам ее даже звонил! Никто ничего не знает!

– Прислугу допросил?

– Допросил и выгнал к чертовой матери! Хожу из угла в угол, как дурак. Помоги мне.

– Да чем?

– Поговори со мной хотя бы.

– О ком? Об Анжеле?

– Я понимаю, что ты ее ненавидишь. Но она… она беременна!

– Что-о?!

– Анжела ждет ребенка.

– Это она тебе сказала?

– Да.

Ситуация осложняется. Ну ничего. Поскольку они с Иваном Иванычем пока не расписаны, то и наследник этот незаконный.

– Успокойся. Все будет в порядке.

Господи! Что я такое говорю?! Мне же надо довести его до инфаркта!

– Зина, говори со мной, не молчи.

– Иван, если ты помнишь, мы с тобой разъехались.

Я начала злиться. В первую очередь на себя. Что я творю? Надо быть жестче. Вот уж не ожидала от себя такого слюнтяйства! Подумаешь, девка беременна!

– Да, я помню, – упавшим голосом сказал муж. – Я был к тебе несправедлив, Зина.

У меня что, слуховые галлюцинации?! Муж раскаивается! Этот человек без совести, без чести говорит, что он был несправедлив к жене, которую бросил без средств к существованию, прожив с ней почти четверть века!

– Я… Зиночка, мне не к кому пойти со своим горем. Не с кем поговорить. Как выяснилось, у меня нет друзей. Только ты. Не гони меня, Зина. Хотя бы выслушай. Поддержи.

Ему и в самом деле плохо. Мой расчет оказался верен.

– Даже не знаю, что тебе сказать, Иван.

– Я знаю, Зина, что жестоко по отношению к тебе говорить о моих чувствах к Анжеле. Но я ее так люблю… Господи! Как же я ее люблю! И ребенок… Мой ребенок. Ты должна меня понять…

– Я пытаюсь.

– Можно я приеду, Зина?

– Зачем? – Я совсем растерялась.

– Посидим, как раньше. Обнимемся и просто посидим. Я не в состоянии ждать этого звонка один. Ты сильная, ты меня сможешь поддержать. И ты всегда знаешь, что надо делать. Я сейчас, как ребенок, совсем беспомощный. Ничего не соображаю. Думаю только о том, что они могут с ней сделать? С ней и с… моим ребенком.

– Да ничего они с ней не сделают! – не выдержала я. – Успокойся.

– Так можно я к тебе приеду?

– Это, вообще-то, твоя квартира. Как ты сказал, моего здесь ничего нет. Я всю жизнь жила за твой счет, только твоей милостью.

– Я так говорил?! – в ужасе воскликнул он. – Господи, я чудовище! Как я мог!

Я его не узнавала! Да Иван Иваныч ли это? Вот как его скрутило!

– Хорошо, приезжай, – сказала я как можно холоднее.

– Спасибо! – обрадовался он. – Мы вместе будем ждать звонка! Вместе придумаем, что делать! Спасибо тебе, Зиночка! Лечу!

Итак, он в моих руках. Я даже не ожидала, что муж так дорожит Анжелой. Это была полная и безоговорочная победа. Моя победа. Почему же я чувствую на губах горечь, словно выпила яду? Этот яд разливался по моим жилам, отравляя вкус победы. Неужели Анисья права?! Я добрая и только хочу казаться злой. Мне всего этого не выдержать.

Я, нервничая, стала ходить из угла в угол. «Зинаида, держи себя в руках, – внушала себе я. – Не поддавайся. Как только ты вернешь ему Анжелу, он в один миг станет прежним. Не поддавайся. Надо выжать из ситуации максимум выгоды. Обеспечить свое будущее».

Но нервы мои все равно не успокаивались. Я не выдержала и позвонила Анисье.

– Как там Анжела?

– Не знаю. Но, думаю, с ней все в порядке. А что может случиться?

– Иван Иваныч сказал, что она беременна. Так что кормите ее как следует, слышишь?

– Да что вы! Беременна! – фыркнула Анисья.

– Будьте с ней помягче.

– Да куда уж мягче, – проворчала она.

– Правда, что мой муж тебя выгнал?

– С треском прогнал. Взашей. И денег за месяц не заплатил. Зверь просто, а не человек. Когда звонить-то? – деловито спросила она.

Я прикинула: часа через два муж будет здесь. Похоже, меня ждет веселая ночка.

– Часа через два можешь начинать спектакль.

– О’кей. Договорились, – сказала она все так же деловито и дала отбой.

Я собралась с духом. Представление начинается. Но хватит ли у меня сил?

Царь с царицею простился

Я посмотрела на часы и засекла время. Анисья может позвонить моему мужу, пока он будет париться в пробке. Я ведь живу в центре, а пробки здесь постоянно. Интересно, Иван Иваныч сам сядет за руль или воспользуется услугами личного шофера? Вообще-то, мой муж не привередлив, и водитель возит его лишь на работу и с работы. Но в таком состоянии, в каком Иван Иваныч находится сейчас, водить машину для него проблематично.

«Да не все ли мне равно, один он приедет или с водителем? – разозлилась я на себя. – Хоть с целым штатом прислуги! Вопрос, почему ко мне?»

Бывают случаи, когда бывший муж, пережив трагедию, возвращается к первой жене ползком, виляя хвостом. И супруги переживают вторую молодость, после чего воссоединяются навеки. Но все дело в том, что мы с Иван Иванычем уже не молоды, ему вообще без года семьдесят, и за долгую совместную жизнь я неплохо изучила своего супруга. Хвостиком вилять он не будет никогда. Еще ни разу в жизни муж не попросил у меня прощения, хотя, честно сказать, и не за что.

Отношения у нас всегда были ровные и очень комфортные для обоих: у каждого по спальне. Перед тем как войти в мою, Иван Иваныч всегда деликатно стучал в дверь:

– Зина, ты можешь меня принять?

У Чехова есть рассказ «Человек в футляре», его проходят в школе в обязательном порядке. Так вот, это об Иван Иваныче. Он и есть человек в футляре. С утра застегнут на все пуговицы и предельно собран, деловит. Никогда не поймешь, что у него на уме. Всегда на «вы», взгляд ледяной, а к тонким губам намертво приклеилась змеиная улыбочка. «Будьте любезны, сделайте так, как я сказал».

Спорить с ним бесполезно. Он каждый раз молча выслушивает собеседника, и даже если тот горячится и машет руками, словно ветряная мельница, Иван Иваныч эмоций не проявляет. Когда оппонент выпустит пар, мой муж спокойно говорит:

– У вас все? Если да, то можете быть свободны.

Голос у него скрипучий, и впечатление такое, будто открылась дверь, у которой плохо смазаны петли, и по комнате прошелся сквозняк. Это мгновенно остужает даже самые горячие головы. Иван Иваныча не боюсь только я, потому что именно я видела его без футляра. То есть без одежды вообще. Голый он маленький и жалкий. И хотя всегда старается покончить поскорее с супружескими обязанностями, в какой-то момент он настолько беспомощен, что полностью находится в моей власти. Сам он этот момент ненавидит, а иногда мне даже кажется, что и меня ненавидит за то, что вынужден пользоваться моим телом, как вынужден есть, пить, отправлять естественные потребности. Хотя мы давно уже сексом не занимаемся. Он для мужа равноценен тому, что и сходить по нужде, облегчиться. Я всегда думала, что ему секс доставляет только неудобства. И вот вам, пожалуйста! Анжела!

Прошел час. Я начала волноваться. Мне хотелось, чтобы Анисья позвонила Иван Иванычу при мне. Я хотела контролировать процесс, знать каждое слово, которое она ему скажет, и все, что он ей ответит. Только тогда я смогу добиться своей цели. Проклятые пробки!

Жить в ЦАО всегда будет престижно. Даже несмотря на отравленный выхлопными газами воздух и безумно дорогие магазины. Несмотря на массу проблем, связанных с въездом и выездом отсюда и с парковкой. Всегда найдутся нувориши, которые, разбогатев, кинутся реализовывать мечту своего детства: покупать квартиру в центре Москвы. Поэтому цена на квадратный метр здесь не упадет никогда.

Что касается меня, я ненавижу это место. Метро в двух шагах от дома меня мало интересует, я не помню, когда последний раз туда спускалась. Мне здесь психологически некомфортно, потому что люди вокруг какие-то ненастоящие. Они почему-то считают себя выше тех, кто живет за пределами Центрального округа, как будто ценность человека для общества определяется местом его жительства. И хотя никто об этом не говорит вслух, все предельно вежливы и вроде бы открыты, здороваются и улыбаются, но звучит и выглядит это фальшиво. Лично моя ценность для общества нулевая, тем не менее я живу здесь и каждый день выслушиваю от консьержки комплименты собственной внешности:

– Прекрасно выглядите, Зинаида Андреевна! Просто розан, а не женщина! Цветете и пахнете!

Грубовато, но что вы хотите от дамы, которая всю жизнь проработала вахтером на заводской проходной? Теперь ее повысили до консьержа в элитном доме, вот она и старается.

Послушать ее, так я выгляжу все прекраснее и прекраснее. Тогда почему же муж меня бросил? Бросил цветущий розан на грешную землю, да еще принялся топтать его ногами!

Муж… Это он купил квартиру в центре, потому что для него очень важны атрибуты, подтверждающие его социальный статус. Я думаю, потому он и не добился высоких постов и не сколотил миллиардное состояние. Он не может возвыситься над вещами, подтверждающими его социальный статус. Он слишком от них зависим. «Я то, что вы видите» – вот девиз моего Иван Иваныча. А чтобы подняться выше, надо говорить: «Я то, чего вы не видите». Самые богатые люди те, о ком меньше всего знают. Вернее, вообще не знают, что они есть на свете.

Мой Иван Иваныч подозрителен во всем и очень озабочен своим имиджем. Пожалуй, Анжела его единственное слабое место, это я угадала. Но угадала ли остальное? На что способен Иван Иваныч ради наследника? Мы ведь с ним никогда не разговаривали о детях: нет их и нет. Я даже думала раньше, что у него нет сердца, что он и в самом деле Кощей Бессмертный. До тех пор, пока с ним не случился инфаркт. Пока он лежал в больнице, в нем появилось что-то человеческое. Но потом муж решил со мной развестись и проявил такую жестокость, что я опять усомнилась: да есть ли у него сердце?

И вот с этим человеком мне предстоит сыграть партию на его состояние, которое он без боя не отдаст. Я уже дала слабину и начала проигрывать. Я пожалела беременную Анжелу. А может, он догадался, кто стоит за похищением? И едет сюда именно для того, чтобы меня переиграть. Нельзя верить ни единому его слову. Ни в коем случае нельзя проявлять слабость.

Только бы Анисья не позвонила раньше!

Поистине, мне везло. Через полтора часа раздался звонок в дверь. Муж деликатно предупреждал меня о своем прибытии, хотя мог бы открыть замок своим ключом и просто войти. Но даже в горе он так и остался Иван Иванычем, который каждый раз деликатно стучал в мою спальню перед тем, как исполнить супружеский долг. Когда я открыла дверь, он был бледен, словно полотно. Мало того, у него руки дрожали!

– Зина…

– Проходи, – я посторонилась. – Тебе уже звонили?